Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





35. ВЕНДИ. 36. ДЖЕЙМС



35. ВЕНДИ


Я встаю, потягиваюсь, мое тело просыпается после самого глубокого сна, который у меня был за долгое время – даже еще до того, как меня бросили в подвал ВР. Я зеваю, протирая глаза и приходя в себя, и, оглядываясь по сторонам, наполовину ожидаю увидеть Крюка, мирно спящего рядом со мной.

Но его, конечно же, нет.

Я совсем одна. Я сажусь на кровати, размышляя, что мне делать. Я иду в туалет, брызгаю водой на лицо и пользуюсь зубной щеткой, которую мне положили вчера перед гала- концертом.

Это странно – проснуться в роскоши, и пользоваться здешними удобствами, как будто они мои. Это сбивает меня с толку; отклоняет мои внутренности от оси, заставляя мой мозг вспомнить, что на самом деле я не вольна делать, что хочу.

Даже если мои цепи теперь невидимы, они все еще присутствуют. Мой взгляд задерживается на чокере.

Ну, почти невидимые .

Я возвращаюсь в комнату Крюка, мой взгляд устремляется к двери спальни, ожидая, что она будет заперта так же, как и прошлой ночью. Но когда я подхожу, берусь за ручку и дергаю, она тут же открывается.

На яхте царит полная тишина, и меня охватывает трепет, заставляя нервы подпрыгивать под кожей, когда я прохожу по коридору и направляюсь на кухню.

Когда я оказываюсь там, я останавливаюсь, увидев Сми, стоящего рядом с раковиной. Моя рука прижимается к груди.

– О боже, привет.

Он улыбается.

– Здравствуйте, мисс Венди. Я не хотел Вас напугать.

– Нет, я должна была догадаться, что здесь кто-то будет, – я отмахиваюсь от него, оглядываясь по сторонам. – Где Крюк?

Он поднимает бровь.

– Вы имеете в виду Джеймса?

Я наклоняю голову. Я впервые слышу, чтобы кто-то другой так его называл, и это заставляет меня задуматься, насколько близки они со Сми. Однажды он сказал мне, что не лезет в жизнь Сми, но я не могу представить, что он позволяет кому-то называть его по имени.

А если они близки, значит, Сми такой же плохой, как и все остальные.

Я жду, когда раскаленный гнев охватит меня, желая уничтожить всех и вся, ответственных за мое нынешнее положение, но он так и не приходит. Вместо этого в моем нутре поселяется решительное принятие. Вслед за этим быстро приходит тошнота, и я понимаю, как быстро я приспособилась к новой реальности.

– Он занят делами. Сказал мне, чтобы Вы чувствовали себя как дома, – он улыбается. – Кофе?

Я внимательно наблюдаю за ним, не зная, стоит ли принимать напиток от незнакомого человека. В конце концов, владелец этой яхты накачал меня наркотиками, так что можно ожидать чего угодно. Это их мир, и я здесь, просто пытаюсь зайти в их воды. Я не знаю, по каким правилам действуют преступники.

Хотя, технически, я думаю, что Сми не преступник. Он только работает на него.


Качая головой, я заставляю себя улыбнуться.

– Как ты думаешь, ничего страшного, если я пойду посижу снаружи?

Он внимательно наблюдает за мной в течение минуты, его глаза меняются, как будто он раздумывает, как ответить. Я задерживаю дыхание, надеясь, что он скажет да . Мне отчаянно хочется подышать свежим воздухом, напомнить себе, что я не застряла в темной, заброшенной комнате, где компанию мне составляют только мои мысли.

– Пожалуйста, я обещаю, что никуда не уйду. Я просто... – мои пальцы цепляются за столешницу, – хочу понежиться на солнце.

Он кивает.

– Вперёд, мисс Венди.

Улыбка расплывается по моему лицу, и я вскакиваю из-за стола, выбегаю через боковую дверь на террасу.

Я ложусь на один из шезлонгов, но как бы я ни старалась, я не могу устроиться поудобнее, энергия дрожи делает мои ноги беспокойными. Я оглядываюсь вокруг, но Сми нигде не видно. Я вижу край причала в нескольких шагах от меня, и мысль о том, что я могу пройтись по нему, может быть, опустить ноги в воду, заставляет мои мышцы подергиваться от желания.

Я возвращаюсь к двери, собираясь войти внутрь и спросить Сми, все ли в порядке, но останавливаю себя. Какого черта я делаю? Я же не собираюсь уходить.

Кто угодно сможет увидеть меня с судна, если будет стоять на палубе и смотреть. Я отдергиваю руку от дверной ручки и с замиранием сердца иду к выходу, сходя с яхты на твердую землю.

Часть меня ожидала, что как только я сойду с яхты, я почувствую желание бежать. Но, как ни странно, этого не происходит. И пока я иду к краю причала, лучи солнца погружаются в мою кожу, я понимаю, что, возможно, я не хочу уезжать, потому что если я уеду, то не буду уверена, к чему вернусь.

Я не могу представить, что поеду в особняк и буду жить с отцом. Не после того, что я знаю. Не после того, как мне больно.

Я уверена, что потеряла работу в «Ванильном стручке». Неявка на смену – верный способ быть уволенным, а прошло уже несколько дней.

Энджи либо сильно переживает, либо списала меня в утиль. Мы не были лучшими подругами, и как бы мы ни ладили, она знала меня всего пару месяцев.

Джона все равно не будет.

И я останусь одна. Без работы, без перспектив и без семьи. Мое сердце сжимается в груди.

Я не знаю точно, сколько времени я просидела здесь, свесив ноги над водой, но меня отвлекают от самоанализа шаги, раздающиеся позади меня. Я поворачиваюсь и вижу Крюка, идущего по деревянной дорожке, его рот искривлен, а глаза сужены.

Он выглядит крайне недовольным. Мой желудок скручивается сам собой.

Я открываю рот, чтобы поздороваться, но прежде чем я успеваю это сделать, его рука обхватывает мою и дергает меня вверх, его хватка оставит синяков. Я спотыкаюсь, когда встаю, и хватаюсь за его костюм, чтобы удержаться на ногах.

Он не говорит ни слова, просто начинает тащить меня обратно к Тигровой лилии , его челюстные мышцы сжимаются, пока я пытаюсь удержаться на ногах.

– Ай, ты делаешь мне больно .

Его пальцы сжимаются, когда я говорю это, мои ноги делают три шага на каждый его один шаг. Я оглядываюсь вокруг, гадая, есть ли еще кто-нибудь на пристани, кто мог бы проявить беспокойство, но никого не видно. А если и есть, я уверена, что Крюк все равно держит их под своим контролем. Похоже, он может пойти куда угодно, сделать что угодно и остаться неприкасаемым.

Мы возвращаемся на яхту, и он распахивает дверь, проходит в гостиную и бросает меня


на диван, мое тело подпрыгивает, ударяясь о подушки. Мои волосы летят мне в лицо, и я тянусь вверх, чтобы смахнуть их, раздражение бурлит в моих венах от его грубого обращения.

– Это было действительно необходимо? – мои пальцы потирают место, где он сжимал


меня,


 

– Ты думаешь, это шутка ? – спрашивает он, его голос резок. Я нахмуриваю брови.

– Что? Я...

– По всей видимости да, – продолжает он. – Потому что я не могу понять, что заставило


тебя думать, что ты можешь покинуть это судно.

Он делает шаг вперед, его тело возвышается надо мной. Мое сердце выбрасывает адреналин в мои вены.

Его глаза встречаются с моими, и у меня сводит живот.

– Не принимай мою щедрость за слабость, Венди, – его большой палец надавливает на мою нижнюю губу. – Или я привяжу тебя к своей кровати, пока не лишу тебя желания уйти.

– Ох! – взрываюсь я, гнев опаляет мои внутренности, измученные его то горячим, то холодным поведением. – Ты такой, блять , ненормальный!

Как только слова слетают с моих губ, я понимаю, что совершила ошибку. Мои руки тянутся ко рту, глаза становятся большими и круглыми.

Он отшатывается назад, его голова качается.

– Как ты только что меня назвала? – его вопрос звучит медленно, как густой сироп, контролируемый и опасно сладкий.

Мои ладони опускаются к губам, и хотя я знаю, что должна взять свои слова обратно – извиниться, пока не поздно, я не делаю этого – его личность Джекилла и Хайда(повесть, в которой у главного героя доктора Джекилла появилась вторая личность мистер Хайд) изгибает меня до предела. Я приподнимаюсь на локтях, пока мой нос не упирается в его нос.

– Я назвала тебя, блять, сумасшедшим.

Его рот открывается, дыхание покидает его на медленном выдохе. Оно пробегает по моему лицу, и мой язык проводит по нижней губе, словно ища его вкус, а руки дрожат по бокам.

Он захватывает мое лицо и целует меня.

Это застает меня врасплох, его прикосновение настолько шокирует, что я застываю на месте. Но когда его язык открывает мой рот, я теряю себя от этого ощущения, высвобождая все свои эмоции и изливая их в него.

Я резко подаюсь вперед, мои руки летят к его челюсти, наши зубы клацают, когда я взбираюсь по его телу, пытаясь приблизиться, попробовать глубже . Он стонет, одна его рука запутывается в моих волосах, другая обхватывает мою талию и сжимает.

Поцелуй совсем не сладкий. Он извращенный и ядовитый; яд, замаскированный под сахар, заставляющий любить вкус смерти.

Но, несмотря ни на что, я не могу остановиться.

Его губы отрываются от моих губ, проводя укусами и щипками вдоль моей челюсти и вниз по шее, моя голова откидывается назад со стоном, и я цепляюсь за его плечи. Его пальцы крепче сжимают мою талию, рука покидает мои волосы, когда он поднимает меня и поворачивает, передней частью тела ударяя меня о спинку дивана, мои руки пытаются ухватиться за что-нибудь. Его ладони скользят по моим бокам, его толстая эрекция упирается в мою задницу, его лицо покоится в ложбинке моего плеча. Он скользит рукой по моей груди, пока его ладонь не обхватывает мое горло. Мои соски твердеют, и меня пронзает волна жара.

Мурашки бегут по коже, когда он скользит прикосновением по моему животу, проникая под боксеры, которые на мне надеты, пока его ладонь не оказывается между моих ног, а пальцы не начинают скользить по моим складкам.

Мой пресс напрягается.


– Ты думаешь, я сумасшедший? – шепчет он мне на ухо. – Ты делаешь меня, блять, сумасшедшим.

Его зубы впиваются в стык моей шеи в тот самый момент, когда его пальцы погружаются в мое влагалище, резкая боль пронзает меня насквозь и смешивается с удовольствием от того, что меня заполняют.

Моя голова отлетает назад на его грудь, глаза закатываются от ощущения.

– Скажи мне, что тебе нравится, когда мои руки на тебе, милая, – требует он. – Скажи, что ты скучала по этим ощущениям.

– Я... скучала... О, Боже.

Его большой палец крепко прижимается к моему набухшему клитору, потирая его резкими круговыми движениями, в то время как его пальцы двигаются внутрь и наружу, а другая рука манипулирует моими дыхательными путямих.

Голова кружится от вожделения, жар тесно сжимается внизу живота и распространяется наружу, закручивая меня в небытие, пока я не оказываюсь на грани взрыва.

– Ты извиняешься за то, что нарушила мои правила? – он замедляет свои движения.

Мои бедра упираются в него, отчаянно нуждаясь в контакте, я настолько близка к оргазму, что не могу сосредоточиться ни на чем другом.

– Да, – выдыхаю я.

Его пальцы снова проскальзывают внутрь, изгибаются и задевают что-то, от чего моя спина выгибается, а рот открывается на вдохе.

– Хорошая девочка, – мурлычет он.

Наслаждение от его слов вспыхивает во мне, как взрывы звезд, влажность стекает по его пальцам и скапливается в руке.

Его давление на мое горло усиливается, мое дыхание теперь ограничено крошечными глотками воздуха. Паника начинает просачиваться в этот момент, самые темные уголки моего сознания кричат мне – умоляют вспомнить, что этот человек угрожал моей жизни менее двадцати четырех часов назад – что он может все закончить прямо сейчас, если захочет, и я умру жалкой, возбужденной неудачницей.

– И ты не собираешься снова ослушаться меня, не так ли? – его зубы покусывают мочку моего уха, по позвоночнику пробегают мурашки.

– Н-нет, – выдавливаю я из себя сквозь сдавленное горло. Мои внутренности сжимаются, ноги дрожат, волосы прилипли к лицу, так как удовольствие заставляет мой разум бредить от потребности. Я хнычу, мое тело кричит об оргазме, балансируя на грани блаженства.

– Вот это моя девочка, – шепчет он, касаясь моей кожи.

Он щиплет мой клитор, его пальцы сжимаются на моей шее, пока он не перекрывает мне кислород, и это в сочетании с его похвалой заставляет мое тело взорваться, миллионы ярких огней усеивают мое зрение, когда я разрываюсь на части под его руками.

Втягивая воздух, мои внутренние стенки ритмично трепещут вокруг него, и по мере того, как я возвращаюсь на землю, моя логика начинает медленно просачиваться обратно.

Мое тело дрожит в его руках, грудь вздымается от тяжелого дыхания.

Он убирает руку, подносит ее к моему рту и просовывает покрытые моей влагой пальцы между моих губ. Вкус самого себя в сочетании с солью его кожи посылает по мне волны удовольствия, и я вылизываю его дочиста, пока он держит меня в вертикальном положении.

Никогда больше не пытайся оставить меня.

Я хочу возразить. Хочу сказать ему, что я не собиралась уходить. Что это его глупый

«первый помощник» сказал, что я могу выйти наружу. Но я слишком устала, чтобы спорить.

Поэтому я киваю ему в грудь, решив пожить в блаженстве еще немного, пока стыд и горе не вернулись и не поглотили меня целиком.


36. ДЖЕЙМС

 

Я не совсем понимаю, зачем мне Венди. Когда Сми сказал мне, что она пропала, в моей голове разыгралась сотня различных сценариев. Питер забрал ее? Один из других моих врагов?

Только когда я вернулся на пристань, я понял, что мои мысли были сосредоточены на беспокойстве , а не на том, что при первой же возможности она убежит от меня и никогда не вернется.

И это меня невыносимо злит.

И тот факт, что она уйдет, и тот факт, что мне не все равно.

Но избегание – это то, что никогда не заводит далеко в жизни, оно приносит только неприятности. Настоящее мастерство контроля – это принятие своих эмоций, а затем умение владеть ими, несмотря на то, что вы чувствуете.

Моя проблема сейчас в том, что Венди заставляет меня терять этот драгоценный контроль.

А раньше такого не было.

Я отпускаю ее и отступаю назад, логика проникает в мой мозг, хотя мой член пульсирует в брюках.

Она опускается на диван, ее тело вздымается и опускается от тяжелого дыхания, а я смотрю на нее, шок отдается в моих костях. Она не боялась меня, хотя я практически обещал ей смерть.

Она называет меня сумасшедшей, но любой человек, который позволяет своей жизни быть такой хрупкой в моих руках, вот кто на самом деле не в своем уме.

Я был зол, что она заставляет меня волноваться.

Я был в ярости от того, что она заставляет меня чувствовать.

И теперь я не могу прийти в себя от мысли, что она действительно стала что-то значить; что-то большее, чем просто инструмент или даже просто хорошее времяпрепровождение.

Где-то на этом пути мне стало не все равно.

Осознание того, что я больше не хочу использовать ее против ее отца, врезается в меня, высасывая дыхание из моих легких и заставляя мое измученное сердце пропускать удары. Но если я дам ей свободу, она убежит далеко-далеко.

Она откидывает голову назад, закрывает глаза и раздвигает губы, задыхаясь. Мое сердце бьется в груди, когда я впитываю ее.

– Ты очень красивая, знаешь?

Ее глаза открываются, и появляется язык, медленно облизывающий шов ее нижней губы. Кровь приливает к моему паху, мой уже затвердевший член пульсирует на ноге.

Ленивая улыбка расплывается по ее лицу.

– Держу пари, ты говоришь это всем своим заложникам.

– Хм, – хмыкаю я. – А вот язык у тебя длинный, – я подхожу к ней. – Знаешь, мне кажется, что с тех пор, как ты находишься под моей защитой, твой сарказм стал еще хуже .

Она фыркает, ее голова откидывается в сторону, когда я сажусь рядом с ней.

– Так вот как мы теперь это называем? ‘Защита’?


Я пожимаю плечами.

– Ты действительно веришь, что там, снаружи, ты будешь в большей безопасности, чем со мной?

Она вскидывает брови.

Крюк .

От этого прозвища у меня скручивает живот; так всегда бывает, когда она его произносит. Мне не нравится, что она знает меня как Крюка, особенно когда она – единственный человек в этом мире, который заставляет меня чувствовать себя Джеймсом.

– Ты буквально несколько раз угрожал убить меня, – продолжает она. Наклонившись, я убираю ее волосы с шеи.

– Это не помешало тебе кончить на мои пальцы, шалунья, – я провожу рукой по ее ключицам, наслаждаясь румянцем, распространяющимся по ее коже. – Тебя возбуждает, когда твоя жизнь в опасности?

Она пыхтит, дергаясь от моих прикосновений, и я откидываюсь на спинку дивана, на моем лице появляется ухмылка.

Мой телефон звонит, и хотя я не хочу ничего больше, чем игнорировать мир и оставаться в пузыре Венди, я достаю его из кармана и вижу, как имя Старки мелькает на экране.

– Говори.

– Привет, босс. Найдется сегодня время для встречи? У нас собеседование, думаю, тебе будет интересно присутствовать.

Мои внутренности сжимаются, мое внимание уходит от Венди и снова сосредотачивается на проблемах в моей жизни. Интервью означают только одно. Что-то случилось, и у них есть люди, которых нужно допросить.

– Очень хорошо. Где их держат?

– В Лагуне.

Я выдыхаю, кладу трубку и стучу телефоном по подбородку, глядя на Венди, не зная, что с ней делать. Я мог бы оставить ее здесь, но Сми дал понять, что он не в состоянии за ней присматривать.

И хотя я больше не хочу использовать ее для гнусных дел, я не хочу оставлять ее одну и рисковать, что она сбежит. Не то чтобы это имело большое значение. Несмотря на ее сарказм и поведение, она не сняла ожерелье, которое я надел ей на горло. И пока она его носит, я найду ее где угодно.

Но если она убежит, то я потеряю ее навсегда. И я только сейчас понял, что она – это то, что я хочу сохранить.

– Как ты выбралась из спальни? – спрашиваю я. Ее пальцы пробегают по спутанным волосам.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду именно то, что я сказал. Дверь была заперта, как ты ушла? Она медленно качает головой.

– Дверь не была заперта. Моя грудь напрягается.

– Да. Была.

– Не тогда, когда я попыталась ее открыть, – она поднимает плечо. Беспокойство плавает в моем желудке, как акула, кружащая над своей добычей.

– Ты лжешь мне?

– Какой смысл мне тебе врать? Я поднимаю бровь.

– Вообще-то, я могу назвать несколько. Теоретически, я не должен быть твоим любимым человеком сейчас.

Ее глаза сужаются.

– Ты не мой любимый человек. На самом деле, ты мой наименее любимый человек.


Усмехаясь, я встаю прямо, протягивая руку, чтобы помочь ей тоже подняться. Она вкладывает свои пальцы в мои, позволяя мне поднять ее с дивана, и я притягиваю ее тело к себе, моя ладонь проходит по всей ширине ее поясницы, хлопок ее рубашки задирается под моим прикосновением.

Ее дыхание сбивается, когда я провожу ртом по ее губам.

– У тебя довольно забавный способ показать это, дорогая, – я отстраняюсь, видя, как расширяются ее глаза, и удовольствие проходит через меня. – Мне нужно выполнить одно дело, и поскольку тебе нельзя доверять, ты пойдешь со мной.

Она вздыхает.

– Хорошо, но что ты хочешь, чтобы я надела, вот это ? – ее руки пробегают по ее фигуре, демонстрируя мою одежду, которая сидит на ее упругом теле.

Я усмехаюсь.

– Я нахожу весьма возбуждающим то, что ты в моей одежде. Она хмыкает.

– Я попрошу Мойру встретить нас и принести тебе что-нибудь, – мои глаза изучают ее, мое тело наслаждается тем, как искажаются черты ее лица при имени Мойры. – Вы обе примерно одного размера.

Ее глаза темнеют, на лице появляется натянутая ухмылка.

– И ты знаешь это, потому что у тебя «практическая» память? Мои пальцы касаются яблочка ее щеки.

– Ревность хорошо на тебе выглядит. К сожалению, у нас нет времени на ее удовлетворение.

Она скрещивает руки.

– Я не ревную, она мне просто не нравится.

Я ухмыляюсь, восторг рассыпается в моей груди, и я думаю, может быть, она чувствует ко мне больше, чем хочет признаться. Может быть, я еще не все безвозвратно испортил?

 

 

У Лагуны, как и у большинства наших предприятий, есть подвал. В основном мы используем его для хранения или временной передержки для некоторых не совсем законных

вещей, которые проходят через наши руки.

Опять же, встречаться здесь не идеально, но поскольку ВР больше нет, это то, что у нас

есть.

Венди наверху в офисе, Кёрли присматривает за ней, а я здесь, внизу, в окружении коробок и ящиков, смотрю в лицо очередного низкоуровневого наркоторговца, который

счел разумным предать меня.

Я не знаю его имени, и, честно говоря, меня это не волнует. Меня волнует только то, что мое время тратится на пустяки, вместо того чтобы сосредоточиться на более важной картине. Но мальчики не так искусны в выведывании секретов у предателей, а когда речь

идет о ком-то, кто пытается узурпировать меня с нуля, мне нужна вся информация, которую я могу получить.

– Расскажи мне, – я подхожу к мужчине, связанному и с кляпом во рту. Я срываю

белую ткань с его рта, заставляя его хрипеть и кашлять, когда он делает глубокие вдохи. Мой нож скользит по его щеке. – Как тебя зовут?

– То-Томми.

Томми , – я киваю. – И Томми, что ты надеялся получить, предав меня?

Он сглатывает, глядя в сторону. Мои пальцы в перчатках хватают его за подбородок, заставляя встретить мой взгляд, мой нож прижимается к его рту, капли крови образуются от

давления лезвия на его кожу.

– У меня нет времени на колебания, Томми . Так что давай прекратим тратить

драгоценные секунды и перейдем к делу. Ты не уйдешь отсюда живым, – я похлопываю его


по щеке, освобождая лицо.

– Но я честный человек, – я отступаю назад, закатывая рукава рубашки по предплечьям. – Я позволю тебе выбрать, будет ли твоя смерть мучительной или быстрой.

Он молчит.

Я развожу руки в стороны.

– Ну? Что это будет?

– Это была женщина, – торопливо говорит он. – Она появилась несколько месяцев назад, начала немного общаться с нами, знаешь? Начала... – его глаза обводят комнату,

близнецов и Старки, которые стоят позади меня, затем возвращаются ко мне. – Начала спать с нами. Рассказывать нам все о своем боссе и о том, как он мог бы лучше заботиться о нас.

Дать нам больше, чем то, что мы...

Он колеблется, и мой подбородок поднимается.

– Больше, чем что?

– Э... больше, чем то, что нам дали.

Моя челюсть подрагивает, гнев обжигает мои внутренности. Я поворачиваюсь и

смотрю на мальчиков.

– Разве я не дающий работодатель? – снова поворачиваюсь к Томми. – Разве я не даю вам беспрепятственный доступ к вашему товару и на мои улицы?

Его глаза расширяются.

– Нет-нет, это так. Просто... послушай, я хотел сказать нет . Но я хочу быть частью чего-то, мужик, – он наклоняется. – Я хотел получить метку.

Интерес поселяется глубоко в моем нутре. Наконец-то новая информация.

– И что это за метка?

– Это татуировка. Такая, блять, крутая, братан.

Раздражение клокочет в моих чувствах, разрушая остатки моего контроля.

– Понятно, – говорю я, подходя ближе. Моя рука опускается вниз, кончик лезвия прорезает его сухожилия, как масло, и глубоко вонзается в бедро. Он кричит, звук бьет по

ушам и царапает мои внутренности.

Ладонь закрывает ему рот, заглушая шум, я наклоняюсь к нему, мое лицо в нескольких

сантиметрах от его лица.

– Знаешь, что мне больше всего нравится в ножах? – моя другая рука, все еще на рукояти ножа, начинает медленно прокручивать, преодолевая сопротивление мышц. – Это

возможность быть настолько деликатно точным. Видишь ли, еще около 10 см, и я бы перерезал твою бедренную артерию, что позволило бы быстро истечь кровью. Твой разум потерял бы сознание, что позволило бы тебе легко умереть.

Томми хнычет, его тело вибрирует, когда он дергается против застежек-молний.

– Но раз уж ты решил, что мы ‘братья’, думаю, мы проведем немного времени с пользой, – на моем лице появляется ухмылка. – Я могу показать тебе, как сильно я люблю

играть с вещами, которые режут .

Я убираю руку от его рта, мой желудок скручивается от отвращения при виде того, как слезы и сопли стекают по его лицу.

– Это крокодил(Крокодил Тик-Так – персонаж из Питера Пэна, проглотивший будильник, съевший руку капитана Крюка и хотевший съесть его полностью), – изрыгает он. – Обернутый вокруг часов. Это... это знак, который ты

получаешь, когда вступаешь в его ряды.

Шок пронзает меня в самое нутро, мои внутренности сводит судорогой от видения,

которое создают его слова.

– Что еще? – шиплю я, вдавливая нож еще глубже.

– Это все, мужик. Клянусь. Мои пальцы дергаются.

– Старки, принеси соль, пожалуйста.

– Они зовут его Кроком! – кричит Томми. – Пожалуйста, остановись, я...

Моя рука соскальзывает с рукоятки ножа, но я восстанавливаю хватку, ярость мчится


по моей крови, темнота прорывается сквозь меня словно ураган. Я вытягиваю лезвие из его кожи и бью снова, в этот раз выше, волоча нож через плоть резкими, неровными движениями в то время, как он кричит в агонии.

– Лжец, – шиплю я. – Откуда ты знаешь это имя?

– Я говорю тебе правду. Клянусь, – лицо белое, кровь стекает на пол под нами. – Он зовется Кроком. Я никогда не встречал его, но женщину зовут...

Бум.

 

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.