Лесная Ведьма 2 страница

Надо было уйти тихо и придумать месть, хороший вариант жестокой расправы над предателями.

Но Гленна просто убежала.

Она подумала, что хочет проклясть их. Но она была всего лишь дочерью охотника! И не зналась с импами, не ведала тайн колдовства. Но недалеко от деревни жила ведьма…

У дочери охотника не было магических сил и специальных зелий, но у нее были деньги.

Гленна бросилась в лес, стремясь найти человека, который поможет ей. Предоставит орудие мести. Она была готова на все. Ей жизненно необходимо было заткнуть ноющую дыру в груди удовлетворением от расправы.

***

- Нет.

- Что?! Почему?! У меня есть деньги, есть приданное…

- Если соберусь замуж за оленя, непременно возьму твое приданное в качестве оплаты за заказ. А теперь уйди и не мешай.

- Но ты должна мне помочь!

Ведьма грохнула по столу кружкой. Её глаза опасно сверкали.

- Я никому, - тихо и свирепо произнесла она, - ничего не должна.

Гленна затихла на скамейке. Она боялась пошевелиться, пока не увидела, как ее собеседница обессиленно откидывается назад, устало потирая виски. Тогда девушка снова попробовала уговорить собеседницу.

- Он оставил меня. Изменил. Предал. А она обманула! Забыла все, что обещала! Что мне теперь делать… - расплакалась Гленна.

- Забудь. И живи. Вот тебе урок, - глухо проговорила ведьма, - так смотри же, не забудь его.

- А они … - Гленна судорожно вздохнула, глотая слезы, не в силах справиться с эмоциями, - так и будут … жить… будут счастливы!

Ведьма с жалостью посмотрела на нее. От этого Гленна расплакалась пуще прежнего.

- Да. – сказала она тихо. – Они тебе нож в сердце вонзили. А теперь будут счастливы. А ты – нет.

Некоторое время Гленна давилась рыданиями, а ведьма молча вертела в руках какой-то листик.

- Ты не будешь счастлива, пока это все не размоется в твоей памяти, - грустно продолжила ведьма, - пока ты не перестанешь видеть это каждую ночь перед сном. Пока их счастье не прекратит причинять тебе боль. Ты можешь взять у меня яд и подмешать им. Можешь придумать, как разрушить их жизни. Можешь стать жесткой и жестокой. Но в этом мало радости, уж поверь мне.

- Откуда тебе знать?.. – захлебываясь, произнесла Гленна.

Ведьма не ответила ей. Когда Гленна посмотрела на нее, девушка поняла.

Ведьма знала все. Она молча смотрела в окно бездумным взглядом. Зеленый и карий глаз. В каждом отголоски боли и обиды.

Ведьма не сказала, что она забыла рядом с их деревней и откуда пришла. Может, никому и не надо было знать.

Гленна видела ее пустой взгляд в распахнутое окно и понимала, что ведьма знает. Знает, что такое боль. Знает, что такое горе. Знает, что такое предательство. И Гленне стало стыдно за свои слова.

- Прости.

- А? – будто очнувшись, ведьма взглянула на гостью. – Да ничего. Бывает. Могу дать тебе слабящий отвар. Подлей им, когда на свидание собираться будут. Опозорятся перед всеми, и раз уж у них двоих такое – сплетни пойдут. Ну или вот тебе тошноту вызывающий. Изведется твоя подружка, скандал устроит.

- Не нужно, - ответила Гленна, - к импу их. С их любовью и нежностями. Пусть подавятся! Меня еще прошлой осенью Ванко на танцы звал.

- Оно и правильно. – кивнула ведьма. – Было б по кому убиваться.

Потом ведьма дала Гленне отвара от простуды, узнала про отца и сунула еще пару склянок другого отвара. Наказав вернуть одежду и забрать потом свою, девушка отпустила гостью.

На прощание Гленна порывисто обняла ведьму.

- Ну-ну, - хмыкнула та, - зачем такие телячьи нежности?

- Спасибо, - шмыгнула носом дочь охотника.

- Не за что, - флегматично произнесла ведьма, - только не забудь вернуть рубаху! Очень она мне нравится, люблю лесные вышивки.

- Я тебе сарафан подарю! С ромашками! И рубаху! Я в вышивках мастер! – обрадовалась Гленна.

- Ну-ну.

- А… а можно узнать твое имя?

- Меня кличут ведьмой, - ответила черноволосая и зашагала к избе.

Гленна еле слышно вздохнула. Глупо было надеяться, что ей расскажут столько. Или что доверят свое имя. Это же личное: по имени к человеку имели право обращаться только те, кому он сам его сказал. Это являлось критерием доверия, уважения, дружбы.

Когда Гленна уже начала идти по тропе, она услышала:

- Но ты можешь звать меня Мэйв.

- Спасибо. Для тебя я Гленна.

- Хорошего пути, Гленна. Не теряйся больше.

***

По ночам в ставнях выл ветер. Иногда ей казалось, что она слышит крики. Но каждый раз ведьма вспоминала, кто она и где она.

- Вы все мертвы, - шептала она темноте, - а мертвые не кричат.

«Ты тоже должна была умереть».

- Но я жива. А вы – нет. Вы превратились в пепел. Ваш прах разнес ветер по ущельям. Никто не соберет даже ваших костей. Вас больше нет.

«Если нас нет, то ты тоже исчезла».

- Может быть.

«Мы придем за тобой. Мы заберем тебя с собой, туда, где ты должна быть».

- В могиле сыро, - пересохшими губами отвечала она, - и холодно. Но я вас жду.

Это была ложь. Знали о ней и призраки прошлого, и ведьма. Каждую ночь она ждала рассвета, чтобы увидеть первые лучи и вырваться из объятий кошмара. Каждую ночь она тонула в крови, вырывалась из когтей тварей, прижималась к шее Ньёрда и плакала над его коченеющим трупом. В ее кошмарах она вечно пыталась сбежать, но еще ни разу ей это не удалось. Но приходило утро, и битва с мрачными тенями прошлого приостанавливалась. Привычные занятия давали ей шанс успокоиться, расслабиться, забыть. А вечером круг замыкался, и она снова начинала сражение. За свою свободу. За свой рассудок. За свою жизнь.

Ночью она снова слышала. Помнила. Чувствовала.

Рана под ребрами ныла каждый раз, когда тьма сгущалась за окном. И ведьме хотелось бросить все и выбежать во тьму, найти то, что звало ее. Одолеть страх и уничтожить угрозу. Но под крышей было легче, было проще. Она помнила, как брела по лесу в Слат[6]. Ее конь еле переставлял ноги, и она боялась ехать на нем постоянно. Да и замерзнуть на смерть было очень легко.

В тот месяц она не смыкала глаз. Сон в лесу в Слат мог закончиться только одним – смертью. Она упорно жгла костры, хоть как-то отогреваясь, сосала ледышки и пыталась не дать коню умереть вместе с ней. В эти десять дней ада и начались галлюцинации. Она стала слышать в скрипе деревьев крики людей. Стала видеть тени, тянущиеся к костру.

Обветренными губами и с пересохшим горлом она уговаривала себя:

- Это все нереально.

Но ее шепот терялся в лесу и растворялся в ночной темноте. Она подкидывала веток, отогревая замерзшие пальцы. Она знала, что с ней случится, если она не найдет укрытие.

Стать окоченевшим трупом в тихом зловещем лесу и слушать бесконечный свист ветра и скрип деревьев, так похожий на шаги по снегу…

Никому она не желала такой судьбы. И себе тоже.

Поэтому садилась на коня и ехала дальше. Иногда они оба отогревались у костров и могли довольно быстро преодолевать большие расстояния, иногда им приходилось брести через силу. В какой-то момент она решила, что у нее нет шансов…

Боги Сагара[7] никогда не были милосердны к простым людям. У них были свои заботы, свои войны, свои печали. Они могли бы и помочь ей… Если б захотели.

Когда Эйда совсем выбилась из сил, ее конь громко всхрапнул. Она устало подняла голову и заметила что-то, напоминающее крышу.

Её жизнь могла закончиться той ночью в лесу, но кто-то решил иначе. Она смогла найти топор, огниво с трудом справилось с заиндевевшей трухой.

Следующие два месяца зимы она провела как во сне. Конь не смог пережить ту ночь. Он хрипел уже давно, шел даже медленнее ее, но Эйда не хотела бросать его. Они прошли уже долгий путь вместе, он не раз вытаскивал ее на себе из самых жутких передряг.

Ее боевой товарищ не пережил бы ту ночь. Ей пришлось самостоятельно перерезать ему горло. Тогда она впервые за долгое время расплакалась, как слабая маленькая девочка. Он спас ей жизнь, заметив жилье раньше нее. А она забрала его.

Теплая кровь обдала ее замерзшие руки, как только последние слова прощания застыли в воздухе, а соленые слезы капали из глаз уже без остановки. Влажное склизкое тепло было первым, что она почувствовала в новой жизни.

Она блевала у трупа коня и плакала. А затем начала срезать с него шкуру, пока он был еще теплым. У нее не было времени горевать, Эйда знала. Его жизнь погасла, и она не может выпустить из замерзших скрюченных пальцев свою. Не для этого Ньёрд вынес ее из самой бездны. Не для этого Ньёрд упрямо брел рядом с ней, желая помочь хозяйке. Она видела, много раз видела, как он уже не может подняться. Но в последний момент он собирался с силами и тяжелой поступью удалялся от затухающих углей их костров.

Он был ее другом. Больше, чем просто товарищем, больше, чем любимым конем, больше, чем соратником. А теперь ей надо было разделать его труп, чтобы дотянуть до весны.

Она справилась и с морозами Слата, и со смертью Ньёрда, своего боевого коня. Руки Эйда так и не отмыла тогда, еще несколько дней ощущая, как с них сходит ржавчина.

Это была горькая зима, полная боли.

Голод. Страх. Холод. Болезнь.

Ее бок загноился, сукровица не переставала пачкать бинты. Она выпила все прихваченные с собой травы, потом провалялась в горячке пару дней. Зимовье почти остыло и ей, слабой и никчемной, пришлось часами рубить ледяную корку на деревьях. Ее спасли падающие с сосен ветки и сходящие ржаво-рыжие слои коры. Их она жгла, отогревалась, и снова рубила.

Эйда больше не плакала. У нее уже не было сил. Монотонная борьба за жизнь тогда спасла ее от помешательства. Тени в лесу больше не приходили за ней. Судьба сжалилась. Она перебралась в другое зимовье. Упорно занималась вопросами своего выживания. Искала травы, не давала себе и минуты отдыха.

А после встречи с охотником все вернулось.

Страшнее всего была тишина. Перед рассветом, собирая травы, Эйда дергалась, замечая отсутствие звуков. Так бывало тогда, перед появлением тварей из самой преисподней.

Но лес тут же отмирал, оживал, стоило ей обратить внимание на его мертвую тишину. И она продолжала собирать травы, крепко сжимая одной рукой рукоять своего ножа.

Холодный метал помогал успокоить нервы. Но проходило время, и игра с призраками в прятки продолжалась.

Галлюцинации? Настоящая угроза?

Эйда не знала.

Она хотела забыть обо всем, остаться жить в глуши, где никто бы ее не узнал, не вспомнил о том, кем она когда-то была. Прошлое всегда отравляло ей жизнь. Никто не помнил, чем она рисковала. Никто не хотел говорить, как сильно она помогла.

Ведьма.

Когда они нуждались в ней – они приходили. Но никто не хотел с ней знаться по-настоящему. Ее предпочитали тихо ненавидеть или громко порицать, но никто не чурался принимать ее дары.

Эйда тоже их не любила. Никого из них. Но она хотела быть… хорошей? Зачем? Небо упало бы на землю прежде чем они полюбили бы ее и признали ее заслуги.

И вот она снова в такой же ситуации.

Деревенским она не нравилась. Нет, это неправильное слово. Они ее терпели. Разрешали ей жить, есть, пить, дышать. Пока она была полезной. Никто не говорил ей в лицо, что она ведьма. Но все знали, просто пока предпочитали молчать.

Но однажды урожай плохо взойдет, и они придут, чтобы сжечь ее, принести в жертву своему божку-покровителю.

А она помогла глупой девчонке. Мало взяла с той старушки. Зачем-то сказала придуманное имя, предлагая дружбу…

Да, скажи она настоящее, ее могли бы найти. Пусть не люди, так имп. Настоящее имя прозвучало бы набатом в ушах местных жителей. Но почему не промолчала?

«Мы найдем тебя…» - шептала тьма.

- Ищите. – одними губами отвечала Эйда.

***

- Гленна. – внушительно произнесла ведьма, забирая у девушки венок из цветов.

- Мэйв! Это же такая мелочь! Пойдем, там девок с трех деревень, никто не узнает тебя!

- А голос? Или все оглохли?

- А ты со старухами радикулитными не болтай, вот и не узнают!

- Может, кто-то видел мои волосы из-под платка.

- Пфф, так они и смотрят.

- У вас одна баба любопытнее другой. Стряпуха так вообще ходит сюда только на меня посмотреть, рассказывая о придуманных болячках.

- Ой, да ну ее!

- А глаза? Зеленый и карий – таких ни у кого нет.

- Вот и похвастаешь перед парубками! – упорствовала Гленна.

- Да их любой узнает, дурочка! Пойти в деревню танцевать! Да еще и в честь Эолы. – фыркнула ведьма.

Эола – богиня женственности – вызывала в душе ведьмы чувство глубокого отвращения. Она помнила, как несколько жриц отказали ей в помощи, ссылаясь на волю этой богини. И Эйда злилась. Но как простая девушка Мэйв, она не могла объяснить причин своей ярости подруге.

Ей хотелось пойти. Она никогда не присутствовала на празднествах. А сейчас такая возможность! И все же это могло закончиться плохо. Не для нее, о нет. Эйда была спокойна за судьбу деревенской ведьмы Мэйв. Но вот у Гленны наверняка будут неприятности, если все узнают о их тесном общении.

- Что ж ты Ванко не позовешь, - продолжала бурчать ведьма, - вот кто был бы рад!

- А он и так придет. Эка невидаль – сын кузнеца на празднике богини Эолы.

- Эка невидаль – злая ведьма с болота пьет сбитень с дочкой охотника!

- И танцует.

- Ну уж нет.

- А вот и да, Мэйв! Ты мне в прошлом месяце обещала подумать!

- Я подумала. И мой ответ – нет, ни за что. Тебе все кости выполощут.

- Мне Стряпуха, - мрачно проговорила Гленна, - и так все мозги выела про старостиного сынка. И про Нику.

- И что, понравилось? – съехидничала ведьма, но тут же прекратила, мягко сжимая руку подруги в своей. – Не обращай внимания на дуру.

- На тебя? – слабо ухмыльнулась Гленна.

- И на меня тоже. – спокойно кивнула ведьма.

Им обеим хватало проблем с деревенскими последнее время. Эйда, известная жителям как Мэйв, якобы якшалась с нечистью из леса. Все решили, что она не просто так затворницей стала, а из-за своего дурного нрава и внутренней злобы. В ответ ведьма демонстрировала всю скверность своего характера, пугая приходящих, забирая у самых злостных сплетниц больше еды за лекарства и требуя от мужиков дополнительных услуг вдобавок к оплате. Нет, конечно, все было в рамках разумности. Мужики ей чинили стол, лавку, ставили печь, притаскивали досок… К концу лета она собиралась покинуть зимовье лесника и перебраться в другое место. Ей почти достроили маленький уютный домишко с верандой и парником. Конечно, до большой оранжереи и замковых комнат ему было далеко…

Но место было удобным. В светлице было уютно. А с болот не тянуло сыростью.

Все было почти готово, осталось только переместить все инструменты (а сын кузнеца постарался на славу, сделав все, что нужно для сбора и приготовления трав) в новое жилье. Вернуть охотнику несколько мер крупы – и можно переселяться.

Еды было полно, даже ягод она успела заготовить на зиму.

Все было хорошо в ее жизни. Да, о ней сплетничали и ее не любили. Ее подруга каждый раз выслушивала рассуждения кумушек на тему того, с кем ей лучше водиться и как хорошо она смотрелась бы с сыном старосты.

Но в основном все было очень даже неплохо. У нее был маленький домик, хозяйство, подруга, уважение, хоть и основанное на страхе, деревенских.

- Леший с тобой, Гленна.

Подруга радостно взвизгнула.

***

Ходят слухи, что ведьмой может стать только проклятая. Лес мало кого привечает. Чтобы выжить в Лесу, нужно быть ловким, смекалистым, упорным и очень сильным. И осторожным до крайности.

Лес постоянно меняется. Нет, на опушке все остается как прежде, туда может зайти любой ребенок. Можно набрать ягод, грибов, хвороста – всего. Но чтобы пройти дальше, нужно хорошенько подготовиться. Вторая часть леса – угодья охотников. Близко к опушке, но достаточно далеко от людей, чтобы встретить зверей.

Простые звери обитают именно там. Это волки, медведи, лисицы, кабаны, лоси, олени и дикие кошки. Можно поймать зайцев, тетерева подстрелить. Эта часть леса приносит мясо, которое больше ценится из-за сложности добычи, и мех. А также самые разные товары на продажу: заячьи правые лапки, перья ворона, клыки диких зверей, рога лосей и, если очень повезет, оленей. В лесу полно богатств, которые оплачиваются выше любых других ресурсов исключительно за счет лесного шарма.

Тайна. Чудовищные бестии.

Изредка люди видят их на ярмарках, если удачливому охотнику удается схватить гоблина или фею. Иногда торговцы показывают необычные товары, якобы являющиеся частями бестий.

А иногда люди узнают о бестиях через трупы охотников и увечья выживших. (Старик Йозеф так и не рассказал, что за чудовище его так подрало. Но догадок ходило много. )

Люди, которые проводят много времени в Лесу, тоже меняются. И никогда женщина не становится охотницей. Никто уже и не вспомнит, откуда взялся этот запрет, ведь бывают даже женщины-кузнецы. Но дальше опушки Леса женщины не уходят.

А Эйда пришла из леса и живет там, где опушка, как считали местные, почти закончилась. Ведьма никогда не боится ходить одна на болото и в самую чащу. Она добывает даже самые редкие травы.

А еще Эйда носит кинжал в сапоге. Его рукоять слегка истрепана. Его лезвие выдает следы долгого пользования. Травницы носят с собой ножички – небольшие с коротким лезвием и деревянной рукояткой.

Эйда была другой, не похожей на обычных людей и даже на стандартных ведьм. Она была слишком молода, слишком самостоятельна. Но ни один житель деревни не мог пожаловаться на качество ее помощи. Да, иногда она вела себя как самая настоящая злая колдунья, требуя от людей больше еды или даже заставляя их работать на себя.

Но местные были готовы простить ей многое за исключительную способность исцелять даже старые болячки.

И все же когда на празднике Эолы появилась высокая черноволосая девушка в рубахе и длинной юбке с потрясающей вышивкой (по всему подолу шли веточки брусники), деревенские напряглись.

И натянутость исчезла только после первой бочки браги.

Костры смазано скользили лепестками в небо. Звездами осыпались искры огня. Ленты в косах девушек взлетали и опадали, похожие на разноцветный дождь, щекотали лица танцующих. Пахло скошенной травой, дымом и цветами.

Дочь охотника весело крутилась между незнакомкой и сыном кузнеца. Наконец Ванко смог ее утащить в толпу танцующей молодежи, и черноволосая девица осталась одна. Стряпуха тут же подскочила к той и что-то быстро заговорила. Пламя костра оплавляло их лица, они растекались в ночной тьме.

Никто не знал, о чем они говорили.

Но многие заметили, как черноволосая девица расхохоталась и пошептала на ухо Стряпухе. Та округлила рот от удивления, неловко распрощалась и исчезла в толпе кумушек. Через минуту те яростно загалдели, поглядывая на Нику, дочь купца. На черноволосую больше никто не смотрел: раз уж Стряпуха не нашла в ней ничего интересного, то они могли быть полностью спокойны.

Когда Гленна оглянулась проверить подругу, та стояла с чашей сбитня и посмеивалась, лукаво сверкая глазами. Или это костер так освещал их?

Дочь охотника окончательно успокоилась, поняв, что никто не собирается накидывать на ее подругу. Ванко тоже облегченно вздохнул – теперь девушка уделяла все свое внимание ему, не оглядываясь с опаской по сторонам.

- А кого ты решила притащить к нам? – задумчиво уточнил он. – Я-то был уверен, что ты только с ведьмой дружишь.

- Ш-ш-ш, - забавно всполошилась Гленна. – Ванко! Ну ты догадаешься сказать…

- А по мне, ведьма – баба хорошая.

- Сам ты баба, - вяло огрызнулась Мэйв.

- Ну если мне после этого лекарство от боли в мышцах дороже обойдется, то я был прав, - хмыкнул кузнец.

- Поболтай мне еще, ага. Будешь и за отвары для отца по двойной ставке платить.

- Не буду. – спокойно сказал кузнец. – Пусть люди говорят, что хотят. А я точно знаю, что ведьма по справедливости берет. Даже со всех этих сплетниц не больно дорого собирает. Хорошая она баба, говорю же.

- Может, ты и меня бабой называешь? – возмутилась Гленна.

- А кто ж ты есть, как не баба?

На этих словах Гленна пихнула кузнеца в бок кулачком. Тот только расхохотался, наблюдая за попытками девушки одновременно оторвать ему ухо и оттоптать ноги. Когда она почти выдохлась, Ванко подхватил ее на руки и со смехом понес к столу с едой, нашептывая злящейся девушке что-то успокаивающее. Та наконец притихла и теперь прятала улыбку.

Черноволосая девушка с мягкой улыбкой наблюдала за их баловством. Из-за прищуренных глаз никто бы не мог разобрать, куда конкретно она смотрит. И уж тем более догадаться, кто стоял неподалеку от костров, попивая сбитень.

Но старый охотник замечал плавную мягкость движений. И два необычных, лесных глаза. В одном солнечный лучик плясал по коре дуба, в другом шелестели сосновые иголки. Оба глаза смотрели на его дочь с заботой. Йозеф больше не волновался по поводу долгих прогулок Гленны на опушку.

А Яков видел только ладную фигурку незнакомки. Он ни раз побывал в соседних деревнях по поручению отца. И, хотя Стряпуха заявила, что эта девица пришла из Вешенок, он прекрасно знал, что это ложь. Но сообщать об этом кому-то он, конечно, не стал. Во-первых, ему было стыдно за случай с Никой и Гленной. Он не хотел обидеть дочь кузнеца еще раз: он еще расплачивался перед отцом за прошлый. Раскрой он личность черноволосой девушки – Йозеф ему голову открутит. Да и сама ведьма вполне могла превратить его в пыль на своих сапожках. Во-вторых, если он кому-то скажет о своих догадках, незнакомку возьмет в оборот Стряпуха, и тогда уж ему никак не прорваться к ней. А это бы помешало его планам на вечер. Поэтому он хранил секрет незнакомки и терпеливо считал выпитые ею бокалы.

- Мэйв! Ты обещала танцевать! – с хохотом схватила черноволосую за рукав Гленна.

- Не помню такого, - лениво отмахнулась незнакомка.

- А вот и обещала! Давай же! Зачем мы сюда, по-твоему, шли.

Черноволосая в ответ на это со вздохом скинула шаль и шагнула в толпу. Вскоре меж костров замелькали всполохи рукавов ее рубахи цвета винного камня. Появился хоровод. С ним пришел веселый хохот. Хоровод внезапно распался на пары.

Черноволосая девушка с белоснежной кожей оказалась напротив улыбчивого светловолосого загорелого парня. Они начали свой танец.

- Так откуда ты, говоришь?

- Вешенки. Туда недавно приехала с отцом.

- О, и кто же твой отец?

- Купец, само собой. А твой?

- Староста.

- О-о-о…

- Да, тяжело быть сыном самого уважаемого человека в деревне.

- Должно быть, так.

Пара ловких движений и вдруг перед Яковом оказывается Ника, а незнакомка с разноцветными глазами исчезает в толпе. Он цокает досадливо языком, но партнершу бросить прямо сейчас не может. Им и так хватает кривотолков в деревне.

Черные волосы с кровавым отблеском костра мелькают на краю поляны. Когда танец заканчивается, Яков не видит новую подружку Гленны.

Да и дочь охотника куда-то запропастилась.

И только Ванко лениво потягивает сбитень у столов с едой. Рядом с ним стоит старый Йозеф и о чем-то мирно беседует. Ванко периодически согласно кивает с серьезным видом.

«Отпустил бы кузнец свою ненаглядную с праздника без надлежащего сопровождения? » - думает Яков, снова оглядываясь вокруг. – «Вот уж нет. Либо они обе здесь, либо…»

Вокруг костров и среди танцующих не видно ни Гленны, ни странной дочки купца из Вешенок.

«Либо черноволосая спокойно может приглядеть за Гленной. И не даст ее никому в обиду, даже в лесу. И кузнец ее знает». – заканчивает свою мысль сын старосты. Его догадки верны.

Над ним светит полная луна, неспешно выплывая из-за туч. Костер бросает охапки звезд навстречу ночному небу. Яков ухмыляется лесным деревьям. Идти недалеко.

Нашлась пропажа.

***

Тропинка под ярким светом луны неспешно петляла меж стволов деревьев. Над головами девушек изредка говорила что-то на своем языке сова. Последний комариный звон сопровождал прогулку двух подруг. Они шли к озеру, которое нашла ведьма, пока искала тритонов. О нем мог знать только старый Йозеф – местные бы не решились так далеко уходить в лес. Поэтому вода в озере была чистой, водорослей мало, вокруг несколько ив, да и только.

После танцев Гленна предложила освежиться, дойдя до колодца. На что Мэйв предложила пойти к озеру и последний раз за лето искупаться, пока жара еще не спала. Гленна наморщила носик, выражая нежелание плескаться в лягушатнике, где обычно купались все местные детишки. На что Мэйв ответила:

- А я тебе и не предлагаю вашу лужу. Я тебя зову на свой пруд.

Идея встретила горячее одобрение, и они направились сразу после танцев к избе ведьмы – захватить светильник и полотенца. После этого они направились к озеру, о котором знала Мэйв, погасив светильник за ненадобностью.

- Почему отец не любит, когда я хожу в лес? – спросила Гленна.

- Потому что в лесу опасно.

- Но ведь ты тут живешь.

- Кто говорил, что мне хорошо тут живется?

- Тогда почему не переберешься к нам, в деревню?

- Потому что ведьм не любят. Еще больше не любят лесных ведьм. Женщина, живущая в лесу, всегда будет считаться едва ли не хуже всех тех чудовищ, что скрываются в глубине леса.

- Ты их видела? Хоть раз? Лесных чудовищ?

Ведьма замолчала. Гленна сорвала листочек, проходя мимо молоденького деревца, и начала его медленно рвать пальцами. Ее подруга все еще не начинала свой рассказ. Когда Гленна со вздохом уже решила сменить тему, ведьма ответила. Ее голос звучал странно. Как будто у нее забрали все эмоции разом. Он не был спокойным, не был равнодушным, не был скорбящим. Просто никаким, будто кто-то другой заставлял ее произносить слова.

- Да. Я встречалась с чудовищами не один раз. И даже не два. Но вспоминать об этом мне больно. Так что, давай оставим эту тему. Мне не хотелось бы портить тебе праздник. Да и себе тоже.

- Извини, Мэйв.

- Ничего. Все в порядке.

Оставшуюся дорогу они просто молчали. Гленна думала о причинах, по которым ее отец плохо спал по ночам и редко говорил о том, что делает в лесу. Сейчас, повзрослев и познакомившись с ведьмой, она начинала лучше понимать его. Наверное, он не хотел портить ей детство разными историями об опасностях, таящихся в лесу. Может быть, и сам не хотел возвращаться, даже в мыслях, в пережитые минуты, когда его жизнь висела на волоске.

Эйда вспоминала тени, медленно приближающиеся к ее костру зимой. Вспоминала тишину, которая опускалась на лес, когда она отвлекалась на сбор трав. Голос, нашептывающий ей в ночные часы разные вещи, молчал. Надолго ли?

Вокруг стояла обычная летняя ночь. Пение сверчков изредка нарушало тишину леса. Шепот ветвей был так привычен слуху, так приятен. То там, то тут появлялись сборища светлячков, освещая стволы деревьев. Под ногами сухо потрескивали ветки. Вскоре под подошвами девушек заскрипел песок, и они наконец вышли к небольшому озерцу. Кое-где в нем виднелись островки ряски, но в основном ведьма успела расчистить его для купания.

Вода была прохладной. Но после долгой ходьбы погрузиться в нее было приятно. Когда пот и пыль смылись, ночное купание стало гораздо веселее.

Они долго брызгались и ребячились в воде, пока вконец не продрогли.

- У тебя губы синие. – сообщила ведьма.

- Мэйв, не будь букой! – запротестовала Гленна. – Еще не хватало, чтобы ты меня как мамочка из воды выгоняла. Мне же не двадцать лет, в конце концов!

- Угу. Двадцать пять?

- Вообще-то тридцать! – вспылила Гленна, медленно выбираясь на сушу.

Холодный ночной воздух заставлял девушек ежиться и фыркать. Они обе быстро закутались в полотенца, и ведьма ловко развела небольшой костерок.

- А это неопасно? – вдруг спросила ее подруга.

- Костер? – задумчиво уточнила Ви. – Нет, не думаю. Мы недалеко от опушки в ночь Эолы. Да и не все бестии хотят тебя убить.

- А батька говорит, что все…

- Ну… они все могут напасть, и запросто убьют тебя. Но с ними можно и договориться. Если знать, что им нужно.

- А ты знаешь?

- Вы все считаете меня ведьмой, хоть и боитесь это сказать вслух. – произнесла Мэйв, поудобнее устраиваясь у костра. – Но почему-то не знаете, что это значит. Ведьма – это от слова ведать, дорогая.

Гленна молчаливо устроилась рядом, готовясь слушать.

- Твой отец был хорошим охотником. Знаешь, что это значит?

Ведьма неспешно достала из сумки две чаши и наполнила их горячим отваром из своего специального сосуда, который ей помог сделать кузнец. Одну она протянула подруге, другую пригубила сама.

- Ну… он сильный. И ловкий. А еще он умный и знает лесные приметы. – ответила Гленна.

- А еще?

- Эм… он сражался с бестией…

- Да. А еще он убивал зверей. Он прекрасно обращается с кинжалом, попадет в глаз белки с двухсот шагов… В мой глаз он тоже попадет.

- Но он никогда… - запротестовала Гленна.

- Знаю. Он не выстрелит в меня. Но если вдруг захочет меня убить – убьет.

- К чему ты ведешь?

- Ведьмы много знают. Очень много. О лесе, о людях, о зверях. И даже о бестиях. Я знаю, где находится сердце человека. Я знаю, как лечить множество болезней, как готовить любые отвары… а еще я знаю, как сделать яд. И как убить человека так, чтобы никто и не догадался, что это была я.

- Ты никому не желаешь зла. – тихо произнесла Гленна, глядя в огонь.

- Я рада, что ты это понимаешь.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒