БЕСПОКОЙНЫЙ ХОЗЯИН

На следующее утро Бильбо проснулся с первыми лучами солнца и встал, чтобы посмотреть на часы и пойти поставить на огонь чайник... — но тут же понял, что он вовсе не дома. Он сел, сокрушаясь, что нельзя ни умыться, ни причесаться, не говоря уж о том, чтобы выпить на завтрак чаю с бэконом и гренками, — пришлось довольствоваться остатками вчерашнего ужина, кроликом и холодной бараниной. А после завтрака нужно было опять собираться в путь.

На этот раз Бильбо позволили забраться орлу на спину и, уцепившись за перья, примоститься между орлиными крыльями. Ветер засвистел у Бильбо в ушах. Хоббит зажмурился. Пятнадцать громадных птиц взмыли в небо, гномы прощались с Повелителем Орлов, крича, что отблагодарят его как только смогут. Солнце, едва поднявшееся над краем мира, стояло невысоко на востоке, утро было прохладным, туман лежал в горных расщелинах и долинах и там и сям клубился вокруг вершин. Бильбо осторожно приоткрыл один глаз и увидел, что орлы поднялись высоко в небо, земля осталась далеко внизу, а горы уже тают где-то вдали у него за спиной. Он снова зажмурился и еще крепче вцепился в перья.

— Не щиплись! — сказал его орел. — Нечего трястись, как заяц, даже если ты на него похож. Прекрасное утро, легкий ветерок. Что может быть лучше полета?

Бильбо хотел сказать: «Горячая ванна, а потом неспешный завтрак в саду на лужайке», — но предпочел смолчать и только чуть-чуть разжал пальцы.

Летели долго, но в конце концов орлы даже с такой высоты, похоже, смогли разглядеть нужное место и начали опускаться ниже и ниже, описывая большие круги. Они снижались медленно, и хоббит, не вытерпев, снова открыл глаза. Земля приближалась, внизу виднелись деревья, — кажется, дубы и вязы, — просторные луга, поляны по берегам реки, а впереди, рассекая поток надвое, прямо из воды вздымалась большая скала, каменный холм, словно последний сторожевой пост далеких гор или обломок, заброшенный на равнину каким-то великаном-богатырем.

Сюда, на вершину скалы, и спустились один за другим пятнадцать орлов, чтобы высадить Гандальва, Бильбо и гномов

— Счастливый путь, куда бы он ни лежал! — закричали они. — Счастливо вернуться в родное гнездо! — Орлы всегда так говорят, если хотят быть вежливыми.

— Да несут вас крылья путями ветра туда, где плывет солнце и странствует луна! — произнес Гандальв, который знал, как правильно ответить.

На том они и расстались. И хоть со временем Повелитель Орлов сделался Королем Всех Птиц и стал носить золотую корону, а пятнадцать его приближенных — ожерелья из чистого золота (того самого, что им подарили гномы), Бильбо больше их никогда не видел — только издали, высоко в небе, во время Битвы Пяти Воинств. Но об этом я еще расскажу под конец нашей истории, а сейчас не стоит забегать вперед.

Вершина скалы была плоской, и оттуда к воде шла натоптанная тропа с множеством ступенек. Она выводила к броду, где можно было перейти на тот берег по большим плоским камням. За рекой расстилались зеленые луга. Там, где кончались ступеньки, путешественники обнаружили уютный маленький грот, усыпанный галькой, и задержались, чтобы обсудить свои планы.

— Я с самого начала собирался присмотреть, чтобы вы целыми и невредимыми перебрались через горы, если получится, — сказал Гандальв. — И вот я этого добился — потому что все превосходно устроил, и вдобавок нам сопутствовала удача. Правда, я не думал идти с вами так далеко на Восток, тем более, что это не мое приключение. До того, как оно закончится, я, может, еще вернусь приглядеть за вами, но сейчас меня ждут другие неотложные дела.

Гномы застонали от огорчения, а Бильбо заплакал. Они-то уж было решили, что Гандальв пойдет с ними до самого конца и всегда будет помогать им в трудную минуту.

— Я не собираюсь исчезать прямо сейчас, — пояснил маг. — Побуду с вами еще день-другой. Возможно, я сумею вытащить вас из той переделки, в которую вы угодили, да мне и самому не помешает кое-какая помощь. У нас пропала еда, пропала поклажа, пропали пони, и вы понятия не имеете, где находитесь. Ну, это я вам могу сказать. Вы в нескольких милях к северу от тропы, на которую мы бы вышли, если бы второпях не сбились с дороги. Места кругом дикие и почти безлюдные, по крайней мере, так было, когда я в последний раз переходил через горы, несколько лет назад. Но я точно знаю, что Кое-кто здесь все же живет. Тот, кто выбил ступеньки в скале, — он ее называет Каррок, если не ошибаюсь. Сюда он заходит редко и уж конечно не днем, так что здесь его ждать бесполезно. И даже опасно. Мы должны сами к нему пойти. Если при встрече все обойдется мирно, тогда я покину вас, пожелав, как орлы: «Счастливый путь, куда бы он ни лежал! »

Гномы принялись упрашивать мага остаться, сулили драконье золото, серебро и драгоценные камни, но Гандальв был непреклонен.

— Там видно будет! — говорил он. — И по-моему, я уже заслужил часть этого вашего драконьего золота — если вы когда-нибудь его получите!

В конце концов они от него отстали. Стянули дорожную одежду и искупались в реке возле брода, где было мелко и чистая вода шумела между камней. Обсушившись на жарком солнце, путники приободрились, хотя стертые ноги и побитые камнями бока еще ныли и вдобавок опять захотелось есть. Затем они перешли (и перенесли хоббита) на тот берег и зашагали по высокой зеленой траве мимо раскидистых дубов и могучих вязов.

— А что значит это слово — Каррок? — спросил Бильбо, который шел рядом с магом.

— Это слово, которым он называет такую скалу, — объяснил Гандальв. — Он всякую глыбу, вроде той, называет каррок, а это, можно сказать, его собственный Каррок — единственный у него рядом с домом.

— Кто называет?

— Кое-кто, о ком я говорил, — здешний хозяин. Я вас с ним познакомлю, только запомните: вы все должны быть Очень вежливы. Пожалуй, я буду вас представлять постепенно, парами. Будьте осторожны, не рассердите его, а то кто знает, что может случиться! Он просто ужасен, когда рассердится, хотя вполне благодушен, если ему не перечить. И имейте в виду — он очень вспыльчив.

Гномы, услышав, о чем маг беседует с Бильбо, столпились вокруг них, вопрошая наперебой:

— А можно ли с ним иметь дело? Нельзя ли подыскать кого-нибудь поспокойней? Нельзя ли объяснить чуть поясней?

— Да, можно! Нет, нельзя! Я все объяснил очень ясно! — сварливо отвечал маг. — Но если этого недостаточно, знайте: его зовут Беорн. Он силач, каких мало. А иногда он ходит в медвежьей шкуре.

— В шкуре? — переспросил Бильбо. — В шубе, что ли?

— О великие всемилостивые небеса, нет, нет, О НЕТ, О НЕТ ЖЕ! — вскричал Гандальв. — Если можно, не валяйте дурака, мистер Бэггинс! И во имя всех чудес света, никогда, слышите, никогда не поминайте слова «шуба», пока не отойдете хотя бы на сотню миль от его дома! А также забудьте про меховые воротники, муфты, меховые одеяла и коврики. Одно слово в таком духе — и все пропало! Да, иногда он ходит в медвежьей шкуре. В своей собственной медвежьей шкуре. Он — оборотень: то огромный черный медведь, то могучий, как медведь, человек громадного роста, черноволосый и бородатый. Больше я вам ничего сказать не могу, но и этого, по-моему, вполне достаточно. Одни говорят, будто он — медведь из древнего рода больших медведей, что селились в горах еще до того, как пришли великаны. Другие — что он человек, потомок первых людей, которые жили здесь, пока не появился Смауг и другие драконы и пока с Севера в горы не нагрянули гоблины. Право, не знаю, но думаю, второе вернее. Его самого всегда как-то неудобно расспрашивать. Впрочем, я уверяю вас, он не заколдован — он только сам немного колдун. В человеческом облике он живет в большом деревянном доме в дубовой роще, держит лошадей и домашний скот. Все его звери — волшебные, ему под стать, они во всем ему помогают и говорят с ним. Он их не ест и на диких зверей тоже никогда не охотится. Он держит ульи, множество ульев с большими злобными пчелами, и питается в основном сливками с медом. А в обличье медведя он бродит по окрестностям. Однажды ночью я застал его на вершине Каррока: он сидел в одиночестве, глядя, как луна уходит за Туманные Горы, и бормотал по-медвежьи: «Придет день, когда все они сгинут, и тогда я вернусь назад». Вот почему я думаю, что когда-то он сам пришел с гор.

Теперь Бильбо и гномам нашлось, о чем поразмыслить, и они больше не терзали мага расспросами. Путь еще предстоял неблизкий, а припекало все сильнее. Они брели и брели по лугам и холмам, иногда отдыхали в тени деревьев, и тогда Бильбо чувствовал, как сильно он проголодался: казалось, найдись сейчас на земле упавшие спелые желуди — съел бы за милую душу.

Солнце давно перевалило за полдень, когда путники заметили, что цветы вокруг растут так, словно их кто-то специально посеял, — каждый сорт отдельно. Больше всего было клевера: волнующиеся моря красного клевера, поляны белого, стелющегося по земле, розового, сладко пахнущего медом. Повсюду разносилось басовитое гудение и жужжание. Везде сновали пчелы. И какие! Бильбо таких никогда в жизни не видел. «Ужалит, так вдвое распухнешь», — подумал он.

Пчелы были — прямо как шершни, а трутни — с большой палец, а то и побольше, желтые полосы сияли как золото на их бархатно-черных брюшках.

— Теперь уже недалеко, — сказал Гандальв. — Это его пчелиные угодья.

В глубине рощи, под сенью величественных древних дубов высилась живая колючая изгородь, через которую вряд ли кто-то отважился бы перелезть. Рассмотреть, что за ней, тоже не получалось.

— Вам лучше обождать здесь, — сказал маг гномам. — Когда я позову или свистну, идите следом — вот туда, куда я сейчас пойду, — но только помните: парами, с промежутком минут этак в пять. Бомбур у нас самый толстый, он сойдет за двоих и пусть будет последним. Вперед, мистер Бэггинс! Где-то здесь за углом должны быть ворота. — И Гандальв двинулся в обход изгороди, прихватив с собой оробевшего Бильбо.

Вскоре они увидели большие деревянные ворота, за ними — сад и приземистые деревянные постройки: бревенчатые, крытые соломой амбары, стойла, сараи и низкий длинный деревянный дом. С южной стороны двора рядами стояли ульи с островерхими соломенными крышами. Громадные пчелы носились туда-сюда, одни вползали в ульи, другие вылетали оттуда, в воздухе стоял несмолкаемый гул.

Толкнув тяжелые скрипучие ворота, маг с хоббитом направились по широкой дорожке к дому. И тут же холеные лошади с умными мордами пересекли лужайку, окинули чужаков внимательным взглядом, а затем галопом умчались вперед.

— Побежали сказать ему, что явились гости, — объяснил Гандальв.

Дом был большим: бревенчатый сруб и две длинные пристройки с трех сторон ограждали просторный двор, посреди которого сейчас лежал исполинский дубовый ствол и валялись отрубленные сучья. Тут же стоял громадный человек с черной окладистой бородой и густыми черными волосами. Могучие мускулы так и перекатывались на его голых руках и ногах. Он был одет в шерстяную тунику до колен и опирался на огромный топор. Лошади стояли рядом, уткнув морды хозяину в плечо.

— Ага! Вот и они! Ну, вряд ли они опасны, — сказал лошадям Беорн. — Ступайте! — Он засмеялся глубоким раскатистым смехом, положил топор и шагнул навстречу Гандальву с Бильбо. — Кто такие и что вам надо? — нелюбезно осведомился он. Беорн возвышался над Гандальвом, как скала, а что касается Бильбо, так хоббит мог бы легко проскочить у него между ног, даже не задев головой края коричневой туники.

— Я — Гандальв, — заявил маг.

— Первый раз слышу, — проворчал Беорн. — А это что за крошка? — Он наклонился, чтобы получше рассмотреть Бильбо, и неодобрительно насупил густые черные брови.

— Это мистер Бэггинс, хоббит безупречной репутации из очень почтенной семьи.

Бильбо поклонился. Увы, он не мог снять шляпу за неимением таковой и со стыдом подумал об оборванных пуговицах.

— Я маг, — продолжал Гандальв. — Я много слышал о вас, хоть мы с вами и незнакомы, но, может быть, вам известен мой родич Радагаст, который живет у южного края Мирквуда?

— О да, неплохой малый, хоть и маг. Бывало, мы с ним частенько виделись, — произнес Беорн. — Ладно, теперь я знаю, кто вы такие, — по крайней мере, с ваших собственных слов. Что вам надо?

— Сказать по правде, мы потеряли свою поклажу, едва не заблудились и, пожалуй, нуждаемся в помощи или хоть в добром совете. Понимаете, у нас случилась в горах неприятная встреча с гоблинами.

— С гоблинами? — переспросил Беорн уже не таким нелюбезным тоном. — Ха, значит, Им вы пришлись не по нраву... А что вам от них понадобилось?

— Уверяю вас, ничего! Мы поднимались по тропе к перевалу, и ночью они напали на нас. Мы шли сюда с запада, — но это долгая история.

— Тогда вам лучше зайти и попробовать мне ее рассказать, если ваша история не на целый день, — сказал Беорн и распахнул дверь, ведущую со двора в полумрак дома.

Они вошли вслед за Беорном и попали в просторный зал с очагом посередине. Хотя было лето, в очаге пылали дрова, и дым поднимался к почерневшим сторпилам, уходя через отверстие в крыше. Зал казался сумрачным — его освещал лишь отблеск огня да луч, пробивавшийся через щель дымохода прямо над очагом. Беорн пересек зал, отворил другую дверь, поменьше, и вывел своих гостей на веранду, стоящую на деревянных сваях, вырубленных из цельных стволов. Веранда выходила на южную сторону и еще хранила дневное тепло. Солнце, склонявшееся к западу, озаряло ее косыми лучами, и вечерний золотой отблеск падал в заросший цветами сад, начинавшийся от самых ступенек.

Хозяин и гости уселись на деревянные лавки. Гандальв рассказывал, а Бильбо, которому лавка была высока, сидел рядом, болтая ногами, и гадал, что за цветы растут у Беорна в саду и как они называются, — добрую половину из них он никогда прежде не видел.

— Я пробирался через горы с одним-двумя друзьями, — начал Гандальв.

— С одним-двумя? Я вижу лишь одного, да и тот невелик, — заметил Беорн.

— М-да, сказать по правде, я просто подумал, будет неловко, если мы явимся к вам все вместе, — а вдруг вы заняты. Если позволите, я позову остальных.

— Давайте, зовите!

Маг пронзительно свистнул. Через пару минут Торин и Дори появились из-за угла, прошествовали по садовой дорожке и, представ перед Беорном, низко ему поклонились.

— Вы хотели сказать — с одним-тремя, как я погляжу! — произнес Беорн. — И это уже не хоббиты, а гномы!

— Торин Дубовый Щит, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! — И гномы поклонились еще раз.

— Мне ваши услуги без надобности, благодарю покорно! — ответил Беорн. — Зато вам мои, видно, нужны. Я не слишком люблю гномов, но если вы и вправду Торин, сын Трайна, сына Трора (так, кажется? ), а ваш спутник — достойный и честный гном, и если вы враги гоблинов и не замышляете никакого зла в моих землях... Кстати, а вообще зачем вы сюда явились?

— Они идут в землю своих отцов, что лежит на востоке за Мирквудом, — вставил Гандальв. — Чистая случайность, что мы оказались здесь. Мы думали подняться на Верхний Перевал, откуда ведет тропа, что проходит южнее ваших владений. Но по дороге на нас напали гоблины — я как раз собирался вам рассказать.

— Ну так рассказывайте! — произнес Беорн, который никогда не отличался вежливостью.

— Нас застигла под перевалом ужасная гроза. Каменные великаны вылезли пошвыряться валунами, и мы укрылись в пещере — я, хоббит и все наши спутники...

— Все — это что, два гнома?

— О нет, разумеется, нет. С нами были еще и другие.

— И куда же они подевались? Их что, убили, съели, или они решили вернуться домой?

— О нет, видите ли, они просто не все пришли, когда я им свистнул. Им, верно, стало неловко. Понимаете, мы очень боимся, что вам не по нраву принимать стольких гостей.

— Ну так еще свистните! Все равно приходится вас принимать. Одним больше, одним меньше — какая разница, — проворчал Беорн.

На этот раз только маг свистнул, — Нори и Ори были уже тут как тут, ведь, если помните, Гандальв велел гномам приходить по двое через каждые пять минут.

— Прямо попрыгунчики из коробка! — произнес Беорн. — Быстро добежали, ничего не скажешь! Вы что, за углом прятались? Ну ладно, заходите.

— Нори, к вашим услугам, Ори, к ва... — начали гномы, но Беорн их перебил:

— Благодарствую! Когда ваши услуги понадобятся, тогда я их и попрошу. Сядьте, и давайте рассказывать дальше, а то вы и до ужина не закончите!

— Едва мы заснули, — продолжал Гандальв, — как в глубине пещеры открылась щель, оттуда выскочили гоблины и мигом схватили хоббита, гномов и всех наших пони — а ведь их было больше десятка!..

— Сколько? — удивился Беорн. — Вас-то всего шестеро! Вы что, везли с собой целый обоз? Или здесь что-то не так?..

— О нет, все правильно. Конечно, нас было больше — да вот же еще двое!

Тут как раз появились Балин и Двалин и поклонились так низко, что вымели бородами мощеную камнем дорожку. Беорн при виде их помрачнел, но гномы изо всех сил старались быть вежливыми, отвешивали поклоны, склоняли голову так и сяк, помахивали капюшонами у самой земли (это вообще в обычае вежливых гномов) до тех пор, пока хозяин не перестал хмурить брови и не расхохотался громким отрывистым смехом: зрелище показалось ему забавным.

— Ну, настоящий бродячий цирк! — объявил он. — С вами не соскучишься... Что ж, заходите и вы, циркачи, представьтесь. Будьте добры, только имена, услуги мне сейчас не нужны, и хватит махать руками, садитесь.

— Балин и Двалин, — ответили гномы. Обидеться они не посмели и в недоумении уселись прямо на пол.

— Дальше! — велел Беорн магу.

— На чем я остановился? Ах, да — меня схватить не смогли. Я убил пару гоблинов огнем посоха...

— Неплохо, — буркнул Беорн. — Выходит, порой и магия на что-то годна...

—... и успел проскользнуть в щель, когда она закрывалась. Я последовал за гоблинами, которые притащили пленников в большой зал. Там уже собралась целая орда, был даже сам Главный Гоблин, а при нем — десятка четыре вооруженных стражников. Я подумал: «Даже если бы гномов и не сковали цепями, разве какая-то дюжина выстоит против такой своры? »

— Дюжина! Сроду такого не было, чтобы восьмерых называли дюжиной. Или у вас в запасе еще кто-то есть?

— Да, вот сейчас вы увидите еще парочку... — Фили и Кили, — произнес Гандальв, когда эти двое предстали перед Беорном, кланяясь и улыбаясь.

— О, хватит, хватит! — оборвал их Беорн. — Садитесь да помалкивайте! Продолжайте, Гандальв!

Гандальв стал рассказывать дальше, про схватку в темноте, про стычку у нижних ворот, про то, как все испугались, когда обнаружилось, что они где-то забыли мистера Бэггинса.

— Мы пересчитали друг друга, и тут оказалось, что хоббита нет. Нас осталось всего четырнадцать!

— Как четырнадцать? От десяти отнять один — это, по-вашему, что, четырнадцать? Сроду такого не было! Вы хотели сказать «девять» или это еще не все?

— Да, разумеется, вы еще не видели Ойна и Глойна... О, да вот они! Надеюсь, вы их извините за беспокойство?

— Чего уж там! Вы двое, заходите быстрей, садитесь. Слушайте, Гандальв, все равно не получается. Что мы имеем? — вы, плюс десять гномов, минус хоббит, который потерялся, — одиннадцать, а не четырнадцать! Или маги считают по-своему, не так, как все? Ладно, не беда, давайте уж, пожалуйста, продолжайте.

Беорн старался не подавать виду, что его захватила эта история. Дело в том, что встарь он знавал как раз ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и ворчал себе под нос, слушая, как нашелся хоббит, как отряд катился по осыпи и как в лесу они попались волкам.

Когда Гандальв рассказал, наконец, как все вскарабкались на деревья, а волки расселись внизу, Беорн вскочил и принялся расхаживать взад-вперед, бормоча:

— Меня бы туда! Уж я бы им показал кое-что позанятнее вашего фейерверка!

— Ну, — сказал Гандальв, очень довольный тем, что его рассказ производит впечатление, — я сделал все, что мог. Так мы и сидели: волки внизу пришли в полное бешенство, лес местами уже горел. Тут с гор явились гоблины, увидели нас, завыли от восторга и принялись нас высмеивать, а потом запели: «На елках сидели пятнадцать птах... »

— О небо! — простонал Беорн. — Только не говорите мне, что гоблины не умеют считать. Умеют. Двенадцать — не пятнадцать, и они это хорошо знают.

— И я тоже. Там были еще Бифур и Бофур, только я пока не осмеливался их представить. Но вот и они.

При этих словах появились Бифур и Бофур.

— И еще я! — воскликнул запыхавшийся Бомбур, догоняя своих родичей. Он тяжело дышал, потому что был очень тучен и вдобавок очень сердит на то, что его оставили под конец. Он не пожелал выжидать пять минут и явился сразу.

— Ну, значит, все собрались, — заметил Беорн. — Сейчас вас пятнадцать, а поскольку гоблины умеют считать, значит, столько и сидело на деревьях. Теперь, верно, удастся закончить рассказ без помех.

Тогда-то мистер Бэггинс и понял, что Гандальв поступил очень умно. Рассказ приходилось то и дело прерывать на интересном месте, а это подстегивало любопытство Беорна. Ему хотелось дослушать историю до конца, и потому он не спешил выставить со двора гномов, которых в другое время счел бы, наверное, подозрительными попрошайками. Беорн вообще избегал принимать у себя незнакомцев. Друзей у него было мало, жили они далеко, и он никогда не приглашал к себе в гости больше двух друзей сразу. А тут у него на веранде собралось целых пятнадцать чужестранцев!

К тому времени, когда Гандальв описал, как их спасли орлы, и объяснил, почему орлы отнесли их на Каррок, солнце ушло за Туманные Горы, и в саду стемнело.

— Хороший рассказ! — похвалил Беорн. — Давненько я такого не слышал. Если б каждый, кто побирается по чужим дворам, умел так рассказывать, я, право, стал бы любезней к гостям. Может, конечно, вы все сочинили, но как бы то ни было, а за такую сказку вы заслужили ужин! Пошли поедим!

— Спасибо, мы вам очень признательны! — хором ответили гости.

В зале было уже совсем темно. Хозяин хлопнул в ладоши, и на его зов примчались четверо очень красивых белых пони и несколько крупных поджарых серых собак. Беорн что-то сказал им на странном языке, звучавшем по-звериному. Они сразу убежали, но вскоре вернулись, неся в пастях факелы, запалили их от огня в середине зала и воткнули в специальные скобы, укрепленные невысоко на столбах вокруг очага. Собаки, когда хотели, могли ходить на задних лапах, а передними держать все, что нужно. Они быстро притащили козлы и столешницы, стоявшие у стен, собрали столы и придвинули их поближе к огню.

Затем послышалось «бее-бее! » — и в зал вбежали несколько белоснежных овец под предводительством большого угольно-черного барана. Одна овца принесла белую скатерть, расшитую по краю фигурками зверей, другие тащили на широких спинах подносы с чашами, деревянными тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки тут же накрыли к трапезе. Столы у Беорна были совсем низкие, и даже хоббиту они оказались по росту. Пони придвинул к столу две низких скамьи с широкими сиденьями из тростника и короткими толстыми ножками — для Гандальва и Торина, — а у дальнего торца поставил большое черное кресло Беорна, тоже очень низкое (и Беорн тут же уселся, вытянув могучие ноги далеко под стол). Других кресел и скамей в зале не было, а эти сиденья, как и козлы, вероятно, нарочно сделали такими, чтобы удивительные звери Беорна могли прислуживать за столом. А на что же уселись все остальные? О них тоже позаботились: пони вкатили круглые, как барабаны, небольшие гладко отесанные чурбачки, удобные даже для маленького Бильбо. Наконец все расселись, — да, в зале Беорна давно не бывало стольких гостей!

А такого великолепного ужина (или обеда) путникам не предлагали с той поры, как они простились с Эльрондом в Последнем Гостеприимном Доме у подножия Туманных Гор. Зал освещало трепещущее пламя факелов и огонь очага, на столе стояли две высоких красных восковых свечи. За трапезой Беорн раскатистым басом рассказывал про дикие земли, лежащие по эту сторону гор, и больше всего — про темную опасную чащу, простиравшуюся с юга на север на много миль и преграждавшую путь на Восток, — про ужасный Мирквуд, или Мрачный Лес. До него было не более дня пути верхом.

Гномы слушали и беспокойно теребили бороды: они знали, что вскоре им придется увидеть Мирквуд своими глазами и что после гор этот лес — самое опасное препятствие на пути к пещере дракона.

После обеда гномы сами принялись что-то рассказывать, но Беорна вроде стало клонить ко сну и слушал он невнимательно. Они говорили все больше о золоте, серебре, драгоценных камнях, о кузнечном ремесле, а Беорна это вряд ли интересовало: у него в зале не было не только ни единой вещи из золота или серебра, но и вообще почти ничего металлического, кроме ножей.

Они еще долго беседовали, попивая мед из деревянных чаш. За стенами стояла темная ночь. В очаг подбросили дров, факелы погасили. Хозяин и гости сидели при свете огня, и на их лица ложились отблески пламени. Высокие столбы за их спиной уходили верхушками в темноту, как деревья ночного леса. Как знать, не вершилось ли сейчас какое-нибудь волшебство, потому что Бильбо слышался шорох листвы в стропилах и уханье сов. Вскоре хоббит стал засыпать. Голоса гномов звучали все тише, словно издалека... И вдруг Бильбо очнулся.

Входная дверь скрипнула и захлопнулась. Беорн исчез. Гномы сидели, скрестив ноги, на полу у огня. Потом они начали петь, и песнь была долгая-долгая, примерно такая (только на самом деле куплетов было гораздо больше):

Хоть ветер над землей летал,
В лесу и лист не трепетал,
Там ночь и день лежала тень,
И древний ужас молча ждал.

Но ветер с гор сильней задул,
Сливаясь в неумолчный гул,
И вздрогнул лес под плач небес,
И вихрь листвы с ветвей стряхнул.

Был ветер злобен и жесток,
Он дул с заката на восток,
Стонал в горах, свистел в ветвях,
Ревел, как бешеный поток.

И тучи рваной чередой
Неслись над стылою водой,
И рокот волн, унынья полн,
Грозил неясною бедой.

Примчался ветер к той Горе,
Где спал дракон в своей норе.
Там дым витал средь черных скал,
Свиваясь в кольца на заре.

А ветер продолжал полет
Над морем, над пучиной вод,
Там, где Луна плыла, бледна,
Скользя сквозь звездный небосвод.

Бильбо опять стал клевать носом. Внезапно Гандальв поднялся.

— Нам пора спать, — сказал он. — Нам, но не Беорну, я полагаю. Здесь, в зале, мы в безопасности. Но помните, что Беорн сказал на прощанье: не выходите из дому пока не взойдет солнце, а то недолго попасть в беду.

Бильбо увидел, что им уже постелили у стены за столбами на деревянном помосте. Для хоббита приготовили небольшой набитый соломой тюфяк и несколько шерстяных одеял. Бильбо с удовольствием закутался в них, даром что было лето. Огонь в очаге еле-еле мерцал. Бильбо уснул.

Но среди ночи хоббит проснулся. В очаге едва тлели угли. Гномы и Гандальв, судя по их дыханию, крепко спали. На полу лежало белое пятно света, падавшего через дымоход от поднявшейся над крышей луны.

Снаружи доносилось ворчание и какой-то шум, словно большой зверь возился у двери. Бильбо задумался, кто это может быть, не Беорн ли там в медвежьем облике, и не войдет ли он в зал, чтобы убить их. Хоббит с головой закутался в одеяло и в конце концов опять заснул, несмотря на свои страхи.

Бильбо проснулся поздним утром. Кто-то из гномов споткнулся об него в полумраке, со стуком шлепнулся с помоста на пол и теперь сердито бурчал. Бильбо открыл глаза и обнаружил, что это Бофур.

— Поднимайся, лентяй, — проворчал гном, — а то завтрака не достанется.

Хоббит сразу вскочил.

— Завтрак! — закричал он. — Где?

— Большей частью у нас внутри, — отвечали другие гномы, слонявшиеся по залу. — А то, что осталось — на веранде. Мы нашли там накрытый стол, когда отправились утром поискать Беорна. Но завтракать он не явился, и его до сих пор нигде нет.

— А где Гандальв? — спросил Бильбо, выскакивая на веранду, чтобы поскорей чем-нибудь подкрепиться.

— Где-то бродит! Наверное, как всегда, любопытствует, — отвечали ему.

Мага не было до самого вечера. Лишь на закате он вошел в зал, где ужинали хоббит и гномы. На стол опять подавали удивительные звери, которые прислуживали гостям целый день. О Беорне со вчерашнего вечера не было ни слуху, ни духу, и гномы недоумевали.

— Где наш хозяин? И где вы сами-то пропадали весь день? — хором закричали они.

— Отвечу, но только по порядку, и после ужина! — сказал маг. — У меня с утра ни крошки во рту не было.

Наконец, Гандальв отодвинул тарелку и кружку — он съел две огромных лепешки, щедро намазанных маслом, с медом и топлеными сливками и выпил медового вина не меньше двух пинт — и достал трубку.

— Сначала отвечу на второй вопрос, — произнес он. — О небо! Какой великолепный зал, чтобы пускать колечки!

Долгое время от него больше ничего не могли добиться: маг был занят тем, что пускал колечки, менял их форму и цвет, посылал кружиться вокруг столбов, а под конец заставил носиться друг за другом и выгнал из зала через щель в потолке. Снаружи это, наверное, выглядело очень странно: из дымохода одно за другим поднимаются кольца цветного дыма, зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые; большие, маленькие; потом те, что поменьше, проскакивают сквозь те, что побольше, или соединяются в восьмерки, — а затем все уплывают куда-то, как стая разноцветных птиц, и исчезают вдали.

— Я разбирался в медвежьих следах, — наконец сказал Гандальв. — Похоже, что на дворе прошлой ночью была настоящая медвежья сходка. Я сразу понял: один Беорн не мог оставить столько следов, да еще разного размера. По-моему, едва стемнело, сюда пожаловали и маленькие медведи, и большие, и средние, и прямо-таки исполинские и топтались во дворе чуть ли не до рассвета. Они собрались отовсюду — и только с запада, из-за реки, с гор, никого не было. И туда ведет лишь один след. Да, именно так: от реки, — ни одного, к реке — только один. Я дошел по нему до Каррока. Там следы исчезли в воде, а на тот берег я не смог перебраться: глубоко, и течение за скалой слишком сильное. С нашего берега, как помните, на Каррок попасть нетрудно, но с запада там крутой обрыв над бурлящим потоком. Мне пришлось пройти несколько миль, отыскивая место, где река мелкая и широкая, чтобы переплыть на тот берег, а потом столько же миль обратно, чтобы вновь отыскать следы. Но было уже поздно идти дальше. След уходил в сторону сосновых лесов на восточном склоне Туманных Гор, где мы так весело коротали позапрошлую ночь в компании варгов. Ну вот, думаю, я ответил и на первый вопрос, — закончил Гандальв и после этого долго сидел молча.

Бильбо показалось, будто он понял намек мага.

— Что же делать, если он приведет сюда варгов и гоблинов? — воскликнул он. — Нас всех схватят и растерзают! Ты говорил вроде, что он им не друг!

— Говорил. Не болтай глупостей. Иди лучше спать, а то тебе мерещится невесть что на сонную голову.

Бильбо такой ответ не вполне успокоил, но он отправился спать, — поскольку ничего другого не оставалось, — а гномы еще долго сидели и пели. В полудреме хоббит по-прежнему с беспокойством думал о Беорне, так что в конце концов ему приснилось, что сотни черных медведей медленно и тяжело кружат за стенами по двору в лунном свете. Потом он проснулся, когда Гандальв и гномы уже спали глубоким сном, и услышал под дверью ту же возню, сопение и ворчание, что и прошлой ночью.

Наутро их разбудил сам Беорн.

— А, вы всё еще здесь! — пробасил он, вытащил хоббита из-под одеяла и засмеялся: — Что, не съели тебя пока варги, гоблины и злые медведи, как я погляжу! — Он весьма фамильярно ткнул мистера Бэггинса в живот. — Ха-ха, отъелся крольчонок лепешками с медом! Пошли еще подкрепимся!

И все вместе с Беорном отправились завтракать. Сегодня, для разнообразия, Беорн был весел и благодушен, — похоже, он пребывал в самом радужном настроении. Он развлекал и смешил гостей разными забавными историями и не заставил их долго гадать, где он вчера пропадал и почему вдруг стал так любезен, а все объяснил сам. Он наведался за реку, в горы (как видите, Беорн мог ходить очень быстро, во всяком случае, — в медвежьем облике). Отыскав выгоревшую волчью поляну, он убедился, что, по крайней мере, часть истории, рассказанной Гандальвом, — правда, а, кроме того, он обнаружил еще кое-что, — верней, кое-кого: ему попались гоблин и варг, рыскавшие по лесу. Беорну удалось выпытать у них, что гоблинские дозоры вместе с варгами до сих пор ищут гномов, поскольку гоблины в страшной ярости из-за того, что убит Главный Гоблин, а волки — из-за того, что у вожака стаи обгорел нос, а многих из его главных прихвостней погубил волшебный огонь, насланный магом. Больше они ничего не сказали, но Беорн понял, что затеваются и другие злодейства: войско гоблинов в полном составе вместе с союзниками-волками готовилось выступить большим походом в предгорья, чтобы разыскать гномов или отомстить людям и прочим созданиям, живущим поблизости, у которых гномы, по мнению гоблинов, могли бы найти убежище.

— Ваша история была хороша, — проговорил Беорн, — но сейчас, когда я понял, что это правда, она мне еще больше по нраву. Не беда, что я не поверил вам на слово. Жили бы вы, как я, на краю Мирквуда, тоже не верили бы никому, кроме тех, кого знаете, как родных братьев. В общем, что говорить, — я постарался скорей вернуться: поглядеть, все ли с вами в порядке и предложить вам любую помощь, какую только могу. Я буду теперь лучше относиться к гномам! Убили Главного Гоблина, ха, Главного Гоблина! — оскалившись, пробасил он себе под нос.

— А что ты сделал с варгом и гоблином? — вдруг спросил Бильбо.

— Идите взгляните! — сказал Беорн.

Они обошли дом и увидели голову гоблина, которая торчала на колу перед воротами, а чуть подальше — прибитую к дереву шкуру варга. Да, Беорн был страшным врагом. Но им-то теперь он стал другом, и Гандальв почел за лучшее рассказать ему всю историю без утайки и открыть цель похода, чтобы сполна воспользоваться предложенной помощью.

И вот что Беорн пообещал для них сделать. Он даст пони каждому из путешественников, а Гандальву — коня, чтобы добраться до леса, и кроме того снабдит их припасами, которых хватит на несколько недель, если тратить их бережно, и такими, чтобы их было легко и удобно нести. Гномы получат орехи, муку, запечатанные кувшины с сушеными фруктами, глиняные горшочки с медом и запас сухарей, которые очень сытны и месяцами не портятся. Горсть таких сухарей дает силы для долгого перехода. Как они пекутся, Беорн никому не рассказывал, — но в тесто он добавлял мед, как почти во всю свою пищу. Сухари были вкусные, хотя после них хотелось пить. Беорн сказал, что воду пока можно с собой не брать, потому что всю дорогу до леса будут попадаться родники и ручьи.

— Однако путь через лес темен, опасен и труден, — предупредил он. — В Мирквуде нелегко добыть воду и пропитание. Орехи еще не поспели (хотя могут созреть и даже сойти, пока вы доберетесь до того края леса), а кроме орехов в лесу не найти ничего съедобного: там вообще все очень странное, темное и злое. Я дам вам мехи для воды, луки и стрелы. Хотя в Мирквуде вряд ли отыщется чем утолить голод и жажду без вреда для себя. Насколько я знаю, тропу в одном месте пересекает быстрый черный поток. Не вздумайте пить из него или входить в воду: говорят, это колдовская река, и она несет чары сна и забвения. И в лесном сумраке, думаю, вы все равно не подстрелите никакой дичи, съедобной или нет, не сходя с тропы. А этого нельзя делать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ.

Вот и все мои советы. В Мирквуде я уже не смогу вам помочь. Рассчитывайте на свою удачу и мужество и на мои припасы, которые вы возьмете с собой. Я хочу, чтобы у края леса вы отослали назад коня и всех пони. Но желаю вам доброго пути, и дом мой всегда открыт для вас, коли будете возвращаться этой дорогой.

Конечно, гномы поблагодарили его, низко кланяясь и помахивая у самой земли капюшонами, и много раз повторили: «К вашим услугам, о хозяин просторных деревянных палат! » — но от его мрачных слов всем стало не по себе. Они уже поняли, что их путешествие оказалось куда страшней и опасней, чем они полагали вначале, и даже если им удастся уцелеть на пути к Горе, в конце все равно поджидает дракон.

Утро путники провели в сборах. После полудня разделили трапезу с Беорном в последний раз, потом сели на своих новых пони, простились с хозяином, выехали за ворота и рысью потрусили дальше.

Миновав высокую изгородь на востоке земель Беорна, путешественники свернули на север, а потом стали забирать к северо-западу. По совету Беорна, они решили не пользоваться старой дорогой через Мирквуд, начинавшейся южнее его владений. Тропа, по которой они сперва рассчитывали пересечь горы, вывела бы их к ручью, впадавшему в великую реку Дикого Края несколькими милями южней Каррока, у глубокого, довольно опасного брода. Верхом на пони они сумели бы переправиться на другой берег, откуда тропа шла дальше — к опушке Мирквуда и началу старой дороги. Но Беорн предупредил их, что этим путем теперь часто ходят гоблины, а сама лесная дорога, по слухам, на востоке совсем заросла и теряется в непроходимых болотах. Но даже если удастся выйти по ней к восточному краю леса, они все равно окажутся далеко к югу от Одинокой Горы и им придется еще возвращаться на север, а это долгий и трудный путь. К северу же от Каррока лес подступал ближе к Великой Реке, и, хотя горы на другой стороне тоже были не так далеко, Беорн посоветовал ехать на север: там, всего в нескольких днях пути, начиналась другая тропа через Мирквуд, мало кому известная, которая шла прямиком в сторону Одинокой Горы.

— К северу от Каррока гоблины на сотню миль не найдут переправы через Великую Реку, — сказал Беорн, — а переправляться возле моего дома они не посмеют — эти земли неплохо охраняются по ночам! Но я бы на вашем месте не медлил: если гоблины устроят набег, то они перейдут реку на юге и прочешут весь лес вдоль опушки, чтобы отрезать вам путь, а варги бегают быстрее, чем пони. В любом случае, ехать к северу — безопаснее, хотя горные крепости гоблинов вроде бы будут ближе. Но там гоблины меньше всего ожидают вас обнаружить, и варгам придется дольше бежать, чтобы вас настичь! Не мешкайте, отправляйтесь скорее!

Вот почему сейчас путешественники скакали молча, пуская пони галопом по траве на ровных местах. Слева темнели горы, а вдали маячил край леса, все ближе подступавший к реке. Они пустились в путь, когда солнце едва перевалило за полдень, и до самого вечера окрестные земли купались в его золотых лучах. Как-то трудно было все время думать о гоблинах и о погоне. Отъехав от дома Беорна на много миль, путники вновь принялись болтать и петь песни и постепенно забыли про темную лесную тропу, поджидавшую их впереди. Однако вечером, когда стало смеркаться и над вершинами темных хребтов заалел закат, они встали лагерем и выставили часовых, но почти все спали тревожно и во сне слышали вой волков, идущих по следу, и крики гоблинов.

Утро было столь же безоблачным и прекрасным, как и вчера. По земле стлался белый туман, какой бывает осенью, и в воздухе чувствовалась прохлада, но когда на востоке поднялось красное солнце, туман рассеялся, и путники отправились дальше, пока на земле еще лежали длинные утрение тени.

Еще два дня они скакали вперед и вперед, а вокруг все оставалось по-прежнему: качались травы, цвели цветы, шелестели одинокие деревья, пели птицы. Больше никого не было видно, лишь порой попадались небольшие стада благородных оленей, пощипывавших листву или прятавшихся в тени под деревьями от полуденного солнца. Иногда Бильбо видел оленьи рога, торчащие из высокой травы: поначалу он принимал их за сучья упавших деревьев. На третий вечер гномы долго не останавливались на ночлег — Беорн сказал, что им надо быть у входа в лес утром четвертого дня, и они продолжали путь в сумерках и потом при луне, когда наступила ночь. Вечером, в полумраке, Бильбо все время казалось, будто то справа, то слева он видит неясную темную тень, — точно огромный медведь крался следом за ними. Но когда хоббит попытался показать его магу, тот ответил шепотом:

— Тсс! Не обращай внимания!

На следующий день они поднялись до зари, хотя вчера скакали до глубокой ночи. Когда рассвело, путники увидели, что лес уже близко: он надвигался мрачной черной стеной и словно бы поджидал их. Дорога пошла вверх. Хоббит почувствовал, как вокруг сгущается тишина. Птицы примолкли. Не стало оленей, даже кролики куда-то пропали. В полдень путешественники добрались до опушки Мирквуда и устроили привал. Ветви деревьев, росших на краю леса, покачивались чуть ли не над их головами. Стволы были толстые, узловатые, ветви кривые, листья длинные, темные. Плющ оплетал деревья и стлался по земле.

— Вот он, Мирквуд! — произнес Гандальв. — Величайший из лесов Севера. Надеюсь, вы рады его увидеть. Теперь придется отослать домой замечательных пони, которых вам отдолжил Беорн.

Гномы стали недовольно ворчать, но Гандальв посоветовал им не делать глупостей.

— Напрасно вы думаете, что Беорн сейчас далеко. И в любом случае, лучше исполнить то, что вы ему обещали, поскольку Беорн — опасный враг. У мистера Бэггинса глаза поострей ваших: вы-то, кажется, не заметили, что всякий день в сумерках за нами шел огромный медведь, а ночью сидел под луной поодаль, наблюдая за лагерем. Он не только охранял и провожал вас, но и приглядывал за своими пони. Вам Беорн, может, и друг, но зверей, которые ему служат, он любит, как своих детей. Вы просто не представляете, какая это любезность с его стороны — позволить гномам скакать на его пони так быстро и так далеко, — и что с вами будет, если вы попытаетесь взять их в лес.

— А как насчет коня? — спросил Торин. — О нем вы почему-то не упомянули.

— Не упомянул, потому что я его не отошлю.

— И как же насчет вашего обещания?

— Не беспокойтесь об этом. Я не отсылаю коня, потому что скачу назад сам!

Тут гномы и Бильбо поняли, что маг собирается бросить их на краю Мирквуда, и пришли в отчаяние. Никакие уговоры не помогали: Гандальв был непреклонен.

— Мы все выяснили еще на Карроке, — отвечал он. — Нет смысла спорить. Я говорил вам, меня ждут неотложные дела на юге. Я и так уже из-за вас опаздываю. Может, мы еще встретимся в конце вашего приключения, но может, конечно, и нет. Все зависит от вашей удачи, мужества и здравого смысла, — а я посылаю с вами мистера Бэггинса. Я не раз говорил, что он совсем не так прост, как вы думаете. Скоро вы в этом убедитесь. Не унывай, Бильбо, не вешай нос! Не унывайте, Торин и Компания! Вы ведь сами затеяли это дело. Думайте о сокровищах, которые вас ждут, и выбросьте из головы лес и дракона, по крайней мере, до завтрашнего утра!

Но и на следующее утро Гандальв не изменил своего решения. Поэтому гномам ничего другого не оставалось, как наполнить мехи водой из прозрачного родника у самого входа в лес и снять поклажу с пони. Они постарались разделить ношу по справедливости, но хоббиту его мешок показался невероятно тяжелым, и Бильбо вовсе не улыбалось тащить такой груз на спине много миль.

— Не волнуйтесь! — сказал ему Торин. — Мешки полегчают быстрей, чем хотелось бы. Полагаю, мы еще будем мечтать, чтобы они стали потяжелее, когда припасы подойдут к концу!

Затем путешественники простились со своими лошадками и развернули их головами к дому. Те весело потрусили обратно, явно радуясь, что бегут прочь от мрачных теней Мирквуда. Бильбо, который глядел им вслед, мог бы поклясться, что вдогонку за пони двинулся еще кто-то, выбравшийся из-за деревьев, — похоже, большой черный медведь.

А потом и Гандальв собрался ехать. Бильбо в горькой печали сидел на траве, думая, как было бы хорошо очутиться сейчас на высоком коне вместе с магом. Хоббит успел заглянуть в лес после завтрака (весьма скудного), и ему показалось, что утром под сводом ветвей так же темно, как и ночью, и что лес словно затаился и выжидает. («Он будто все время настороже», — объяснил себе Бильбо. )

— Всего доброго! — сказал Гандальв Торину. — И всем вам — всего доброго, всего хорошего! Ваш путь — прямиком через Мирквуд. Не сходите с тропы, — а то тысяча к одному, что заблудитесь и не найдете дороги из леса, и тогда уж ни мне, ни кому другому больше вас не видать!

— А нам обязательно идти через лес? — простонал Бильбо.

— Обязательно, если хотите попасть на ту сторону! — отрезал Гандальв. — Или идти через лес, или повернуть назад, — а я теперь не позволю вам пойти на попятный, мистер Бэггинс! Мне стыдно за вас! Как вы могли даже подумать об этом! Я оставляю вас присматривать за этими гномами. — И маг рассмеялся.

— Нет, нет! — воскликнул Бильбо. — Я не то хотел сказать. Я хотел спросить, нет ли пути в обход?

— Есть: если пройти отсюда миль двести на север или в два раза дальше на юг. Но едва ли так будет безопасней. В этих краях нет безопасных путей. Не забывай, ты странствуешь по Диким Землям и все, что тебе причитается, получишь сполна, куда бы ты ни пошел. Попробуешь обогнуть Мирквуд с севера — попадешь прямо к Серым Горам, где просто кишмя кишат орки, гоблины и хобгоблины самых злобных пород. Попробуешь пройти с юга — окажешься во владениях Некроманта, а я уверен, что даже ты, Бильбо, и без меня наслышан об этом черном маге. Я тебе не советую даже близко подходить к его темной башне! Идите по лесной тропе, не падайте духом, надейтесь, что все будет хорошо, — и если вам выпадет немыслимая удача, то, может, вы когда-нибудь выберетесь из Мирквуда и увидите впереди Долгие Болота, а за ними, далеко на востоке, вершину Одинокой Горы, где живет старина Смауг. Надеюсь, он вас не ждет.

— Успокоили, ничего не скажешь, — пробурчал Торин. — Всего хорошего! Не хотите идти с нами, так лучше отправляйтесь своей дорогой, и хватит разговоров!

— Тогда счастливо оставаться! — произнес Гандальв, повернул коня и поехал на запад — но не сумел удержаться, чтобы не сказать еще что-нибудь на прощанье. Он был уже далеко, но пока гномы и Бильбо еще могли его слышать, обернулся, приложил ладони ко рту и крикнул:

— Доброго пути! Держитесь! Будьте осторожны! И НЕ СХОДИТЕ С ТРОПЫ!

Гандальв пустил коня галопом и вскоре исчез из виду.

— Счастливо, счастливо, скатертью дорога! — ворчали гномы, злясь на себя за то, что пришли в такое отчаяние, увидев, что маг уезжает. Теперь начиналась самая опасная часть путешествия. Они взвалили на плечи тяжелые мешки и мехи с водой и, оставив за спиной озаренные солнцем луга, вступили в лес.

Глава 8

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒