Вечер откровений

От охранников мы убежали. Они за нами особо-то и не гнались, скорее, так, для порядку. Улыбающийся Кай на улице начал смеяться. Когда смех стал каким-то истерическим, я испугался. Стал думать, что в этих случаях делают, припомнил только пощечину. Уже замахнулся, но вовремя вспомнил, что от Кая вполне можно схлопотать ответную оплеуху. В итоге на помощь мне пришел ещё не стаявший снежок. Зачерпнув горсть, я отправил ее прямо за шиворот Кайто.

Смеяться он перестал сразу. Несколько минут стоял, открывая-закрывая рот, не в силах что-то сказать, а потом вдруг начал всхлипывать. Я без раздумий прижал его к себе, принявшись гладить по спине и приговаривать на ушко, что все будет хорошо. Поцеловать его хотелось просто до жути, но очень уж это было бы не вовремя.

Минут через десять он, наконец, прекратил трястись, и я вызвал такси. Кай тихо меня поблагодарил, обещал вернуть деньги за такси потом и уехал, оставив меня наедине с не очень-то веселыми мыслями.

На следующий день в школу он, естественно, не пришел. Сюрпризом для меня это не стало, я чего-то подобного и ожидал. На звонки мои он тоже не отвечал, равно как и на смс-ки, но когда я написал: «Просто скажи, что с тобой все в порядке», ответил, что все нормально. Ага, прям! Будто я его не успел за это время изучить! Сидит там, рефлексией занимается вкупе с самобичеванием.

Наверное, ещё думает, что после вчерашнего я его даже видеть не захочу. И ведь невдомек ему, алмазу несверленому, что мне плевать на его прошлое. Ну, было и было. Не мое это дело. Для меня ведь главное то, что происходит в настоящем. А в настоящем Кайто нравится мне. До дрожи нравится. Можно даже сказать, что я в него влюблен.

Немного позже до меня дошло, что неплохо бы это сказать самому Каю. Мы ж друзья, в конце концов, и должны быть искренними друг с другом. Он имеет право знать, что у меня от него башню сносит напрочь. И что он делает меня лучше. И что я хочу прижать его к себе и не отпускать, по крайней мере… никогда. Никогда не отпускать.

***
На телефонный звонок Кай, естественно, не ответил, так что я счел вполне приличным завалиться к нему домой без разрешения. Дверь квартиры сначала долго не открывалась, но после того, как я постучал ногой, распахнулась почти сразу. Думаю, Кайто открыл из соображений безопасности, пока я тут вообще все нафиг не разнес.

Выглядел он не лучшим образом. Растрепанный, осунувшийся, с темными кругами под глазами. Из одежды на нем были только новомодные трикаши, ну, такие, знаете, с отвисшей мотней. Мне даже пришлось прикусить себе язык, чтобы чего лишнего не сказать. Потому как сказать хотелось очень, но вряд ли истерический ржач сейчас был бы уместен.

- Пришел, - констатировал Кайто.

- Угу, - согласился я. – А кому сейчас легко? Думал, я оставлю друга в беде?

Кайто грустно усмехнулся и тихо ответил:

- Я думал, что после вчерашнего ты вообще никогда не захочешь меня видеть.

- А, то есть, если я тебе скажу, что мне абсолютно пофиг на то, что там наболтал этот гандон Вик, ты расстроишься?

- Но… ведь он говорил правду…

- Да хоть кривду. Ну, было и было, быльем уже давно поросло.

- Всё-таки ты неисправим, - рассмеялся Кай. – Честно, ты ещё ни разу не поступил предсказуемо. Ей-Богу, я был уверен, что как только ты узнаешь мой позорный секрет, так в тот же момент исчезнешь из моей жизни навсегда.

- У всех есть позорные секреты! – отмахнулся я. – И у меня есть!

- Да ну?

- Ага. Я в детском садике в носу ковырялся и козявки ел!

Кай заливисто захохотал и, отсмеявшись, покачал головой:

- И всё-таки, Вадик, твой интеллектуальный уровень…

- Оставляет желать лучшего, знаю, - с улыбкой перебил я.

Кайто пригласил меня в гостиную, где мы уселись на здоровенный мягкий диван с кремового цвета кожаной обивкой. Я испытующе глянул на друга, ожидая продолжения разговора. Раз уж у нас вечер покаяний…

- Я должен тебе всё рассказать, да? – спросил Кай.

- Вообще-то, мне это нифига не интересно, но если ты, одуванчик полевой, решишь-таки поведать мне эту грустную историю, то я всенепременно оценю степень твоего доверия ко мне. Могу даже торжественно возрыдать от осознания своей для тебя значимости, хочешь? А, или я должен сказать что-то типа того, что ты просто обязан поделиться со мной своими чувствами, чтобы тебе стало легче? Может, давай вместе поплачем?

- Ой, всё, заткнись и слушай.

- Я весь трепетаю… трепетю… трепещу, в смысле, от предвкушения.

- Вик – моя первая любовь.

- Ну надо же, а я думал - брат твой двоюродный… Не коси на меня, я больше перебивать не буду, честно-честно!

- У меня семья интеллигентная. У нас все всегда было правильным: и распорядок дня, и питание, и воспитание. Они очень хотели, чтобы я ученым стал. Нанимали репетиторов, летом оплачивали пребывание в специальных лагерях для одаренных детей. Я жизни-то не видел нормальной, нос из-за учебника не высовывал, пока мне пятнадцать не исполнилось. Переходный возраст, гормоны. Естественно, я против родителей взбунтовался. А тут на соседнем этаже поселилась новая семья, и среди них – Вик. Я только его увидел – сразу понял, каким я хочу быть. Независимым и свободным. Делать что хочу, говорить что хочу, самостоятельно принимать решения. Он на меня тоже сразу внимание обратил и предложил дружбу. А для меня это знаешь, как было? Как будто божество с небес сошло и прогулять по набережной предложило. У меня ведь друзей-то никаких никогда не было, учебники только. То, что я в него влюбился, это, в принципе, естественно. Он ведь был таким, каким боялся, но очень хотел стать я. Он меня восхищал до дрожи.

- И ты так сразу с ним… того? – полюбопытствовал я.

- Нет конечно! Он меня когда поцеловал в первый раз, я вообще убежал. Первый раз у нас месяца через три был, и то - с грехом пополам он меня на это уломал. А потом закрутилось-завертелось. Я не ходил – летал. Знаешь, я думаю, это и впрямь было сродни наркотической зависимости. Я ради него был готов на что угодно. Я даже не думал о том, что я делаю. А потом одним прекрасным днем я ему надоел. Стал пройденным этапом. Нелюбимой игрушкой. А я не знал, как жить без него. Вот и ползал, унижался. Вспоминать тошно, что я делал…

- А с родителями что?

- Догадайся сам, - хмыкнул Кай. – С родителями был полный атас. Но сейчас все более-менее пришло в норму. Сохраняем вежливый нейтралитет.

- А имя ты правда из-за этого придурка поменял?

- Ага. Ему какой-то персонаж из аниме с таким именем очень нравился. Ну, я недолго думая…

- Во тебе башню снесло! – восхитился я. – Но, кстати, имя тебе очень подходит.

- Знаю. Имя – единственное, о чем не жалею. Наверное, глупо, но мне сейчас действительно стало легче.

- Ну, можно сказать, что у тебя с плеч свалился камень. Естественно, не до смеха, когда тебя изнутри такое гложет, а рассказать некому. А тут так кстати подвернулся невероятно понимающий, сочувствующий, внимательно слушающий я! Кстати, раз уж я пришел, я хотел бы сказать тебе одну вещь, которая, возможно, тебе не очень понравится.

- Тебя похитили инопланетяне и проводили надо тобою противоестественные опыты?

- О, голубь мой пернатый шутить начал, значит, жить будешь!

- Так о чем ты хотел мне поведать? Как ты там говорил? Трепещу!

- А. Ну трепещи-трепещи, ибо я, великий и ужасный Вадим, влюбился в тебя по самое не балуй. И все время, пока ты рядом, мне очень хочется тебя поцеловать. И не только в губы. И не только поцеловать.

- Ты это серьезно? – Кайто смотрел на меня внимательно, изучающее, будто боясь поверить в то, что я только что сказал.

- Могу поклясться на Библии. Хотя я неверующий… Ну, на «сникерсе» могу поклясться! Или здоровьем Сереги, у него все равно, если что, его с избытком…

Вместо ответа Кайто меня поцеловал. Совсем как тогда, страстно и нежно одновременно. И это, черт возьми, было самым охренительным ответом на все мои невысказанные вопросы.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 678 9 10 Следующая ⇒