Заголовок 1 6 страница

Но конечно было бы в прямом смысле пошло ограничиваться только поцелуями: многочасовые разговоры никуда не делись и, по сути, были ежедневными. И даже несмотря на то, что Лиза перестала получать жизненный опыт как таковой, что, по неоспоримому факту, жизни у нее уже давно не было – она все равно могла поддержать любой разговор с Ромой и на любую тему (особенно, если это касалось литературы, ведь опыт в этом у них был достаточно богатый). Так что теперь у Ромы появился так долгожданный им и друг, и собеседник, и даже девушка.

К слову, о так называемой девушке. Это ли не то, о чем думал, мечтал Роман? И действительно все сходилось как нельзя лучше. Но что это было или чем это стало? Может быть, Роман влюбился? И о да, это было похоже именно на то. Можно было удивляться сколько угодно и влюбленности, и призраку, но факт на лицо все равно оставался фактом – он точно заново влюбился. Роман был на седьмом небе от счастья, и ему хотелось, чтобы все об этом знали: весь мир. Только вот что он скажет этому миру? Влюбился в призрака? А потом в газетах и в новостных лентах написали бы: «Внимание! Читайте в новом выпуске нашей умалишенной газеты! Мужчина тронулся умом и влюбился в призрака: на почве своих душевных переживаний, глубокой депрессии, одиночества и любви (неразделенной) к какой-то там женщине, о которой уже вряд ли кто-нибудь вспомнит. А теперь о погоде…». Нет, лучше не стоит: люди не поймут, а не поймут они того, что у любви нет классов, определенных физических воплощений, возраста, расстояния, границ. К тому же, в призрака вряд ли бы кто-либо поверил. Счастье любит тишину – пускай так и остается.

Итак, получается довольно неплохой расклад дел: все, чего хотелось бы – есть. Пускай утром никто не готовит завтрак, не обнимает, не целует, – но говорит – это главное, сказать: доброе утро и услышать доброе утро в ответ. Так же вечером Рома теперь ехал домой с мыслью о том, что там его кто-то ждет, кто-то будет ему действительно рад, скажем, не потому, что ты его сын или дочь, а потому, что просто как человек нужен, важен своей душой, а не связан узами крови. В общем: впервые за долгое время Роман Константинович был действительно счастлив.

Перемены Романа выражались и в лице. Из зачастую серьезного лица, которое изображало тоскливое и грустное выражение (а может и щадящее) вытекло полной непринужденности и светлости лицо. На нем люди читали новую жизнь, благородность, влюбленность.

Перемены также были замечены и на работе. Роман Константинович действительно «порхал» и «сиял». Теперь, когда пропала необходимость глубоко уходить от своих переживаний в работу, в музыку – он даже торопился домой. Коллеги то и дело заставали его за тем, как он следит за временем, как будто он куда-то торопиться, например, не на симпозиум ли. Он больше не изъявлял желания задерживаться на работе, далекое выходя за перевыполнение плана и за установленные пределы рабочих часов. Но дело было не только в деловом, рабочем отношении: Роман стал как-то непривычно мил, любезен, снисходителен, мягок, воодушевлен, мечтателен, романтичен, в конце концов.

Конечно, можно сказать, что он всегда был таким (как уже говорилось), но теперь это было как-то по-особенному, в этом была какая-то магия: как будто за этим кто-то или что-то стояло. Пропала, кстати, и та тоска, и печаль, и некоторая угрюмость, и грубая угловатость, которая иногда замечалась в нем. Все это подавало коллегам (а именно женщинам (что для самих же женщин неудивительно) – у мужчин этого такого интереса, как и возбуждения не вызывало) Романа пищу для размышлений. И долго им эту пищу разжевывать не пришлось. Коллеги на работе быстро пришли к выводу, что за подобным «порхающим» и «сияющим» поведением стоит женщина. В сторону Романа то и дело можно было услышать комплементы или же замечания о том, что он сегодня какой-то особенный, что он сегодня замечательно выглядит. За глаза же, где-нибудь за углами, прослушкой связист-шпион мог перехватить чьи-нибудь переговоры, перешептывания, в которых могло содержаться следующее: «…Только посмотри: наш Роман прямо «порхает», «сияет»… Влюбился? Воодушевился?.. », «…А может, и в него влюбились, да приголубили, приласкали…», «…Ох и интересно же: кому такой мужчина достался…», «…А куда он спешит, все на часы смотрит: не на деловую ли встречу?.. », «…Если только с деловой женщиной…», «…Ой, девочки, даже завидно стало…» – ну и все в таком роде. В какой-то степени Романа это забавляло, но потом довольно быстро стало раздражать, и про себя он стал желать больше не слышать подобных извержений.

Ужин при свечах

– …Какое сегодня число?.. – спросил какой-то мужчина у кого-то на другом конце телефонной связи, стоя в очереди возле кассы перед Романом.

«…Как можно забыть: какому дню принадлежит какое‑ либо число?.. » – подумал Рома, стоя за забывчивым мужчиной. – «…С другой стороны всякое бывает: заработался, замотался…» – думал он снова, а потом как бы ответил ему: – «…Двадцать девятое октября!.. ».

– …Наденьте, пожалуйста, маску, – говорила девушка кассир откуда-то с соседней кассы.

Вечер субботы. Рабочая неделя кончилась днем ранее. Рома стоял с будущими покупками в очереди в местном супермаркете, который находился недалеко от дома. В его корзине лежали: две грозди винограда (красного и черного), кусок сыра, баночка меда, два довольно вместимых пластиковых контейнера с салатом (с легким, очень симпатичным, пестрым на вид салатом), зубочистки, упаковка салфеток (такие белые с синими цветочками), четыре длинные красные свечи, два серебряных канделябра (а может и не серебряных, но блестели они вполне блестяще: их удалось найти по счастливой случайности, а иначе пришлось бы довольствоваться случайными баночками с солью), бутылка красного вина (хорошего на вид и еще более хорошего на ценник). Корзина будто бы собиралась под какой-то праздничный, знаменательный день. И да, это было так. На сегодняшний день Роман запланировал романтический ужин при свечах с Лизой. Все перечисленное поможет создать нужную атмосферу. Но это было не единственным, что он запланировал на вечер: у Романа в планах было признаться в своих чувствах к Лизе (в любви).

Да, все верно. Роман Константинович влюбился в Лизу. Эти недели сделали ему открытие, дали прозрение, подарили мечту, любовь (могилу). Он больше не мог держать это в тайне, хотя, возможно, Лиза догадывалась об этом. Но лучше один раз узнать, чем гадать. Все было решено, обратного пути отныне нет (а может, все было предрешено и еще тогда, когда Лиза впервые появилась у Романа на кухне). Обдумывать это еще или рассуждать об этом дальше нет более смысла: было и так довольно сказано. Оставим рефлексию на суд «богам» и «дуракам».

Так, заново влюбленный и окрыленный Роман шел на улице по свеже выметенной от снега дворником дорожке. Хотя все равно сыпался снег и, кажется, что через какой‑ то час дорогу снова заложит. И зачем тогда нужно было все выметать? Наверное, если бы этого не делали, то в городе, где, казалось, всегда идет снег, уже бы все давно засыпало прахом, прахом отрадных ожиданий (или снегом).

Впрочем, все это лирика. Нужно было купить цветы. Приличный магазин находился чуть дальше супермаркета. Хотелось купить действительно хорошие цветы, и Роман знал, где их искать (в этом он был неплохо подкован). Конечно же, он собирался купить розовые розы с тонким и нежным ароматом (именно те, что любит она). В магазине были как раз такие или, по крайней мере, похожие на них: розовые с тоненьким и приятным ароматом. Было решено взять букет из двадцати пяти роз.

В магазин зашел уверенный в себе молодой человек (несмотря на хороший такой возраст) в круглых маленьких очках, одетый в пальто, из‑ под которого выглядывали части, похоже, делового черного костюма. Можно было подумать, что он идет на свидание (не зря же в цветочный магазин зашел).

– …Хороший выбор! Как в воду глядели! – крайне жизнерадостно говорила милая на вид девушка, работавшая флористом. – А какой аромат! Слышите?

– Да, слышу, слышу… – Рома наклонился к бутонам, чтобы понюхать их, а потом улыбнулся, выпрямился, добавил: – я все-таки музыкант, а слух у меня есть.

– Ха-ха! – девушка посмеялась над такой верной и крайне уместной шуткой. – В самом деле? – спрашивала она, не отрываясь от выбирания и раскладывания роз.

– Да. Но больше я учитель музыки, чем именно музыкант. Однако, однако…

– И все же звучит здорово!

– Да, пожалуй. Люблю музыку, люблю детей, да и работу свою люблю.

– Это хорошо, когда работа в радость!

– Да, да… А вы свою работу любите?

– Да, вполне. Есть свои плюсы и минусы, как и везде. Просто я очень люблю цветы и люблю дарить их. В данном случае, конечно, продавать, – немного ухмыльнулась и улыбнулась девушка, и тут же спросила: – Какое хотите оформление?

– Что-нибудь простое… может, перевязать салатовой атласной лентой, – Рома стал заискивающе смотреть на вертел с нанизанными на него мотками лент, ища ту самую.

– Да, можно, можно, – девушка отрезала ленту и стала делать последние штрихи, попутно любопытствуя: – Наверное, повезло вашей девушке? Выходит просто, так мило и красиво!

– Да, наверное, повезло…– еле-еле было видно, что Роман при этом немного сконфузился. – А может это мне с ней повезло.

– Хороша собой?

– Ох, это да. Она просто прекрасна… – очень задушевно сказал Роман.

– Тогда поздравляю вас!

– Пока не с чем. Я только собираюсь признаться ей…

– Оу, как мило!.. – девушка умилилась и слегка растаяла. – Желаю удачи! – она уже заканчивала с букетом и упаковывала его в несколько слоев бумаги.

– Благодарю.

– Пройдемте на кассу, пожалуйста!

Девушка унесла букет на кассу и стала высчитывать общую стоимость. Потом пробивала чек.

– Как зовут вашу любовь? – снова любопытствовала девушка.

– Лиза… – с долей мечтательности проговорил Роман.

– Красивое имя!

– О да, просто замечтательное! – он улыбнулся.

Девушка закончила и огласила сумму. Роман расплатился.

– Держите букет! Перед тем, как поставить в воду: обязательно сделайте свежий срез!

– Хорошо. Благодарю.

– Спасибо за покупку, приходите еще! Удачного вечера!

– Спасибо, спасибо. Всего доброго, – сказал Рома, забрал букет и ушел.

Отлично! Многое уже было куплено. Осталось вернуться домой и довести все до своего логического завершения. Мечтатель с многообещающим чувством шел к своей любимой. Вскоре он заходил в подъезд, а потом и в квартиру, немного неуклюже управляясь со своей кладью в руках, чтобы ненароком не уронить все на бетон.

Наконец он зашел в квартиру. Отложил букет и пакет так, чтобы все это было не слишком заметно (нужно было сохранять интригу).

Немного погодя, Рому встретила Лиза, которая заметила причудливой формы сверток и непрозрачный пакет. Она слегка насторожилась и появилась интрига, которая, впрочем, началась еще утром, когда она вместе с Ромой запекала рыбу. Он тогда все говорил: «Потом! Потом! Вечером…».

Лиза кинулась обнимать Рому, когда тот только успел снять и повесить пальто.

– Милый вернулся! – долгожданно воскликнула она.

– Скучала? – счастливо улыбнулся он и потянулся к Лизе.

Рому окутали родные, чувственные, неживые объятья смерти.

– Конечно, скучала, Рома… – и, выдержав короткую паузу в объятьях, она поцеловала Рому в щеку.

– Ради тебя, Лиза, я готов полюбить и зиму, и снег, и холод – ибо ты в нем есть! – окрыленно воспевал Рома.

Лиза умилено улыбнулась.

– Мне нужно кое-что попросить, Лиза.

– Да, конечно! Что же?

– Не подсматривай за мной, когда я буду готовить на кухне. Хорошо?

– Это как-то связано с тем пакетом и свертком, да?

– Именно. Ты очень проницательна!

– Что ж, так и быть… – Лиза подозрительно задумалась, как будто собираясь уличить Рому в чем-то.

– Чудно. Благодарю.

Рома забрал все с собой на кухню и прикрыл за собой дверь.

Меньше, чем через минуту оттуда громко донеслось:

– Не подсматривай! – воскликнул Рома.

– Хорошо! Не буду! – Лиза стала куда-то отходить, но любопытство ее при этом переполняло.

Долго готовить не пришлось, разве что разогреть рыбу. Потом нужно было все разложить: рыбу, салат, сыр, фрукты салфетки. Дальше Рома залез в полочки, взял два бокала для вина (хорошо, что когда-то давно он все-таки приобрел их: вот и пригодились). Теперь он ставил цветы в вазе и канделябры. Оставалось принести музыкальный проигрыватель, ведь Рома подготовил и музыку для атмосферы.

Молодой человек вышел из кухни и пошел в комнату за проигрывателем. В комнате у окна стояла Лиза.

– Ну что? Мне уже не терпится! – Лиза так и любопытствовала и чуть ли не сходила с ума от нетерпенья.

– Скоро, Лиза, скоро. Я за проигрывателем, – успокоил тот ее.

– У нас будет музыка? Мне это нравится!

– Ага. Ведь ты связалась со мной, а я без этого не можу, – объяснился Рома, так и сказав «не можу».

– И я об этом ничуть не жалею, – подмечала она.

– Аналогично, – говорил он, беря в руки проигрыватель.

Рома отнес технику на кухню. Поставил ее куда-то на кухонный гарнитур. В завершение он открыл бутылку вина штопором и разлил вино по бокалам. Оставалось позвать Лизу.

– Надеюсь, что ты не подсматривала! Все готово! Я жду тебя! – Рома позвал Лизу.

Через пару мгновений Лиза спланировала на кухню и то, что она увидела, изумило ее, бросило в восторг и в еще большую интригу. Перед ней был так мило и романтично накрыт небольшой стол. У окна в вазе стоял букет розовых роз, от которого вся комната расцветала. Гармонично стояли два канделябра с длинными красными и горящими свечами. С краю стола под вазой стояли салфетки. С другой стороны где-то под вазой стояла начатая бутылка вина. Посередине стояли фрукты. Там же стояло блюдце с нанизанными на зубочистки кубиками сыра. Рядом с сыром стояла чашка с медом. По краям друг напротив друга стояли красивые большие тарелки, в которых был тот пестрый, цветастый салат. В дополнении к салату на тех же тарелках лежало по большому куску запеченной и невероятно вкусно пахнущей рыбы. Рядом с тарелками стояло по бокалу красного вина. На кухонном гарнитуре стоял музыкальный проигрыватель. Наконец, рядом со всей этой композицией стоял Роман, нарядно одетый в костюм. Роман, по сути, был центром этой композиции.

Лиза стояла в дверях во всем в том, в чем была впервые при встрече с Ромой.

– Что это, Рома? – удивленно и восторженно спросила Лиза.

– Ну, милая, разве не видно? – Рома улыбался.

– Вот, для чего ты все готовил! Вот, зачем рыба, сверток, пакет, проигрыватель! Сегодня какой-то особенный день?

– Не только день, Лиза… – Рома после этих слов приблизился к Лизе и взял ту за руки, сказав: – Ты особенная!..

– Ох, Рома, милый, я таю… – было похоже, что она начала краснеть.

– Только не до конца, прошу… – Рома молил.

Они чувственно обнялись. Лиза нежно как бы поцеловала Рому в губы. После он посадил Лизу за стол, а сам пошел включать музыку. Он подготовил плейлист с самыми нежными и романтичными песнями, которые только знал. Среди них был и блюз, и романсы, и баллады. В песнях можно было услышать Элвиса Пресли, Джона Леннона, Пола Маккартни и многих-многих других. Все началось с Элвиса и с песни «Love Me Tender».

Лиза начала что-то подозревать.

– Какая чудная музыка… – Лиза вслушивалась в музыку и покачивалась из стороны в сторону.

– Элвис Пресли! – говорил Рома, садясь за стол.

– Ах, я знала, но не могла вспомнить! Здесь ты меня подловил.

– Незнание не освобождает от не слушанья! – сказал Рома шутливо.

– И то верно! – Лиза легко засмеялась.

Ужин при свечах начался и не спеша протекал по реке чувственной любви. Жизнь и смерть ровно плыли по течению на благоухающем гробу, украшенном розовыми розами с тонким и нежным ароматом. Их веслами были кости старой любви. Лица, кожу влюбленных обтекало прохладное дуновение замогильного ветерка. Позади них был небольшой островок, где воткнутым в землю стоял крест с надгробьем, над которым сыпался снег – прах отрадных ожиданий.

– …Какое чудное вино, какой насыщенный цвет: точно свежая и чистая кровь! – Лиза говорила с возбуждением. – Оно наверняка сладкое и такое развратное на вкус! А какие прекрасные цветы! Неужели это… – Лиза наклонилась ближе к цветам, чтобы понюхать их, – …те самые розы?! Рома! – Лиза умилялась.

– Да, Лиза, те самые цветы: розовые розы с тонким и нежным ароматом… – Рома улыбался и тоже умилялся.

– Да! Да! Они! Кажется, что я даже чувствую их аромат… – на розах, Лиза чуть прибавила тоски в голосе, но потом снова оживилась, – Рыба, кажется, выглядит еще чудеснее, чем утром! У нее, наверное, такой нежный вкус…

– Ну-с… нужно попробовать… – Рома немного замялся, сконфузился – переживал.

– Все хорошо, Рома. Я вижу, как ты переживаешь. Не стоит, – сердобольно говорила Лиза. – Пускай я не могу чувствовать вкус еды, чудного на вид вина и, к сожалению, не могу в полной мере чувствовать аромат так любимых мне роз… Но я помню их аромат! Тонкий и нежный аромат! Музыка помогает мне чувствовать! Ты так старался ради меня… Я не знаю таких слов благодарности, чтобы воздать тебе, Рома, милый… – Лиза очень нежно начала: – Найди ее в моих глазах, в моем голосе, в моих руках, в моих губах… – и воодушевленно: – С тобой я снова чувствую себя живой – человеком!..

– Я рад, что ты рада, душа моя!..

– Ах, Рома!..

Души их и голоса пели, сливались друг с другом, с музыкой, а глаза так блестели, так горели, что ими можно было осветить целиком даже самое темно царство. Казалось, что еще чуть-чуть, и они устремятся друг к другу и сольются в не столько страстном (хоть и не без этого), сколько в крайне чувственном, нежном, полной любви поцелуе.

Но для таких поцелуев, а тем более для страсти, было уже недалеко, но позже (совсем скоро)…

Рома и Лиза успели обменяться взаимными, насколько это было возможно, тактильными ощущениями, например, погладить руки друг друга, обняться. Успели они и немного потанцевать под тихую и спокойную балладу. Влюбленные поговорили о прекрасном, о высоком, о нежном, о чувственном. Молодой человек немного, но притронулся к еде: салату, рыбе, сыру с медом, вину.

В какой-то момент, когда глаза Ромы и Лизы снова остановились друг на друге, заиграла любовная баллада на французский манер «Michelle» группы «The Beatles».

Лиза начала говорить с придыханием, при этом желая, от смущения и робости, куда-нибудь убрать взгляд с глаз Ромы, но сердце ее, чувства, любовь так и не дали этого сделать:

– …Рома… Я… Кажется… Я… – почти задыхаясь.

– …Лиза… Я хочу признаться… Я… – сквозь удушье чувств.

В это время в песне начались слова:

Мишель, моя красавица,

Слов тех вместе так хорош коктейль,

Моя Мишель.

Мишель, Моя Мишель,

Есть слова, которые волшебно звучат вместе,

Очень хорошо звучат вместе.

Оба они стояли друг перед другом. Рома подошел к Лизе еще ближе и взял ее руки. Он подтянул их к себе и чуть до конца второго ритурнеля чувственно произнес роковые слова:

– …Лиза… Я люблю тебя…

И в этот момент баллада спела:

Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя –

Это всё, что я хочу сказать,

Пока не знаю как.

Но найду я те слова, что ты

Смогла бы понять.

Лиза ожидала от вечера чего-то подобного, предполагала, но чтобы вот так… Это было выше всего, где-то за гранью ее всевозможных представлений. Она была изумлена, шокирована, она зажглась и зажглась еще раз. Ее глаза горели ярким зеленым пламенем, в которых читалась чистая любовь.

Рома же смотрел на Лизу с каким-то молящим взглядом, вопрошая у нее, как бы говоря: «Все в вашей власти, ваша светлость! ». Но все ли во власти Лизы? Может, это Рома властвовал над своей любовью? Ведь казалось, что еще несколько слов, и она сделает все что угодно, хоть умрет заново и возродится вновь только ради него одного.

Лиза не могла сказать слов. Действительно казалось, что она, скорее, умрет еще раз, чем сможет что-либо произнести.

– …Читай мои глаза, любимый, как открытую книгу!.. – возбужденно прорезала Лиза, горя глазами.

Рома стал вглядываться в глаза своей любимой, читать. В этот момент баллада как бы говорила за Лизу:

Мне нужно, мне нужно, мне нужно,

Чтобы ты посмотрела на меня,

Глаза смогли бы сказать

Всё то, что мне потом бы не пришлось

Объяснять.

Я люблю тебя.

И Лиза все же осилила, смогла сама сказать это долгожданное:

– …Я люблю тебя, Рома… – у Лизы в этот момент что-то блеснуло и побежало из-под контура ресниц.

В такт с Лизой что-то мокрое пробежало под глазом у Романа.

Влюбленные улыбались и сияли вместе. У обоих загорелись и еще раз загорелись пламенной, жгучей, чистой любовью глаза и сердца. Казалось, что такой любви не нужны ни дрова, ни уголь, а если и нужны, то только объятьями, поцелуями, взаимными ласками.

– …Целуй меня, любимый… – молила Лиза Рому.

И Рома поцеловал Лизу, казалось, так, как еще не целовал. Они оба прильнули губами друг к другу, а перед тем, как закрыть глаза, в них мелькнула страсть, жгучие желание, возбуждение и даже жадность и ревность. Его губы как бы коснулись призрачных, тускло-синих губ.

Таких ярких чувств, как в этот момент Рома уже давно не испытывал. Казалось, что он умер и возродился снова. Поцелуй, полный любви, подкрепляли слова баллады:

Хочу тебя, хочу тебя, хочу тебя,

И теперь должна ты знать –

Клянусь, что тебя добьюсь,

А пока без слов мою любовь

Ты сумей понять.

Время шло, а Рома и Лиза все еще стояли и целовались. Влюбленные часов не наблюдали. Они еще долго наслаждались магией того вечера: говорили, пели, играли, танцевали, целовались.

Спустя неизвестное никому время они стали готовиться ко сну. Рома перед этим все прибрал, расставил по своим местам. Потом пошел вместе с Лизой в спальню, переоделся в халат. Затем лег с призраком обнявшись. На ночь они поцеловали друг друга и пожелали доброй ночи.

– …Покойной ночи, любимый…

– …Покойной ночи, любимая…

Тени обнаженных тел

На этот сон Рома с Лизой зря времени не теряли. Роман, пройдя через ворота из слоновой кости, появился в каком-то темном, но мягком месте: похоже, подушки. В следующее мгновение зажегся свет свечей на напольных канделябрах. Видимость была хорошая, но все равно в свете и тенях оставалась какая-то тайна. Оказалось, что это было небольшое, но высокое помещение, в котором была большая кровать с балдахином. Рома лежал на мягкой кровати усеянной кучей гладких и приятных на ощупь разноцветных подушек. Те самые канделябры стояли вокруг кровати и придавали месту долю ритуальности. Само же помещение было больше похоже на ложе для любовных утешений. На себе он увидел немного расстегнутую в груди фиолетовую рубашку с черными и блестящими расписными узорами, а на ногах его были белые панталоны.

Рома услышал шепот не то в голове, не то в ушах.

– …Закрой глаза, милый… – сладко шептала Лиза.

И Рома повиновался. Он закрыл глаза веками и руками. Через мгновение снова послышался шепот, но уже перед Ромой.

– …Я открою… – снова сладко шептала Лиза.

Рома лежал с вытянутыми вперед ногами. Его рук коснулись мягкие и теплые руки Лизы. Она убрала его руки с глаз, а он уже сам открыл веки. Перед собой он увидел внеземной красоты девушку – Лизу. Она сидела перед ним на коленях в откровенной ночной пижаме. Ее грудь была хорошо видна из-за выреза. Пошлости добавляла одна из лямок, слабо держащаяся на боку ее левого плеча. На другую сторону ключицы и плеча свисали ее длинные немного завитые волосы. Лицом она была Афродитой, с горящими желанием зелеными глазами и с алыми губами, которые так и манили вцепиться в них страстным поцелуем. Собой манила и ее оголенная шея. Она благоухала сиренью и крыжовником.

Все было понятно без слов – здесь они не были нужны. Они оба желали горячей плоти друг друга. Лиза нежно повела одной рукой по руке Романа до его плеча, а затем и до шеи, до лица. Рома же нежно повел рукой по ее талии до груди, потом медленно до плеча со слабой лямкой. Он легко опустил ее вниз, от чего слегка оголилась грудь девушки.

Лиза при этом чувственно вздохнула. Она наклонилась вперед, поцеловать Рому в желанные ей губы. Его губы тем временем спешили навстречу ее губам. Затем они связались в страстном поцелуе, учащенно дыша. Их губы время от времени в хаотичном порядке перескакивали с губ на щеки, на уши, на шеи. Тела их скользи в руках друг друга. Мгновениями были слышны вздохи, легкие и возбужденные грудные ахи то от нее, то от него. Они оба чувствовали биение сердец друг друга. Сердце отбивало ритм постельной, страстной любви. Сердце бешено гоняло горячую, а затем и кипящую кровь по венам двух любовников. Моментами самопроизвольно, в забытье, в экстазе звучали мольбы от обоих: «…Целуй меня…», «…Люби меня…», «…Я вся твоя…», «…Я весь твой…».

Пожар! Огонь! Вот, что было в этой комнате. Сначала в ней была магия, тайна – теперь в ней все стало нараспашку. Кипучая, жгучая страсть галлонами вылилась в море из двух тел.

В комнате велись полные огненной любви танцы с постоянно меняющимся размером под каждый новый такт. Изменчивым стал и ритм, который так искусно то замедлялся, то ускорялся обоими. Любовники стали музыкальными фигурами, их тени были нотами, а станом стены в свете свеч. Тени обнаженных тел писали чувственную любовь на стенах своими поцелуями, ахами, вздохами, укусами, царапаньями и, наконец, позами. В конце концов, после коды, они закончили писать свою любовную, полную страсти, огня симфонию.

Прошла, казалось, вечность. Рома и Лиза, удовлетворенные, в нирване раскинулись на большой кровати. Он лежал на спине, обняв ее, а она, прильнувши, лежала с рукой на его груди, блаженно улыбаясь. Лиза нежно гладила его по груди и зарывалась носиком в его шею, которая пахла страстным, необузданным мужчиной. Рома с любовью гладил волосы девушки и ловил их благоухание: сирень и крыжовник.

Через какое-то время они вовсе уснули сладким сном. Роман не помнил, как он проснулся. В какой-то момент он открыл глаза и увидел все тот же потолок. Лизы рядом не оказалось.

Он встал с постели расслабленный и удовлетворенный. Все еще находясь под впечатлением, подошел к окну, где солнце только что проснулось, а его уже посыпал хлопьями снег.

– …Доброе утро, любимый…

Донесся нежный сопрано за спиной. Лиза здесь.

Глупо думать, что хорошему не может быть конца – еще глупее думать, что конец никогда не сможет стать началом

Константин Васильевич Чаюк

Глава Ⅳ

Говорящие ножны

Лирический герой

Двадцать шестое ноября. Поздний вечер субботы. Заметно похолодало. Снег стал идти чаще и больше. С той ночи, когда Рома и Лиза «писали симфонию» прошел месяц с небольшим. За прошедшие дни они успели написать еще больше материала (но по количеству с Моцартом все еще не сравнится). Лирический герой, под предлогом прогулки, ушел из дома и бродил по заснеженным улицам города. В городе же так и сыпался прах, и казалось, что сыплет он только над Романом.

Весь месяц был отличным. Были те же с Лизой беседы, встречи, поцелуи. Роман все так же «порхал» и «сиял». Мечты, как и говорилось, сбылись. Что еще нужно? Наверное: лес, домик, речка рядом, красавица жена, умница дочка. И правда, было бы замечательно уехать куда‑ нибудь подальше от всех вместе с Лизой и жить в уединении: нарожать детей, состариться вместе с любимой на одной постели, а потом оставить бренную жизнь. Наверняка, ради Ромы, Лиза была бы не против умереть еще раз (или хотя бы сделать вид).

Однако на этой замечтательной ткани была одна неприятная затяжка. Этой затяжкой была грусть, досада, разочарование в одном лице. Все исходило от скверного положения, в котором находился Роман, думая, что уже вышел из него еще тогда, в первую встречу с Лизой. Но то оказался липовый мед. Разложится ли он на плесень? Об этом и думал Роман.

Призрак. Елизавета. Лиза. Лиза… Этот чудный образ никак не уходил из головы, не сходил с уст молодого человека. Все в ней, все в этом образе – и мечты и желания. Хочется дотянутся до всего этого, потрогать руками, обнять, прижать к сердцу, почувствовать тепло тела, вкус губ. Но как же платоническая любовь? А весь платонизм съела другая сторона любви, где и страсть, и желание, где есть любовь не только души, а и любовь плоти, где любовь доказывается не только словом, но и телом. Это безумная сторона любви, где все чувства к любимому человеку смешиваются в один опьяняющий коктейль страсти, который любимые оба пьют до дна. Это любовь – ураган из нежного целомудрия и безумной страсти. Там, где чувственная, чистая любовь к душе не может не быть безумной страсти к телу и к губам своей любимой женщины – мужчины, смотря с чьей стороны посмотреть. Но куда деть всю страсть, когда ты любишь призрака? Мертвое, эфемерное существо! Как укротить безумие и не сойти с ума? И да, есть сны, но, к сожалению, сны навсегда останутся снами. Иллюзия такого рая быстро разрушается и упивается до дна, после чего весь ад вырывается наружу, от чего начинают петь и играть уже не балладу с цветами, а реквием с венками. Вот Роман и истосковался по любви, по нежным, теплым, родным ему рукам, губам, телу. Человек все равно остается человеком. А Лиза, увы, не человек, и как бы все хорошо с ней не складывалось. Значит, что человеку нужен человек, жизни жизнь, а смерти смерть.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒