Table of Contents 19 страница

Нет, дай только научиться — и полечу. Однозначно.

Настя освободилась минут через сорок, оставив курсантов заниматься под руководством то ли техника, то ли еще кого-то. Я к тому времени из вертолетного ангара ушел, внаглую прихватив всякие руководства по этому самому «MD500E», которые и нес сейчас под мышкой. Встретились у входа в учебный корпус. Она подошла, улыбаясь, обнялись, поцеловались.

— Это что у тебя? — спросила она с ходу.

— Я решил податься в вертолетчики, — сознался я совершенно честно. — С самолетами наигрался, теперь туда хочу.

— Зачем?

— За тем, что их не хватает. И для меня это будет нужнее.

Она как-то совсем не удивилась, лишь слегка пожала плечами, убрала рукой с лица прядь волос, которую бросил ветер, затем сказала:

— Лети в Вайоминг. Или жди, когда наши первые пилоты вернутся. Только из них инструкторы…

— Других не ожидается, — усмехнулся я.

— Это уж точно. Если не провалится кто-то.

— И когда они вернутся?

Она задумалась, что-то подсчитывая, потом ответила:

— Первоначальный курс, до самостоятельных полетов — сорок часов. Потом шестьдесят часов практики с инструктором как с грузом, это интенсивная программа. Потом обучение по типу самолета еще примерно столько же. По прикидкам должны уложиться в шесть недель, они же целый день занимаются, с утра до вечера, и ничего больше не делают. Потом как-то должны полететь.

— И учиться я буду уже от них, так?

— Самого толкового сделают инструктором, — сказала она, хотя идея ее явно не вдохновила.

Но опять вспоминается поговорка про простую бумагу и гербовую. И как-то вспомнились фронтовые летные училища «взлет-посадка», выпускники которых редко на войне долго заживались. У меня дед по отцу так и погиб — окончил училище, прибыл на фронт, сделал два боевых вылета на «Яке». Потом похоронка. Впрочем, здесь не война… в основном, так что не все так печально.

— Ладно, ты во сколько заканчиваешь? — спросил я. — И когда у тебя ланч?

— Ланча нет, я здесь поем, а закончу в пять примерно. Все равно курсанты больше не выдержат, мы тут в интенсивном режиме занимаемся. А что?

— Ну как что? — удивился я такому вопросу. — Вечер вдвоем и все такое. Насладиться отпуском.

— После пяти, — был выдан краткий ответ.

— После пяти, — преувеличенно грустно кивнув, повторил я следом. — А до пяти что мне делать?

— Придумай что-нибудь, ты уже большой.

— А может… — я посмотрел на нее с сомнением, — найдем пятнадцать минут и темный уголок? Ждать будет легче.

— Здесь нет темных уголков. В темных уголках сам знаешь что заводится.

— Там заводится секс, — засмеялся я. — Ладно, ты мне вот что скажи: там у вас «фоксбэты» стоят в рядок, во-он там вон, — показал я пальцем.

— Белый с синей полосой — мой.

— Просто твой?

— Просто мой.

— А что ты раньше не сказала?

— А ты и не спрашивал. Забыла, если честно, я на нем практически и не летала, — махнула она рукой и неторопливо пошла как раз в ту сторону. — Когда вывозили сборочные комплекты, я просто сказала, что один заберу себе. Никто не возражал — самолетов много, пилотов мало. Заплатила только техникам за сборку. Хочешь воспользоваться?

— А можно?

— А что за проблемы? — удивилась она. — Бензин только купи — «авгас» здесь дороговат, его из Вайоминга везут, «Хаски Энерджи» не производит. А так бери и летай, если хочешь.

— Ладно, договорились.

— Тогда целуй и вали отсюда до вечера. Только честно целуй, чтобы все видели, понял?

Поцеловал как надо, протяжно и так, чтобы видели. Думаю, что видели.

Потом сел в машину и поехал.

Жизнь, просто жизнь, без всяких заварух и прочего, может быть странной. По крайней мере, ощущаться таковой. С непривычки. Когда она у меня была, нормальная-то, если считать с момента первого провала? Немного была в Захолмье, да и все. И теперь, когда я въехал в пределы Грэнд-Сентера, поймал себя на мысли, что делать мне просто нечего. Нет, найти себе занятие и вправду не проблема, но мне точно не надо ничего расследовать, ни от кого убегать, ни за кем гнаться и никого уже не нужно искать. Я просто предоставлен самому себе, и более того — я нахожусь в почти что нормальном месте. Это даже не малолюдный Гарден-Сити, где всего тысяча человек жила форпостом на окраине «индейской территории», это почти что заселенный городок. В который еще и новые люди продолжают прибывать. Я в штабе краем уха успел услышать, что с последней сменой больше ста восьмидесяти новых людей привезли с разных Баз. Не так уж мало.

И вот я вижу людей на улицах, машины на дорогах — и просто не знаю, что делать. А потом сообразил — шопинг! Елки-палки, я же вижу новые рекламные плакаты, уже от нынешней жизни. Объявления автосервиса, ресторана, бара, приглашение в торговый центр, где уже заново пошла какая-то торговля… черт, а вот именно туда я и поеду, раз реклама обещает все сразу в одном месте. Что мне нужно? А черт его знает. Все нужно и ничего одновременно.

Стоп… надо чек обналичить. А сперва в банк.

Банка было два — один в Грэнд-Сентере, другой в Колд-Лэйке, но счета они вели общие, это мне еще на Базе успели объяснить. Просто кому куда удобно, тот туда и обращается. Раньше это были отделения разных банков, но теперь они оба именовались «Хаски Кредит». И, понятное дело, владела ими компания «Хаски Энерджи». Кто бы сомневался.

Грэнд-сентеровское отделение «Хаски Кредит» расположилось в здании бывшего «Ти-Ди Канада Траст», что в самом центре городка, на углу Пятидесятой и Пятьдесят второй, как мне объяснили и где я его и нашел. Одноэтажное современное здание из желтого кирпича с большими окнами, которые были прикрыты мощными, явно новодельными решетками. У подъезда банка стояло несколько машин, как и все здесь — пикапы и внедорожники. Других на улицах и не видно. Интересно, как здесь зимой со снегом? Да неплохо наверняка, небось по самые крыши навалит. И, кстати, как мой «рэнглер» по снегу кататься будет?

В банке работали всего два человека — мужчина и женщина. Женщина лет тридцати, с длинным носом и почти без подбородка, что делало ее похожей то ли на крысу, то ли на птицу, и мужчина — полноватый, белый, рыхлый, рыжий. У мужчины на груди висел бэйджик «Питер Мэлли», а что написано у женщины, я прочитать не смог, потому что именно мужчина, старательно заулыбавшись, пригласил меня к своей стойке. На пистолет в кобуре никто внимания не обратил. Ну и хорошо.

— Открыть счет хотел бы, — сразу перешел я к делу, поздоровавшись.

— Ваш ай-ди можно увидеть?

Я вытащил из бумажника карточку и выложил на стойку. Мужчина быстро и сноровисто вбил номер удостоверения в компьютер, подождал секунду, кивнул и сказал:

— Текущий у вас уже открыт. Вы работаете на правительство, так что вам его сразу открыли. Хотите обналичить чек?

— Откуда знаете?

— А по времени, — улыбнулся он. — Смена на Базах, вы уже не первый сегодня, и вчера люди приходили.

— Точно, хочу обналичить, — подтвердил я, доставая сложенный конверт с чеком из сумки. — И… снять наличные, наверное. Карточки же не работают здесь?

Странно, но про карточки я так и не догадался до сих пор ни у кого спросить, а мне никто не рассказывал. Удивительно.

— Нет, карточек нет пока, — не удивился вопросу клерк. — Люди пользуются наличными. Позже что-нибудь придумаем, многие просят.

«Многие просят». Почему, интересно? Боятся носить наличные или карточка просто знак нормальной жизни? А черт его знает, я от карточек за последнее время совсем отвык. Пусть наличные.

— Дайте тысячу наличными, а остальное на счет.

— Как скажете.

К удивлению моему, купюры оказались пластиковыми, размерами с кредитку. Все одинакового размера и жесткие, разве что цветом отличаются и достоинством. На каждой номер. Ну да, а где им бумажные деньги печатать? А с пластиковыми проще, наверное.

— Скоро монеты будут, тоже пластиковые, — сказал Питер, пересчитывая карточки у меня на глазах. — А пока один джи — самая мелкая купюра. Иногда бывают проблемы, самую мелочь всем приходится оптом покупать.

Я покрутил в пальцах карточку в «Один Джи» — белый фон, золотая единичка, рядом с ней в кружочке заглавная G с двумя поперечными черточками, номер черным пропечатан. Вот пятерка, синяя, зеленая десятка, двадцатка красная и черные пятьдесят, еще и с окантовочкой. Нормально, сойдет.

Получил, расписался в расходнике, попрощался и вышел из банка, столкнувшись на входе с крупным парнем в камуфляже. Тоже с Базы, наверное, только с другой, я его никогда раньше не видел. Но мы, столкнувшись, сразу поздоровались. Похоже, что постепенно обретаются привычки жителей маленьких городков — таких, где все всех знают. Здоровайся на всякий случай с каждым, с кем встретился взглядом.

Вышел, пощурился на солнце, подумал, что надо бы переодеться во что-то гражданское, — надоел постоянный камуфляж за два месяца Базы. Верх, что ли, снять с машины? Лето накатывает во всей силе. Хотя нет, черт его знает, какое оно здесь, вдруг дождливое? Да и тварей никто пока не отменял — в закрытой машине к ним как-то попроще относишься.

Ладно, поехали по магазинам. Куплю себе что-нибудь, не знаю что. Просто для того, чтобы убедиться в том, что можно это сделать.

Городской молл «Три-Сити» расположился у северного выезда из городка, как раз за «Империал Инн», в которой поселился Джон. Не слишком большой одноэтажный торговый центр со стоянкой перед ним, на которой сейчас стояло десятка три машин. И даже люди входили и выходили из него, то есть все по-настоящему. Я пошел внутрь не сразу, сначала просто стоял у машины и глазел по сторонам, словно смакуя этот простенький, в общем-то, момент — я взял да и приехал в магазин. Как самый обычный человек в самом обычном городе. Вот взял и приехал. А вот этого в моей жизни и вправду давно не было. Скособоченный флигель «Уцененных товаров» на рынке Углегорска точно не в счет.

А тут даже автоматические двери работали, открываясь перед каждым входящим, только за ними была решетчатая стена, а за стеной будка охранника. И уверен, что это не от людей защита. От налета бандитов такая оборона не годится, а вот от тварей — в самый раз. От них и строено.

Внутри все было уже не так празднично. Большая часть старых вывесок, сверкающих и светящихся, уже отсутствовала, вместо них висели кустарные. Старую вывеску сохранила разве что аптека. Кафешка «Пицца Хат» была закрыта, вокруг еще много витрин пустовало. Ну и ассортимент явно отдавал достижениями мародерского искусства — тащили все, что только можно. Правда, в результате и выбор был огромным, хоть и несколько неожиданным. Опять же никакой сезонности, хочешь — майки, а хочешь — зимние парки. Что нашли, то и приволокли.

И все же молл работал. Был продуктовый, была одежда, был оружейный, был «все для выездов на природу». Заодно спросил, где хозяйственные товары, — отослали по другому адресу, но сказали, что это тоже все в продаже есть. Заодно просветили, что работает несколько автомастерских, что можно купить и машину, и лодку, и прицеп под нее — все можно. Так что я большой пикап не зря взял, наверное.

Достав из сумки планшет, нашел в адресной книге номер Насти, отстучал сообщение: «Двинул на шопинг. Что-нибудь надо? » Ответа не было — летает, наверное. Ну и ладно, разберусь сам.

Из одежды прикупил себе чего-то повседневного, к лету, несколько дисков со старыми фильмами, что-то из музыки, потом продуктов навалил целую тележку. Все очень дешево, но набрал как-то много. Потом прикинул к московским ценам «до провала» — вышло все же немного. И да, неплохая у меня зарплата, оказывается.

Когда катил тележку к машине, даже головой покачал, словно пытаясь отогнать видение: вернуться в унылую реальность. Но нет, все так и вышло, приехал в магазин и вышел с тележкой. Все как у людей. Разве что полиэтиленовые пакеты были с логотипом совсем другого магазина — их тоже где-то смародерили и сюда привезли. Да и плевать.

Посмотрел на часы — времени еще полно. Перекусить? Хотел бы с Настей вечером на ужин, лучше не наедаться, но время тоже надо убить. В спортзал? Ну точно!

Побежал обратно в молл, в спортивный, откуда вышел уже с пакетом всего, что нужно для зала. И это все есть. Решил только попутно продукты домой завезти и в холодильник выгрузить, благо дотуда рукой подать.

Если бы не автомат на соседнем сиденье, то и вовсе мирная нормальная жизнь, — но он немного впечатление портит. Спрятать? В сумку, например, как Настя? Спрячу. В спортивную. И если что, так в ней и буду с собой таскать. Вот так придумал.

— Как день провел?

— Здоровым образом! — погордился я.

Хорошо, что на Базе железом не манкировал, а то завтра все мышцы бы скрутило. Приналег сегодня, словно дорвался. Зал на авиабазе оказался отличным, большим и светлым, и занималось в этом зале всего четыре человека, если меня не считать, так что никто никому не мешал, ничего ждать не приходилось.

Потом, правда, как обычно и бывает, совсем оголодал, но, памятуя о предстоящем ужине, поехал просто в кофейню на берегу, ту самую, где Настя покупала печенье, называвшуюся «Пиканте Кафе», и выпил там две чашки отличного капучино с тем самым печеньем, глядя в окно на озеро. Наесться не наелся, но аппетит все же прибил, а то он каким-то аж волчьим уже стал.

А потом, совсем уже потом, часов в восемь, пошли out, как здесь принято называть выход из дома с целью развлечься. И не в «Стэйсиз», а чуть дальше, в клаб-хаус марины, в «Лэйк Сайд грилл», где получили прекрасный ужин, пусть и не слишком изысканный. Но салат был хорош, стейк вообще великолепен, бутылка калифорнийского вина выше всяких похвал, и крем-брюле на десерт… даже комментировать не надо. И место действительно выглядело как ресторан, а не как попытка такой изобразить, как было в Отстойнике. Тихая музыка, негромко говорящие люди вокруг, белые и зеленые скатерти на столах, прекрасное столовое серебро.

В общем, уходить даже не хотелось, сидели и сидели. И как мне кажется — не только мы одни.

— Хорошо тебе? — спросила Настя, отпив немного вина из бокала.

— Замечательно. Впервые поверил в то, что я с тобой дома. Не знаю насколько, но все же у нас есть дом, у нас есть озеро перед домом, есть лужайка, есть соседи…

— Лужайку постричь бы пора, — попыталась она вернуть меня на землю. — Если уж мы о лужайках, а то перед соседями стыдно, если мы еще и про них. Газонокосилка у меня есть.

— Постригу, — отмахнулся я, не давая сбить себя с умной мысли. — В выходные. В общем, у нас пока есть все признаки нормальной человеческой жизни достойных представителей среднего класса. В постапокалиптическом мире.

— А почему «пока»?

— Почему? — переспросил я. — Очень просто: ты помнишь, зачем нужны чужие федеральной власти? А здесь целый анклав чужих. Для нас анклав, если точнее, а для них, я думаю, это заповедник.

Настя вздохнула.

— Ты об этом ни с кем не говорил?

— Пока нет.

— Почему?

— Потому что меня федералы ищут в особом порядке. Слишком откроешься — рискуешь стать разменной монетой. Кто-то попытается что-то выторговать за наш счет. Люди разные, а когда их жизнь прижмет, они становятся еще… разнее.

Она пожала плечами, затем сказала:

— Не так уж трудно тебя найти. Хотя бы по маршруту до Вайоминга. Куда ты мог оттуда направиться? Только сюда. А ты даже имени не изменил. Ну и какой смысл так скрываться?

— Никакого, наверное.

Не знаю я, на самом деле, почему я пока еще ни с кем об этом не разговаривал. Скорее всего потому, что всегда в новом месте я пытаюсь понять местный расклад сил и только потом что-то делать. Кто тут главный? Владелец «Хаски Энерджи», никакого сомнения. А какой он? Что ему нужно? Какие у него планы? А черт его знает, не пойму пока. Вот и не хочу вылезать.

— Уоррен, — вдруг сказала Настя, словно прочитав мои мысли. — Он немолод. Если ты скажешь, что ему прибавилось жизни раз в десять…

— А если нет? Если не прибавилось?

— А Теренс тебе на твои вопросы ответил?

Да, от ответов Теренса зависит многое. Даже для него самого.

— Теренс прилетит в воскресенье, — сказал я. — И развитие рака у него все же остановилось.

— Этому может быть какая-то другая причина.

— Может. Поэтому я пока сомневаюсь, мне нужны другие подтверждения.

Теренс да, должен в этом покопаться. Он не просто обещал, ему это нужно больше всех с его раком. Если все то, что я просил его узнать, подтвердится, то… то да, время тогда для нас течет по-другому. И это становится моим капиталом. С чем, наверное, можно идти к Уоррену. Но это не значит, что надо вываливать ему все и обо всем, — все равно сперва весь разговор продумать надо и о самом Уоррене справки бы навести.

— И мы с тобой, — напомнил я. — Они хотят меня, но думаю, что они не знают о тебе. Узнают — захотят найти обоих.

— Чем это нам грозит?

— Чем угодно. — Я посмотрел в окно, на черного кота, неторопливо и важно переходящего дорогу. — Нас могут просто обменять. Федералы могут предложить Уоррену контракт, например. На закупку нефтепродуктов. И он нами расплатится. Это как вариант. Есть и другие варианты.

— И насколько они оставят в покое анклав, если те отдадут нас?

— Не оставят, я думаю, — ответил я честно. — Им нужна кровь, нужны сыворотка и вакцина. Я их не осуждаю, им надо спасать своих людей. Но участвовать в этой схеме спасения не хочется. По крайней мере в той роли, которая нам отводится по сценарию.

— А что делать им? — Настя кивнула куда-то за окно, подразумевая население городка.

— Не знаю. И они пока про это не думали. Они просто не знают.

— Надо сделать так, чтобы узнали. Как можно быстрее.

— Кто здесь вообще кто? Кто люди Уоррена?

— Мэр, — сразу сказала Настя. — Мэр Роджерс. Уоррен его просто назначил, когда город организовывался, первые выборы будут этой зимой. Дэйв Краусс. Дэйв близок к нему и даже живет рядом.

— Дэйв Краусс — наш «главнокомандующий». Ну да, разумно, если ты рулишь анклавом, то главный silovik, — я оттенил это слово акцентом, — должен быть тебе лоялен.

— Шериф Маклоски тоже его человек, выборы будут зимой. В принципе, все местное начальство в той или иной степени. Но тебе я рекомендовала бы подойти к Уоррену через Дэйва, он мне всегда казался прямым и честным человеком.

— Когда дела запутаны, прямота и честность могут оказать медвежью услугу, — вздохнул я. — Помнишь, как мы Ивана опасались? Как бы он по честности и прямоте своей чего-то не наворотил.

— Но ничего же не случилось после того, как он все узнал?

— Ну все он не узнал, предположим, — усмехнулся я. — До него довели в части касающейся, не больше. Впрочем, я и сейчас больше этого никому «доводить» ничего не хочу. В общем, надо обживаться здесь, но думать над тем, что делать дальше, если обжиться нам не дадут.

— А ты думал?

— Думал. Но ни до чего конкретного пока не додумался.

И думать ведь не хочется. Сегодня днем радовался как нетрезвый ребенок тому, что вроде какой-то дом у меня появился, тому, что осел наконец-то, а сейчас дошло, как все это может быть призрачно и мимолетно. Все здесь под угрозой, а мы еще и под двойной. И опять надо придумывать пути отхода, запасной аэродром и все такое.

А куда мы можем податься? Я не знаю. В Вайоминг? Если ненадолго. Любой нефедеральный анклав все равно от федералов зависим. Везде есть люди с Синдромом, и всем нужна сыворотка. Сыворотка есть у федералов.

А насколько вообще ее трудно производить, интересно? Нет, я просто интересуюсь, пока ничего серьезного. Ну например, этот анклав наладил добровольный сбор крови и производство сыворотки. Что это даст? Нет, а действительно, чего можно добиться?

Тот же Вайоминг станет куда менее зависим от федералов, так? И с теми же федералами можно будет договариваться. Если они захотят договариваться. Почему могут не захотеть? Потому, например, что у них сейчас монополия, и как следствие — они могут подчинить себе все организованные анклавы. Просто пригрози не поставлять сыворотку — и те будут согласны на все. А мы в таком случае можем монополию нарушить. И тем самым федералов сильно разозлить, и не просто разозлить, а вызвать у тех острое желание восстановить статус-кво.

Но все это становится актуальным лишь в том случае, если технология производства вакцины и сыворотки станет доступна чужим. А если не станет, то… то все понятно, в общем.

А что я могу в этом случае сделать? Да ничего, на самом деле. Могу прикинуть маршрут отхода, не более. И этим следует заниматься прямо сейчас. Не впадая в истерику, но просто не забывая.

Ладно, хватит самим себе настроение портить, у нас все же семейный выход в свет.

Причем именно выход, а не выезд, потому что домой пошли пешком. Тут все же рукой подать, пять минут ходу вдоль озера. Обнял Настю за талию, притянул к себе — и так пошли. Жаль только, что завтра не выходной, сейчас бы еще и любить друг друга до середины ночи, и с утра пораньше не вставать.

Встал невыспавшимся, но счастливым и довольным жизнью. Даже, несмотря на тяжесть пробуждения, заставил себя одеться и побежать вдоль берега. Мрачные вечерние мысли испарились тем же вечером, а солнечное утро добавило оптимизма и уверенности в том, что не пропадем. Придумаем что-нибудь, никуда не денемся. Привыкли уже придумывать и выкручиваться.

С озера ветерок свежий, листья деревьев шелестят. Мягкие подошвы кроссовок размеренно топчут асфальт, пружинят. Думаю лишь о том, чтобы руки и плечи правильно работали, а то есть у меня привычка их напрягать не по делу, причем неконтролируемо. Словно с сумкой на плече бежишь, еще со службы такая пошла. А вот когда сам за собой приглядываешь, то все нормально, чистое здоровье получается, а не бег. Кстати, ребра в тех местах, куда в пластину пули прилетели, до сих пор побаливают, но терпимо — и бегать можно, и штангу жать.

Когда уже после завтрака выехал в сторону авиабазы, уже поймал себя на ощущении абсолютной нормальности происходящего. То есть житейская рутина начинает появляться. Как рутиной обрастешь, так ты точно дома, это я для себя давно уяснил. И нет ничего такого уже, что резало бы глаз, как в Отстойнике, с его мрачностью и убогим бытом. Все вокруг… обычное, какое и должно быть.

Машины на дороге, быстро заполняющаяся стоянка у штаба — все как надо, как должно быть. Остановился, убедился в том, что сумка с Р90, стоящая у пассажирского сиденья на полу, закрыта и в глаза не бросается. Тащить автомат в штаб не хочется, там никто их не носит, и оставлять в машине на виду неохота. Равно как и ездить без него. Так что вот так.

Ладно, все, теперь надо в деловой режим входить, потому что дел выше головы. Это у остальных неделя чистого отдыха, а у меня так не получится.

Джон уже был в штабе, сидел в «брифинг-руме» и играл со своим планшетом. Ну да, я тоже, как время будет, накачаю туда всяких шариков и судоку, никуда от этого не денешься. И тоже буду играть в ожидании чего-то. Кстати, надо ноутбуком обзавестись, для работы, мой ведь сгорел возле Рапид-Сити, что в Южной Дакоте, когда местные подожгли мою машину.

— Митч здесь уже? — Я посмотрел на часы.

— Пока не видел, — покачал головой Джон, не отвлекаясь от игры. — Но мы рановато.

Это да, еще минут пятнадцать до официального начала рабочего дня. Сел поближе к окну, взялся глазеть на аэродром. Но глазел недолго: появился Митч, а с ним две женщины, одна совсем молодая, очень светленькая и довольно симпатичная, вторая постарше, с худым и, пожалуй, слишком морщинистым для ее возраста лицом. Видно, что не старая, а сетка у глаз, складки у рта, складки на лбу. Мимика слишком активная?

— Влад, Джон, — представил Митч нас, — Мэри, Кирстин, — это уже женщин.

Кирстин звали молодую. Пожали друг другу руки. Потом расселись за столами, разложили бумаги и блокноты.

— Что у нас есть? — Митч повернулся к Мэри.

— Мы нашли компанию по производству бронеавтомобилей. — Она выложила перед собой листок бумаги. — Называется она просто «Инкас», не «Инкас Армор». В открытых источниках есть упоминания о том, что они получили контракт от канадской армии на производство MRAP, но успели что-то поставить или нет — никакой информации. Производство находится в Торонто, там же, судя по всему, складировалась продукция. Но есть дополнительная информация. — Мэри посмотрела каждому из нас в глаза, словно желая убедиться, что мы и вправду ее слушаем. — Все подобное имущество переправлялось сразу же в Афганистан. И вся переправка шла через базу ВВС в Трентоне, где базировался четыреста двадцать девятый транспортный эскадрон. Это совсем недалеко от Торонто, — добавила она вроде как в утешение.

— То есть выходит, что если эти машины есть, то они могут быть в одном из этих двух мест?

— Если они попали на базу Трентон, то их могли взорвать вместе с другим имуществом или угнать, — пояснила она. — Поэтому рассчитывать лучше на то, что они остались на заводе. Есть фото машин, мы распечатали. — Она толкнула в нашу сторону несколько листов бумаги с фото.

— Хм, — сказал я, разглядывая фото массивных и явно бронированных машин серьезного вида. — «Инкас Эй-Пи-Си Эл-Эй-Пи-Ви». Выглядит серьезно. Кстати, а почему башни без пулеметов? Или что там планировалось?

— У завода нет лицензии на производство вооруженной техники, — пояснил Джон. — Обычно. Поэтому они монтируют круги и башни, а вооружение устанавливают уже военные. Никаких проблем, там вся подготовка сделана.

Машины на фото были двух видов. Синие — видать, для полиции, без башни и с кузовом-«пятидверкой» — и защитного цвета, военные. Эти как раз с башней, но сделаны как пикап, сзади просто кургузый кузов ящиком. Может, и удачная идея, кстати.

Характеристики тоже распечатаны. Заявлено, что держат взрыв под днищем, обстрел из пулемета, причем пулями с сердечником, в упор. В основе шасси «хэви дьюти» от фордовского грузовика, так что еще и с ремонтом не должно быть особых проблем, запчастей наверняка много. Если эти машины и вправду есть, не улетели в Афганистан и не уничтожены на военной базе.

— Все, больше информации по этой теме у нас нет, — заключила Мэри. — Дальше сами решайте.

Но вообще это что-то. Если бы удалось добыть машины как на фото, то мы бы могли очень неплохо усилиться. Башня на них под крупный калибр рассчитана явно, а я точно знаю, что пулеметы М2 у нас есть, причем довольно много. И тогда у нас действительно будет все для создания таск-форса. И мы можем начать портить жизнь бандам.

— Да и так неплохо, — признал я. — А что по конной полиции?

— Есть что-то интересное, — заговорила уже Кирстин. — В Форт-Мак-Мюррее была открыта большая техническая станция конной полиции, для контроля за северными территориями. Контроля с воздуха в основном.

— Это же совсем недалеко, так? — сразу же оживился Джон.

— Так, — кивнула Кирстин. — Что важно — город почти не мутный, тварей немного, люди там уже были.

— На аэродром заглядывали? — сразу уточнил я.

— Нет. Но заглянуть можно.

— Можно и пролететь сверху, — пожал я плечами. — Сколько дотуда?

— Двести пятьдесят километров.

— Черт, да я прямо сейчас возьму «фоксбэт» и туда слетаю! — Я даже подскочил на месте. — Сяду прямо на аэродроме и огляжусь вокруг.

— Я с тобой, — тут же заявил Джон.

— Тогда туда-обратно не долетим, если вдвоем. Одного дотянет.

— Там заправимся, — возразил он. — «Фоксбэты» же и на обычном бензине могут, так?

— Ну… да, могут, — согласился я. — Ему много и не нужно, все можно на аэродроме найти.

— Так в чем дело?

— На аэродроме могут съесть, например. Или что-то еще случится.

Митч поднял руку, прерывая наш спор:

— Давайте об этом позже. Что еще есть? — обратился он к женщинам.

— По нашей информации не эвакуировалось и не уничтожалось имущество канадской береговой охраны. Вывезли только оружие, но, похоже, осталось много всего. Вот здесь, — она вложила пачку распечатанных листов, — то, что нам удалось собрать. Могут быть ошибки, но мы установили, что где базировалось раньше. Есть самолеты, вертолеты, какая-то специальная техника.

Она подвинула бумаги ко мне, я быстро пробежал по ним глазами. Ну хотя бы список вертолетов впечатляющий, причем перед некоторыми стоит упоминание о том, что это «ледовая разведка». Как раз то, что нужно? Надо думать.

— Спасибо, это надо изучать.

Ну да, дальше мы будем говорить о другом, а в армии обычно каждый вопрос обсуждается лишь с тем, кого он непосредственно касается. «Доводится в части касающейся», как я уже не раз говорил.

Самолеты для наблюдения за большими территориями — тоже неплохо. Те самые «пилатусы», наверное. Если дамы ничего не напутали. Но тут недалеко, рукой подать буквально, надо просто метнуться и проверить. Я бы просто с утра завтра и полетел.

Или все же с Джоном лететь и заправиться там? Одному все же страшновато, хорошо, когда кто-то может сзади прикрыть. Да, пожалуй что с ним. И вообще там видно будет, может, вдвоем мы еще что-то умное сможем совершить. Или одному — тогда можно вернуться, если даже с воздуха что-то на земле не понравится. Твари там или разбойники какие — развернулся и улетел. И вернулся «в силах тяжких», например. А с Митчем в любом случае придется садиться.

Ой, кто бы подсказал, как оно правильно…

— Ладно, по остальному, — Митч вернулся за стол. — Еще вчера дал задания на базы слетать на разведку. Над аэродромом Баффало и на Бондэри-Бэй. Фотографий еще нет, пересылать нам теперь их нечем, но есть устный доклад. — Он открыл свой перекидной блокнот с голубоватыми листами. — Аэродром в Бондэри-Бэй чист, посадка возможна. Ближайшее мутное пятно от него примерно в пяти километрах, на окраине Сюррея. Твари в окрестностях замечены, но специально к аэродрому их явно не тянет. Проблема в другом: там весь этот Сюррей покрыт пятнами. Знаем по опыту, что если в таких местах тварей приманить, то они просто пойдут валом.

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 181920 21 22 23 Следующая ⇒