Отступление 3 страница

– Альберт, ты где ходишь? – когда я вернулся к себе в кабинет и от усталости развалился в кресле, ко мне зашла Журбина. Выражение лица у нее было недовольным.

– В прокуратуре был, – ответил я, припустив в голос удивления.

– А чего никого не предупредил? – хмурила брови начальница.

– Почему никого? В дежурке знали, они же мне машину для поездки выделили, – отбрехался я.

Лицо ее сразу просветлело – начальник выяснила, что подчиненный исполнительный и балду не гоняет.

– Как дежурство, нормально? – уточнила она на выходе из кабинета.

– Всё путем, – улыбнулся я ей, – и это, Людмила Андреевна, я через час вновь уеду.

– Куда? – притормозила Журбина.

– В суд, – пояснил я.

– Не поняла, – начальница вновь подошла к моему креслу.

– Будет судебное заседание об избрании меры пресечения в виде залога. Прокурор велел мне на нем присутствовать, – доложился я.

– Ничего не поняла, – Людмила присела на стоящий рядом стул, кажется ее коленки подвели.

– Мы с прокурором утром обсудили возможность применения к Калугину залога, и Митрошин решил попробовать, – пояснил я.

Журбина похлопала глазами.

Глава 27

Собираюсь в суд. Проверил материалы дела – все ли на месте, не забыл ли чего в этом безумном забеге. Подошел к круглому зеркалу, что с некоторых пор висит на стене у двери, причесался, поправил форму и закрепленную на поясном ремне кобуру.

С переездом Ксении в кабинете вообще много чего нового появилось. Вот и зеркало из числа новинок. Еще она зачем-то вазу для цветов притащила. Наверно, думает, что благодарные жулики будут ее букетами задаривать. Но не суть, пусть стоит, мне не мешает, я ей пока тоже. Но лучше мимо стеллажа с осторожностью ходить, там ведь помимо вазы еще новые кружки появились и фарфоровые статуэтки. Если я случайно за него запнусь – ору будет. Развод и выселение к Левашову мне обеспечены. Ибо нынче у нас в подразделении матриархат. Ну ничего, вот Левашов успокоится, придет в себя от резкого падения с карьерной лестницы, и мы с ним коалицию создадим.

А вот нефиг на меня орать. Залог, ей видите ли не по нраву пришелся, вместе с моей излишней самостоятельностью. Следователь, между прочим, процессуально независимо лицо – чего хотим, то и творим. Я вообще, согласно УПК, могу начальнику милиции поручения давать, и он их будет обязан исполнить. Так что хрен я кому позволю в свои дела лезть.

Конечно, Журбиной я всех этих грозных слов не говорил, а, изобразив обиду за недооценку начальством моих смелых действий, хмуро выслушал замечания по работе и пообещал по возможности более не своевольничать. Но что это за возможности и когда они появятся – это мы с ней не оговаривали, так что извиняйте.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетела запыхающаяся Зудилина.

– Альберт, они меня к Калугину не пускают! – с порога пожаловалась она папочке на хулиганов из двора.

– А зачем тебе Калугин? – повернулся я к ней, отлипнув от своего отображения в зеркале.

– Так ходатайство подписать! – возмущено воскликнула она, упрекнув меня взглядом за несообразительность.

– Понятно, сейчас решим вопрос, – успокоил ее я. – Но сперва ты мне расскажешь, как прошла встреча с Калугиной, – сказал я, когда запер дверь.

– Нормально. Она сразу же согласилась. Вот только денег у нее было всего четыре с половиной тысячи, – Зудилина смотрела на меня снизу вверх, как бы извиняясь за бедность клиента. – Надеюсь, судья запросит меньше в качестве залога, – Ольга прикусила нижнюю губу, а затем самодовольно улыбнулась. – Но я документы на автомобиль у Калугиной забрала, вдруг получится его в залог отдать.

– Это ты хорошо придумала, – похвалил я ее за инициативу. – А теперь погнали, – я взял со стола папку с делом, доложил в нее ходатайство и документы, что принесла Зудилина, и, пропустив Ольгу вперед, вышел следом из кабинета. – Жди меня на улице – сказал я, когда мы спускались по лестнице.

Все же в удачном месте расположен мой кабинет – в стороне от основной трассы – очень ценное качество.

– Я в машине буду, – уточнила Ольга место своей дислокации.

На первом этаже мы разделились: я пошел к дежурке, она – на выход из здания. Взять подпись у Калугина – дело двух минут, и вот я уже от крыльца быстрым шагом иду к припаркованному автомобилю.

До суда добрались меньше, чем за десять минут. Старое, двухэтажное здание втиснулось между пятиэтажками в квартале от районной прокуратуры. Кабинет дежурного судьи Ерохиной тоже отыскали быстро – Ольга хорошо ориентировалась внутри суда. Я постучался и открыл дверь.

– Альберт, заходи, – поманил меня взмахом руки, уже находившийся здесь, заместитель прокурора, который сидел на стуле перед столом судьи.

Я прошел в небольшой кабинет, где помимо заваленного делами стола, еще и громоздкий шкаф умещался. Официальность обстановки разбавляли стоящие на подоконнике горшки с цветами.

– Здравствуйте, – поздоровался я с судьей, остановившись напротив ее стола.

Женщина, определенно старше сорока лет. Короткая стрижка, очки с изящной узкой оправой. Одета вместо мантии в платье темной расцветки, на плечи накинут палантин – платок такой широкий.

– Здравствуйте, – вторила мне, протиснувшаяся следом за мной в кабинет Ольга.

– Это я так понимаю следователь, – строгим тоном произнесла Ерохина, изучая нас обоих пытливым взглядом. – А вы, кажется, Зудилина. Имени и отчества, извините, не помню.

– Ольга Васильевна, – подсказала та. – Адвокат Калугина.

– Калугину пока адвокат не положен, так что можете быть свободны, – указала судья Ольге на дверь. Вот те раз – адвоката подозреваемого выгоняют – охренеть времена.

Зудилина, без препирательств, исполнила требование Ерохиной, а я в недоумении посмотрел ей вслед. А как же отстаивание прав клиента?

– Рассказывайте, товарищ следователь, что эта за… – судья на миг сбилась, подыскивая определение, – глупость с залогом вы придумали? – потребовала она ответа.

– Товарищ судья, – вовремя прикусил язык, а то бы 'ваша честь' сморозил, – залог – это не глупость, это предусмотренная законом мера пресечения. Залог – это наиболее адекватная мера пресечения, которую следует применить в отношении подозреваемого Калугина. Как следует из материалов дела, – для наглядности, я вытащил его из папки, – Калугин ранее не судим, имеет постоянное место жительства и характеризуется по нему положительно, – на этом месте я положил на стол судьи характеристику с ходатайством от Калугина, – товароведческая экспертиза еще не была проведена, то есть сумма ущерба не установлена. В связи с чем Калугину еще не было предъявлено обвинение. Кроме того, у Калугина плохое здоровье. Медицинские документы к материалам дела приобщены. – я положил довольно пухлое уголовное дело на стол судьи. – Поэтому я прошу применить к подозреваемому Калугину меру пресечения в виде залога.

– Нет, вы это слышали? – усмехнулась судья, приглашая посмеяться вместе с ней и прокурора. – Прям адвокат, а не следователь.

– Так он же не защищает этого Калугина, – не вставая с места, не согласился с ее оценкой Митрошин, – следователь Чапыра только перечислил нам материалы дела, что собрал. И про экспертизу он верно заметил, не проведена она еще. А вдруг какие-то новые обстоятельств дела откроются, и мы выйдем на малозначительность, а человек уже сидит. Вот чтобы всего этого избежать следователь и предлагает ограничится залогом. Так сказать, промежуточным вариантом между подпиской о невыезде и заключением под стражу. Калугин же не рецидивист какой, а начальник планового отдела на хладокомбинате. Сбегать не будет, не в его это интересах, да и залоговое имущество тогда потеряет.

– То есть вы поддерживаете позицию следователя? – вздохнула Ерохина, недовольно поджав губы.

– Как видите, я утвердил его постановление, – глазами Митрошин указал на документ, что лежал прямо перед взором судьи.

– И что мне теперь делать? – еще раз вздохнула она. – Никто залог уже лет двадцать не применял. – судья обвела нас с прокурором недовольным и задумчивым взглядом. – А залоговое имущество какое?

– Автомобиль, ВАЗ 2106, 1976 года выпуска, – предложил я. – Вот на него документы, – вытащив из папки, я положил их на стол. – Автомобиль на территории райотдела. В материалах дела есть об этом документ, – отчитался я.

– Восемь тысяч триста рублей, – покрутил в руках чек прокурор.

– У меня сын о таком мечтает, – поделилась Ерохина, просматривая документы на автомобиль.

– Я бы тоже от такого не отказался, – поддержал разговор Митрошин. – А пока на старушке приходится ездить, – вздохнул он.

– Ой, не знаю я, что делать, – вернулась к обсуждению основной темы судья. – Сдался вам этот залог? Могли бы закрыть этого Калугина до суда, как все делают, – пожурила она нас.

– Нужно расширять горизонты, – ляпнул я и на меня уставились в четыре глаза.

– Вот еще и горизонты, – Ерохина всплеснула руками, – а в постановлении про права и свободы задержанных каких только глупостей не понаписал, – она выдохнула и помотала головой, показывая, с какими идиотами ей приходится работать. – Ну ладно этот молодой, – судья пренебрежительно махнула на меня рукой, – но вы-то, Борис Аркадьевич. Удивили вы меня.

– А может правильно этот молодой следователь все делает. Может, действительно, пришло время двигаться вперед. А то закостенели мы. Мы ведь уже даже не боимся, а просто не желаем проявить инициативу. Даже норму права похоронили, – Митрошин печально вздохнул.

– Двинемся и получим по шапке, – не поддержала революционный настрой прокурора судья

– За что? – пожал он плечами и веско заметил. – Всё в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. – переключив на меня внимание, Митрошин распорядился. – Альберт, оставь здесь все материалы и выйди. В коридоре меня подождешь.

– Ну чего там? – при моем появлении Ольга вскочила со скамейки для посетителей, что стояла возле кабинета.

– Пока не решили, – прислонился я спиной к стене напротив женщины. – Сейчас они там тет-а-тет перетрут и узнаем.

– Кошмар какой, – Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. – Я уже перенервничала вся. Как, вообще, я в это вляпалась?

– Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле. – устало отозвался я – тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях.

– Вот именно, – всхлипнула она. – Я только и жду что кто-нибудь потребует открыть портфель.

– Оль, перестань себя накручиваешь. Соберись, ты же адвокат, – я одобряющее похлопал ее по плечам

– А если судья откажет? – женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх.

– Всё будет хорошо, – твердо произнес я. – Давай, портфель подержу, раз он тебе руки жжет.

– Не надо, я уже справилась, – Зудилина, действительно, вернула себе самообладание, выражение ее лица сменилось с плаксивого на сосредоточенное.

Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать.

– Жди здесь, – остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела, – сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, – скалясь, поделился он новостью.

– Получилось? – сглотнув, потребовал я подтверждения.

– Твоя взяла, – продолжая скалиться, он ударил меня по плечу и пошел в сторону лестницы.

Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась.

– А где слова восхищения? – упрекнул я ее.

Она фыркнула. Неблагодарная.

Приступили мы к дележке в машине. Я отчитал девятьсот рублей и передал их Ольге.

– Подкинешь меня до отдела? – спросил я, когда финансовые дела были уложены.

– Теперь я еще и извозчик, – проворчала она.

– Отпразднуем? – предложил я, игнорируя реплику женщины.

– Ты же дежуришь, – перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала.

– Я про завтрашний вечер, – пояснил я.

– Завтра у нас среда, – сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая.

– Рестораны по будням что ли не работают?

– Да нет, работают, – удивленно посмотрела она на меня.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся я.

– Я не хочу с тобой ужинать, – нахмурилась она.

– Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, – заверил я ее.

Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение.

Как только я поднялся на третий этаж, то сразу же был окружен. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов.

– Добрый вечер, – улыбнулся я комитету по встрече.

– За мной! – рявкнул начальник следствия.

И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем.

Выходящие из кабинетов по окончанию рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересовано, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула.

Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль.

– Рассказывай, – потребовал Головачев.

– Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, – начал я доклад. – Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. – подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря в затяжку. – Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога, как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои доводы разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. – я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством.

Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно.

– Это немыслимо, – отложил документ Головачев, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. – Чапара, как это произошло?!

– Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, – недоуменно напомнил я ему.

– Как это возможно?! – он прикурил новую сигарету от старой. – Митрошин, судья… Что вообще происходит?

– Может разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, – предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной.

– Возможно, – выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. – Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение, – подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. – А вот, – нашел он нужное место, – суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества – автомобиля ВАЗ 2106 гос. номер… – И как мне это сейчас Мохову докладывать? – обвел он взглядом своих замов. – Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет.

Курбанов закатил глаза, то ли подтверждая сказанное, то ли, давая понять, что начальник преуменьшил срок.

– Людмила Андреевна, я понимаю вы только что заняли руководящую должность, но надо же как-то контролировать своих подчиненных, – высказался Головачев.

– Виновата, товарищ подполковник, – Журбина побледнела. – Просто мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Я не понимаю, как, почему? – замотала она головой.

– Дело верни, – приказал мне Головачев.

Я достал все материалы дела из папки и положил их на стол.

– Можешь быть свободен, – отпустил меня Головачев. – И постарайся до конца дежурства еще чего-нибудь не натворить.

Глава 28

Всякое дежурство заканчивается передачей наработанных за сутки уголовных дел следующему дежурному следователю. Этим я и занимался вплоть до полдесятого утра, а затем, пока совладелица кабинета торчала на оперативке, засел за телефон.

С коммуникацией в этом времени полный швах. Полностью телефонизированы были лишь государственные учреждения, граждан же обеспечивать телефонной связью никто не спешил, из-за чего мало кто мог похвастаться телефоном в квартире. В числе неудачников оказался и я. Вот и сижу, звоню из рабочего кабинета.

– Еще не подошла, – сообщил мне равнодушный женский голос на том конце провода.

Хм, а говорила к девяти в консультацию подъезжает. Интересно, это уже динамо или пока стечение обстоятельств?

Я посмотрел на часы. Скоро оперативка закончится, народ узнает последние новости и захочет задать по паре вопросов вершителю этих новостей. Значит, пора делать ноги. Воспользовавшись запасной лестницей, я удачно разминулся с возвращающимися коллегами, которых выдавал топот, разговоры и смех, и быстрым шагом направился в сторону дома. Надо было немного вздремнуть, вечером меня ждали подвиги.

Проспал я до трех часов дня. Быстро перекусил, размышляя откуда бы позвонить. Припомнил, что видел в паре кварталов от дома телефон-автомат, оделся в гражданку и отправился искать беглянку. Сделанную из стекла и металла телефонную будку оккупировала разговорчивая тетка. Подождал немного, но темп наговариваемых ей в минуту слов не снижался, пришлось сунуть тетке под нос удостоверение.

– Служебная необходимость. Освободите телефон, – хмуро сказал я ей. Тетка икнула от неожиданности, и забыв попрощаться с абонентом, положила трубку.

Опустил в монетоприемник две копейки, накрутил на диске номер юридической консультации и вновь мне сообщили, что Зудилиной нет, но на этот раз голос был заинтересованным.

– А кто ее спрашивает? – владелица голоса попыталась выведать мое имя, но я в раздражении нажал на рычаг и пошагал в сторону остановки.

До юридической консультации добрался за полчаса. Единственный плюс этого времени – отсутствие пробок.

Пристанище адвокатов занимало первый этаж пятиэтажного жилого дома и с виду выглядело непрезентабельно. Самому светиться перед Ольгиными коллегами не хотелось, мало ли чем мне в будущем может помешать такая открытость.

Оглядевшись по сторонам, я отправился через дорогу, где приметил уличную пивную. Жаждущих выпить на халяву опознать было несложно, даже конкуренция из таких типусов присутствовала. Выбрал самого с виду приличного.

– Заработать хочешь? – без обиняков спросил я.

– Хочу, – шмыгнув носом, обрадовался и в тоже время насторожился он.

– Идешь вон в ту контору, – я указал пальцем на юридическую консультацию, – ищешь там адвоката Зудилину. Твоя задача – узнать где она сейчас находится: в конторе или где-то на выезде. Понял?

– Понял. Как не понять, – его слегка шатнуло. – А деньги?

– Трешка, как придешь и доложишь. А я пока пиво куплю.

– Я мухой, – простимулированный мужик метнулся через дорогу, игнорируя зебру.

А я подошел к окошку, над которым красовалась надпись 'ПИВО', купил две кружки пенного напитка и встал за свободный столик, ожидая возвращения шпиона.

– Полчаса назад домой уехала, – доложился он, жадно пожирая взглядом содержимое стола.

Я молча протянул ему оговоренный гонорар, после чего оставил мужика один на один с недопитым пивом.

Все-таки динамо. Ну ничего, я парень настырный, никуда ты от меня не денешься. Думаю, пришло время навестить дядю Гурама.

– Здраствуй, дорогой, давно не приходил, – радостно встретил меня на рынке продавец роз, расплывшись в искренней улыбке.

– Дела, – дежурно отговорился я, рассматривая цветы в ведрах. В этот раз ассортимент был пошире: вместе с красными розами стояли и белые.

– Белый хорошо идет, – поделился он со мной. – Правильный ты совет тогда дал! Женщины любят разнообразие, – Гурам поднял палец, он вообще при разговоре активно жестикулировал, – как и мужчины, – добавил он и заразительно захохотал.

Из солидарности, я его поддержал.

– Опять белый розы будешь брать? – отсмеявшись, спросил он.

– Нет, в этот раз красные. И мне нужна доставка. Сможешь устроить?

– Конечно, дорогой. Для тебя все что угодно! – заверил меня Гурам.

– Тогда пятнадцать красных роз с огромными бутонами нужно будет доставить завтра к десяти утра вот по этому адресу, – я быстро чиркнул адрес на протянутом Гурамом листе бумаги. Здесь же указал имя получателя.

– На словах что передать? – деловито уточнил он.

– От поклонника, – подумав, я решил быть кратким и таинственным.

Вечер надо было провести продуктивно, тем более, мой настрой на подвиги никуда не делся. Я посмотрел на все те же дешевые часы из наследства – двадцать минут шестого. И куда мне направить стопы? Перебрав в голове варианты, остановился на более реальном и менее затратном – на новой знакомой, швее по имени Наташа, с которой мы знатно покувыркались в прошлые выходные. Почему бы не повторить? Ответив утвердительно, я вновь пошел разыскивать телефон-автомат.

А утром, не выспавшийся и слегка помятый, я, выпроводив девушку, направился на работу. После суточного дежурства, из положенных по закону сорока восьми часов, начальством нам было разрешено отдыхать лишь одни сутки.

'Заявить что ли о своих правах? ' – хмуро размышлял я, стоя возле стены на оперативке. Мое кресло занял хрен из Следственного управления ГУВД – Тишков Семен Варленович – именно так представил его нам Головачев. Это был человек лет сорока, с претензией на элегантность. Неплохой костюм-тройка, но ни к нему, ни к рубашке, галстук расцветкой не подходил, да и завязан был на слишком большой узел, отчего смотрелся громоздко на его короткой шее.

Я ему своим безупречным видом сразу не понравился, а как назвали мое имя, так его недовольный взгляд и вовсе потяжелел, пытаясь придавить меня к полу. Не впечатлил – не стал я становиться по стойке смирно и пожирать глазами начальство. Я лишь улыбнулся ему нейтрально и так же дежурно кивнул, показывая, что рад его лицезреть.

– Чтобы больше никаких залогов! – категорично заявил он, ожидающему нагоняй от прибывшего по утру высокого начальства, народу. – То, что сотворил этот ваш новоиспеченный следователь Чапыра – только саботажем и можно назвать! Адвокаты, как с цепи сорвались – несут и несут эти свои ходатайства о применении залога. И все как один ссылаются на позавчерашний случай в вашем отделе! Больше такого допускать нельзя! Я предупреждаю, к нарушителям запрета будем применять меры дисциплинарного воздействия! – разъяснял нам товарищ Тишков политику партии. Лицо его при этом раскраснелось, а глаза лупили по замершим слушателям лучами гнева. – Заключаем под стражу и не умничаем! Всем понятно?! – высокое начальство задержало на мне взгляд. – Следователь Чапыра?!

Можно было, конечно, взбрыкнуть, затребовать письменного приказа, ткнуть начальство носом в уголовно-процессуальный кодекс, в конце концов, заметить, что на 'ты' мы с ним не переходили и призвать высокое начальство к соблюдению субординации. Но зачем выпендриваться сейчас? Если мне будет нужно применить залог, то я его применю. Молча.

– Есть, не умничать! – я вытянулся во фрунт.

И что ему опять не понравилось? Вылупился на меня с прищуром, в глазах подозрение.

– Он все понял, Семен Варленович, – подключился Головачев, тоже заметив неудовлетворенность начальства.

– Надеюсь, – перевел свое внимание на начальника следственного отдела Тишков. – Вы уж, Илья Юрьевич, проследите за этим.

– Проследим, – пообещал Головачев, показав мне при этом кулак.

Я вновь не впечатлился. А вот все остальные коллеги, кажется дышали через раз. Следователи, выпрямив спины, смотрели исключительно в пол. Старшаки что-то пристально рассматривали на столешнице. Журбина словно кол проглотила. Лицо бледное, глаза от недосыпа красные, и, вроде, даже не моргают. А вот с Курбановым мы встретились взглядами. Смотрел он на меня задумчиво.

– Ну ты и придурок, – это было первое, что произнесла Ксения, когда мы вошли в кабинет.

Проигнорировав субъективную оценку коллеги, я занял свое рабочее место. Журбина опять целую стопку уголовных дел подкинула – надо разгребать.

– Думаешь, тебя накажут? – опасливо спросила Ксения, усевшись напротив.

– Может и накажут, но явно за что-то другое. Не идиоты же они, – я безразлично пожал плечами и снял со стопки дел верхнее.

– Тебя что вообще не волнуют последствия? – непонимающе спросила она.

– Конечно волнуют, – я улыбнулся девушке. – И чтобы не переживать, мне срочно нужно заняться делами. Так что не отвлекай меня. Окей? – последнее я произнес уже недовольно.

До Ксении дошло, и до обеда мы работали молча.

Желающих пообедать со мной сегодня было больше, чем обычно. Первым в кабинет ворвался Денис Войченко, следом подоспела Ирочка, а на выходе мы столкнулись с Антоном Сорокиным. Наша начальница предпочитала обедать принесенной из дома едой. А Левашов, вообще, в последнее время из кабинета выползал редко. Так что столик мы заняли впятером.

– Это дело мне расписали, – первым заговорил об интересующей всех теме Сорокин.

– Как здорово! – от восторга Ирочка захлопала в ладоши, позабыв о столовых приборах.

– Вчера Мохов вызывал, решали вопрос с машиной Калугина, – проигнорировав эмоциональный всплеск помощника следователя, продолжил Антон. – Требовал от меня, чтобы я добился от Калугина разрешения на использование автомобиля в служебных целях. Пришлось объяснить, что это залоговое имущество и до суда Калугину не принадлежит, то есть распоряжаться он им не может, – Сорокин помотал головой, вспомнив неприятный разговор. – Пока отступил, но надолго ли? Дурдом в общем с этим делом.

– Извини, что так вышло, – сейчас я говорил искренне. Действительно, неудобно с Антоном получилось. – Может удастся дело мне передать? Кто накосячил, тот пусть и разгребает, – предложил я вариант.

– Если бы, – печально вздохнул Сорокин, – тебя теперь к этому делу на пушечный выстрел не подпустят.

Вздохнув, я занялся первым блюдом – борщом.

– А тебе, вообще, как в голову пришло залог применить? – подключился к разговору Денис.

– В УПК такая мера пресечения указана, – сказал я чистую правду.

– Журбина говорит, что велела тебе заключить Калугина под стражу, – отозвалась Ксения.

– Нет, дело было не совсем так, – в отрицании я помотал из стороны в сторону ложкой. – Журбина сказала, что залог невозможен. Это-то меня и подстегнуло. Решил проверить на практике ее утверждение.

– Проверил, – усмехнулся Войченко, но Ирочка его тихий смешок заглушила.

– Как я хочу быть следователем! – восторженно вскрикнула она. – Я тоже всё буду подвергать сомнению! – торжественно пообещала она. – В этом ведь и заключается работа следователя? Правда? – девушка потребовала от нас подтверждения своим совам, отчего переводила взгляд от одного к другому.

Высказался самый авторитетный.

– Слова начальства подвергать сомнению я бы не советовал, – веско заявил Сорокин.

– Думаешь, Альберта накажут? – затаив дыхание, спросила Ксюша. Все-таки волнуется она за меня.

– Да черт его знает, – отозвался Антон и стал размышлять вслух. – За залог точно нет. Альберт же не нарушил закон, применив его. В УПК такая мера пресечения указана, также есть санкция прокурора и определение суда. Так что с этой стороны к нему не подкопаться. Но начальству действия молодого следователя явно не понравились. Вон даже из городского примчались с грозными речами. Значит попытаются нашего Альберта приструнить, заставить выкинуть из головы глупости о том, что следователь процессуально-независимое лицо, будут его учить работать с оглядкой на их мнение.

– Попал ты, Альберт, – сделал вывод Денис.

– Но так нечестно, – всхлипнула Ирочка.

– А где вообще есть это честно? – философски заметила Ксения, смотря куда-то в потолок.

Я пережевывал куриный шницель, поэтому в обсуждении не участвовал.

– А ты чего молчишь? – заметил мое выпадение из беседы Войченко.

– Я ем, – ответил я, запив мясо компотом.

– Да ему вообще по ходу насрать, – грубо заявила Ксения и отчего-то на меня обиделась. – Мы за него переживаем, а ему хоть бы хны, – она в раздражении бросила вилку на пустую тарелку. – Непробиваемый он какой-то.

– А чего мне дергаться? – пришлось ответить на обвинения. – Определение суда никто обжаловать не будет. Прокурор и Калугин с ним оба согласны. Наказать меня за избрание оговоренной законом меры пресечения, как сказал Антон, тоже невозможно. А недовольство начальства я как-нибудь переживу.

– А ты оптимист, – заржал Денис.

– Да так-то Альберт прав, – включился в обсуждение моей судьбы Сорокин, – ничего особо ужасного ему не грозит. В должности следователя его утвердили меньше недели назад, и это было его первым дежурством. К тому же прокурор залог поддержал. Так что подрессируют немного и оставят в покое. А ты, Альберт, не взбрыкивай, изображай лояльность, быстрее дрессировка закончится, – дал он мне совет.

– Договорились, – рассмеялся я, не смог удержаться. Антон сказал именно то, что я и собирался делать.

– А Люде не прилетит? – напряженным голосом спросила у Сорокина Ксюша.

– Да ей уже прилетело. Не видишь что ли, пришибленная ходит, – встрял Денис и захохотал.

– Чего ржешь? – напали на него с двух сторон девушки.

– Да я не над ней, а над ситуацией в целом, – пошел на попятную Войченко, выставив ладони в примиряющем жесте. – Этот решил проверить сработает ли залог, – он ткнул в мою сторону пальцем, – прокурор с какой-то блажи его поддержал, у судьи тоже что-то в мозгах перемкнуло. И сотворили они втроем какую-то хрень, от которой адвокаты города перевозбудились, бегают со вчерашнего дня по следственным отделам и закидывают их ходатайствами, отчего Следственное управление в шоке. А отвечать за все Журбиной, – и он вновь заржал.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 15 161718 19 20 Следующая ⇒