Валерий Лейбин 47 страница

ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ – одно из направлений психоаналитической психологии и терапии, ориентированное на исследование проблем нарциссизма и лечение нарциссических расстройств личности, пограничных состояний, нарушений Самости.
Один из видных представителей психологии Самости – американский психоаналитик Хайнц Кохут (1897–1985). Идеи, послужившие формированию психологии Самости, нашли отражение в его работах, включая статьи «Интроспекция, эмпатия и психоанализ» (1959), «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности» (1968), «Расстройства Самости и их лечение» (1978) и книги «Анализ Самости» (1971), «Восстановление Самости» (1977) и др.
Психология Самости основывается на признании интроспекции и эмпатии как существенных компонентов любого психологического наблюдения. Если методы наблюдения базируются не на интроспекции и эмпатии, то наблюдаемые явления относятся к соматическим, поведенческим или социальным феноменам. По мнению Х. Кохута, «психологическим можно назвать лишь то явление, в котором наряду с интроспекцией другого человека присутствует наша собственная интроспекция и эмпатия».
Несмотря на то что главным инструментом психоаналитического наблюдения является свободное ассоциирование, тем не менее значительное количество клинических фактов было открыто при помощи самоанализа. Это означает, что в психоанализе интроспекция и эмпатия часто связаны и перемешаны с другими видами наблюдений, однако, как считал Х. Кохут, последним и решающим актом наблюдения всегда будет интроспективный или эмпатический акт. В этом смысле основные техники психоанализа, включая свободное ассоциирование и анализ сопротивлений, можно считать «вспомогательными инструментами на службе интроспективного и эмпатического методов наблюдения».
Исходя из интроспекции и эмпатии, Х. Кохут пересмотрел ряд психоаналитических идей и понятий. Признавая важное значение исследований ранних взаимоотношений между матерью и ребенком, он считал, что в этом случае не следует путать теории, основанные на социальной психологии и интроспективной психологии. В частности, он возражал против тенденции сводить психологическую зависимость исключительно к оральности, рассматривал понятия «Эрос» и «Танатос» как лежащие за пределами психоаналитической психологии, считал, что аналитик не экран для проекции существующей психологической структуры, а ее замена.
В основе психологии Самости лежат представления о здоровой Самости и ее патологических состояниях. Самость – это центр устойчивой психологической структуры, способствующий ее саморазвитию и в то же время самоподдержанию ее целостности. На разных этапах развития психологической структуры обнаруживаются характерные и специфические типы нормальной Самости: виртуальная, содержащаяся в представлениях родителей о новорожденном ребенке и в определенной степени задающая его потенциальные свойства и качества; ядерная, первоначальная организация психики, характеризующаяся нарциссическим равновесием младенца; связная, органически функционирующая и не испытывающая дисбаланса; грандиозная, связанная с эксгибиционистским стремлением младенца восстановить нарушенное равновесие в первоначальном опыте нераздельного единства с матерью.
Среди патологических состояний Самости различаются: несбалансированная, отличающаяся непрочностью ее составляющих частей (целей, притязаний, идеалов, норм); фрагментарная, характеризующаяся периодически повторяющимся или хроническим нарушением связности отдельных ее частей; опустошенная, связанная с утратой жизненных сил и интереса к окружающему миру; перегруженная, не справляющаяся с предъявляемыми к ней требованиями и неспособная к осуществлению нормальной деятельности; перевозбужденная, чрезмерно эмоциональная и остро реагирующая на происходящее; архаическая, характеризующаяся регрессивным проявлением у взрослого человека ранних состояний ядерной Самости или грандиозной Самости.
Психология Самости ориентирована на исследование патологических состояний Самости и психоаналитическую терапию, способствующую восстановлению здоровой Самости.
Х. Кохут исходил из того, что активная интроспекция при нарциссических расстройствах и пограничных состояниях приводит к признанию борьбы неструктурированной психики в целях поддержания контакта с архаическим объектом. Аналитик становится для пациента как бы прямым продолжением ранней реальности, которая была слишком далекой, отталкивающей или ненадежной, чтобы трансформироваться в прочные психологические структуры. Отсюда необходимость в исследовании первоначальных форм нарциссизма и специфики переноса при лечении нарциссических расстройств личности, пограничных состояний, нарушений Самости.
В представлении Х. Кохута первоначальное нарциссическое равновесие ребенка нарушается в результате неизбежного недостатка материнской заботы. Попытка сохранить первоначальный опыт сопровождается у ребенка созданием архаической, эксгибиционистской грандиозной Самости и идеализированного образа родителей. При оптимальных условиях развития грандиозная Самость смягчается и интегрируется во взрослую личность. При благоприятных обстоятельствах идеализированный образ родителей также интегрируется во взрослую личность, интроецируется в качестве Сверх-Я и становится важным компонентом психической организации. Однако если ребенок получает тяжелую нар-циссическую травму и переживает травматическое разочарование в обожаемом им взрослом, то грандиозная Самость сохраняется в своей неизменной форме, стремится к реализации своих архаических целей, а идеализированный образ родителей не трансформируется в психическую структуру, играющую роль регулятора напряжений.
В ходе лечения нарциссических расстройств личности может иметь место терапевтическая активизация грандиозной Самости и идеализированного образа родителей, что приводит к возникновению зеркального и идеализирующего переноса. С точки зрения Х. Кохута, зеркальный перенос – это терапевтическое восстановление ранней стадии развития пациента, в которой всеобъемлющий нарциссизм сохранялся при помощи грандиозной Самости и вывода всех несовершенных аспектов наружу. Соответственно стадиям развития грандиозной Самости различаются три формы зеркального переноса: перенос-слияние, то есть архаическая форма, в которой переживания Самости анализируемого распространяется также на аналитика, в результате чего достигается «слияние на основе расширения грандиозной Самости»; перенос по типу «второе Я» или близнецовый перенос, то есть менее архаическая форма, в которой пациент предполагает, что аналитик похож на него и в процессе анализа отождествляет себя с его манерами, высказываниями; зеркальный перенос в узком смысле, то есть еще менее архаическая форма, в которой аналитик переживается как отдельный человек, имеющий большое значение для пациента и способствующий восстановлению идентичности с помощью терапевтически реактивированной грандиозной Самости. Идеализирующий перенос – терапевтическое восстановление раннего состояния, в котором нарциссическое совершенство объединено с идеализированным родительским образом, что ведет к восхищению пациента аналитиком.
Проработка этих видов переноса становится важной терапевтической задачей психологии Самости. Во время зеркального переноса речь идет о необходимости подъема в сознание детских фантазий пациента о своем эксгибиционистском величии, что может способствовать эмпатическому пониманию испытываемых им стыда и тревоги. Во время идеализированного переноса происходит проработка архаических идеализаций, дающая возможность узнать пациенту о том, что его идеализирующее либидо необязательно нужно выводить из идеализированного образа и что можно не допустить болезненных регрессивных смещений.
В отличие от классического психоанализа З. Фрейда, в рамках которого основное внимание акцентируется на бессознательных влечениях человека, в психологии Самости Х. Кохута важное внимание уделяется Самости и потребности в объекте Самости. Последние рассматриваются в качестве наиболее существенных факторов мотивации, предопределяющих направленность деятельности человека. Считается, что объекты Самости играют важную роль в поддержании нормального психического состояния человека и сохраняют свое функциональное значение на протяжении всей его жизни. Исходя из этого, цель анализа и терапии состоит в том, чтобы помочь пациенту не только достигнуть стабильности в установлении отношений с внешними объектами, но и сформировать устойчивое отношение к самому себе, что способствует упрочению Самости и возникновению эмпатии, необходимой для нормальной организации жизнедеятельности.
Идеи Х. Кохута, концептуальные и терапевтические положения психологии Самости получили свое отражение и дальнейшее развитие в современной психоаналитической литературе. В частности, они содержатся в таких работах, как «Психология Самости» (1978, под ред. А. Голдберга), «Успехи в психологии Самости» (1980, под ред. А. Голдберга), «Размышления о психологии Самости» (1983, под ред. Й. Лихтенберга и С. Каплан), «Идейное наследие Кохута» (1984, под ред. П. Степански и А. Голдберга).

ПСИХОЛОГИЯ Я (ЭГОПСИХОЛОГИЯ) – одно из направлений психоаналитической психологии, ориентированное на изучение защитных механизмов Я, а также их связей и отношений с другими процессами, имеющими место в психике человека. Психология Я характеризуется смещением акцента исследования с Оно, что было основным объектом осмысления в период становления и первоначального развития психоанализа, на Я, что было инициировано работой З. Фрейда «Я и Оно» (1923).
Основатели и видные представители психологии Я – А. Фрейд и Х. Хартманн. А. Фрейд (1895–1982) – дочь З. Фрейда, известный детский психоаналитик, автор работы «Защитные механизмы Я» (1936). Х. Хартманн (1894–1970) – австро-американский психоаналитик, опубликовавший книгу «Психология Я и проблема адаптации» (1939).
Как самостоятельное направление психология Я возникла в конце 30-х годов. Выдвинутые А. Фрейд и Х. Хартманном идеи о Я получили последующее развитие в работах Р. Шпитца (1887–1974), М. Малер (1897–1985), Э. Эриксона (1902–1994) и др. психоаналитически ориентированных авторов. Все они так или иначе отталкивались от представлений З. Фрейда о структуре человеческой психики. Но каждый из них попытался внести свою лепту в понимание природы, содержания и функций Я.
В классическом психоанализе, особенно в первые два десятилетия его развития, основное внимание уделялось рассмотрению роли и места бессознательных влечений человека в его жизнедеятельности. С публикацией З. Фрейдом работ «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) и «Я и Оно» (1923) некоторые психоаналитики стали проявлять интерес к проблеме Я. Исследование содержания Я, его функций и зависимостей от внешнего мира, Оно (бессознательного) и Сверх-Я (совести, идеала, родительского авторитета, самонаблюдения) стало важной и необходимой частью психоаналитических разработок.
Отталкиваясь от идей З. Фрейда о соотношении Оно, Я и Сверх-Я, представители психологии Я изменили направление анализа, в частности, переключили свое внимание с изучения бессознательных влечений на анализ конкретных защитных механизмов Я, используемых человеком в своей жизнедеятельности. Это не означало, что в рамках психологии Я не придавалось никакого значения бессознательному. Напротив, после того, как З. Фрейд выдвинул идею, согласно которой значительная часть Я не менее бессознательна, чем Оно, роль бессознательного в возникновении неврозов и в человеческой деятельности как таковой приобрела еще большее значение. Представители психологии Я исходили из того, что, будучи бессознательными, защитные механизмы Я оказывают значительное воздействие на формирование соответствующих реакций человека на его внутренние страхи и переживания. Недооценка или неучет этих механизмов не способствуют пониманию ни причин возникновения неврозов, ни возможностей успешного избавления от них.
В отличие от бессознательных влечений, выявляемых с помощью психоаналитической техники толкования ошибочных действий, сновидений и симптомов психических заболеваний, анализ человеческого Я представляется делом более трудным. В первом случае Я (сознание) подключается к осмыслению бессознательного. Во втором случае само Я становится объектом анализа, то есть оно должно изучать, исследовать самого себя, что неизбежно порождает трудности психологического порядка.
Трудности изучения Я состоят, в частности, в том, что само Я не является исключительно и полностью сознательным. В образованиях Я присутствуют и элементы бессознательного, на что в свое время обращал внимание З. Фрейд. В одной из своих работ он, например, писал о том, что лишь одному Богу известно, какая часть Я бессознательна.
Изучение, осознание, понимание бессознательных элементов Я требует особых усилий со стороны человека. Познание бессознательного Оно оказывается неполным без знания защитных механизмов Я, являющихся, как правило, бессознательными. Как подчеркивала А. Фрейд, лишь анализ бессознательных защитных операций Я позволяет лучше и глубже понять те изменения, которые претерпевают бессознательные влечения человека.
Одна из важных задач психологии Я заключается в том, чтобы довести до сознания все, что является бессознательным, независимо от того, относится это бессознательное к Оно или Я. Дело в том, что Я постоянно использует различные методы защиты при столкновении с инстинктивными требованиями. Имеется постоянная связь между конкретными неврозами и особыми способами, механизмами защиты. Само собой разумеется, в клинической практике важно выявлять различные механизмы защиты, к которым прибегают невротики.
Механизмы защиты Я разнообразны: это и регрессия, то есть возвращение на предшествующие стадии психосексуального развития; и вытеснение, предполагающее подавление человеком его сексуальных влечений; и изоляция, проявляющаяся в уходе от реального мира; и проекция, то есть перенос внутрипсихических процессов вовне; и интроекция, благодаря которой внешний мир вбирается вовнутрь, и многие другие способы защиты человека от тех или иных опасностей.
Психология Я изучает механизмы защиты человека. В частности, ее представители пытаются определить, как и в какой степени эти механизмы оказывают воздействие на сопротивление пациента в процессе его лечения, какие симптомы психического заболевания возникают на их основе, каковы предпосылки их формирования в детском возрасте.
Благодаря раскрытию и познанию механизмов защиты Я становится возможным лучшее понимание бессознательных влечений человека, открывается перспектива безболезненного перевода их в сознание. Все это может способствовать изменению и укреплению человеческого Я.
При изучении личности психология Я уделяет особое внимание вопросам развития и адаптации (приспособления) ее к социальным и культурным условиям жизни. Я рассматривается в качестве инструмента адаптации. Нормальное и патологическое развитие личности определяются степенью ее адаптированности к окружающему миру.
Для Х. Хартманна Я – психическое образование или такая специфическая структура, благодаря которой личность может адаптироваться к внешнему миру. Для Р. Шпитца Я – источник регулирования процессов, протекающих в человеческой психике. С точки зрения М. Малер, Я – сознательное начало, способствующее общению между людьми. В понимании Э. Эриксона, Я – основа для идентичности личности, то есть формирования чувства собственной тождественности и включенности в общество.
Многие идеи психологии Я были выдвинуты на основе развития детского психоанализа. Так, А. Фрейд исходила из того, что при работе с детьми аналитик должен устанавливать такие эмоциональные отношения с ними, которые бы позволяли ему занять место идеала-Я ребенка. Прежде чем начать свою освободительную аналитическую (терапевтическую) работу, он должен убедиться в том, что ему удалось окончательно овладеть этой инстанцией ребенка. В противном случае он не сможет положительным образом воздействовать на Я ребенка.
При работе со взрослыми аналитик ограничивается тем, что помогает пациенту приспособиться к окружающему миру путем укрепления его Я. По выражению А. Фрейд, психоаналитик не имеет ни намерения, ни возможности преобразовать окружающий человека мир в соответствии с его потребностями.
Ориентация психологии Я на приспособление человека к существующим условиям жизни вызвала критику среди психоаналитиков, усмотревших в подобной позиции конформистские (приспособительские) тенденции психоанализа. Так, например, французский психоаналитик Ж. Лакан (1901–1981) выступил против американского варианта психологии Я с ее ярко выраженной направленностью на приспособление к американскому образу жизни. Один из представителей неофрейдизма Э. Фромм (1900–1980) критически отнесся к соответствующим концепциям психологии Я, которые, как он считал, изменили бунтарский дух психоанализа на конформистский.
Однако в любом случае переход от анализа психологии бессознательного Оно к исследованию механизмов защиты Я способствовал обогащению психоаналитической теории и практики, в частности, результаты исследований представителей психологии Я способствовали формированию новых представлений о механизмах функционирования человеческого Я и защитных образованиях, возникающих в недрах психики.

ПСИХОНЕВРОЗ – психическое расстройство, возникающее на почве конфликтов между бессознательными желаниями и сознанием.
Представления о психоневрозе были выдвинуты З. Фрейдом в начале его исследовательской и терапевтической деятельности. Для описания некоторых психических расстройств он использовал первоначально термин «невропсихоз». Так, в статье «Защитные невропсихозы» (1894) он ввел данный термин для рассмотрения роли защиты при таких психических расстройствах, как истерия, фобии, навязчивые состояния, галлюцинаторные психозы. Это же понятие входило и в заголовок его другой статьи «Еще несколько замечаний о защитных невроп-сихозах» (1896).

В этот же период З. Фрейд использует также и понятие «психоневроз». В частности, в рукописи, озаглавленной «Паранойя» и посланной В. Флиссу в начале января 1895 г., он вводит термин «психоневроз» и рассматривает психоневроз в контексте истерии. В опубликованной на французском языке статье «Наследственность и этиология неврозов» (30 марта 1896 г. ) З. Фрейд впервые ввел понятие «психоанализ» и в этой же статье использовал термин «психоневроз». Два месяца спустя в очередном письме В. Флиссу он выразил свое понимание «этиологии психоневроза» и отнес к этой группе психических расстройств такие, как истерия, невроз навязчивых состояний и паранойя.
В письме В. Флиссу от 10 марта 1898 г. З. Фрейд использовал термин «метапсихология» и одновременно писал о том, что сновидение можно рассматривать как имеющее своим истоком предысторический период жизни человека (возраст от одного года до трех лет). Это тот период, который, по его мнению, «является источником бессознательного и содержит этиологию всех психоневрозов». В этом смысле психоневроз понимался им как обусловленный инфантильными конфликтами.
Понятие «психоневроз» было введено З. Фрейдом для проведения различий между заболеваниями, в возникновении которых основную роль играет психический конфликт, и актуальными неврозами, связанными с соматическими расстройствами сексуальности. Если причина актуальных неврозов содержится в настоящем, то причина психоневрозов – в детских конфликтах. И хотя причиной обоих видов заболеваний являются, как считал З. Фрейд, сексуальные расстройства, однако при актуальных неврозах речь идет о расстройствах сексуальной жизни в данный момент, в то время как при неврозах – в событиях прошлого. Кроме того, в случае актуального невроза механизм образования симптомов ведет к соматическому их выражению, в то время как в случае психоза – к их символическому выражению.
Проведенное З. Фрейдом различие между психоневрозами и актуальными неврозами сохраняло свою значимость и в более поздних его работах. В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17) он еще раз обратил внимание «на существенное различие между симптомами неврозов и психоневрозов». К актуальным неврозам он отнес неврастению, невроз страха и ипохондрию. К невропсихозам – истерию, фобии, невроз навязчивых состояний, то есть те расстройства, которые подпадают под категорию невроза переноса.
Вместе с тем З. Фрейд не проводил резкой грани между двумя группами заболеваний, считая, что, несмотря на имеющиеся между ними различия, наблюдается также «интимная клиническая связь» между психоневрозами и актуальными неврозами. Во всяком случае З. Фрейд исходил из того, что существенная связь между симптомами актуальных неврозов и психоневрозов помогает аналитику узнать об образовании последних: «симптомы актуального невроза часто являются ядром и предваряющей стадией развития психоневротического симптома». Причем он полагал, что такое отношение яснее всего наблюдается между неврастенией и неврозом переноса, неврозом страха и истерией страха, ипохондрией и ранним слабоумием.
Психоневроз является следствием конфликта между сексуальными влечениями и существующими ограничениями, исходящими из Я и Сверх-Я. Психоневротические симптомы – своего рода компромиссные образования, отражающие функциональную направленность Я на примирение между Оно и Сверх-Я. В этом смысле психоневроз имеет общие точки соприкосновения с психозом. Однако, если при психозе связанная с проверкой реальности функциональная деятельность Я оказывается нарушенной, то при психоневрозе она сохраняет свою действенность.
В современном психоанализе проблема различия между неврозами и психоневрозами остается дискуссионной. Если учесть, что психоневрозы включают в себя нарциссические неврозы, которые, начиная с З. Фрей да и кончая некоторыми современными психоаналитиками, называют также психозами, то становится очевидной тенденция к использованию терминов «психоневроз» и «невроз» как близких друг другу, а подчас и взаимозаменяемых. Тем не менее не все психоаналитики придерживаются данной позиции. Во всяком случае часть психоаналитиков придерживается точки зрения, в соответствии с которой понятие психоневроза не тождественно понятию невроза, а психоневроз относится к одной из группы неврозов.

ПСИХОПАТИЯ – психическое расстройство, характеризующееся неуравновешенностью, отсутствием самообладания, повышенной реактивностью.
Психопатия возникает на основе патологического склада личности и при неблагоприятных условиях жизни человека сопровождается различного рода патологическими реакциями. Психика такого человека неустойчива, он испытывает значительные трудности в процессе адаптации к изменяющимся жизненным ситуациям, у него имеет место дисгармония в протекании тех или иных психических процессов.
Различают следующие типы психопатии: астеническая, связанная с повышенной чувствительностью, истощаемостью и замедленным восстановлением жизненной силы, работоспособности человека; гипертимичная, отличающаяся повышенным настроением и возбужденным общением, поверхностным мышлением и оптимизмом, суетливостью и излишней говорливостью человека; депрессивная, характеризующаяся пониженным настроением и молчаливостью, мрачностью и угрюмостью человека; истерическая, сопряженная с наигранностью и театрализацией поведения, хвастовством и неискренностью, детской наивностью и неустойчивостью желаний человека; психостеническая, характеризующаяся навязчивостью и неуверенностью в своих силах, нерешительностью и постоянными сомнениями человека; паранойяльная, связанная с ощущением собственного величия, превосходства над другими людьми и проявлением повышенной подозрительности и критичности по отношению к окружению; эксплозивная, отличающаяся крайней возбудимостью и раздражительностью, неуживчивостью и конфликтностью, яростью и агрессивностью.
Психопатия может быть ярко выраженной или скрытной, временной или постоянной, обостренной или смягченной.

ПСИХОСЕКСУАЛЬНОСТЬ – термин, использованный З. Фрейдом для рассмотрения неразрывной связи между сексуальным и психическим развитием человека.
На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд акцентировал внимание на сексуальной этиологии неврозов, сексуальных влечениях человека, инфантильной сексуальности. Однако по мере развития психоанализа стало очевидно, что сексуальность как таковая включает в себя два аспекта – соматический и психический. При этом аналитическое лечение психических расстройств показало, что психоаналитику приходится иметь дело не столько с соматическими, сколько с психическими проявлениями сексуальности. Это вызвало у З. Фрейда потребность в ведении термина «психосексуальность», чтобы тем самым подчеркнуть важность психического аспекта сексуальности для возникновения неврозов.
В статье «О «диком» психоанализе» (1910) З. Фрейд подчеркнул, что понятие сексуальности в психоанализе имеет большее значение, чем привычное его толкование. К «сексуальной жизни» относятся все проявления нежных чувств, даже если они подвергаются задержке в достижении первоначальной сексуальной цели. Поэтому, как замечал З. Фрейд, в психоанализе следует говорить о «психосексуальности» и не упускать из виду душевный фактор сексуальной жизни. У человека может быть душевная неудовлетворенность, хотя у него и нет недостатка в нормальном сексуальном общении. Посредством полового акта может быть снята только часть неудовлетворенных сексуальных влечений. «Кто не придерживается такого взгляда на психосексуальность, тот не имеет права ссылаться на научные положения психоанализа, в которых идет речь об этиологическом значении сексуальности. Исключительным подчеркиванием соматического фактора в сексуальном он, несомненно, очень упростил бы проблему, но пусть он один несет ответственность за такое свое поведение».
Проблематика сексуальности обсуждалась во многих работах З. Фрейда. В большинстве из них использовалось понятие «сексуальность», хотя в действительности речь шла именно о психосексуальности. Нередко это приводило к превратному толкованию психоаналитических идей, поскольку не учитывалась специфика психоанализа, имеющего дело не столько с соматическими, сколько с психическими проявлениями сексуальности.
В работах 20-х гг. З. Фрейд стал использовать понятие Эроса, которое еще в большей степени подчеркнуло психический аспект сексуальности и душевный фактор сексуальной жизни человека.

ПСИХОСИНТЕЗ – соединение ранее расщепленных психических процессов, восстановление нарушенных связей и отношений, интеграция раздробленных частей психики в единое целое.
Психоанализ предполагает проникновение в глубины бессознательного человека, разложение его душевной деятельности на элементарные составные части, выявление отдельных влечений и желаний, предопределяющих его мышление и поведение, раскрытие патогенных внутрипсихических конфликтов, обусловивших возникновение невротических симптомов. Именно эта работа и осуществляется психоаналитиком в процессе его терапевтической деятельности, когда он стремится показать больному состав его сложных душевных образований, неизвестных ему мотивов подавления влечений и желаний, приведших к заболеванию, а также специфические механизмы работы его психики.
По мере развития теории и практики психоанализа с необходимостью стали возникать вопросы, связанные с тем, может ли психоаналитическая терапия ограничиваться глубинным анализом или за ней должен следовать синтез, предполагающий целенаправленную работу по организации целостности и единства психики больного. Некоторые психоаналитики высказывали соображения о необходимости оказывать больному помощь в реорганизации его психической структуры с целью соединения между собой отдельных психических процессов и элементов. Так, в 1909 г. швейцарский психиатр К. Г. Юнг (1875–1961) в одном из писем З. Фрейду заметил, что «раз существует психоанализ, то должен существовать и «психосинтез», по тем же законам подготавливающий будущее». В свою очередь, австрийский психоаналитик В. Штекель (1868–1940) выразил свое полное согласие с мнением доктора В. Мартина о том, что «за анализом должен следовать синтез». Подобная точка зрения нашла свое отражение в статье В. Штекеля «Исходы психоаналитического лечения» (1914).
Нередко к психоанализу стало предъявляться требование, в соответствии с которым после анализа больной душевной деятельности должен следовать ее синтез. Предлагалось новое направление развития психоаналитической терапии, в рамках которой психоанализ дополнялся психосинтезом. При этом обнаружилось стремление отдельных психоаналитиков перенести центр тяжести терапевтической работы с анализа на синтез путем активного воздействия на пациента с целью обеспечения позитивного образа мышления и действия.
З. Фрейд не разделял точку зрения, согласно которой психоанализ должен обрести новое направление развития и превратиться в психосинтез. В ответ на письмо К. Г. Юнга, высказавшего соображение в пользу психосинтеза, он заметил, что качает по этому поводу мудрой головой и думает: «Вот они какие, молодые, истинную радость доставляет им только то, что они хотят исследовать без нас, куда мы со своей одышкой и усталыми ногами не поспеем». В работе «Пути психоаналитической терапии» (1919), отражающей идеи, высказанные им на V Международном психоаналитическом конгрессе, состоявшем в Будапеште в 1918 г., З. Фрейд более решительно выступил против того, что перед психоанализом стоит новая задача в виде психосинтеза. Разъясняя свое понимание психоанализа и психосинтеза, З. Фрейд привел следующие соображения: к психоаналитику приходят невротические больные с разорванной сопротивлениями на части душевной жизнью; врач вскрывает, анализирует и устраняет сопротивления больного; было бы неверным считать, что в больном что-то разложилось на составные части и ждет того, чтобы психоаналитик каким-то образом соединил их; психоаналитик лишь создает условия для синтеза путем разложения симптомов и устранения сопротивлений; по мере осуществления анализа душевная жизнь больного срастается и то единство, которому дается название Я, вбирает в себя все ранее расщепленные, отщепленные и связанные вне Я влечения. Таким образом, заключал З. Фрейд, «у того, кто лечится анализом, психосинтез совершается без нашего вмешательства, автоматически и неизбежно».
В конечном счете основатель психоанализа поднял вопрос о том, что речь может идти не о психосинтезе, как новом направлении развития психоаналитической терапии, а об изменении аналитической техники, связанной с активностью аналитика в процессе его терапевтической деятельности. Поскольку некоторые психоаналитики, в частности Ш. Ференци (1873–1933), предлагали осуществлять активный анализ, то важно было определить возможности и допустимые для психоанализа границы активности аналитика. При рассмотрении этого вопроса З. Фрейд исходил из того, что психоаналитик достаточно активен в реализации терапевтической задачи по осознанию вытесненного и вскрытию сопротивлений больного. Он также обращал внимание на то, что при лечении пациентов, не умеющих владеть собой и не пригодных для жизни, приходится соединять аналитическое воздействие с воспитательным, в результате чего врач берет на себя роль воспитателя и даже советчика. Однако, как предупреждал З. Фрейд, «это должно всякий раз происходить с предосторожностью, и больной должен воспитываться не так, чтобы походить на нас, а чтобы достичь освобождения и завершения собственного существа». Основатель психоанализа решительно выступал против такой активности аналитика, в результате которой пациент становился как бы собственностью врача, навязывающего ему свои идеалы и в высокомерии творца создающего его по своему образу и подобию.
В процессе дальнейшего развития теории и практики психоанализа установка на то, чтобы за анализом следовал синтез, не получила поддержки у большинства психоаналитиков. Некоторые из них, например К. Хорни (1885–1952), считали, что подобная установка возникла на основе неверного понимания анализа и роли психоаналитика при лечении нервных заболеваний. В работе «Невроз и развитие личности» (1950) она подчеркнула, что это неверное понимание основывалось на допущении необходимости устранять что-то в психике больного и, соответственно, взамен устраненного давать ему что-то положительное, чем тот смог бы жить, во что смог бы верить и для чего смог бы работать. Вместе с тем установка на психосинтез была подсказана, как считала К. Хорни, «хорошей интуицией». Она соответствовала аналитическому мышлению, рассматривающему лечебный процесс как «побуждающий отказаться от чего-то деструктивного ради того, чтобы дать возможность развиваться чему-то конструктивному». Другое дело, что вместо доверия к собственным конструктивным силам пациента сторонники психосинтеза неоправданно и ошибочно исходят из того, что психоаналитик должен искусственным путем чуть ли не навязывать пациенту позитивный образ мышления и действия.

⇐ Предыдущая 42 43 44 45 464748 49 50 51 Следующая ⇒