Катя Риз - Тебе назло 9 страница

— Но я оказался прав. Разве тебе плохо в Москве? Тебе не нравятся твои поездки в Европу? Ты больше не мечтаешь о будущей работе? Если бы ты осталась тогда, ничего бы этого не было.

Я резко повернулась.

— А ты меня спросил? Ты тогда не спросил, и сейчас не спрашиваешь, что бы я выбрала.

Он глаза отвёл и поморщился.

— Хватит, Вась. И реветь завязывай. Это глупо.

Я кивнула.

— Да. — Слёзы вытерла. — Я не должна была к тебе сегодня приходить, я себе обещала. Невозможно ждать всю жизнь, вот и я не стану. У меня всё хорошо, — я руками развела и попыталась глубоко вдохнуть, успокаиваясь. — А ты оставайся. Со своими дурацкими принципами, со своей гордостью и честью. Со своей семьёй.

— Ты опять?

— Да, я опять! — не сдержалась я, а Генка шикнул:

— Не ори.

— Думаешь, я ничего не знаю? Вся твоя семейка очень боится, что однажды мы всё-таки сойдёмся. Конечно, мной-то не покрутишь, я-то перед ними ни в чём не виновата! Это ты самый виноватый и всем должен! А я нет. Я как сказала тогда Оксане, что они у меня вот, что получат, — я Генке кулак показала, — у нас с тобой сразу всё сломалось!

— Теперь, значит, моя семья виновата? — Генка нервничал, я видела, и даже снова за сигаретами потянулся. — То я трус, то все вокруг сволочи. — Он головой мотнул.

— Ты понимаешь, о чём я говорю. Твоя мама очень постаралась, даже удивительно, как преуспела… Слушай, может, мне надо было у неё совета попросить, как так удачно тобой крутить

можно?

Генка злой взгляд в меня упёр, и я невольно сглотнула, почувствовав себя неспокойно. Но прощения просить не стала. Даже сказала ему об этом:

— Я не буду извиняться. Я каждый раз извиняюсь, когда заговариваю с тобой о ней. А в этот раз не буду. Потому что я права! И я не понимаю, почему ты этого не видишь. Ты просто закрываешь глаза на всё. Чего ты боишься? Что она снова перестанет с тобой общаться? Вот только не понимаю, что изменится от этого в твоей жизни. Семья — это не те люди, которые тянут из тебя деньги и сваливают на тебя свои проблемы. Это те, кто тебя любит.

Завьялов вздохнул, уж очень выразительно, словно я надоела ему ужасно. Я подозрительно на него взглянула, и поднялась.

— Поздравляю, ты сделал всё, чтобы из меня это выдавить. Чтобы я однажды проснулась и поняла, что ненавижу тебя. Ты этого хотел? Что ж, у тебя получилось. Вот только с чем ты остался? Я уйду, и кто тебя будет любить?

Генка на меня не смотрел, хмурился и курил. И лицо такое недовольное, видно было, что все мои разговоры ему до чёртиков надоели.

— Вась, ты о себе беспокойся. Обо мне не надо. Мне, слава Богу, уже за тридцать, я сам что-нибудь придумаю.

Я застыла, обдумывая его слова. Нехорошее предчувствие кольнуло, и глаза снова защипало от подступивших слёз.

— Это ты сейчас таким изысканным способом мне намекаешь, что…

— Изысканным? Не знаю такого слова. — Он широко улыбнулся. — Ты меня с кем-то перепутала.

У меня вырвался нервный смешок, и я пальцы к губам прижала.

— Ты себя превзошёл, Завьялов. Честное слово. Молодец. — Я шагнула к двери, не желая больше на Генку смотреть, но просто так уйти всё же не смогла. Вернулась и поинтересовалась напрямую: — То есть, я тебе надоела? Своей любовью, тем, что в жизнь твою влезть пытаюсь, что-то решить… Как же ты со мной спал-то все эти годы? Бедненький ты мой. Наверное, заранее к моему приезду готовился, морально! Ведь надо было отрабатывать, девочка-то глупая надоедливая, снова придёт, нужно будет спать с ней! А отказать дочке хозяина как-то не с руки, ты ведь лучший работник!

— Успокойся, — попросил Завьялов, пристально глядя на меня, — у тебя истерика.

— А я вообще такая, истеричная особа! Ты меня такой сделал. — Я взялась за ручку двери. — Не подходи ко мне больше, даже не заговаривай со мной. А то я точно не сдержусь, и устрою тебе весёлую жизнь.

— Угрожаешь? — с лёгкой насмешкой переспросил он, а я не ответила, из комнаты его вышла, и дверь за собой закрыла. Сердце барабанило с сумасшедшей скоростью, а в голове ещё невозможно было уложить, что всё. Всё, всё. Обратного пути нет. Ведь если я ещё раз к нему приду, через месяц, два, семь, сегодняшний разговор будет висеть между нами, и я никогда не забуду, как он усмехался мне в лицо, намекая на то, что для него всё давно закончилось. Я не один год изводила себя этими мыслями, но спросить у Завьялова напрямую смелости никогда не хватало. А тут, видимо, ему самому надоело.

Я дошла до тёмной гостиной и на диван присела. По сторонам огляделась, вдруг подумала о том, что прошло три года, вот уже у папки дом, Ванька растёт, а я всё живу в прошлом, словно мне восемнадцать, и без Генки Завьялова я жизни не мыслю. А ему это не нужно. Он тогда этого не хотел, и за три года ничего не изменилось. Я лишняя в его жизни. На что же я столько лет надеялась? Откуда я брала причины надеяться?

Нужно поставить перед собой цель: не любить его больше. Не вспоминать.

Наши дни

Не люблю. Не вспоминаю… Почти.

— Обожаю этот дом, обожаю. — Я в кресле поудобнее устроилась, и посмотрела на горизонт, на заходящее солнце. В воздухе витал аромат чего-то пряного, истинно деревенского — трав, цветов, и мне казалось, что я могу просидеть на веранде всю ночь, наслаждаясь тишиной и тёплым ветерком. Я руки вверх подняла, потягиваясь, а Ника тихо рассмеялась, наблюдая за мной. Она пила чай и выглядела полностью довольной жизнью. Я ещё помнила, какой неуверенной в себе она иногда становилась, когда они с папкой только жить начали. Была ещё какая-то тёмная история с её бывшим мужем, об этом ни она, ни папка со мной не говорили, но всё равно перемены произошедшие с Никой за последние годы бросались в глаза. Даже Фая об этом не раз говорила. Ника успокоилась, стала уверена в себе, а главное, в своём будущем. Вот этого мне как раз и не хватало — уверенности в завтрашнем дне. Она то появлялась, то пропадала. Ещё сегодня утром, уезжая из Москвы, я знала что и для чего делаю, а вот спустя каких-то двенадцать часов, внутри всё затряслось, настолько я была растеряна. Кольцо на пальце крутила, но думала совсем не о Никите.

— Я тоже рада, что мы сюда переехали. Хотя, вслед за нами сюда потянулись все, кому не лень. Столько людей, Вась, иногда кажется, что в городе нам жилось бы спокойнее.

Я улыбнулась.

— Что, и высокие заборы не спасают?

— Не спасают, — передразнила меня Ника. — Поговаривают, что Емельянов сюда переехать собирается.

Я призадумалась.

— Это москвич который? Кинотеатры скупивший?

— Ну да. А если он переедет, через год здесь появятся москвичи.

— Да ладно. Им никто ничего не продаст.

Ника только рукой махнула, не желая говорить о неприятном. Зато вспомнила про мои неприятности.

— Ты к матери съезди.

— Съезжу. Хотя, я звонила ей неделю назад, и всё у неё было в порядке. Она вся в делах и заботах. Не поверишь, но они с Вадимом снова женятся.

— Да ты что. Он же, вроде, в Питер переехал.

Я пренебрежительно фыркнула.

— Да кому он там нужен? Достал, наверное, всех своей поэзией, тряс, тряс своей книжкой стихов. Да ты же его знаешь!..

— С ума сошла? Только этого мне не хватало. — Ника широко улыбнулась. — Знать бывших мужей бывших жён моего мужа!

Мы вместе рассмеялись. Ника чашку поставила на столик, а потом улыбнулась кому-то за моей спиной. Я обернулась, решив, что это папка, но увидела Светлану. Та вышла из дома, видимо, тоже решила перед сном воздухом подышать. Нам улыбнулась несколько неуверенно.

— Вероника Алексеевна, я Ванечку проверила, он спит.

— Хорошо, Света, спасибо. Я к нему попозже зайду. А ты можешь отдыхать.

— Спокойной ночи.

Девушка спустилась по ступенькам и скрылась в саду. Я наблюдала за ней до того самого момента, пока она не исчезла в сгущающихся сумерках.

— Я не поняла, она что, здесь ночует? — несколько удивилась я.

— Всё лето жить здесь будет. Только в свои выходные в город уезжает.

— Интересно, — пробормотала я, совсем не обрадовавшись тому, что в доме, оказывается, чужой человек появился.

— А ты чего напряглась? Тебе Света не понравилась?

Я плечами пожала.

— Мне всё равно. Я её не знаю.

— Она — хорошая няня. Ванька её слушается. А он иногда бывает жутко упрямым, только Кирилл на него как-то повлиять может.

— И она, — подсказала я с некоторой издёвкой.

Ника взглянула на меня в задумчивости.

— Ты какая-то странная. Из-за свадьбы переживаешь?

— А что из-за неё переживать? Мы ещё даже день не назначили.

— Но ты хочешь за него замуж?

Я ладонями обхватила гладкие подлокотники.

— Никого лучше я не нашла.

— Ну, — Ника, кажется, расстроилась, услышав мои слова. — Это, конечно, не повод выходить замуж. — Она руками развела. — Хотя, кто я такая, чтобы тебе советовать? С моей чередой замужеств.

Я грустно улыбнулась.

— Вот именно.

— Васька, ты вредная. — Ника кинула на меня весёлый взгляд, а потом встала, услышав звук открывающихся ворот и шум шин по гравию. С веранды выглянула, и сказала: — Генка приехал. — Она стояла ко мне спиной и не могла видеть, как я дёрнулась от неожиданности. В сторону кашлянула, едва слышно и фальшиво переспросила:

— Да? — Но Ника на это внимания не обратила. Ко мне обернулась, уже занятая своими мыслями.

— Я пойду, вытащу Кирилла из кабинета. Нужно Завьялова опередить, а то они сейчас запрутся там — и с концами. Я их знаю.

Ника ушла, а я, чувствуя страшное напряжение от приезда Генки, с кресла поднялась и тоже подошла к перилам. Пришлось немного перегнуться через них, чтобы увидеть подъездную дорожку. Я шею вытянула, в перила вцепилась, но всё равно чуть не перевалилась через них, когда увидела Генку, а рядом с ним Свету. Она не просто стояла и разговаривала с ним, она подошла совсем близко, приподнялась на цыпочках и Завьялова поцеловала. Я отпрянула назад, чувствуя, что в груди всё леденеет.

Вот ведь гад какой. Романы крутит… на рабочем месте!

Мне понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться. Или не успокоиться, а хотя бы притвориться перед самой собой, что у меня получается дышать и рассуждать здраво. Залпом допила Никин остывший чай, и только после этого решилась войти в дом.

В гостиной уже слышались голоса. Генка со Светланой вошли в дом через парадную дверь, я осторожно приблизилась к ним и на минуту замерла за дверью, бессовестно подслушивая.

— Ты устал?

— Да нет.

— В ресторане много дел было?

Я про себя хмыкнула. Конечно, был он в ресторане. Он в клубе своём чёртовом сидел и наблюдал, как танцовщицы репетируют. Нужен ему ресторан!

Гад.

— Там всегда много дел, Цветочек.

Цветочек? Это что ещё за Цветочек? Я серьёзно потрясена. Оказывается, у Завьялова воображение есть. Я — Котёнок, а няня у нас — Цветочек. Надо Нике намекнуть на то, что нехорошо подпускать к ребёнку особу, которую больше заботят её сексуальные фантазии и отношения с мужчинами.

— А тут как дела? — спросил Генка, и мне показалось, что в его голосе прозвучал намёк.

— Всё хорошо. Вроде бы…

— Вроде бы?

— Ну… — Света понизила голос до игривого шёпота. — Ведь приехала дочка Кирилла Александровича, разговоры только об этом. Все рады.

Я, как ни старалась, не смогла расслышать в её тоне насмешку или недовольство. Она просто рассказывала, и меня это разлило даже больше, чем если бы она высказалась в мой адрес как-нибудь нелицеприятно.

— Да уж, приехала, — проговорил Генка негромко, а я решила, что мне как раз время появиться. Из-за двери вышла, и мы с ним глазами встретились. Он, наверняка, понял, что я подслушивала, но мне всё равно. Не ему меня воспитывать, он сам вечно прислушивается и приглядывается, пёс сторожевой.

Света стояла ко мне спиной, но, видимо, по лицу Завьялова поняла, что что-то не так, и обернулась. Я ей улыбнулась, вот как могла постаралась.

— А вот и ты, — сообщила я Генке с широкой улыбкой, словно мы днём с ним не встречались. — Как всегда весь в работе, уставший, занятой. — Я в комнату вошла, продолжая сверлить Завьялова взглядом, не обращая внимания на Светлану. — И днём от меня сбежал.

— Я сбежал?

— А кто? Я в дом войти не успела, а ты убежал. Не соскучился? — Я к нему подошла и обняла. У Генки сердце барабанило, я это почувствовала, но надеяться на то, что это от волнения, не спешила. Он был зол, напряжён и просто-напросто вытерпел моё объятие. А я решила пояснить Светлане, обернувшись к ней. — Мы столько лет знакомы, я ещё девчонкой была, когда Гена начал у папки работать. — Я со всего маху стукнула Генку по спине ладонью. — Он мне, как старший брат.

Света улыбнулась мне в ответ, но как-то неуверенно. И на Завьялова посматривала, словно спрашивала у него совета, как себя со мной вести. А я вдруг вспомнила:

— Мы ведь так и не познакомились, как следует. — Я Свете руку протянула. — Меня зовут Василиса. Звать меня Васей не стоит. Это не всем позволяется.

— Очень приятно. Света.

Генка рядом хмыкнул.

— Света, — подтвердил он, обращаясь ко мне. — Звать её Цветочком не стоит. Это не всем позволяется.

Ещё раз и с чувством: гад! Уверен, что я подслушивала.

— Я учту, — пообещала я, улыбнувшись несколько натянуто.

— Кирилл где?

— Кирилл Александрович…

— Папка в кабинете. И тебе лучше поторопиться, Ника зашла к нему минут пять назад и, наверняка, придумает для него более интересное занятие, чем ты. Так что, постучи, прежде чем войти.

— Да?

— Да. Ты всегда забываешь об этом.

Мы с Генкой встретились взглядами.

— Я так рад, что ты вернулась, милая. — И тут же добавил: — Сестрёнка. Что бы я без тебя делал.

Он направился к кабинету, а я на Свету посмотрела. Потом прошла к дивану и села, продолжая к девушке приглядываться.

— Значит, ты здесь живёшь? — поинтересовалась я, решив особо не церемониться. Но при этом вести себя старалась дружелюбно и миролюбиво.

— Вероника Алексеевна решила, что так будет проще. Но это только на лето.

— Замечательно. — Я разгладила на коленях подол дизайнерского платья. — А ты учишься?

— Второе образование получаю. По первому я экономист, но решила, что дети — моё призвание.

— И у меня второе, — разулыбалась я.

— Да?

— Да. Первое я бросила, когда нестерпимо скучно стало.

Света улыбнулась и присела в кресло напротив меня.

— А мне не бывает скучно, я люблю учиться. Наверное, у меня это в крови. Мой папа — директор школы.

— Ужас какой.

Света искренне рассмеялась.

— Да, многие мои друзья так реагировали, когда мы ещё в школе учились. Но я не чувствовала никакого ужаса. Папа — педагог от Бога. Он преподаёт алгебру и математику, и поэтому я решила стать экономистом.

Света ещё рассказывала мне о себе, о том, как училась, почему решила стать именно детским психологом, а не учителем, а я на неё смотрела и мрачнела всё больше. Она милая. На самом деле милая, простовата, правда, но улыбчивая и симпатичная. Даже красивая, простоватой её именно улыбка делает, сразу становится понятно, что за этой искренностью никаких загадок и в помине нет, всё на виду. Лично я не считаю это достоинством, тем более в женщине. Меня всегда учили, что нужно чем-то удивлять, завораживать, а для того, чтобы вывалить на первого встречного все свои мысли и желания, много ума не нужно.

А ещё я совершенно не понимаю, что в ней Генка нашёл. Она противоположность всему, что его когда-либо привлекало в женщинах, я-то знаю. А тут, как я понимаю, серьёзный интерес и прозвище Цветочек. Цветочек-то она Цветочек, я же не спорю. Ромашка, лютик или василёк. А меня это всё равно злит. Меня цветочком он никогда не называл.

— Ваня — замечательный ребёнок, — тем временем говорила мне Света. — Когда ребёнка любят, когда у него родители, готовые посвящать ему каждую свободную минуту, это очень чувствуется. Я раньше в другой семье работала, так там родители работали с утра до вечера, а я с девочкой сидела. Так для неё час общения с родителями — просто счастье. Особенно важно, когда ребёнок маленький. Если он с самого начала чувствует это внимание, у него восприятие мира совсем другое. Вы должны меня понимать, Василиса. — Она мягко рассмеялась. — Или не должны. Когда растёшь в такой атмосфере, обычно не замечаешь…

— Когда я росла, мама меня к отцу привозила примерно раз в год. В моём лексиконе лет до семи не было слова " папа".

Светлана казалась обескураженной.

— Да? Простите…

— Кирилл Александрович мой приёмный отец, — пояснила я.

— Простите, я не знала.

— Что очень странно. Мне казалось, что в этом городе мою личную жизнь готов обсуждать каждый.

— Я, правда, не знала, Василиса. Извините.

Я легко отмахнулась.

— Ничего. — И почесала за ухом подбежавшую Фиму. Собака положила голову на диван рядом со мной и замерла, закрыв от удовольствия глаза.

Минут через пять из кабинета вышел папка с Никой, а за ними Завьялов. С высоты своего роста поглядывал настороженно, то на меня, то на Цветочек свой полевой, а я намеренно на него не смотрела, отцу заулыбалась.

— Я думал ты уже легла. Говорила же, что устала. — Филин наклонился ко мне, и я в щёку его поцеловала. И подтвердила:

— Устала, сейчас пойду. Мы со Светой заговорились.

Фима сделала попытку взобраться на диван, но Ника хлопнула в ладоши, отгоняя её.

— Серафима, иди на место. Иди, немедленно.

Собака преданно смотрела на неё, крутила хвостом и почти улыбалась, но уходить не собиралась.

Ника снова рукой на неё махнула.

— Иди, кому я сказала?

— Фима, место, — рыкнул Завьялов, и собака тут же растеряв игривость, стремглав выбежала из гостиной.

— Ты спать идёшь? — спросила меня Ника, а отец руку мне протянул. Мне ничего не оставалось, как подняться с дивана и вместе с ними направиться к лестнице, ведущей на второй этаж, к спальням. Я у папки на плече повисла, всё-таки я по нему ужасно соскучилась, а потом украдкой оглянулась, посмотрела вниз. Завьялов и Светлана тоже из гостиной вышли и вместе направились в сторону спален, расположенных на первом этаже. Генкина комната находилась в самом конце коридора, он сам её выбрал, насколько я знаю, потому что из её окон прекрасно просматривалась половина сада и вся территория перед домом, включая ворота и подъездную дорожку. Правда, я сомневаюсь, что Генка когда-нибудь в окно смотрит, вообще подходит к нему, разве что покурить, но из его уст, объяснения звучали солидно и никто не возражал. Комнаты остальных работников, которые оставались в доме на ночь, если оставались, конечно, находились в другом крыле и окнами выходили в сад. Это, конечно, было очень удобно, в первую очередь для нас с Завьяловым, когда хотелось уединиться. А сейчас, глядя сверху, как Генка уходит вместе с другой женщиной, меня очень интересовало, куда они направляются. Неужели он такой бесстыжий, что к себе в комнату её поведёт? Не боится Цветочек помять?

— Отдыхай, — посоветовала мне Ника, — у тебя тёмные круги под глазами, — шепнула она мне на ухо. — Чтобы завтра их не было.

— Очень постараюсь, — пообещала я. Дверь своей комнаты закрыла и на минуту замерла в темноте, понимая, что ни о каком отдыхе и речи быть не может. Меня всю трясёт.

Но всё-таки я молодец. Несмотря на свою нервозность, я очень постаралась не обращать на неё внимания. Приняла ванну, даже музыку включила негромко, надеясь, что она поможет мне отвлечься от невесёлых размышлений, положила на лицо тонизирующую маску, вспомнив про тёмные круги под глазами, на кровати полежала. Подёргала ногой. Когда нога устала, посмотрела на часы.

Вот что хотите со мной делайте, но я не понимаю, что он в этой фее детских снов нашёл! И это Генка Завьялов, который всегда хотел от меня чуточку больше, чем все остальные мужчины. Который учил меня не стесняться и не сдерживаться. Который больше всего на свете обожает моё винтажное нижнее бельё, у него даже руки дрожат, когда он меня раздевает, и глаза становятся просто дикие. И после всего этого, что он с дочкой директора школы делать-то будет?

Я разозлилась, с кровати поднялась и отправилась в ванную, смывать маску. Прохладная вода освежила, но успокоения не принесла. Ни о каком сне и речи быть не могло, я не то что лежать, сидеть не могла. И всё думала, один Завьялов или нет. Вот вроде бы, какое мне дело? Всё решено, я сама сегодня днём об этом Генке объявила. Правда, я тогда не знала про добрую няню, появившуюся в нашем доме. Всё-таки Ника излишне успокоилась, я считаю. Хоть бы подумала, кого в дом берёт. А если бы Свете не Генка, а папка мой приглянулся? Думаю, тогда Ника долго бы раздумывать не стала.

Я отдёрнула лёгкую занавеску и вышла на маленький балкончик. Делала вид, что в темноту смотрю, воздухом дышу, а сама уже прикидывала. Страшно, конечно. Я этого фокуса уже года полтора не проделывала, да и раньше меня внизу всегда Генка страховал, и мне было не страшно, а наоборот, смешно и любопытно, я знала, что если что, так он меня всё равно поймает. А вот сейчас, глядя вниз, на деревянную декоративную решётку, увитую виноградом, веселья я не чувствовала. Зато внизу, совсем рядом, окна Генкиной комнаты, и окно открыто, я вижу, как занавеску выдувает пузырём наружу. Меня туда, как магнитом манило. Мне жизненно необходимо знать, один он или нет, иначе за эту ночь я себя изведу, и тогда на утро у меня не только круги под глазами появятся. У меня волосы дыбом встанут.

Я по балкончику туда-сюда прошлась, настраивая себя на, возможно, самый глупый подвиг в своей жизни. Хотя, ничего особо страшного тут нет, не так уж и высоко, при дневном свете я бы не испугалась, а вот ночью…

— Ну, Завьялов, — пробормотала я, — ты мне за всё ответишь. Когда-нибудь.

Порадовавшись, что у меня такие удобные тапочки, с задниками, я мысленно махнула на всё рукой, и перекинула ногу через перила. Нащупала первую перекладину и вздохнула с облегчением. Дальше было легче, я знала, что решётка меня выдержит. Я не торопилась, осторожно спускалась, только приходилось иногда листья дикого винограда рукой отводить, чтобы в лицо не лезли и не щекотали. На земле я оказалась довольно быстро, даже испугаться, как следует не успела. Голову наверх закинула, глядя на свой балкончик, и мысленно себя похвалила. Я очень смелая. Когда приспичит.

Сад тонул в темноте, только у ворот, у будки охраны, прожектор горел. Но сюда его свет не доходил, и видеть меня никто не мог. Я немного помялась, пооглядывалась, а потом, пригнувшись, как заправский шпион, приблизилась к окну Генкиной комнаты. Заглядывать в окно я поостереглась, мало ли, и поэтому просто опустилась на корточки, привалившись спиной к прохладной стене дома, стала прислушиваться. Не знаю, сколько времени прошло, совсем немного, минут пять от силы, а я себя вдруг так глупо почувствовала. Что я вообще здесь делаю? Невероятно просто. Спуститься в темноте по решётке, а теперь сидеть под окном этого гада, пытаясь понять, один он или нет. Что я, вообще, хочу услышать? Охи-ахи?

Интересно, а если кому-нибудь другому пришло бы в голову под окном постоять, когда я в этой комнате ночи проводила?

В итоге, из-под окна я выбралась, вернулась к решётке и снова голову вверх закинула. Как я оттуда слезла? Ума не приложу.

Вот ведь дура!..

В общем, я застряла. Не в прямом смысле, не зацепилась ни за что, просто где-то на середине пути я поняла, что залезть обратно просто нереально. Я и раньше этого не делала никогда, возвращалась в свою комнату традиционным способом, а сегодня просто кошмарный день. Я вернулась домой, а голову, судя по всему, в Москве оставила. У меня устали руки и тряслись колени. Я за перекладину ухватилась, лицом в жёсткие листики уткнулась и решила перевести дыхание. Нужно слезть обратно, пока я не свалилась и не сломала себе шею.

— Ты вниз или вверх?

От голоса Завьялова я дёрнулась, голову вскинула и оглянулась. Генка торчал в окне своей комнаты, курил и на меня поглядывал. Вот ведь чёрт… Мне потребовалась пара секунд, чтобы решить.

— Конечно, вниз, — выдала я в конце концов, и снова стала спускаться. С последней перекладины моя нога неловко соскользнула, я руками за решётку ухватилась, а когда поняла, что уже на земле стою, выпрямилась, волосы с лица сдула и короткий халат одёрнула. — Я решила подышать свежим воздухом.

Завьялов ухмыльнулся, не спуская с меня внимательного взгляда, а я только радовалась, что он не может видеть, что я покраснела. Объяснение, конечно, было никуда не годным, но что ещё я могла сказать? Я резко развернулась и зашагала вдоль дома к парадному входу. Про себя продолжала негодовать из-за того, что так глупо попалась, и Генку последними словами крыть за его наглость и бездушие. Слова у меня кончились в тот момент, когда я за дверную ручку взялась и поняла, что дверь заперта. Я даже похолодела. Глаза к звонку подняла. Вот папка удивится, если я его с постели подниму и он меня, мягко скажем, неодетую, на пороге дома обнаружит. Как я ему объясню, что с балкона по решётке спустилась? А главное, зачем.

Пришлось возвращаться. Я нисколько не сомневалась, что Генка меня дожидается. Он как раз докурил, сигарету затушил, а я, как только подошла, сразу налетела на него, произнося слова злым шипящим шёпотом:

— Это ты дверь запер?

— Конечно, — спокойно отозвался он. — Я всегда это делаю сам, это моя работа.

— Открой мне дверь!

— Ты не кричи. Полдома перебудишь. — Генка посмеивался и с места не двигался, нависал надо мной, облокотившись на подоконник.

— Завьялов, впусти меня в дом.

— А зачем ты из него вышла? Среди ночи? И как, интересно?

— Не твоё дело.

— Да?

— Да.

Он хмыкнул. Потом руку мне подал.

— Давай, залезай.

— Размечтался! — Я даже отступила на шаг. — Я не полезу в твою комнату!

Генка за ухом почесал, а сам продолжал посмеиваться.

— Ну ладно, так и быть.

Он, наконец, скрылся с моих глаз, а я вернулась к парадному входу. Дверь уже была открыта, и Генка меня ждал. Даже одеться не потрудился, так в трусах и вышел. Я постаралась сделать вид, что не замечаю ничего, гордо прошествовала мимо и сразу к лестнице направилась.

— А где " спасибо"?

— Обойдёшься. — Я всё-таки оглянулась на него. Его мощная фигура хорошо смотрелась в полутёмной гостиной, что даже странно. Среди антикварной мебели стоял Генка Завьялов, в одних боксёрских трусах, руки в бока упёр, ноги чуть расставлены, а смотрелся как мраморная скульптура, каждый изгиб, словно, продуман кем-то, каждый мускул, напряжённая поза. Я поневоле засмотрелась. Каждый чёртов день из прошедших шести месяцев, я по нему скучала, и даже сейчас, глядя на него, скучаю. И люблю. Хоть, и клялась себе…

— Иди спать, — сказал Генка, и мне в его голосе послышалась насмешка. Непонятно как, но в темноте, на расстоянии, он почувствовал мою минутную слабость, и посмеялся над этим.

— И ты иди, — отозвалась я. А потом потянула пояс своего халата. Он легко развязался, а халат распахнулся на груди. Я руки опустила, чтобы он с плеч соскользнул, оставив меня в полупрозрачной комбинации. И я, добавив в голос мёда и соблазна, повторила: — Иди спать, Гена.

Я стояла на середине лестницы, и сверху наблюдала за тем, как Завьялов сделал несколько осторожных шагов, словно подкрадывался ко мне. Он подошёл к лестнице, и я ему свой халат кинула. У меня всё-таки мелькнула мысль, что Генка поднимется ко мне или хотя бы руку ко мне протянет, а он халат мой поймал, на плечо его закинул и направился в сторону своего коридора. Я только хмыкнула, наблюдая за ним, с некоторой обидой, правда. Поднялась ещё на одну ступеньку, а потом на цыпочках сбежала по лестнице. В коридор хотела выглянуть, чтобы проверить к своей ли комнате Завьялов направился, но не успела. Генкина рука возникла прямо перед моим лицом и халат мне протянула. Я в первый момент от неожиданности задохнулась, потом возмутилась, халат у него выхватила и объявила:

— Идиот.

Всё-таки когда человек настолько хорошо тебя знает, что способен предугадать твои даже самые глупые поступки, иногда это очень злит.

Неизвестно чем бы всё это закончилось, но на лестнице послышались шаги, и мы с Генкой отскочили друг от друга. Он к своей комнате направился, а я впопыхах накинула на себя халат, и вышла навстречу отцу. Тот очень удивился, увидев меня.

— Ты чего бродишь?

— На кухню ходила, — соврала я, надеясь, что спросонья он не поймёт, что я с другой стороны появилась. Чтобы ещё больше сбить отца с толка, я на цыпочках приподнялась и в щёку его поцеловала. — Спокойной ночи.

— И тебе, — отозвался Филин и едва ощутимо шлёпнул меня пониже спины, когда я мимо него пробежала. Но вслед мне всё же посмотрел, чего я, признаться, испугалась немного. Раз обернулся, значит, насторожился. Только этого не хватало. Но, не смотря на это, я когда в свою постель легла, улыбалась. И на душе было легко. А приснился мне Генка. Хотя, что в этом удивительного, после такого-то моего ночного приключения, да и заснула я с мыслями о нём. Не скажу, что мысли были очень серьёзные и хоть немного приличные. Что со всем этим делать, просто ума не приложу. Не получается у меня с самой собой договариваться, проигрываю я.

Но утром я всё равно проснулась в прекрасном настроении. Погода солнечная, настроение отличное, и я из своей комнаты появилась, улыбаясь и предчувствуя нечто удивительное, что обязательно должно сегодня произойти. Сама на себя удивлялась, не понимая, откуда взялось такое воодушевление.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒