Мэг Кэбот Воссоединение 12 страница

Майкл был арестован по обвинению в четырех убийствах первой степени — ангелов РЛС — и в шести покушениях на убийство: пять из них касались нас, оказавшихся в

«рамблере» с испорченными тормозами, и одно — того, что, как считала полиция, Майкл сделал со мной на Площадке.

Я не стала их поправлять. Хочу сказать, не то чтобы я могла сесть там и заявить: «Ах да, по поводу моих ран и ушибов. Майкл тут ни при чем. Нет, все это сделали призраки его

жертв, потому что я не давала им его убить».

Я решила, что лучше позволить им продолжать думать, будто это Майкл в ответе за мои сломанные ребра и четырнадцать швов на голове… не говоря уже о двух стежках на губе. В конце концов, он же собирался меня убить. Ангелы просто помешали ему. Если подумать, на самом деле они спасли мне жизнь.

Ага. Чтобы иметь возможность убить меня самим.

— Короче, слушай, — снова привлекла мое внимание Джина. — Твой домашний арест

— ну знаешь, за то, что ты сбежала из дома и села в машину к Майклу, хотя мама ясно и четко приказала тебе этого не делать, — не начнется, пока я не уеду. Я сказала, что следующие четыре дня мы проведем на пляже. То есть ты ведь все равно не пойдешь в школу. Не со сломанными ребрами. Ты же не сможешь сидеть. Но точно будешь способна лежать, ну ты понимаешь, на полотенце. Мне удалось уговорить твою маму, чтобы она позволила тебе по крайней мере это.

— Звучит как хороший план.

— Отл, — отозвалась Джина.

По-видимому, она имела в виду «отлично», только сократила его — очень похоже на то, как Соня частенько сокращал слова, потому что слишком ленился произносить все звуки. Так пицца стала «ццой», а Джина — «Джи». Я вдруг поняла, что у нее с Соней гораздо больше общего, чем я думала.

— Пойду схожу за диетической кокой, — сказала Джина, сползая с моей кровати — осторожно, чтобы не толкнуть матрац, поскольку медсестра уже дважды приходила и предупреждала, чтобы она этого не делала. Будто во мне было не достаточно тайленола с кодеином, чтобы блокировать любую боль. Мне на голову могли уронить сейф, а я, наверное, и не заметила бы. Джина остановилась у двери и повернулась ко мне. — Хочешь?

— Конечно. Только убедись…

— Да, да, — бросила она через плечо, в то время как за ней медленно закрывалась дверь

— Я достану где-нибудь соломинку.

Оставшись одна, я осторожно поправила подушки и, опершись на них, уставилась в пустоту. Люди, которым дают столько болеутоляющих, сколько мне, частенько так делают.

Но я не сидела бездумно. На самом деле я размышляла о том, что сообщил мне отец Доминик, когда навестил меня несколько часов назад. По какой-то жестокой иронии на следующее утро после ареста Майкла его сестра Лайла Медуччи вышла из комы.

О, не то чтобы она вдруг села и попросила миску хлопьев или типа того. Она все еще мало что соображала. По словам отца Ди, на ее реабилитацию, чтобы она стала такой, какой была до несчастного случая, уйдут месяцы, а то и годы — если это вообще когда-либо случится. Пройдет куча времени, прежде чем она снова сможет ходить, разговаривать или даже кушать самостоятельно.

Но она была жива. Жива и в сознании. Это мало утешало бедную миссис Медуччи, но хоть что-то.

Я как раз размышляла о превратностях судьбы, когда услышала какой-то шорох. И повернула голову как раз вовремя, чтобы заметить Джесса, который пытался исчезнуть.

— О нет, не смей! — приказала я, сев ровнее — и довольно болезненно надавив на ребра, должна вам сказать. — Вернись немедленно!

Он снова появился со смущенным выражением на лице.

— Я подумал, ты спишь. Поэтому решил зайти попозже.

— Чепуха! Ты увидел, что я не сплю, так что решил зайти попозже, когда будешь уверен, что я уснула. — Я поверить не могла. Просто не верилось, что я поймала его за попыткой смыться. Боль от этого, как я обнаружила, была гораздо сильнее, нежели от сломанных ребер. — Что, теперь ты собираешься навещать меня, только когда я в бессознательном состоянии? Так?

— Ты пережила серьезнейшее испытание, — пояснил Джесс. Никогда не видела, чтобы он испытывал такую неловкость. — Я слышал, как твоя мама дома просила всех не делать ничего, что бы могло тебя расстроить.

— Встреча с тобой не может меня расстроить.

Я была обижена. По-настоящему. То есть я понимала, что Джесс злится на меня за то, что я натворила — ну знаете, вся эта ерунда с заманиванием Майкла на Площадку, чтобы ангелы РЛС смогли его убить, — но не хотеть больше со мной даже разговаривать…

Ну, это было жестоко.

Должно быть, обида, которую я почувствовала, отразилась на моем лице, так как голос Джесса, когда он заговорил, был таким нежным, как никогда прежде.

— Сюзанна, я…

— Нет, — перебила я его. — Давай сначала скажу я. Джесс, извини меня. Извини за все, что случилось вчера вечером. Это моя вина. Поверить не могу, что я это сделала. Никогда в жизни не прощу себя за то, что втянула тебя во все это.

— Сюзанна…

— Я ужасный медиатор. — Начав, я уже не могла остановиться. — Худший на всем белом свете. Меня следовало бы выкинуть из медиаторской организации. Серьезно. Не могу поверить, что я действительно поступила так по-идиотски. И я не винила бы тебя, если бы ты никогда со мной больше не заговорил. Вот только… — Я подняла на него взгляд, осознавая, что в глазах у меня стоят слезы. Но на этот раз мне не было стыдно, что Джесс их увидит. — Просто ты должен понять: он пытался убить мою семью. И я не могла позволить ему остаться безнаказанным. Ты можешь это понять?

Джесс сделал кое-что, чего никогда раньше не делал. И сомневаюсь, что еще когда- нибудь сделает.

И случилось это так быстро, что после я даже засомневалась, произошло ли все на самом деле или я все вообразила в моем одурманенном сознании.

Но я совершенно уверена, что Джесс протянул руку и коснулся моей щеки.

Вот и все. Извините, если вы ожидали чего-то большего. Он просто коснулся моей щеки

— насколько я понимаю, единственной части моего тела, на которой не было царапин, синяков и порезов.

Но мне было все равно. Джесс коснулся моей щеки. На самом деле лишь слегка скользнул по ней костяшками пальцев. А потом опустил руку.

— Да, querida, — произнес он. — Я понимаю. — Мое сердце забилось так быстро, что я не сомневалась — Джесс услышит его стук. Думаю, не надо упоминать, что мои ребра при этом очень-очень сильно заболели. Казалось, каждый удар сердца попадал прямо по ним. — И гневался так лишь потому, что не хотел видеть, как с тобой случится вот это.

Сказав «вот это», Джесс указал на мое лицо. Я поняла, что, должно быть, выгляжу просто ужасно.

Но мне было наплевать. Он коснулся моей щеки. Его прикосновение было нежным и, как для призрака, теплым.

Я, наверное, жалкое существо, если простой жест сделал меня такой безумно счастливой?

— Со мной все будет в порядке, — глупо ответила я. — Сказали, что мне даже не понадобится никакой пластической хирургии.

Будто бы парень, родившийся в тысяча восемьсот тридцатом году, вообще представлял себе, что такое пластическая хирургия. Господи, это же надо так испортить все настроение.

Тем не менее Джесс не отодвинулся. Он стоял там и смотрел на меня, словно хотел сказать что-то еще. И я была готова его выслушать. Особенно если он снова назовет меня

«querida».

Вот только оказалось, что он никак меня не назвал. Потому что в этот момент в палату влетела Джина с двумя банками колы в руках.

— Знаешь что?! — воскликнула она, в то время как Джесс замерцал, а потом, улыбнувшись мне, исчез. — Я наткнулась внизу на твою маму, и она сказала, что твоя вторая МРТ оказалась нормальной, и ты можешь собираться домой. Она сейчас внизу, заполняет все бумаги. Разве это не здорово?

Я послала ей широкую улыбку, хотя от этого моя рассеченная губа ужасно разболелась.

— Супер!

Джина с любопытством посмотрела на меня и поинтересовалась:

— А чему ты так радуешься? Я продолжала улыбаться.

— Ты только что сообщила, что я могу отправиться домой.

— Да, но ты выглядела счастливой еще до того, как я это сказала. — Джина прищурилась. — Сьюз. В чем дело? Что происходит?

— О, ничего, — ответила я, все еще улыбаясь.

Вступительное слово от Мэг Кэбот:

Много лет назад первоначальный издатель серии «Медиатор» (тогда я еще писала под псевдонимом Дженни Кэрролл) попросил меня сочинить для их подросткового журнала

«Пульс» короткий рассказ о Сьюз Саймон, героине серии. И вот наконец тот давно потерянный рассказ, который по хронологии идет между «Воссоединением» и «Самым темным часом». Наслаждайтесь!

И вот она я, стою в длинном белом платье от Джессики Макклинток с браслетом из орхидеи на запястье. В моих волосах играет лунный свет, вокруг талии обвиваются сильные руки, а мужественный голос нежно шепчет мое имя:

— Сюзанна…

Дыхание моего партнера по танцам нежно овевает мою щеку.

— Сюзанна…

Ага. В моих фантазиях.

В реальной жизни зовущий меня голос ни капельки не был мужественным. Все потому, что принадлежал он двенадцатилетнему мальчику.

— Э-э, Сьюз? Вот, с этими канноли что-то серьезно не так.

Я оторвала взгляд от кружащихся пар и опустила глаза. Вместо горячего красавчика в смокинге, которого я себе представляла, передо мной стоял рыжеволосый сводный брат, державший поднос с итальянскими пирожными.

— Келли жутко злится, — сообщил Док, который всем, кроме меня, был известен под именем Дэвид. — Она говорит, что они вроде как деформированы или что-то в этом роде.

Келли была права. Канноли были деформированы. Как вице-президент десятого класса и не желающий этого председатель комитета выпускного бала десятых и одиннадцатых классов (меня назначили на этот пост, когда никто другой из десятиклассников не вызвался добровольцем), я попыталась сэкономить, используя семиклассников из класса Дока по домоводству в качестве официантов. И вот что я получила за свои усилия: деформированные канноли.

Не то чтобы меня это волновало. То есть если учесть, что я была практически единственной десятиклассницей во всей школе, которую не пригласили на эти конкретные танцы. На танцы, где я была председателем организационного комитета. Какое мне было дело до дурацких закусок?

Ой, ну хватит в самом деле. Мне было до этого дело.

— Сьюз, ты с ума сошла? — Ко мне подошла Келли Прескотт, юбка ее вечернего платья от Николь Миллер сверкала в лунном свете, который заливал внутренний двор миссии с фонтаном. — Ты в самом деле ожидаешь, что люди будут есть вот это?

Я посмотрела на пирожные, которые должны были выглядеть как похожие на трубочки ракушки, но сейчас скорее напоминали крендельки.

— А есть еще канноли, или это последняя партия? — спросила я Дока.

— М-м, — сказал он, нервно поглядывая на Келли, которая, будучи самой красивой

девушкой в Кармеле, штат Калифорния, считала нас двоих, простых смертных, совершенными чудиками. По поводу одного из нас она была права. И это был не Док. — Должны быть еще.

— Прекрасно. — Я забрала у него поднос с канноли и обратилась к Келли: — Не беспокойся. Я обо всем позабочусь. Возвращайся к своему кавалеру.

Спутник Келли, президент выпускного класса Грэг Сандерсон, стоял неподалеку под пальмой, высокий и обалденно красивый в своем смокинге. Он был одним из самых привлекательных парней в школе, так что было совершенно логично, что он пригласил Келли на свой выпускной, хотя та и была всего лишь скромной десятиклассницей…

Правда, сделал он это лишь после того, как его изначальная спутница, Черил Маккенна, неожиданно, ну…

Умерла.

Но эй, это же был Грэг. Какая идиотка отказалась бы от предложения пойти на выпускной с Грэгом?

Я скажу вам какая: я. Не то чтобы он меня об этом просил, само собой. Но если бы попросил, мне пришлось бы отказаться. Потому что мое сердце принадлежит другому. Хотя и без толку.

Подарив Келли улыбку, которой она не заслуживала, я быстро унесла негодные пирожные на кухню академии при миссии. В построенной францисканцами где-то лет четыреста назад, во времена, когда стены метровой толщины и огромные дубовые балки над головой не считались элементами декора, миссии, где теперь размещалась школа, обновили всю утварь — и провели электропроводку — так что, войдя на кухню, я увидела свое отражение в гигантском холодильнике «Сабзироу» в дальнем конце комнаты. И увиденное, скажем так, меня не порадовало.

О, с длинным белым платьем все было в порядке. С темными волосами до плеч и браслетом из цветов — который мне купил отчим — я была похожа на девушку из другого времени.

Проблема была в отражении, которое я заметила рядом со своим. И это было отражение кое-кого, кто действительно был из другого времени.

Я быстро обернулась и оказалась с ним лицом к лицу.

— Что ты здесь делаешь?

Я чуть не уронила канноли. Джесс забрал у меня поднос и осторожно поставил его на ближайший кухонный стол.

— Привет, querida, — с улыбкой сказал он. — Я тоже рад тебя видеть.

Улыбка сделала свое черное дело. Улыбка, которая каждый раз, как я ее видела, заставляла что-то внутри меня трепетать.

Потому что хотя Джесс и был мертв вот уже сто пятьдесят лет, он по-прежнему оставался самым красивым парнем, которого я когда-либо видела.

А видела я их много. В смысле, парней. Потому что, как тот мальчик в фильме, я могла видеть мертвых людей.

Только, в отличие от того мальчика, я привидений не боюсь. Некоторых, как мне иногда кажется, я даже, может быть, люблю.

Ну хорошо, я почти уверена, что точно люблю.

Не то чтобы я собиралась сообщать ему об этом. Потому что какому парню — даже мертвому — может взбрести в голову полюбить такую чудачку, как я?

Но это не значит, что я не могу помечтать.

— Так уж вышло, что я сейчас очень занята, — заявила я, отводя взгляд от проницательных черных, как ночь, глаз — не говоря уже о том месте, где его старомодная рубашка распахивалась, являя миру такой пресс, которому позавидовал бы Грэг Сандерсон.

— О, я вижу, Сюзанна, — ответил Джесс.

— Серьезно. Мне некогда тут болтать. Я отвечаю за то, чтобы сделать выпускной вечер для этих людей незабываемым.

Джесс оперся на один из столов, сложив руки на груди.

— Для этих людей? — повторил он, снова послав мне ту самую улыбку. — Но не для тебя?

— Это не мой выпускной, — пожала я плечами, стараясь не замечать, какими темными казались его смуглые руки на белом фоне рубашки. Для призрака Джесс был необыкновенно загорелым.

— То есть для тебя танцы не предусматриваются? — спросил он.

Я застыла на месте с подносом свеженьких — не деформированных — канноли, который только что достала из холодильника, в руках.

— Танцы?

Я почувствовала, как к щекам приливает краска. Он вовсе не приглашает тебя на танец, решительно сказала себе я. Он просто спрашивает вообще. Не обольщайся.

Слишком поздно. Мысленно я уже видела, как мы с Джессом присоединяемся к другим парам на залитом лунным светом внутреннем дворе, его сильные руки обхватывают мою талию, тихое дыхание щекочет щеку…

— Да, танцы, — подтвердил Джесс. — Уверен, даже в двадцать первом веке люди все еще танцуют.

Я вздохнула, пытаясь сообразить, как мне на это ответить.

Возможности решить мне так и не представилось. Потому что, прежде чем я смогла сказать хоть слово, я увидела ее.

— Грэг? — позвала она. — Грэг? Ты где?

У меня отвисла челюсть. Я бы и так узнала эти блестящие светлые волосы где угодно, но больничная рубашка стала неопровержимой уликой.

— О нет, — ахнула я.

Услышав мой голос, Черил неуверенно остановилась в дверях в кухню и с надеждой посмотрела своими милыми голубыми глазами на нас с Джессом.

— Привет, — сказала она в той смущенной, но вежливой манере, которая проявлялась у недавно умерших. — Вы не видели моего бойфренда Грэга? Он должен был заехать за мной, но так и не появился. Наверное, забыл.

Мы с Джессом обменялись взглядами. Понять, о чем он думает, было невозможно. У меня же в глазах, как я прекрасно видела в отражении в холодильнике, застыла печаль.

А почему бы и нет? То, что я увидела Черил такой, стало лишь еще одним подтверждением моей чудаковатости.

— Черил, — начала я, отставив поднос с канноли. — Слушай. Грэг не забыл за тобой заехать.

Она удивленно заморгала, словно только что проснулась. Возможно, смерть такая и есть. Кто знает? Ну, Джесс знает, вот только мне не рассказывает.

— Нет, он точно забыл, — возразила Черил. — Сегодня же выпускной.

— Я знаю, Черил, — мягко сказала я. — Сегодня выпускной. И Грэг здесь. Милое личико Черил засияло от радости.

— Он здесь? Где? О, я должна его найти.

Она повернулась и поспешила покинуть кухню. Я ее остановила. Вообще души мертвых бестелесны — для всех, кроме чудаков вроде меня, само собой. Для нас они состоят из плоти и крови — или, как в случае с Джессом, из мускулов и загадочных улыбок.

— Грэг здесь, Черил, — повторила я. — Но… он пришел с другой девушкой. Глаза Черил мгновенно наполнились слезами.

— Но этого не может быть, — тонким голоском сказала она. — Он пригласил меня.

Несколько месяцев назад.

— Знаю, Черил. Но Грэгу пришлось пригласить другую, потому что ты… ну, ты умерла, Черил.

Она замотала головой.

— Неправда. Это же нелепо. Я не умерла. Посмотри на меня. Я же стою здесь. Я не умерла.

— Ты стоишь здесь в больничной рубашке, — заметила я. — Черил, извини, но ты умерла от перитонита два месяца назад. Если ты сейчас туда пойдешь — если попытаешься заговорить с Грэгом, — он тебя не увидит. Не сможет. Я вижу тебя только потому что… ну, потому что это то, что я делаю. Но правда в том, Черил, что ты мертва.

Я увидела, как ужас от осознания моих слов исказил ее милые черты. И тут она сошла с ума.

Можно ли ее винить? Ей было восемнадцать, и она была влюблена. Ей было ради чего жить… колледж, карьера, брак, дети… А теперь…

Что ж, теперь все это кануло в небытие.

— НЕТ! — завопила Черил. Ее симпатичное личико превратилось в маску ярости и отчаяния. — НЕТ! Я тебе не верю! Ты врешь!

Она вырвала свою руку из моей.

— Ты просто завидуешь, вот и все! — орала Черил. — Завидуешь мне!

С этими словами она стукнула двумя кулаками по подносу с канноли, послав их в полет. И это были не деформированные канноли.

— Остановись! — крикнула я, шагнув вперед и схватив ее за оба запястья.

Как она ни извивалась и ни пиналась, пытаясь освободиться, я ее не отпускала. Не в этот раз.

— Ты мертва, Черил, — повторила я. — Слышишь меня? Мертва. Это несправедливо, но так уж устроен мир. Я бы очень хотела, чтобы ты могла пойти на свой выпускной. Я знаю, что каждая девушка мечтает пойти на выпускной с парнем, которого она любит. Но, Черил, Грэг оставил прошлое позади. Это было нелегко, но он это сделал. Пора и тебе поступить так же.

Что-то в моих словах — вероятно, уверенность, что Грэгу было непросто смириться с ее смертью, как бы Келли Прескотт не хотелось думать по-другому, — охладило весь пыл Черил. Она повисла на мне.

Через мгновение я услышала, как Черил пробормотала:

— Я все-таки действительно мертва, да? А затем она исчезла.

Раз — и все.

Джесс, который все это время даже не шевелился, уверенный, что я сама смогу справиться с Черил, широко улыбался.

— Каждая девушка мечтает пойти на выпускной с парнем, которого она любит? — повторил он, вздернув даже не одну, а обе черные брови разом.

— Не начинай, — буркнула я и попыталась скрыть внезапный румянец, сосредоточившись на том, чтобы соскрести все, что осталось от канноли, и заменить их печеньем с шоколадной крошкой. — Мне надо заниматься делами.

— О да, — произнес Джесс, отступив с моего пути, когда я пулей промчалась мимо него. — Я вижу.

Если я надеялась, что ночной воздух остудит мое горящее лицо, то меня ждало разочарование. Я все еще ощущала странный румянец, когда нашла во дворе Дока и сунула ему поднос с печеньем.

— Сьюз, это же не канноли, — сказал он.

— Я знаю. Канноли больше не осталось.

— Я думал, в холодильнике стоит целый…

— Уже не стоит, — коротко ответила я и повернулась, чтобы уйти, потому что увидела Келли, сердито зыркающую на меня через плечо Грэга.

Что бы сейчас ни происходило, мне не хотелось об этом знать. Потому что происходящее не могло оказаться хуже, чем то, что случилось с бедной Черил Маккенной, умершей в восемнадцать лет.

Или со мной, родившейся чудачкой, которая видит призраков.

Но, нырнув в тень крытого перехода миссии в надежде на минутку сбежать от музыки и веселья, я обнаружила, что на самом деле вовсе не одна. Джесс последовал за мной.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — произнес он голосом нежным, словно лунный свет. — Люди в двадцать первом веке все еще танцуют?

Я услышала грохот своего сердца, который заглушил звуки медленной музыки.

— М-м, иногда, — ответила я, с трудом сглотнув, так как горло вдруг резко пересохло.

— Как насчет сейчас? — спросил он.

А потом его сильные руки обхватили меня за талию, а его дыхание нежно защекотало мою щеку, когда он тихо прошептал мое имя:

— Сюзанна… Сюзанна…

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒