Своими глазами. 4 страница

После освобождения Риги весь личный состав полка был удостоен благодарности Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В один из дней на общем построении остатков полка эти благодарности вручались каждому из нас. Во время вручения благодарности мой командир полка полковник Иванов Иван Фокович (??? Уточнить) попросил зайти к нему вечером на беседу. Я перебрал каждый свой шаг поведения в последние дни и, будучи небезгрешен, полагал, что он снимет с меня стружку. Но оказалось все наоборот.

Еще на подступах к Риге погиб адъютант командира полка лейтенант Леня Степаненко. В этой беседе командир полка и предложил перейти к нему на должность адъютанта. Выбор на меня пал, видимо, по ряду соображений, но прежде всего за мои боевые заслуги и хорошие отзывы моих прямых начальников. К этому времени я уже имел две награды – медаль «За Отвагу» и орден «Красной звезды», меня наградили личной фотографической карточкой с теплой характеристикой на ее обороте, на имя матери было отправлено «Похвальное письмо» по моему адресу за подписью командира полка и его заместителя по политчасти, фото и письмо сохранились, короче говоря – я приглянулся.

Я согласие дал, тем более, что в это время был вообще не у дел.

Что входило в обязанности адъютанта, иначе говоря офицера на поручениях? Иногда думают, что его обязанность материально-бытовое обеспечение командира полка. Это не так. Для этого у командира есть ординарец (денщик), повар, коновод, шофер (если есть автомашина). Кроме того за материально-бытовое обеспечение отвечает начальник продовольственно-фуражной и вещевой службы, командир комендантского взвода (как правило еврей), помощник командира полка по материально-техническому обеспечению. Все они дрожат за свои служебные места и как огня боятся передовой. Так что эти служаки из кожи лезут вон, чтобы угодить своему командиру полка.

В Кемери произошел еще один случай, подтверждающий (IMG_1528) мои выводы о враждебном к нам отношении буржуазных националистов – пропал без вести пом. нач. штаба по тылу капитан Кабанов. При расследовании его следы вели к одной вечеринке с участием Кабанова. Дальше следы пропали. Особо глубоко заниматься поисками было уже некогда, т. к. через некоторое время мы погрузились в эшелон и тронулись, как всегда для нас, в неизвестном направлении. Ехали мы долго, по-моему больше 20 суток и оказались западнее Львова, в районе г. Жешув (Польша примечание УАС). Выгрузились и в пешем строю прибыли в польскую деревню Раказава/Ропсарава/Ропощава (??? Неразборчиво). Таким образом мы оказались в составе 1-го Украинского фронта. Было это уже в первых числах января 1945 г.

1-й Украинский фронт. Окончание войны.

Характер наших действий на 1-м Украинском фронте резко отличался от прежних фронтов. Здесь применялись массированные, глубоко эшелонированные, охватные операции с участием крупных танковых, мотомеханизированных и авиационных объединений. Наиболее запомнившимися наступательными операциями, в которых мне довелось участвовать, были наступления на Сандомирский плацдарм р. Висла, Одерская операция между городами Нейссе и Нейштадт (??? Уточнить) и Бреславская операция. Мне довелось участвовать в освобождении Кракова, Генческова (??? Уточнить), Катовице и Бреслау на территории Польши и Германии.

После Сандомирской операции в январе 1945 г. командир полка полковник Иванов И. Ф. был переведен в другую дивизию, в 135-ю С. Д. тоже на должность командира полка. Уже не знаю из каких соображений был предпринят этот перевод. Меня он взял с собой в другую дивизию. Скажу откровенно – с 245-й С. Д. мне было жаль расставаться, в 901 полку осталось немало моих хороших друзей, с которыми связь была навсегда утеряна.

(IMG_1529)

Моя служба в должности адъютанта командира полка была полна разнообразных событий и происшествий. Надо сказать, что мой боевой кругозор стал значительно шире, т. к. я был по существу в курсе всех наиболее важных планов штаба и командира полка, принимаемых решений и приказов. Очень часто командир полка поручал мне выполнение ответственных заданий, связанных с выяснением или уточнением обстановки на передовой, непосредственно в батальонах и ротах, с передачей командирам подразделений указаний или приказов командира полка в связи с изменившейся тактической обстановкой, с перепроверкой полученных боевых донесений от нижестоящих командиров, а в ряде случаев и с принятием на себя командования подразделением до назначения и прибытия постоянного командира. Так что приходилось постоянно находиться в боевых порядках или в качестве сопровождающего командира полка или самостоятельно по его заданию.

Следует признать, что в 1945 году немецкая армия была еще очень сильна и чем ближе приближалась наша победа, тем ожесточённее становилось ее сопротивление. Нередко в результате активных оборонительных и контрнаступательных действий немцы ставили нас в критическое положение. Потери были с обеих сторон большие. Вот несколько примеров.

К началу марта 1945 г. Наша дивизия занимала оборону на плацдарме по западному берегу реки Одер в районе городов Нейссе и Нейштадт (??? Уточнить). Размером примерно 8 км по фронту и 3 км в глубину. Планировалось на этом плацдарме сосредоточить наши крупные мотомеханизированные соединения для удара в районе города Зюлву (??? Уточнить), итрхзав (??? Неразборчиво) окружить и уничтожить немецкую группировку военных (??? Уточнить).

Немцы видимо понимали суть нашего замысла и предприняли попытку ликвидировать плацдарм и отбросить нас за р. Одер.

7 марта в штабе полка готовились на другой день, т. е. отмечать женский день, сделать приятное этим немногим женщинам, которые служили (IMG_1530) в полку. Штаб полка находился в деревне, на берегу речки в 2-2, 5 км от передовой. Командный пункт и тот же наблюдательный пункт находились на водяной мельнице, на чердаке которой и была установлена стереотруба – уже в 0, 5-1, 0 км от передовой. Погода стояла теплая. Снег весь растаял. Ходили в одних гимнастерках. На переднем крае у нас шла успешная работа по созданию второй линии обороны – рыли траншеи, оборудовали огневые позиции.

Наш полк как раз занимался этой работой, т. е. был выведен в резерв, во второй эшелон, на передовой были оставлены лишь 45 мм легкие пушки на прямой наводке.

На рассвете 8 марта я услышал невероятный шум и грохот на улице деревни. Выскочил на улицу и увидел страшную картину. По задворкам домов и по самой улице в панике бежали с передовых позиций наши солдаты, лошади в бешеном галопе тащили пушки и повозки. Надо было принимать меры. Офицеры штаба, в том числе и я, с пистолетами в руках под угрозой расстрела на месте стали останавливать отступающих и поворачивать их назад, занимать траншеи второй оборонительной позиции, первую немцы уже заняли. С большим трудом все же удалось остановить бегущих и занять оборону в траншеях второй линии обороны. Я немедленно побежал на мельницу, на НП, чтобы выяснить обстановку в целом на участке обороны полка. К счастью, дальше немцев не пустили, отбивались всеми наличными у полка огневыми средствами.

Вечером на наш НП на мельнице подъехала целая кавалькада легковых автомобилей – благо дорога к мельнице проходила вдоль берега в мертвой зоне от прямого обстрела. К нам на чердак мельницы поднялось более десятка генералов и полковников во главе с командующим нашей 59 армией (IMG_1531) генерал-лейтенантом Коровниковым. Нашего брата естественно оттеснили от стереотрубы, в которую очень хорошо были видны наша позиция и позиции немцев. Но тут по черепице крыши мельницы затрещали немецкие пули из пулемета и всю эту свиту как ветром сдуло с чердака мельницы – видимо не привыкшие они были к такому повороту событий.

Днем мне было поручено проверить состояние обороны на одном из участков полка. И это не случайно. Позднее в траншее появилась группа командиров без погон, многие в фуфайках. Они в буквальном смысле облазили все траншеи и лично убеждались, насколько данный участок боеспособен. Среди этих командиров, как впоследствии выяснилось, был и командующий 1-м Украинским фронтом маршал Советского Союза И. С. Конев.

В такой вот обстановке мне впервые довелось лицом к лицу увидеть И. С. Конева, посещение которым нашего участка фронта говорит о большом значении, которое ему придавало командование фронта в предстоящем наступлении. Так оно и случилось в действительности. Немцы были рассечены в районе Зильца (??? Уточнить) и понесли огромные потери.

А день 8 марта мы 1945 г. мы так и не отметили не до того было.

Из последних событий войны особенно запомнилось 25 марта 1945 г. Накануне, 24 марта наш полк участвовал в освобождении деревни Нойвальде, на 9 км растянувшаяся вдоль автострады. Вечером этого дня мне довелось участвовать в поисках одного из наших батальонов, выбравшемуся в ходе наступления далеко вперед и с которым была утеряна всякая связь. Поиски результатов не дали, а на предполагаемом направлении движения батальона оказались немецкие части. Решено было поиски отложить до утра следующего дня, т. е. до 25 марта. Штаб полка расположился в одном из домов деревни Нойвальде, на всякий случай (IMG_1532) саперы наставили на подступах к штабу и тоннелю под ж. д. насыпью, пересекающей деревню, противотанковые мины, наспех их замаскировав травой и мусором.

Рано утром, как только стало рассветать, я услышал гул моторов на улице под самыми окнами нашего дома. Куда подевались часовые или другие солдаты, призванные охранять штаб, не известно. Глянув в окно, я увидел несколько легких немецких танков и немецких солдат, растаскивающих с дером (??? Неразборчиво) на обочины наши противотанковые мины, так безответственно поставленные саперами. Были подняты по тревоге все, кто оказался в доме, и мы через эталвиня (??? Неразборчиво) двери дома стали выскакивать в огород, а из него побежали к ж. д. насыпи, чтобы укрыться за ней и занять оборону. Но на насыпи уже стоял немецкий станковый пулемет, из которого нас поливали (??? Неразборчиво) очередями. Рядом со мной бежала с рацией за плечами молоденькая, хрупкая связистка и уже на той стороне ж. д. полотна несколько пуль попали в нее и она сканчалась. Что делать? Мы с начштаба полка майором Назаровым решили организовать защиту тоннеля под ж. д. насыпью. Тут были выкачены 2 45 мм пушки с целью не пропустить на нашу сторону танки. Но буквально через несколько минут эти пушки были разбиты танками. Мы в это время находились на чердаке ближайшего тоннелю двухэтажного дома и оттуда стали вести огонь по танкам, появившимся в тоннеле из немецких трофейных фаустпатронов. Один танк удалось подбить, и он загородил дорогу другим танкам, так была остановлена попытка прорыва танков. К счастью, немецкой пехоты, кроме незначительного танкового десанта, утром не было и это спасло наше положение, т. к. в панике подразделения, по сути, без сопротивления стали покидать деревню и бежать в овраг. Но потом в результате жестких мер, вплоть до расстрела паникеров, положение (IMG_1533) удалось восстановить. А как с потерявшимся батальоном? Выяснить удалось лишь после войны, оказалось, что он попал в засаду, был окружен и полностью погиб.

Из памятных боевых эпизодов особое место занимают, конечно же бои по окружению и захвату города Бреславля (Бреслау, Вроцлав), оказавшегося в 200 км от общей линии фронта. Бои шли в городе очень тяжелые, немцы защищались отчаянно, используя все оборонительные возможности этого старинного города-крепости. Во время уличных боев заживо были погребены под руинами домов целые роты наших бойцов. В конце апреля был ранен в ногу осколком гранаты командир полка Иванов И. Ф. Я был рядом с ним в нескольких шагах, вытащил его из подъезда дома, где разорвалась граната, во внутрь двора, и возможно спас его от пленения, т. к. немцы были по другую сторону улицы и я тоже бросил в их подъезд несколько ручных гранат. Уже в начале мая погиб зам. командира полка майор (не помню фамилии), с которым мы вдвоем поднялись на 4-й или 5-й этаж дома чтобы убедиться самим, что немцы выбросили белые флаги в знак капитуляции. И действительно из окна одной из квартир мы увидели массу белых флагов, но увидели и другое – тех немцев, которые пытались перейти на нашу сторону из тыла из пулеметов расстреливали сами же немцы. Я уже отошел от окна и встал в глубине комнаты у двери, а майор все лежал под подоконником и наблюдал. Вдруг я услышал треск пуль у себя под ногами и вскочившего майора, который выбежал из комнаты и вбежал в другую комнату и ничком упал на кровать. Подбежав к нему, я увидел, что он умирает – несколько пуль прошили ему грудь. Очередь, видимо из автомата, была дана из окна дома напротив, с другой стороны улицы. Вот так заканчивалась война.

(IMG_1534)

После гибели зам. ком. полка был отдан приказ возобновить наступление на замок «Магдебург», преграждавший дорогу нашему полку.

А 7 мая немцы капитулировали. Говорили, что в плен было взято около 70 тыс человек. Для нас война кончилась. Праздновали радостно. А утром 9-го мая, точнее ночью с 8го на 9е, я, находясь в госпитале у командира полка, услышал в двери госпиталя пальбу из стрелкового оружия, в палату ворвался начальник отделения майор т/с (??? телефонной связи примечание УАС), связей и закричал, что только что услышал по радио сообщение об окончании войны, что подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Вот госпитальные служащие и салютовали во дворе из своего личного оружия.

Конечно на словах невозможно передать это состояние, которое охватило всех нас, радости не было предела. Тут же утром были организованы торжественные завтраки, поздравления, песни и т. д. и т. п.

В полку праздновали победу больше недели. Был организован общеполковой банкет для офицеров, праздновали по подразделениям солдаты, в ход пошло Бреславское бархатное пиво и красное вино с захваченных винных погребов. К сожалению не обошлось без жертв уже после окончания боевых действий от различных причин – от несчастных случаев с оружием, от перепоев, до террористических актов со стороны немцев.

Затем все наладилось. Прошла эйфория от радости Победы, начались плановые занятия и служба.

Итак, я получил самую большую награду в своей жизни – я получил саму жизнь, остался жив, здоров, чего же больше можно было желать в это время.

И вот тут я хотел бы порассуждать (IMG_1535) о своей судьбе и своей человеческой доле.

Мне и самому часто становится удивительно и просто поразительно – как можно было, пройдя через все ужасы войны, балансируя буквально на грани жизни и смерти, учелеть, остаться живым. Что это? Судьба? Удача? Везение? Видимо так оно и было: и то и другое и третье, и что-то еще…

Думал ли я сам что меня, как и многих других, могут убить, ранить? Конечно, иногда об этом задумывался. Но, видимо, по молодости не очень большое значение этому придавал. Среди нас, фронтовиков, ходила тогда такая версия: кого долго не ранит, того убивает наповал. Я ждал этого, т. к. относил себя именно к такой категории. Не считая двух контузий и легкой царапины в спину осколком, серьезного ранения я не имел. Вот это то суеверие подчас и пугало. Берег ли я себя? Наверное берег, насколько это возможно в условиях войны – т. е. не допускал напускного бравирования храбростью не лез на рожон – научился действовать разумно, все это так, но и пулям не кланялся, умел подавлять в себе чувство страха, особенно перед лицом своих товарищей. О чем свидетельствуют и благодарственные письма на имя матери от командования полка, и награждение двумя орденами «Красной Звезды», медалью «За Отвагу» и личной фотокарточкой с благодарственной надписью, а также признанием тех, кто не(а)бмодил (??? Неразборчиво) меня во время боев.

Так что же хранило меня от пуль, что позволило выжить?

Читая недавно роман Александра Дюма «Граф Монте Кристо», я обнаружил там такие слова Максимилиана Морреля, офицера Французской Армии, воевавшего в Испании и в Африке, в его беседе (IMG_1536) со своей возлюбленной Валентиной Вильфор:

Максимилиан: «Я человек чувства, интуиции и за десять лет службы не раз обязан был жизнью молниеносному наитию, которое вдруг подсказывает отклониться вправо или влево, чтобы пуля, несущая смерть, пролетела мимо»

На эти слова Валентина отвечает:

«Дорогой Максимилиан, почему вы не приписываете моим молитвам, что пули отклоняются от своего пути? Когда вы там, я молю бога и свою мать уже не за себя, а за вас. »

Вот так и я думаю, что своим выживанием, что меня тоже миновали пули, я обязан своей матери – Аграфене Михайловне – прежде всего. Можно возразить: а что, другие матери, жены, невесты меньше желали спасения своим сынам, мужьям, женихам? Нет, конечно. Все матери желают своим детям всего самого доброго и готовы пойти на самопожертвование ради их спасения. Это бесспорно. Но все же моя мать, видимо в чем-то их превзошла, в чем- то ее любовь ко мне была большей, что ее желание спасти мне жизнь было настолько сильным, что эти невидимые биотоки ее энергии воздействовали больше чем у других.

«В том нет войны за мной, что я пришел с войны живой» - А. Твардовский.

И опять на память приходят слова классиков, на этот раз нашего русского поэта Н. А. Некрасова о матери.

Внимая ужасам войны,

При каждой новой жертве боя

Мне жаль не друга, не жены,

Мне жаль не самого героя...

(IMG_1537)

Увы! утешится жена,

И друга лучший друг забудет;

Но где-то есть душа одна —

Она до гроба помнить будет!

Средь лицемерных наших дел

И всякой пошлости и прозы

Одни я в мире подсмотрел

Святые, искренние слезы —

То слезы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей...

Перед матерью все мы, в том числе и я, в вечном неоплатном долгу. Всю последующую жизнь я был неизменно уважителен к своей матери, как, впрочем, и к отцу, все отпуска проводил неизменно у своих родителей, исключительно аккуратно, систематически и регулярно писал им письма, т. к. жизнь сложилась так, что пришлось десятилетиями жить раздельно, насколько мог, помогал материально. Может где-то, в чем-то я был и не всегда сдержан, и даже, груб, особенно в последние недели жизни матери, когда нервы находились на пределе, может быть, было и не все так, как сейчас подсказывает сознание и совесть. Вот за все это и прости меня, мама, великодушно, потому что одна только ты умеешь прощать.

Кстати о письмах. С фронта я писал настолько регулярно, насколько позволяла обстановка. Жаль не сохранились мои письма родным, из которых можно бы сделать очень полезные выводы и извлечь уроки (IMG_1538) моим детям и внукам. В письмах царил бодрый дух, моральная поддержка родителей, не было нытья и пессимизма. Главное – сообщение о том что я жив и здоров, это главное в условиях войны. Но выработанная привычка и потребность делиться с самыми близкими мне людьми, сохранилась на всю оставшуюся жизнь и я ее неукоснительно соблюдал. Даже и сейчас, уже в почтенном возрасте, я ощущаю крайнюю необходимость в таком письменном контакте с родными, но увы… родителей нет в живых, а дети и внуки, к сожалению, придерживаются на этот счет иных взглядов. Обидно, конечно…

Летом 1945 г. я прибыл в Россию, а осенью был зачислен слушателем в армейские курсы усовершенствования офицеров пехоты, находившиеся в г. Тамбове. После окончания курсов я был назначен на должность помощника начальника штаба полка по разведке в городе Бобров Воронежской области. Однако уже в 1946 г. в связи с расформированием дивизии я оказался 55 офицерском полку резерва в г. Зарайске под Москвой, а оттуда направлен в г. Калинин в Пролетарский райвоенкомат на должность старшего инструктора. Учитывая мое желание продолжать учебу в гражданских условиях осенью 1946 г. я был уволен в запас по сокращению штатов.

Такое вот было время.

Прибыл к родителям в свою деревню. Зиму работал в колхозе, а весной 1947 г. по инициативе Максатинского райкома партии был утвержден в должность инструктора коготдела (??? Неразборчиво). Затем работал помощником 1-го секретаря райкома и зав. сельхозотделом райкома партии.

В 1948 г. вся наша семья – отец, мать и я переехали в поселок Максатиха, перевезли и (IMG_1539) собрали свой дом из Паулино, на улицу красноармейскую д. 66. Отец стал работать в торговле, продавцом в магазине хоз. товаров. Мать вела домашнее хозяйство.

Время было очень трудное, послевоенное восстановление разрушенного хозяйства. И вот здесь хотелось бы порассуждать на тему о нашем сельском хозяйстве, тем более, что сейчас, когда я пишу эти строки, в 1994 году, после государственного переворота августа 1991 и разгона советской власти 1993 г. каких только «теорий» и рассуждений по аграрному вопросу не услышишь.

Тема это действительно наисложнейшая и на беду ей взялись за нее подчас люди совершенно не разбирающиеся в сельском хозяйстве и не понимающие душу, психологию крестьянства.

Так вот – какой же мне запомнилась наша максатинская деревня, наше крестьянство в те первые послевоенные годы. А исколесил я по существу весь район, особенно это колхозы, которые входили в зону Карельской МТС – это третья часть района. Инструктор, а затем зав. сельхозотдела большую часть рабочего времени проводил в колхозах и поэтому знал их жизнь досконально.

Итак, как выглядела деревня после войны.

1. С войны не вернулась большая часть мужчин, а в некоторых деревнях и поголовно все мужчины, ушедшие на войну. Надо сказать что и на фронте крестьянство составляло большую часть стрелковых подразделений, т. е. были на наиболее опасных участках. В деревне преобладало женское население.

(IMG_1540)

2. В колхозах не просто не хватало тягловой силы, лошадей, тракторов – их просто не было. Фронт поглотил все. После нескольких мобилизаций лошадей по сути не осталось. Пахали на быках и даже на коровах, а на приусадебных участках в плуги и бороны впрягались сами люди – женщины, старики, дети. Все это правда.

3. В 1947 г. деревню постиг настоящий голод. Питались кто чем мог – мерзлой картошкой, оставшейся под снегом с прошлого года, корнями болотной травы, собирали по сусекам мучную пыль – пекли лепешки, походившие на комбикорм. Я ел такой «хлеб» у председателя колхоза в деревне Ключевая. Люди пухли с голоду.

4. Не было семян, нечем было засевать поля весной 1948 года, государство выделило из своих резервов самую малость семенного фонда.

5. У руководства многими колхозами находились случайные люди, не умеющие организовать людей, нередко не чистые на руку, использующие и до этого хилые хозяйства в своих корыстных целях.

6. В годы войны и в послевоенное время сплошь и рядом нарушались требования устава сельхозартели со стороны районных властей и чиновников: разбазаривались колхозные земли, разворовывались материальные ценности, на фермах колхозов за счет колхозов выращивались и содержались свиньи, телята, овцы и даже коровы, принадлежащие руководителям и чиновникам.

(IMG_1541)

7. Сама система взаимоотношений государства и колхозов не способствовала созданию материальной заинтересованности колхозников в результатах своего труда. В госпоставки шло по существу все выращенное в колхозе забирали в счет выполнения плана весь семенной и фуражевой фонд, непомерно росли долги колхозов, на трудодни выдавали буквально граммы зерна. Индивидуальное хозяйство платило непосильные налоги натурой и деньгами. За работу тракторов в колхозе МТС забирали огромную натуральную оплату, поэтому колхозы, сумевшие завести своих лошадей и быков, от «помощи» МТС всячески отказывались и на этом выгадывали. Но людям надо было на что-то жить. Свое подсобное хозяйство не обеспечивало потребности, к тому же действовал дурацкий закон, ограничивающий в индивидуальном хозяйстве количество коров, телят, овец, свиней. Именно по этому в деревне всплыло (??? Неразборчиво) воровство – уносили копонки (??? Неразборчиво) зерно, корм и т. д. Государство отреагировало изданием уголовного закона, карающего за хищение нескольких кг зерна или овощей, несколькими годами лишения свободы. Было это в 1947 году. Кроме того из колхозов продолжали «выкачивать» кадры, особенно молодежные, для нужд городов, хотя и существовала жесткая система отпуска из колхоза в город, желающих уехать всеми правдами и неправдами было много.

8. Некомпетентность руководства колхозами со стороны районных, областных и центральных сельхозорганов. (IMG_1542) Преобладало администрирование, планирование из центра без учета специфики и особенностей того или иного района, не говоря о колхозе. Сверху диктовалось буквально все – что сеять, когда сеять, когда убирать и т. д. и т. п. Стремясь выполнить скажем план по госпоставкам в целом по району, районные власти во главе с райкомом партии, недовыполнение плана отдельными колхозами обязывали сильные хозяйства перевыполнить свои планы и тем самым лишали их заинтересованности в результатах своего труда.

9. Крайне низкая степень механизации и химизации сельскохозяйственного производства, в ветхом состоянии находились общественные животноводческие и производственные постройки.

10. Состояние сельских дорог не выдерживает никакой критики. Так и по сей день.

И это только некоторый перечень проблем, которые во весь рост стояли перед деревней. Нельзя сказать, что государство, компартия не пытались что-то предпринимать ради подъема сельского хозяйства.

Помнится наш брат – партийный и советский работники районного масштаба всячески старались воплотить в жизнь, т. е. обеспечить выполнение ну хотя бы таких постановлений партии и правительства как: «о мерах по ликвидации нарушений устава сельхозартели» 1946 г.,

- о трехлетнем плане развития животноводства – 1948 г. и другие (IMG_1543)

Кое-что выполнение этих решений дало, но не решило в целом проблемы развития сельского хозяйства, аграрного вопроса.

По существу не было комплексного, перспективного плана развития деревни, преобладал, как сейчас принято говорить, остаточный принцип финансирования села, считалось, что крестьянство способно вынести все тяготы и лишения. Село стало уже с того времени постепенно вымирать, рушится, те кто мог, стремились покинуть деревню и уехать в город.

И еще несколько замечаний о моей работе в партийном аппарате этого времени. Райком наш по численности работников был небольшой. При мне сменилось два первых секретаря райкома и несколько секретарей. В стиле работы райкома было все то, что было свойственно партии в целом:

- сосредоточение в своих руках всей полноты власти в районе. Бюро, пленум райкома могли решить по-своему любой политический, идеологический или хозяйственный вопрос.

- отенеда (??? Неразборчиво) – полная подмена собой деятельности райсполкома и его отделов, бесцеремонное вмешательство в хозяйственную деятельность промышленных предприятий, колхозов, учреждений здравоохранения и народного образования, торговлю и т. д.

Но при всем при этом работники аппарата райкома были людьми честными и порядочными, морально чистоплотными и политически преданными своему народу и отечеству. (IMG_1545)

Мы искренне верили в правоту нашего дела, надеялись на скорое улучшение жизни народа. Со всей ответственностью и искренностью утверждаю, что за время нашей работы в райкоме, до весны 1950 г. не было со стороны наших работников, включая 1-го секретаря Логинова Ивана Филипповича, ни одного случая использования своего служебного положения в корыстных целях. 1-й секретарь и его жена учительница Таисия Ивановна наравне со всеми жителями поселка отстаивали в очереди за продуктами в магазинах и на рынке, вели скромный образ жизни и потому 1-й секретарь имел полное моральное право требовать подобного и от других руководителей.

За время работы в райкоме партии я сумел-таки выкраивать время для учебы и закончил 10-й класс вечерней средней школы. Это позволило в 1950 г. поступить в Ленинградский Горный институт на факультет нефтяной геофизики. Но проучился там недолго. Тяжело было материально, хотя и получал стипендию 300 рублей – самую высокую из всех ВУЗов – но на жизнь ее не хватало. Тянуть помощь из родителей было не в моем характере, да и откуда им выкраивать еще и для (меня) денежную помощь. Мать не работала, отец имел скромный заработок. Поэтому весной 1951 года на предложение Ленинградского обкома партии отозвался положительно на решение ЦК КПСС о призыве на флот, на политработу отдавали коммунистов, имеющих опыт партийной и комсомольской работы. Я ответил согласием и в апреле 1951 г. был призван в кадры ВМФ.

(IMG_1546)

Военно-морской флот СССР.

Моя служба в составе ВМФ проходила с апреля 1951 г. по сентябрь 1976 года, т. е. более 25 лет, и составила по существу большую часть моей активной жизни. За это время довелось пожить в самых различных районах нашего Союза, но в основном это были отдельные военные гарнизоны и городки. Правда началась служба в Ленинграде (с апреля 1951 г. по сентябрь 1953 г. ), затем учеба в Военно-Юридической академии в Москве (с сентября 1953 г. по июль 1957 года), ну а потом... Потом жизнь и служба в самых отдаленных точках. В Архангельске (с сентября 1957 г. по сентябрь 1959 г. ), на острове Кильдин в Баренцевом море (с сентября 1959 г. по ноябрь 1964 г. ), в г. Северморске – главной базе Северного флота (с ноября 1964 г. по май 1967 г. ), под г. Ульяновском, в Мочилках, в лесу, в 70 км от Ульяновска (с июня 1967 г. по июль 1972 г. ), в Бурмакино, в 50 км от Ярославля (с июля 1972 г. по сентябрь 1976) – отсюда я уволился с воинской службы в запас в звании полковника.

За эти 25 лет, связанные с Флотом, произошли наиболее важные события и в моей личной жизни. В июне 1952 г. я женился на Зинаиде Васильевне Алексеевой, моей землячке, а к моменту женитьбы проживавшей и работавшей после окончания Текстильного техникума в Ленинграде.

⇐ Предыдущая 1 2 345 Следующая ⇒