В Португалии хорошая погода… 1 страница

Я в Португалии! Даже не верится. После всех этих хитросплетений поездов и самолётов - я здесь. При том это же будет так нетипично, не похоже на мои другие поездки... оно намечалось как такой авторский туристический тур двух моих друзей - семейной пары Анны и Рагделя - который они предлагали всем желающим, но так получилось, что откликнулись - может, потому что Португалия далековато и многим дороговато, а может ещё почему - только два их друга: поэт и художник.

Я - поэт. Я даже думал, если меня спросит на паспортном контроле суровый пограничник: " Какова цель вашего приезда в Португалию" - ответить: " Я - поэт, приехал узнать вашу замечательную страну и написать стихи или поэму о ней", но пограничник ничего не спросил, и быстренько стукнул блёклую печать с латинской буквой " P".

Короче, это у нас будет поездка по Португалии четырёх друзей - Рагдель и Анна - путешественники, друзья художников (когда-то державшие в Казани свой магазинчик-салон под названием " Дом вне времени", и я там читал стихи, и звучал диджериду и глюкофон, и художница Татьяна Лярсон выставляла там свои картины с единорогами, и ещё там продавались благовония и одежда с орнаментами, вдохновлёнными индуизмом и другими восточными учениями и религиями)... а двух других, то есть себя и одного парня, я так и буду звать: поэт и художник, я случайно выяснил, что художник не любит выставлять свои фото на всеобщее обозрение, а вдруг он вообще не любит имён?

Я взял очень правильные книги с собою в эту поездку. Во-первых, это автобиографическая проза Джерома Клапки Джерома, автора знаменитых " Троих в лодке не считая собаки" - кажется, наше путешествие вполне сможет походить на приключение тех, что в лодке. А вторая книга - сборник притч знаменитого и прекрасного Тонино Гуэрры, с которым меня связывает долгая история, хотя мы ни разу и не успели с ним повидаться лично при жизни. Зато на этой книжке есть автограф его жены, Лоры, со словами: " Дорогому Айрату, приезжайте со своей книгой".

Я - поэт, и приехал со своей книгой. В Португалию. Лет 20 назад, я подарил свою книгу пограничнику на финской границе, он, оказалось, тоже пишет стихи! Логистика нынешней поездки доставила мне много нервов, билеты приходили в последний момент, не распечатывались, всё, казалось, не было готово, и я взял с собой и свою книгу (кроме тех двух), думая, что в крайнем случае - подарю её пограничнику. Но - повод не наступил!

Я в пути уже заглядывал в обе книги (Джерома и Гуэрры), и у меня, конечно, руки чешутся уже привести кусочки из них, как я обычно делаю, но я пока бью себя по рукам (хотя кусочки уже даже выбрал первые), ибо те, кто возьмутся читать этот текст, который уже становится длинным (как всегда у меня! ), конечно, захотят сперва прочесть о Португалии, о которой я пока не написал ни строчки, нежели отрывки из книг, которые целиком можно найти в Интернете... и хотя я знаю, что не полезут искать в интернете, и не увидят эти чудесные отрывки, но всё же - да, сперва про Португалию.

Я приехал в ночь, сразу держа в голове " Ночь в Лиссабоне" одну из любимых моих повестей Ремарка, даже единственную для меня (ибо остальные самые знаменитые у него - я и не читал, " Три товарища" однажды до середины прочёл), и своё стихотворение, написанное по мотивам этой повести, там было: " Мы гуляли под ручку с нею вдоль гавани в Лиссабоне"...

Лиссабон неуловимо чем-то напомнил Белград и старый Тбилиси... Особенно этими столетними осыпающимися домиками, и таким пространством объятий, такое всё тесно-близкое и домашнее... такое всё " в тапочках", неширокие старые улицы, потрёпанные вывески, домики XIX века, бельё, сползающее с балконов, мостовые из мелкого аккуратного камня (не чета нашим булыжникам), жёлтый вангоговский цвет у стен домов, граффити на некоторых из них, похожие на живописные полотна прошлых веков, этакие ещё раблезианские, я бы сказал (*раблезианство - мировоззрение и образ жизни, основанные на жизнелюбии, неумеренном стремлении к плотским удовольствиям и вольнодумстве (в духе произведений Франсуа Рабле) - так говорит википедия). Мне и самому хочется здесь вести именно такой образ жизни!

Я пока приведу из книжек всего одно место, но оно не принадлежит ни одному из названных мною авторов. Это эпиграф к " Книге странствий" Тонино Гуэрры, его автор - итальянский кинорежиссёр Карло ди Карло:

" С Тонино нас связывает дружба, которая длится более 30 лет. Потом много продуманных и подготовленных проектов и сожаление, что так и не удалось реализовать ни одного из трёх написанных вместе сюжетов. Но если я думаю о том, сколько мы провели вместе времени, сколько путешествовали (например, в Узбекистане или дома, сидя в кресле), сколько смеялись вместе за эти годы - я ещё раз нахожу подтверждение тому, что и жизнь есть кино".

В Лиссабоне днём до плюс пятнадцати. Солнечно.

* * *

Сегодня мамин день рождения.

Мамочка, смотри на меня с небес,
Я в Лиссабоне и здесь -
Полно чудес!
Я хожу без зонта и бумажной короны,
Как ходил древнегреческий Зевс.

* * *

В Лиссабоне мы живём в стареньком доме, на улице святого Антония, в квартире под самой крышей. Святой Антоний Падуанский а в Португалии - Лиссабонский, главный местный почитаемый святой, а у меня он ассоциируется, конечно, с Даней Ляпуновым, сыгравшим его в спектакле " Чудо святого Антония" по пьесе Метерлинка, поставленном челнинским театром " Ключ"... Даниил - такой красивый, рыже-жёлтый, маленький и мудрый мальчик, а теперь - папа и муж, я его узнал, когда ему было всего лишь лет восемь, он был у меня самым маленьким учеником в лагерной смене для начинающих журналистов, а потом он стал играть в театре, он улыбается так, как будто щурится от солнца, которого много и щедро...

Он мало говорит, просто улыбается, и много солнца. Из него получился чудесный святой.

Есть в нашей лиссабонской квартирке маленький балкончик, который выводит на неопрятно-прекрасный дворик, с кусочками красной черепицы, по покатым боковым козырькам крыш... внизу - заросли, владение кошек. Я насчитал их три. Растёт одинокое мандариновое дерево с единственным мандарином.

" Когда пошёл дождь, Ремоне помог всем кошкам укрыться в доме, а сам остался на улице. И в детстве он также мок под дождём"... Это я читаю Тонино Гуээру. Там ещё было про женщину, верящую в аромат трав, считающую его " божьим откровением": " Она опустилась на колени и ждала с закрытыми глазами, когда ветер донесёт до неё запах травы Луизы"...

Утренний Лиссабон живёт своей спокойной, домашней жизнью. Я шёл по дороге, вымощенной белым мелким камнем. На одном доме, на стене, розовый портрет мудреца с бородой молодого Посейдона... за этим домом - открывается большая вода, устье реки Тахо (если я не путаю) и белый парус одинокий... На многих домах стены - украшены керамической плиткой, и даже номера домов выложены плиткой.

Родители привезли на машинах своих детишек к музею Воды, сейчас - самое утро, музей скоро откроется, наверное, у детей будет занятие. Собираются несколько родителей, знают друг друга, обнимаются, целуются. В парке музея - какие-то трубы. Музей этот был создан вокруг первой паровой насосной станции Лиссабона в 1967 году.

Но ещё - в парке цветы и деревья: пальмы, платан... и какая-то ещё огромная высохшая пальма. Чуть выше по дороге - католический собор, портрет Иисуса на голубых керамических плитках... Местные скауты разучивают какую-то азбуку Морзе - поднимают руки... мальчики в шортиках, девочки в юбочках, галстуки... какие-то рыбачьи сети по углам.

Мог заговорить - не стал. Пошёл в другую сторону... дошёл до барахолки у Пантеона... вспомнил сразу итальянские и грузинское барахолки, а вслед за ними неизбежно моего Тонино... но я не стал там задерживаться. Мне сказали, что могу погулять час, а потом стирка закончится! (Старая машинка, стирает нехотя).

Поэтому, окинув взглядом барахолку, но не став там задерживаться, я повернул назад. К кошкам и мандариновому дереву.

В Лиссабоне солнечно. Примерно плюс пятнадцать.

* * *

Запись в дневнике вечером в конце дня:

«Сегодня был другой Лиссабон, не тот, что вчера и поутру!..

В здании одного из древних соборов мы видели выставку Пентти Саммалахти. Великий финский фотограф, его называют «влюблённый кочевник».

Плитка на стенах собора – огромное панно. На стенде надпись: отреставрировано на средства грузинского правительства».

* * *

Я ошибся сегодня поутру. Если бы я читал туристические проспекты и брошюры о Лиссабоне, прежде чем выносить на общий суд свои впечатления об этом городе, я бы, наверно, писал бы их совершенно иначе. Я утром порадовался первым встреченным плиткам на стенах домов как какой-то невидали, а они-то - " видаль", их тут море и они - почти религия!

Об этом знают заранее все, кто приезжает в Лиссабон, кроме меня. А я был, что тот Маленький принц из повести Антуана де Сент-Экзюпери, который знал и любил только свою единственную розу, и пришёл сперва в ужас, как только увидел миллион алых роз. Впрочем, конечно, я не относился к увиденным первым плиткам на домах столь уж пылко, как принц к своей розе, но я рад, что сначала увидел их немного, во время утренней прогулки, и лишь потом - мне открылось это целое лиссабонское плиточное море...

Они, те первые, утренние - напомнили мне плитки на стенах домов, изукрашенные рукою великого мастера Тонино Гуэрра в его городке, где он жил последние годы - в итальянском Пеннабилли...

Тонино прожил на этом свете более 90 лет и он был настоящим гением места для своего Пеннабилли, и соседи даже несколько сварливо спрашивали его порой: " Тонино, когда же ты украсишь своими рисунками или плиткой и наш дом? " В Пеннабилли на многих домах можно заметить рисунки или росписи Тонино, я там был, и видел это своими глазами.

Пеннабили - один из городков итальянской провинции Римини, несколько лет назад я посетил столицу провинции, одноимённый город Римини, а намного раньше меня (то есть на несколько сотен лет раньше! ), туда же, в Римини, пришёл проповедовать святой Антоний Падуанский или Лиссабонский, на улице которого я живу теперь, находясь в столице Португалии.

И в общем, так хорошо у меня связывались - Пеннабили и тот райончик Лиссабона, где я поселился нынче, а также и два Тонино (один - Гуэрра, писатель, поэт и сценарист ХХ и начала ХХI века; и второй - старинный португальский святой Антоний Падуанский), что развязывать было даже несколько досадно.

Но пришлось-таки мне " развязывать", ибо невозможно же весь огромный Лиссабон превратить в брат-близнец маленькому, хотя и такому уютному итальянскому городку Пеннабили. Начать хоть с того, что в Лиссабоне разные районы, с по-разному устроенной жизнью и ритмом.

Например, мы живём недалеко от Алфамы - самого старого района, который находится вокруг замка и тянется к реке Алфама. Пишут, что здесь проживают пенсионеры, небогатые семьи рыбаков. Хорошая компания! Третье предложение романа Эриха Марии Ремарка " Ночь в Лиссабоне" звучит так: " Хотя я уже неделю был в Лиссабоне, я все еще не мог привыкнуть к беспечным огням этого города". Вот это слово - беспечность - вполне соответствует характеру улиц Алфамы.

То есть, это такие лабиринтики узких улиц, меняющих высоту.... р-р-раз - и лесенка вниз, или просто спуск... спустились... по кривой... ииииих... наверх... и всё по этим белым камушкам. В общем, плитка, которая на дороге (на " полу" ) называется калсада, или " калсада а португезе", а та, которая на стенах, которой облицованы дома - это " азулеже".

Я прям залезу в буклетики, чтобы больше к этому не возвращаться: " Зародилась португальская брусчатка приблизительно в 1500 году и начало этому положил король Мануэл I, подписав указ, согласно которому начали мостить улицы Лиссабона". И дальше там история про носорога: " Афонсу де Албукерки решил подарить королю носорога, которого звали Ганга. Была запланирована пышная церемония, в ходе которой роскошно украшенного носорога должны были провести по улице, и грязь из под его тяжелых лап не должна была его запачкать. Поэтому и было необходимо качественно и дорого замостить улицу".

У Гуэрры было такое: " Должен ли я дождаться появления носорога, чтобы вновь состоялся праздник горожан, полный счастливого единения". Но он, конечно, писал не о лиссабонском древнем носороге... Мы видели памятник двум мужчинам, которые старинным способом укладывают эту брусчатку - " калсаду а португезе" на дорогу. Один - отбивает молоточком камушек-коротыш, другой рядом - вдавливает эти камушки с помощью большой штуки, похожей на гигантский вантуз - в дорогу.

В 1755 году в Лиссабоне случилось великое землетрясение, разделившее всю историю города на " до" и " после". И вот тут-то бедным лиссабонцам при восстановлении города пришлось наступить на горло собственной беспечности. Вот что пишут туристические проспекты про район Байша: " Находится район между двумя живописными холмами, поэтому название этой части города означает – Низинный. После страшного землетрясения в 1755 году для реконструкции района власти подготовили первый в Европе план градостроения. Дома здесь построены с учетом сейсмостойкости. "

Вместо прежних кривых улочек и вот этой " тесноты объятий", по которой ходят до сих пор знаменитые лиссабонские жёлтые трамвайчики - в Байше появляются прямые проспекты. Это изменение геометрии улиц бросается в глаза сразу. Вот ещё из буклета: " Что здесь интересно посетить: лифтовый фуникулер Элевадор-ди-Санта-Жушта". Это огромный столб-лифт, соединяющий низинный район Байша и высокий Шиаду. Он действует с 1902 года. Там внутри - лифтовой швейцар.

Но мы туда не пошли, там очередь. Мы остались внизу и ели печёные каштаны. Рагдель и Анна - вегетарианцы. Кроме того, они не едят пищу, подвергавшуюся термической обработке (жаренную и прочую), и печеные каштаны - была первая такая еда, которую они попробовали за 5-6 лет. О, это было здорово! Когда днём они меня привели в кафешку, чтобы я поел какие-то местные печёности, мне так было грустно, что я ем один, что я сказал: " Водите меня в следующий раз в вегетарианские кафе", а вечером - они-таки соблазнились и купили эти каштаны, и мы все вместе хрумкали их, прямо на улице, рядом с рюкзаком и пожитками какого-то местного бомжа, невесть куда отлучившегося...

Каштаны напомнили мне Париж, и как мы с гидессой мчались фотографировать неожиданно не в сезон расцветшие каштаны, пока другие туристы мчались фоткать Эйфелеву башню. Что ж, вот в Лиссабоне в январе - сезон печёных каштанов. Их продают на каждом шагу. Рагдель и Анна говорят, что в их прошлый приезд в Лиссабон - в апреле - они не видели тут этих передвижных ларёчков, а теперь - то тут, то там можно встретить манящий дымок с характерным лёгким запахом печеных каштанов.

В тот первый приезд они остановились в Лиссабоне в хостеле районе Байрру-алту, и были разочарованы. Это совсем не похоже на тот милый район пенсионеров и рыбаков, с кривым и улочками и жёлтыми трамвайчиками... " Район богемной и ночной жизни", как пишут в проспектах, много толчётся мигрантов, стены изрисованы граффити, сам райончик - грязноват.

Но это для нас граффити - это что-то нарушающее привычную среду, в некотором роде вандализм, а для художника (помните? нас же четверо! Рагдель, Анна, поэт и художник), граффити, напротив, эту среду создают! Он и сам граффитчик, недавно пару месяцев прожил в Париже, где познакомился с самыми крутыми парижскими художниками граффити, в том числе с " пионерами", дядьками, которым сейчас лет по 50 или больше, среди них один (я забыл имя, а художник сейчас спит), который и привил эту моду в Париже, куда приехал прямиком из Нью-Йорка, где всё это и зародилось, спасаясь от своих проблем с наркотиками. Сейчас этот ньй-йоркско-парижский граффитчик до сих пор рисует, но уже не нелегально, его работы можно увидеть в крупных галереях.

Разные художники граффити оставляют свои подписи или наклейки со своим рисунком на разных местах. И " посвященные" их читают. Наш - тоже оставляет! Наклеив свою наклейку на какую-то лиссабонскую урну, художник радостно поделился: встретил там трёх своих знакомых - одного парижского художника, одного испанского и - московского! То есть здесь, в Лиссабоне побывали уже его друзья, оставили свои наклейки, и он их " прочитал"! Такая голубиная почта художников!

Но главный " стрит-арт" Лиссабона, это, конечно же настенная плитка! Азулеже! Кажется, ещё близость к океану способствует здесь распространению этого искусства, но как, как они могут покрывать расписной плиткой столь огромные пространства домов? Это же тоже с далёкой древности, с XV века у них. Справочники пишут, что азулежу (слово переводится как " маленький полированный камушек" ) - это название португальских изразцов. Традиционный португальский азулежу представляет собой расписанную глиняную плитку, чаще всего квадратной формы, обожжённую, глазурованную, размером 14 см на 14 см.

Я до того видел изразцы в таком количестве только в Елабуге, ими были выложены печи некоторых купеческих домов, сейчас они сохранились в закрытой от туристов части города, на территории суворовского военного училища (там мне повезло оказаться как журналисту, в своё время). Это были не просто плитки, а именно тщательно расписанные. Но это тоже - как моя " единственная роза" на фоне нынешнего португальского моря азулеже! Мы зашли в мастерскую мастера-плиточника, видели трафарет на ткани, мешочек с глиной, какие-то конструкции деревянные навроде мольбертов, только для плитки, саму пока белую плитку, кисти... готовые авторские плитки, продающиеся здесь... мы видели и другие чисто сувенирные магазинчики, здесь они на каждом шагу, но в том местечке - прямо перед нашими глазами было явлено маленькое производство художника-мастера!

" Здесь творчество прёт из всех щелей, да как они здесь живут! " - восхищённо воскликнул художник! Мы вышли на огромную Площадь коммерции (пожалуй, центральную в Лиссабоне) - такой контраст после уютных полудеревенских квартальчиков Алфамы! Мы спустились к реке, пляжику, ступенькам, мы слушали регги!..

В Лиссабоне солнечно. Примерно плюс пятнадцать.

* * *

Как и недавно в Чехии, в португальской Синтре – выставка уличных скульптур, работ современных мастеров.

1. Мегалиты. Работа итальяно-французского художника Джанкарло Капориччи.

Он родился в 1946 году в Неаполе, Италия. После окончания Неаполитанской школы изящных искусств, начал карьеру преподавателя истории искусства и моды в Италии. В то же время он разрабатывал архитектурные, театральные декорации и проекты декораций во Франции и Италии. В 2000 году Джанкарло руководил образовательным проектом с участием детей из детских садов и начальных школ в одном из городов в парижском регионе. Ребята создавали городскую среду (не знаю точно, что имели в виду авторы релиза, написавшие так, но видимо, дети делали уличные скульптуры или другие арт-объекты).

2. Падение Икара".

Работа Роджерио Тимотео (1967), местного художника, уроженца Синтры. Он уже провел 35 персональных выставок и участвовал в более чем 200 групповых выставках в Португалии и за рубежом. Он представлен в частных коллекциях в Португалии, Германии, Австралии, Австрии, Канаде, Шотландии, Испании, США, Франции, Нидерландах, Англии, Ирландии, Люксембурге, Польше, Швейцарии и Уругвае. В последние годы Роджерио часто приглашают на выставки и биеннале, он уже выставлял свои работы во Франции, Испании, Люксембурге, Германии, Нью-Йорке и Лондоне. Он также сделал на данный момент 26 скульптур, размещенных в общественных местах.

3. " Агония молчания"

Работа Элиу Оливейры, пока что я не нашёл ничего об этом художнике, даже удивительно, но зато я нашёл его полного тёзку (просто на подписи к скульптуре, которую я видел, рядом с фамилией значится " Португалия", а тот Элиу, о котором я ещё скажу ниже - из Бразилии).

Но сначала почитайте, как мы приехали в Синтру…

* * *

Вчерашний день в Лиссабоне прошёл под музыку регги, сегодняшний стал симфонией...

Вчера мы сидели на маленьком пляжике, через дорогу от огромной площади Коммерции... и через дорогу это был совсем другой мир, музыкальный бэнд с солистом, молодым чернокожим парнем с дрэдами и разноцветной шапочкой а-ля Боб Марли играл нам добрые песенки, пожилая женщина танцевала, и мой друг художник танцевал, и они подмигивали друг другу...

А дальше на том же пляже другой чернокожий парень делал скульптуры из песка - фигуры животных: леопардов и крокодилов, а ещё дальше - кто-то третий собирал сложные композиции-столбики из больших камней, поставленных друг на друга с правильно выбранной точкой для баланса, и от того не падающих... верхние камни - " головы" - " скульптор" разукрасил, пририсовал им рожи и бороды, так что стало похоже на какой-нибудь доморощенный грузинский хор... а ещё - собрал таким же способом из камней какого-то ящера-динозавра, покрасив его в ярко синий цвет... всё это было легко и солнечно, как музыка регги.

Но сегодня мы поехали в Синтру - небольшой городок недалеко от Лиссабона, город королей и аристократов, и город замков... на его холмах, среди его огромных сосен расположилось аж несколько огромных дворцов и замков, и среди них - Кинта да Регалейра, дворец миллионера Монтейру, который называют " самой мистической достопримечательностью Португалии"...

Антониу Аугушту Карвальу Монтейру - самый известный владелец этого поместья, при котором оно и приобрело свой нынешний вид... миллионер-философ, масон, мистик, любитель и покровитель поэзии, патрон и главный инициатор создания сада акклиматизации растений и животных, открытого в 1904 году...

Запомним эти его увлечения! Все они соединились в его поместье Кинте да Регалейра... Я видел уже немало крепостей и замков во время своих путешествий, видел их в Грузии и Сербии, Чехии и даже Финляндии, меня не удивишь этим сочетанием архитектурных, скульптурных и природных, ландшафтных элементов... но все прежние хозяева устраивали свои замки и относящиеся к ним парки в лучшем случае, чтобы просто поразить гостей их роскошью... Антонио Аугушту Карвальу - приглашает вас пройти испытание!

Чего стоит одна знаменитая перевёрнутая башня - " колодец инициации" - спуск по лестницам, идущим по его окружности - намекает на девять кругов Дантевского Ада... Вход в башню замаскирован покрытыми мхом валунами, заходишь в створ-дыру и видишь огромное жерло башни. Спустившись по лестнице, ты попадаешь в пещеру-лабиринт, выложенную из вулканического камня, специально для этого привезённого из соседнего городка Кашкаиша... потом - нужна выбрать правильный путь, и попасть в " чистилище"... если ты в нужном месте - то окажешься посреди болота, выйти из которого нужно по камням-плитам, торчащим среди воды, случайная русскоязычная гидесса, ведшая экскурсию для молодой пары из России, сказала: что за все годы у неё было три случая, когда туристки в этом месте упали в болотистую воду (там по колено где-то).

Старые стены, часовни с массонскими символами, неожиданные лестницы, как бы вырастающие из-под земли... скульптуры, символизирующие древнегреческих богов... я сказал друзьям, что уже был у колодца-башни, а они убедили меня, что я был у другого, и я пошёл второй раз... потом убедился, что у этого был, но значит есть и вторая башня-колодец! Точно, есть! И по карте есть - дублёр-близнец!

Спустился! Поднялся! Снова оказался у того большого! Что за чертовщина! Спустился! Поднялся! Большого!.. В голове шумит уже музыка, какой-то Эдвард Григ... сверху весь комплекс смотрится как огромная театральная декорация - готические с тайными масонскими символами башенки посреди настоящих джунглей из пальм и древних папортников, это не даром - главный архитектор проекта - Луиджи Манини был ещё и театральным сценографом...

Пока гости проходят " обряд инициации" среди этих джунглей - каменных и природных - хозяин-миллионер незримо и спокойно наблюдает за ними из своей " ложи" (масонской, простите за каламбур! )...

Старый теннисный корт - каменный бассейн-ниша, в которой - одиноко торчит трубка с боку, раньше к ней крепилась сетка лаун-тенниса... Скульптуры охотничьих собачек. Фамилия миллионера Монтейру раньше была названием профессии - организатор королевской охоты. На гербе фамилии - символы Тамплиеров. Перевёрнутая башня - оканчивается символом - роза ветров, а фоном - крест, разновидность, принадлежащая также одной из организаций масонского типа... также там есть родники, выложенные венецианской мозаикой, есть места, предположительно для масонских собраний, при этом: всё это - парк, древние породы деревьев, секвойя...

Статуя льва, оставшаяся со времён предыдущей владелицы, получившей титул баронессы Регалейра... фотопортрет самого миллионера Монтейру, на фоне коллекции бабочек, в пробковой шляпе и с сачком...

Пока мы поднимались на холм поместья - тоже играл музыкант, и тоже парень в дредах, но не чёрный, а белый, блондин, дреды - метровые, связанные в пучок, длинные толстые палки скрученных волос... парень играет на саксофоне двигаясь и крутя ногами и всем телом в разные стороны... он напомнил мне сатира, или древнегреческого божка Пана, встречающего посетителей перед их входом в таинственный масонский лес.

" Лабиринт Фавна" - знаменитый фильм Гильермо дель Торо - вот что мне напомнило всё это вместе, включая этого белого саксофониста (вообще, уличные музыканты в Португалии - отдельная тема, надо бы написать! ). Я, как всегда в таких случаях, воспользуюсь википедией, чтобы кратко передать настроение фильма для тех, кто его не смотрел: " Действие картины разворачивается в двух параллельных мирах. Мрачная реальность Испании времён Гражданской войны переплетается с не менее мрачным волшебным миром, окружающим девушку-подростка Офелию. Гильермо дель Торо в интервью подтвердил, что волшебный мир в фильме реален, на что в сюжете есть явные указания, однако он оставляет за зрителем право на собственную трактовку"...

И это, конечно, было уже не регги, это была симфония Португалии! Где переплелись и её огромность, но такая " тёмная", дьявольская, которая чуть коснёшься - оборачивается в пустоту, в дым... пффф... и вот эта " декоративность" от сценографа... когда мы вдруг понимаем, что вся эта " инициация" - это всего лишь декорации Луиджи Манини (кстати, лабиринты подземные, туннели, и арыки он туда тоже включил! ). Вообще, надо сказать, замысел на бумаге рождался дольше, чем его воплощение в реальности. Замысел диктовал сам миллионер Монтейру, а вот работы ранее приглашавшихся архитекторов по его воплощению Антонио Аугушто Корвальу Монтейру - долго не нравились, пока он, наконец, не обратился к Луиджи Манини.

" Следуя веяниям моды того времени и отвечая запросам заказчика, Луиджи Манини совместил в проекте стилевые элементы архитектуры различных эпох: романского стиля, готики, ренессанса и мануэлино" - пишет википедия. В свою очередь, " мануэли́ но (port. Manuelino) — стиль в истории архитектуры Португалии XV—XVI вв., национальный вариант Ренессанса. Назван по имени короля Мануэля I Счастливого (годы правления 1495—1521). В мануэлино смешаны элементы готики, мавританского стиля, Ренессанса и экзотических мотивов. Можно говорить даже, что в этом стиле проявилось влияние индийского искусства. Этот стиль выражает как бы впечатления европейца, впервые увидевшего новый мир и неизвестные страны". Какая хорошая википедия, мне можно отдохнуть и не сочинять уже сочинённые до меня определения!

Но это была только первая часть симфонии Португалии! После Синтру - ребята повезли меня к маяку, на мыс Рока, самый западный мыс Евразийского континента, на встречу с океаном.

Океан - огромный, великий, стал таким очищением! Я первый раз видел живой океан. Я слышал, как он дышит! Он смыл все эти декорации, всю эту вымороченность. Я хотел прыгнуть в него, умереть в нём, лежать на его вздымающейся груди, я был высоко, на скале, а он только уснул и храпел, как давно раненый старик-кашалот...

А потом мы ждали заката на вершине скалы... широкая полоса золотистого цвета, исходящего от желто-оранжевого диска солнца... потом солнце делается красно-оранжевым, полоса редеет и тоже меняет цвет, светло-коричневые скалы на нашем берегу приобретают охристый оттенок... полосы ещё меньше - диск скрылся наполовину... и мы медленно наблюдаем как за горизонт океана садится солнце... океан дышит...

Когда солнце уходит совсем - становится так одиноко...

Кутаюсь в куртку. Похолодало под вечер. На улице - градусов 10. Пора возвращаться в Лиссабон...

* * *

Оно огромное было. Пронзительно красное.
Я сидел на скале, океан ревел подо мною,
Так спит нервно, хриплая раненая касатка,
И я глядел неотрывно на медный закат солнца...

Как медленно оно оставляло нас, как золотое
Делалось сперва оранжевым, а потом розовым,
А потом пропало, и мы остались совсем одни,
И неумолимо синеют волны, как губы у покойника...

Потом океан издал последний несчастный вздох
И четыре чайки вылетели у него из подбрюшья,
И тогда всё было уже кончено... Я смог обернуться
И увидеть других туристов. И руки мои опустились.

12 3 4 5 Следующая ⇒