Финал соревнований 1 страница

Глава 2

Скоро люди стали относиться ко мне по-особому. Частично это был результат изменения моего собственного отношения к самому себе. Я рос, становился больше, набирался уверенности. И меня стали уважать так, как никогда раньше, как будто я был сыном миллионера. Когда я входил в класс, школьные товарищи угощали меня или предлагали помочь сделать уроки. Даже учителя стали ко мне иначе относиться, в особенности, когда начал выигрывать призы в соревнованиях по поднятию тяжестей. Это новое особое отношение людей ко мне оказало удивительное воздействие на мое " я".

Это оказалось нечто такое, к чему я стремился. Не уверен, что мне нужно было такое особое внимание. Может быть, так получилось потому, что у меня был старший брат, и ему отец уделял больше внимания. Быть может, это послужило причиной моего желания стать замеченным. Я окунулся в этот новый поток внимания. Даже отрицательную реакцию я поворачивал к своему удовлетворению. Я уверен, что большинство людей, с кем я был знаком по-настоящему, не понимали, что я делал. Они смотрели на меня как на курьез.

Не все меня воспринимали. Были определенные социальные группы людей, которых смущал бодибилдинг, и они считали, что должны поговорить со мной. Они старались выпятить отрицательные моменты в этом виде спорта и убедить, почему человеку не следует им заниматься. Я эти разговоры слышал всю свою жизнь. Всегда находится определенный сорт людей, которые утверждают: " мой врач говорил мне, что поднимать тяжести вредно для здоровья…" Вначале мне трудно было это слушать.

Я был молодой и впечатлительный. Я-то знал, что хочу заниматься этим так сильно, что никто меня не остановит, тем более люди, которые даже не могли считаться моими друзьями. Но, тем не менее, такие вопросы у меня возникали. Я спрашивал сам себя, почему я устроен иначе, почему я хочу делать то, что огромное количество людей считает неприятным и даже смеется над этим.

Если вы хотите играть в футбол, все вас любят - вы герой. И они готовы на все ради вас. Люди признавали во мне талант атлета, но мой выбор спорта смущал их. Они качали головами: " Почему вы выбрали самый непризнанный вид спорта в Австрии? " Так обычно меня спрашивали. Это была правда. Нас было всего двадцать или тридцать культуристов во всей стране. Я не мог найти ответа. Я не знал его. Это было подсознательно. Я просто влюбился в бодибилдинг. Я любил находиться в зале, любил тренировку, любил чувствовать мышцы. Теперь, оглядываясь назад, я могу проанализировать все это яснее. В окружающем меня мире было много дисциплины, много индивидуальности и первозданная чистота культуризма. Но в то время для меня это было загадкой. Бодибилдинг уже имел регалии, но относительно строгие. Я еще не соревновался, поэтому мои вознаграждения были другого характера.

Летом на озере я мог удивлять людей тем, что мое тело отличалось от их. Случалось, они говорили: " Бог мой, Арнольд! Ты опять вырос. Когда же ты остановишься? " А я им отвечал: " Никогда! " И мы все вместе смеялись. Они думали, что это шутка, но это было правдой. Не только мои школьные товарищи и друзья на озере оказывались под впечатлением. Соседи тоже стали уделять мне особое внимание. " Если хочешь свежего молока, яиц или овощей, ты только нам скажи". Вдруг оказалось, что все вокруг смотрят на меня иначе. Неважно, нравится им это или нет - но не замечать всего этого они не могли.

Самым интересным было то, - как мое новое тело действует на девушек, которых оно впечатляло, но некоторое девушки находили его отталкивающим. Середины тут не было совершенно никакой. Граница была четкой и ясной. Никогда я не слышал безразличных промежуточных комментариев, будь то в столовой, на улице или на озере. " Мне это не нравится. Он странный какой-то от всех этих мускулов меня прямо передергивает". Или: " Мне нравится, как Арнольд выглядит: такой большой и мощный, как скульптура. Так должен выглядеть настоящий мужчина". Такие реакции давали мне дополнительный стимул, чтобы продолжать заниматься бодибилдингом. Я хотел стать больше, тогда я мог бы произвести еще большее впечатление на девушек, которым я нравился, а другим, наоборот, я не нравился бы еще больше. Но не девушки были моим основным стимулом для тренировок. Далеко не они. Но раз такой дополнительный стимул возникал, я рассудил, что пока это внимание есть, надо им пользоваться. Да и весело было. Я чувствовал, если мои размеры действовали на девушку отталкивающе. Поймав на себе ее недоверчивый взгляд, я мог поднять руку, напрячь бицепс и посмотреть, как она съежится. По крайней мере, можно было видеть в этом повод посмеяться. Я помню, была одна из таких " отрицательных" девушек, с которой я хотел бы встречаться. Ее звали Герта, и я знал, что она вслух говорила об отрицательном отношении к моему сложению. Я захотел попытаться изменить ее настрой. Какое-то время я за ней ухлестывал и постепенно мы стали друзьями. В конце концов, я попытался назначить свидание. Она ответила, что и через миллион лет не стала бы со мной встречаться. " Ты слишком влюблен сам в себя, в свое собственное тело. Ты смотришь все время на себя, позируешь перед зеркалом". Ее заявление было как удар в лицо. Сначала я обозлился. Почему она не хочет понять? Почему она так ополчилась? Но это можно было предвидеть. Тогда я выбросил все это из головы. (Я думаю, что она не забыла. Последний раз, когда я приезжал в Грац, она звонила мне несколько раз. Сказала, что теперь разведена и хорошо было бы, если бы мы могли встретиться). Кажется, что никто не понимал, что такое бодибилдинг.

В зеркало вы смотритесь не из-за нарциссических наклонностей, а потому, что вы пытаетесь проконтролировать ваш прогресс. Ничего общего тут нет с самовлюбленностью. Герта никогда бы не сказала знаменитому автогонщику, что он самовлюбленный из-за того, что он контролирует свою скорость по секундомеру. Просто иногда оказывается так, что зеркало, сантиметр и весы - это единственные инструменты культуриста для контроля своею прогресса. Герта не была типичным случаем. У меня не было трудностей с девушками. С сексом меня познакомили почти без проблем. Старшие культуристы из зала приглашали меня на свои вечеринки. Для меня все там было просто. Эти ребята всегда следили, чтобы для меня была девушка. " Ну вот, Арнольд, вон та, это для тебя". Девушки стали объектом для секса. Я видел, что другие культуристы используют их для этого и думал, что так и надо. Мы обсуждали ловушки серьезных романтических приключений как фактор, отвлекающий от тренировок. Естественно, я соглашался с мнением старших культуристов, ведь они были моими кумирами. Мое отношение к этому радикально изменилось. Раньше я чувствовал, что женщина нужна была только для одного. Секс был просто другим видом упражнения, другой функцией тела. Я был убежден, что я не мог разговаривать с девушкой на основе общих взглядов, я был уверен, что она не поняла бы, чем я занимаюсь. У меня не было времени регулярно общаться с одной и той же девушкой и пройти через все эти телефонные звонки, записки и ссоры. Все это требовало слишком много времени, а мне нужно было в зал. Мне было проще знакомиться с ними на озере и потом никогда больше не встречаться. По сути дела, не раньше чем через четыре года после начала тренировок, у меня было первое осмысленное общение с девушкой. Как товарищи девушки меня не устраивали.

Все мои мысли были направлены только на тренировки, и меня раздражало, если что-то меня отвлекало. Не принимая сознательного решения, я затормозил чувства и следил за эмоциями. Так получилось просто по необходимости. Я рано начал так вести себя в моей карьере и не менял линию поведения, пока это мне помогало сосредоточиться и продвигаться к цели. Это не значит, что я не развлекался. Просто есть часть внутреннего " я", до которой люди обычно хотят добраться, когда зарождаются те или иные отношения. Эту часть я оберегал. И чем больше успеха я достигал, тем строже я был сам с собой в этом отношении. Я не мог себе позволить, чтобы мои чувства мешали тренировкам или выступлениям в соревнованиях. Мне нужны были стабильные эмоции, полнейшая дисциплина. Мне нужно было иметь возможность тренироваться два часа утром и два часа вечером, с концентрацией мысли только на улучшение тела, на достижение максимальной формы и ни на чем больше. Все, что могло помешать движению вперед, я отбросил.

Я вычеркнул девушек из списка, оставив их только как инструмент для моих половых потребностей. Я также исключил своих родителей. Казалось бы, они всегда хотели меня видеть, но когда мы были вместе, им нечего было сказать. Я привык слышать определенный тип вопросов: " Что с тобой, Арнольд? Неужели ты ничего не чувствуешь? Неужели у тебя нет никаких эмоций? " Ну, как на это ответить? Поэтому я всегда отмалчивался и пожимал плечами. Я знал, что-то, что я делаю - не только оправдание, это - самое важное. С другой стороны, теряя в эмоциях в результате крайней сосредоточенности на культуризме, я верил, что выигрыш в главном позволит достичь равновесия. В частности, выигрышем был рост моей уверенности в себе. Эта уверенность росла по мере того, как я замечал, что все больше могу контролировать свое тело. За два-три года я оказался способным полностью изменить свое тело. Это кое о чем говорит. Если я смог настолько сильно его изменить, используя эту же дисциплину и решимость, я смогу изменить что угодно, если захочу. Я смогу изменить свои привычки, взгляды на жизнь в целом. В эти ранние годы я не беспокоился ни о чем другом, кроме культуризма. Я тратил каждую минуту моего времени и все мои усилия именно на это.

Но сегодня я тренируюсь только полтора часа в день для поддержания формы, у меня есть время для того, чем я раньше пренебрегал. Я могу, наконец, раскрепостить эмоции, спрятанные ранее, выпустить их обратно в мою жизнь. Я могу использовать полученные во время занятий бодибилдингом знания и дисциплину для улучшения других сторон жизни. Если сегодня я замечаю, что по привычке подавляю свои эмоции, я работаю над тем, чтобы наоборот развить их, пытаюсь сделать себя все более и более отзывчивым. Если я замечаю, что веду себя по-старому, я работаю над тем, чтобы сделать свое, поведение более отвечающим реальности.

Знаю, многие скажут, что жить надо не так. Но я думаю, что это именно они всегда говорили, что бодибилдинг вреден для здоровья. Я доказал, что это неверно. Уверен, что если вы можете изменить ваше питание, тренировочную программу для построения другого тела, то те же самые принципы вы сможете применить для чего угодно.

Секрет в формулировке из трех частей, я открыл ее для себя в зале: уверенность в себе, положительный мысленный настрой, честная интенсивная работа. Многие люди знают эти три принципа, но немногие из них могут применить их на практике. Каждый день я слышу чьи-нибудь слова: " Я слишком жирный. Мне бы надо сбросить 25 фунтов, но я не могу. Я, видимо, никогда не смогу этого сделать".

Я бы сам себя возненавидел, если бы у меня было такое отношение к себе, если бы я был такой слабый. Я могу потерять 10-15 фунтов быстро, легко и без неприятных ощущений, просто настроив на это разум. Соблюдая принципы жесткой дисциплины, которым научил меня бодибилдинг, я могу подготовить себя для чего - угодно. Тело находится под таким контролем, что могу решить, какой вес и в какой срок я хочу получить. Затем, за нужное время, набрать или сбросить нужные килограммы. Два месяца перед тем, как мы снимали фильм " Оставаться голодным". Боб Рафаэльсон подошел ко мне и сказал: " Я боюсь брать тебя в этот фильм, Арнольд. Ты слишком уж большой. Ты весишь 240 фунтов, и в сценах вместе с Салли Филдз она покажется слишком маленькой около тебя. Я бы хотел, чтобы ты был поменьше и выглядел бы нормально в уличной одежде". Я ответил ему: " Ты давай беспокойся о своем фильме, а я буду беспокоиться сам о себе. Только скажи мне, к какому дню и какой вес ты хочешь". Он подумал, что я смеюсь над ним, и сказал, что хочет вес 210 фунтов, но сам-то он не поверил, что это получится. Я тогда доказал ему, что все получилось.

В тот день, когда начались съемки, Рафаэльсон пришел ко мне в зал на тренировку, и после тренировки мы пошли в сауну. " Встань на весы". Я весил 209 фунтов - на 1 фунт меньше, чем мы с ним договаривались. Он с трудом верил. Я держал этот вес три месяца - пока продолжались съемки. Потом меня пригласили сниматься в фильме " Качайте железо". Но для этого нужно было соревноваться за звание " Мистер Олимпия". Меньше чем за два месяца я снова набрал вес до 240 фунтов. С этим весом я лучше всего себя чувствую и имею наибольший размер и пропорциональность. А потом я сбросил вес до 235 фунтов для наибольшего рельефа. Сделал я все это легко и выиграл титул " Мистер Олимпия".

С самого начала я понял, что бодибилдинг - отличная карьера. С этим никто не был согласен, и в первую очередь - моя семья и учителя. Они считали, что единственным приемлемым путем в жизни является профессия банкира, секретаря, врача или торговца - то есть получить место в жизни обычным путем, иметь обычную работу, полученную в каком-нибудь агентстве по трудоустройству - в общем, что-то обычное. Мое желание строить тело и быть " Мистером Юниверс" было абсолютно выше их понимания. Именно из-за этого я сильно изменился. Я преградил путь своим эмоциям и слушал только свое подсознание и инстинкт. Моя мать вообще не понимала мое поведение. У нее не было времени для спорта. Она даже не понимала, почему отец старался держать себя в форме и тренировался. Но ее отношение всегда было такое: " Пусть Арнольд делает, что хочет. Пока он не делает ничего противозаконного, пока ничего не делает плохого, пусть занимается своим бодибилдингом". Она изменила свое отношение, когда я принес домой свой первый приз, завоеванный в соревновании по поднятию тяжестей. Она взяла его и побежала в Тале (маленький городок около Граца, где мы жили) и показывала всем соседям, что я выиграл. После этого поворотного момента она приняла то, что я делал. Теперь совершенно неожиданно ей стали уделять внимание. Люди ее выделили. Это была мать того парня, который недавно победил в соревнованиях по поднятию тяжестей, мать сильного человека. В какой-то мере к ней тоже стали относиться, как к чемпиону, а она стала гордиться мной. После этого (в некоторой мере) она стала поддерживать меня в моих занятиях. Тем не менее, мы отличались друг от друга. Она и отец были католиками. Каждое воскресенье, пока мне не исполнилось 15 лет, я ходил с ними в церковь. Потом мои друзья стали у меня спрашивать, зачем я туда хожу. Они сказали, что это просто глупо. Сам я об этом особо никогда не думал, просто, было такое правило в доме: мы ходили в церковь.

Гельмут Кнаур - самый интеллигентный и думающий среди культуристов, - дал мне почитать книгу под названием " Зеркало церкви", где было написано про монахов, про их жизнь, какие они были ужасные и как они исказили историю религии. Я это прочитал и представление о религии у меня абсолютно изменилось. Карл, Гельмут и я обсуждали книгу в зале. Гельмут настаивал, что если я чего-то достигну в жизни, я не должен благодарить Бога, а только себя. То же самое, если случится что-то плохое. Не надо в этом случае просить помощи у Бога, а самому поправить дела. Он меня спросил, не молился ли я о результатах тренировок, я признался, что было такое. Он мне ответил, что если я хочу построить большое тело, то я должен его строить. Никто другой это не сделает. Участие Бога в этом деле на самом по-следнем месте. Это были для меня очень дикие мысли - ведь я был молодой. Но доводы были очень разумные, и я заявил дома, что больше в церковь не пойду, не верю в эти дела и время терять не хочу. Это только подлило масла в огонь. Между родителями и мной образовалась трещина. Мать ясно представляла, что было между мной и девушками, которых приводили мои друзья. Она никогда не говорила прямо, но всем своим видом показывала, что ей это не нравится. С отцом было иначе.

Он помнил, что как только мне исполнится восемнадцать лет, я пойду служить в армию, и там меня воспитают. Некоторое из того, что осуждала мать, он допускал. Он считал естественным, что я общаюсь с девушками, если есть возможность. По сути дела он гордился, что я встречаюсь с этими легкомысленными особами. Он даже хвастался своим друзьям: " Господи, видели бы вы, каких женщин мой сынок приводит". Он, ясное дело, сильно преувеличивал.

Однако наши отношения изменились, потому что я чувствовал себя увереннее, поскольку выиграл несколько призов и общался с девушками. Особенно его интересовали последние. Еще ему нравилось, что сильно в эти дела я не впутывался.

" Правильно, Арнольд, - так он мне говорил, как будто сам имел огромный опыт не давай им себя одурачивать". В течение пары лет эта тема оставалась одной из связующих нитей между нами. В те ночи, когда я приводил домой девушек во время армейских отпусков, он был очень доволен, и всегда доставал бутылку вина и пару стаканов. Мать все еще хотела меня защитить. Кое-что нам приходилось от нее скрывать. Она была очень верующая, воображала ужасное состояние моей души и испытывала чувство сожаления за девушек. Ей казалось, что все это прямо связано с культуризмом и неприязнь к нему росла. Ее беспокоило, что это может оказаться не просто проходящий период взросления. " Арнольд, ты ленивый! Посмотри на себя, ты хочешь только тренироваться со своими гирями. Только об этом и думаешь. Посмотри на свои ботинки - она цеплялась ко всему и шумела - Тебе уже 15 лет. Я чищу ботинки твоего отца, потому что он мой муж. Но твои чистить не буду, ты можешь сам о себе заботиться". Эта сторона не нравилась и отцу. С девушками было все в порядке. Это он одобрял. Призы за соревнования - тоже. У него самого были призы за ледовый курлинг. Мы, кстати, вместе им занимались. Но часто он отводил меня в сторонку и говорил: " Хорошо, Арнольд, но чем ты собираешься заниматься? " Я ему отвечал: " Пап, я буду профессиональным культуристом. Этим я буду заниматься всю жизнь. " " Но это же несерьезно глаза у него становились задумчивыми как ты хочешь это использовать? Чем ты собираешься зарабатывать на жизнь? " Разговор не клеился и прекращался до следующего подобного вопроса. Он возвращался к своей газете.

Довольно долго я просто пожимал плечами и отказывался говорить об этом. Но однажды, когда мне было 17 лет и план уже более-менее сложился, я удивил его таким ответом: " У меня сейчас есть две возможности: одна - пойти служить в армию, стать офицером и получить некоторую свободу для тренировок". Он важно закивал головой. Он понял, что, наконец, я до чего-то додумался. Он бы гордился, если бы я посвятил свою жизнь службе в австрийской армии. " А второй вариант - поехать в Германию, а потом в Америку". Теперь он считал, что я опять понес какую-то бессмыслицу. Очко в свою пользу я уже заработал, сказав о том, что могу стать офицером. Австрийская армия позволила бы мне учиться, дала бы мне образование, пищу и одежду. Потом, будучи спортсменом, я получил бы возможность пользоваться большей свободой. В Вене была высшая военная академия, специализировавшаяся на спорте. Они бы предоставили мне тренировочный зал и следили бы, чтобы у меня было все самое лучшее.

Вместе с отцом мы обсуждали этот вариант как решение вопроса о пути в жизни. Он смотрел на это как на хорошую армейскую карьеру. Я воспринимал это как путь к цели - выиграть титул " Мистер Юниверс". Отца беспокоило, что я окажусь не способным жить вне культуризма и упущу все остальные возможности. Армейская карьера представлялась мне самым последним вариантом. Я хотел каким-нибудь образом поехать, и Америку. В Австрии я чувствовал себя будто взаперти, как в замкнутом пространстве: " Надо уехать отсюда. Тут мало пространства, и оно какое-то застывшее. Тут мне не дадут развернуться", - так я думал, даже мысли у людей были мелкие. Слишком много было удовлетворения, слишком много согласия с установившимся ходом вещей. Здесь было прекрасно. Здесь было отличное место, чтобы провести старость. Рэг Парк по-прежнему был главной фигурой к моей жизни. Я мало изменял свою тренировочную программу. Я сохранил все старые упражнения, те стандартные упражнения, которые использовал Рэг. Однако я слегка изменил их, приспособив для своих нужд, и добавил некоторые новые. Вместо того, чтобы просто делать бицепс со штангой, я дополнительно делал это упражнение еще и с помощью гантелей. Я все время размышлял: как сделать мои бицепсы больше, как сделать спину толще и шире, как увеличить размер бедер. Я работал над теми мышцами, для которых хотел наибольшего размера. Я всегда честно признавался сам себе в своих слабых местах, и это помогало мне расти. Я думаю, что это ключ к любому успеху: не хитрить с самим собой, а знать, где ты слаб, признаваться в этом. Нет такого человека в культуризме, у которого не было бы мышц, которые не нуждаются в доработке.

Мне от родителей в наследство достался отличный костяк и почти совершенный обмен веществ. По этой причине мне вначале было легко строить мышцы. Тем не менее, некоторые из них росли медленно. Они отказывались расти с такой же скоростью, как и все остальные. Я написал их названия на карточках и прикрепил эти карточки вокруг зеркала, чтобы их всегда можно было видеть. Первым делом я записал туда трицепсы. До этого я делал одинаковый объем работ на бицепсы и на трицепсы; бицепсы росли моментально, а трицепсы сильно отставали, никаких видимых причин для этого не было. Я работал на трицепсы также интенсивно, но они отказывались отвечать на тренировку. То же самое было с ногами. Хотя я делал огромное количество приседаний, ноги росли не, так быстро, как грудь. А плечи отставали в росте от спины. Через два года я мог заметить, что некоторые части тела вообще почти не изменились. Тогда я записал их и соответственно изменил тренировки. Некоторые упражнения стал делать больше. Я экспериментировал. Смотрел на мышцы, наблюдал результаты. Постепенно удалось уравнять развитие всего тела. Это был длинный, почти бесконечный процесс.

В восемнадцать лет у меня еще не было равномерно развитого тела. Были слабые места, над которыми надо было работать. Я был ограничен своими знаниями и тем, что в данный момент мог узнать. Меня сильно тормозили австрийские представления о культуризме, где основное внимание уделялось большим рукам, большой груди, и почти все фотографии показывали верхнюю часть тела. Никто из тех, кого я знал, практически не обращали внимания на межреберные мышцы, на те мышцы, которые придавали телу отточенность и законченность. Такие провинциальные представления сохранялись у меня еще в течение длительного времени.

Я пошел служить в армию в 1965 году. В Австрии был обязательным один год службы. После этого я мог принять решение о будущем. Для меня армия оказалась хорошим опытом. Мне понравилась регламентация, жесткая структура, стали появляться мысли о форме и медалях. Дисциплина не была для меня чем-то новым, потому что без дисциплины заниматься культуризмом невозможно. С другой стороны, я вырос в атмосфере дисциплины. Мой отец всегда действовал как домашний генерал, смотрел, чтобы я правильно ел, как я делаю уроки. Его влияние помогло мне пойти служить водителем танкового корпуса. На самом деле я плохо подходил для вождения танка: я был слишком большой, да и лет мне было всего восемнадцать, а требовалось минимум двадцать один, но я очень этого хотел. От правил было сделано отступление, и меня не только допустили до вождения танка, но и служил я около Граца. Это позволяло мне продолжать тренировки, которые по-прежнему являлись основной частью моей жизни. Довольно скоро после того, как был призван, я получил приглашение на юниорские соревнования " Мистер Европа" в Германии в Штутгарте. В это время прошла как раз половина срока армейской учебки и поступил приказ находиться шесть недель на учебной базе. Нам было категорически запрещено отлучаться, кроме исключительных случаев, если, например, умрет кто-нибудь из членов семьи. Я провел пару бессонных ночей, размышляя, что же делать. В конце концов, я понял, что выхода нет: придется сбежать в самоволку и ехать. Для меня юниорские соревнования на звание " Мистер Европа" значили так много, что я не задумывался о возможных последствиях. Я перелез через забор, взяв с собой из одежды только то, что было на мне.

У меня едва хватило денег, чтобы купить билет на поезд в третий класс. Поезд еле тащился из Австрии в Германию, останавливаясь на каждой станции, но, в конце концов, приехал на следующий день в Штутгарт. Это было мое первое соревнование. Я был взвинчен, смертельно устал от поездки в поезде, не имел никакого представления, что же тут будет происходить. Я пытался кое-чему научиться, наблюдая соревнования в легких весах, но тут спортсмены выглядели также любительски и смущенно, как и я сам.

Мне пришлось попросить у кого-то плавки для позирования, у кого-то - масло для тела. Пока я ехал в поезде, я мысленно прорабатывал позирование. В основном оно состояло из поз Рэга Парка, которые я запомнил из журналов. Но в тот момент, когда я вышел на помост перед судьями, у меня в голове стало совершенно пусто. Тем не менее, я сделал начальное позирование. Затем они меня вызывали для сравнительного позирования и опять в голове у меня было пусто. Я был совсем не уверен в том, как это позирование прошел. В конце концов, начали объявлять победителей и сказали, что я выиграл - Арнольд Шварценеггер - " Мистер Европа" среди юниоров. Когда я посмотрел на сделанные тогда фотографии, я вспомнил, как и что чувствовал. Чувство неожиданности быстро исчезло. Я вытянулся. Я чувствовал себя как Кинг-Конг.

Мне нравилось внезапное внимание, я напрягся и позировал. Я был уверен, что нахожусь на правильном пути, чтобы стать самым великим культуристом в мире. Я чувствовал себя так, будто уже стал одним из лучших в мире. Наверняка я не был даже среди лучших пяти тысяч, но в душе я чувствовал, что я самый лучший. Я всего лишь выиграл " Мистер Европа" среди юниоров. Сперва в армии отнеслись к этому холодно. Я занял денег на обратную поездку до базы. Меня забрали в тот момент, когда я перелезал через стену. Я просидел в карцере семь дней, там было только одеяло на холодной каменной лавке и почти никакой еды. Но я получил свой приз и даже сильно не беспокоился бы, если они продержали меня взаперти весь оставшийся год. Результат стоил того. Я показывал свой приз каждому. И пока еще сидел в карцере, по всему лагерю распространился слух, что я выиграл " Мистер Европа" среди юниоров. Старшие офицеры решили, что это принесло некоторый престиж армии, и я получил двухдневный отпуск. Из-за того, что я сделал, чтобы победить меня стали считать героем. Во время полевых занятий инструктора говорили: " Вы должны сражаться за свою Отчизну, вы должны быть смелыми. Посмотрите, что сделал Шварценеггер, только чтобы завоевать свой титул".

Я стал знаменитостью, несмотря на то, что нарушил устав, чтобы добиться того, чего хотел. В этот раз было сделано исключение. На учебных занятиях культуризм всегда помогал мне быть лучше других. Этот факт, а также известность, которую я завоевал вместе с титулом " Мистер Европа" среди юниоров, выделили меня в глазах офицеров. Продолжались занятия по вождению танков, и мне нравилось водить эти большие машины, чувствовать отдачу во время выстрела. Меня всегда притягивало проявление мощи и силы. После обеда мы обычно чистили и смазывали танки, однако, через несколько дней, меня отстранили от этих послеобеденных занятий. И вместо этого поступил приказ от командования, что я должен тренироваться и заниматься построением тела. Это был самый лучший приказ, который я когда-либо слышал. Был оборудован атлетический зал, и мне было прикачано тренироваться там каждый день после обеда. Я привез туда свои гантели и некоторые из своих тросовых машин, которые были дома, потому что в армии были только штанги и гири. К моим тренировкам отнеслись очень строго. Каждый раз, когда офицер проходил перед окнами и замечал, что я сижу, он грозил посадить меня в карцер.

Тренировки были обязанностью. Если вы были замечены в безделье, когда все остальные чистили танки, то следовало соответствующее наказание. Армия не видела разницы между тем, что делаю я, и чисткой танков. Я, согласно приказу должен был тренироваться, а, следовательно, должен поднимать тяжести. Я вошел в ритм и использовал представившуюся возможность продолжать тренировки. Я продолжал построение базы, которую начал строить три года назад. Шесть часов тренировки пришлось разбить таким образом, чтобы я полностью не выдыхался. Я ел четыре или пять раз в день. Мне было позволено есть любое количество пищи, но с точки зрения питательности армейская пища немногого стоила. Я съедал примерно килограмм переваренного мяса, но белков там было, наверное, столько, сколько в бифштексе среднего размера. Учитывая это, я съедал огромное количество пищи, а затем интенсивно работал, чтобы сжечь лишние калории. Пока я был в армии, я разделил тренировку на чистый бодибилдинг и олимпийское движение по поднятию тяжестей: мне нравилось поднимать тяжелые веса над головой. Прошло немало времени, прежде чем из моей тренировочной системы исчезло " изображение" штанги в вытянутых руках над головой. Пока мне не исполнилось восемнадцати, я участвовал в австрийских чемпионатах и выиграл первое место в тяжелом весе. Но после соревнований " Мистер Европа" я перестал делать олимпийское движение со штангой - это было не то, чего я хотел. Вначале я делал это упражнение, чтобы доказать, что культуристы не только выглядят сильными, они действительно сильные, и что хорошо развитые мышцы не только украшение. Многие жалеют, что приходится служить в армии. Но для меня это не было потерянным временем. Когда я демобилизовался, я весил 225 фунтов. Я прибавил с 200 до 225. Это была самая значительная прибавка в весе, которая мне удалась за один год.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒