Отступление 2 страница

– А чего в милицию, а не в прокуратуру или КГБ? – поинтересовался он.

– Куда уж распределили, – я сделал вид, что доволен результатом. В любом случае, для попаданца лучше милиция, чем КГБ.

– А сам куда попасть хотел? – все же что-то прокурорский уловил на моем лице.

– На море я хотел, – озвучил я свою дежурную версию, – в совхоз юрисконсультом.

– Почему туда? Следователем же престижнее, – смог я его удивить.

– Так мечта у меня – на берегу моря жить, – изобразив на лице мечтательность, поделился я.

– Да, да, припоминаю, – задумавшись, Митрошин прищурился, – что-то ты говорил про черноморское побережье и тамошний климат.

– Но не судьба, – немного грусти в голос.

– Выходит, теперь я буду осуществлять за тобой надзор, – сменил он тему.

– Выходит, – пришлось подтвердить сей факт.

– А чего Алину не навещаешь? – осуществил он еще более резкий разворот.

– Так она же на БАМ уехала, – натурально удивился я.

– Никуда она не уехала, – отмахнулся Митрошин, словно я сморозил глупость. – Кто бы ее туда отпустил? Да и не место девушке в тайге, отморозит себе только все, и толку никакого. Так что приходи в субботу, – все же пригласил он меня в гости.

– Если ничего на работе не случится типа комсомольского собрания или внезапного дежурства, приду, – оставил я себе место для маневра.

Глава 25

Всякое дежурство начинается с принятия дел от предыдущего дежурного. Следуя заведенному алгоритму, я, как только, переоделся в форму и вооружился, подписав при этом пару ведомостей, сразу же проследовал в кабинет Антона Сорокина. Тот сидел за столом вразвалочку и что-то быстро, но корявым почерком дописывал. Вид имел помятый, лицо уставшее, глаза от недосыпа приобрели красный оттенок.

– Привет, – поприветствовал я его.

– Здорово, – протянул он, на выходе из зевка и, бросив ручку на стол, преступил к передаче дел. – Это возбужденные дела, – переложил он на край стола поближе ко мне стопку дел. – Их надо Капитолине отдать, пусть номера присваивает.

– Отдам, – кивнул я.

– Вот это дело с жуликами, – Сорокин грохнул по столешнице сшитыми между собой материалами, что были значительно толще предыдущих дел. – Ночью взяли. Они задержаны и пока в дежурке сидят. Так что тебе их надо будет допросить в качестве подозреваемых, пока их в ИВС не отвезли. И с мерой пресечения надо сразу решать, а то срок задержания закончится и их на улицу выпнут. Ищи их потом, свищи.

Я развернул уголовное дело к себе.

– Восемьдесят девятая статья, часть вторая, Калугин Василий Игнатович, Петренко Данил Богданович, открыто похитили со стройки керамическую плитку, – прочитал я вслух.

– Ага, Петренко – это строитель. Впустил гражданина Калугина на стройку многоквартирного дома, подпоив сторожа, – Сорокин о чем-то задумался, щелкнул пальцами, стимулируя мыслительный процесс, и разродился. – Машина этого Калугина с вещдоками у нас на территории стоит. Но ее мы с экспертом уже отработали: пальчики сняли и осмотрели. Осталось товароведческую экспертизу назначить, но это уже сделает следователь, кому дело распишут, – он устало выдохнул. – Вроде бы все сказал. Пошел я домой, спать.

– Давай, – мы попрощались и я, подхватив уголовные дела, понес их регистрировать.

Когда зашел в секретарскую, за дверью кабинета начальника следствия громко кричал Курбанов – шла оперативка, но меня она сегодня не касалась.

– Дамы, вы как всегда прекрасны, – поприветствовал я нашу учетную группу.

– Ооо, ты сегодня дежуришь! – увидев на мне форму отчего-то захлопала в ладоши Ирочка.

– Ира, потише, – тут же урезонила девушку секретарь.

– Капитолина Ивановна, вы верхнее дело первым зарегистрируйте, пожалуйста, – сгрузил я ей на стол увесистую стопку бумаг.

Та молча сняла верхнее и положила его перед собой, после чего достала из ящика стола журнал регистрации. И уже через пару минут, я спускался в дежурную часть.

– Здорово, – поздоровался с дежурным за руку.

– За этими пришел? – Новиков повел головой в сторону камеры содержания, и, дождавшись подтверждения, крикнул напарника. – Коля, отдай задержанных следователю.

За решеткой находилось двое мужчин. Один молодой, не больше тридцати лет, в старой, потрепанной робе – он сидел на лавке с обреченным выражением лица. Второй – лет пятидесяти, наоборот бодрился. Среднего роста и упитанности, интеллигентная бородка и глубоко посаженные глаза. Одет, как ни странно, в костюм – не совсем подходящая одежда для ночных, с криминальным душком вылазок.

Увидев подошедшего, бренчащего ключами, дежурного, он, придерживая штаны, соскочил с лавки.

– Дайте позвонить! – потребовал он у Кравцова, покосившись на меня без особого интереса. Понимаю, молодой летеха – фигура не особо важная.

– А ну сел на место! – гаркнул на него Николай.

– Мне нужно срочно позвонить, – команду Калугин выполнил, но не успокоился.

Не трудно было догадаться кто есть кто из задержанных.

– Петренко, на выход, – это уже я – только что определился кого буду допрашивать первым.

Отконвоировав задержанного к себе в кабинет, я приступил к допросу. Петренко не запирался, рассказал все как было. За день до кражи гражданин Калугин уговорил его за вознаграждение вынести со стройки стройматериалы, а именно керамическую плитку. Петренко согласился и сегодня ночью подпоив сторожа, впустил Калугина на территорию стройки, и даже помог загрузить в машину несколько коробок плитки. Но сторож отчего-то проснулся, вызвал милицию и их взяли с поличным.

Допрос я оформил, а вот с мерой пресечения сам определиться не смог. И Ксении сегодня, как назло не было. Она отдыхала с дежурства. Зато от нее осталось кресло. Вчера я притащил его от Люды в наш кабинет, раскладушка девушку отчего-то не устроила.

– Ладно, пошли в камеру отведу, – поднимаясь с места озвучил я промежуточный вердикт.

– И куда меня теперь? – обреченно спросил Петренко.

– Пока в дежурку, а там посмотрим.

Калугина я решил пока не забирать. Сперва надо было проконсультироваться с Журбиной. Но перед этим я вышел на задний двор, посмотреть автомобиль жулика. Жулик – это такое местное сленговое обозначение лица, совершившего преступление. Не бедствует товарищ. Последняя модель жигулей, как и у Зудилиной. Через стекло было видно, что на заднем сидении машины стояло несколько коробок с плиткой. Довольный увиденным, я поднялся к Журбиной.

– Доброе утро, – улыбаюсь, держа в руке уголовное дело.

– Доброе. Как дежурство? – улыбаясь в ответ, спрашивает Людмила – у нас с начальницей установились отличные отношения.

– У меня по нему вопрос, – сразу же даю понять, что зашел не за жизнь поговорить под чашку чая. – Мне какую меру пресечение по этому делу избрать?

Людмила выдала ответ, лишь взглянув на фабулу.

– Заключение под стражу, после чего разъяснила. – Смотри, все просто. Если преступление средней тяжести, а санкция – реальный срок, то заключение под стражу. Если небольшой тяжести, то подписка о невыезде.

– А поручительство когда?

– Поручительство, как и подписка применяется в основном за преступления небольшой тяжести, – пояснила она, – но у тебя восемьдесят девятая, часть вторая – так что, однозначно, заключение. Никто за него по такой статье не поручится.

– А залог? – упомянул я

– Что залог? – сперва она даже не поняла, о чем речь. – А, залог, – вспомнила, – его не применяют.

– Почему? – удивился я. – Он же в кодексе как мера пресечения указан.

– Не знаю, так сложилось, да и мороки там много. Нужна санкция прокурора, затем еще в суд тащиться. В общем забудь, – отмахнулась она от моей бредовой идеи. – Иди заключай под стражу.

Я не стал злить начальство, и, забросив в свой кабинет уголовное дело, спустился за Калугиным.

– Можно мне позвонить? – спросил Калугин, ерзая на стуле и не отрывая взгляда от телефонного аппарата, что стоял на моем столе.

– Кому? – я вставляю листы в печатную машинку, готовясь к допросу.

– Жене, – сглатывает он и добавляет с просящей интонацией. – у меня язва, жена лекарства привезет.

– Звоните, – разрешил я, пододвигая к нему телефон, а то, действительно, у человека какой-то нездоровый цвет лица и мешки под глазами тяжелые.

Но как только телефонная трубка оказывается у него в руках, Калугин оживает и даже озвучивает новую просьбу.

– И на работе надо предупредить начальника, что я задерживаюсь.

'Лет на шесть', – продолжаю я мысленно, но на просьбу киваю – мне это на руку.

Через час в моем кабинете не протолкнуться от посетителей.

Первой примчалась голосистая дородная дама – жена подозреваемого. И с порога накинулась на меня с упреками. Типа произвол творю – не отпускаю домой ее порядочного и слабого здоровьем мужа. При этом она размахивала перед моим носом медицинскими документами Калугина. Их я у нее сразу забрал и положил в дело.

Не найдя у меня понимания, женщина, сыпля угрозами, побежала искать управу на 'зарвавшегося выскочку'. Так в моем кабинете оказался Головачев. А следом за ним на огонек заглянул и представительный мужчина слегка за пятьдесят – начальник Калугина.

Вроде бы все в сборе. Я выжидающе замер на своем месте, обратившись в слух.

Головачев, просмотрев уголовное дело, категорично заявил, что под подписку о невыезде Калугин отсюда не выйдет, но нехотя, под напором заинтересованных лиц, и из уважения к директору хладокомбината, предложил альтернативный вариант.

– Личное поручительство, – произнес подполковник и в кабинете сразу стихло. Чета Калугиных с надеждой смотрели на своего возможного благодетеля, а вот сам директор хладокомбината как-то напрягся.

– Что вы имеете в виду? – осторожно спросил он у начальника следствия.

– Это значит, Виталий Константинович, что вы и еще один заслуживающий доверия человек дадите письменное обязательство, что ручаетесь за надлежащее поведение и явку гражданина Калугина по вызову следователя и суда. Но имейте ввиду, что ваш подчиненный обвиняется не в каком-то там мелком преступлении, а в краже государственного имущества в составе группы лиц, по предварительному сговору и с использованием технических средств, а это уже преступление средней тяжести. Так что думаете хорошо.

И директор хладокомбината подумал.

– Нет, я на это пойти не могу, – дернул он кадыком и, не обращая внимание на причитания четы Калугиных, покинул мой кабинет.

– Работай, – одобряюще напутствовал меня Головачев, и, подхватив Калугину под локоток, вытащил ее за собой в коридор.

Калугин сник, он буквально распластался на стуле, и грозился вот-вот с него свалиться.

Но тут заработала громкая связь и прозвучало 'Дежурная группа на выезд'. Пришлось брать приготовленную заранее дежурную папку с нужными бланками, и тащиться в дежурку. Прикинув в уме варианты, я, выходя из кабинета, прихватил с собой еще и сегодняшнее уголовное дело вместе с медицинскими документами.

– Чапыра, этих двоих уже в ИВС пора увозить! – возмутился Новиков, когда я вернул задержанного Калугина.

– Я еще с ними не закончил, видишь же выезд у меня, – отбрехался я, и поспешил выйти во двор к служебной машине.

В машине, не отвлекаясь на разговоры коллег, я набрасывал на чистом листе бумаги тезисы для постановления об избрании меры пресечения в виде залога. На этот раз нас вызвали на квартирную кражу, благо эта была небольшая однушка, так что уложились мы за час, а на обратном пути я попросил высадить меня возле прокуратуры.

– Борис Аркадьевич, – просунулся я в кабинет заместителя прокурора, – здраствуйте. Можно к вам?

– Заходи, – приглашающе махнул он мне рукой, поставив чайник на тумбочку возле стола. – Чай будешь?

– Буду, с утра ничего не ел, – не стал я скромничать.

– Смотрю, ты сегодня в форме, – отозвался Митрошин, наливая чай во вторую кружку. – Дежуришь?

– Дежурю, – кивнул я, присаживаясь на стул. – Поэтому и приехал. За консультацией, как к старшему товарищу и представителю надзорного органа.

Митрошин довольно усмехнулся, но начал не с обсуждения дела, что приметил в моих руках.

– Говоришь, с утра ничего не ел? А бутерброды будешь? Жена делала, – говоря это, он поставил на стол тарелку с многослойными бутербродами.

– Ну раз, сама Светлана Григорьевна их делала, то, конечно, буду, – сглотнул я образовавшуюся слюну.

– Ну, чего там у тебя, рассказывай? – спросил зам прокурора о деле, когда я умял второй бутер.

– Подозреваемый у меня со слабым здоровьем, – начал пояснять я суть вопроса, – а обвиняется он по части второй статьи восемьдесят девятый, там срок реальный до шести лет. Сами понимаете на подписку его не отправишь, – Митрошин кивнул, подтверждая мною сказанное. – Его директор отказался быть личным поручителем, – на этом месте зам прокурора изобразил пантомиму 'а ты что-то другого ожидал? ' – А год в СИЗО он может не выдержать.

– Там лазарет есть, – заметил Митрошин.

– Борис Аркадьевич, человек-то не рецидивист какой, а начальник отдела на хладокомбинате. Зачем его в СИЗО? – изобразил я на лице непонимание.

– А куда его? – не понял Митрошин.

– Домой, под залог, – ответил я, после чего откусил кусок от нового бутерброда. Пусть прокурор переваривает услышанное.

– А ты знаешь, что залог не применяют? – Митрошин отмер минуты через две, задумчиво меня рассматривая. – Это мертвая норма, по крайней мере, в нашем городе.

– Знаю, мне объяснили в отделе, – подтвердил я. – Но такая мера пресечения в кодексе прописана, а значит ее можно реанимировать.

– Зачем? – повел он бровями.

– Как зачем? Человеку жизнь спасти, – начал я с возвышенных целей, но сразу же вернулся на землю, поразмыслив, что Митрошин меня знает получше коллег из отдела, он меня наблюдал, так сказать, в естественной среде, когда я еще не знал, что он из прокурорских. – Хочу попробовать добиться залога. Борис Аркадьевич, я хочу совершить то, что раньше никто не совершал, – твердо сказал я.

– Молодой и амбициозный, значит, – усмехнулся он, но не зло. – Подготовил уже постановление?

– Вчерне. Вот тезисно набросал, – забыв про чай с бутербродами, я вытер руки о платок и достал из дежурной папки исписанный лист бумаги.

– А медицинские документы у тебя? – спросил он, пробежав глазами текст.

– Да, они в деле, – я положил на стол перед Митрошиным уголовное дело.

– Понимаешь, Альберт, – начал он, осторожно знакомя молодого, но амбициозного следователя с жестокой реальностью, – даже если я дам тебе санкцию, то ведь еще суд останется. А как поведет себя судья, я тебе сказать не могу. Скорее всего, не удовлетворит она твое ходатайство.

– Я готов рискнуть, – решительно заявил я, и, улыбнувшись, добавил, – а с вашей санкцией у меня будет намного больше шансов.

Митрошин опять ухмыльнулся.

– Хорошо, готовь постановление и подъезжай.

– Спасибо, Борис Аркадьевич, – мой голос сочится восторгом. – Я вас не подведу! Уверен, у меня получится убедить судью.

– Посмотрим, – не стал спорить с восторженным юнцом Митрошин, – мне же тоже придется присутствовать на судебном заседании.

Ворвавшись в свой кабинет и сгрузив бумаги на стол, я схватился за телефонный аппарат.

– Черт! – небольшая задержка, но отыскав в верхнем ящике листок с номерами телефоном, я наконец набрал юридическую консультацию. Пара гудков и женский голос – 'Слушаю'.

– Зудилину к телефону можно?

Несколько минут спустя, я услышал, тяжело дышащую в трубку, Ольгу.

– Я вас слушаю.

– Привет, – первым делом поздоровался.

– Кто это? – в голосе недоумение.

– Альберт. Не узнала что ли? – изобразил я обиду.

– Чего звонишь? – Ольга напряглась.

– Я тебе клиента нашел, – сообщил я ей радостно.

– Какого клиента? – еще более насторожено спросила Зудилина.

– Денежного. В общем приезжай в отдел, здесь все обсудим.

– Хорошо, – произнесла она неуверенно.

– Жду, – веско произнес я и положил трубку.

Глава 26

Уложилась Зудилина в полчаса. Я даже не успел заскучать. До ее прихода оформлял в уголовные дела, принесенные мне материалы.

– Машину что ли отремонтировала? – поинтересовался я причиной ее спринтерской скорости, когда она вошла.

– Отремонтировала, – Ольга недовольно поджала губы. – Пятьсот рублей, между прочим, отдала. И чего это мы на 'ты'?

– Так мы, вроде, еще в прошлый раз на 'ты' перешли. Опять на 'вы' переходим? – поглумился я.

– Ай, ну тебя, – махнула она на меня рукой.

– Так я и говорю, на 'ты' лучше. Давай, присаживайся, – не обращая внимание на ее сердитый вид, я указал Ольге на место за столом, напротив. – Ты, кстати, прекрасно выглядишь.

Сегодня она была в темно-бежевом деловом костюме с красиво повязанным на шее шелковым цветным платком. Из-под юбки выглядывали стройные ножки, обутые в аккуратные туфли на устойчивом каблуке. В руках неизбежный портфель из черной кожи.

– Сколько обвиняемый проводит в сизо, дожидаясь суда? – когда ее ноги скрылись под столом, я начал разговор с вопроса.

– Следствие – два-три месяца – это в лучшем случае, – Ольга начинает загибать пальцы, – и потом еще месяцев пять-шесть – тоже в лучшем случае. Получается семь – девять месяцев, – подводит она итог своим подсчетам, но делает оговорку. – Обычно месяцев десять в сизо проводят. Суд же тоже не за один день проходит. Судебное разбирательство дела занимает несколько недель.

– Долго, – соглашаюсь я с ее выводами, и продолжаю. – В общем, у меня есть клиент, которому как раз грозит такое длительное заключение под стражу, а затем еще до шести лет лишения свободы, если не считать срок, что он проведет за решеткой до суда. Как тебе его перспективы? – делаю я паузу, чтобы проверить реакцию слушательницы.

– Печальные, – произносит она ровным тоном – пока не впечатлена.

– Правильно! – поднимаю я палец вверх. – Заключение под стражу – это печально. Но… – я опять делаю паузу, в этот раз для драматического эффекта, – я могу и другую меру пресечения применить, – улыбаюсь я Ольге.

– И что? – не поняла она. – Подожди, какую другую? Ты же сказал ему грозит до шести лет реального срока. Подписку тебе прокурор отменит.

– Залог, – победно произношу я. Ольга, в ответ, состроила недоверчивое выражение лица. – Тебе нужно будет довести до клиента, что возможен залог, – разъяснил я, что мне от нее нужно.

– Залог невозможен, – вот упертая.

– Нет ничего невозможного, – добавив в голос металла произнес я. – К тому же залог кодексом предусмотрен.

– Никто не использует залог. Там нужна санкция прокурора и определение суда, – усмехнувшись моей придури, повторила она почти дословно слова Журбиной.

– Я обязуюсь их добыть всего за пять тысяч рублей, – скалюсь ей в ответ.

– Что? – Ольга, убрав локти со стола, откинулась на спинку стула, как бы отдаляясь от меня. Ухмылка сошла с ее лица.

– Работа предстоит мне сложная, сама только что сказала, что прецедентов не было, то есть буду первопроходцем, – начал я разъяснять, – сперва убедить прокурора, затем судью. Поэтому такая и сумма, а за дешевле мне напрягаться нет смысла. Заключу под стражу и забуду. А твой клиент до суда в СИЗО год проведет. За год жизни на свободе, по-моему, небольшая сумма. Как ты считаешь?

– Ты это сейчас всерьез? – хриплым голосом спросила Зудилина.

Пришлось встать и налить ей воды.

– Я не шучу о деньгах, – поставив перед ней кружку, я уселся на стул возле стола, за которым сидела Ольга, и посмотрел ей прямо в глаза.

– Это же незаконно, – сделав пару глотков, произнесла она, тоже не отрывая от меня взгляд.

– Что конкретно? – не понял я. – Я же не предлагаю развалить дело, – в раздражении я дернул плечом. – Я всего лишь хочу спасти больного человека от СИЗО, а заодно совершить невозможное – добиться залога.

– Но это взятка, – Ольга упрямо стояла на своем.

– Какая взятка? Что за формулировки у тебя все какие-то криминальные? – я демонстративно поморщился. – Профессиональная деформация личности?

Зудилина залпом выпила оставшуюся в кружке воду и ожидаемо подавилась. Пришлось встать и постучать ей по спине.

Положив руки Ольге на плечи, я помассажировал их, а после наклонился к ее ушку и произнес:

– Это всего лишь услуга. И тебе от пяти тысяч отойдет двадцать процентов.

– У тебя не получится, – прошептала она, повернув ко мне лицо.

– Ты должна в меня верить, – тоже шепотом ответил я.

Ее запах начал меня дурманить, и я, выпрямившись, вернулся на свое место. Сейчас не до этого.

– Я все продумал. Смотри. Ты сейчас объясняешь клиенту его перспективы, нагоняешь на него жути, а потом предлагаешь выход – взять на себя решение вопроса с залогом, но это будет стоить пять тысяч рублей, плюс сумма залога.

– Он не согласится, – помотала она головой.

– Не перебивай, я не закончил.

Ольга вздрогнула от моего голоса – не рассчитал с резкостью.

– Я предоставлю ему возможность позвонить родным, чтобы они собрали нужную сумму. Кстати, я разрешаю тебе поторговаться, но при уменьшении суммы, уменьшится и твоя доля. – сделав паузу и убедившись, что сказанное усвоено партнером, я продолжил. – Деньги они тебе должны будут отдать до заседания суда, на котором будет решаться вопрос об избрании меры пресечения. После заседания, если с залогом не получится, ты просто вернешь им деньги. Видишь, для тебя нет никакого риска. Риск только у меня – могу провозиться с этим делом, убить на него время и нервы, а ничего не добиться.

– Ты ненормальный, – услышал я в ответ, вместо 'милый, ты это здорово придумал! '

– Оль, что тебя смущает? – спросил я ее, проникновенно заглянув в глаза.

– Да все, – фыркнула она, – во-первых, это незаконно, во-вторых, нереально.

– Реально, – не обратив внимание на первый довод, я решил приоткрыть карты, у меня есть предварительная договоренность с прокурором, что он даст санкцию.

– Это правда? – от удивления ее глаза распахнулись.

– Зачем мне тебе врать?

– Ну, допустим, – подозрительно осмотрев меня и не найдя на моем лице следов лжи, Ольга вернулась к первому доводу, – но это все-равно незаконно.

– Оль, а ты посмотри на это с другой стороны, – предложил я. – Во-первых, ты станешь первым адвокатом, который добился для клиента такой меры пресечения, как залог. А это известность, уважение и уже другие гонорары, не говоря уже о зависти коллег. Во-вторых, ты получишь со сделки тысячу рублей. Отобьешь ремонт машины и еще останется.

– А почему только тысячу? Я рискую не меньше, – мне показалось, что я ослышался. Я даже задержался с ответом.

– Ну сама посуди, – отвис я спустя полминуты. – Всю работу проделаю я: договариваюсь с прокурором, убеждаю судью, а на тебе всего лишь посреднические функции. По-моему, распределение более, чем честное. Но если ты считаешь иначе, то приведи доводы, – не стал я грубо обламывать предприимчивую девушку.

– С тобой торговаться, так еще тебе должна останусь, – высматривая что-то в окне, произнесла Зудилина странную фразу.

– Значит договорились? – уточнил я.

– Я боюсь, – призналась она.

– Чего? Для тебя нет риска. Общаться ты будешь с клиентом в моем кабинете тет-а-тет, то есть без свидетелей. Доказать он ничего не сможет. Если что, я вообще скажу, что тебя здесь не было. По официальной версии пять тысяч – это твой гонорар, но клиенту шепнешь, что деньги предназначены лицам, принимающим решение. Да он сам поймет, чай не дурак.

– А в момент передачи денег тоже свидетелей не будет? – Ольга смотрела на меня нерешительно.

– Не будет, я все устрою. Я ведь тоже в суде буду. Так что обеспечу безопасность. Подожду тебя у здания и проконтролирую, чтобы вам никто не мешал, – уверенно пообещал я.

– А может, пусть они передадут мне деньги уже после суда? – схватилась она за иллюзию соломинки.

– Что это меняет?

– Ничего, – вынужденно согласилась она.

– К тому же они могут передумать, когда получат желаемое, так что в передаче денег перед судом меньше риска. В это время они заинтересованы в сделке, отчего уязвимы и не станут делать глупости, – привел я довод.

– Почему ты пригласил именно меня? – спросила она, изучая меня взглядом.

– Я с тобой уже имел дела, так что доверяю, – улыбнулся я и, предупреждая глупости с ее стороны, добавил. – И ты тоже можешь мне доверять, я никогда первым не нарушаю договоренностей.

– А зачем тебе вообще понадобился посредник? – какой мне попался подозрительный деловой партнер.

– Ты выглядишь представительнее, – легко ответил я, правда, озвучив лишь первую причину, – клиенту легче будет поверить опытному адвокату, чем молодому следователю, у которого априори не может быть связей в прокуратуре и суде, – польстил я ей.

– Хорошо, договорились, – удовлетворившись услышанным, ринулась она головой в пропасть, но напоследок не упустила случая меня подколоть. – И опять у тебя пять тысяч, словно других цифр не знаешь.

И работа закипела. Предварительно убрав все дела со стола в сейф, я отправился в дежурную часть за Калугиным.

Тот был уже далеко не так бодр, как при нашей первой встрече. До него начало доходить в какое дерьмо он угодил и что никто его оттуда вытаскивать не собирается. И это к лучшему – сговорчивее будет.

– Гражданин Калугин, знакомьтесь Ольга Васильевна Зудилина, ваш адвокат, представил я задержанному новое действующее лицо, когда мы вошли в кабинет.

– Альберт Анатольевич, отставьте, пожалуйста, нас с клиентом наедине, – подключилась Зудилина. – Нам нужно выработать позицию по делу.

Я состроил для клиента недовольную рожу, но просьбу удовлетворил.

Договаривались они не особо долго, уложились в полчаса. Но я все равно понервничал, ожидая их в коридоре. Еще повезло, что никого не заинтересовала, чего я тут трусь у окна без сигареты.

– Ольга Васильевна, но вы мне обещаете, что я в этом вашем ужасном ИВС больше двух суток не проведу? – услышал я, когда дверь моего кабинета начала открываться.

– Конечно, Василий Игнатович, я для этого сделаю все возможное, – Ольга была неподражаема, я даже залюбовался ей. Адвокат излучала уверенность, которая передавалась клиенту, и его осанка на глазах выпрямлялась.

– Ну как все прошло? – спросил я ее, когда вернулся в кабинет из дежурки.

– Как ни странно, но нормально. Он сразу же согласился и бросился меня благодарить, даже руку попытался поцеловать.

– Вот гад, – перебил я ее, прокомментировав услышанное.

– Почему? – не поняла она, но тут же эмоционально продолжила рассказ. – Не ожидала я такого. Думала, он кричать начнет, обвинять меня. Но… – она не смогла подобрать определение случившемуся. – В общем, это оказалось намного проще, чем я думала.

– Ну вот, а ты боялась, – я улыбнулся.

– Это еще не конец, – не поддержала она мое веселье. – Сейчас к жене Калугина поеду. Он ей по телефону дал указания про деньги для залога и 'мой гонорар', – последние слова Ольга выделила голосом. – Надеюсь, она не станет артачится.

– Все будет хорошо, – уверил я ее и продолжил о делах. – Только не затягивай, тебе еще нужно сегодня ходатайство для суда подготовить.

– Сделаю, – кивнула она.

– И сиди в консультации, я, как из прокуратуры вернусь, тебе туда позвоню, – вспомнил я о проблемах отсутствия сотовой связи.

Когда Ольга, напичканная моими ценными указаниями, уехала к жене Калугина, я сел за машинку печатать постановление о применении меры пресечения в виде залога. Поскольку на вызов по громкой связи меня никто не вызывал, то я, допечатав документ, рванул в прокуратуру на выпрошенном у дежурного уазике.

– Борис Аркадьевич, я всё сделал, как мы договаривались, – доложился я, ворвавшись в его кабинет.

– Ну давай сюда, почитаю, чего ты там понаписал, – усмехнулся он, увидев запыхавшегося меня.

Пока Митрошин изучал мое постановление, я устроился на стуле перед его столом и наблюдал за его реакцией.

– Понаписал-то понаписал, про права какие-то вспомнил, свободы, гуманность еще приплел. Ну ты, Альберт, даешь, немецких философов что ли перечитал? Ладно, сойдет, – пожурив немного мой стиль изложения, вынес он вердикт.

Затем взял со стола ручку, и поставил на шапке постановления свою размашистую подпись.

Я выдохнул. А Митрошин, развернувшись к телефону, принялся накручивать диск.

– Светочка, а кто у вас сегодня дежурный судья? – спросил он в телефонную трубку. – Ага, понятно. Предупреди ее, что я к пяти вечера к ней подъеду. Да, да по рабочему вопросу.

Я бросил взгляд на часы – было три часа ровно.

– Слышал ведь разговор? – обратился Митрошин ко мне, когда положил трубку на рычаг. – Так что к пяти часам подходи к кабинету судьи Ерохиной.

– Адвокат еще будет. Она ходатайство принесет от имени Калугина.

– Хорошо, жду обоих.

Приехав в отдел, я первым делом дозвонился до юридической консультации и сообщил Ольге, которая тоже только что туда подъехала, последние новости. Она запричитала в трубку, что ходатайство еще не дописано. Выслушав этот сумбур, я на нее рыкнул и велел собраться.

– Адвокат ты или кто?

– Адвокат, – согласилась она, выдохнув воздух.

– С женой как? – спросил я.

– Нормально, она мне уже всё отдала, – прошептала та в трубку, прикрыв рот ладошкой.

– Круто, – вырвалось у меня. Какие здесь все-таки наивные люди, на слово верят и деньги сразу дают. Осталось только убедить судью. А нет, еще же Калугина надо ознакомить. Подхватив, составленное и утвержденное прокурором постановление, а также чистые бланки для Петренко, я побежал в дежурную часть, где в отдельном кабинете напротив дежурки, оформил документы с обоими задержанными. Петренко ознакомил с постановлением об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, а Калугина с постановлением о залоге.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒