30. ВЕНДИ. 31. ДЖЕЙМС

30. ВЕНДИ

От того, как Крюк говорит со мной, у меня внутри все сворачивается, как от прокисшего молока.

Хотя я и презираю то, что он сделал, его оскорбления сыплются на меня, как ножи, это болезненная пытка. Он вгрызается в мои вены и обескровливает меня, оставляя хрупкой, как опавшие листья.

Мои пальцы путаются в чокере, удивляясь, почему он сказал мне не снимать его. Он красив, но я не могу представить, что его значение намного выше его стоимости, а осознание того, что я даже не могу контролировать то, что на мне надето, – это еще один удар по моей новообретенной гордости.

Тепло ладони Крюка обжигает мое бедро, когда мы входим в главный бальный зал. Он прекрасен – как обычно бывает на таких мероприятиях – люстры, усыпанные кристаллами, столы, накрытые для королей, но я не впечатлена. Я не лгала, когда сказала ему, что была на тысяче таких. У моего отца глубокие карманы, и это делает его известным гостем на многих благотворительных мероприятиях.

Интересно, будет ли он здесь? Эта мысль мимолетно проносится у меня в голове, но я хватаюсь за нее и крепко держу, надежда впервые за несколько дней вспыхивает в моей груди.

Мы проходим через смокинги и бальные платья, пока не доходим до открытого бара, Крюк заказывает виски для себя и передает мне бокал шампанского. Я делаю глоток, наслаждаясь тем, как шипят и лопаются пузырьки на моем языке. Обычно мне не нравится, как алкоголь заставляет меня чувствовать себя, но мне нужно что-то, чтобы сохранять фальшивую улыбку на лице.

– Кстати, с днем рождения, – он прижимает свой бокал к моему. – Ты простишь меня за опоздание на несколько дней, я был очень занят.

Острый укол гнева ударяет меня в грудь.

– Откуда ты знаешь?

Он улыбается, ставя свой виски на барную стойку.

– Ты удивишься, узнав, как много я знаю.

– И что это значит?

– Это значит то, что я хочу, чтобы это значило, – он наклоняется, его глаза становятся холодными. – Я знаю о твоем рождении, Венди Майклз, – его губы прижимаются к моей щеке. – И я буду знать о твоей смерти.

Мое сердце спазмируется, свободно падая на пол.

– Это угроза?

Он вздыхает, отступая назад.

– Я считаю угрозы ужасно расточительными. Я говорю только о том, что намерен довести до конца.

Злость на всю эту ситуацию сжигает меня изнутри.

– Если ты все равно собираешься меня убить, зачем мне быть твоей послушной сучкой

? – я осознаю с секундным опозданием, насколько громким был мой голос, и как хорошо он разносился по комнате.

Его рука быстро движется, обхватывает мою шею и рывком притягивает меня к себе. Для любого другого человека мы должны выглядеть как любовники в страстном объятии. Но все, что я чувствую, – это тошноту и панику, которые бурлят в моем желудке и подкатывают к горлу.

– Будь очень осторожна с тем, что ты говоришь, – его хватка ослабевает. – У тебя доброе сердце, дорогая. Ты должна беспокоиться не о своей жизни.

Мое лицо опускается, зубы скрежещут так сильно, что я боюсь сломать коренной зуб. Он слегка поворачивается и смотрит на пару, которая идет к нам.

– Приди в себя, дорогая, пора выступать.

– Комиссар, я так рад вас видеть, – его голос тает в воздухе, как насыщенный шоколад, соблазнительный и греховный. – И вашу прекрасную жену. Еще раз здравствуйте, Линда. Всегда приятно, – он наклоняется и целует ее в щеку, а затем идет ко мне и обхватывает мою талию. – Это моя спутница, Венди Майклз.

Я киваю, улыбаясь так широко, что у меня болят щеки.

Мужчина ухмыляется, его кустистые светлые усы подергиваются.

– Венди Майкле, то есть дочь Питера? – он усмехается и смотрит на Крюка. – Как тебе удалось заполучить ее? Кажется, она немного не в твоем ценовом диапазоне.

Моя грудь разрывается от оскорбления. Линда хихикает.

– О, дорогой. Не будь грубым.

Я жду, что Крюк рассмеется, но он не смеется, его тело напрягается, когда он наклоняет голову.

– Боюсь, я не понимаю, что ты имеешь в виду, Реджинальд. Ты намекаешь на меня ? – он указывает на себя. – Или о том, кого я выбираю?

Воздух сгущается, когда ухмылка исчезает с лица комиссара. Напряжение затягивается, пока Крюк смотрит на него.

– Джентльмен знает, когда нужно извиниться после оскорбления дамы, – его брови поднимаются.

Мое сердце бьется о ребра, взгляд метается между ними.

Реджинальд прочищает горло, его взгляд останавливается на мне.

– Я прошу прощения, мисс Майклз. Я не хотел проявить неуважение.

Мои глаза расширяются, от неверия у меня сводит живот, когда я понимаю, насколько велика сила Крюка. Если он может так разговаривать с комиссаром полиции, как я могу рассчитывать на свободу?

Комиссар переминается с ноги на ногу, оглядываясь по сторонам.

–Ру все еще избегает таких вещей, как чумы, я так понимаю?

Тело Крюка напрягается, его хватка крепче обхватывает мою талию, пока я не начинаю ерзать, издавая хныканье. Он смотрит вниз, его пальцы поглаживают место, где он ущипнул.

– Боюсь, Ру взял очень внезапный и постоянный отпуск, – говорит он, его мышцы шеи

напряжены, как будто ему приходится вырывать слова из горла.

Линда вздыхает.

– Это звучит прекрасно. Я уже некоторое время пытаюсь уговорить Реджинальда уйти на пенсию.

Комиссар смотрит на Крюка, между его бровями образуются морщинки.

– Очень жаль, – медленно говорит он. – У меня была встреча с ним на следующей неделе по поводу возможного пожертвования.

Крюк тонко улыбается, его кадык покачивается.

– Боюсь, тебе придется перенести встречу и встретиться со мной. Комиссар кивает, стиснув зубы.

– Ну, Ру всегда был кем-то, кто...

У меня закладывает уши, когда пальцы Крюк разминают изгиб моего бедра, а его рука прижимает меня ближе к его боку. Я поднимаю на него глаза, задаваясь вопросом, осознает ли он вообще, что делает. Его челюсть подрагивает, но его глаза остаются прикованными к Реджинальду и его жене.

Я не знаю, что заставляет меня сделать это, и я уверена, что в конце вечера, когда я буду вынуждена вернуться к реальности моей ситуации, я пожалею об этом, но я поднимаю ладонь, поглаживая его по руке.

– Дорогой , мои ноги устали. Как ты думаешь, ты можешь проводить меня до наших мест?

Взгляд Крюка останавливается на мне, его брови прыгают к линии волос, а глаза смягчаются. Он берет мою руку своей и подносит ее ко рту, проводя губами по тыльной стороне.

– Конечно, милая.

По моей руке пробегают мурашки, в животе порхают предательские бабочки. Что со мной не так?

Он кивает паре.

– Комиссар. Линда. Прошу нас извинить.

Пока мы идем, мое нутро переворачивается, нервы заставляют мои конечности дрожать, я думаю, не рассердится ли он, что я прервала его беседу. О чем я думала?

– Прости, – бормочу я, когда мы доходим до столика. – Я просто... выглядело так, словно тебе нескомфортно, а он все продолжал и продолжал, и я...

Крюк выдвигает стул, чтобы я села, и усаживает меня на него, прижав палец к моим губам.

– Шшш.

Мой рот закрывается, беспокойство пробирается сквозь меня, как змея. Я никогда в жизни не испытывала такого сильного беспокойства, как рядом с ним. Большую часть времени его личность – это спокойная вода, неподвижная, искрящаяся и прозрачная, как стекло. Но одна капля может разрушить всю поверхность, и ты никогда не знаешь, когда пойдет дождь.

Я оглядываю еще несколько человек, сидящих за столом. В прошлом я знала почти всех на этих мероприятиях. Но это Массачусетс, а не Флорида, поэтому все эти люди – незнакомцы. В любом случае, никто из них не обращает на меня внимания. Они все смотрят на него , и я их не виню. Даже зная, на что он способен – зная, что он сделал со мной – есть определенное чувство, которое возникает, когда находишься под рукой самого влиятельного человека в комнате. Я бы хотела игнорировать его, но оно присутствует, хочу я этого или нет. Точно так же, как я не могу избавиться от разговора между ним и комиссаром. Я никогда не видел Крюка взволнованным раньше, а тут такое. Это вывело его из себя. Я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы, зная, что мне должно быть наплевать.

Но это так.

До того, как он показал свои истинные цвета, я влюбилась в него. Во всяком случае, в ту версию, которую он представил. А чувства не просто уходят, они просто смещаются и

меняются по мере того, как ломается ваша душа, заполняя собой трещины. Мои чувства к Крюку могут быть искажены и неузнаваемы, но это не значит, что они исчезли.

– Я встречала Ру, не так ли? – спрашиваю я, не в силах остановить слова, слетающие с моего языка.

Его пальцы делают паузу, переставая барабанить по столу.

– Встречала.

– Это хорошо, что он вышел на пенсию.

Лицо Крюка переходит на мое. Его рука вырывается, хватает за мое сиденье и тянет на себя, стул громко волочится по деревянному полу. Я задыхаюсь, воздух холодный, когда он проходит через мое горло, сталкиваясь с тепловой волной смущения, поднимающейся в моей груди.

Его нос касается моего, интенсивность его взгляда замораживает меня на месте.

– Я не знаю, в какую игру ты играешь, – шепчет он. – Но сейчас все прекратится. Я предлагаю тебе не испытывать меня.

Мое сердце замирает.

– Я не играю ни в какие игры.

Он глубоко вдыхает, его взгляд переходит с моих глаз на мой рот, затем обратно, энергия трещит в пространстве между нами. А потом он смотрит мимо меня, и все его поведение меняется.

Я подпрыгиваю, когда его ладонь опускается на мое бедро под столом и сжимает его в сильной хватке.

– Не забывай, что стоит на кону.

Я насмехаюсь, гнев закипает в моем животе.

– Как будто я могу забыть, я...

– Венди?

31. ДЖЕЙМС

Венди крутится на своем месте, сталкиваясь лицом к лицу с Питером.

– Папа? – задыхается она.

Она начинает подниматься со стула, и моя хватка на ее бедре усиливается, удерживая ее на месте. Она поворачивается ко мне, ее брови хмурятся, и я наклоняю голову, встречая ее взгляд и удерживая его.

Очевидно, когда приходит осознание: ее глаза тускнеют, а губы кривятся. Она переводит взгляд с меня на отца, а затем на Тину, которая стоит и смотрит на меня в сверкающем зеленом платье с золотой отделкой.

Лицо Питера – это маска растерянности, его лоб морщится, когда он смотрит между нами. Я убираю руку с бедра Венди и протягиваю руку вдоль спинки ее стула. В этот момент он поймет, что их маленький план не сработал.

Несмотря на то, что они забрали у меня Ру, она все еще у меня. Она не сбежала.

– Питер, – приветствую я. – Очень приятно . Его губы кривятся.

– Крюк.

– Я бы представил вас друг другу, но уверен, что вы уже хорошо знакомы.

Он стоит на месте, его черты лица застыли, пока официанты, приносящие салат, не заставляют его двигаться. Он прочищает горло, прижимает руку к спине Тины и двигает ее к их местам.

Тело Венди сдувается. Я смотрю на нее с широкой ухмылкой. Правильно, мой любимый питомец. Игра окончена. Никто не играет против меня и не выходит из игры с преимуществом.

Официанты приносят блюда с салатом, и я беру вилку, волнение пульсирует в моих венах, в то время, как я протыкаю вилкой помидор черри(созвучно с cherry – вишня), наслаждаясь тем, как Венди ерзает, а Питер жестко смотрит.

Наклонившись, моя рука все еще лежит на спинке ее стула, я кладу вилку перед ртом Венди

– Голодна?

Она поджимает губы, качая головой.

Я кладу ее себе в рот, соки и семена взрываются на моем языке.

– Ммм, – хмыкаю я. – Мне нравится лопать хорошие вишенки .

Я ухмыляюсь Питеру, моя рука опускается со стула на плечи Венди, мои пальцы прослеживают ее голую кожу. Венди застывает подо мной как доска, ее взгляд устремлен на свою тарелку. Она подозрительно тихая, дерзкая девчонка, которая была в моем подвале, внезапно исчезает в присутствии своего отца.

Я понимаю, что это раздражает меня больше, чем следовало бы.

– Венди, – вздыхает Питер. – Что ты здесь делаешь? Разве ты не должна быть в особняке?

Его глаза оглядывают стол. К нам приковано всеобщее внимание, и это восхитительно, знать, что он хочет устроить сцену, но не может ее разыграть. Но в этом и есть разница между Питером и мной. Ему приходится действовать в рамках ограничений гражданского общества, а я стараюсь набить их карманы и танцую за их пределами.

Венди вскидывает голову на его вопрос, костяшки ее пальцев белеют, когда она хватает вилку.

– Что ты имеешь в виду в особняке ?

Рука Тины тянется к предплечью Питера, и у Венди напрягается челюсть от этого движения.

Интересно .

– Я думаю, что твой отец пытается сказать, – начинает Тина. – Это то, что это последнее место, где мы ожидали тебя увидеть, – ее глаза переходят на мои. – И с последним... человеком.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но Венди опережает меня, моя рука падает с ее плеча, когда она наклоняется вперед, ее глаза стреляют лазерами.

– И почему это так удивительно видеть меня здесь? Потому что мне не было дано

прямого разрешения?

Питер прочищает горло.

– Маленькая Тень...

Венди бросает на него взгляд, и от ее ярости меня охватывает возбуждение.

– Может быть, ты не помнишь, папа, но я часто приходила в такие места вместе с тобой.

Питер оглядывается по сторонам, все взгляды устремлены на вспышку гнева его дочери.

– И для протокола, – продолжает Венди, ее щеки розовеют. – Я никогда не нуждалась и не заботилась о мнении Тины по любому поводу, особенно в отношении того, где она ожидает меня видеть.

Тина разевает рот.

Я ухмыляюсь над вспышкой Венди, по моему телу разливается тепло от того,

насколько она привлекательна, когда кипит от ярости.

– Неужели тебя не интересовало, где я была, когда твоя новая охрана не нашла меня?

Моя рука ложится на застежку ее чокера, мои пальцы проскальзывают под застежку и дергают ее, напоминая о необходимости следить за ее ртом.

Брови Питера поднимаются.

– Так вот что это такое? Ты убегаешь, потому что тебе не нравится, что я пытаюсь обеспечить тебе защиту?

Венди насмехается, накалывая салат вилкой.

– Контролируй свою спутницу, – шипит на меня Тина. Я ухмыляюсь, откинувшись на спинку стула.

– И зачем мне это нужно?

Это восхитительный поворот событий. Я не ожидал, что она так расстроится из-за него.

– Венди, сейчас не время и не место, – голос Питера резкий, властный, как будто он наказывает ребенка. – Может, нам нужно куда-нибудь пойти и поговорить наедине?

Ее глаза переходят на меня. Я не двигаюсь, желая увидеть, что она сделает, если представится возможность.

Она поднимает подбородок, глубоко вдыхая, и качает головой.

– Нет. Нам больше не о чем разговаривать.

Удовольствие от ее послушания струится по мне, как из протекающего крана, и мне приходится напоминать себе, что она не та, кого я должен награждать за хорошее поведение. Она предательница .

Хотя, это странно, как она общается со своим отцом, как будто они не в хороших отношениях.

Его глаза надолго задерживаются на ее глазах, между ними происходит что-то невысказанное, прежде чем Тина вклинивается.

– Итак, как вы двое познакомились? – она размахивает своим бокалом с шампанским между нами.

Я делаю глоток виски. Потому что ты послал ее в мой бар, жалкая свинья.

– Он уже рассказал тебе, не так ли? – Венди качает головой. – Он сорвал мою вишенку.

Вокруг стола раздаются вздохи, и я давлюсь жидкостью из своего напитка, прижав руку к груди, чтобы подавить кашель.

– Венди, – шипит Питер. Она широко улыбается.

– В чём дело, папа? Вдруг решил, что тебе не всё равно? Смятение накатывает на меня.

Я понимаю ее злость на то, что он не знал, что ее больше нет – честно говоря, мысль об этом немного раздражает, – но я не могу представить, что она от этого получит. Они уже работали вместе, чтобы уничтожить меня. То, что мы встретились, не должно быть сюрпризом.

Если только они и не догадывались.

Мой желудок сводит судорогой, а мое израненное сердце скручивается от этой мысли.

– Я думаю, более важный вопрос, – продолжает Венди. – Как вы двое познакомились?

– она указывает вилкой на своего отца, а затем на меня. Питер подносит руки ко рту, откинувшись в кресле.

– Ничего интересного. Мы встречались коротко по делам.

Я хихикаю, кончиками пальцев поглаживая шею Венди, мои внутренности сжимаются с каждым движением против ожерелья. Мой знак собственности . И GPS-трекер, но это ни туда, ни сюда.

– О, не будь таким скромным, Питер, – говорю я. – Мы более чем знакомы . На самом деле, я полагаю, ты был хорошо знакомы с теми, с кем я ближе всего общаюсь. Думаю, было бы справедливо, если бы я оказал тебе ответную услугу.

Уголки глаз Питера напрягаются, и он кивает, его губы раздвигаются, чтобы показать сверкающие белые зубы.

– Да, это правда, – он оглядывается вокруг. – И где они сегодня вечером?

Мое тело напрягается, ярость проносится сквозь меня, как ураган. Лицо Венди поворачивается ко мне, ее глаза бегают вверх-вниз, а затем возвращаются к отцу, слегка сужаясь. Она роняет вилку, и звук ее удара о тарелку бьет по моим барабанным перепонкам. Ее рука тянется ко мне, прижимаясь к моей груди и поднимаясь, пока ее ладонь не касается моей челюсти. Шок от ее прикосновения достаточен, чтобы рассеять красную дымку, застилающую мои глаза.

Она наклоняется, прижимаясь поцелуем к моей щеке.

– Сделай глубокий вдох. Люди начинают пялиться, – шепчет она. Мои легкие расширяются, когда я беру себя в руки.

Венди откидывается на спинку кресла и устремляет взгляд на отца.

– Что это значит?

Моя грудь напрягается от ее вопроса. Потому что, если бы она была частью плана Питера, то она бы точно знала, что это значит.

– Венди, это был простой вопрос, – Питер вздыхает.

– Все в порядке, – я улыбаюсь, притягивая Венди к себе, моя рука гладит ее волосы. – Я нашёл гораздо более заманчивую компанию.

Челюсть Питера сжимается, и он наклоняется, его глаза умоляюще смотрят на дочь.

– Ты даже не представляешь, с кем ты сидишь рядом. Ее челюсть напряглась.

– Я точно знаю, кто он. Я начинаю сомневаться только в тебе.

Мое сердце замирает, его фраза подтверждает то, о чем я догадывался последние несколько минут.

Она не знает о своем отце.

А это значит, что она вообще меня не предавала.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒