Сдается в аренду. 1 страница

– Думаю, там совершенно пусто, – сказал Лукас, вытаскивая из кармана джинсов тонкую металлическую отмычку. – А это значит, что и сигнализации нет.

– Зачем мы туда вламываемся?

– Чтобы уединиться.

За какие-то считаные секунды Лукас открыл замок. Я вспомнила собственные жалкие попытки взлома почти годичной давности и позавидовала его ловкости.

Мы нырнули в магазин, и Лукас мгновенно захлопнул за нами дверь. Свет уличных фонарей проникал сквозь газеты, отбрасывая приглушенное золотистое мерцание. Деревянные половицы под ногами были старыми и неотполированными, вдоль одной стены тянулась барная стойка, за которой висело грязное, покрытое пятнами зеркало. Я остановилась и присмотрелась к отражению. От меня осталась только тень – бледные серебристые очертания. Как привидение.

«Вот так выглядела Патрис, когда долго не пила кровь, – подумала я. – Мне и в голову не приходило, что подобное может случиться со мной. Почему я не понимала, что это означает для вампира? »

– Ну вот, – произнес Лукас. Он явно нервничал. – Здесь мы одни.

Я улыбнулась ему, хотя чувствовала только печаль, и сказала:

– Как бы мне хотелось воспользоваться этой возможностью для чего-нибудь приятного. – Его поцелуи казались мне такими далекими – всего лишь воспоминание, слишком прекрасное, чтобы быть частью моей нынешней жизни. – И что мы будем делать? У тебя есть план?

– Да. Ты будешь пить мою кровь.

Сначала я решила, что просто неправильно его поняла или плохо расслышала. Конечно, я пила кровь Лукаса и раньше. Дважды. Оба раза ощущения были очень сильными. Пить кровь – это чувственно, даже сексуально. Я всего лишь однажды пила кровь у другого парня, у Балтазара, и тогда едва не занялась с ним любовью. Но то, что произошло между мной и Балтазаром, было всего лишь физическим влечением. Чувства к Лукасу делали все куда мощнее и ярче.

Значит, нужно было ухватиться за этот шанс, верно? Нет, неверно.

В те первые два раза я была сыта и утратила контроль над собой из-за страсти к Лукасу, а не из-за голода. Та любовь, что заставила меня укусить его, помогла мне остановиться до того, как я причинила ему вред. Сейчас мной управлял дикий голод, и я очень сомневалась, что смогу сдержаться.

– Это опасно, – сказала я. – Нужно попробовать что-нибудь другое.

– Нет ничего другого. – Лукас медленно снял футболку. Я понимала: он делает это, чтобы не испачкать одежду кровью, но близость его полуобнаженного тела подействовала на меня как удар. Золотистый свет, струившийся из окон, обрисовывал его крепкую мускулистую фигуру. – Я тебе доверяю.

– Лукас…

– Давай. – Он шагнул ко мне. – Это единственный способ позаботиться о тебе, больше я ничего не могу. Позволь мне сделать это.

Я замотала головой:

– Ты не понимаешь. Сейчас все по-другому. Я слишком голодна.

– Ты кусаешь меня, только когда не голодна?

Я вспомнила те два раза – один после Осеннего бала, когда мы впервые страстно целовались, и второй, когда мы остались наедине в одной из высоких башен «Вечной ночи» и лежали в объятиях друг друга.

– Это было другое.

– То же самое. – Он обнял меня и поцеловал. Ничего похожего на наши прежние поцелуи. Этот был грубым, настойчивым. Лукас языком приоткрыл мои губы и плотно прижался ко мне. Я не могла его оттолкнуть; я не могла думать, не могла двигаться, не могла ничего — только отвечать на поцелуй. Я так по нему скучала – по вкусу его губ, по аромату кожи, по сильным рукам.

Он начал поцелуями прокладывать дорожку к моему горлу, и я прошептала:

– Еще немножко – и я не выдержу.

– Этого я и добиваюсь.

– Лукас… не нужно…

– Если для того, чтобы укусить меня, ты должна потерять голову, я заставлю тебя потерять голову. – Его ладонь легла мне на грудь. – Как далеко я должен зайти?

Мои инстинкты взяли верх. Я потянула его на пол. Старые деревянные половицы негромко скрипнули под тяжестью наших тел. Лукас лег рядом, продолжая целовать меня в лоб и щеки, а я гладила его по голове и вдыхала его аромат. Я слышала, как учащенно бьется его сердце. Я чуяла запах его крови. Скорее как животное, чем как человек, я изогнулась, прижимаясь к телу Лукаса, чтобы ощутить его тепло.

– Давай, Бьянка, – шепнул он мне на ухо. – Давай. Я знаю, что ты хочешь. Я тоже этого хочу.

«Стоп, стоп, стоп. Я должна вовремя остановиться. Не знаю, как я остановлюсь. Я не хочу его отпускать, никогда, я не хочу останавливаться…»

Я укусила его в плечо, и кровь хлынула мне в рот.

Да! Это то, чего я хотела, то, чего жаждала. Я услышала, как Лукас застонал, не знаю, от боли или от удовольствия. Тело мое содрогалось, пока я всасывала все сильнее, глотала и глотала его кровь. Горячую, сладкую, самую вкусную на свете. Это жизнь. Я чувствовала, как изменяется мое тело, как оно набирается сил и жизнь Лукаса вливается в меня…

Мои руки прижимали к полу его ладони, наши пальцы переплелись.

– Бьянка, – прошептал он дрожащим голосом.

Я сделала еще глоток. Это было прекрасно – голод и удовлетворение одновременно, неразделимые. Как можно желать чего-то еще?

– Бьянка…

«Стоп, стоп, стоп! »

Я оторвалась от Лукаса в тот миг, когда голова его безвольно перекатилась набок. Шок мгновенно привел меня в чувство, я наклонилась над ним и похлопала по щеке.

– Лукас? Ты в порядке?

– Дай мне… сек…

– Лукас!!!

Он попытался приподняться на локте, но снова упал на спину. Дышал он часто и прерывисто, а кожа стала бледнее, чем моя. Конечно, я-то порозовела, возрожденная жизнью, украденной у любимого!

Меня захлестнуло чувство вины.

– О нет! Я не должна была этого делать!

– Не говори так. – Его слова звучали неразборчиво. – Мы должны были… спасти тебя.

Я села и прижала два пальца к его шее. Пульс бился ровно, хотя и очень быстро. Кажется, я не зашла слишком далеко, но ведь могла! Пусть Лукас не видел опасности, я-то ее сознавала.

– Мы больше не можем этого делать, – сказала я, положив его голову к себе на колени. Из ранки на плече еще сочилась кровь, но я подавила желание слизнуть ее. – Нужно найти другое решение, и быстро. Так?

– Не так уж это было и плохо. – (От улыбки Лукаса у меня внутри все перевернулось. ) – В общем-то, даже приятно.

Раньше я пришла бы в восторг, услышав от него такое. Но сейчас я знала Лукаса гораздо лучше, знала его систему ценностей и считала своим долгом предупредить:

– Запомни – если я зайду слишком далеко, я могу убить тебя. А поскольку тебя уже несколько раз кусал вампир, ты сам станешь вампиром.

Лукас застыл. Хотя я тоже не хотела становиться полноценным вампиром, отвращение Лукаса к этой идее было абсолютным. Смерть казалась ему предпочтительнее.

– Ладно, – произнес он. – Я загляну в больничный банк крови. Или придумаю еще что-нибудь. Но тебе лучше, да?

– Да. – И поскольку я пила человеческую кровь, то не сомневалась, что некоторое время продержусь. Но не вечно. Он рисковал жизнью, чтобы подарить мне несколько дней. А может быть, у него были другие причины? Я негромко спросила: – Может быть, теперь ты этого хочешь? Ну, чтобы тебя укусили? В самом деле хочешь?

Я не винила бы его за это. Пару месяцев назад мою кровь пил Балтазар, и я помню свое возбуждение при этом. Но если Лукас так же хочет быть укушенным, как я – укусить его, нам обоим совершенно необходимо научиться держать себя в руках.

Лукас долго думал.

– Не знаю, – ответил он наконец. – В общем-то, я думал о тебе. Но должен признать, в этом есть чертовский кайф.

Я улыбнулась и смахнула с его плеча последнюю каплю крови.

– Да, что есть, то есть.

– Каждый раз, когда мы это делаем, я становлюсь сильнее. – Лукас заглянул мне в глаза. – И приближаюсь к пониманию того, кто есть ты. Но при этом не превращаюсь в вампира сам…

Каждый укус дарил Лукасу немного вампирской силы. Его слух сделался острее и сила возросла во много раз, но раны не заживали быстрее, и он не жаждал крови. Секрет заключался в том, что он был готов к вампиризму, но еще не стал вампиром, – единственное, в чем мы были схожи.

Хотя нет, не единственное.

Я наклонилась ниже и шепнула:

– Я люблю тебя, Лукас.

– Я тоже тебя люблю. – Он устало сжал мою руку, и мы просто сидели молча, не нуждаясь больше ни в ком в целом свете.

Когда Лукас немного пришел в себя и уже довольно уверенно держался на ногах, а укус на плече перестал кровоточить, он снова надел футболку и мы присоединились к остальным. Должно быть, видок у нас был здорово помятый, потому что кое-кто, увидев нас, фыркнул, а Дана многозначительно поиграла бровями. Но мне было все равно – пусть думают, что мы улизнули ради секса. Чувства, которые мы испытывали друг к другу, были настолько непорочными, что их никто не мог опошлить или осквернить.

Кроме того, я чувствовала себя намного лучше, чем в последние недели. Лукас казался обессиленным, и кожа его заметно побледнела, но шел он ровно. Сначала обнимал меня за плечи, чтобы лучше держаться на ногах, но и потом, всю долгую дорогу домой, руку не убирал.

«С нами все будет хорошо, – думала я, пока он отдыхал, положив голову мне на плечо. Глубоко вдыхая, я чувствовала сосновый аромат его кожи с легкой примесью восхитительно солоноватой крови. – Скоро все будет хорошо».

Когда мы вернулись в штаб-квартиру и заглушили мотор, нас уже ждали. Эдуардо стоял, опершись на одну из бетонных колонн. В руках он держал банку из-под кофе. Я ничего не заподозрила, только подумала, что глупо пить кофе так поздно. Но едва его увидел Лукас, как замер на месте.

– Это мое, – сказал он.

– Какое у тебя интересное определение своего. – Эдуардо подбросил банку вверх и лениво поймал ее. Под ярким светом ламп его шрамы выглядели более резкими, чем обычно. – Потому что, насколько я знаю, у нас в Черном Кресте есть правило. Все, что мы делаем, делается в интересах группы.

И тут Эдуардо снял с банки пластмассовую крышку, и мы увидели внутри рулончик долларов.

– Заначка, – объявил он. – И как это идет на пользу группе?

«О нет, – подумала я. – Сбережения Лукаса! Деньги, которые он копил, чтобы мы могли отсюда выбраться! »

– А как идет на пользу группе то, что ты рылся в моих личных вещах? – С пылающим взором Лукас подошел вплотную к Эдуардо. Он говорил все громче, и голос эхом отдавался среди бетонных стен. – Ты что, собирался меня обворовать?

Эдуардо покачал головой:

– Это не воровство. Начнем с того, что у тебя нет никаких прав на эти деньги. Их следует тратить на нужды Черного Креста, а не на то, чтобы водить свою подружку гулять по субботам.

– И когда же я вожу Бьянку гулять? По вашей милости мы можем провести вместе не больше десяти минут.

– Свободное время – это то, чего у тебя нет и быть не может! Ты солдат, Лукас. Забыл?

– Эй! – К нам спешила Кейт, с влажными после душа волосами, в криво застегнутой блузке. Очевидно, кто-то позвал ее, чтобы прекратить скандал. Нас уже окружила небольшая толпа – все слушали с интересом, но ни на чью сторону не становились. – Что здесь происходит?

Лукас стиснул кулаки:

– Эдуардо меня обокрал.

– Лукас делает заначки.

– Ты рылся в его вещах? Господи, Эдуардо! – Кейт вырвала у него из рук банку с деньгами, и я впервые увидела, что Эдуардо смутился. – Я никогда не просила тебя стать Лукасу отцом, но не ожидала, что ты начнешь вести себя как ревнивый младший брат!

– Это не я веду себя как незрелый юнец!

– Нет, именно ты, – отрезала Кейт. – И знаешь почему? Вы оба ведете себя как глупые подростки, но Лукас, по крайней мере, и есть подросток. Неужели, когда я прошу тебя вспомнить о том, что ты – взрослый мужчина, я прошу слишком многого?

– Спасибо, мам. – Покраснев, Лукас протянул руку, чтобы забрать свое.

Но Кейт просто закрыла крышку.

– Мы не разрешаем копить деньги, Лукас. И ты об этом знаешь.

– Они мои! Мы не обязаны отдавать все… и никогда раньше этого не делали…

– Я не сказала, что они не твои. – Кейт добавила чуть тише: – Когда они тебе потребуются, подойдешь ко мне. Если в это время Черный Крест не будет в них нуждаться, обещаю – я их тебе верну. Но я знаю, что ты не захочешь потратить деньги на пустяки, если в это время у Черного Креста будут проблемы с наличными. Правильно?

Мы с Лукасом обменялись обреченными взглядами. Что мы могли сказать или сделать? Правильно, ничего. Я уже знала, что Черный Крест – это не та организация, из которой можно просто уволиться. Она больше походила на секту, из которой следовало уносить ноги.

Но деньги, необходимые нам для побега, были просто украдены. Ловушка захлопнулась.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Может быть, я так расстроилась из-за потери всех наших сбережений. Может, перевозбудилась, наконец-то побыв наедине с Лукасом. А может быть, всему виной сладкое ощущение сытости после нескольких недель голода.

Что бы это ни было, но той ночью я совершенно забыла, что, когда выпьешь крови, последствий не избежать.

– Бьянка!

Ракель включила маленький фонарик, всегда лежавший у ее койки. Луч света показался мне невыносимо ярким, и я откатилась в сторону.

– Выключи эту штуку, а?

– Тебе что, приснился плохой сон? Ты стонешь.

– Да нет, это не то чтобы кошмар, а так… ну просто не по себе, понимаешь?

К счастью, Ракель не стала допытываться, и я смогла немного собраться с мыслями.

Настоящая причина, по которой я стонала, – это, конечно, чрезмерная чувствительность. Я слышала каждый шаг или кашель в старых вагонах метро, где спали охотники. Я слышала, как капает вода где-то далеко в туннеле, слышала легкий и быстрый топот мышей.

«Нужно запомнить, где их искать, когда потребуется кровь».

– Бьянка?

– Никакой кошмар мне не снился, – промямлила я, прикрыв рукой глаза от света фонарика. Если пить кровь долго, это помогает легче переносить свет, даже солнечный. Но сразу после – фонарик казался мне ослепительно-ярким. – Эти койки ужасно неудобные, правда? – Пластиковые края сидений врезались мне в спину даже через тюфяк.

Обычно стоило хоть как-то задеть Черный Крест, и Ракель тут же вставала на его защиту, доказывая, что все здесь просто классно. Но сегодня она только вздохнула:

– Было бы неплохо снова поспать на настоящей кровати. Мы с Даной уже думали, что, возможно, сумеем скопить немножко денег и время от времени снимать номер в гостинице… Ой! Вот что вы с Лукасом хотели сделать, да?

– Ну, в общем, да. – Это было довольно близко к правде.

– Мне жаль, что Эдуардо рылся в вещах Лукаса. Это и правда нечестно.

– Лукас так много трудился, чтобы заработать эти деньги.

– Это гадко. – Ракель опять вздохнула.

Я была рада слышать, что Ракель не всегда пыхтит, доказывая, какой Черный Крест замечательный и классный, но сейчас мне больше всего хотелось темноты и покоя.

– Я просто хочу снова заснуть и хотя бы ненадолго забыть обо всем этом.

– Да уже смысла нет. – Ракель так и не погасила фонарик; я видела слабое свечение, несмотря на закрытые глаза и руку, лежавшую на лице. – Скоро включат свет. Уже утро.

Я опять застонала.

Хотя выпитая кровь подействовала на меня очень сильно, это не шло ни в какое сравнение с тем, что случилось с Лукасом.

– Хватит дуться, – сказала ему Кейт, когда мы садились в машину, собираясь днем на патрулирование. – Или ты все еще хочешь поспорить о том, можно ли копить деньги?

– Я не дуюсь. – Лукас поморщился. Свет в этом гараже был совсем тусклым, но мне бил по глазам – и я видела, что Лукасу тоже. – Просто не очень хорошо себя чувствую.

Кейт посмотрела на него довольно скептически, но все же приложила руку ко лбу. Из-за тяжелых спортивных мужских часов ее запястье выглядело совсем хрупким. Она нахмурилась. – Что-то лоб у тебя влажный. Живот болит?

– Вроде того.

Я пыталась поймать взгляд Лукаса, и, когда мне это удалось, он смущенно улыбнулся. Похоже, мы думали об одном и том же: это следовало предвидеть.

Человеческие тела просто не предназначены для вампирского могущества.

Кейт надолго задумалась, и я решила, что она все равно отправит Лукаса на патрулирование. Чаще всего она вела себя не как мать, а как командир. Но тут Кейт пожала плечами.

– Возвращайся и полежи немного. Бьянка, ты поедешь с группой Милоша. Подежуришь сегодня вместе с Ракель.

– Хорошо, – ответил Лукас.

И хотя я знала, что он будет злиться, оставшись на целый день в штаб-квартире, мне показалось, что в голосе его прозвучало удовольствие. Ему редко удавалось убедиться, что Кейт его действительно любит.

Мы отправились на патрулирование в один из самых шикарных районов города, где самые низкие здания насчитывали не меньше двадцати этажей, а все фасады были декорированы сталью или белым камнем. Чуть ли не через каждые тридцать футов стояли швейцары в ливреях, а вдоль дороги были припаркованы дорогие автомобили; я видела: Лукас восхищался такими в журналах. Сначала я подумала, что мы пришли сюда напрасно, – этот район настолько хорошо охраняется, что никаких крупных вампирских сборищ тут просто не может быть, – но потом сообразила, что вся эта роскошь напоминает о вампирах из «Вечной ночи». Именно так они и старались жить.

– Раньше наша база находилась как раз здесь, – сказал Милош, шагая по тротуару рядом со мной и Ракель. Голос его звучал почти дружелюбно, что скорее настораживало, чем ободряло. – Да, вот это были времена! Мы заключили сделку с парочкой шикарных ресторанов – перед закрытием они отдавали нам все, что у них оставалось на кухне. Меня уже просто тошнило от креветочного супа, а сейчас я бы, наверное, грохнул свою бабушку за подобную еду.

– А что случилось? – спросила Ракель, щурясь на яркое солнце.

– Вампиры разгромили наше убежище. – Рука Милоша поползла к тому месту на ремне, куда он заткнул кол. – Обычно они не нападают на наши крупные ячейки, у них народу маловато. Тут вампиров – толпы, но им не хватает мозгов действовать сообща.

Это было оскорбительно, да и глупо. Как, интересно, вампирам удалось больше двухсот лет управлять академией «Вечная ночь», не закрывая ее ни на день, если у них «не хватает мозгов» сотрудничать ради долгосрочных целей? Вероятно, причина в соперничестве между вампирскими группами. Не существует целостного вампирского общества, и это дает значительное преимущество хорошо организованным структурам вроде Черного Креста.

Ракель спросила у Милоша:

– И что же случилось в тот раз?

– Был один вампир – он называл себя Стиганд, – который сумел их раззадорить и заставил сбиться в банду. Этот был очень опасный. – На лице Милоша появилась холодная усмешка; он относился к опасности совершенно не так, как большинство обычных людей. – И возглавил нападение. В тот день они убили многих отличных бойцов и полностью уничтожили нашу прежнюю штаб-квартиру. Ну, Элиза его, конечно, достала – облила бензином и подожгла из огнемета. – Фыркнув, он добавил: – Слышали бы вы, как он орал!

Меня затошнило, и я отвернулась от Милоша и Ракель. Не знаю, пыталась ли я скрыть отвращение или просто не хотела видеть, как они радуются смерти вампира. Сначала я даже перестала замечать, что происходит вокруг, но дрессировка Черного Креста дала о себе знать, и я начала невольно оценивать проходивших мимо людей.

И очень быстро сообразила, что знаю человека, стоящего через дорогу. Он приснился мне ночью.

Теперь я вспоминала все в подробностях: мы с Лукасом находились в кинотеатре (полусон-полувоспоминание о нашем с ним первом свидании). Но кинотеатр был уже не таким роскошным, с плюшевыми сиденьями, а полуразвалившимся и замусоренным, обивка на сиденьях порвалась, на экране – пусто. Я отчаянно озиралась в поисках Лукаса, но вместо него увидела вот этого человека с рыжевато-каштановыми дредами.

Ко мне подплыл призрак и шепнул: «У вас двоих есть общие друзья».

Во сне человек был мне незнаком, а сейчас он стоял передо мной.

– Вон там, – шепнула я. – Это… это он?..

– В смысле – вампир? – Ракель с интересом глянула на него, Милош тоже.

Сердце мое упало. Я что, показала охотникам вампира? Вампира, шедшего мимо них незамеченным? И сейчас его из-за меня убьют?

Однако вампир, похоже, чувствовал себя прекрасно. Он зашел под темно-зеленый навес одного из зданий, кивнул швейцару и скрылся внутри, оказавшись в безопасности у себя дома.

Я облегченно выдохнула, но слишком громко. Милош неодобрительно посмотрел на меня:

– Не хочешь сражаться? Тогда ты выбрала себе не ту группу.

– Не цепляйтесь вы к ней, – сказала Ракель. – Нам все еще страшно, понимаете? Со временем мы тоже станем крутыми.

– Может, ты и станешь. – Милош все еще смотрел на двери дома. – Нужно будет установить тут наблюдение. А пока пойдемте проверим переулки, поглядим, кто еще тут шляется и не торопится домой.

Мы продолжали прочесывать окрестности, и, к моему огромному облегчению, нам с Ракель удалось отделаться от Милоша. Ракель все восторгалась тем, какая я умная, что заметила вампира, и я все сильнее чувствовала себя предательницей.

Желая сменить тему, я наобум ляпнула:

– Слушай, а где вы вчера были, когда мы вернулись? Элиза вас искала.

– О! Мы с Даной…

– Вы с Даной что?

Ракель замолчала. Совсем на нее не похоже – избегать простого вопроса. Я обошла даму, тащившую в каждой руке по три больших пакета, и повторила:

– Вы с Даной что?

– Мы с ней уходили. Вдвоем. Хотели остаться… ну, наедине.

Я пожала плечами – подумаешь, большое дело!

Тут я заметила неуверенность на лице Ракель и отблеск надежды в ее глазах, и до меня дошло, что я, пожалуй, самый слепой человек на свете!

– Ты и Дана?..

– Я и Дана. – Ракель просияла буквально на долю секунды, словно дольше улыбаться просто не могла, но такой счастливой улыбки я у нее никогда не видела. И тут же на ее лицо вернулась неуверенность. – Но ты же не будешь из-за этого чувствовать себя неловко?

– Немного, – призналась я, – но только потому, что ты ни разу об этом и словом не обмолвилась. После всего того, что мы друг другу рассказывали, могла бы сказать и об этом.

– Ну, никогда не угадаешь, кто как к этому отнесется. Тем более ты все время пыталась свести меня с парнями.

– Я пыталась свести тебя с Виком. С одним парнем, никакого множественного числа. – У меня немного кружилась голова, зато разговор о любовной жизни Ракель отвлек ее – и меня тоже. – Я даже и не догадывалась.

Ее губы изогнулись в ироничной улыбке.

– Ну привет! И типа не замечала, что мужчины меня вообще не интересуют?

– Не хочу мыслить стереотипами.

– А при чем тут «мыслить стереотипами»? Уж скорее – просто вообще ни о чем не думать.

— Ну ладно, если ты хотела, чтобы я почувствовала себя полной дурой, тебе это удалось.

Мы какое-то время молча смотрели друг на друга, а потом расхохотались. Я крепко обняла ее за плечи и потом не меньше получаса выслушивала, какая Дана красивая, потрясающая, умная и офигительная. И хотя я полностью была с этим согласна, от меня ничего не требовалось, кроме как улыбаться, кивать и радоваться за Ракель. Довольно простое дело.

Интересно, а Лукас об этом знает? Может, и да, по крайней мере подозревает. Они с Даной довольно близки. Кстати, это еще один из десятка вопросов, которые мы пока не успели обсудить.

Мы вернулись в штаб-квартиру Черного Креста как раз перед закатом. К счастью, больше мне не пришлось показывать Милошу вампиров. Пока я снимала потную одежду, Ракель убежала, пообещав принести еду нам обеим. На самом деле есть мне не хотелось, тем более овсянку седьмой день подряд, но я поблагодарила Ракель и разрешила ей сходить за ужином. Мне очень нужно было побыть одной.

Переодевшись, я решила побродить по туннелю. После пожара в «Вечной ночи» это была первая возможность остаться в одиночестве. Бездонная темнота дальнего туннеля, в стороне от гирлянд ламп, которыми пользовался Черный Крест, казалась мне идеальным местом для уединения.

Я шла и размышляла. Я видела того вампира во сне. Я и раньше думала, что мои сны предсказывают будущее, но теперь это подтвердилось. Вампира с рыжеватыми дредами мне показал призрак.

Находясь так далеко от привидений академии и привыкнув к надежности обсидианового кулона на шее, я как-то перестала беспокоиться. Но теперь, раз они начали проникать ко мне в сознание и показывать будущее, смятение и страхи вернулись.

Призраки преследовали меня, потому что я в некотором роде была настолько же ребенком привидений, насколько и вампиров. Чтобы я смогла родиться, мама и папа заключили с ними сделку. Сами вампиры не могут иметь детей, но с помощью привидений это осуществимо. Однако родители не знали, что призраки считают, будто им принадлежат все дети, рожденные в результате таких сделок. Честно говоря, я не понимала, что это на самом деле означает, но если судить по нападениям привидений в «Вечной ночи», они не хотели, чтобы я становилась вампиром. В этом я с ними была солидарна. Ради этого я бросила школу и родителей и по-прежнему думала, что никогда не убью человека и не превращусь в полноценного вампира.

Однако похоже, что призракам этого недостаточно, и я гадала: чего же еще они от меня хотят? Неужели будут и дальше вторгаться в мои сны? Если они все еще меня преследуют, то почему больше не нападают? Или просто выжидают?

И тут до меня дошло, что я беспокоюсь из-за того, что вряд ли когда-нибудь произойдет, потому что шла я вдоль железных рельсов.

Железо! По словам Балтазара, металл и некоторые камни отпугивают призраков. Обсидиан, из которого сделан мой кулон, – один из таких камней. Но самые мощные отпугивающие металлы обнаружены в человеческом теле – такие, как медь и железо. А это значит, что штаб-квартира Черного Креста оказалась надежно защищенной от привидений.

Я понемногу начала успокаиваться, и мне пришло в голову, что раз уж я тут одна, то могу поймать в туннеле несколько мышей. Кровь Лукаса все еще меня согревала, но я не хотела доводить себя до такого истощения, как в прошлый раз.

Именно тогда я и услышала позвякивание.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь.

Я всмотрелась в темноту. Даже с моим вампирским, обостренным зрением я различала только какие-то спутанные трубы и тени. И снова — дзынь-дзынь-дзынь-дзынь. Стук металла о металл.

Может, это ерунда.

А может, и нет.

Я помчалась обратно к вагонам-комнаткам, разыскивая Ракель, но вместо нее наткнулась на Элизу. Впрочем, так было даже лучше.

– Там в туннеле что-то происходит! – выпалила я. – Слышен странный стук.

– Под землей многие звуки звучат странно. – Похоже, чтобы взволновать Элизу, нужно здорово потрудиться. Нескольких странных стуков явно недостаточно. – Слушай, я понимаю, что ты испугалась, и это неудивительно. Просто сохраняй спокойствие, хорошо?

Тут я услышала страшный грохот, и конец туннеля обвалился.

Вниз полетели куски бетона, огромные блоки размеров с целую комнату, в воздухе повисла густая пыль, и стало нечем дышать. Элиза схватила меня за руку и потянула назад.

– Господи! – прокричала она. – Идем скорее!

Мы помчались прочь от падающих обломков навстречу толпе охотников. И тут обрушился второй конец туннеля. Это было намного дальше, я услышала только отдаленный грохот, но сразу поняла, что это такое.

– Все рушится! – прокричала я.

– Это не случайность. – Лицо Элизы посуровело. Она выхватила что-то из-за пояса; мгновенно раздался высокий пронзительный металлический вой, предупреждающий всех. – Они здесь.

– Кто здесь?

Нас' окутывали клубы густой известковой пыли. Я закашлялась. Люди, находившиеся в туннеле, громко кричали. Элиза побежала туда, оставив меня одну, я ничего не видела и с трудом могла дышать.

Когда в темноте передо мной появилась чья-то фигура, я потянулась к ней – и застыла на месте.

– Вот вы где, мисс Оливьер. – Ко мне шагнула миссис Бетани. С черной шалью на плечах она казалась частью клубящегося дыма, окружавшего нас. – Вас-то мы и разыскиваем.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Миссис Бетани!

Ее ястребиный взор пригвоздил меня к месту – я не смогла бы от нее убежать, даже если бы и попыталась. Что-то в ее темных глазах действовало просто гипнотически.

«Она пришла, чтобы забрать меня домой», – в замешательстве подумала я. И хотя сейчас миссис Бетани пугала меня сильнее, чем раньше, слово «дом» отчаянно влекло и какую-то долю секунды я не могла решить, какой путь выбрать.

– Еще здесь! – прокричал Эдуардо.

Его голос эхом отдавался среди общего шума в туннеле. Он бежал к нам, и не один, и, если судить по крикам и проклятиям, раздававшимся вокруг, миссис Бетани тоже едва ли явилась одна.

Однажды мне уже довелось оказаться в гуще сражения между вампирами и Черным Крестом; я знала, на что это похоже.

Миссис Бетани ослепительно улыбнулась. Она была в своей стихии – тьма, жестокость и кровь. Когда появился Эдуардо, с колом в руке, ее улыбка сделалась еще шире.

Он негромко выругался:

– Су…

– Я вас помню, – произнесла миссис Бетани. – Вы напали на мой дом. Позвольте вернуть вам долг.

Эдуардо поднял кол, громко подзывая свою группу, но миссис Бетани оказалась быстрее. Она молниеносно прыгнула на него, схватила за голову и резко повернула ее. Я услышала тошнотворный хруст. Эдуардо рухнул на пол, и миссис Бетани ликующе вскинула голову. Больше я ничего не успела разглядеть – вокруг них поднялись клубы пыли, ослепив меня.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒