«Письмо». Контра. Бесконечная история. Облачный рыцарь

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 11Следующая ⇒

3. 5

Железа столб, окутанный морозом,

Дуга ветров, свинцовый неба луч,

Обвитый инеем, несущий тайной путь,

К другим планетам, тёплым и далёким.

Под ним лес лёг. Зелёный и громоздкий,

Как стая львов пушист и горд,

Своими копьями кольцо скребёт

На мелький мир иголки не снесёт.

И кажется, что выше нет задиры,

Чем строя мощного увесистых стволов,

Как тонкий крой незримой лёгкой птицы

Блеснёт над облаком серебряной струёй.

Грядёт буран. Лазурь исчезнет неба,

Смятёт леса молочный ураган.

И острых лезвий ледяная бритва

Навязчиво запрёт у очага.

Как муравьи, мы скроемся под землю.

Растопим печи, кубки вознесём,

Споём о тех, кто бурей ослеплён,

И молоты их сложим у монеты -

Пускай их жертву золото зачтёт.

Земля поёт! И мы поём за нею,

Но наш король молчит и ждёт.

С минутой каждою всё глуше его вдох,

Он речь готовит нам, и мы все чтём.

" Друзья! - он начал так, - Беда!

На той планете, что всегда песок,

Завёлся монстр. В нём порок -

Он ищет способ славить власти,

И для того войной идёт!

На механизме раскопали

Оружие далёких, страшных лет,

Которым предки мир наш создавали.

Мы не должны быть сдавлены во век!

Готовьтесь! Мы идём походом.

Туда, где молнии свербят в земле. "

Закончив речь, расправив плащ и шубу,

Он вскинул меч над самой головой -

Дороже жизни только лишь победа.

И рыцари за ним поднялись в строй.

" Мы выступаем завтра на рассвете!

Пусть холод меч несёт врагам! "

" Пускай! " - ответила планета,

И грохот лат разверг свист-ураган,

И шум планет тревогой взвыл в сердцах.

Всё шевелится, только лишь кольцо,

Связующее четырёх планет,

Все пропускает, терпеливо ждёт.

О, братьев стук! Бродяга звук

Отточенный трудящихся голов

Любил, спускаясь в этот грот.

Часам подобны звоны молотков!

Каркасы верфей - славные места.

Здесь люди молча крепкими руками

Рождают то, чем люди созерцают

Прогресс до звёзд - армады кораблей.

С горячих горнов верхних этажей

В закрутках пыли дует адских ветер,

Но он терпим во имя общей цели.

И вот, акулья морда точит свет,

Покрыта краской, белою эмалью,

Ещё не въелся в механизм песок,

И ткань, что механзимы защищает,

Упруга, словно тетива, курок,

Лишь взмах, и крылья полетели,

Как скат, вздымая гальки след,

Стрела акулы вылетит мерцаньем,

Как белый аист в лучезарный день.

Скрипя ногами, на борт залетел

Бродяга, выправленный стержень.

И даже сквозь пальто, высокий шарф

Был виден ярко-синий взгляд.

Он был высок и тонок, словно бук.

Младой лицом, морщины выдавали

Уставшего, голодного, слепого,

Искателя до истин по суду

Его же собственного. Краткий локон пал

Ему на лоб, в лучах отлитый бронзой,

По палубе отстукивая марш,

Надел очки пилота, капюшон,

И приготовился лететь на новой дом.

Взялись покрепче за перила палуб

Все экипажи. Тросы сорвались -

Акула как торпеда провалилась

С верфей, проскальзывая тракт

Меж гусениц. Какая невесомость,

Когда из-под ноги уходят вся земля!

И, словно в лифте, резок сам удар,

Когда торпеда крепко в камень входит.

По двум бокам раскрылись паруса -

Два плавника, и птица понеслась -

И город-монолит, в тенях спиной несясь,

Стал уменьшаться, в камень превращаясь,

И на просторах точкой заменяясь.

Мираж далёких, пляшущих змеюк,

Что маревом в народе нарекались,

Мешали видеть дальше бледных рук

Людей на палубе, что миром восхищались,

И на пригорках разом заикались.

Бескрайним кажется трав заржавевших луг!

Ложится ночь. Песок шипит,

Как плоть на пламенном металле,

И бледный холод ярких красок

На небе бисером лежит,

Живут луга - ночь синяя смешала

Бескрайний жёлтый жара край

С своей всеправной хваткой,

И зелень вихрем заиграла.

Среди зыбучих рвов и скал,

Со звука треска на зубах

Глотал песок летучий караван,

Мучительные дебри рассекая.

Как скат морской несётся караван

Средь мёртвых днём кораллов,

Бродяга по доске шагает,

Как призрак в призраке плывёт.

Он видит даль: огромный столб,

Как царь стеблей, растянут вверх,

И небо тёмной плахой точит

Портал, откуда ночь исходит.

" Четыре разные планеты

Насквозь тобой соплетены.

В тебе, как беглые созданья,

Плетутся люди и скоты -

Ты наша жизнь и оберег. " Садимся!

Голос завывает. Швартуй!

Другой, поди, кричит. Держу!

Бродяга мыслью отстранился,

Но вот пред переправой порт,

И мысль бесследна, словно лёд.

Здесь жизнь под высотой живёт:

Палатки и костры, коробки,

Завязанные мумии торговцев,

И шупальца гранатовых медуз.

Медузы! Странные созданья!

Но их работа выше тяжбы рук -

Они несут на спинах караваны

По полости столба вдоль долгих дуг.

Как выразился друг-историк:

Медузы плавали малышки,

В железном доле молний плуг,

Как тонкий визг катушек крут,

Стеклянный капсуль полоснул,

И перебой работы слуг

Медузам вытек в бой за жизни.

Их воля бросила гулять

По страшным толщам аксис мунди

И гравитацией швырять.

Природа дика. В этих муках

Из них родился бурный шар,

Который можно наблюдать -

Вид эволюцией одобрен.

Раздутый и красные друзья

Нам дали шанс тропой связать.

Готовят их на новый марш -

И горстью дилижанс снабжают.

Бродяга с горстью сел в купе.

Немного нынче пассажиров,

От силы четверть всей кабины.

Так три полупустых махины

В мерцаньях факелов ушли.

Походка гладка у медуз,

Ковры, немного самолёты,

Но страшно по первой в повозке!

Бродяга? А, спокоен, змей!

Ну будь спокоен, мне мигрень

Описывать кошмар и ужас

Коль ты не пробиваем к ним!

Пред ними выстроилась рама:

Как резкий вырез из кристалла

Пробита стенка у столба. Туда

Влетают три слона. Внутри,

Как струпья, вдоль железа

Взлетают к небу провода, и центр,

Куда бредут, сокрыт за горизонтом!

Медузы, по стене стекаясь,

За прутья держутся. В корзинах

Пристегнулись. Обвив собой

Вдоль блеска стен скрипящие пруты,

Медузы взмыли вверх до пустоты,

Туда, где водная планета. Горизонт

Летит, как в поезде метро,

Как звёзды в дальнем перелёте,

Как облака под самолётом,

В трубе всё кажется так скоро,

И вот сильнее невесомость,

Как шарик с гелием любой,

Кто в этот миг сидел в медузе,

И только кожаные корни

Вцепились в толстые одёжки

Парящих над скамьёю пассажиров.

Но кто привык, клюёт уж носом.

Бродяга также прикорнул.

Ведь в этом долгом перелёте

Давленье низко, очень скоро

Приводит к сну, и он уснул.

Конец тропы, в стене горит очаг:

Так свет встречает дальний караван,

И, проникая вновь на белый свет,

Ослепли гости со других планет.

Сменив песок, росли повсюду травы,

И изумрудом вскрикивали разом,

Когда по ним луч звёздный пробегал,

И яркий запах йода настегал.

В далёком слое било блеском море,

Как диадема бледная, алмаз,

Срывались огоньки хрусталика,

И волны шёпотом встречать бежали нас.

Средь пальм и кактусов

Садились ряд медуз. Бродяга

Лишь один в тепле остался

Пальто не сняв. Кто как

Спускал своих людей, багаж,

Мешки накидывал чрез плечи и шагал

К морям, судьбе навстречу.

И хоть здесь был второй ангар,

Никто не брал верблюдов и искал

Быстрей источник бриза и спасенья.

После пустынь здесь ветер чаровал,

Как лёгкий дух освобожденья.

Бродяга у паромщика искал

Ответ: " Почто никого нет? "

Паромщик отвечал: " Война.

Чрез столб не ходят больше вверх

К железной степи. Там огонь и смерть.

Невыгодно извозчикам стоять,

Они ушли в портовых - рыб гонять. "

Бродяга оглядел забытый лагерь,

Который из себя поляну представлял,

Насиженные точки опустели,

И только несколько уверенных ребят

К далёким странствиям медуз томят.

Бродяга видит, что к порту идёт

Десятка человек колонной пароход,

И он за ними неспеша бредёт,

Колонну аккуратно замыкает.

Здесь почву влажную ботинок мнёт,

Она, подвластная, как тина утопает.

Песок жесток, и дюны обиход

Сметает время как следы сапог.

В громадном чаде жёлтой крутизны

За гребнем каменным не видно суеты,

И человек на фоне камня меркнет.

Но струйки вод, бегущие с земли...

Слиянье соков: неба и воды,

Земли и время, пальм и тишины,

И даже камень здесь песком стекает,

Микробом словно жизнь обозначает.

И шум прибрежный, ласковый, в дали,

Воззванье чаек о прекрасной доле,

И их прикованные тени к морю -

Всё здесь подвижно поневоле.

На берегу возник другой причал,

Там лодки поплавками танцевали

Средь мелких волн, горящих синевой,

И удочки, пронзая гладь, свистали.

Гранёный пирс базальтовой природы,

Мозайки домиков из алых кирпичей,

Из гальки улочки и ярких витражей,

По ним гуляют разноцветных черт

Гражданки, граждане свободы,

И рядом с ними воры и портовый

Ядрёный запах рыбьих потрохов,

Обитый сладким фруктов голоском.

Бродяга с странным караваном

Прошли насквозь чрез городок.

Их путь совместен был случайно,

Но этим фатум был хорош -

Здесь мой герой один, бездомен,

А горы чёрные плащей,

Как маятники метронома,

Прошедшие сто раз везде.

И снова порт, и запах рыбы,

Из лодок связанных народ,

Я где-то видел этот образ,

И, право, скучно об одном.

Не знаю я. Всё перепутал,

Все рифмы сбиты, скачет темп...

Ужасен кризис человека,

В котором нет терпе-ни-я.

Но море! Солнечные ветры!

(Не Солнце это, а Звезда... )

Мне всё равно! И нет мне дела,

Во мне фантазии горения!

Процессия вошла в порту

В корабль малых ожиданий -

Куривший лодочник без слов

Повёз от порта в дальний траур,

Куда - Бродяга знать не мог.

Погода в море была тихой.

Совсем нет качки, словно тишь,

И голос вычурной пустыни

Последним даром их достиг.

Бродяга ждал момента долго,

Но начал, всё же, говорить:

" О, господа, мне так неловко,

Могли б сигару одолжить? "

На что моряк, к тоске привыкший,

Никак расслышать не сумел,

А вот ближайший чёрный вымпел

Ещё как смог, сказал в ответ,

При этом голосом весёлым,

Певучим, словно птицы глас,

Сказал при этом очень много,

Но быстро, словно записал:

" Но ты не куришь! Знаю я!

Мы сколько плыли, сколько шли,

А ты ни чуть... не закурил! "

Бродяга только б удивился,

Но этот выскочка привстал,

И из-под чёрного подола

Ладонью тонкою призвал

Рукопожатьем закрепиться,

Но сразу руку вверх поднял,

И капюшон с главы убрали

С словами " Точно! А, забылся! "

Открыл морщинок мелких взгляд,

И рот в растущей в нём улыбки.

" Старик лет ста... " - молчал Бродяга.

По праву руку кто сидел

Главой мотать в печали начал.

А самый дальний в их канве

Глубоким басом тихо вставил:

" Прошу прощения от всех,

Мы не хотели быть враждебны.

Но мы не знали, кто ты есть,

И оттого молчли смиренно. "

Теперь все вместе сняли кляп

Своих причудливых прикидов,

Перед Бродягой смуглых лиц

Открылось поле для свершений -

" Меня Бродягой можно звать.

Я прибыл с миссией спасенья.

Но прежде, нужно мне узнать:

Ваш путь - торговцев в Озаренье? "

" О, Озаренье! " - взвыл старик, -

" Я так люблю его сиянье!.. "

Но снова Дальний голос взял -

" Мы - ученики торговых братий

Из Озаренья. Ты был прав. "

И тут Бродяга в них послал

Свой изучающий взгляд птицы,

Готовый хищником вцепиться,

Чтоб миру дать свою искру.

Он ликовал: все грустных лиц

Десятка юношей худых!

" Вы... неудачны? " - он спросил.

" Отчасти. " - голос отскочил

Пружиной от кого-то справа,

Чем взгляд наставника схватил,

Которым Дальний оказался.

" Я энаю, как мне вам помочь... "

Бродяга начал речь о том,

Как мир достигнет лучшей пользы,

Коль все в нём будут технологий

Трактаты, словно мать, все чтить!

Как вырастет на месте греха

Из денег алчных алтарей

Невинный жизни монумент,

Дотянется до вечных чести,

И человека счастья ждёт!

Но мастер их спросил его:

" Зачем тебе вот это всё? "

" Я в это верю. " - он сказал.

Среди юнцов пошло сомненье...

Мир без грехов? Мир... без гордынь?

Они округлыми носами

И их чернильными власами

Мотали быстро меж собой.

А их слова ловили волн

Ленивый гул и чаек громких

Перекликанья, да прибой.

Меж островов здесь мало море,

И часто видется земля.

Они завидны всей природой -

Растущей пальмой, льном песка,

Но это всё великолепье

Не видно в дальнем коробке

Забитых юных душах мыслью,

Что мир быть может чист к себе.

8. 9

" И нет на небе высшего начала,

Чем гул истории в умах людей,

Ошибки стёрты, будущее свято,

Как цель всех дел на нынешней земле. "

Ложится ночь. Песок шипит,

Как плоть на пламенном металле,

И бледный холод ярких красок

На небе бисером лежит.

И человека счастья ждёт!

Но мастер их спросил его:

" Зачем тебе вот это всё? "

" Я в это верю. " - он сказал.

О, горизонт! Твои владенья

Ласкает луч прекрасных чувст -

Ты манишь тайной скрытых уст,

В которых отзвук приключенья.

Над гладью бездны синеводной

В дали блеснул высокий храм,

Он, извергая свет, взлетал

В мерцаньях звёзд в закатном своде.

" О, дом родной! О, Озаренье! " -

Старик блаженно лепетал, -

" Твоих жемчужных бурьев пенье

В солёной пене мне блаженно... "

Неспешный оседлав волн штиль

Корабль двигался и меркнул;

Его подгнивших досок рвенье,

Как всей земли, ослепло в миг,

Когда под город подошли:

Он был велик. Прекрасный холод

В нём жар песка собой сменил,

А домики медуз Атолла

Воздушных масс имели вид;

Земля из крошечного камня,

Как сладость с блеском янтаря,

И лестниц многослойный камень,

Не кварц, и сложен как керамик.

Один из юных гордый лик

Бродягу тихо просветил:

" Здесь древними укрылся клад;

Но я не верю в этот знак,

Мне кажется, что здесь не боги,

Здесь человек воздвиг чертоги! "

Бродяга это понял так:

" Они, как он, за ум и труд,

В них нет надежды на судьбу. "

Спустившись на берег, юнцы

Просили Мастера принять

Бродягу на ужин. Купец,

Слегка нахмурившись, сумел

В себе недобрость побороть

Гостеприимно выдать гостю

Названье, адрес, время, точку,

В какой находится кафе,

И карту с подписью " Перье".

Бродяга тотчас поклонился.

До завтра с всеми распростился.

" То шанс мой. " - думал про себя.

И город шастал узнавать.

Повсюду здесь стояли вазы

Из камня чёрного, а в них,

Как шар пломбира, иль Юпитер

Как в космосе, фонтан бродил

И всплески влаги разносил.

Здесь статую морских чудовищ

И фантастических сокровищ

Из окенита, торбернита, кварца

Торчяли всюду в ласках танца

Последних лучиков заката.

На мраморных стенах гирлянда

То тут, то там, да заиграла,

И лампы в тонких завитках -

Морских ракушках, узелках,

Из кальция витвистых рамах,

И свет ложился, словно мёд,

Разлившись через линзы, тёк.

И низких домиков концы

Центральной ратушой цвели;

Она, как чайка над вороной,

В сонете лучшей была нотой,

Из чистых жемчугов маяк,

Который всем звездой сверкает,

И ночью с ними же играет,

Перекликаясь рыжим сном.

Она как скрученные волны,

Не зданье - вихрь средь оков,

Всем видом скорость придаёт,

Шипучей пеной вдруг осядет...

Но также чисто отбивает

Маяк свою работу в ночь,

Как днём в ней денный свет теряет

Себя, и плавает средь волн...

Бродяга перед ней на площадь

Пришёл, на лавочку присел,

Засунул руки в пол пальто,

И до утра под пальмой бдел.

Горит разбуженный восток,

Звезда восходит апельсином,

И соком утра разольёт

Свои лучи по складкам мира;

В ракушках, в стенах, побежали

Хвлсты из пёстрых остряков

Летучих рыб, зажённых, ярких,

Как искры в мраморе застряли.

Бродяга вынул из кармана

Записку мэтра юных лиц,

Там сказано: " район портовый,

С утра, названье: " Мор Фати". "

По площади шагали люди,

Бродяга в фраке к одному

Спросить нескромно подошёл:

" Где это место - " Мор Фати"? "

Прохожий: " Что ж! Амор Фати...

У рыбаков из бедных местных

В честь голода свои приметы. "

И на бумажку путь вписал.

***

И только с площади сойдя

В тени рассвета сколы шли

По белой ткани паутиной

О блёклых видах сна утра;

Чем ближе был район к порту,

Тем больше в стенах вились щели

Воры продали все мишени -

Эмаль трещит, пропал жемчуг.

Так эфимерный блеск усёк

Свои владенья где-то в вышине;

Здесь плавал пустоты мазок

Тяжёлой ношей крошки мела

От арок сыпавшейся смерчем.

За аркой мраморной шёл порт:

Из досок много кольев стен,

Набитых гребнем разных мер:

Больших высоких смотровых,

И бедных низеньких лачуг,

Роится у воды мальчишек пруд

И лодки с двух них десять штук;

Плацдарм весёленьких смешков,

Высоких спин и тонких рук -

Пропитан йодом спуск на берег,

Песок спокоен на ветру,

Да тень над портом чуть сместиться -

Здесь нет торговли в бурой стройке,

Живут для дальнего торговцы,

Их дети, жёны, верный плот,

Для дальних, дальних шёлков всё...

А здесь... приют спокойной жизни

Средь тонких стен и тихих молв

О красках стран за горизонтом.

Средь бледных видов бочка:

Над ржавой окантовкой входа

Висит табличка: " Мор Фати",

Пятно замазки в месте " А",

Бродяга дверь со скрипом вдал,

Каким дубовый скрип бывает,

И думал чётко про себя:

" Каков ты, город дивных благ...

И так на Движимый похожий. "

Внутри двух люстр полумрак -

Как описать пиратский омут?

Но вместо гама тихий храп

За стенок у гостинной стойки.

Здесь было ровно пять столов:

По два на сторону и в центре,

По нескольку сидит голов,

И все беседуют о деле,

И запивают чем дано.

Бродяга к центру шёл денно

(И нощно следует за этим? )

У человека, что за стойкой

В костюме главным отвечал

Бродяга выпросил о месте,

Перье которое здесь снял.

И главный комнату назвал.

Бродяга прямо шёл за стойку,

Там коридор и лампы образ,

Да скрип постелей, шёпот дам.

" О, город! Как похож на мой! " -

Бродяга снова подмечал.

Зайдя в одну из них заметил

В ней всех, с кем в лодке побывал,

И все беседуют спокойно,

Его никто не замечал? Но!

Старик вскочил со стула,

И, руки в стороны разняв,

Улыбкой радостной приметил

Для гостя место в центр стола.

Все с табуретов подскочили,

Здароваться так наровились,

Что чуть не высохла рука...

Но вот вокруг стола расселись,

Бродяга с входа, Пьер с стены,

Закуски ко столу снесли,

И, запевая рыбу чаем,

Настало время к диалогу,

Галдели все наперебой,

Но Пьер Бродяге тихо вёл:

" Ты видишь радость увлечений

Мальчишек без серьёзных дум? " -

Пьер тихо это бросил ветом

Бродяге в план задеть им душу,

Но мой герой был не такой,

Он чётким выверенным флагом

Поднялся над столом, молчанье

Поднялось. И Пьер насупил брови.

" О, господа, прошу вниманье!

Я вижу ужас, что мир постиг -

Руины горестные славят

Своих красот последний миг...

Я предлагаю новое решенье -

Чтоб изнутри рождался новый вид,

И человек забыл рептилью,

Которой он обязан жизнью,

Ведь в новом веке нет ей места.

Превозмогать свои свершенья -

В поту высокий жизни цензор,

То смысл жизни, обрести!

Но это не идеалогья. Нет!

Суть в том, чтоб каждый человек

Без должных сверху указаний

Тянул себя вперёд, к судьбе!

Коммуны и либерии - то бред!

Центризм и морализм - спасенье.

Пусть строгих догм незыблем ориентир,

И он, маяк, погубит искушенья,

Иль их изгонит из больших мотивов,

Оставив ночь душевным отравленьям

В тени свершений общих и благих,

Которые, о труд, угомонят мозги

В их необузданных стремленьях.

Труд, но, нет, не коммунизм!

А столб культуры добровольных лир,

Что воспитаньем мир преображают!

Я сам так создан в городе больном,

Он болен, столб его гордлив!

И гордость эта мир его стенает,

И человек в нём голодом обит,

Он возомнит себя великим, и увянет,

Как город, что в истории погиб.

Пусть человек о будущем желает!

Пусть будущее будет лишь за ним! "

Бродяга кончил. Стало ожиданье.

У всех в лице неоднозначный вид.

Старик утих - он думал о желанном,

И эта речь его воодушевила лик:

" Сказал! Сказал как гордый тигр!

Не хочешь ль ты мечту открыть,

Что, как и раньше Озаренье,

Мой славный город, будет жить?

Что краденные встанут жемчуга

В посыпавшихся гнёздах у камина,

Который в ратуше извечно полыхал,

А ныне сокращён за прибыль? "

Все переглядывались между

Молчавшим Пьером, руки на груди,

Бродягой, что стоял у стула,

Никто не мог исторгнуть даже звука.

Но Пьер сказал: " Послушай, друг...

Как создан человек, так он и есть,

И то, что вышло из умелых рук,

Является его путём уменья.

Мы не привьём искуственность, поверь,

Покуда сам не примет человек

Витвистым образом естественного спора

Внутри себя описанный надлом. "

Средь юных лиц поднялся парень,

Он дрожью в голосе сказал:

" Но разве это ль жизнь есть, мэтр?

Отдаться фатуму теченья?

Я долго плавал с вами, мэтр,

Мы... долго ставили шатры...

Но где же деньги за свершенья?

Я жить хочу, и жизнь семьи

Я не готов отдать могиле! "

За ними поднялись двое, трое,

И вскоре точно все юнцы.

Пьер молча взглядом выжег пол,

Но встал, и крикнул: " Хватит!

Я не хочу вас всех терять!

Война идёт, и в этом пламе

Вы мир хотите поменять!

Какая дерзость, близорукость!

Жизнь лучше смерти в пустоту! "

Но первый парень исподлобья

Сказал: " А я... А я попробовать хочу. "

И Пьер в него глазами папы

Смотрел, как будто предал он.

Пьер сел. Так горечь отрицанья

Смешалась с тем, что он страданьем

Своим пытался дать им всё.

Они стоят вокруг него, и этот тип,

Бродяга этот... Неужто он

На самом деле им провидец?

Старик молчал. Бродяга молвил:

" Пьер, мэтр, я не смерть зову.

Наоборот, прошу о большем:

Чтоб жили все, об этом ропщу!

Не в страхе быть забытым сном,

А наслаждаться каждым днём,

И быть счастливым в полной мере. "

Пьер на него глаза возвёл:

" Но мы до этого и были. Зачем,

Скажи, зачем сюда пришёл?

Ломать идиллию традиций

Которыми наш дом живёт? "

Бродяга: " Это надо мной.

Над нами. Что-то, что сближает,

В момент, когда один страдает

Над одиночеством. Живой

Не может быть всегда со всеми,

Он чем-то от других другой,

В момент непонимания на небо

Его лишь ляжет быстрый взор,

И он поймёт, насколько мал

Всех дел земных его масштаб.

В такой момент огонь искусства

Прошедших дней его спасёт.

Мы создадим мир новых правил,

Где в одиночестве любой,

Пустившись в общество ушедших,

Откроет в теле силы дом.

И так, с одной строны живыми,

С другой умершими взнесён,

Мы создадим мир новых правил,

Рептильи мозг в нём побеждён. "

Таков ответ Бродяга дал.

Но разве может горечь боли

Отца, что сына потерял,

Смести его бравада?

Пьер отмаш дал. Готовясь к маршу

Составлен план был таковой:

Пойти с войсками Льда до юга,

Где контратаку город ждёт.

Расклад у сил был пополам:

Планета льда и островов,

Песков и молний две напротив.

Застыли войны двух сторон.

***

Меж ёлок в странствующих буранах

Раскинули колонной лес знамён -

Стальные волки вышли на охоту,

Их мрачный лик заждался котлован.

Их тьма. И тьма акул песчаных:

В песке сдвигается бархан,

Его клыки несут чужую гибель,

И страх блистает в вражеских глазах.

Песок, как скат, поднялся. Час,

Который каждый ожидает,

Повис над всеми четырьмя

Планетами сейчас. И ночь, и тьму -

Всё ожидает блеск клинка.

Отряд десятка добровольцев

С планеты островов умчал -

Бродяга, зная каждый угол,

Для Движимого участь избирал.

Все тропы гусениц известны.

Устройство лазов каждый знал -

Бродяга в тень сбежать при свете

Всегда умел. Настало время!

Бродяга в суматохе стянет

К системе знаемых им труб

Заряд им созданных гранат,

И города опора треснет.

Задаче остальных по карте

Расставить остальной пакет,

И в этом будет честь победы.

Спустя неделю подготовок

В палате ждали Движимый. И вот,

Его тропа над ними простилает,

Они готовы, крюк охоты ждёт.

Зенит. Осталось час, не больше.

Заходит парень, в маске не узнать:

" Готовьтесь. Дюны возгорались,

Снаряды падали. Идём! "

И все, как страшные вороны,

Схватили когти кошек, связки бомб,

Хребет бархана линией заняли,

И стали ждать судьбы своей исход.

В дали горел огонь. Дуга,

Снаряды падали в песок,

И он, столбом стеклянных сноп,

Ложился на строи машин.

Дуга. Над небом белый хлыст -

Снаряды странного орудья

По стаям белокрылых крыс

Навесом били громче рёва льва,

И пополам ломался стройный вид.

Ежи фаланг копейных защищали

Их главный шанс победы, этот ряд

Для тонких лыж акул непроходим.

Они, на колья натыкаясь,

Слетали боком, как на брег киты,

И дальше их вторые добивали,

Кто за фалангой копей сторожил.

Но с неба бил орёл. Летучий мышь,

Змея, Четыре ткани крыл,

Он дождь из пуль из брюха вил.

Подмога четырёх подобных сил

Помочь ему стремились.

С земли пускали огненные иглы,

Которые, взлетая, небо жгли,

Разбившись в сотни ярких искр.

Земля треслась от гула поездов -

Гигантский город к месту подходил,

Уверенный в своей победе,

Он даже место хода не сменил.

Как капля, рос он на глазах -

Своей великой пирамидой, садом,

Высокими торговыми рядами,

И стаей воспаривших армий.

Лёд шёл комком, как молот.

Его ряды щемил град от ворон,

Но и в ответ летел снарядов рой,

И копьев несгибаем мёртвый холод.

Бродяга ждал. Как Движимый нависнет,

Они взлетят на троссах по нему,

Удар такой уверенность отнимет,

И часть защиты сломит по всему.

Ревел огонь. Летели бомбы, мины,

Сминая плоть, взлетали корабли,

Но город шёл, он горд, непобедимый,

Громадой скал шумел, как злой прибой!

Магнитные крюки готовь! Пошли!

Как только нависала дна пластина

С десяток троссов вырвался на бой,

И полетел группа ассасинов.

Металл звенел, сцепляясь рукавами.

Взбираясь в тени пауками

Их тропы ветер лаской не щадил,

И одного из молодых убил.

Его зацеп не крепко завязался,

И он инерцией в чад траков угодил.

Отряд застыл, зависнул на крюках -

Никто до смерти мысль не доводил.

Но дело. Всех вперёд ведёт

Бродяга, горести герой. Берёт,

Хватает выше... словно рыбка

По леске ровно вверх ползёт,

И весь отряд за ним крадётся

На фоне безграничной, плоской,

На поле чёрного, ночного

Металла с сеткой сплава швов.

Ещё немного... раз... давай... ногой,

И вот, на палубе, высокий и живой,

Он руки остальной команде

Всё подаёт и подаёт, пока

Они, зелёные, беззлобные торговцы,

Лежали в шоке виденных картин,

И их суровый внешний чёрный вид

Не мог закрыть наивности потерю.

" Бродяга... " - кто-то лепетал, -

" Мы правда так спасаем целый мир? "

" Мы выбираем цель, не путь. " -

Бродяга сел на корточки к нему, -

" Держись. Ну, парни! Понеслась! "

И он, безудержный волчок,

Пока все карты труб распакавали,

Уже умчался в их водоворот.

Вдали гремел огонь. Пески,

Взлетая дробью, смертью камня,

В забрало воинов рвались,

Щепки шрапнели щёки жгли.

Одно орудье в Молнии нашли,

Решив использовать подспорьем,

В атаку с ним вперёд пошли,

Но враг не спал, то не учли.

Из города, срываясь с верфи,

Ревел цепами минотавр,

Срывался демон плоти, стали,

Оружье в Молнии снискали.

Сплав человека и мечты.

Живой, и мёртв! Огромный киборг,

Весь в шестернях, и великан;

Так неказист, нессиметричен,

Из чрева города он вышел.

Ряды сомкнулись муравьёв.

Войска со Льда побьют врагов.

Но этот монстр, с их сто голов,

Идёт и топчёт, словно слон,

Свисает под бронёю плоть,

В тени своей же головы

Три острых глаза, фонари...

И пушка выстрел отдаёт,

Левиафан вопит, ужален!

Ногою топчет ядер улей

Своею спицей чрево мук.

На это смотрит наш боец,

Кто бомбу должен посадить,

Он полон ужаса, завис,

В очах огонь предсмертных сцен.

Он перепуган. Снял жилет.

Помчался в город, и со всех

Он этажей созвал людей:

" Враги! Предатели! У стен! "

По карте с вилами нашли их;

Распяли там же юных лиц,

Которым напрочь запретил

Пьер близ войны ходить.

Бродяга видел наверху -

Заряды пусть взорвутся... Чу!

Совсем уж рядом, на ветру,

С ним на площадке рыки пуль.

Бежать. Вопль, грохот стих -

Погибли армии со Льда.

Вдоль лестницы скрип стен,

Над ним подошвы стук гремел.

Рывок! В лес труб, в их тьму,

Здесь сложно что-либо достать,

По витьеватой слез системе

К основе верфи, средь печей

Бродяга шастал, словно кролик,

Но вот толпа пятном мелькнула,

Его искала в центре доков

Под предводительством юнца...

Его заметили! Рать вил!

Почти спустивший в нижний порт

За край его пальто повиснул

Чумазый, толстый инженер.

Бродяга выскользнул с пальто,

Но поскользнулся без перил,

И в пропасть ринулся! Погиб!

С восторгом билась руки! Сгинул!

Бродяга падал меж шасси,

И город дальше уходил,

Крюки, троссы - всё то в пальто,

Капканом ставший для него,

И вот. Свист, трепет по спине,

Бьёт ветер, свищет в тишине,

Над ним фейерверком эхо сна

Победа хлещет с уст врага!

Предатель с ними гланды рвёт,

Бродяга шанс стал шанс его.

Из дна портов бьёт звёздный блеск,

Удар. И громкий, жёсткий треск.

На Островах подняли бунт:

И против Льда, и не Песок им

Не нравится, свободоёмким,

Своим устоем, догмой пут,

Здесь каждый личность и характер,

А не монетка в тьме купюр.

Для Льда такой подход удобен:

В морских просторах лев-пират

Топил акул тяжёлых парус,

И силы малые направил

Остаток в Молнии король,

Где в больших силах был Песок.

Там и свои войска снабдились:

Народ на Молнии восстал -

Их дом раскопан, им же врут,

Что их Песок волной не смоет!

Граница линией легла

Вдоль древнего Архива,

В который доступ не давал

Хранитель врат, ключа не видя.

Войска со Льда, народы Молний

Сошлись в последнем рубеже -

Столице всей стальной планеты

И ждали, город сторожа.

Ведь если городу конец,

Магистру доступ до Архивов

Не ключ, но грубая даст сила.

Кто знает, что за мощь там ждёт!

" Их техника не для стального

Покрова... " Треск в моей главе...

" Они скользят, врезаясь боком... "

Болит... " в готовый копий строй... "

" Очнулся! " Шорох, ворох мыслей...

Глаза. Всё синь. И тьма забвенья -

Я умер. " Подключай скорее! "

Как ярко в мозг ворвался свет!

Глаза всё видят: блески стен,

Высокий, тёмный потолок,

И два лица, смотрящих к низу

В моё застывшее лицо.

" Бродяга, стало быть, очнулся. " -

Курносый, блеклый господин

С опавшей парой русых прядей

Смотрел в Бродягу синим взглядом.

Он был одет в кафтан из меха,

Как дикий варвар, или вор,

Но благородные манеры

В нём выдавал осанки строй.

С ним вместе вниз смотрела дама.

Чуть младше, но овал лица,

Прикрытый веками, с слезами,

Как два погибших древа глаза,

Источен синяками нос,

Поджатых губ чуть алый слом -

Печальный лик времён войны.

Одета в фартук, тот в мазках

***

От масла, в пятнах и рука,

Которой водит по Бродяге:

" Поднимем, может быть, его? "

У них два голоса похожих:

Он яркий тенор, та сопрано,

И, обступив стол с двух сторон,

Бродягу за плечо подняли

Со звуком хруста сотни швов.

И он увидел: вместо ног

Его колени двое шестерн,

В кости стальные штивы, стоп

Суставы - нити ярких сетей.

Он глянул выше, на живот:

Всё до груди - штативы, поршни,

А кожа - ткань другой природы,

Но он не испугался. Что вы,

Он, стало быть, подозревал,

Что он машина, он сам враг

Того, за что же и боролся.

" Что я? " - спросил он у двоих.

И в тишине разбился эхом

Его спокойный, чистый глас.

" Ты робот. " - голос из угла,

В незримой тьме сокрытой своры

Ворон, кружащих после боя,

Над телом ценного, солдат

Ещё живых, плюющих кровью,

Их не волнует просьбы взгляд,

В них отражается наградой

Смерть брата в муке злых надежд,

То падальщик. " Не будь критичен! " -

Дама взорвалась, - " Над нами

Этот организм. Он киборг. "

Молчал спокойно русый господин.

И дама, на него взглянув,

Утихла, взяв в перчатках игл

Набор, и принялась сшивать

Бродяге ткани на ногах. Господин

С Бродягой тихо говорил:

" Я очень рад. Нас случай спас,

***

Я - офицер отрядов Льда.

Нас утащили без сознанья

Сюда, в тылы разведки рвов

Меж нами и столбом Песков,

Откуда ждём их нападенья.

Ты видел монстра Минотавра,

Они на Молнию, сюда, на нас

Ведут его, у нас два дня, тогда

В последней битве с ним сойдёмся"

Бродяга миг осады вспомнил,

Как монстр спицей всех давил,

Но вслух другое вопросил:

" А что решили нас спасти вы? "

С угла послышался подъём.

Из тени в чёрном вышел воин,

Высокий, узкий, длинный шарф

Скрывал лицо и грудь в шелках,

Обратно голос - глух и сух:

" Мне всё равно на то, что есть ты,

Мне в целом в жизни всё равно,

Я не боюсь быть стёртым ветром,

Когда я тленно сгину в сонм,

Но доброта не есть могила,

Себе я памятник не взвёл,

Мне жизнь - забвенное стремленье,

И в час, когда пришёл черёд

Расстаться с властью человека,

Я горд, что человек я. Вот и всё. "

Он быстро вышел с поле зренья,

И вновь повисла тишина,

Лишь стрёкот игл и гласа

Кого-то за стеной шумящих.

Проходит время. Встал герой,

Совсем как новый, и притом

Все швы сокрылись под одеждой,

И он казался снова смертным.

" Бродяга... " - начал Офицер, -

" Твоё рождение мистично,

Ты полон странностей, чудес,

Скажи, как рос ты столько лет? "

Бродяга смолк. Он не взволнован,

Но мысли обмануть не мог -

Он помнит Город, и Отца, и Мать,

Но детства не было. Как знать,

Ему, машине, что о детстве?

Он так ответил на вопрос.

" Вот интересно... Значит ты

Природой с этих сложных мест. "

Бродяга вдумался. Конечно!

Нашёл Историк здесь, в руинах,

Во время экспедиций сих

Его, Отец же, инженер, и Мать

Его от сна смогли забрать,

И против Движимого цели

В нём заложили... Эти

Противовластные напевы

Возможно, к главным долетели,

Они подставили Отца. Найти его,

Бродягу, сложно. Цель - робот,

Но он ведь внешне человек!

" Да, Офицер, всё так. " " Тогда,

Послушай, есть идея... Да!

Я отведу тебя к Архивам,

И, может, ты и есть ключ к ним? "

Архивы... Нет воспоминаний.

" Попробуем. " " Тогда, вперёд. "

Он поклонился доброй даме,

И к выходу скорей пошёл.

Бродяга тоже поклонился.

В нём был всего один момент:

Он должен к жизни примириться,

Что он он машина, или нет?

Меж тем добавил Офицер:

" Меня зовут Жан Эмильес.

Я родом Бранте, если нужно,

Но можешь просто - Эми, Эм. "

Бродяга вспомнил как его

Однажды наставлял Историк:

" Мы, из Пески, как Острова,

Живём без долгого - Фамилий.

Они же, в холоде скрепя

Свои семейства у костра,

Чтоб проще было узнавать

Для дома каждого названье

На карте мира закрепляли,

По званью крепости, земли,

Так землекоп или чиновник

От чина тяжкого свободен,

И может дома быть своим,

Или другим своим служить,

Делясь семейным, то секретом,

И место в мире находить. "

(Прошу простить те дальше строки,

Я Мандельштамма прочитал,

И Нотре Дам тем сам создам,

Покорный гению чужому. )

***

Чрез арки древние герои перешли

От гроба душного под крышу холла

Гигантского железного утёса,

И взглядом храм великий обвели:

Утробу свода каплей возвели

Потерянные в времени адепты

Громоздких величаний пустоты,

В их мрачных и готических мотивах.

Сам купол синевой чуть отдавал,

Горя серебряным сияньем;

Шесть спусков в стенах закрывал

Теней заслон, как штора, иль вуаль.

У одного прохода мельче тли

Сидели трое, мясо запекали

На маленьком, но ярком котелке,

В котором молний змей сверкал.

В густом и тёплом воздухе мотив

Печёный, мяса, быстро округлялся,

И до божественного поднимался,

Как после холода чай и камин.

К ним Офицер пошёл, Бродяга ждал.

Ему неведом голод, он как клетка -

Живёт и существует без подтекста,

Ведь всё вне цели - лишний факт.

Тогда, он думал, что есть цель?

Разрушить Движимый. То месть.

Но он был создан кем-то,

Кто эту месть не знал совсем.

Вернулся Офицер с обеда,

И с картой. Вновь они в пути.

В одной из арок вверх пошли,

Звеня при шаге о ступени,

Как шепчет тихий старый зал,

Что ты - один, а он внимал

Своими стенами дыханью,

Шагам, их громкими чеканя.

Бродяга думал. Он искал

Средь электрических чертогов

Ответ: Отец его направил

На разрушенье городов,

Когда он сам спасенья метод

Забытых временем адептов,

Погибших в страхе пред мечом

Истории над гордой головой.

Допустим, Движимый падёт.

Но для чего? Чтоб вновь воспрянуть?

И чтобы вечно с ним в борьбе

Бродяги мысли восставали?

Не это ль смерть и повторенье?

Но жизнь не странных ли рубцов

В рациональном нарушений?

Любви, отваги, гордых слов?

Бродяга думал. Средь решений

Своей логической войны

Он не заметил, как весь цвет

На нём свет неба изложил.

Планета Молний. Страшный край:

Земля вся соткана из стали,

Средь гладких островов метала

Зияет древних складов ширь;

В них прячутся людей мечты,

И достижения. Средь них

Всего один лишь город равный

Своим величием Звезды -

Столица Молний, город грёз.

В огромной трещине раскинут,

Он зиждится весь на мостах,

Меж двух бездонных исполинов.

Как шов на шраме город рвов;

В утёсах выбиты лачуги,

Гирлянды фонарей беззвучно

Колышатся под громом стоп -

Торговый город, вечно холод,

Приют безродным и чудным,

Бандитам, странникам, пустым,

Которым жизнь вся - авантюра.

Отсюда водят марш герой -

Среди опасностей, ловушек,

Находят ценности, берлоги

Огромной ценности! Но то,

Что для одних - достаток в жизни,

Другим - жестокая кончина.

И оттого, весь здесь народ

Лишь те, кто сильный, или нов,

Или хитёр, иль скоро съедет.

И вечно движется котёл -

Кто только прибыл, кто ушёл,

А город дышит и цветёт!

И вот, то скрытая столица

Средь бесконечных серых рвов,

Как рыжий глаз, и тускл белок,

И свет Звезды едва поёт

На тёмной, но блестящей стали,

И в далеке, где горизонта,

Земля сливается с тенями,

Туман любовь их укрывает.

Но через город есть гора,

Как башня бдит своё подножье,

И вся округа ниц легла

Перед величьем короля;

Как раб склонился город.

Кристалл, свинцовый щит -

Гора симметрией являла

Громоздкий, благородный вид.

Бродяге Офицер направил

Взгляд на верхушку, там

Горела смертью изумруда

Незримое копьё, фигура,

Как пирамида. " То Архив. " -

Восторжен взглядом Офицер,

Он сотни раз его вкусил,

Но как ребёнок смотрит вверх, -

" Я столько раз вокруг бродил

Его дверей, главу ломил!

Прошу, идём же, сквозь столицу,

Отряд к походу соберём. "

" Зачем? " " Там есть архонты,

Ожившей стали лоскуты,

Восставшие магнитной силой,

Опасны дикостью грозы. "

Земля без почв. Уклон без камня;

Холмы как волдыри станка.

И лестницы храмовных врат

Везде, как факт, природный нрав.

Спускаясь в грот, открылись тины,

Оскалы жизни средь штормов:

Здесь всё для жизни продаётся,

Но не находится само.

Мосты все сделаны из древа,

А древо изо Льда идёт. Еда

Морская, с островов, а люди -

Повстанцы, беженцы Песков,

Иль дезертиры, иль мирские -

Переселенческий народ.

За иностранными шелками

В стенах очаг домашний ждёт.

Средь сколов древних верстаков

В одеждах чёрных человек

Корову водит, цену ей

Сквозь зяблый воздух называет.

Над пропастью толпа детей

Бежит, и радостью наполнит

Суровый, тихий город-тень

В тени огромных двух сетей

Зажжённых жизнью клеток.

И воздух хладный, как ментол,

Заполнит тишь перед грозой.

Бродяга с Офицером встанет,

Веретено мостов чуть смянет,

И весь далёкий переход

Качнётся скрипом, словно ток.

Сквозь город мчатся два меча,

Являясь в разные места,

То поднимаясь, то спускаясь,

То под мостами исчезая,

То вдоль холодных движась стен,

К бараку Льда всё приближаясь,

Герои много разных сцен

В пути к Архивам наблюдали:

То крыс гоняет старый дед,

То оголит меч странный воин,

Чтоб силы смерить с кем-нибудь,

То пьяных странников орава

Под смех с моста на мост скакнёт.

Но вот подъём, с столицы выход.

" Жди здесь. " - попрсит Эмильес,

Бродяга взглядом вновь осилит

Безумный город странных дел.

Он вспомнит воин, что ветер,

Того, что спас его от смерти,

Как он спокойно, как покорно,

Отдал себя в потуги воли

Чего-то высшего над ним.

Весь город словно дуновенье,

Всё здесь - духи, и всё - нектар,

Касанье - мир исчез в мечтах.

Бродяга думал, почему

В Песке все жители в одну

Стараются связаться кучу,

А здесь живут по-одному,

Но цену жизни видят также?

Меж тем вернулся Эмильес,

И взял с собою трёх солдат,

Все в шлемах, стройный держат ряд,

В кирасах кованых, кольчугах,

И с арбалетами из дуба.

Отряд элитный, вместе с ним

К Архивам впятером пошли.

Неужто каждый шаг прогресса

В нас будит низменный позыв?

Науки грозди соком смерти

Кулак жестокий обратит,

И по клыкам пройдутся капли

Извечной крови вечных тем -

И идеал прошедших лет

Основной станет новых вер.

19. 5

Пока по лестнице шагали,

Подул злой ветер, быстрый свист,

Бродяга бросил с выси взгляд,

Заметил - как лес стояли

Ряды копей, и ветр кромсали,

Как против волн есть волнорез,

Здесь - сотни выстроенных стен,

Ресницы, их густая тень

Ложилась в сторону степей,

А там, на сизом горизонте,

Великий Столп стоял пилоном,

Весь рассекая небосвод.

Он, как идея, проповедник,

Для копий маленьких творец,

Для копий маленьких свершенье,

Стоял, как гордость и стремленье.

И бледный день без облаков,

И тонкий свист пустых ветров -

Вы, копья, ждёте ли свой долг?

Или восстали долг создать?

Вы - сила нового, иль факт

Реакции на старых немощь?

Построились, коль воин Льда

Нуждался в ваших построеньях?

Ответьте: кто решил судьбу

Вам вашу - вы, или другие?

Иль этот строй сопротивленья

Без вас создал бы кто другой,

И так же выл бы дикий ветер,

Не рассекаемый толпой

Высоких, тонких укреплений

Перед великою войной?

Архив. Клопы и крошки перед этим

Гротескным склепом. Зиккурат,

Иль пирамида в сто карат

Из изумрудов в чёрной стали.

На рёбрах восседали флаги -

Рубеж пред вечностью сей дом,

И человек пред рубежом,

Сопровождаемый машиной.

На грани возлежала дверь,

Как скарабей. Бродягу руку протянул -

И вся рука в зелёных красках,

Архив, как сад, расцвёл в цветах,

И тонкие людские стяги

Померкли, тусклые, в лучах,

Раскинутых Архивом к рати

Светил в туманных небесах.

Архив, как севера сиянье,

Пред ними двери отворил,

Внутри горел погибшей краской,

Покрытый в сизой пустоте.

Дверь за Бродягою опала,

Закрыв от внешнего в себе,

И темнота, и тишина застала

Вослед за лязгом двери на стене.

Он не услышал, как его позвали

Отряды с внешней стороны,

Они кричали: " Там! Над нами!

Все, берегитесь! Враг наш на земле! "

Он понял: ястребы Песка,

Раскинув когти, со Столпа

Уже, прорезав небо, рвали

Тех, кто в разведке наблюдали.

Он слышит горн! Такой негромкий...

Как будто колокол вдали.

Он в темноте лишь поднял руку -

Она вся в ауре горит,

И лёгкий золотистый свет,

Срываясь, путника ведёт,

И он, покорный, вглубь идёт,

По лестнице, забытой небом,

И чем он глубже шаг возьмёт,

Тем зычней эхо его ждёт.

И вот, спустившись в самый низ,

Он слышит - дышит перед ним

Какой-то ангел, задыхаясь,

Он дышит, стонет и скрипит,

И только тьма его хранит,

Да звон разбившегося эха.

И вот, закончилось страданье -

Сей нежный плач не слышен вновь,

И только шаг Бродяга сделал,

Как в комнате зажёгся он -

Безудержно горящий светочь,

Его крылом воспел Архив,

И в небо огнь воспрянул белый:

Ослеп Бродяга, рухнув ниц.

Тем временем, поверхность светом

Блеснув, раскрыла агат битв:

Весь Столп в дыму, земля горит,

Песок, разбив защиту, серпом

Решил себе плацдарм разбить:

Три лагеря послали бдить

Свои разведчиков отряды,

Чтоб план столицы изучить.

Один отряд на самолёте

Был пойман сетью на подлёте,

Второй не смог пройти лес копий,

И с третим в бой шёл у подножий

Горы на юге от лесов.

Весь город был усеян в листьях

Стальных, расставленных вперёд,

Среди них ряд баллист и рвов,

И катапульт, в них самодельных

Лежали связки из гранат,

Каким их научили в островах,

Какие беженцы умели.

К осаде город был готов.

И зазвенел лишь шум клинков,

Так грохот жуткий грянул, гром,

И со Столпа сошёл тот монстр,

Который в Движимом был создан.

Он рухнул, от пути устав,

И звёздный бледный свет ласкал

Его сверкающую плоть,

И он, вздыхая вихрем волн,

Пар со спины из труб пускал,

Как кит, покинув океан,

Он на стальной земле валялся,

И мир затих в его мычаньях.

Все ждали час последних слов.

Бродяга только слышал зов

Его создателя, желанья.

" Открой глаза, мой юный сын.

Я твой создатель, твой хранитель,

И путь финальный, рок судьбы,

Я отдала тебе в начале. Спроси,

Спроси, что есть судьба. "

Бродяга, голову подняв,

Увидел робота в оковах.

" Кто ты? " " Я – запись, я - письмо.

Пред смертью вечная Аврора

Меня создала, как гонца,

Аврора всем была звезда

Я – часть, и лишь тебе её блеск.

Я адъютант системы всей,

Несущий ключ, тебе ответ,

Я наблюдаю через жизни

За тем, что происходит в мире. "

" Кто я? " " Мой друг. Моё созданье.

Ты создан был, чтоб сеять благо

И благом быть. Три человека

Тебя забрали, им тебя

Я аккуратно отдала,

Чрез лабиринты проведя.

Но я, Бродяга, человек,

Ты образ мысли всех планет.

Дай руку мне. - и тонкий скрип

Прорезал воздух, - Посмотри. "

Бродяга руку дал, и стих,

И перед ним возник весь мир:

Из криокапсул замки Льда,

Покрытые снегами холлы,

Усеянные лесом тропы,

Бураны, хруст в снегах костра;

На островах шум волн и пены,

Крик чаек, пряности, базар,

Качаются средь моря темы

Ленивых сплетень моряка;

Рождает пыль тяжёлый камень,

Встречаясь с пеплом беглых душ -

Песок не дремлет, змеи дюн

Меж трещин, мимо скал шагают;

И мы, в хранилище всех знаний.

Плато стальных, тюремных стен,

И только смерть здесь процветает,

Ей имя - наших сил предел;

Я покажу тебе корабль,

Он из моих воспоминаний.

Когда-то мир пронзала наш

Стократ величее стрела.

И как бы не была борьба

Внутри сердец его людей,

Он без конца вперёд летел,

Пока не встретил смерть гонца -

Его пожрала пустота.

Но суть его жила всегда -

Кто не был б прав, кто не был б лев,

Мы движемся вперёд везде,

Где есть синоним слова " время".

И кто-то старец среди дум,

Такие общества - музеи,

А кто-то, приручив толпу,

Рождает новых поколенье.

Кто консерватор, пусть узрит:

Мир не стоит на прошлом рвеньи,

Кто реформатор, тот прими:

В любом из нас натура зверя.

Все крайности чуть-чуть больны

Безумной жаждой людоеда

Расширить рамки человека. "

Бродяга слушал ритм кольца.

Как сквозь планеты шли медузы

По струпьям, шатким проводам,

Как клетки крови, как пилюли.

Но что он слышит... плач.

Далёкий плач средь островов.

То Пьер и, да... Да, он,

Предатель братьев беглецом

Прикрывшись, Пьера обнимает,

Как змей, что жертву обвивает.

Неужто нет в нём чуть добра?

Зачем он ранил вновь отца?

Неужто дух его не может,

Приняв поступок, равный злу,

Скитальцем стать в душевной боли,

И сердце не терзать отцу?

Иль это верх его отчаянья?

Иль он решил так сбросить грех,

Придя к тому, что воспитал их,

Помочь, снять тяжесть многих дел?

Жестокий выбор был предложен:

Он мученик иль страшный враг?

Простить поступок - нет, никак!

Но наказанье сущность выбор:

Себя ль накажет он, иль меч

Чужой над ним повиснуть должен?

Бродяга был суров, как смерч.

В бездушных, но живых глазах,

Аврора видела героя.

А он в ней видел сил маяк,

Помочь спасти людей готовых.

" Я создала тебя такого,

И ты рождён среди дилемм,

В Архиве горестных проблем.

Здесь вся история хранится,

Всё то, что было до меня.

Бродяга, ты теперь готов.

Твори судьбу, и будь великим.

Я отдаю тебе твой дом, и всё,

Чем будешь жизни направлять ты. "

Нет человеку места в мире

Бесчеловеческих решений.

Архив, он склеп, он пирамида,

Разверзнув пасть, предстал цветком.

Его четыре лепестка

Сапфиром молний жгли глаза,

А из нутра его взлетали

Как осы роботы с крылами:

Они как клювы воздух рвали,

Взнеслось их десять клином разом,

Ещё десятка два клинками

За ними перьями кидались.

Их лики мрачны в серой маске,

Их тело монумент и сталь,

Их пальцы острые кинжалы,

А ноги - кроличья удаль.

Как ангелы смотря на битву,

Они смотрели, как титан,

Ломая кольев все преграды,

Дорогу армиям давал.

Но из столицы залп бросали

Сетями, копьями, бомбами,

И он, руками закрываясь,

Стоная, ждал, как слабый раб.

Вдоль всей столицы шло сраженье:

Горели стены тут и там,

Кричали под горой, в холмах,

И только блеск сверкал металла;

Золой и гарью воздух веял.

В столицу враг лишь заходил,

Его встречали с гарнизона,

И новый труп встречала пропасть.

С небес дождём, под свист стрелы,

Летели воины Бродяги,

Они, ведомы не приказом,

А напрямую им самим,

Меж войском встали Льда, Песка,

Меж шкурой с мехом, лёгким льном,

Мёж острой саблей и щитом

Барьером общим братья стали.

Их лики без лица смиряли,

Без колебаний мышц кулак,

К груди склонённая глава -

Над всей планетой тишина.

И только голем плоти шёл,

Скрипел, как мельниц старых ход,

Ступнями острых ров сбирая,

Стонал, Сизифов труд знавая.

Без мысли боль превозмагая,

Титан брёл в зыбкой тишине,

И мощь китовым завываньем

Из слёз его тугих стенаний

Гремела с дальней высоты.

Урод без воли и мечты,

Какой надежде ты примкнул,

Чтоб стать придатком от судьбы?

Бродяга на него взглянул.

То был Магистр. Был он самый,

Тот человек, который взглядом

Мог город Движимый направить.

Вот он, что он оставит всем:

Гигант слепой, который век

Своей упрямостью прославит,

Примером чётким мир встряхнёт,

Но то, что был неоднозначен,

Не каждый вспомнит то о нём.

Что армии свои сквозь боль провёл -

Не видно то под ширью стоп,

Которыми весь мир расправил.

Он много думал, много знал,

И пред историей оставил

Своей персоны жирный знак -

Без продолжения три точки.

Архив зажёгся вихрем молний,

И ураган, что оникс чёрный,

Изверг из недр жуткой своры

Кровавый луч в Магистров лоб.

Титан, взглянув на небосвод,

Встал на колени, лёг на бок,

И сотряхнул весь мир собой.

Он умер лучшим для него:

Войска за ним идут в столицу,

И, если мог он счастлив быть,

То он бы гордость ощутил.

И вместе с смертью дух тревоги

Все армии его постиг. Пороги

Не смел Песок у Льда отбить.

И город выстоял битв звоны.

Остатки Льда, отряды Молний

Не стали буйствовать в погоне,

Узрев спасителей спокойных.

И тишина без чётких чувств

Нависла над планетой каждой:

Победа? Нет, жестока схватка,

И много было там потерь.

Остались обе без достатка

Для битв разбитых страхом армий.

Затишье было им недолгим:

Бродяга взял своих бойцов,

И в Движимый летел стрелой.

Великий Столп был непокорен:

Всё также вились провода,

Крутились в невесомой тяге,

И ржавых пятен средь металла

Закрались неведимки мха.

В нём одуванчика частички,

Летели тридцать ловких птицы -

Бродяга в мыслях и телах.

Он видел сущности машины,

Магистра и себя, Аврору,

И воинов безликий вымпел -

Им суждено свершить работу.

Вся сущность быть живой машиной

Не в том, что он не человек,

А в монументе тех свершений,

Которыми себя воздвиг.

Машины есть единый путь.

Путь совершенства, достижений,

А междуметья губят суть,

Как жизнь Магистра до мучений.

Так, пролетая сеть узлов,

Бродяга видел вход портала,

Ведущий в каменный Песок,

Где их денница поджидала.

Раскинув камменный заслон,

Их встретил чад земли шершавой,

И змеем выскользнул шнурок

Осыпавшейся гальки справа,

Где, замотавшись в белый шёлк,

Бежали жители, взбираясь

На горб медуз высоких, алый

В них растекается восход.

И ходкой вглубь Столпа пропали,

Насквозь планету пробегая,

Счастливцы с горестной судьбой,

Пусть в Островах найдётся дом.

Пустыню ястребом пронзая,

Три клина точками казались

С земли, в мерцаньях пропадая

Звезды в особо жаркий день.

Но вот он, в юрких миражах,

Скала, вздымая горы пыли,

Плыла за Звёздною глубиной,

Купаясь в ласках средь тепла.

Всё ближе, Движимый поднялся,

Зелёный сад и пояс ферм,

Тубрин и труб трон зарядел,

В тени громадной извиваясь.

Бродяга с войском вверх взлелел.

Сложили крылья все солдаты,

В пике войдя на площадь падал

Снаряды - дождь в горящий день.

Пред самой площадью раскрыли

Гиганты крылья из пластинок,

И приземлились легче пуха,

Пока весь город ждёт их суд.

Вокруг всей площади бардак:

Кто нож в кармане, кто бутылку,

Кто динамит, кто лишь улыбку,

Не знал никто, что ждать сейчас.

Лишь тридцать воинов спокойно

Сияли в матовых уборах,

Пока со всех шли этажей,

Пока весь город тёк к судьбе.

Среди котелен, рынков, комнат

Шло оживление народов,

И вот, теперь весь город здесь,

Под трибуналом весь злодей.

Их благородный мерил взгляд,

Над инженерным восседавший -

Папирус нёсший вечный старец.

Разбитых мрамор отрезвлял.

Из масок воинов раздался

Бродяги голос. Он гласил:

" О, Братья! Старый мир погиб.

Мы на пороге воздаянья -

Я здесь не месть свою вершить,

Но гнев погибших усмирить.

Я есть машина, есть конец,

Который был всегда во мне,

Мне нет судьбы оздоровленья,

Моя судьба - в воде огонь

И вечный шёпот наставленья:

Весь мир меня создал мечом.

Но вы, великие творенья!

Творцы! Кто ясно видит путь!

Сомненья ваши и переживанья

Не смеет вырвать с ваших уст

Безликий воин, раб кровавый,

Вы пред историей одни,

Наги, и я пред вами вымпел:

Достойный ль выбор сделан вами?

В конце концов вся жизнь одна.

В ней есть машины без ума,

И те, кто выбирает сами,

Решает, кто за их словами:

Великий вождь, их здравый разум,

Семья иль гильдия, порядок,

Всей справедливости закон,

Последний, инстиктивный зов.

История не терпит выбор.

В истории один конец -

И в бесконечности вселенной

Ответчик сам себе истец.

Я здесь не для того, чтоб грабить.

Я здесь не для того, чтоб мстить,

Ведь каждый сам себе отравит

По совести людской всю жизнь. "

Так говорил Бродяга всем,

И в бешеной тревоге люди

В лице менялись прорвой сил:

Кто возводил глаза на небо,

Бросая яд на землю прочь,

Кто пол слезами окропил,

В толпе Историк был пуглив,

Но вот спокоен вид его.

И, словно статуя на карнавале,

Печально улыбался вдаль.

Бродяга видел злость и срам,

Кто с ненавистью ждал броска,

Кинжал сжимая в кулаках,

Сжимал морщины грузных век

И в пустоте весь угасал.

Весь город был как на игле -

Все стали сами по себе,

И в одиночестве пропали

Как только правду осознали,

Что нет ведомых на земле,

Что все, бесспорно, заплутали,

Отдав себя чужой судьбе.

Гербарий площади шуршал -

Метались в городе везде,

Проснулись после спячке стадной.

И вот, отряд Бродяги ввысь

Повёл свои пустые взгляды,

И взмыл, лишь крылья распушил.

Когда пропали тридцать точек

Весь город по домам пошёл:

Кто в цех угли бросать ушёл,

Кто на базар продать цветок,

Но встало в людях отрешенье,

Ведь с осознаньем их самих

Завыл страх одиноких крыс,

И незначительность свершений

Их перед миром. " Новый враг

Придёт к нам, - думал так Историк, -

Не сгинет страх свободы у раба,

И мнимая свобода нас догонит. "

" Я пред мечтою выполнила долг

Меня ждёт вечный, Счастье, сон! "

Прощай, Аврора. Ныне трон

Твой игл займёт небесный свод,

Ты будешь жить как образ вечный.

Звезда, спустившаяся с неба,

Что свет надежды показала,

Что дисциплиной воспитала,

Ты будешь жить как страшный гнев

На безалаберность людей,

Твои кудряшки ржавой краской

Облила смерть природы нашей;

Но блеск бездонных синих глаз

Зажёгся вновь в моих строках -

Ты смерть во мне переборола,

Я смерть тобой превозмогал!

Мы обретали вновь природу,

Когда тебя я рисовал... ты образ,

Мысль и комплекс жизней -

Бродяга спрятался в снегах,

На полюсах его солдаты,

Один он в вихрях и снегах,

Соорудил престол из камня

И смотрит вверх. Аврора, я

Бродяга. Я смотрю наверх.

Покрытый инеем идей,

Я вглядываюсь лишь на точку,

Где ярко виден твой огонь.

Покрытым сталью смерти нет.

Мы памятники наших бед,

Но это... это не конец,

Я расскажу, как встретил век,

Как я нашёл тебе в пучине

Своей борьбы в пустой грудине,

Смотря на плащ прорехов звёзд.

Ну а пока прощай, мой сон.

***

Архив чуть вспышкою моргнул,

И обратился серой льдиной.

Рассвет раздался над низиной,

За дверью плач вдовы пырнул

Ум Эмильеса скорбной тяжбой.

Качнулся мост, и тот стонал,

Солдат подходит к офицеру:

" В Архиве комнаты разверзлись,

Средь них машины древних эр.

Учёных группы отошлём,

Устройства только отопрём,

И вместе с роботами этих...

Как этих... предков... мир возьмём

Технологическим прогрессом. "

Но Эмильес лишь созерцал

Каченья брусьев, ткани старой,

Он слушал запах бойни страшной,

Горелой плоти, слушал жизнь,

И как хрусталь её гремит,

Под валом времени кровавым.

" Солдат... наш век уже прошёл.

Мы либо станем новым видом,

Иль будем на задворках мира,

Прогресс давно нас обошёл. "

Весь дым уйдёт. Исчезнет пепел,

Песок сдеды все занесёт,

Моря иссохнут, снег сойдёт,

И мы, как следствие, исчезнем.

Четыре мира на кольце,

Четыре крайности эфира,

Война, чтоб осознать в конце:

Мир далеко не на земле.

Облачный рыцарь

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 6 789 10 11 Следующая ⇒