Джулиан Синклер 5 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 19Следующая ⇒

— А как насчет... других вещей?

Майло ничего не сказал, просто ждал, пока Ноа объяснит.

Ноа выдохнул.

— Я хотел поговорить с тобой о том, что произошло в церкви. Что ты чувствуешь по поводу того, что видел.

Майло отвел взгляд и уставился на остров. Он поджал губы, прямо как делала Ханна.

— Квинн сказала мне не смотреть.

— Что это значит?

— Она сказала, это игра.

— Какая игра?

— Она сказала не смотреть на те плохие вещи, что случились. Если я хорошо справлюсь, то выиграю.

Ноа забыл дышать. Он забыл про блинчики.

— И ты справился? Ты не видел ничего плохого или ужасного?

Майло взял в руки одну из фигурок Лего — Дарта Вейдера с двумя световыми мечами. Он вынул оба световых меча из пластмассовых рук Дарта Вейдера и положил их на столешницу.

— Мне нравится побеждать в играх, папа. Думаю, и в этой я ее обыграл.

Он посмотрел на Ноа и улыбнулся. Никогда еще он не выглядел таким похожим на свою мать. Нежный, ранимый, но за этими большими темными глазами скрывается сила.

От облегчения Ноа едва не прослезился.

— Это... это очень хорошо, сынок.

— Тот мужчина со странными глазами был страшный. И мама Квинн. Они были злыми.

— Да, точно, — согласился Ноа, и ненависть к Билли Картеру вновь наполнила его. Чувство вины накатило на него. Но он его отогнал.

— Квинн боролась с ними. Прямо как супергерой. — В глазах Майло светилось обожание. Сын боготворил эту девушку. А кто бы не стал, после того, что она сделала?

Она могла спасти себя и бросить Майло. Но она этого не сделала. Каким-то образом, среди всего этого ужаса, у шестнадцатилетней Квинн хватило ума защитить психологическое здоровье его маленького сына.

Колючая, Квинн с голубыми волосами — язвительная и умная, но яростная и храбрая. Их с Майло собственный ангел-хранитель.

Майло выглядел нормально. Он прошел через многое, но, учитывая, насколько все могло быть плохо, остался цел и невредим. В следующий раз ему могло настолько не повезти.

Ноа должен сделать так, чтобы следующего раза никогда не произошло.

— Твои блинчики, — заметил Майло.

— Что?

— Я думаю они горят.

Ноа выругался. Едкий запах заполнил его ноздри. Он перевернул блинчик в форме Микки Мауса, над которым работал. Он сгорел до черноты. С помощью лопаточки он переложил его на пустую тарелку и выключил конфорку.

— Извини, на этот раз без Микки.

— Все в порядке, папа. У нас их много. Как говорит мисс Молли, всё рано или поздно оказывается в одном месте.

— Стоит прислушаться к ней. — Ноа поправил тарелку Майло. Он намазал толстый слой арахисового масла на два огромных блина, почти таких же больших, как тарелка, намазал один взбитыми сливками, а второй положил на первый, как сэндвич. Затем передвинул тарелку по столу. — Ешь.

— Что случилось с плохими парнями? — спросил Майло.

— Они больше никого не обидят.

— Но что с ними случилось?

Ноа закрыл глаза, увидел, как Джулиан стреляет в Билли, как лицо Билли корчится, разваливается на части. Он заставил себя открыть глаза, загнал образ вглубь.

— Они... мертвы.

Майло колебался, казалось, обдумывая этот факт.

— Ты не должен беспокоиться о них. Ни о ком из них. Тебе не нужно переживать ни о каких плохих парнях. Это моя работа — обеспечивать твою безопасность.

— И Квинн.

— И ее тоже. Суть в том, что ты в безопасности. Я обещаю, что буду заботиться о тебе, несмотря ни на что. Хорошо?

— Хорошо. — Майло подхватил сэндвич из блинчиков и откусил огромный кусок. — М-м-м, вкуснотища!

Сердце Ноа наполнилось острой ноющей любовью к сыну, к этому ребенку, который значил для него весь мир. Он моргнул от внезапной влаги в глазах.

Он не хотел расклеиваться перед Майло. Он оставит это на потом, когда останется один в своей спальне, глядя в темный потолок, мучаясь от беспокойства и не в силах заснуть.

Ноа наклонился к острову и взъерошил черные кудри Майло.

— Кто-нибудь говорил тебе, какой ты красивый?

Майло усмехнулся, набив рот блином.

— Постоянно.

Глава 28

Ноа

День одиннадцатый

— Хорошие новости! — Голос Джулиана раздался по рации.

— Что такое? — Ноа крепче сжал свою рацию.

Им нужны хорошие новости. Хотя после публичной казни убийц из Кроссвей беспорядки утихли, ситуация все еще оставалась далеко не под контролем.

Каждую ночь происходили новые грабежи и взломы. Обнаруживалось все больше трупов — в основном пожилых людей, но есть и несколько маленьких детей. Гипотермия. Ослабленные сердца при огромном стрессе.

Несколько десятков человек в приюте заболели пневмонией. Вероятно, за ними последует еще больше. Все напуганы.

— Приходи в среднюю школу, — сказал Джулиан. — Это новый центр распределения.

— Что мы будем распределять?

— Саттер справился, чувак! Просто приди и посмотри!

Ноа как раз разбирался с потасовкой на Догвуд-лейн в одном из кварталов за церковью Кроссвей. Соседи ругались и обвиняли друг друга в краже драгоценных и уменьшающихся запасов.

Он выписал вероятному нарушителю штраф за суд, на который тот никогда не явится, и уехал на черном джипе «Форд-F250» 1978 года выпуска, конфискованном полицейским управлением. Один из резервных офицеров нарисовал белой краской надпись: «Полиция Фолл-Крик» с обеих сторон.

Главные дороги расчистили три дня назад, но топлива в городе оставалось крайне мало, и они ждали, пока улицы станут непроходимыми, прежде чем снова начать расчистку. Погода стояла холодная и серая, типичная для юго-западного Мичигана, где солнце не появлялось в течение шести месяцев.

Даже с зимней резиной старый грузовик в некоторых местах не справлялся. Один раз Ноа увяз, и ему пришлось остановиться и пробивать себе дорогу лопатой. Он сделал себе мысленную пометку, что вместо машины лучше взять снегоход. Ехать холоднее, но быстрее.

Средняя школа находилась рядом со старшей школой. Между ними располагалась общая территория и футбольное поле. На задней парковке школы три прочных грузовика припарковались ко входу, их багажники до отказа были забиты припасами, укрытыми брезентом.

Дюжина добровольцев разгружала коробки и ящики с едой, санитарными принадлежностями, лекарствами без рецепта и водой в бутылках в столовую.

По мере распространения информации уже начала формироваться неровная очередь голодных людей. Они толпились у дверей, едва сдерживаясь, чтобы не схватить ящик, как только его выгружали.

Сэм Перес и Рейносо помогали разгружать, с легкостью поднимая огромные коробки. Они улыбались и шутили с несколькими волонтерами.

Забавно, как быстро еда и вода подняли всем настроение. Как быстро приоритеты всех сменились с лайков в Фейсбуке и стремления быть на высоте, на простое выживание.

Майк Дункан и его племянник-физик Джамал тоже вызвались помочь, а также Тина Ганди, дочь механика.

Ноа поднял рацию и отдал честь Тине.

— Эй, спасибо за это!

Майк, Джамал и Тина провели последнюю неделю в авторемонтной мастерской, чиня все, что могли. Они починили еще десять раций и привели в рабочее состояние два грузовика.

Они также установили ретрансляторы, чтобы значительно увеличить радиус действия портативных радиостанций. Теперь ключевые сотрудники могли общаться по всему Фолл-Крику и за пределами города.

Тина усмехнулась и помахала в ответ.

— Чем можем, тем и помогаем.

— Просто продолжайте делать то, что вы делаете.

Несколько человек стояли возле грузовиков свободным полукругом — Джулиан, суперинтендант, Дэррил Виггинс и шеф Бриггс. И Маттиас Саттер.

Ноа подошел и показал на грузовики.

— Где вы все это взяли?

Саттер широко улыбнулся.

— Мы нашли несколько застрявших грузовиков на шоссе I-94 возле Бриджмена. Эти полуприцепы никуда не ехали. Нам пришлось разгружать все вручную.

— Фантастика! — Виггинс потирал руки. — Я так голоден, что могу съесть лошадь.

— Мы привезем еще. У нас есть несколько оптовых поставщиков, куда мы можем наведаться. И фармацевтический оптовик, который снабжает дома престарелых. Это в стороне от дороги и общественного внимания — а значит, это все наше.

Шеф Бриггс нахмурился.

Улыбка Саттера не дрогнула.

— Только если он заброшен, конечно. Я неверно выразился.

Он повернулся к Розамонд и Ноа.

— Мы получили ваш список лекарств, необходимых горожанам. Мы нашли немного инсулина для матери Пэтти Снайдер. И еще гидрокортизон, Ноа.

Пульс Ноа ускорился.

— Серьезно?

Саттер показал большим пальцем на ближайший грузовик.

— Я отложил его для вас в сумку в кабине. По крайней мере, на два года. Может, на три.

Ноа переполнила благодарность. На мгновение он потерял дар речи. Казалось, что он задерживал дыхание последние две недели и наконец-то смог вздохнуть снова.

С Майло все будет хорошо. Они пройдут через это. Он потрогал обручальное кольцо под перчатками. «Я оберегаю его, Ханна. Как и обещал».

— Спасибо. Если вы найдете ампулы с глюкокортикоидами...

— Понял. — Саттер похлопал по карману. — Это в списке.

— У нас заканчиваются запасы дизельного топлива и бензина, — сказал Джулиан.

— Мы нашли достаточно топлива, чтобы генераторы в приюте работали еще несколько дней, — сообщил Саттер. — Не волнуйтесь. Мы обо всех позаботимся.

— Вы просто «нашли» его? Шансы на это ничтожны. — Шеф Бриггс указал на Розамонд. — Это неправильно. Вы знаете, что это так.

Розамонд улыбнулась, но уголок ее глаза дернулся.

— Неправильно, что наши дети в тепле и сыты? Оглянитесь вокруг. Посмотрите на все эти счастливые лица? Я ценю вашу... мораль, шеф, ценю. Но то, что было правильно две недели назад, не обязательно правильно сегодня.

Шеф не успокоился. Его хмурый взгляд стал еще суровее.

— Я не буду участвовать в этом! Не буду!

Черты лица Виггина исказились в едва подавляемой усмешке.

— Вы можете уйти в любое время. На самом деле, мы с радостью проводим вас туда, куда вам нужно.

Саттер сделал шаг к шефу Бриггсу.

— Если вы не с нами, вы против нас.

Бриггс ткнул пальцем в Саттера.

— Ты! Тебе здесь не место! Твои люди — позор для этого города! Твоя «месть» уже запятнала наши руки кровью!

Ноа вздрогнул.

Саттер нет.

— Ваш город попросил нас сделать это. Люди хотели справедливости. Настоящей справедливости.

— И мы дали им это, — добавил Джулиан.

— Вы заплатите за то, что сделали, — голос шефа повысился. — Вы отправитесь за это в тюрьму!

Саттер похлопал по AR-15, висящей у него на груди.

— Почему-то я так не думаю.

Лицо Бриггса побагровело от гнева. Он сжал руки в кулаки, словно действительно мог ударить Саттера. Саттер напоминал танк или носорога. Шефу было за шестьдесят, его мощная фигура постепенно обрастала жиром. Это едва ли будет честный бой.

— Нам не стоит тратить силы на споры. — Ноа встал между ними. Публичная казнь не оставила равнодушным и его. Все это так. Но признание в этом перед Бриггсом только подольет масла в огонь, а не потушит его. — Мы все должны работать вместе в этом деле.

— Послушайте Ноа, — поддержала Розамонд. — Джентльмены, ясно, что у вас обоих сильные чувства по этому вопросу. Все здесь пытаются сделать все возможное для города и всех, кто в нем живет. Если мы не будем работать вместе, мы пропадем. Так же, как это происходит сейчас в городах. Мы не можем допустить, чтобы это случилось с нами. — Она устремила свой острый взгляд на Бриггса. — Если это означает, что нам придется сделать трудный выбор, то так тому и быть.

Не говоря ни слова, шеф повернулся на пятках и ушел. Мгновение спустя его джип 1970-х годов с ревом выехал со стоянки, задние шины закрутились в снегу, прежде чем он восстановил управление.

Затем он уехал.

— Скатертью дорога, — сплюнул Виггинс. Жесткий, с кислым лицом человек лет пятидесяти, Виггинс был президентом ротари клуба и управляющим Общественного трастового банка.

Джулиан бросил на него взгляд, на его лице ясно читалась неприязнь. Виггинс был еще и брюзгой, всегда старался попасть в милость к Розамонд и добиться большего влияния. Ноа знал, что Джулиан его ненавидит.

Розамонд задрожала и потуже затянула шарф вокруг горла.

— Он придет в себя.

— А если нет? — спросил Саттер мрачно.

— Не беспокойтесь о Бриггсе, — проговорил Виггинс. — Он не будет проблемой слишком долго.

Ноа бросил на него вопросительный взгляд. Виггинс безразлично пожал плечами и ухмыльнулся.

Он пробормотал что-то о проверке организации поставок, но, вероятно, скрылся, чтобы взять для себя лучшее из того, что привезли ополченцы.

— Моим людям есть чем заняться, — заявил Саттер. — Надо собрать налог.

Он кивнул суперинтенданту и зашагал в среднюю школу, уже включив рацию.

— Они не будут тревожить Бишопа, — сказал Ноа. Заявление, а не вопрос.

Розамонд коснулась его руки.

— Аттикус Бишоп уже порядочно настрадался. И заслуживает уединения в своей скорби. Никто не будет его беспокоить. Даю тебе слово.

Ноа почувствовал облегчение, но беспокойство все еще скручивало его изнутри.

— Могу я поговорить с тобой минутку?

— Конечно. Ты же знаешь, я всегда найду для тебя время. Пойдем со мной в приют. Мне нужно отметиться и показать себя.

Джулиан напрягся.

— Пойду проверю добровольцев по связи, — сказал он с ноткой горечи в голосе. — Они должны были уже раздать инструкции по санитарии и уборке мусора для каждого района, но я ничего не слышал.

— Хорошая идея, — одобрила Розамонд, переплетая свою руку с рукой Ноа. Они направились в приют, оставив Джулиана стоять одного.

Глава 29

Ноа

День одиннадцатый

Несколько сотен горожан теснились в здании средней школы. Здесь стало намного больше народу, чем, когда он приезжал сюда всего неделю назад.

Раскладушки и спальные мешки занимали почти каждый свободный дюйм пространства. Семьи и пары сгрудились в кучки тут и там. Набитые чемоданы и вещевые мешки теснились в каждом углу.

В спортзале эхом отдавались голоса, все они звучали напряженно и тревожно. Кашель и сопение. Плач младенцев и детей.

Розамонд остановилась, улыбнулась и выказала сочувствие и сострадание, доброту и заботу. Она никому не пожала руку.

Люди смотрели на нее затравленными, впалыми глазами. Некоторые из них выглядели дрожащими и бледными. Под запахом отбеливателя в спертом воздухе спортзала висела вонь рвоты.

— Что с ними? — спросил Ноа.

— Если собрать столько людей вместе, то обязательно произойдет передача инфекций, — тихо проговорила Розамонд, стараясь дышать неглубоко, когда они спешили через зал. Они помахали Аннет и Ли, которые в углу раскладывали пазлы для полудюжины детей.

Пройдя через металлические двойные двери, они оказались в коридоре, заставленном шкафчиками. Коридоры тоже загромоздили кровати и спальные мешки. Здесь оказалось еще холоднее, и поэтому кашель звучал сильнее.

Большинство учебных классов были заняты. Комната персонала и кабинет директора заполнены отчаявшимися людьми, ищущими тепла.

Они нашли пустой класс. Розамонд заняла удобный стул за учительским столом. Ноа взял металлический стул с одной из ученических парт и придвинул его поближе.

Розамонд наклонилась вперед и уперлась руками о парту. Она сцепила пальцы под подбородком.

— Ноа Шеридан. Что бы я без тебя делала?

— Полагаю, продолжала бы работать, как обычно.

Она засмеялась. Смех получился грустным, но все еще наполненным теплом.

Она работала до изнеможения, чтобы сохранить этот город. Это отражалось в тенях под ее глазами, ее идеально уложенные волосы были слегка растрепаны, а костюм немного помят.

— Не забывайте заботиться о себе, суперинтендант. Вы нам нужны.

— Ты тоже нужен людям, Ноа. Им нужно видеть тебя. Им нужно знать, что закон и порядок все еще здесь. Теперь в другой форме, но все еще здесь. — Она вздохнула, пригладила волосы. — Как дела у Майло?

— У Майло все хорошо. Лучше, чем я ожидал.

— Хорошо. Пусть так и будет. — Розамонд внимательно рассматривала его, наклонив голову. — Тебя что-то беспокоит.

Он глубоко вздохнул.

— Ополченцы. Они кажутся такими... агрессивными.

Розамонд моргнула. Ее глаза заблестели. В ее броне появилась крошечная трещина. Она отвернулась от него, вытерла глаза и глубоко вздохнула.

— Мы делаем то, что должны. Мы никогда больше не допустим такого ужаса. Я не допущу этого. Не под моим руководством. Ты понимаешь?

Он кивнул. Он точно знал, что она чувствует. Чувство вины укололо его. Он отодвинул его подальше.

Суперинтендант взяла себя в руки и посмотрела на него.

— Что еще?

— Налог продуктами питания. Людям это не понравится.

Тонкие морщинки вокруг ее глаз напряглись. Рот сжался.

— Десять процентов — это не слишком много, не так ли? Чтобы сохранить жизнь нашим друзьям и соседям? Люди платили налоги федеральному правительству и правительству штата. Я не думаю, что в ближайшем будущем люди будут платить денежные налоги. Должны ли они просто прекратить это? Или они все еще что-то должны людям, которые борются за их защиту и сохранение их безопасности, здоровья и жизни?

— В этом есть смысл, если так рассуждать.

— Ты позаботишься о том, чтобы люди поняли это? Мне нужна твоя помощь, чтобы все получилось, Ноа. Иначе все просто развалится.

Он тяжело кивнул. Обществу нужно объединиться, чтобы помочь друг другу выжить, но ему по-прежнему не нравилась идея применения силы. Молли и Квинн тоже.

— Я сделаю все, что в моих силах.

— Я уверена, что сделаешь. — Она сузила на него глаза. — Есть кое-что еще.

Она всегда умела хорошо читать его. Ноа сел ровнее и рассказал ей о заявлениях Октавии Райли и подозрениях Бишопа в ночь резни.

— Честно говоря, все это меня беспокоит. Мне это совсем не нравится.

— Никому из нас это не нравится. Резня в Кроссвей — это худшее, что случилось в этом городе, в этом округе, черт возьми, во всем штате Мичиган. Никто не предвидел такого. Никто. Но это доказывает исключительную важность закона и порядка. Мы должны продержаться до тех пор, пока губернатор или федералы не возьмут ситуацию под контроль и не вернется некое подобие цивилизации. Это наша работа здесь. Наша единственная работа.

— А если все-таки их кто-то выпустил?

Розамонд потерла виски.

— Человеческой психике нужна причина, объяснение. Иногда это не более чем старый замок, который сломался, и хороший, но измученный человек, который заснул во время кризиса. Так бывает. Человеческая ошибка есть человеческая ошибка.

— Но...

— Октавия Райли это... она была... наркозависимая шлюха, которая сожительствовала с психопатом. Она понимала, что наконец достигла края. С тобой она увидела шанс, возможность. Преступники скажут что угодно, чтобы спасти свои никчемные задницы.

— Я знаю.

— У нас сейчас нет кадров. Ты знаешь это. Мы все измотаны. Мы все усердно работаем, пытаясь сохранить этот город в безопасности, а его жителей спасти от голода и замерзания. Мы пережили одну снежную бурю. Согласно экстренным сообщениям по радио, другая надвигается прямо на нас.

Он начал было возражать, но она подняла руку.

— Рэй Шульц и его сообщники мертвы. Ты поймал их. Мы поймали плохих парней, Ноа. Мы сделали это. Ты сделал это.

Ноа напрягся. В его голове промелькнуло воспоминание о Билли Картере. Его кровавая улыбка, его косой глаз. Его обескураженный, обвиняющий взгляд.

Вот что беспокоило Ноа больше всего. И преследовало его в кошмарах. Не то, что Билли Картер и остальные мертвы, а то, насколько это было жестоко и уродливо. Как быстро и легко это произошло.

Может, Ноа и не нажимал на курок, но он стоял в стороне и позволил этому случиться. Он не был уверен, что сможет оправиться от этого. И сможет ли кто-нибудь из них.

— Горожане довольны, — продолжила Розамонд. — Им нужно спокойно оплакать своих близких. Повторное разгребание всей этой истории только деморализует людей, внесет раскол и недоверие. Это поставит под угрозу наше сообщество, Ноа. Подумай об этом хотя бы на минуту.

Он ненавидел это ноющее чувство в глубине своего сознания, но вместе с тем понимал необходимость солидарности, единения.

Дэйв слышал по радио сообщения о десятках маленьких городков, уже разрушающихся под натиском банд, мародеров и голодных беженцев, бегущих из мегаполисов.

Фолл-Крик все еще стоял. Это что-то значило.

Напряжение в его плечах ослабло. Розамонд помогла ему увидеть картину в целом. Он не оставлял проблему без внимания, просто отложил ее на время.

— Когда все это закончится...

Суперинтендант встала и протянула руку.

— Конечно. Я лично попрошу оперативную группу расследовать резню в Кроссвей. Было пролито слишком много крови. Это отвратительное дело. Опасное деяние. Чем быстрее с этим будет покончено, тем лучше будет для всех.

Он стоял напротив нее за столом. Они пожали друг другу руки.

— Спасибо, Розамонд.

— Мы семья, — заверила Розамонд. — Помни это.

Рация у бедра Ноа зашипела.

—Это Лютер с северного блокпоста на старом 31-м шоссе. У нас тут парень, который говорит, что он из Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям. Хотите, чтобы мы его впустили?

Глава 30

Ноа

День одиннадцатый

Представителя Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям звали Аарон Эндрюс. Это был невысокий, полноватый чернокожий мужчина в синей куртке и кепке с эмблемой агентства, сжимавший в руках планшет и ручку.

Он прибыл с военным эскортом. Четверо солдат в военной форме стояли вокруг двух бронированных «Хаммеров», М4 висели у них за плечами.

Розамонд, Аннет, Джулиан и Виггинс окружили Эндрюса в небольшом фойе у входа. Никто не сделал ни малейшего движения, чтобы пройти внутрь к толпе беспокойных беженцев.

— Что происходит? — спросил Джулиан. — Кто это с нами сделал, и мы уже отправили их ядерной бомбой в прошлый век?

— Я могу только подтвердить, что на нас действительно напали, — сказал Эндрюс, на его лице отразилась досада.

— Конечно, до вас доходили хотя бы слухи, — заметила Аннет. — Слухи, за которыми есть хоть какой-то смысл? Обоснованное мнение?

Его взгляд ненадолго переместился на солдат, а затем вернулся к Розамонд.

— По слухам, это дело рук Китая. Они отрицают это, и их ядерные боеголовки на месте. Но это ничего не значит.

— Белый дом знает, — сказал Виггинс. — Можете поставить на это свою задницу. Они тянут время. Конгресс и в хороший день не отличит голову от хвоста. У них не хватает смелости сделать то, что необходимо.

Эндрюс пожал плечами.

— Не мой департамент.

— Когда мы можем ожидать прибытия грузовиков с гуманитарной помощью от агентства? — спросила Аннет.

Эндрюс сжал переносицу пальцами.

— Я здесь не для этого.

Все уставились на него.

Ноа прочистил горло.

— Что?

— Мы оповещаем города, поселки и деревни в регионе. К югу от Каламазу в Портедже и за пределами Сент-Джозефа на старом шоссе 31 были созданы центры экстренной помощи Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям, а также палаточные госпитали Красного Креста. Автобусы агентства будут сопровождать граждан в соответствующие региональные центры, в зависимости от того, как Национальная гвардия расчистит дороги и сохранит их свободными. Я передам вам расписание для распространения среди ваших граждан.

— Не многие здесь захотят провести месяцы в переполненном, вонючем лагере для беженцев, — заявил Джулиан, нахмурившись.

Эндрюс напрягся.

— Это не лагеря...

— Мы передадим информацию, — быстро проговорила Розамонд, чтобы сгладить напряжение. — Большое спасибо, что сообщили нам.

— А как насчет еды? — поинтересовался Ноа. Для них это проблема стояла наиболее остро. Даже если ополченцам удастся наладить снабжение, того, что у них есть, хватит на несколько сотен человек не больше чем на неделю. — Когда начнут прибывать грузовики с продуктами?

Эндрюс переминался с ноги на ногу и вздыхал, его явный дискомфорт усиливался.

— Их нет.

— Приедут в следующий раз? — уточнила Розамонд.

— Я не отвечаю за это, — мрачно сказал Эндрюс. — Если люди голодны или нуждаются в жилье, они могут обратиться в один из официальных центров помощи.

— Никакой помощи не будет? — с тревогой спросила Аннет. — Совсем ничего?

Он лишь беспомощно пожал плечами.

— Я просто пытаюсь делать свою работу. Мне жаль.

Неприятное предчувствие охватило Ноа.

— Это неприемлемо. — Голос Розамонд прозвучал спокойно, но с острыми гранями ярости. Она жестом указала за спину. — Посмотрите на этих людей. Они и так не получают достаточно.

— Послушайте, мне очень жаль. — Эндрюс развел руками и оглянулся на свой вооруженный эскорт, словно желая, чтобы они пришли спасать его из очередного разъяренного города. — Только за последние два дня в округах Берриен и Касс подверглись нападению двенадцать грузовиков. Каждый развозной грузовик требует военного сопровождения. У Национальной гвардии есть другие задачи, поэтому количество автоколонн с гуманитарной помощью пришлось сократить. Мы оказались вынуждены расставлять приоритеты.

— А как насчет воздушной доставки? — спросил Ноа, перебирая в уме идеи, что может быть лучше, чем ничего. Молли предупреждала его, но он не хотел в это верить. — Разве нельзя использовать грузовые или военные самолеты, или что-то еще для доставки грузов?

— Мы так и сделали. Большинство военных самолетов остались в строю, и все еще летают. Как и многие старые модели самолетов и вертолетов. Но это невероятно дорого и отнимает много ресурсов. Не говоря уже о жестоких бандах, картелях и ополченцах, которые воруют и грабят все, что могут. В Детройте ни один из доставленных по воздуху товаров не попадает к людям. Их крадут банды с мощным оружием.

— У нас нет такой проблемы, — заверил Ноа. — Вы могли бы доставлять помощь по воздуху в любой из маленьких городков в округе.

— Позвольте мне уточнить. Население Фолл-Крика сколько? Тысяча человек в хороший день? У нас семьдесят пять тысяч голодающих семей в Каламазу. Двести тысяч в Гранд-Рапидс. Сто двадцать тысяч в Лансинге. В Детройте — семьсот — восемьсот тысяч, даже не считая пригородного населения.

Эндрюс нахмурился.

— Мы делаем все возможное, чтобы охватить каждую общину, но некоторым из вас придется справляться самим.

Внутренности Ноя скрутило от волнения и нарастающего гнева.

— Значит, вы просто бросаете нас?

— Вы живете в сельской местности. У вас есть фермы и ресурсы, которых нет в городах.

— Ты что, издеваешься? — Выражение лица Джулиана потемнело, как грозовая туча. — Ты собираешься стоять здесь и нести эту чушь? Сейчас зима. Ты видишь какие-нибудь посевы, готовые к сбору урожая?

Эндрюс сделал шаг назад и поднял руки, защищаясь.

— Вам нужно успокоиться, сэр.

— Мы спокойны. — Розамонд положила свою руку на руку сына, мягко сдерживая его. Она сохраняла спокойствие, хотя уголок ее правого глаза продолжал подергиваться. — Мы знаем, что это не ваша вина, мистер Эндрюс. Но есть ли кто-нибудь, с кем вы могли бы поговорить? С региональным руководителем? Мы нуждаемся в помощи не меньше, чем большие города.

Выражение лица Эндрюса смягчилось. Он всего лишь бумажный бюрократ, не способный ничего сделать, даже если бы захотел. Он выглядел крайне уставшим. Измотанным.

— У нас в Мичигане десять миллионов человек. Проблемы нарастают как снежный ком. Массовые отключения электричества, потеря воды и тепла, отсутствие связи и транспорта... аварийные службы делают все возможное, но мы не можем позаботиться обо всех... мы просто не можем.

Ноа почувствовал, как гнев вытекает из него. Он чувствовал себя подавленным. Даже подозревая, услышать это вслух оказалось в равной степени досадно, тревожно и удручающе.

— У меня связаны руки. — Эндрюс вытер лоб. Его лицо осунулось, под глазами залегли круги. — Мне жаль. Правда.

Никто не проронил после этого ни слова. У них просто пропал дар речи.

Случилось то, чего они так боялись.

Фолк-Крик оказался предоставлен сам себе.

Глава 31

Квинн

День одиннадцатый

Горе — тяжелая штука. Особенно когда ты горюешь о чем-то потерянном, но в то же время никогда не принадлежавшем тебе.

Материнская любовь для Квинн Райли всегда оставалась понятием туманным. То, о чем она читала в книгах или смотрела в фильмах. Скорее идея, желание, чем реальность.

И вот теперь она ушла навсегда. У нее никогда не будет матери, которая целует ее в макушку перед сном, которая обнимает за сказкой или песней, которая слушает, когда она жалуется на школу, мальчиков и домашние задания, которая всегда рядом.

Ни она, ни бабушка не говорили об этом, когда Квинн вернулась в дом после публичной казни, пораженная и все еще не оправившаяся от шока. Кроме того, с ними был Майло. Как бы он ей ни нравился, но он не член их семьи.

Бабушка, видимо, считала так же и занялась делом. Она показала Майло, как консервировать мясо под давлением. На ужин они вместе приготовили мясной рулет. Когда стемнело, бабушка принесла керосиновые лампы и показала Майло, как их зажигать и обращаться с ними.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒