Сдается в аренду. 5 страница

Элиза даже глазом не моргнула.

– Я говорю, что ты должна распустить свою ячейку.

– Мы так давно вместе! – произнесла Дана. Это были ее первые слова за весь вечер. Мы с Лукасом вздрогнули. – Почти всю мою жизнь, да и Лукаса тоже.

– Состав ячейки давным-давно должен был стать более подвижным, – сказала Элиза. – И ты это знаешь.

– Да, – ответила Кейт. – Знаю. – И уронила вилку на тарелку.

Мышцы на плечах Лукаса напряглись. Пусть его жизнь была тяжелой, пусть ею правил фанатизм, который Лукас сумел преодолеть, но эта ячейка Черного Креста была его семьей. Я понимала, каким потерянным он себя сейчас чувствовал, каким одиноким. Иногда, несмотря ни на что, я скучала по академии «Вечная ночь», где, по крайней мере, мне было тепло и уютно, где было вдоволь вкусной еды и где обо мне заботились родители.

Здесь я всего боялась, и даже мои лучшие друзья могли в любой момент превратиться в злейших врагов.

Я искала взгляд Ракель, но она с непроницаемым лицом смотрела на Дану.

– Дай ей время, – пробормотал Лукас, когда все начали укладываться спать. Он снова прижался ко мне сзади, как в прошлый раз; я еще никогда не испытывала к нему такой благодарности за то, что он рядом. – Думаю, все будет хорошо.

– Но Дана… – Она воспитывалась в Черном Кресте. Она не прониклась жалостью к Балтазару. Разве сможет она так быстро принять меня?

– Ш-ш-ш. – Лукас произнес это так, словно успокаивал меня, но я поняла, что на самом деле это предостережение. Остальные тоже ложились и могли услышать мои слова.

Свет погас. Я лежала рядом с Лукасом – в его объятиях, но за миллион миль от него. Судя по его глубокому, ровному дыханию, он заснул быстро, и обнимавшие меня за талию руки расслабились.

«Видишь, Лукас думает, что все в порядке. Он совсем не волнуется».

«Нет, он охотник. Он привык отдыхать, чтобы набраться сил для следующей битвы».

«Ну хорошо, тогда я тоже попробую побыть охотником».

Сон меня быстро одолел. Оказывается, я устала сильнее, чем думала. Голова, веки, конечности – все так отяжелело…

Меня окутала темнота, теплая и уютная, как одеяло…

– Вставай!

Свет фонарика ослепил меня, вырвав из сна. Я почувствовала, как зашевелился Лукас, услышала, как он простонал:

– В чем дело?

Элиза повторила еще жестче:

– Вставай!

Я приподнялась на локтях и прищурилась, вглядываясь в темноту. Почти все охотники Черного Креста стояли возле нас полукругом, с оружием в руках.

«Дана рассказала им обо мне».

Желудок болезненно сжался, и я испугалась, как бы меня не вырвало. В ушах зашумело, пульс участился, меня зазнобило. Мне хотелось только одного – остановить время и сделать так, чтобы ничего этого не происходило.

Пальцы Лукаса сомкнулись на моей руке. Я знала, что он напуган не меньше меня, но он ровным голосом произнес:

– Вам лучше объяснить, что все это значит.

– Ты отлично знаешь, что это значит, – отрезала Элиза. – Разве нет?

– Да. Полагаю, что знаю.

Он сделал глубокий вдох, окидывая взглядом комнату. Даны не было видно – трусиха! – и она, конечно, увела с собой Ракель, чтобы та не смогла протестовать. Но тут я сообразила, что Лукас ищет не их, а свою мать. Кейт тоже нигде не было. Она хоть представляет, что тут происходит? Наверняка нет. Должно быть, они под каким-нибудь предлогом отослали ее прочь, и единственный человек, который мог нам хоть как-то помочь, теперь отсутствовал.

– Ну и что теперь?

Элиза холодно улыбнулась:

– Теперь мы поднимемся наверх и немного поболтаем.

Она имела в виду помещение, где держали Балтазара.

Мне казалось, что я не могу шевельнуться, что им придется волочь меня туда. Но Лукас стиснул мою руку и сказал:

– Пойдем, Бьянка. Ты и я. Пойдем.

Я почувствовала, как в меня перетекает его сила, и сумела встать на ноги.

– Я могу одеться? – спросила я и удивилась тому, как ровно прозвучал мой голос.

Элиза пожала плечами:

– Надень джинсы, только пошевеливайся. Натянув джинсы и футболки, мы поднялись вверх по ступенькам. Было очень поздно – или очень рано, в общем, глухая ночь. По реке не плавали лодки, и даже непрекращающийся шум дорожного движения превратился в едва слышный шелест. Мы вышли на улицу, и я ощутила дразнящий привкус свободы, но тут нас втолкнули в складское помещение. На бетонном полу виднелись пятна крови.

Я не сомневалась, что нас тоже прикуют наручниками, как Балтазара, но никто этого не сделал. Мы с Лукасом стояли в центре темной комнаты, в кругу охотников. Зажегся свет, и от ужаса происходящего – гневные лица, направленное на нас оружие – мой желудок сжался еще сильнее.

– Что она собой представляет? – строго спросила Элиза у Лукаса.

Он начал:

– Она родилась у вампиров – иногда они могут…

– Избавь нас. – Элиза взялась за торчавший из-за пояса кол. – Эту сказочку мы уже слышали. Теперь нам нужны факты. Насколько она сильна? Какими умениями обладает?

– Вы видели ее в деле, видели, как она сражается наравне с нами. – Лукас стоял чуть впереди, словно пытался загородить меня. – И если до сих пор не поняли, что она может, сами виноваты.

– Ты выбрал неудачное время, чтобы огрызаться, – предупредила Элиза.

Лукас прищурился:

– С моего места время и впрямь кажется неудачным.

– Верно догадался, – произнес кто-то.

Я заметила, что все охотники смотрели только на Лукаса – не на меня. Обращались только к нему, требовали объяснений от него. Пусть они злились на Лукаса, но он все еще был для них человеком. Личностью.

А я – только монстром.

Элиза сильнее сжала кол. Неужели она в самом деле воткнет его в меня? Я была еще жива, а это значило, что кол меня не парализует – он меня убьет. Понятно, что никому здесь, кроме Лукаса, не будет до этого никакого дела, а Лукас не сможет защитить меня от двадцати тренированных вооруженных охотников. Мои собственные силы и боевые навыки вряд ли уравняют наши шансы.

– Сколько их? – спросил кто-то сзади. – Этих… вампирского отродья.

– Мы очень редкие, – выпалила я слишком громко, почти прокричала. Но, по крайней мере, я осмелилась сказать хоть слово в свою защиту. – Нас рождается где-то пятеро в столетие, так мне всегда говорили.

В комнате повисла нерешительность, буквально осязаемая. Я чувствовала, что они хотят задать мне кучу вопросов и узнать больше, но при этом не желают со мной разговаривать – обращаться со мной как с личностью.

После этого им будет труднее меня убить.

Холодный мучительный ужас сковывал тело, ноги подкашивались. Только присутствие Лукаса помогало мне устоять. Я думала о маме и папе, которые никогда не узнают, что со мной случилось. Я отчаянно хотела, чтобы они пришли и спасли меня. Хотела, чтобы они обняли меня в последний раз.

– Пожалуй, пора выяснить о них все, что можно, – сказал Милош. – Выяснить, насколько и в чем они уязвимы.

Увидев, что он держит в руках, я содрогнулась: ядовито-зеленый водяной пистолет, наверняка заряженный святой водой. Они собрались жечь мою кожу! «Будь мужественной», – сказала я себе. Навредит ли мне святая вода? Освященная земля и кресты всегда действовали на меня, значит, и святая вода прожжет мою плоть, как и плоть любого вампира.

Но я не буду уклоняться, я даже головы не поверну. Они хотят увидеть, как я испугаюсь? По крайней мере этого удовольствия я им не доставлю.

– Не делайте этого! – Лукас вскинул руки, тщетно пытаясь урезонить их. – Ребята, если бы вы только выслушали… черт возьми!

Милош брызнул святой водой, и Лукас шагнул вперед, закрывая меня. Я была ему так благодарна, но через секунду поняла, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Святая вода попала на Лукаса и зашипела, прожигая его плоть, как прожигала бы плоть вампира. Он закричал.

— Что за чертовщина? — заорал Милош, а остальные испуганно сыпали проклятиями.

Меня это шокировало так же, как и охотников, но всего на мгновение. С самого первого раза, как я его укусила, Лукас постепенно приобретал и свойства вампиров. И теперь святая вода стала такой же опасной для него, как и для меня. Он морщился от боли, но очень быстро на его лице появилось выражение ужаса. Наши взгляды встретились, и я увидела: он понял. Теперь и он будет для них монстром.

Вперед шагнула Элиза. Не хватит слов, чтобы описать глубочайшее омерзение в ее голосе.

– Лукас кормит эту тварь.

Наступила мертвая тишина. Я пыталась придумать, что им сказать, но в голову ничего не приходило. И тогда я взяла Лукаса за руку, стараясь сосредоточиться на этом. Только его пальцы в моей руке. Пусть он будет единственным, что существует на этом свете.

– Ребята, – начал Лукас, – выслушайте меня.

Милош поднял водяной пистолет, приказывая ему заткнуться. Лукас замолчал. Элиза сказала:

– Нужно отвезти этих двоих к одному из наших профессоров. Пусть их исследуют и выяснят, насколько они изменились и почему. Мы должны вытянуть из них как можно больше информации.

Подразумевалось «прежде, чем они умрут».

– Наручники на них, и погрузите в фургон. – Глядя на нас ледяными глазами, она подытожила: – Увезите отсюда этот мусор.

Нам надели наручники и отвели к одному из фургонов. К моему ужасу, на водительском месте сидела Дана, даже не глянувшая ни на меня, ни на Лукаса. Что это, чувство вины? Отвращение? Или ей просто на все наплевать?

Милош сел рядом с ней, держа под рукой святую воду и колья. Один из охотников прикрепил наши наручники к металлическому поручню, тянувшемуся вдоль стенки фургона. Меня всегда интересовало, зачем нужны эти поручни. Что ж, теперь я это знала. Дана подошла, чтобы проверить, надежно ли мы прикованы. Я уставилась на нее, вложив в свой взгляд всю ненависть, – оказывается, в моем сердце ее было больше, чем я могла себе представить. Кажется, Дана даже не заметила моей ядовитой злобы, повернувшись к Лукасу, чтобы проверить и его наручники.

Потом она вернулась на водительское место, и мы тронулись. Следом ехали еще несколько машин, их фары светили сквозь заднее стекло нашего фургона.

– Спорю на всю свою наличку, что ту тварь они не сожгли, – сказал Милош Дане. – Нужно будет поискать того красавчика.

Класс. Теперь и Балтазар в опасности.

В отчаянии я посмотрела на Лукаса. Почему-то он вовсе не выглядел таким же подавленным, как я, совсем наоборот, он казался… возбужденным.

Лукас медленно разжал кулак, и я увидела в его ладони ключи от наручников.

Как он это сделал? Впрочем, я знала только одно: теперь мы сумеем снять наручники и, может быть, у нас появится шанс…

Дана включила радио, и заиграла музыка. Лукас тут же приступил к делу. Повозившись несколько секунд, он расстегнул наручники и покрутил руками. Мы одновременно взглянули вперед, но ни Дана, ни Милош на нас не смотрели. Лукас наклонился, сделал молниеносное движение и бросил ключи в мою ладонь.

Мои руки стали липкими, и я боялась, что уроню ключ, когда попыталась вставить его в замок. Это оказалось сложнее, чем я думала, и у меня свело пальцы. Но что же мы будем делать, когда освободимся? Выпрыгнем из фургона и дадим деру? Сзади едут другие машины, так что надежды почти нет, но все же это лучше, чем ничего.

– Эй, – сказал Милош, – остановись, уже загорелся желтый.

– Поздно. – Дана беззаботно рванула вперед.

– Проклятие! – Милош наклонился, глядя в зеркало заднего вида. – Остальные застряли на светофоре, а там стоит коп, так что они не могут проскочить на красный.

– Да ладно, – ответила Дана. – Они же знают, куда мы едем.

Лукас метнулся вперед, схватил Дану за шею и рявкнул на Милоша:

— Прыгай из фургона, или я перережу ей глотку! Дана завизжала. Меня охватила паника, и я вообще перестала что-либо понимать.

Где Лукас взял нож? Дрожащими пальцами я крутила ключ в замке. Наручники с металлическим щелчком открылись. Милош кивнул Дане, она резко остановила фургон.

Милош выпрыгнул, на прощание бросив:

– Далеко не уедете.

– Посмотрим, – отрезал Лукас, перегнулся через сиденье и захлопнул дверцу. Дана тут же нажала на газ, шины завизжали по асфальту. Лукас спросил: – Как думаешь, он купился?

Я собиралась спросить, кто что купил, но не успела.

– Может быть. А может, и нет, – ответила Дана. – Нужно быстрее уезжать отсюда.

– Да что происходит? – воскликнула я. Фургон подпрыгнул на ухабе, и мы чуть не попадали друг на друга. Лукас торопливо обнял меня.

– Дана сунула мне в руку ключи, и я понял, что нужно делать. Правда, не знаю, есть ли у нее какой-нибудь дальнейший план.

– Не-а, – сказала Дана. – Это, в общем, все. Прости, но у меня почти не было времени.

– Но почему ты это делаешь? – не понимала я. – Зачем сначала нас выдавать, а потом спасать? Что, совесть проснулась?

Последовало короткое молчание, только музыка играла, а потом Дана произнесла:

– Бьянка, я вас не выдавала. Ракель!

Предательство жгло как огнем. Мне следовало бы разозлиться, но я не могла. Я почему-то вспомнила пикник в «Вечной ночи», который устроила Ракель, чтобы развеселить меня. Мы все вместе сидели на траве, ели сандвичи и любовались только что распустившимися одуванчиками. Была весна. Тогда Ракель сделала это ради меня, а теперь обрекла на смерть.

– Не сердись на нее, – попросила Дана. – Она во всем этом еще новичок. Она растерялась. Я знаю, что она еще будет жалеть об этом.

Лукас грубовато бросил:

– Это все потом. Что мы делаем сейчас?

– Я высажу вас где-нибудь у Центрального вокзала, – отозвалась Дана. – Там садитесь на любой поезд.

– Не можем, у нас нет ни гроша. – Я не узнавала свой голос, он звучал очень резко. – Ты случайно денег не захватила?

Дана поморщилась:

– Нет. Времени не было. Этот эпизод вряд ли попадет в список самых знаменитых освобождений.

– Ты все делаешь классно, – сказал ей Лукас. – Просто высади нас, а уж дальше мы как-нибудь сами.

Дана остановилась в каком-то переулке. Вокруг высились небоскребы, сияя ослепительными огнями даже в такой час. Солнце еще не взошло, но небо уже начало светлеть. На дороге почти никого не было, за исключением нескольких такси. К моему удивлению, Дана тоже выпрыгнула из фургона и подошла к нам. Они с Лукасом пристально посмотрели друг на друга.

– Ты все еще не знаешь, что думать, – сказал Лукас. – Верно?

Она покачала головой:

– Не знаю. Но, Лукас, ты был мне почти братом. Лучше я поступлю неправильно, отпустив тебя, чем поступлю правильно, позволив тебя убить.

Лукас издал странный гортанный звук, и вдруг, совершенно неожиданно, они с Даной крепко обнялись. Я увидела, как по щеке девушки ползет одинокая слеза.

Они разжали объятия, и я хотела сказать Дане спасибо, но все еще сильно злилась на нее. То, что злиться нужно было на Ракель, а не на Дану, почему-то казалось мне несущественным.

– А что ты скажешь остальным? – спросила я.

– Что Лукас взял меня в заложницы.

– Разве они поверят? – У Милоша уже возникли подозрения насчет «смерти» Балтазара.

– Лукас сделает так, чтобы это выглядело убедительно, – ответила Дана, расправляя плечи.

Я не поняла, о чем речь, но Лукас определенно понял и поморщился:

– Честно, я не хочу этого.

– Не забудь: я спасаю твою задницу, а ты – мою. Действуй!

Лукас с такой силой ударил Дану в лицо, что она отлетела назад и врезалась в фургон. Я ахнула. Дана пошатнулась, но устояла на ногах. Лукас спросил:

– Ты как?

– Нормально, – невнятно буркнула она. Из ее разбитого рта на тротуар капала кровь. – Вот почему все, что ты делаешь, ты непременно делаешь хорошо?!

– Дана, – начала я, – ты уверена…

– Почему вы еще здесь? – возмутилась она.

Лукас схватил меня за руку, и мы помчались. Я задыхалась, но заставляла себя бежать все быстрее и быстрее и слышала сзади голос Даны, кричавшей:

– Выбирайтесь из города поскорее!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Хотя в будке на станции метро должен был сидеть служащий, она оказалась пустой. Видимо, решил, что четыре утра – вполне подходящее время для перерыва, так что мы смогли перелезть через турникет и выйти на платформу.

Мы сидели на старой деревянной скамье, густо разрисованной граффити, и молчали. Все вокруг казалось нереальным, и я никак не могла осознать в толк, что это не дурной сон. Мозг как будто пытался обмануть меня, убеждая, что здесь и сейчас ничего такого происходить не может.

Меня заставила очнуться вывеска вверху.

– Даун-таун, – прочитала я. – Мы что, поедем туда?

– А какая разница? – Лукас прислонился к стене. – Главное – уехать подальше, а для этого все подойдет. Все хорошо.

«Все хорошо» не совсем те слова, которыми я описала бы сложившуюся ситуацию. Мне показалось, я поняла, что он чувствует.

– Я знаю, что ты хочешь быть сильным, – мягко сказала я, – но сейчас гораздо важнее быть со мной честным.

– Сильным… – Лукас зажмурился. – Я и вправду кажусь тебе таким? Потому что вовсе этого не ощущаю.

«Черный Крест – это все, что у него было в этой жизни, – напомнила я себе. Да, мне сегодня досталось, но Лукасу пришлось еще хуже. Он потерял мать, потерял лучшего друга – потерял все, кроме меня. Может быть, настала моя очередь побыть сильной? »

– С нами все будет хорошо. – Я взяла его руку в свои и стала рассматривать следы от святой воды, тонкие багровые полосы, напоминающие сильные солнечные ожоги. – Подожди немного, и сам увидишь.

Тут из туннеля дунуло ветром. Приближался поезд. Я обеспокоенно оглянулась, но за нами в вагон не зашел никто. Внутри находился только один человек – юноша студенческого возраста. Он спал, улегшись поперек сидений, и от него сильно разило пивом.

Поезд загрохотал, набирая скорость. Я подвела Лукаса к схеме метро.

– Ты ориентируешься в Нью-Йорке лучше, чем я, так что сможешь понять, правильно ли мы едем.

Лукас двигался медленно, словно во сне. Он пристально уставился на схему, явно желая сделать хоть что-нибудь полезное.

– Я уже сказал, нет никакого правильного пути. Важно одно – убраться как можно дальше.

– Ну конечно правильный путь есть. – Меня удивляло, что Лукас этого не понимает, ведь ответ казался таким очевидным! – Нам нужны деньги и надежное место, чтобы спрятаться хотя бы ненадолго. Другими словами, нам нужен друг.

– Балтазар, – произнес он. Я кивнула.

– Так что, мы едем в Чайна-таун или нет?

Лукас наклонился к схеме.

– Да, мы едем в правильном направлении.

Хотя Лукас помнил название улицы, куда мы отвезли Балтазара, сначала ни он, ни я не могли отыскать нужную лавку. В такую рань все они были еще закрыты и выглядели совершенно одинаково: витрины за металлическими решетками. Пришлось ждать.

Ждать ранним утром, не имея в кармане даже нескольких долларов на кофе. Нам совершенно нечего было делать, и время тянулось бесконечно.

Впрочем, не могу сказать, что мы скучали. В любую секунду мимо мог пройти патруль Черного Креста, поэтому адреналина в крови хватало.

– Зря мы вышли из метро, – устало произнесла я через пару часов бессмысленного блуждания по кварталу. – Поспали бы там, как тот парень.

– И ты смогла бы сейчас уснуть? Только честно.

Я вздохнула:

– Наверное, нет.

Лукас искоса глянул на меня, и губы его изогнулись в усмешке.

– Что такое? – спросила я.

– Только, чур, не злиться.

– Волосы, да? – Я повернулась, чтобы взглянуть на свое отражение в ближайшей витрине. Отражение было размытым, из-за того что я редко пила кровь в последнее время, однако я отлично видела, что мои темно-рыжие волосы торчат во все стороны. Любой мог сразу понять, что меня выдернули из постели, не дав возможности привести себя в порядок. Я быстро пригладила волосы, пытаясь придать себе мало-мальски опрятный вид. – О боже!

– Выглядишь отлично, – сказал Лукас. – Просто немного глуповато.

– Ах вот как? – Я кинула на него притворно-сердитый взгляд. – Знаешь ли, тебе тоже доводилось выглядеть приличнее.

Он потер щетину. В пять часов утра, в помятой одежде, с взлохмаченными волосами, Лукас имел очень сомнительный вид. И я вдруг почувствовала удовольствие оттого, что ни один человек, кроме меня, не может догадаться, какой он на самом деле.

– Наверное, нам нужно сходить в салон красоты, – сказал он. – Сделать маникюр и тебе и мне.

Я рассмеялась:

– Да ты бы скорее вернулся в академию «Вечная ночь».

Теперь улыбнулся и он:

– О, прямо так и представляю себе это! Привет, миссис Бетани, соскучились без меня?

Стоило начать шутить, как усталость и страх отступили. Мы обнялись и могли бы простоять так долго, но тут что-то острое кольнуло меня в живот.

– Ой! Что за…

Я посмотрела вниз и увидела свою брошь, которую вчера приколола к поясу джинсов. Я нежно потрогала резные лепестки цветка.

– Ты ее сохранила! – воскликнул Лукас. – Если бы нам разрешили взять с собой только что-то одно, я выбрал бы эту брошь. Конечно, если бы можно было взять две вещи, я прихватил бы еще свою банку с деньгами.

Мне ужасно не хотелось этого говорить, и я все-таки сказала:

– Мы можем снова ее заложить, как тогда, когда убежали в первый раз.

Лукас помотал головой и твердо ответил:

– На этот раз я не смогу ее выкупить. Примерно через час магазины открылись. Понять, который из них наш, было все так же сложно, почти все они торговали одним и тем же: в основном безделушками для туристов вроде бумажных вееров, зонтиков, кимоно из синтетики и тапочек. Но в конце концов я увидела за прилавком женщину, показавшуюся мне знакомой.

– Извините, – обратилась я к ней, пробравшись мимо полок с товаром. – Я ищу Балтазара.

Она замерла, и мне показалось, что она нас здорово испугалась. Мы и вправду выглядели жутковато. Но тут она меня узнала, и выражение ее лица смягчилось. Торопливо пройдя вглубь лавки, она откинула занавеску из бусин и прокричала что-то по-китайски. Вышел старик, которого я видела в прошлый раз, посмотрел на Лукаса, прищурился, но потом узнал меня. Он провел нас за занавеску и поднялся на два пролета скрипучей лестницы. Дважды стукнув в дверь, окликнул Балтазара и сделал нам знак: заходите.

Я открыла дверь в небольшую комнатку с наклонным потолком — бывшая кладовка или просто чердак, превращенный в тесную спальню. Почти все помещение занимала широкая кровать, вокруг стояли коробки с зонтиками и веерами. От единственной лампы под оранжевым абажуром исходил теплый свет. На кровати, укрытый черным шелковым покрывалом с вышитым на нем драконом, лежал Балтазар.

– Бьянка? Лукас? – Он приподнялся на подушках, не веря своим глазам.

– Ты выглядишь уже лучше, – заметила я.

В общем, так оно и было, все зависит от того, с чем сравнивать. На подбородке и щеках все еще виднелись шрамы. Балтазар лежал без рубашки, и у него на груди я увидела темную воспаленную звезду – там, где Лукас пронзил его колом. Но все это, кажется, уже не имело никакого значения, потому что по лицу Балтазара расплывалась широкая улыбка.

– Как хорошо, что вы пришли вместе, – сказал он, – но ведь это опасно.

– Ты не понял. – Лукас закрыл дверь. – На этот раз мы в бегах.

– Что?

– Я прокололась, – призналась я. – Ракель увидела, как я пью кровь, и… в общем, она меня выдала. Нам едва удалось сбежать.

– Ракель… это невозможно! Она бы такого не сделала. – Балтазар немного подумал и, кажется, понял, что поторопился с выводами. – Мне очень жаль.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – попросила я. – Если я сейчас начну плакать, то уже не смогу остановиться.

Балтазар, поморщившись, подтянулся повыше и мягко предложил:

– Садитесь, ребята.

Сесть можно было только в изножье его кровати. Стоило мне прикоснуться к матрасу, как я ужасно захотела лечь, поэтому растянулась поперек кровати.

Лукас, скрестив ноги, сел рядом и погладил меня по лодыжкам. Кровать казалась мне самым прекрасным местом во вселенной. До этого я как-то не думала, что уже больше шести недель не спала на нормальном матрасе, и начисто забыла, какими мягкими они бывают.

– Говорите, чем я могу помочь, – произнес Балтазар.

– Деньги, – напрямик ответил Лукас. – Если, конечно, они у тебя есть.

Балтазар указал в угол:

– Мой бумажник в кармане тех штанов. Достань его.

Лукас бросил ему бумажник, и глаза мои широко распахнулись: Балтазар вынул семь стодолларовых банкнот и сунул их Лукасу.

– Я дал бы больше, но это все мои наличные.

– Эй, эй! – Лукас уставился на деньги. – Это очень много.

– Ты спас мне жизнь, Лукас, – сказал Балтазар. – Думаю, это значит, что и я должен спасти твою.

– У тебя нет жизни, чтобы ее спасать, приятель, – помотав головой, заметил Лукас.

– Ты прекрасно понял, что я хочу сказать, – ответил Балтазар.

– Да, думаю, понял. – Лукас замолчал.

– Балтазар, мы не хотим забирать все твои деньги! – возразила я.

К моему изумлению, он расхохотался:

– Неужели ты думаешь, что это все мои деньги? – Я озадаченно нахмурилась. Балтазар оперся на спинку кровати и улыбнулся. – Я вкладывал деньги в сахар в восемнадцатом веке. В уголь в девятнадцатом. В начале двадцатого я купил акции компании «Форд моторс». В конце двадцатого продал их, а выручку вложил в компьютеры. Деньги для меня не проблема. – Он вздохнул. – Если вы останетесь в Нью-Йорке на неделю-другую, то я смогу дойти до банка и снять для вас приличную сумму.

– Этого хватит, мистер Денежный Мешок, – сказал Лукас. – На это мы сумеем убраться из города.

– Если все дело в гордости, пожалуйста, заткнись и подумай. – Балтазар смотрел сурово. – Уберечь Бьянку куда важнее, чем набрать очки.

Лукас сердито взглянул на него:

– Да при чем тут гордость? Мы не можем остаться в Нью-Йорке даже на день. Они уже сегодня будут проверять все железнодорожные и автобусные вокзалы – если уже не проверяют.

– Что, и передохнуть времени нет?

– Боюсь, что нет. – Я с сожалением заставила себя оторваться от мягкой постели. – Мы сможем как-нибудь связаться с тобой?

– Пройдет еще неделя, а то и две, пока я встану на ноги, так что я буду здесь.

– А потом? Смогут эти люди внизу переслать тебе письмо? Или, может, у них есть телефон? – К горлу подступил ком. – Должен же быть какой-то способ, чтобы мы смогли с тобой поговорить. Мы же не навсегда прощаемся, правда?

Лукас и Балтазар переглянулись. Я понимала, что оба они считают: для всех будет безопаснее, если мы расстанемся навсегда. И еще я видела, что Балтазар тоже не хочет, чтобы все закончилось, а Лукас этим недоволен. Глядя Лукасу прямо в глаза, Балтазар произнес:

– Возьмите внизу на кассе визитку. Пока я здесь, это все равно что мой телефон, а потом я буду время от времени проверять, нет ли для меня сообщений. И еще можете спросить старика, как выехать из Нью-Йорка, не заходя на автобусную или железнодорожную станцию. – Повисло неловкое молчание, и Балтазар торопливо добавил: – И попросите у него крови. Он вчера принес для меня из больницы, а тебе, Бьянка, точно не помешает пинта-другая.

– Я должна тебе еще кое-что сказать. – Мне не хотелось говорить об этом, но я понимала, что рано или поздно Балтазар все равно узнает. И ему нужно быть настороже. – Черити в Нью-Йорке.

– Что? – Балтазар резко сел. – Она пытается найти меня? Ей нужна моя помощь?

– Ей нужна помощь, – бесстрастно произнес Лукас, – но не твоя.

Я сердито глянула на него.

– С Черити все хорошо. Она просто беспокоилась о тебе, вот и все. – Я решила не упоминать о том, что его сестра на меня напала. Балтазар не в той форме, чтобы выдержать такую новость.

– Еще одно, – добавил Лукас. Я боялась, что он все-таки расскажет о поступке Черити, но он думал о другом. – Черный Крест подозревает, что мы тебя отпустили, так что тебя они тоже будут искать. Я бы на твоем месте не прогуливался по Манхэттену.

– Понял.

Я подползла к Балтазару и обхватила его за шею. Из-за раны на груди обнять его по-настоящему я не могла, да и не особенно хотела. Он положил голову мне на плечо.

– Спасибо, – шепнула я.

– Спасибо вам, – ответил он. – Вам обоим. Побывав в кольце охотников Черного Креста, как Балтазар в свое время, я могла понять всю глубину его благодарности.

Почувствовав, что объятие грозит затянуться надолго, я отпустила Балтазара и сползла с кровати, не сказав больше ни слова. Я обернулась и улыбнулась ему, пока мы шли к выходу. Когда Лукас закрывал дверь, я увидела в щель, что Балтазар помахал нам рукой.

На узкой лестнице Лукас остановился и негромко произнес:

– Если хочешь остаться тут, скажи мне прямо сейчас.

Я поцеловала его, и другого ответа не потребовалось.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Друзья Балтазара посадили нас на автобус Чайна-тауна, развозивший вновь прибывших иммигрантов из Азии на работу в различные китайские рестораны вдоль Восточного побережья. Тот, в котором поехали мы, направлялся в Филадельфию – в нем сидели несколько стариков и множество студентов колледжей, которые увлеченно печатали на своих ноутбуках, лежащих на коленях.

Автобус отправлялся поздно и ехал медленно. Водитель сказал, что сильные дожди на севере затопили автострады. Нам было все равно. Деньги, скрученные в тугой рулончик, лежали в кармане моих джинсов, и хотя они давили мне на бедро, это давление очень ободряло.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒