Мэг Кэбот Воссоединение 9 страница

— Джи! — К нам подошел Соня. — Вот ты где. Ты сейчас на ланч?

Джина раздраженно поджала губы, глядя на меня, но Соня, похоже, ничего не заметил.

Как и Балбес, который подбежал к нам через мгновение.

— Привет, — запыхавшись, сказал он. — Вы чего здесь стоите, народ? Пошли есть. Тут он увидел меня и насмешливо ухмыльнулся.

— Сьюз, а где твоя тень?

— Сегодня Майкл не сможет присоединиться к нам за ланчем, — фыркнув, ответила я. — У него неотложные дела.

— Ну да, — хмыкнул Балбес и отпустил грубую шутку, что Майкла задержала неспособность засунуть определенные части тела в штаны. Очевидно, это был намек на отсутствие у Майкла координации, а не на то, что он был более одарен природой, чем среднестатистический шестнадцатилетний парень.

Я решила проигнорировать высказывание Балбеса, как и Джина, хотя мне кажется, это потому, что она просто его не услышала.

— Очень надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, — вот и все, что она сказала, и было очевидно, что она обращалась не к моим сводным братцам, чем сильно их озадачила. С чего бы девушке вообще разговаривать со мной, когда она может пообщаться с ними?

— Джи, ты за кого меня принимаешь, — с легким удивлением спросила я. — За дилетанта?

— Нет, за идиотку, — ответила Джина.

Я рассмеялась. Мне правда казалось, что она сказала что-то смешное. И лишь гораздо позже я осознала, что в этом нет совершенно ничего смешного.

Потому что, как выяснилось, Джина была на сто процентов права.

У всех убийц есть кое-что общее. Если вы знакомы с кем-то из них, уверена, вы со мной согласитесь.

Они не могут удержаться от хвастовства своими подвигами. Серьезно. Они такие тщеславные. Это их обычно и губит.

Взгляните на ситуацию с их точки зрения. Я имею в виду, вот же они, безнаказанно совершившие страшное преступление. Ну знаете, что-нибудь ужасно хитроумное, что-нибудь такое, что никто бы на них и не подумал.

А они никому не могут об этом рассказать. Ни единой душе.

Вот это их почти всегда и доканывает. Невозможность ни с кем поделиться — то, что нельзя никого посвятить в их блестящую тайну — ну, это их просто убивает.

Не поймите меня неправильно. Они не хотят, чтобы их поймали. Им просто хочется, чтобы кто-то оценил гениальность того, что они сделали. Да, они совершили ужасное — иногда даже немыслимое — преступление. Но послушайте. Послушайте. Они сделали это, и их не поймали. Они обманули полицию. Всех обвели вокруг пальца. Им нужно с кем-нибудь поделиться. Нужно. Иначе в чем смысл?

Само собой, это только личное наблюдение. По роду деятельности я встречала немало убийц, и это желание у всех было общим. Не попадались только те, кто смог удержать рот на замке. Все остальные? Прямиком в кутузку.

Поэтому мне казалось, что Майкл — который уже поверил, что я в него влюблена — просто может решить похвастаться передо мной тем, что он сделал. Он уже начинал хвалиться, немножко, когда заявил мне, что Джош и ему подобные просто «зря занимают место». Казалось вполне вероятным, что, стоит мне слегка его подтолкнуть, как Майкл разовьет свою мысль… и может, даже признается, а я потом отнесу запись в полицию.

Что вы говорите? Вина? Не чувствовала ли я себя виноватой за то, что собиралась донести на парня, который, в конце концов, всего лишь пытался отомстить ребятам, чуть не позволившим его сестре умереть?

Ага. Сейчас. Я никогда не испытываю вины. По моему мнению, есть два вида людей. Хорошие и плохие. Как по мне, в данном конкретном случае не было ни одного хорошего человека. Каждый совершил что-нибудь предосудительное: от Лайлы Медуччи, явившейся на ту вечеринку без приглашения и напившейся вдрызг, до ангелов РЛС, свободно раздававших всем гостям алкогольные напитки. Возможно, одни совершили более ужасные проступки, чем другие — например, Майкл, убивший четырех людей, — но, откровенно говоря, как по мне… все они вызывали отвращение.

Так что, отвечая на ваш вопрос — нет, я не чувствовала вины за то, что собиралась сделать. Как мне казалось, чем скорее Майкл получит то, что заслужил, тем скорее я смогу вернуться к тому, что действительно для меня важно: валянию на пляже и загоранию с лучшей подругой.

Стоя в женском туалете после последнего урока и глядя в зеркало над раковинами, я подводила глаза карандашом (я обнаружила, что легче выуживаю признания у потенциальных убийц, если выгляжу наилучшим образом), когда получила первый намек, что остаток дня пройдет не совсем так, как я планировала.

Открылась дверь, и вошла Келли Прескотт в сопровождении своей тени, Дебби Манкузо. Они явно не собирались ни идти в туалет, ни причесываться, поскольку просто остановились за моей спиной и враждебно уставились на меня.

Я посмотрела на их отражения в зеркале и сказала:

— Если это по поводу денег на поездку класса на виноградники, можете об этом забыть. Я уже говорила об этом с мистером Уолденом, и он заявил, что это самая нелепая вещь, которую он слышал. Луна-парк «Шесть флагов» еще куда ни шло, но не долина Напа. На винодельнях все равно проверяют возраст посетителей, знаете ли.

Келли скривила верхнюю губу.

— Дело не в этом, — раздраженно отозвалась она.

— Ага, — поддакнула Дебби. — Дело в твоих друзьях.

— Моих друзьях? — Я вытащила из рюкзака гребень и с беззаботным видом принялась расчесываться. Я и не была озабочена. В самом деле, нет. Я могла выдержать любую критику от Келли Прескотт и Дебби Манкузо. Вот только мне не очень-то хотелось обсуждать это с учетом всего остального, что случилось в последнее время. — Вы о Майкле Медуччи?

Келли закатила глаза.

— Если бы. Не представляю, как можно хотеть, чтобы тебя видели рядом с этим. Но мы вообще-то говорили об этой твоей Джине.

— Да, — выдохнула Дебби, сузив глаза до злых маленьких щелочек.

Джине? Ах, Джине. Джине, которая украла обоих возлюбленных Келли и Дебби. Все вдруг стало на свои места.

— Когда она возвращается в Нью-Йорк? — потребовала ответа Келли.

— Да. И где она спит? — добавила Дебби. — В твоей комнате, правильно? Келли толкнула ее локтем в бок, но Дебби заявила:

— Ой, не делай вид, что тебе не хочется знать, Кел.

Келли послала подруге раздраженный взгляд и снова повернулась ко мне:

— У вас там не происходит ничего… ну, распутного?

Распутного?

— Насколько мне известно, нет.

У меня мелькнула мысль, не поиздеваться ли над ними, но дело все в том, что мне действительно было их жаль. Я понимала, что если появится какой-нибудь мегасексуальный призрак роковой женщины и украдет у меня Джесса, меня это жутко взбесит. Не то чтобы Джесс вообще когда-либо был моим.

— Ничегошеньки распутного, — сказала я. — Возможно, заигрывание под обеденным столом, но никакого разврата, о котором бы я знала.

Дебби и Келли обменялись взглядами. Я видела, что они испытали облегчение.

— Так когда она уезжает? — спросила Келли.

— В воскресенье, — ответила я, и обе девчонки облегченно вздохнули.

— Хорошо, — кивнула Дебби.

Теперь, когда она знала, что ей не придется долго терпеть Джину, Келли охотно готова была проявить любезность.

— Не то чтобы Джина нам не нравилась, — заметила она.

— Ага, — согласилась Дебби. — Просто дело в том, что она… ну ты понимаешь.

— Понимаю, — произнесла я, как понадеялась, успокаивающе.

— Просто Джина новенькая, — заявила Келли. Теперь она защищалась. — Она им

нравится только поэтому. Потому что она другая.

— Конечно. — Я засунула расческу обратно.

— Я имею в виду, ну да, она из Нью-Йорка, и что? — Этот вопрос явно был больным для Келли. — Большое дело! В смысле, я была в Нью-Йорке. Ничего особенного. Там ужасно грязно, и повсюду эти отвратительные голуби и бомжи.

— Ага. И знаешь, что я слышала? — спросила Дебби. — В Нью-Йорке даже нет тако с рыбой.

Тут мне стало почти ее жаль.

— Ну, приятно было поболтать, — сказала я, повесив рюкзак за спину. — Но мне уже пора, леди.

Я посмотрела, как они достали маленькие коробочки с блеском для губ, погрузили туда мизинцы и наклонились к зеркалу, и ушла.

Майкл ждал меня именно там, где и обещал. Видно, подводка для глаз сделала свое дело, поскольку он вдруг засуетился и промямлил:

— Привет, э-э, хочешь, э-э, я возьму твой рюкзак?

— О, как мило, — проворковала я и передала его Майклу.

С двумя рюкзаками, свисающими с плеч, Майкл выглядел немного странно, с другой стороны, он всегда так выглядел — во всяком случае, когда был одет, — так что ничего удивительного. Мы пересекли прохладный тенистый крытый переход — сейчас пустой, поскольку почти все уже ушли, — и вышли на парковку под теплое солнышко. За ней виднелся подмигивающий нам океан. На небе над головой не было ни облачка.

— Моя машина вон там, — махнул Майкл в сторону изумрудного седана. — Ну, не совсем моя машина. Мне ее дали напрокат. Вообще-то она не так уж и плоха. У нее под капотом немало лошадок.

Я улыбнулась Майклу, и он споткнулся о плохо пригнанную бетонную плиту, еле удержавшись, чтобы не грохнуться лицом о землю. Судя по всему, моя губная помада действовала не хуже подводки.

— Сейчас, я только, э-э, найду ключи, — пробормотал Майкл и начал рыться в карманах.

Я сказала, чтобы он не торопился. Потом надела солнцезащитные очки и подставила лицо солнцу, опершись на капот автомобиля. Как же его разговорить? Может, стоит предложить ему остановиться у больницы, чтобы повидать его младшую сестру? Нет, мне хотелось как можно быстрее попасть к нему домой, чтобы начать копаться в его электронной почте. Вот только пойму ли я, как получить доступ? Вероятно, нет. Но я могу позвонить Ки- Ки. Она-то разберется. Можно ли одновременно говорить по телефону и взламывать чью-то почту? О боже, ну почему мама не позволила мне купить мобильный телефон? Я была чуть ли не единственной в десятом классе, у кого не было мобильника, — за исключением Балбеса, само собой.

Пока я размышляла, на мое лицо вдруг упала тень, и я перестала чувствовать солнечное тепло. Открыв глаза, я обнаружила, что пялюсь прямо на Соню.

— И что ты, по-твоему, делаешь? — спросил он в своей обычной сомнамбулической манере.

Я почувствовала, как у меня горят щеки. И не из-за солнца.

— Еду домой с Майклом, — кротко ответила я.

Краем глаза я заметила Майкла, который наконец нашел ключи и замер с ними в руках,

открыв водительскую дверцу.

— Ничего подобного, — возразил Соня.

Я не могла в это поверить. Не могла поверить, что он так со мной поступает. Мне стало так стыдно, что я готова была умереть.

— Со… — начала я, но вовремя замолчала. — Джейк, — прошептала я, — прекрати!

— Нет, — ответил Джейк. — Это ты прекрати. Ты же помнишь, что сказала мама. Мама. Он назвал мою мамулю «мамой». Что здесь вообще происходит?

Я опустила очки и посмотрела за спину Джейка. Джина, Балбес и Док стояли на дальней стороне парковки, прислонившись к «рамблеру» и глядя в нашу сторону.

Джина. Она меня выдала. Накапала на меня Соне. Я поверить не могла.

— Со… В смысле, Джейк, спасибо за заботу. Правда. Но я сама могу о себе позаботиться…

— Нет. — И, к моему удивлению, он схватил меня за руку и потянул за собой. Для человека, который все время казался таким утомленным, Соня оказался на удивление сильным. — Ты едешь с нами. Прости, парень. — Последние слова были обращены к Майклу. — Сегодня домой ее должен подвозить я.

Однако Майкла это извинение, кажется, не удовлетворило. Сняв наши рюкзаки с плеч и засунув ключи от машины обратно в карман, он шагнул к Соне.

— По-моему, леди не хочет с тобой идти, — заявил Майкл решительным тоном, которого я никогда прежде от него не слышала.

Леди? Какая леди? Тут до меня внезапно дошло, что Майкл имеет в виду. Я была этой леди.

— Мне все равно, чего она хочет, — откликнулся Соня. В его голосе не было ни капли решительности. Соня говорил сухо и прозаично. — Она с тобой в машину не сядет, и точка.

— Я так не думаю. — Майкл сделал еще один шаг к Соне, и тут я увидела, что его ладони сжаты в кулаки.

Кулаки! Майкл собирался драться с Соней! Из-за меня!

Это было так захватывающе. Из-за меня раньше никогда не бились парни. Вот только то, что одним из парней был мой сводный брат, который испытывал ко мне не больше сексуального интереса, чем наш пес Макс, немного приглушало мой энтузиазм.

Да и Майкл, если вдуматься, был не очень-то выгодной партией, учитывая предполагаемое убийство, которое он совершил, и все остальное.

Ну почему за меня должна была драться подобная парочка неудачников? Почему за меня не могли сразиться Мэтт Дэймон и Бен Аффлек? Вот это было бы действительно захватывающе.

— Слушай, приятель, ты же не хочешь со мной связываться, правда? — сказал Соня, заметив кулаки Майкла. — Я просто заберу свою сестру и уйду. — Он стащил меня с капота. — Понятно?

Сестру? Сводную сестру! Сводную! Господи, ну почему все об этом постоянно забывают?

— Сьюз, садись в машину, ладно? — велел Майкл, не отводя взгляда от Сони.

Так, решила я, это зашло уже слишком далеко. Мало того, что я была совершенно унижена, так мне еще и стало жарко. Солнце припекало не на шутку. Из меня вдруг улетучилась вся энергия охотника за привидениями.

К тому же, наверное, мне не хотелось видеть, как кто-то пострадает из-за подобной

глупости.

— Слушай, — повернулась я к Майклу. — Лучше мне поехать с ним. Как-нибудь в другой раз, хорошо?

Майкл наконец отвел глаза от Сони и посмотрел на меня. Его взгляд был каким-то странным. Словно он на самом деле меня даже не видел.

— Прекрасно, — ответил он.

Не сказав больше ни слова, он сел в автомобиль и завел двигатель. Боже, подумала я. Как маленький ребенок.

— Я позвоню, когда приеду домой, — крикнула я Майклу, хотя сомневалась, что он меня услышал из-за закрытых окон. Тяжеловато будет, поняла я, выудить у него признание по телефону. Но не невозможно.

Взвизгнув покрышками на горячем асфальте, автомобиль Майкла вылетел с парковки.

— Что за долбаный чудак, — пробормотал Соня, таща меня к машине. Только он сказал не «долбаный». И не «чудак». — И ты хочешь встречаться с этим парнем?

— Мы просто друзья, — угрюмо отозвалась я.

— Ну да, конечно.

— Ну ты и попала, — заявил Балбес, как только мы с Соней подошли к «рамблеру».

Он любил мне это говорить. Собственно говоря, он повторял это при малейшей возможности.

— Технически нет, Брэд, — задумчиво возразил Док. — Понимаешь, она же в действительности не села к нему в автомобиль. А ей запретили именно это. Садиться в автомобиль Майкла Медуччи.

— Заткнитесь, — процедил Соня, направляясь к водительскому месту. — И полезайте в машину.

Джина автоматически, как я заметила, уселась на переднее сидение. Очевидно, она решила, что когда Соня велел всем заткнуться, то не имел в виду ее, поскольку тут же выпалила:

— Как насчет того, чтобы по дороге домой заехать куда-нибудь и поесть мороженого?

Я понимала, что она пыталась меня задобрить. Будто шоколадный коктейль мог исправить ситуацию. Хотя, если подумать, то, может, отчасти и исправит.

— Звучит неплохо, — ответил Соня.

Балбес, сидящий справа от меня — я, как обычно, в итоге оказалось посреди заднего сидения, — пробормотал:

— Все равно не представляю, что ты нашла в этом психе Медуччи.

— О, все очень просто, — заметил Док. — Всякая женская особь склонна выбирать себе партнера, способного лучше всего обеспечить ее и отпрысков, которые могут стать результатом их союза. Майкл Медуччи гораздо умнее своих одноклассников и в полной мере подходит на подобную роль. В дополнение к этому у него, согласно стандартов красоты Западного побережья, выдающиеся физические данные — если подслушанные мною разговоры Джины и Сьюз хоть что-то значат. Поскольку он, вероятнее всего, передаст эти благоприятные генетические компоненты своим детям, половозрелые женские особи никак не могут ему сопротивляться — во всяком случае, такие проницательные, как Сьюз.

В машине воцарилась тишина… Как и всегда после одной из речей Дока. Потом Джина уважительно произнесла:

— Тебя правда должны перевести в более старший класс, Дэвид.

— О, мне предлагали, — весело отозвался Док, — но, хотя мой интеллект и сильно развит для мальчика моего возраста, однако физическое развитие несколько отстает. Я посчитал неразумным соваться в компанию мужских особей, которые могут оказаться напуганными моими превосходящими умственными способностями, учитывая, что они значительно больше меня.

— Другими словами, мы не хотели, чтобы старшие ребята надрали ему задницу, — перевел Соня.

Он завел двигатель, и мы с ревом вылетели с парковки, как обычно, на высокой скорости, которую Соня любил, несмотря на то, как я его прозвала.

Я пыталась сообразить, как дать всем ясно понять, что я не столько хотела продолжить род с Майклом Медуччи, сколько заставить его сознаться в убийстве ангелов РЛС, когда Джина вдруг спросила:

— Господи, Джейк, ты что, водить не умеешь?

Это было довольно смешно слышать, учитывая, что Джина, чьи родители весьма мудро не позволяли ей приближаться к их машине, ни разу в жизни не садилась за руль. Но потом я огляделась и поняла, что она имеет в виду. Мы приближались к главным воротам школы, стоящим у основания покатого холма и выходившим на оживленный перекресток, и мчались гораздо быстрее, чем обычно, даже учитывая пристрастия Сони.

— Да, Джейк, — поддержал Джину Балбес с заднего сидения. — Притормози, ты, маньяк.

Я понимала, что Балбес просто хотел хорошо перед ней выглядеть, но он был прав: Соня слишком быстро ехал.

— Это не гонки, — заметила я, и Док начал рассуждать, что, вероятно, из-за ссоры со мной и почти-драки с Майклом у Джейка подскочил уровень эндорфинов, что и повлекло за собой его внезапную тягу к бешеной скорости…

Пока Джейк вдруг не произнес голосом, в котором не осталось ни капли сонливости:

— Я не могу остановиться. Тормоза… Тормоза не работают.

А вот это уже интересно. Я наклонилась вперед. Наверное, посчитала, что Джейк хочет нас напугать.

Тут я увидела на спидометре скорость, с которой мы неслись к воротам. Джейк не шутил. Еще немного — и мы вылетим на четырехполосный перекресток с интенсивным движением.

— Прыгайте! — гаркнул он нам.

Сначала я не поняла, что он имеет в виду. Но тут увидела, как Джина пытается расстегнуть ремень безопасности, и до меня дошло.

Однако было слишком поздно. Мы уже ехали по пандусу, который вел к воротам и выходил прямо на шоссе. Если мы сейчас выпрыгнем, то умрем точно так же, как если вылетим на перекресток. По крайней мере, если мы останемся в машине, то окажемся под сомнительной защитой стального корпуса «рамблера»…

Джейк нажал на гудок, громко ругаясь. Джина закрыла глаза. Док обхватил меня руками и уткнулся в мое колено, а Балбес, к моему великому удивлению, начал вопить, как девчонка, прямо у меня над ухом.

Мы устремились с холма вниз, промчавшись мимо очень удивленной женщины в универсале «вольво» и ошеломленной японской пары в «мерседесе», которые умудрились ударить по тормозам, прежде чем врезались в нас на полной скорости.

Однако на следующих двух полосах нам уже не так повезло. Мы вылетели наперерез движению, и я увидела, что на нас, вовсю сигналя, несется фура с огромной надписью «Кот Том» на решетке радиатора. Надпись все приближалась и разрасталась, пока я вдруг не потеряла ее из виду, поскольку она оказалась над крышей автомобиля…

Тут я закрыла глаза, поэтому не была до конца уверена, произошел ли толчок, который я ощутила, лишь в моей голове, или «рамблер» действительно стукнули. Но тряхнуло нас так, что я услышала, как что-то щелкнуло в шее, как бывает, когда вагончик на американских горках неожиданно делает резкий поворот на девяносто градусов.

Однако, открыв глаза, я начала подозревать, что столкновение все-таки было настоящим, поскольку все вокруг кружилось, как в аттракционе «Чашки». Только мы были не на карусели. Мы все еще сидели в «рамблере», который волчком крутился поперек шоссе.

Пока вдруг не раздались тошнотворный скрежет и громкий треск разбитого стекла, и мы не замерли после еще одного сильнейшего удара.

Когда рассеялись дым и пыль, мы обнаружили, что наполовину въехали в информационное туристическое бюро Кармела. На лобовом стекле у нас повисла вывеска

«Добро пожаловать в Кармел! »

— Они убили мою машину.

Кажется, это все, что Соня был способен произнести. Он повторял это с того момента, как мы выбрались из развалины, которая когда-то была «рамблером».

— Моя машина. Они убили мою машину.

Неважно, что вообще-то она была не его. Машина принадлежала семье — ну или по крайней мере всем детям.

И неважно, что Соня, судя по всему, не мог нам внятно объяснить, кем были эти таинственные «они», которых он подозревал в убийстве своего автомобиля.

Он просто повторял это снова и снова. И чем дольше об этом говорил, тем больше до меня доходил весь ужас произошедшего.

Потому что убить пытались, разумеется, не машину. О нет. Жертвами должны были стать пассажиры, сидевшие в машине.

Или, если быть более точной, пассажирка. Я.

Я, правда, совсем не считаю, что у меня завышено самомнение. Честно, я действительно подумала, что это из-за меня подрезали тормоза «рамблера». Да, их подрезали, чтобы тормозная жидкость в конце концов полностью вытекла. «Рамблер» был даже старше моей мамы — хотя не настолько стар, как отец Ди, — и у него была только одна тормозная трубка, что делало его уязвимым как раз для такого рода атак.

Дайте-ка подумать, и кому же из знакомых мне людей захотелось бы увидеть, как я погибаю в ярком огне? О, подождите, знаю. Как насчет Джоша Сондерса, Кэрри Уитмэн, Марка Палсфорда и Фелисии Брюс?

Дайте этой девушке приз.

Разумеется, я не могла никому рассказать о своих подозрениях. Ни полиции, которая подъехала и составила рапорт об аварии. Ни парням из скорой, которые поверить не могли, что, за исключением пары синяков, никто из нас серьезно не пострадал. Ни ребятам из автосервиса, приехавшим, чтобы увезти останки «рамблера». Ни Майклу, который вырулил с парковки буквально перед нами и, услышав шум, повернул обратно и оказался одним из первых, кто попытался помочь нам выбраться из машины.

И уж точно не маме с отчимом, появившимся в больнице со стиснутыми губами и бледными лицами и постоянно повторяющим: «Просто чудо, что никто из вас не пострадал» и «Теперь вы будете ездить только на «лендровере».

Последнее заставило Балбеса повеселеть. «Лендровер» был куда вместительнее

«рамблера». Наверное, Балбес решил, что там будет гораздо проще принять горизонтальное положение с Дебби Манкузо.

— Я просто не понимаю, — сказала мамуля гораздо позже, когда больничный персонал закончил делать нам рентген, проверять зрение, тыкать и совать в нас всякие штуки и, наконец, отпустил домой. Мы сидели в обеденном зале «Пенинсьюла Пицца». Именно здесь работал Соня, а еще оказалось, что это одно из немногих мест в Кармеле, где можно получить столик на шестерых — семерых, если учитывать Джину, — без предварительного заказа. Для посторонних мы, должно быть, выглядели как одна большая счастливая семья (ну, кроме Джины, которая вроде как выделялась, хотя и не так сильно, как можно было бы

подумать), которая праздновала что-то вроде победы в футбольном матче.

И только мы знали, что празднуем то, что все мы до сих пор живы.

— То есть это же чудо какое-то, — продолжала мама. — Доктора именно так и думают.

Я имею в виду, что никто из вас серьезно не пострадал.

Док продемонстрировал ей свой локоть, который поцарапал об осколки стекла, когда вылезал из машины.

— Если в рану попадет инфекция, она может оказаться крайне серьезной, — сказал он голосом маленького травмированного мальчика.

— О, дорогой. — Мама потрепала его по голове. — Я знаю. Ты вел себя так храбро, когда доктора накладывали швы.

Все остальные молча закатили глаза. Весь вечер Док старательно изображал из себя раненого бедняжку. Но это делало счастливыми его и мамулю. Она попыталась провернуть эту штуку с трепанием по голове и со мной, и я чуть не сломала руку, стараясь увернуться.

— Это не чудо, — покачав головой, возразил Энди, — а просто слепая удача. Повезло, что вы не погибли.

— Слепая удача тут ни при чем, — заявил Соня. — Нас спасли мои превосходные водительские способности.

Как бы мне не хотелось это признавать, но Соня был прав. (И где он выучил слово

«превосходные»? Он что, за моей спиной готовился ко вступительным экзаменам в университет? ) За исключением той части, где мы влетели в витрину, он вел эту тачку — без тормозов — словно профессиональный гонщик «Инди-Пятьсот». Я вроде как понимала Джину, которая вцепилась в его руку и не сводила с него преклоняющегося взгляда.

Из уважения к Соне, которое я теперь испытывала, я даже не смотрела, чем они с Джиной занимались на заднем сидении «лендровера» по дороге домой.

А вот Балбес, разумеется, смотрел. И то, что он увидел, повергло его в прескверное расположение духа.

Однако когда Балбес врубил у себя в комнате Мэрилина Мэнсона и начал громко топать в такт, то этим лишь допек отца, который быстро перешел от благодарности судьбе, что все обошлось, хотя он был близок к тому, чтобы потерять своих «мальчиков… и тебя, Сьюз. О, и Джину тоже» к ярости от того, что приходится слушать музыку, которую он охарактеризовал как «тлетворную и отравляющую разум».

Я в одиночестве поднялась к себе в комнату (Джина исчезла в неизвестном направлении; ну ладно, хорошо, я знала, где она, просто не хотела об этом думать) и решила, что шум в коридоре мне только на руку. Так никто не сможет подслушать очень неприятную беседу, которая мне предстояла.

— Джесс! — позвала я, включив свет, и поискала его взглядом. Но ни его, ни Гвоздика не было видно. — Джесс, ты где? Ты мне нужен.

Призраки не собаки. Они не прибегают по первому зову. По крайней мере, раньше не прибегали. Во всяком случае, по моему зову. Только в последнее время — и этого я с отцом Домом пока не обсуждала. Если на то пошло, это было слишком странно: стоило мне вспомнить о ком-нибудь из знакомых призраков — и они тут как тут. Серьезно. Только я на мгновение подумаю о папе — и хоп, он уже передо мной.

Не стоит и говорить, что получалось ужасно неловко, когда я вспоминала о нем под душем, пока мыла голову, или еще где-нибудь в том же роде.

Я иногда задумывалась, не связано ли это как-то с ростом моих медиаторских сил с

возрастом. Но если бы дело обстояло именно так, отец Дом, по логике, должен был бы оказаться гораздо лучшим медиатором, чем я.

Вот только он не был лучше. Он отличался от меня, но не был лучше. И уж точно не был сильнее. Он не мог вызвать духа одной силой мысли.

По крайней мере, я так думала.

В любом случае, хотя призраки и не являются по первому зову, Джесс, кажется, в последнее время всегда ко мне приходил. Он возник в комнате, немного померцав, и уставился на меня, будто я только что вышла со съемочной площадки «Восставшего из ада 3» прямо в гриме и костюме. Но позвольте заметить, выглядела я и вполовину не так растрепанно, как себя чувствовала.

— Nombre de Dios, Сюзанна, что с тобой стряслось? — спросил он, заметно побледнев (ну, во всяком случае, заметно для парня, который уже был мертв).

Я осмотрела себя. Ну да, хорошо, моя блузка была порвана и в грязи, а гольфы сползли и обвисли. Но хотя бы волосы имели исключительно важный для меня вид, словно их растрепал ветер.

— А то ты не знаешь, — кисло отозвалась я, сев на кровать и разувшись. — По-моему, ты обещал нянчиться с ними весь день, пока у нас с отцом Ди не появится шанс разобраться с Майклом.

— Нянчиться? — Джесс нахмурился, показав, что это слово ему не знакомо. — Я был с ангелами весь день, если ты об этом.

— О, ну конечно. Что ты имеешь в виду? Что ты вместе с ними отправился на экскурсию на школьную парковку, чтобы подрезать тормоза «рамблера»?

Джесс сел на кровать рядом со мной и устремил на меня взгляд своих темных глаз.

— Сюзанна, сегодня что-то случилось?

— Это как пить дать!

Я поведала ему, как все было, хотя мои пояснения о том, что именно произошло с машиной, оказались слегка обрывочными, учитывая, что я ничего не смыслила в технике, а Джессу явно не хватало знаний об устройстве автомобиля. Разумеется, единственными средствами передвижения в его время были лишь лошади да экипажи.

Когда я закончила свой рассказ, Джесс покачал головой.

— Но, Сюзанна, это не могли быть Джош и его друзья. Как я уже сказал, я оставался с ними целый день. И покинул их лишь сейчас, потому что ты меня позвала. У них не было возможности сделать то, что ты описываешь. Я бы увидел и остановил их.

Я удивленно на него посмотрела.

— Но если в этом не виноваты ни Джош, ни его товарищи, то кто это мог быть? Я имею в виду, больше ведь никто не желает мне смерти. Во всяком случае, в данный момент.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒