Король Давэд 1 страница

Лука

Ноги Луки погрязли в пепельной земле. Он шел, спотыкаясь, по холму, пока факелы лагеря мятежников не стали оранжевыми звездами внизу. Звезды сверху были меньше, но не менее красивыми, как белые угли, рассыпанные на небе.

Он три раза пытался снять железный браслет с руки. Первый раз смог спустить до костяшек, покачал головой, вернул его на запястье и пошел с холма. После пары ярдов он передумал и пошел к вершине холма. Он смог опустить браслет до пальцев, но вернул его, лоб был потным, а пальцы дрожали. А потом он стиснул зубы, говоря себе, что это смешно, и сорвал браслет с руки, сунул в карман штанов, пока не передумал. Он пришел сюда не просто так, и он не уйдет, пока не достигнет цели.

Браслет был снят, и он был менти, как Таня, Вин и Нико. Если Нико мог исцелять людей, то не все силы менти были злыми. Злой бог не дал бы людям силу исцеления. Хотя сила управлять огнем доброй не казалась. Может, он подумает иначе, когда овладеет ею.

Лука стоял, широко расставив ноги, и думал о словах Тани, когда начал тренировку. Она говорила ему сосредоточиться на силе внутри, это он и пытался сделать. Но было сложно сосредоточиться, когда жар растекался по телу, и он видел Матиаса в каждой тени.

- Лука, ты безумен, - сказал он вслух.

Его голос помог успокоиться. Он был здесь, существовал, браслет был в кармане. Пора учиться, на что он способен.

Сосредоточиться на силе. Что внутри? Жар. Хорошо. Это начало. Он будет думать о жаре и его значении. Жар давал ему силу, он знал это с того дня в своей комнате, когда думал, что умрет. Но сила вернулась в его тело в тот день, и в голове вспыхнул Матиас. НЕТ! Он не будет думать о Матиасе, не сейчас, когда он один, а лагерь спит в палатках. Он далеко от них. Глупо думать о Матиасе. В чем смысл?

Он закрыл глаза и думал о жаре, текущем по его венам. Он думал о пепле под ногами, о вулкане, что когда-то извергал огонь на эти холмы. Он думал о силе внутри большого Зина, его тени на Зантосе. Он представлял себя вулканом, и его сила могла извергнуться в любой миг. Вулканы не могли управлять извержениями, но он не был таким. Он был человеком, а люди могли управлять собой, по крайней мере, большую часть времени. Нет. Все время, если он научится.

И он ощутил в себе большой шар энергии. Вот! Это оно! Сила ужа начала формироваться. Ему осталось только выманить ее. Она вспыхнула и напугала его так, что он почти потушил ее. Но он дал части разрастись, добавил еще немного, потом еще, пока шар энергии не ощущался пальцами.

Лука глубоко вдохнул, энергия подступала все ближе к поверхности. Пот катился по вискам и спине, но он не стеснялся силы, как в бою с Таней. Он выманивал ее все ближе… и ближе…

Ву-у-у-ух.

Она вырвалась из него оранжевым потоком пламени. Вылетела так быстро и яростно, что Лука упал на спину, дрожа, как лист.

«Я – вулкан, - думал он, и стыд охватил его, остужая кровь. Его сила уже лишила другого жизни. Он встал на ноги и отряхнул пепел со штанов. Перед глазами плясали яркие пятна после вспышки огня. Откуда он вылетел? Из груди? Он на миг загорелся? Или из рук? Таня управляла водой руками. Лука даже не помнил, вытягивал ли руки. Он нахмурился, пытаясь вспомнить действия. Огонь был так близко, ждал под кожей. И теперь… он ощущал себя наполненным. Дрожь пропала, лихорадка и пот – тоже.

Он закрыл глаза, Матиас появился и тут же пропал, стыд не беспокоил его желудок. Он подумал о спокойствии, что пришло от использования силы. Он думал о растущем шаре огня, что заполнял все его пустоты, что создала сметь Матиаса, выжигая вину и стыд. Может, огонь не делал хуже, может, он исцелял так, как ничто не могло. Может, он избавится от плохих мыслей своей силой.

В этот раз, когда огонь попытался вырваться из него, он вытянул руки и направил его. Огонь вылетел из ладони, жаркий, быстрый и поглощающий, толкая Луку назад. Он смотрел, как огонь озаряет небо и угасает так же быстро, как появился. Он провел рукавом по лбу и глубоко вдохнул. Он все еще ощущал умиротворение в теле, но мышцы теперь болели иначе. Как на тренировке с мечом и щитом часами, но тут было тяжелее. Он сел в пепел, холодный воздух ночи поднимал волосы на его шее. Он встал и посмотрел на лагерь внизу. Через пару часов взойдет солнце, жар будет давить на них, и он будет махать мечом. Его поставят перед Таней показывать силы. Одно дело создавать огонь на вершине холма, но целиться в Таню – другое.

Или… мысль была мимолетной, но была. Он покачал головой. Он не мог. Он подумал еще. А если он уйдет? Сейчас. Остальные спят, его не заметят, раз не увидели, как он забрался на холм. Он возьмет осла и уедет к Золотой бухте или заберется на Пепельные горы и заглянет в жерло Зина. Он подумал о безумной истории, что Нико рассказал ему в тот день, когда они резали оливки для ужина.

- Знаешь о драконьих королях? – спросил Нико.

Лука знал немного, но это не рассказывали в крепости Несра. Его отец ненавидел любые упоминания о менти, хотя ему нравилось, что его предок Митрин захватил крепость век назад.

- Говорят, оборотня-дракона не было годами. Но когда проснется следующий, проснется и Зин и покроет мир пеплом.

- Что было, когда произошло первое извержение? – спросил Лука.

- Под этим пеплом город, - Нико разрезал лимон пополам и выдавил на оливки. Он огляделся, не увидел Джеральдо и сунул одну в рот, предложил одну Луке. – Все сгорели.

Лука стоял на холме и смотрел на лагерь внизу, дрожа. Все сгорели. Может, он пока не мог убежать к вулкану. Может, стоило остаться с мятежниками и научиться использовать силы менти.

Он передвигал ноги, спускаясь по холму к лагерю. Было непросто. Он не понимал, как сильно ослабила его тренировка. Он три раза споткнулся, один раз упал на колени. Он встал на ноги, оглянулся, нахмурился и пошел дальше.

Сверху были только звезды, ни облаков, ни летучих мышей, ни птиц. И ветер. И он оглянулся, увидел только Зин и несколько дрожащих деревьев. Но кожу покалывало от ощущения, что за ним следят. Ветер подхватывал пепел. Лука укутался в одежду плотнее, поспешил, игнорируя боль мышц. Зря он пришел сюда ночью. Утром он будет уставшим, и Джеральдо захочет знать, почему. И он поймет, как всегда. Лука терпеть не мог его проницательный взгляд, то, как он улыбался, будто все знает, будто у него были видения. Он явно все знал, всегда произносил «Людо» с презрением, словно знал, что это не настоящее имя. Кто знал, что ждало Луку утром.

Он спешил по холму, хрипя. Было глупо так быстро бежать по склону, но Лука не переставал оборачиваться. Он пару раз видел силуэт в тенях. А если Пепельные горы с призраками? А если теперь его преследует призрак драконьих королей? Он покачал головой, прогоняя такие мысли. Это были глупые мысли мальчика, не мужчины, ушедшего из крепости в Зантос к мятежникам. Он уже не был мальчиком, нечего о таком думать. Но он шел к огням лагеря и заставлял себя идти спокойно, а не нестись, как испуганный пони.

Вид лагеря успокоил его грохочущее сердце. Его палатка была справа, он делил ее с братом Аксилом. Дальше была палатка Джеральдо и Нико. Это не успокоило, ведь он сразу вспомнил, как Джеральдо клеймил сына, заставляя Нико лечить раны. После этого он еще меньше любил Джеральдо, но еще он знал, что такое безразличный отец. Жестокий был еще хуже. Нико не заслужил такого обращения.

Лука спускался к палатке. Он был в паре ярдов от нее, был готов упасть на шкуры. Но его радость жила недолго, сзади раздалось низкое рычание. Лука застыл. Он слышал, что в Пепельных горах живут горные львы, но они не осмеливались подходить к лагерю. Рычание гремело за ним, Лука медленно повернулся туда с колотящимся сердцем.

Все произошло так быстро, что Лука не понял, пока это не закончилось. Горный лев бросился на него, и он вскинул руку, защищаясь. Жар отбросил его на землю. Он повернул голову, яркий белый огонь ударил по льву в воздухе.

Но огонь не остановил льва. Огонь отскочил с его рук и попал по палатке Тани. Лука вскочил на ноги и закричал, ударяя по палатке:

- Огонь! – он вопил, пока не охрип. Таня выбежала из палатки, и Лука оказался в воде на обвалившейся палатке, половина лагеря смотрела на него.

Джеральдо вытащил его грубо из обломков и поставил на ноги.

- Маги огня, - ворчал мужчина. – Боль в заднице.

Рева

Истории звучали еще долго ночью. Не было имен или лиц, только истории, схожие и снова и снова. Рева уснула, сжимая руку девушки, но ночью рука выскользнула, а ей снилась крепость Несры. Ее босые ноги шлепали по плитке пола, она бежала по коридорам, огибала углы, платье развевалось за ней. Ее пальцы обводили резные украшения, гобелены и каменные подоконники под окнами в форме арки. Так было в крепости летом, яркое солнце заливало комнаты, ветер трепал гобелены на стенах. Стражи стояли у тронного зала, алые плащи изящно ниспадали с их плеч.

- Я опоздала, - прошептала Рева и распахнула тяжелые двери зала.

Но комната была не длинным залом, как она ожидала. Не было короля, трона или подмостков, не было фресок на куполе потолка. Она осторожно прошла в маленькую тусклую комнатку. Ее руки помогали ей найти путь в темноте. Она знала, что должна вернуться, но она слепо шагала, пока не зажегся огонь, озаряя путь во тьме. Рева шла к свету, пока не поняла, к чему идет.

Лука стоял со свечой. Он был в красивом камзоле и с мечом, как в последний раз, когда она его видела, перед тем, как ее забрал Францис Унна со двора короля. Он был теперь старше, волосы стали короче, а под глазами пролегли круги. Глаза были печальными, хотя он улыбался ей. Она подняла юбки и побежала к нему, но Лука все время оказывался поодаль.

А потом она проснулась.

Утром в зале была напряженная атмосфера. Другие пленницы ерзали, собирали солому с каменного пола, кашляли, вставая с пола. Рева протерла глаза и посмотрела на других пленниц. Ничего не изменилось. Она вздохнула. Может, истории означали меньше, чем она подумала. Она встала на ноги, отряхнула с грубой туники солому и пошла к дверям, чтобы ждать, пока сестры их откроют. Когда двери распахнулись, и в душную комнату ворвался воздух, пленницы выстроились в очередь за куском сухого хлеба и чашкой воды, как было каждое утро.

Грудь Ревы сдавило. Это не жизнь. Это существование, и людей делали пустым местом. Она уже не была человеком, она была вещью для уборки навоза, чистки полов и сбора урожая. Все ее существование зависело от количества собранных оливок в конце дня или чистоты полов. Прошлая ночь должна была все изменить. Они должны быть вместе, а не порознь.

Она ела хлеб и пила воду, но это не радовало. Она пошла работать в свинарник, сгребала грязь. И когда днем она повезла телегу навоза к полям по двору, она заметила перемену. Был смех. Рева впервые в лагере слышала смех не сестер.

«Они говорят, - подумала она. – Говорят и шутят. Сработало! ».

Она тянула телегу по тропе вдоль полей, кивала и улыбалась другим пленницам. Они кивали и улыбались в ответ. Это была победа, хоть и маленькая. Ее грудь стала свободнее.

Утро пролетело быстро. Рева работала одна, но ей нравился гул в тюрьме. Улыбок было больше, чем она могла сосчитать, женщины тихо смеялись. Сестра Валерия ходила по двору, хмурясь. Она замахивалась хлыстом на смеющихся, рявкала приказы, шипела. После обеда бульоном и битыми яблоками начались наказания.

Рева пришла во двор после чистки полов в башне стражей и обнаружила девочку, пристегнутую к столбику в центре. Ее туника была истерзана и в крови, что текла из ран на спине. Рева бросила ведро и тряпку и побежала к девочке, но раздался треск, и ее спину обожгло.

- Куда собралась? – рявкнула Валерия.

Рева повернулась к женщине.

- Что вы с ней сделали?

- Наказала воришку, - улыбнулась Валерия.

- Всего один помидор, - прохрипела девочка.

- Это из-за одного помидора? – Реве было плохо.

Еще треск. Рева скривилась, но звук был издалека. И все же это точно хлыст бил по плоти.

- За работу! – закричала другая сестра, возвышаясь над сжавшейся в центре двора женщиной.

Рева хотела шагнуть вперед, но Валерия опустила костлявую ладонь на ее плечо и впилась ногтями в ее плоть. Рева попыталась стряхнуть руку, и хватка стала сильнее.

- Мы даже перевести дыхание не можем? – спросила Рева. – Нужно, чтобы мы работали до смерти? Мертвыми от нас нет прока.

Валерия развернула Реву к себе лицом.

- Вас много. И всегда будет больше, и мы можем гонять вас, как собак. Возомнила себя особенной, торговка, но это не так. Девчонок менти еще десятки, и они ждут, пока их закуют в цепи. Я могу заменить тебя, когда захочу.

Осознание сбило ее, как бегущая лошадь. Все внутри трепетало от страха. Она смотрела на цепи на ее ногах.

- Верно, - продолжила Валерия. – Ты никогда не выберешься. Ты умрешь здесь. Идем.

- Что?

Валерия толкнула ладонью ее плечо.

- Иди.

- Куда я иду? – грудь сдавило, Рева не могла дышать. Что-то не так. Она оглядела лица пленниц во дворе. Холодные глаза и ухмылка Розы. Нет.

- Ты идешь со мной, - Валерия толкнула ее вперед, заставляя ноги Ревы двигаться.

Она шла рядом с Валерией под весом взглядов пленниц, следящих за ее шагами. Она могла лишь позволить гадкой женщине вести ее к западной башне стражи. Она увидела впереди здание, горечь поднялась в горле. Это было обычным делом, но Рева не слышала, чтобы так делали. Сестры говорили все время, что отдадут их стражам. Мужчины жили вдали от домов, круженные женщинами и девушками. У мужчин были свои нужды, сильнее, чем у женщин. Ее ноги не хотели двигаться. Она хотела убежать, но не могла.

- Не туда, - молила она. – Не в башню.

Но Валерия толкала ее, впиваясь костяшками в поясницу Ревы. Они были все ближе к башне. Валерия ударила хлыстом, Рева упала на колени. Сестра схватила ее за волосы и подняла на ноги. Она споткнулась, всхлипывая, Валерия втащила ее в башню. Рева прикусила губу и пыталась успокоить колотящееся сердце во мгле башни. Она обвила тело руками и дрожала под пронзающими взглядами стражи. Один оторвал взгляд от тарелки с персиком и инжиром и подмигнул ей. Другой перестал точить нож и голодно посмотрел на нее. Откуда они? Это воры… или хуже?

Но Валерия толкала ее дальше в узкий коридор с низким потолком, которого Рева легко смогла бы коснуться, подняв руки над головой. Воздух был спертым и жарким, она едва дышала. Коридор спускался, факелы горели по бокам, огонь почти касался плеч Ревы, пока они шли все глубже в башню.

«Что это за место? » - думала она. Коридор привел к длинной комнате с камерами на одной стороне и стеной во влаге на другой. От запаха плесени, гнили и помоев тошнило. Валерия толкнула ее мимо камер, кивнула стражу за кривым деревянным столом у стены в каплях влаги. Он оторвал взгляд от ногтей, которые точил ножом.

- В камеру ее, - приказала Валерия. – В ту, что в конце.

Рева проследила за взглядом Валерии на деревянную дверь в каменной стене башни. Там было окно не больше буханки хлеба с решеткой и над дверью. Она поежилась.

- Хорошо, сестра, - сказал страж. Рева посмотрела на него. Ему было около пятидесяти, седина в бороде, морщины на лице. Но двигался он легко, держал нож, явно умея им пользоваться. – Идем, девчушка.

Он сжал ее руку, и Рева поежилась. Она старалась не смотреть на грязные пальцы. Она решила слушаться и идти со стражем к темной тяжелой двери в конце комнаты. Она обернулась и увидела улыбку сестры Валерии, скользившей пальцами по хлысту. Рева еще никого так сильно не ненавидела. Это ее даже пугало.

Страж отпер дверь двумя ключами, убрал тяжелый засов. Камера напоминала гроб, а не комнату, была не шире ее разведенных рук. Она не могла дышать, дверь захлопнулась за ней. Она говорила себе быть спокойной и смелой, но упала на колени и всхлипывала.

- Я хотела что-то изменить, - сказала она холодному каменному полу. – Хотела им счастья, - но принесла боль себе.

Она так и уснула, сжавшись и всхлипывая. Она не знала, сколько спала, но причиной была усталость. Все же она была лишь мешком костей после недель пути по Эстале в бегах от людей принца Стефана, а потом работы почти без еды и воды до боли в теле. Она была рада сну, рада тьме, что стерла воспоминания, хоть и на время. Только бы они стерлись навсегда, потому что боль от пробуждения была ужасной.

Камера была маленькой, и Рева не могла вытянуть ноги, так что проснулась от того, что их свело. Колени болели. Она встала на ноги и ходила по комнатке. Пять шагов. Это она проходила, двигаясь вдоль стен. И ее покои, что душили ее когда-то, не могли сравниться с этим местом.

Звон заставил Реву охнуть, она сразу подумала, что дверь открылась, но полоска света была маленькой. В щель упала чашка с водой, разливаясь на камни. Горло пересохло. Она поймала чашку в последний миг и быстро осушила остатки воды. А потом она схватила с пола плесневелый хлеб и проглотила с плесенью. Через час желудок заболел, ее чуть не стошнило, но Рева держалась, и позыв отступил.

Она сидела так долго, думала и слушала. Порой она слышала голоса стражей. Ей казалось, что дверь откроется, и она обвивала руками ноги и прижималась к стене, но никто не приходил. Она услышала, как стражи говорят о другом страже и сестре. Разговор был жестоким, Рева не знала, так ли это, она не могла представить сестру, поступающую так, как они рассказывали, но она и не думала, что сестры могут убить ее служанку и побить хлыстом девочку до крови.

Во тьме камеры Рева обрела ритм. Она сидела и слушала болтовню, в щель падали хлеб и вода, а потом она тревожно спала, и ей снились те, кого она знала: Эмми, Францис, Лука, родители и даже король. А потом она просыпалась с болью в мышцах и языком, прилипшим к нёбу, такому сухому, что она подумывала слизнуть влагу со стен. После сна она ходила по камере до головокружения. А потом сидела и засыпала, пока ее не будил голод, пока снова не давали хлеб.

Порой было так жарко, и она потела, пока туника не застывала под руками, а порой было так холодно, что она сжималась в комок, обвивала себя руками, чтобы согреться. Когда пришла крыса, она накормила ее крошками от хлеба. Но когда она попыталась погладить крысу, та убежала в дыру, откуда пришла.

Рева играла с лучиком света, что падал из окна с решеткой на двери. Она поднимала руки и двигала их, ловя свет кожей, разглядывая слои грязи на себе. Она не знала, сколько времени прошло. Свет не угасал. Она не знала, приносили ли ей еду в одно время, или как захочется стражу. Она пыталась считать хлеб и воду, но быстро сбилась. Ее мысли путались, она не могла сосредоточиться на чем-то надолго.

Но ей повезло, что пришла Эмми. Она провела ладонью по груди Эмми, поражаясь тому, как ее хорошо подлатали.

- Было больно?

- О, нет. Может, лишь мгновение.

- Ты увидела семью?

- Конечно. Они обняли меня и сказали вернуться к тебе, ведь я нужна тебе.

- Ты всегда нужна мне, Эмми.

- Но так не должно быть, - Эмми опустила голову и пронзила Реву взглядом. – Тебе нужна ты и только ты. Кто тебе сейчас поможет? Кто спасет тебя? Кто поможет тебе?

- Ты, Эмми. Разве так было не всегда?

Эмми покачала головой.

- Почему ты не борешься, Рева? Ты всегда была в этом хороша.

- Я пыталась. Рассказала о себе. Мы… рассказали друг другу о себе, но вот, что вышло. Сестры запели меня тут. Я умираю. Я скоро стану костями на камнях. Я угасаю.

- Нет. Это не так. Я-то знаю о костях, Рева. Ты еще не кости. Ты знаешь, что делать.

- Да?

- Да. Ты знаешь, как сражаться. И как быть умной.

Эмми шепнула на ухо Реве.

И она услышала, как скрипит засов, ключ поворачивается в замке. Большая дверь открылась, два лица появились из коридора. Рева заплакала, когда Эмми пропала, оставив ее с сестрой Валерией и старым стражем с седеющей бородой.

- Она говорила с собой часами, - сказал страж.

Валерия улыбнулась Реве.

- Тебе пора уходить, торговка.

Сильная рука схватила Реву под рукой. Она пыталась встать прямо, но ослабевшие ноги не держали, и Валерия принимала ее вес. Рева поняла, что плачет, слезы капали с ее подбородка.

Она плакала, пока ее тащили до гостиной стражи, плакала, когда ее вытащили на солнц, и она зажмурилась от боли. Она плакала, пока ее тащили по двору, пока ее обливали холодной водой. Ей бросили чистую тунику. Она плакала, когда ее отвели в зал и бросили переодеваться.

Но когда сестра Валерия ушла, Рева перестала плакать и знала, что делать.

Стефан

Пот стекал по лбу, пропитал одежду. Солнце Зантоса все время поджаривало кожу Стефана, и он уже был похож по цвету на зелья брата Миккела. Он старался держаться тени, но так он был далеко от генералов, не слышал их. Впрочем, говорили они мало, ждали, пока скауты вернуться с миссии. Стефан с презрением смотрел на Долину теней. Она была слишком открытой и уязвимой. Они шли по ней днями, и он это ненавидел.

После смерти торговца Стефан отправил скаутов искать лагерь мятежников. Они сообщили, что батальон видно с утесов Пепельных гор, и это опасно. Мятежники заберутся выше в горы, если увидят всадников, лучников и остальных. И тогда они не смогут напасть внезапно. С одобрения брата Миккела они продумали путь, что скроет их из виду. Они все еще были открыты, но их не должны были заметить мятежники. Зато путь стал на три дня длиннее.

Его люди отдыхали меж двух холмов у Пепельных гор. Они обсуждали план атаки на лагерь. Они отправили скаутов во второй раз, чтобы узнать количество мятежников. Стефан боялся их слов, но был уверен, что мятежники будут плохо подготовлены. Он помнил, как его отец подавил мятеж, когда Стефан был ребенком. Мятежники не могли набрать силы, что одолеют его батальон.

- Стоит пойти между холмов к вулкану, - сказал генерал Корен. – Половину людей на восток, половину на запад, зажмем их в клещи.

- Нападем с двух сторон силой, - согласился Тика.

- Зачем? – вздохнул Стефан. – Они не готовы, их меньше. Мы их легко одолеем.

Генералы не слушали его.

- Не будьте так уверены, - тихо сказал Миккел.

Стефан не услышал, как подошел брат, но выпрямился, ощутив дыхание мужчины на шее.

- О чем вы? Мы знаем, что они слабы и неподготовлены. Отец разбил их при мятеже, оставив десятки. Это было четыре года назад, и они все время прятались в этом забытом месте. Они не могли набрать столько сил.

- Но они маги, - продолжил Миккел. – Маги непредсказуемы. Не надейтесь на победу, мой принц, ведь это может сыграть злую шутку.

Стефан закатил глаза и потер большой палец. Какое-то существо укололо ночью его большой палец. Укус мешал ему спать, но теперь он опух и покраснел. Миккел нанес мазь на рану, но легче не стало.

- Не бойтесь, Ваше высочество, - продолжил Миккел. – С правильным подходом, вы их сокрушите.

- Я не боюсь, - Стефан надулся, потирая палец.

- Они здесь, - сказал генерал Тика.

- Скауты? Вовремя, - принц Стефан встал в ряд с генералами и ждал двух юных солдат. Они выбрали юных и быстрых, работа требовала идти пешком и скрываться рядом с врагом. Но солдаты все равно опоздали.

- Ваше высочество, - низкому юноше было не больше пятнадцати, у него была оливковая кожа и темные глаза, поклонился Стефану и ждал сигнала. – Новости с востока лагеря. Я видел не больше сотни. Конечно, из них не меньше тридцати старых, детей или малышей. У них палатки, еда, они учатся. Юноши и девушки тренировались с мечом и щитом. И… - он замолчал. – Я видел их магию. Аниос, защити, я видел ее. Это жутко. Они управляют воздухом, создают порывы ветра и сбивают других. Я видел, как девочка стала собакой, как воду бросили шаром.

- Видел брата? – спросил Стефан.

- Нет, Ваше высочество, но я и не видел лиц.

Стефан повернулся к высокому скауту девятнадцати лет с тонкими губами и острым носом.

- А ты? Что ты видел?

- Это же, Ваше высочество. С запада я видел их зверей, около шести ослов. Есть палатка с оружием, остальное то же самое. И был пожар. Палатка горела.

- Пожар, - Стефан потер большой палец. – И мой брат?

- Вряд ли, Ваше высочество. Может, он замаскировался. Там есть люди, что меняют облик. Это мерзко, Ваше высочество, это против Аниоса.

- Мятежников нужно стереть, - сказал генерал Корен. – После того, как мы найдем вашего брата, конечно. Будет сложно, если он скрыт. Я слышал, менти могут принимать облик друг друга. Как превращаться в зверя, но только в другого человека.

- Мы можем убивать магов, защищающих моего брата, - сказал Стефан. – Король сам так сказал. Мой брат не заслужил жить за то, что сделал с принцем Матиасом. Кто думает иначе – предатель.

Генерал притихли, скауты смотрели под ноги. Стефан наслаждался властью.

- Расскажите все, что узнали.

Скауты нарисовали на земле карту, генералы мудро кивали. Стефан смотрел на лиц Миккела, пока те говорили о тактиках. Он молчал, позволив опытным генералам принимать важные решения.

- Мне не нравятся их силы, - сказал генерал Тика. – Говорят, один менти может убрать десяток обученных солдат. Врут, наверное, но нужно быть осторожными.

- Эта магия не остановит воплощение Аниоса, - Миккел взглянул на принца Стефана.

- Конечно, - пробормотал генерал, его щеки покраснели.

Стефан нахмурился. Его люди должны были следовать за Аниосом, но они часто врали. Ему не нравились эти генералы, но нужен был их опыт на поле боя.

- Возьмите хлеб, сыр, вино и все, что осталось в телеге торговца, и раздайте отрядам. Воду лошадям, люди пусть точат мечи. Мы нападем на лагерь ночью, не оставим никого в живых, - сказал Стефан. Генерал Тика открыл рот, но Стефан прервал его. – Мой брат уже не принц, не сын моего отца. Он – убийца и менти. Я требую его голову.

- Хорошо, Ваше высочество.

Они поклонились и поспешили передать приказы.

- Вы должны подготовиться, - сказал брат Миккел. – Нужно выпить зелье, и мы помолимся Аниосу.

- Согласен, - ответил Стефан.

Лука

Он проснулся от воды, льющейся на лицо, стекающей в нос и горло. Лука сел и откашлялся, вытер воду с глаз.

- Решил, что тебе нужно остыть, - сказал Джеральдо. – Встань.

Переодеваться не требовалось. Лука уснул в одежде, что пахла дымом. Он скривился, встал, и руки обожгла боль. Он посмотрел на волдыри на ладонях и вспомнил прошлую ночь. Он поджег палатку Тани, чуть не сжег весь лагерь.

- Да, - сказал Джеральдо. – Ты идиот. Железный браслет на тебе?

Лука посмотрел на левое запястье и кивнул. Глупо было возвращаться, не надев его. Он знал, как важно было управлять силой, но забыл об этом. Но будь он с браслетом, горный лев порвал бы его. Может, все было к лучшему.

Брат Аксил вырвался из палатки, Джеральдо отогнал его.

- Пусть мальчик отдохнет, Джеральдо. Ему нужно восстановиться.

- Что скажешь, Людо? Готов к наказанию за глупость?

- Все хорошо, гувернер, - сказал Лука. – Я заслужил наказание.

- За защиту себя и лагеря? Нет!

Джеральдо фыркнул.

- Хорошо же он лагерь защищал. Он чуть не сжег место и нас с ним. Отойти, старик.

Джеральдо толкнул Луку, но Аксил набросился на него.

- Не трогай…

Лука задержал дыхание. Аксил не мог раскрыть его сущность. Не мог.

Джеральдо прищурился.

- Давай, старик. Кого не трогать?

- Мальчик так юн, - Аксил нервно облизнул губы.

Джеральдо толкнул Луку к сгоревшей палатке Тани.

- Могу и буду, если он заслужил. Людо, вот работа, у тебя пара часов. Нико покажет, где материалы.

- Ч-что я должен сделать? – спросил Лука.

- А ты как думаешь, дурак? Построить подруге Тане новый дом. Чем лучше он будет, тем ей приятнее. Справишься?

Лука посмотрел на развалины палатки. Сухая трава почернела, тело горного льва было обгоревшей оболочкой. Запах сдавливал его желудок, напоминал о прахе брата. Но он взял себя в руки и думал о том, что поможет Тане. Она не заслужила такой дом. Она не сделала ничего плохого, он сам это сделал, и он восстановит, даже если придется работать всю ночь.

- Да. Я смогу.

Джеральдо шлепнул его по спине, но это не казалось угрозой, это было почти уважением. Лука склонился и начал убирать обломки палатки. Он работал методично, собирал в груду вещи, что Таня хотела бы оставить, а в другую то, что было уничтожено. Он оттащил горного льва от лагеря и закопал в земле и пепле. Пока он двигался, волдыри болели, трескались и кровоточили. Он привык дуть на руку, другой двигая обломки. Но когда дошло до строительства, ему нужны были обе руки.

- Дай посмотреть, - Нико махнул Луке вытянуть руки перед собой.

- Твоему отцу не понравится, - сказал Лука, потея от боли и солнца. – Он хочет моей боли, - но было так больно, что Лука вытянул руки. Наказание не причиняло столько боли, сколько ладони.

- Отец меня прислал, - сказал Нико. – Он не монстр, Людо.

Лука подумал об ужасах в палатке Нико и покачал головой.

- Уверен?

Лука вздрогнул, Нико обвил ладонями его ожоги. Пока он исцелял его кожу, Лука выдохнул с облегчением, боль утихала. Лука понял, что Нико побледнел.

- Я должен быть сильным, когда будет война, - печально сказал Нико. – Их тысячи, а нас сто. Я должен исцелять нас, пока мы не умрем. Отец это видел.

Лука резко повернулся к нему.

- Видел?

Нико провел рукавом по лбу и выдохнул.

- Я не должен был рассказывать.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒