«В соответствии с актом об усыновлении органы опеки и попечительства представили в суд заключение об обоснованности и о соответствии усыновления интересам усыновляемого ребенка». 14 страница

Оцепенев, Элен опустила голову и осмотрела свою блузку. Засохшее красно-черное пятно поблескивало в полумраке. Отчего-то ей стало не по себе. Чья на ней кровь — Мура или Кэрол? Хотя… какая разница?

Элен поерзала на сиденье. Она ведь сама захотела установить истину, и вот, пожалуйста. Истина установлена. Пройдет совсем немного времени, и ей придется отдать Уилла родному отцу. Головой она все понимала, но сердце отказывалось верить. Она все осознает потом, когда придется отдать его, расстаться с ним. Пройдет время, и горечь утраты ослабеет. Ведь самое главное, что Уилл цел и невредим. И здоров.

Услышав шум, она подняла голову.

Двери отделения неотложной помощи со скрежетом разъехались в стороны. В зал ожидания вбежал Билл Брейверман в окровавленной куртке. За ним шли Хэлберт и еще один полицейский. Вошедшие заметили ее, и сердце у Элен забилось чаще.

— Миссис Глисон! — окликнул ее Хэлберт, устало улыбаясь. — Как ваш сын?

— Пока еще неизвестно.

— Здесь хорошие врачи, не волнуйтесь.

Хэлберт сел на стул напротив, а второй полицейский устроился наискосок. Билл Брейверман сел рядом с полицейскими и враждебно посмотрел на нее исподлобья. Губы у него были плотно сжаты. Откуда у него на куртке кровь? А, догадалась Элен, наверное, он нес на руках Кэрол… Элен не могла заставить себя посмотреть в глаза отцу Уилла.

— Мне очень жаль вашу жену, — сказала она.

— Спасибо, — хрипло каркнул Билл, по-прежнему меряя ее враждебным взглядом. — Мне бы хотелось услышать от вас, что произошло.

Хэлберт предостерегающе поднял руку.

— Мистер Брейверман, я ведь вам уже говорил: официальные показания мы снимем позже.

— А я хочу знать сейчас, — не оборачиваясь, ответил Билл. — Она здесь, мой сын в больнице, моя жена мертва. Я имею право знать, что случилось.

— Мистер Брейверман, вам придется подождать. У нас свои правила…

— А мне плевать на ваши правила!

Заметив, что Хэлберт начинает терять терпение, Элен подняла руку.

— Ничего страшного, — сказала она. — Он действительно имеет право знать, что случилось, и сейчас можно обойтись без формальностей.

Хэлберт поджал губы.

— Тем не менее позже мы все равно пригласим вас в участок для дачи показаний.

— Хорошо. — Элен набрала в грудь побольше воздуха и, передвинувшись на краешек стула, посмотрела Биллу в глаза. — Все началось с листовки, которую я получила по почте. Там была фотография похищенного мальчика.

Она наскоро рассказала Биллу и полицейским, как узнала про Эми Мартин и Роба Мура. Время от времени Хэлберт что-то записывал в блокноте. Наконец, Элен перешла к сегодняшним событиям.

— Я боялась, что Мур найдет нас с Уиллом и убьет. Я решила увезти мальчика, но опоздала. Мур все-таки вломился ко мне в дом.

Хэлберт перебил ее:

— Кстати, как он к вам проник? Следов взлома мы не обнаружили.

— По-моему, я не заперла дверь черного хода. Мы оставляем ее для кота и часто забываем запереть на ночь. В конце концов, мы живем в хорошем районе. Нарберт — тихий пригород.

— Точно. — Хэлберт улыбнулся. — За последнее время здесь не произошло ни одного убийства.

— Зато теперь их у вас целых два, — буркнул Билл.

Не обратив внимания на его слова, Хэлберт продолжал:

— Раз уж мы об этом заговорили, заодно спрошу… Мур у вас что-нибудь украл?

— Нет, он пришел не воровать, а убивать. Он собрался убить нас с Уиллом. Он связал нас и облил моего сына бензином.

— Мы нашли канистру, — кивнул Хэлберт, листая блокнот. — А теперь, если вы не против, расскажите о Кэрол Брейверман. Когда она приехала и как отвлекла убийцу.

— Да уж, сделайте милость, — хрипло сказал Билл.

Элен кивнула, хотя ей сделалось не по себе. Очень не хотелось рассказывать, как все было на самом деле, но придется.

— Очевидно, похищение, которое произошло два года назад, они спланировали вместе… Кэрол заплатила Муру.

Билл побагровел и привстал.

— Что-о?!

— Правда, так и было.

— Черта с два!

— Клянусь, я…

— Откуда вы знаете?

— Кэрол сама призналась. Она обвинила Мура в том, что он обещал потом вернуть ей ребенка, но не вернул. Она проиграла кучу денег, наделала долгов. Вот и придумала расплатиться капиталом, положенным в банк на имя сына…

— Не может быть! — отрезал Билл.

Хэлберт смерил его пристальным взглядом, но не произнес ни слова.

— Меня ее слова тоже поразили, — продолжала Элен. — Но Мур все подтвердил. Кэрол сама все придумала.

— Да откуда она вообще могла знать Мура? Она с такими подонками не водилась!

Элен закрыла глаза, припоминая безобразную сцену; ее замутило.

— Мур уверял, что они с Кэрол познакомились в казино. Кажется, оно называется «Миккосуки». Вам это название что-нибудь говорит?

Билл изумленно захлопал глазами.

— Что такое «Миккосуки»? — спросил Хэлберт.

— Казино на территории индейской резервации, недалеко от Майами, — ответил Билл.

Элен вздохнула с облегчением.

— По словам Мура, он работал там парковщиком.

— Значит, он сказал, что она проигралась и наделала долгов? — переспросил Билл.

— Да.

Элен понимала, что Билл заранее настроился не верить ни единому ее слову, но, видимо, что-то сказанное ею задело его за живое. Сама того не понимая, она открыла ему глаза. Элен перевела дух и подробно рассказала обо всем, что случилось с той минуты, как Кэрол ворвалась к ней в дом, и до той, когда Мур взял их на прицел в столовой и узнал Кэрол.

— Он сказал, что Кэрол проиграла собственные деньги и… придумала способ залезть в деньги Уилла… то есть Тимоти… для покрытия долгов.

Билл прищурился.

— Так сказал Мур?

— Да, и Кэрол не отрицала. Иначе откуда я бы обо всем узнала?

Билл ничего не ответил. Молчал и Хэлберт, переводя взгляд с Элен на Брейвермана и обратно.

Элен продолжала:

— По ее словам, выходило, что вам об их замысле ничего не было известно. Кэрол крикнула Муру: мой муж чуть не умер от горя, когда ребенка похитили. А еще она обвинила Мура в том, что он сломал ей жизнь, что из-за него ваши отношения испортились.

Билл нахмурился.

— У нас был прекрасный брак!

Немного поколебавшись, Элен возразила:

— Несколько дней назад я видела вас в аэропорту Майами… Вы улетали в Лас-Вегас… не один.

До Билла не сразу дошло, на что она намекает. Он дико завращал глазами, потом запустил пальцы в свою шевелюру.

— М-да… Не скрою, у нас бывали разногласия. Очень долго не получалось родить ребенка, а когда наконец появился Тимоти, Кэрол вдруг замкнулась, ушла в себя. Она не желала заниматься малышом. Врачи говорили, что у нее… послеродовая депрессия. Да, кажется, так. Она пристрастилась к азартным играм. Сначала играла в покер в онлайн-казино, проигрывала все больше. Я запретил ей играть в покер по Интернету, но она стала ездить в обычные казино. Она много раз обещала, что перестанет играть. Я думал, в конце концов она преодолела свое пристрастие. — Глаза у Билла заблестели, он опустил голову. — Я пригрозил ей: если она не откажется от своей дурной привычки, я подам на развод и отсужу Тимоти.

— Наверное, потому она все от вас и скрыла.

— Да, наверное.

Билл внезапно обмяк. От агрессивности не осталось и следа. Перед глазами Элен сложилась цельная картинка произошедшего. Билл добавил в нее недостающие кусочки головоломки.

— Не понимаю, — сказала Элен, — каким образом Кэрол рассчитывала расплатиться с долгами? При чем здесь выкуп за ребенка? Как все это получилось?

Хэлберт и второй полицейский, видимо, тоже ничего не понимали. Билл потер лицо.

— Сейчас, дайте сообразить. Когда нам позвонил похититель… Мур… он запретил нам обращаться в полицию или в ФБР. Мы согласились. А еще он велел, чтобы на встречу с ним поехала мать ребенка. Одна. Я был против, я беспокоился за Кэрол. Мне не хотелось посылать жену на встречу с убийцей. — Губы у Билла задрожали. — Но Кэрол сказала, что хочет все сделать сама. Она… чувствовала себя виноватой потому, что не успела вытащить Тимоти из машины. И… потому, что он убил няню. Я ей поверил.

Элен прекрасно понимала, почему Билл поверил жене. Кэрол производила впечатление идеальной жены и матери. Она читала малышам, надев костюм Матушки Гусыни; ставила детские спектакли в «Доме Шарбоннэ». Поняв, что ее замысел провалился, Кэрол, должно быть, решила искупать вину всю свою жизнь.

Билл покачал головой.

— Чтобы заплатить выкуп, пришлось залезть в деньги Тимоти, положенные на его имя моим тестем. Родственники Кэрол… очень богатые люди. Средствами распоряжался семейный юрист; он одобрил наши планы. Видимо, помимо суммы, которая пошла похитителю, Кэрол сняла еще какие-то деньги наличными. Бог знает, сколько еще она сняла и где прятала деньги. Наверное, так она и расплатилась с долгами.

Элен покивала. Да, вполне вероятно, что именно так все и было.

— А может, они с Муром заранее поделили между собой выкуп. Кэрол заявила, что часть денег возьмет себе. Естественно, Мур не возражал. Как именно она их передала?

— В спортивной сумке. На этом настоял похититель.

— Вы пересчитывали деньги перед тем, как сложить их в сумку?

— Нет. С чего бы? — Билл покачал головой. — Мы упаковали пачки купюр, Кэрол взяла сумку и уехала.

Элен покачала головой. План замечательный… но он провалился.

— Если бы Мур вернул Тимоти, — задумчиво заговорил Билл, — никто бы ничего не узнал и мы бы жили как раньше. Но с самого начала все пошло не так. Мур застрелил няню, а Тимоти не отдал. Зачем ему понадобился ребенок?

Элен рассказала Биллу Брейверману об Эми Мартин. Подружка Мура хотела ребенка, но не могла иметь детей. Билл скорчил недоверчивую мину.

— Почему же она потом отказалась от него?

— Вам, должно быть, известно, что у малыша нашли врожденный порок сердца. Кэрол сказала, что читала мои статьи о нем.

— Я тоже их читал.

— Вот так и вышло, что мальчика отдали на усыновление. Он долго лежал в больнице, и никто к нему не приходил. И в конце концов Тимоти Брейверман стал Уиллом Глисоном.

Билл неприязненно поморщился.

— Вы пытаетесь уверить меня в том, что в нашей стране можно украсть ребенка, потом отдать его в приемную семью и выйти сухим из воды? Такое невозможно! На каком-то этапе полиция или органы опеки непременно должны поймать мерзавцев за руку, уличить их в обмане! Ведь наверняка дело проходит множество инстанций, проверок…

Элен кивнула:

— Совершенно верно. Потенциальных приемных родителей проверяют очень тщательно. Ко мне приходили домой, проверяли мои бытовые и материальные условия, беседовали со мной. А родителей, которые собираются отказаться от ребенка, не проверяли вообще. Правда, странно?

Билл вздохнул и ссутулился.

— В голове не укладывается… Что сделала Кэрол со мной и с Тимоти… Из-за денег!

— Человек, загнанный в угол, способен на все. — Элен замолчала. После того как она выговорилась, ей почему-то стало легче. Наверное, от усталости. А может, потому, что самое страшное закончилось. — Как бы там ни было, сейчас мы уже не вправе осуждать Кэрол. Она попала в отчаянное положение и придумала для себя выход, который оказался ужасным. В результате несколько человек погибли… в том числе и она сама.

Неожиданно в разговор вмешался полицейский Хэлберт:

— Я вижу перед собой двоих родителей. Оба они любят одного и того же мальчика. Ни один из вас не сделал ничего дурного. В шахматах такое положение называется патовым. Мне искренне жаль вас обоих.

— Спасибо, — ответила Элен, которой нечего больше было сказать.

Билл Брейверман глубоко вздохнул и посмотрел на нее в упор. Он словно впервые видел ее. Наконец-то он узнал правду… и теперь мучился, как прежде Элен.

— Извините, — сказал он, помолчав.

Элен кивнула, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— И вы меня извините. — Она заставляла себя говорить. Она чувствовала себя обязанной рассказать Биллу еще кое-что. — Мне очень тяжело вас мучить, но я должна рассказать, как умерла Кэрол. Она искупила свою вину. Она отдала свою жизнь за Уилла. За Тимоти. Она закрыла его собой.

— Что случилось? — У Билла задрожали губы, и Элен все ему рассказала. Потом Билл всхлипнул и разразился хриплыми, задушенными рыданиями. Его широкие плечи сотрясались. Он уронил голову и закрыл лицо руками.

Вдруг послышался негромкий стук. Двери отделения распахнулись, и в зал ожидания выглянула медсестра.

— Элен, вашему сыну сделали рентген.

— Как он? — спросила Элен, вскакивая.

— Врач даст вам полный отчет, — ответила сестра, и Элен направилась ко входу в отделение неотложной помощи.

— Нет, погодите! — Билл резко вскинул голову. Глаза налились кровью, на щеках блестели дорожки от слез. Он со свистом втянул в себя воздух. — Я его отец. Можно мне тоже войти?

Элен повернулась к нему.

— Билл, если не возражаете, подождите еще немного. Он пережил страшное потрясение. Посидите пока здесь. Я скоро выйду и все вам расскажу.

— Он — все, что у меня осталось. Бога ради, сжальтесь, я ведь только что потерял жену!

— Речь сейчас идет не о вас и не обо мне. Речь об Уилле.

— Тимоти, — поправил ее Билл, вставая и вытирая лицо тыльной стороной ладони.

— Как бы его ни звали, сейчас ему необходим покой. Ему нужна я. — Элен заметила, как в глазах Билла, еще не просохших от слез, появляется прежняя враждебность. — Вас он пока не знает.

Полицейский Хэлберт тоже встал.

— Мистер Брейверман, она его усыновила, и она по-прежнему его мать.

— Никакая она ему не мать! — отрезал Билл, и Элен сглотнула подступивший к горлу ком.

Медсестра отделения неотложной помощи властно ткнула в Билла рукой.

— Сэр, вы внесены в список ближайших родственников мальчика?

— Нет.

— Ну а миссис Глисон внесена. Согласно анкете, она его мать, и по нашим правилам я могу допустить к мальчику в палату только ее. Вам с нами нельзя.

Элен повернулась к нему.

— Билл, я попрошу кого-нибудь выйти и передать вам, как его самочувствие, — сказала она, подходя к сестре.

Та набрала кодовый номер и отперла дверь отделения.

— А в чем дело-то? — спросила ее медсестра, когда они вошли.

— Долго рассказывать. — Элен только покачала головой. — Мне важно только одно: убедиться в том, что с сыном все в порядке.

Они вошли в смотровую, где лежал Уилл, и Элен испытала чувство дежавю. Уилла переодели в цветастую больничную пижамку и накрыли простыней. На большой кровати, рассчитанной на взрослого, он казался особенно маленьким и хрупким. Голова у него была перевязана; он лежал на подушке с закрытыми глазами. Вторая медсестра прикрепляла к его кровати защитные бортики. Рядом стоял врач отделения неотложной помощи, молодой человек с взъерошенными волосами, и что-то писал в карте. При виде Элен он ободряюще улыбнулся.

— Не волнуйтесь, с ним ничего страшного, — быстро сказал врач, и Элен почти развеселилась от облегчения.

— Что показал рентген? — Элен подошла к кровати и взяла Уилла за руку. Она показалась ей странно холодной. И лицо какое-то бледное, синюшное, как раньше, когда у него был порок сердца… Элен уговаривала себя: ничего страшного, врач ведь сказал, что все хорошо.

— Череп не травмирован. Детские косточки гораздо мягче и податливее, чем у взрослых, что и помогло вашему сыну. А царапину за ухом мы зашили.

— Слава богу. А как его сердце?

— Все хорошо. — Врач сочувственно улыбнулся ей. — Не волнуйтесь, с ним ничего страшного нет. Успокойтесь!

Если бы…

— Если вы не против, я бы все же оставил его до утра в больнице. Мы за ним понаблюдаем.

— Конечно. Лучше, как говорится, перестраховаться. Можно мне остаться с ним?

— Да. Мы переведем его в палату, а вам поставим раскладушку.

— Спасибо! — Элен опустила голову и посмотрела на Уилла. — Как он крепко спит!

— Я дал ему легкое снотворное. Он проспит до утра.

— Хорошо. Спасибо. — Элен придвинула к кровати стул. — Знаете, сегодня ему пришлось пережить настоящий ужас. У него на глазах произошло убийство. А через несколько недель ему предстоит пережить еще одно сильное потрясение. Вы не можете посоветовать психотерапевта, к которому можно было бы обратиться за помощью? — Горло перехватило, и она с трудом заставила себя говорить дальше: — Дело в том, что ребенку предстоит переезд от одного родителя к другому…

— У нас здесь есть представитель службы опеки и попечительства. Она наверняка порекомендует вам хорошего специалиста. — Врач отошел в сторону и легко тронул ее за плечо. — Когда палата будет готова, мы вам сообщим.

— Хорошо, спасибо. — Элен повернулась ко второй медсестре. — Если вам нетрудно, передайте, пожалуйста, мужчине, который сидит в зале ожидания, что с мальчиком все в порядке.

— Ладно, но только ради вас. Лично мне он не понравился. — Медсестра вышла из кабинета, и Элен взяла Уилла за руку.

Дышит с трудом — наверное, заложен нос.

Элен закрыла глаза, чтобы лучше слышать.

Боже, как приятно…

Слышать, как он дышит.

Через два часа Элен и Уилла перевели в одноместную палату. Элен лежала на краешке кровати и крепко обнимала Уилла. Свет она выключила. Малыш крепко спал. В темноте без звука работал телевизор. Она посмотрела на экран и увидела собственный дом. Внизу появился заголовок: «Двойное убийство и спор о ребенке». Элен стала читать субтитры, и ее передернуло от бойкости выражений. Репортер перепутал все возможные имена собственные:

«По сообщениям полиции, совершено покушение на жительницу Нарберфа Элен Глисон. Вооруженный преступник проник к ней в дом и пытался убить Глисон и усыновленного ею ребенка, который на самом деле оказался Тимоти Бравермарком, сыном состоятельных жителей Майами, похищенным двумя годами ранее…»

Элен отвернулась от телевизора и посмотрела в окно. На улице шел снег. В больнице царила тишина, нарушаемая лишь тихими голосами дежурных медсестер в коридоре, слышными через неплотно закрытую дверь. Элен показалось, будто они сейчас полностью отрезаны от мира. Снег завалил карнизы; сверху он уже покрылся коркой наста, тонкой как лезвие ножа. Изнутри стекла запотели, и уличные фонари отсюда казались расплывчатыми пятнами. Все заканчивается там же, где и началось. В больнице она познакомилась с Уиллом, в больнице она с ним расстается. Элен не знала, как можно отделить от нее Уилла. Это невозможно. Они с ним одно целое! Но до поры до времени она решила не думать о том, что будет. Сейчас они в безопасности, снег закутал их коконом…

Где-то там, снаружи, находится Марсело. Он много раз звонил ей, но Элен было не до разговоров. Она выключила телефон. Ей хотелось побыть наедине с Уиллом.

Отец сейчас тоже где-то далеко, в Италии. Надо будет позвонить ему завтра, когда они с молодой женой вернутся из свадебного путешествия. Или они возвращаются не завтра? Элен не помнила. Она понятия не имела, как рассказать ему о случившемся. Страшная новость его раздавит. Надо будет привезти его попрощаться с Уиллом. Эту сцену она даже представить себе не могла.

Он Уилл. Он наш, понимаешь — наш!

Элен подумала и о Конни. Как она расстроится! Няня любит Уилла, и потеря окажется для нее почти такой же острой, как и для самой Элен. Больше уже малыш не скажет ей, как всегда: «До свиданья, пасть кайманья! »

Но больше всего Элен волновало, как перенесет разлуку Уилл. Разлуку и новую жизнь. Не замкнется ли он, не сломается ли… Он любит Конни и, безусловно, любит Элен, которую считает своей матерью. Разумеется, на первых порах он не обойдется без помощи психотерапевта. За свою недолгую жизнь малыш сменил трех матерей! Здесь, в больнице, ей дали телефоны трех специалистов. Надо будет обзвонить их, как только они выпишутся домой.

Уилл пошевелился и глубоко вздохнул. Элен посмотрела на его забинтованную голову, лежащую у нее на груди. По лицу плясали разноцветные блики от экрана телевизора, и цвет лица мальчика все время менялся, как в калейдоскопе, но щечки оставались прежними, пухленькими, покрытыми детским жирком. Потом он изменится, сформируется… Элен гнала от себя страшные мысли, но они все равно лезли в голову. Она так и не узнает, каким станет Уилл, когда вырастет. Как он пойдет в школу. Она не увидит его друзей, не познакомится с его женой. Мимо нее пройдет еще тысяча подробностей его жизни. Останется ли он кошатником, или у него будут собаки? Как он будет танцевать на вечеринках? А потом — выпускные экзамены, бритье, поступление в колледж… Кем он станет, когда вырастет? В общем, все подробности мальчишечьей жизни. Жизни ее мальчика. Нет, не ее. Он больше не ее сын.

Элен крепче прижала к себе Уилла. По телевизору пошла реклама. Через какое-то время она забылась тревожным сном. В голову лезли многочисленные вопросы, и она знала: ответы на них она так никогда и не узнает.

А позже запретит себе даже задаваться ими.

На следующий день рассвело поздно; небо оставалось темным до начала седьмого. Наконец, зимний сумрак слегка приподнял черный бархатный занавес, за которым оказался другой, словно сделанный из темного олова. Элен нехотя открыла глаза. Она лежала, по-прежнему прижимая к себе Уилла. Она прислушалась. Больница постепенно оживала. На посту негромко беседовали сестры. Обсуждали метель, сегодняшние назначения и мамашу из триста второй палаты, которая похитила ребенка. Сегодня главной новостью была журналистка.

— Мама, когда вернемся домой, слепим снеговика? — спросил Уилл после того, как врач осмотрел его и выписал домой.

— Да, конечно.

Элен застегнула на нем курточку. Уилл одет тепло, только обуви у него нет. На ногах синие носочки, вытянутые от частых стирок.

— И о чем я вчера только думала? Забыла о твоих ножках! Где же они?

Уилл засмеялся, склонил голову, осмотрел свои ступни, едва не ударив ее лбом.

— Мои ножки у меня в носочках!

— Правда? А ну, покажи, хочу убедиться. Пошевели-ка пальчиками!

— Смотри! — Зашевелились маленькие пальчики. — Видишь? Вон они, под носками!

— Уф! Какое облегчение. Знаешь, кого я сейчас вспомнила?

— Кого?

— Орео-Фигаро, когда он залезает под одеяло. Каждый раз, как я меняю белье, он прыгает на постель и забирается под чистую простыню. И бегает туда-сюда.

— Он не знает, как вылезти.

Элен надела сынишке на голову капюшон.

— Правильно. Он не знает, как выбраться, и приходится его выпускать.

В палату вошла медсестра; она принесла все необходимые для выписки документы.

— Поставьте, пожалуйста, свой автограф. — Она протянула Элен документы и улыбнулась Уиллу. — Ну как ты себя чувствуешь?

— У меня есть ножки.

— Вот и правильно! — Медсестра снова улыбнулась. — Они тебе пригодятся.

Элен сунула сумку под мышку, взяла ручку, протянутую медсестрой, и кое-как расписалась.

— Спасибо.

— Может, вы не в курсе, так что предупреждаю, чтобы не удивлялись: снаружи караулят репортеры.

— Здорово! — Элен выжала из себя улыбку ради Уилла и повернулась к нему. — Слыхал, приятель? Ты ведь знаешь, что такое «репортер»?

— Репортер — это ты! — Уилл, улыбаясь, ткнул в нее пальчиком.

Элен схватила этот пальчик и быстро поцеловала.

— Правильно. Сейчас там, у выхода, столпилось много таких, как я. Не пугайся, если они начнут окликать тебя по имени и фотографировать. Не испугаешься?

— Нет!

— Вот и молодец. Поехали домой!

— Хочу лепить снеговика! — закричал Уилл, и Элен приложила палец к губам.

— Вас встречают? — спросила медсестра.

— Я вызвала такси. Заказала по мобильному, хоть и знала, что здесь звонить по мобильному запрещено. Пожалуйста, не бросайте меня за это в больничную тюрьму.

— Не волнуйтесь! — отмахнулась медсестра. — На вашем месте я бы перезвонила таксисту и велела ждать вас у служебного выхода, а не у главного. Охранник вас проводит. Его зовут Мел.

— Отличная мысль! — воскликнула Элен, преисполненная благодарности. — У вас здесь есть магазин подарков? Хочу что-нибудь купить вам на память.

— Подарки! — просиял Уилл, и обе женщины улыбнулись.

— Как ты думаешь, что там продают? — спросила его медсестра.

— Игрушки!

Элен взяла Уилла на руки.

— Спасибо.

— Удачи вам! — сказала медсестра, приветливо улыбнувшись.

Еще вчера Элен ловила на себе сочувственные взгляды медперсонала. Она пока не испытывала страха, потому что от внешнего мира ее защищали надежные стены больницы. Нет, точнее, не больничные стены и даже не снег, а Уилл. Пока он с ней, ей ничего не страшно. Ради него она способна свернуть горы… Это и называется «быть матерью».

— Мама, поехали домой! — Уилл извивался и пинал ее ногами.

— Сначала скажи «спасибо» медсестре.

— Спасибо! — Уилл помахал сестре рукой.

— Всегда пожалуйста, — ответила медсестра, выходя.

— Спасибо, — повторила Элен, вынося Уилла из палаты.

Они прошагали по коридору, где он поблагодарил остальных медсестер и помахал им руками. Все замахали в ответ, ласково улыбаясь.

— Пока, Вилли! — сказала последняя, сидевшая на посту рядом с лифтом.

Уилл нахмурился.

— Меня не так зовут!

Элен нажала кнопку «Вниз».

— Забудь о ней. Едем за подарками!

— Ух ты! — сказал Уилл, когда раздвинулись дверцы кабины. — Я хочу нажать на кнопку!

— Что ты сказал? — Элен шагнула в кабину.

Уилл ерзал у нее на руках, пытаясь дотянуться до панели с кнопками.

— Пожалуйста! — просил он.

Дверцы сомкнулись. Когда они спустились вниз, Элен вышла и посмотрела направо, налево. Где тут у них сувенирная лавка?

— Вон она! — послышался мужской голос.

Элен вздрогнула от неожиданности и увидела, что к ней бегут люди. Она предостерегающе подняла руку.

— Ребята, я ничего вам не скажу. Ни сейчас, ни потом.

— Миссис Глисон, мы не представители прессы, — ответил подошедший к ней мужчина. — Я специальный агент Мэннинг из ФБР, а это — специальный агент Орр.

— Вот как? — удивилась Элен.

К агентам ФБР подоспели несколько полицейских. Одного из них, молодого, она запомнила — вчера он приезжал к ней домой.

Что-то не так. Во рту у нее пересохло.

— Мама, где магазин подарков?

— Сейчас, солнышко. — Элен повернулась к агенту ФБР, назвавшемуся Мэннингом. — Что вы здесь делаете?

— Этот мальчик Уилл Глисон?

— Да.

— Мы забираем его у вас. Он временно будет находиться под нашей опекой.

— Что? Зачем? — Элен оцепенела. — Ему не нужна опека. С ним ведь я!

— Как вам известно, он Тимоти Брейверман, сын Кэрол и Уильяма Брейверман, похищенный в Майами. Наш долг — содействовать его возвращению законному отцу.

— Что? Прямо здесь? Сейчас?! — Элен крепче прижала к себе Уилла. Мысли в замешательстве путались, набегали одна на другую. Она такого не ожидала. Так быстро… — Мальчик еще не ел. Он не обут… Нам нужно домой!

— Миссис Глисон, мы уполномочены забрать у вас ребенка. Вот официальные документы, можете взглянуть. — Специальный агент Мэннинг протянул ей пачку сложенных втрое документов на синей бумаге.

Перед глазами у нее поплыли слова: «Постановление суда» и «Изъятие». Она принялась отыскивать взглядом выход, но единственный путь наружу преграждали полицейские. Вдали толпились журналисты. Репортеры наблюдали за происходящим через стеклянные двери. То и дело мелькали вспышки камер. Элен пришла в замешательство.

— Погодите, выслушайте меня. Я знакома с Биллом Брейверманом. Я как раз собиралась выяснить у полицейских номер его телефона и договориться с ним о сроках передачи, учитывая интересы Уилла.

— Мадам, мы приехали сюда именно по заявлению мистера Брейвермана. Мне очень жаль, но по закону вы не имеете права удерживать ребенка у себя. Мы не можем рисковать и допустить, чтобы вы с ним бежали.

В разговор вмешался Уилл.

— Мама, пошли в магазин подарков! — громко потребовал он дрожащим голоском. Он не понимал, что происходит, но ему, видимо, передалась тревога Элен.

— Я никуда с ним не убегу, обещаю. Я понимаю, что придется вернуть его родному отцу, и я верну его, но не сейчас. И не так. Сначала нужно ему все объяснить. И потом, ребенок голодный, да и мой отец…

— Миссис Глисон, мы вынуждены забрать ребенка сейчас. Пожалуйста, не осложняйте ситуацию для мальчика. Она и без того непростая. — Специальный агент Мэннинг протянул руки.

Не выпуская Уилла, Элен отступила на шаг.

— Сейчас я вам его не отдам. Я по-прежнему его мать. У меня есть адвокат. Нужно было позвонить ему еще вчера, но я не успела. Для меня главное было — убедиться в том, что с Уиллом ничего страшного.

— Я предупреждал, что будет нелегко, — послышался новый голос.

Растолкав агентов ФБР, вперед выступил Билл Брейверман. За ним шел пожилой мужчина в костюме-тройке.

— Я говорил, что она попытается бежать!

— Я не пытаюсь бежать! — У Элен больше не было сил сдерживаться. — Но я не подозревала, что вы вынудите меня отдать ребенка прямо сейчас, сегодня утром. Он только что выписался из больницы! Мне нужно поговорить с ним, подготовить…

— Мама, кто они такие? — Уилл цеплялся за нее и дрожал.

Билл встал рядом с агентами ФБР. Его темные глаза излучали холод, выражение лица посуровело. Со вчерашней ночи он успел переодеться и сейчас был на сто процентов деловит и собран.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒