Дж. С. Андрижески — Дракон 22 страница

Я знала. Я ждала этого.

Но не сейчас. Не сегодня. Сегодня я не могла с этим справиться.

Я не осознавала, насколько утратила связь с окружением и как крепко закрылась щитами, пока не почувствовала ладонь, медленно поглаживавшую мою поясницу по кругу.

Я понятия не имела, как долго он это делал.

Я моргнула, стараясь сосредоточить взгляд. Сделав это, я осознала, что согнулась над внедорожником, совершенно не помня, как пришла сюда.

Даледжем молча стоял рядом.

Я не поднимала взгляда, но к этому моменту уже знала его свет. После сегодняшнего дня я всегда буду его знать.

Я гадала, пытался ли он говорить со мной, но выбросила эту мысль из головы. Это неважно. Ничто из этого не было важным.

— Ты в порядке? — мягко спросил он.

Осознав, что по моему лицу катились слёзы, которые могли скрываться лишь моими свесившимися вперед волосами, я вытерла щёки, не поднимая головы.

— Нормально, — сказала я, прочистив горло. — Она уже покинула дом? Брукс?

— Они давно уехали, Высокочтимый Мост, — его голос оставался тихим, лишённым эмоций, но мягко ободряющим. — Она взяла с собой Чандрэ, Мару, Талей и эту видящую, Кэт.

Я кивнула, всё ещё согнувшись и стараясь контролировать своё дыхание и свет.

Он не отодвигался и не убирал ладони с моей спины.

Я почти не замечала. Мой разум до сих пор буйствовал из-за того проблеска Ревика, который я ощутила так сильно, что это, должно быть, заставило меня полностью отключиться. Должно быть, я пробыла не в себе как минимум несколько минут, раз Брукс и остальные уехали.

В те первые несколько секунд контакта я кое-что почувствовала.

То есть, что-то помимо одного факта, который чертовски походил на то, что мой муж получает минет от кого-то другого.

Я вновь постаралась контролировать свой свет, когда эта мысль отдалась эхом. Я силилась сосредоточиться на той детали, которая действительно важна и имела значение для того, что я пыталась сделать.

Я осознала, что уже знаю.

Фигран внедрил и эту частицу информации. Возможно, это был его последний дар перед тем, как Дракон его забрал.

Ревик отправлялся в Китай.

Глава 30. Падение империи

Ревик смотрел в грязное окно машины, покрытое каплями дождя.

Его челюсти ныли от постоянного стискивания зубов.

Он старался подавить боль, которая всё ещё вилась вокруг его света. Там жило чувство вины, интенсивная боль, которая мало связана с разделением и больше относилась к тому, чему он позволил случиться на задних рядах сидений самолёта по дороге сюда.

Этим утром они покинули Лхасу и полетели в Пекин.

В Лхасе он провёл несколько недель, собирая остатки своей команды и изо всех сил стараясь сделать так, чтобы все они более-менее одинаково воспринимали операционную иерархию. Он также попытался как минимум поверхностно узнать их базовые навыки и черты характера, а также более интимные узы между различными игроками.

После его отъезда из Бангкока прошло больше пяти недель.

Больше месяца. Бл*дского месяца.

В тот момент он почувствовал Элли — достаточно сильно, чтобы понимать, что она тоже почувствовала его. Он не мог это заблокировать. Пытался, но не смог.

В следующий раз он будет осторожнее.

Но он понимал, что мог обманывать самого себя.

Он старался подходить к этому стратегически. Он прогонял их неделями — пожалуй, дольше, чем стоило после того, что он сказал Менлиму о том, как он и Элли освободили друг друга от клятв. Его повторяющиеся отказы от секса в Лхасе не помешали им задавать вопросы, расспрашивать об Элли, о боли разделения, об его нежелании образовывать с ними более интенсивную связь, и Ревик осознал, что не сможет отказывать им вечно.

Он решил, что позволит этому случиться там, где остальные это почувствуют, и тогда они, возможно, оставят его в покое.

Он знал, почему они его травили.

Дело не в том, что они хотели его, и уж тем более не в том, что они хотели его свет. Большинство из них до сих пор презирало его за дезертирство. Большинство до сих пор считало его предателем.

Дело не в том, что хоть один из них действительно хотел его трахнуть.

Дело в Элли. Дело в том, чтобы причинить боль его жене.

Они ненавидели её. Некоторые, вроде Уте, ненавидели её просто до абсурда.

Ревик чувствовал, как эта ненависть сочилась из их света практически всякий раз, когда всплывало её имя. Он слышал, как их голоса наполняются презрением всякий раз, когда её упоминали в новостях. Он подслушал весьма детальные угрозы изнасилования, описания того, что они сделали бы с ней, если бы заполучили её лично. Ему приходилось держать свой разум закрытым, а тело неподвижным, пока они бросали эти угрозы в его сторону, или он просто входил в комнату в неподходящее время, что случалось довольно часто.

Они винили её... во многом, похоже.

Так что да, Ревик понимал, чем на самом деле вызваны постоянные предложения секса.

Попытки трахнуть его были лишь ещё одним способом метнуть дротик в спину его жены.

Чёрт, да они наверняка действовали по приказам.

Несмотря на это, тот факт, что он позволил отсосать себе там, где остальные это почувствовали, не сработал и не заставил других отступить.

Это не сработало даже временно. Он получил ещё два непристойных предложения, не успев сойти с чёртова самолета.

Усилием воли вытолкнув это из своего света, Ревик постарался не думать о том факте, что почувствовал её в процессе. Он знал, что это наверняка его вина, что бы он ни пытался делать в тот момент. Ему всегда дерьмово удавалось контролировать себя и не подпускать свой свет к жене, пока он трахался.

Он затаскивал её в свою сексуальную жизнь дольше, чем признавался самому себе. Он делал это даже в России, когда ещё не встретил её во взрослом возрасте вне Барьера.

Сейчас он не мог думать об этом.

Бл*дь, он не мог думать об этом.

Выбросив чувство вины и боль разделения из своего света, он сосредоточился на грязном виде за тонированными окнами.

В аэропорту их встретил целый армейский конвой.

Ревику следовало ожидать этого, учитывая то, под каким именем он вновь путешествовал, но его мозг просто взрывался от изощрённости этих ресурсов. Он знал, что так и задумывалось. Это наверняка должно было напугать его, заставить ощутить вес сравнительно скудных ресурсов его жены.

Он чувствовал, как Менлим бродит вокруг их шаткого перемирия словно лев, кружащий вокруг добычи и ждущий, когда та отделится от стада, и можно будет её завалить.

Пока что «Тень» уважал это соглашение... как минимум на поверхности.

Он держал Ревика вне основной конструкции.

Он позволял его свету сохранять немалое количество автономного пространства, давая ему информацию через отдельных видящих, линии связи, терминалы с данными и виртуальные ландшафты.

Эти средства разделения информации явно контрастировали с детальными Барьерными пространствами, к которым его подчинённые имели доступ для более подробной информации, но поскольку Ревик всё равно был отрезан от них по причинам безопасности, он не особо переживал.

После нескольких встреч с нынешним кругом армейских лидеров Менлима они решили дать ему Китай.

Они хотели, чтобы он проник в Запретный Город.

Менлим вёл себя так, словно дав Ревику эту работу, он оказал ему какую-то огромную услугу, но мысль о том, что ждало впереди, вызывала у Ревика легкую тошноту.

Конечно, он не питал никакой остаточной любви к видящим Лао Ху.

Он в особенности не питал любви к их лидеру, Вой Пай, и не только потому, что она раз за разом предавала его и Элли, нарушала перемирия и неоднократно похищала их друзей. Она превратила его жену в шлюху.

Хуже того, она отдала Элли Дитрини, который был безумным даже в глазах тех, кто подчинялся его приказам.

В данный момент злость Ревика адресовалась не только Вой Пай.

Остальные позволили этому случиться.

Даже учитывая то, кем она являлась, они позволили Дитрини сделать с ней такое.

Хуже того, в то время многие из них воспользовались её беспомощным состоянием.

Ревик видел кусочки этого во время своего галлюциногенного тура по периоду её пребывания здесь. Он жалел, что это случилось. Более того, он знал, что все те события ранили Элли сильнее, чем она показывала.

Некоторых из тех людей она считала друзьями. Некоторые притворно сочувствовали её затруднительному положению, а потом присоединялись к насилию.

Чёрт, да Ревику, наверное, надо благодарить Териана за то, что он сохранил ей жизнь в Пекине.

Элли сказала ему, что «Улай», видящий, в чьём теле обитал Териан (чего она в тот момент не знала, конечно же), и был тем, кто наконец-то убедил Вой Пай помешать Дитрини.

К тому времени этот психопат избил её почти до смерти. Он татуировал её своей меткой, раз за разом насиловал, побуждал других насиловать её. Он сделал её рабыней во всём, оставив лишь видимость титула. Настоящей рабыней, судя по тому, что Ревик видел через свет своей жены... а он видел чертовски больше, чем хотел.

Больше, чем когда-либо сможет забыть.

Ревик осознал, что всё ещё должен Балидору выпивку за то, что он уложил этого мудака Дитрини.

Невзирая на его личные проблемы с руководством Лао Ху, эта работа ему всё равно не нравилась. Мысль об осквернении священного Города тревожила его сильнее, чем ему хотелось думать, что бы он ни думал о текущем руководстве.

В его сознание протиснулись образы: как он и остальные солдаты Дренгов вытаскивают видящих, которые пинаются и кричат — видящих, которые некогда составляли самую могущественную группу его людей в современном мире.

Конечно, некоторых придется застрелить.

Не может быть, чтобы Город пал без смертей.

Зная Дренгов, они сделают некоторые смерти показными примерами.

За этими стенами жили дети. Может, там обитала очень значительная часть детей-видящих, выживших после катастроф прошлых лет.

Так что да, Ревик думал не только об Элли, но и о Лили.

Он нахмурился, прислонившись к обитому сиденью в задней части бронированного транспорта, и постарался думать. Выбросив Элли и Лили из своего света и разума, он попытался мыслить объективно. Возможно, у него есть больше вариантов, чем он обдумывал.

Конечно, он отправлялся туда, ожидая и планируя военную операцию. Это всё, что он знал. Этого ожидал от него Менлим.

Дипломатические навыки свойственны скорее Элли.

Ревик был солдатом. И всё же Менлим оставил планирование этой операции ему, в том числе и то, какой подход применить и как разбираться с последствиями.

Ревик понимал, что это тоже какой-то тест.

Его это не особо волновало.

Вставив гарнитуру в ухо, он прокашлялся, чувствуя, что горло по какой-то причине пересохло. Он осознал, что это будет первый настоящий приказ, отданный им во время боевой операции под началом Менлима — первый за много лет.

Он вспомнил так называемые «компромиссы» тех лет. Эта мысль вызвала резкую боль в груди. Это также породило непрошеную волну эмоций, которая неизбежно заставила его почувствовать себя более юным.

Он набрал код своего нынешнего заместителя и правой руки, снова прочистив горло.

— Сэр? — голос Тэна звучал ясным, готовым.

В отличие от остальных, в Тэне Ревик не чувствовал отторжения в свой адрес.

Он не чувствовал особого отторжения во всех, кого он лично отобрал перед отъездом из Гонконга. Команда, которую он выстроил из предложенных Менлимом ресурсов сначала в Гонконге, потом в Лхасе, где он расширил и численность, и наборы навыков, была безупречно уважительной.

В лицо, по крайней мере... и в тех отношениях, которые волновали Ревика.

Единственным исключением была Уте.

В результате он не допустил её в состав руководящей команды. Решение не было личным; Ревик не обманывал себя и не считал этих людей своими друзьями. Просто в ходе операции у него не было времени на такое дерьмо, а открытое неповиновение убивало дух команды.

Ревик знал, что отстраняя Уте, он думал и об Элли тоже.

Вдобавок к почти открытому неповиновению Уте во время их единственной приватной встречи также пыталась склонить его к сексу, в процессе ясно давая понять, как она презирала его жену. Ревик знал, что Элли считала, будто Уте была влюблена в него, пока он работал с Повстанцами под началом Салинса. Возможно, она даже права.

С другой стороны, возможно, он думал об Элли чаще, чем стоило в данных обстоятельствах.

— Да, — сказал Ревик, прочистив горло в третий раз. — Я хочу попробовать кое-что. Прежде чем мы штурмуем ворота.

Тэн, похоже, уловил отголоски мыслей Ревика в его свете.

— Дипломатичный подход, сэр? — поинтересовался он.

И вновь Ревик не уловил ни капли сарказма.

— Что-то типа того, — пробормотал он. Продолжая размышлять, он добавил: — Мы как-то можем общаться с видящими в Городе? Напрямую, имею в виду? Так, чтобы не разоблачать ничьё прикрытие?

Ревик ощутил от Тэна проблеск признательности.

И да, никто не говорил Ревику, что у Менлима есть шпионы и другие оперативники, ждущие их за стенами Города.

Но они там есть. Само собой, они там есть.

— Да, сэр, — подтвердил Тэн. — Прямая линия с их разведывательными отрядами. Вы хотите, чтобы я соединил вас с ними прямо сейчас?

Из света Ревика выплеснулось удивление. И всё же он почти не колебался.

— Конечно, — он прочистил горло, чувствуя, как напряглись его ладони, лежащие поверх его штанин. — Да. Спасибо. Я бы хотел этого.

Он знал, что это не то сражение, где фактор неожиданности был возможным или необходимым.

Таким образом, это не могло навредить им, даже если это окажется напрасной тратой времени.

И всё же Ревик пожалел, что не подумал об этом ранее. Например, в Гонконге, до того, как подобрал остаток своей команды. А так он действовал вслепую, что скорее в стиле его жены, нежели в его собственном.

Однако у него не было возможности долго раздумывать над этим.

— Лаики, — сказал мужчина-видящий в его гарнитуре. — Кто это? Я не вижу идентификатор.

Ревик сделал глубокий вдох.

— Дигойз Ревик, — произнес он. — Меч. Я бы хотел поговорить с почтенной Вой Пай, если это как-то возможно, брат.

Его встретило молчание.

Он практически ожидал этого.

— Ты возглавляешь их? — спросил другой видящий на прекси. — Эта kitre-so'h армия, надвигающаяся на нас... это ты, Прославленный Брат?

— Да, — нет смысла лукавить. — Следовательно, моя просьба носит несколько срочный характер, как ты понимаешь. У меня есть надежда, что мы можем избежать насилия... наиболее серьёзного, во всяком случае, — помедлив, он спросил: — Ты теперь возглавляешь разведывательные отряды Лао Ху, брат Лаики?

— Нет. Их возглавляет сестра Джай-Нуа, — сказал тот, и в его голосе звучали резкие нотки. — Которая в данный момент работает над другими способами порвать твою армию на мелкие кусочки, мой Прославленный Брат.

Ревик вздохнул, откидываясь на сиденье.

— Моё желание поговорить с вашей госпожой искреннее, — сказал он, выдыхая. — Как и моё желание уберечь эту конфронтацию от ненужной потери жизней, — он помедлил. — Ты же должен понимать, что вы не можете победить?

Другой видящий улыбнулся. Ревик слышал это по линии.

— Ты говоришь довольно уверенно, мой брат, — сказал видящий после этого. — Возможно, ты потерялся? Возможно, ты не помнишь, где ты? Я слышал, что Прославленный Меч становится туповатым, когда надолго разлучается со своей парой. Возможно, в этом проблема...?

Ревик почувствовал, как его зубы сжались.

— Возможно, ты забыл, что я телекинетик? — ответил он жестким рычанием, переключившись с прекси на китайский, как и собеседник. — А может, ты сам туповат, брат мой? Учитывая твои несомненно заслуживающие похвалы навыки, ты должен понимать, что мои приказы исходят не от моей жены, а от кое-кого другого. Кое-кого гораздо менее щедрого... хотя, надо признать, получившего от вас намного меньше оскорблений. Но в таком случае я не уверен, что могу помочь тебе, мой брат... учитывая, кого он поставил во главе своего нападения.

Молчание на другом конце линии сгустилось ещё сильнее.

— Госпожа Вой Пай согласилась поговорить с тобой, — сказал видящий в следующий момент, и его голос изменился, сделавшись официальным и вежливым. — Прошу, оставайся на линии, Прославленный Брат.

Ревику не пришлось ждать долго.

Голос, раздавшийся после этого, заставил его физически вздрогнуть.

Хмурое выражение лица сделалось откровенно мрачным ещё до конца её приветствия, потому что её слова вызвали серию нежеланных воспоминаний в его свете и голове.

— Прославленный Меч! Я очень, очень польщена, мой прекрасный брат... такая честь.

Её голос переполнился той тошнотворной приторностью, которую он слишком хорошо помнил.

Он ещё сильнее заскрежетал зубами. До боли.

— Мне сказали правду, брат мой? — пропела Вой Пай в этой паузе, и её голос звучал почти весело. — Ты действительно звонить, чтобы вести со мной переговоры? Я так... польщена. Поистине.

Ревик пытался подавить гнев в своём свете.

Он пытался на протяжении нескольких секунд.

Он потерпел неудачу.

— Я не делаю это предложение для тебя, социопатичная пи*да, — его голос прозвучал холодно, как лед. — Я бы убил тебя без единого угрызения совести, сестра... и я жалею лишь о том, что не я нажал курок, убив того психопата и насильника Дитрини, которому ты вручила мою жену как чёртов подарок на день рождения.

Он сделал вдох, но его гнев ни капли не ослабел.

— Я делаю это предложение исключительно для твоих людей, — прорычал он. — Для следующих поколений видящих Лао Ху. Возможно, тебе стоит подумать о них, прежде чем ты дашь мне больше бл*дских причин игнорировать мою верность культурному наследию нашего народа и решить просто следовать приказам, убить столько ваших людей, сколько я посчитаю уместным для своей военной операции. В любом случае, цель моего работодателя будет более чем выполнена...

Едва переведя дух, Ревик добавил ещё более мрачным тоном.

— Если ты ожидаешь, что он меня приструнит... или вообще переживает о том, что случится с кем-то из вас... то ты прискорбно заблуждаешься, сестра. Так что подумай очень хорошенько, бл*дь, прежде чем дразнить меня сейчас. Очень хорошо, бл*дь... поскольку я единственная хоть немного сочувствующая душа, которая действительно может сделать так, чтобы в следующие сорок восемь часов всех твоих людей не передавили как тараканов.

В этот раз, переведя дух, он заставил себя замолчать.

Вот вам и навыки ведения переговоров.

Через несколько часов Ревик вошел в комнату для аудиенции, окружённый людьми Менлима, многие из которых держали оружие наготове.

Оружие по большей части было формальностью.

В рамках своих «переговоров» он заставил видящих Лао Ху устранить защитные протоколы в их конструкции.

С тех пор люди Менлима начали разбирать её по кусочкам, их методичность и скорость невольно изумляла и нервировала Ревика.

Он смотрел, как они разбирают её, осматривают, составляют её чертеж, фиксируют незнакомые структуры для последующего изучения, а потом перетирают всё в Барьерную пыль.

Всё записывалось и в конструкции Дренгов, и через органическую программу, которую они использовали — каждый нюанс фиксировался на Барьерной карте, которая подчеркивала все инженерные уловки предыдущей конструкции, ещё не используемые командой Менлима в нынешних схемах.

Скорость и эффективность, с которыми выполнялась работа, затмевала всё, что Ревик видел прежде, в том числе и работая на Дренгов ранее.

Менлим явно пустил в ход много ресурсов, которыми не потрудился делиться с Ревиком, когда тот возглавлял армию Повстанцев для Салинса.

Отчасти это были органические технологии.

Отчасти — сами видящие.

Ревик ловил себя на том, что сортирует незнакомые лица, гадает, сколько из них могут оказаться пропавшими видящими из Списков Смещения, если он начнёт проверять.

Его взгляд окидывал тускло освещённое пространство.

Он остановился на экранах из мёртвого металла, получил сигнал то ли от остатков конструкции, то ли от своих людей о том, что они экономили электричество, полагаясь на солнечную энергию и термосинтез.

Работающие каналы направлялись через одну-единственную комнату.

Ревик нашел её своим светом и повернулся, щёлкнув пальцами и отдав Тэну команду взять пару людей и проверить. Там Лао Ху собирали разведданные. Они также могли послать клич о помощи.

Возможно, на Ринак — одну из немногих групп, которые до сих пор достаточно вооружены и организованы, чтобы ответить.

Тэн кивнул, тут же уловив его посыл.

Послав легкий импульс уважения, он жестом показал троим другим следовать за ним.

Ничего не дожидаясь, Тэн пошел в комнату, которую Ревик подсветил своим aleimi, и три других видящих последовали за ним.

Ревик повернулся к остальномупомещению, сканируя лица видящих, собравшихся небольшой толпой на возвышенной платформе комнаты для аудиенций.

Лишь одна из них сидела на кушетке в центре сцены.

Ревик уже бывал в этой комнате прежде.

Окинув беглым взглядом экран на стене и вспомнив, что он видел там во время своего последнего визита в Запретный Город, он хмуро поджал губы.

Он сказал Вой Пай собрать здесь старших офицеров.

Он уже поручил двум людям Менлима сверить имена, лица и aleimi-сигнатуры с тем, что они нашли в верхних уровнях охранной конструкции.

Наблюдая, как они собираются защитным полукругом возле своего лидера, которая сидела на кушетке с шёлковой обивкой, Ревик без колебаний пошёл прямиком к ним, чувствуя, как его охрана следует по пятам, держа на мушке видящих у сцены.

Он остановился в двух метрах от основания платформы.

Посмотрев мимо строя видящих на саму Вой Пай, которая уставилась на него своими странными глазами с вертикальными как у кошки зрачками, Ревик скрестил руки на груди, слегка покачиваясь на пятках и изучая её лицо.

Похоже, она всерьёз обдумала его слова.

Он определённо видел там расчётливость. Он сомневался, что она смогла бы отбросить эту расчётливость; какими бы угрозами он ни разбрасывался, это просто часть её природы.

Однако на её лице не осталось веселья, и впервые с их знакомства она выглядела сердитой. Не осталось ни капли снисходительного высокомерия или ложной приторной сладости, которой она дразнила своих оппонентов.

— Вой Пай, — сказал Ревик, поклонившись.

— Прославленный Меч, — ответила она напряжённым голосом.

— Я официально заявляю права на Город Лао Ху, — сказал он, сохраняя голос совершенно лишённым выражения. — Теперь я здесь власть. Ты это признаёшь?

Ревик почувствовал, как видящие вокруг него отреагировали с ужасом.

Некоторые из них плакали, но Ревик не позволял себе задерживаться на их лицах. Он не отводил взгляда от самой Вой Пай, его выражение оставалось неподвижным, а свет — уважительным.

Когда Вой Пай ответила, её голос прозвучал так, словно она тоже готова была заплакать.

Но Ревик чувствовал подноготную злость. Там жила холодная, концентрированная злость, какой он, возможно, не ощущал ни от какого другого видящего в своей жизни.

— Признаю, — сказала она, адресуя эту ненависть ему.

Ревик один раз кивнул.

Он вежливым жестом показал ей спуститься, присоединиться к нему на полу.

Он почти чувствовал, как она подавляет то, что хотела сказать ему, возможно, даже сделать с ним. Заметно стиснув зубы, она резко, но грациозно поднялась с шёлковой кушетки, игнорируя видящих, которые смотрели на неё в знак протеста, умоляя глазами не подчиняться требованию Ревика.

Приподняв перед своего длинного платья-ханьфу, Вой Пай спустилась с платформы, держа голову высоко поднятой, но не глядя Ревику в лицо. Когда она дошла до низа, он отступил в сторону, показывая, что хочет пройтись с нею.

Когда она согласилась и направилась к раздвижным дверям в дальнем конце комнаты для аудиенций, Ревик глянул на свою охрану и на языке жестов показал им остаться в комнате с другими видящими.

После секундного колебания Киди кивнула, взглядом проследив за Вой Пай.

Двигаясь небрежно и по-прежнему вежливо, он вывел лидера Лао Ху из здания, держа руки скрещенными. Он позволил слугам Лао Ху по традиции открывать двери и отходил в сторону, позволяя Вой Пай идти первой, перед ним.

Как только последний дверной проём здания остался позади, он спустился с ней по ступеням, а потом прошёл по каменной дорожке между зданиями в месте, которое когда-то было резиденцией для человеческой королевской знати Города.

Глянув на канал, петлявший по главному проходу, Ревик остановил взгляд на человеческом слуге, который шел с опущенной головой по травянистой дорожке с краю.

Он поймал себя на том, что хмурится.

Всё выглядело прежним.

Физическая красота Города осталась странно и немыслимо неизменной.

Деревья покачивались с ранними весенними цветами и ярко-зелёной молодой листвой. Фонарики и многоуровневые воздушные змеи колыхались на лёгком ветру. Красочная черепица крыш, замысловатые каменные поверхности, расписные красные двери, резная работа по железу и бронзе, древние китайские картины на зданиях и карниза, идеальная симметрия садов с камнями и скульптурами... всё оставалось прежним.

И всё же для его aleimi Город уже ощущался иным, почти неузнаваемым.

Честно говоря, для света Ревика это вообще не походило на тот Город, который он помнил, и Ревик понял — это из-за того, что предыдущая конструкция разобрана более чем наполовину, в том числе и те её секции, которые не впускали современный мир.

Конструкция Лао Ху запирала внутри некоторые остатки света и Барьерных Пространств Древнего Китая, а также более старые пространства видящих, которые Ревик знал своим светом из Памира.

Он старался не реагировать на свою роль в разрушении этого.

Вскоре свет Дренгов задушит это место.

Эти стены, дорожки и здания сделаются мёртвыми и холодными, лишёнными живого света. Всё останется идеальным в физическом плане, но совершенно пустым местом.

Запретный Город Лао Ху, который был таким сотни лет до Первого Контакта с западными людьми, до того, как любой западный взор заглянул за его стены... оказался убит за считанные часы.

Это произошло так быстро, что Ревик едва не пропустил, как это случилось.

Словно прочитав его свет, Вой Пай пробормотала:

— Надеюсь, ты гордишься собой, брат.

Напомнив себе, что Вой Пай собиралась продать Элли тому же видящему, который теперь отдавал ему приказы, Ревик лишь покачал головой, мягко прищёлкнув.

— Нет, — сказал он. — Я не горжусь. И не ценю твоё лицемерие, — он бросил на неё взгляд. — Они были твоими союзниками задолго до того, как стали моими, сестра.

— Чтобы сохранить, — зашипела Вой Пай на него, впервые открыто показывая свою злость. — Чтобы сохранить это, Прославленный Брат! А не разорвать на куски, кирпич за кирпичом! Не для того, чтобы стереть последние древние энергии нашего народа! Эти конструкции были с любовью воздвигнуты из самого Памира! Или тебе настолько не важна наша история, что ты можешь стоять и смотреть, как это происходит, обронив лишь немножко едких крокодильих слёз... мой очень, очень юный брат?

Ревик прищёлкнул чуть резче.

— А что, по-твоему, он сделал бы, если бы вы остались союзниками? — сухо спросил он.

— Не это! Он обещал мне. Мы заключили сделки. Союз, который десятилетиями был взаимовыгодным. И оставался бы таким до сих пор, если бы твоя чёртова жена не...

Он перебил её.

— Средства имеют значение, сестра, — сказал он, награждая предупреждающим взглядом. — Средства, а не только конечный результат. Результат искажается, когда средства его достижения столь омерзительны.

— Не читай мне нотаций, мелкий говнюк! Едва от мамкиной титьки оторвался, и уже считаешь, что можешь учить меня, как быть защитником наших людей!

На сей раз Ревик повернулся к ней. Остановившись, он развернулся на пятках, держа руки скрещенными, и посмотрел на неё, приподняв бровь.

Она сердито смотрела на него, сжав кулаки вдоль боков.

Глядя на неё, Ревик почувствовал, как его злость остывает.

Почему-то из-за реальности эмоций, сочившихся из её света (а может, из-за простого факта ощущения настоящих эмоций любого видящего), он не мог испытывать искреннюю злость.

— Многие из нас потеряли почти всё, сестра, — тихо сказал он ей. — Не только ты.

Уставившись на него, Вой Пай шокировала его по-настоящему — возможно, впервые за все годы, что он её знал.

Она разрыдалась.

Глава 31. Вторая операция

Я присела за цементной стеной менее чем в девяноста метрах от входа в подземный бункер, в кромешной темноте и пронизывающем ночном холоде.

Мы задержались на несколько часов дольше, чем мне бы хотелось.

Однако теперь я чувствовала, что это начинается. Я чувствовала слабые импульсы происходящих событий из главной конструкции постройки внизу.

Некоторые из этих импульсов заставляли меня нервничать.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒