Дмитрий Коданёв. СРЕЗ Гости

Дмитрий Коданёв

СРЕЗ Гости

Вечером многоэтажное студенческое общежитие похоже на муравейник. Каждый занят чем-то своим: кто-то спит, кто-то ест, кто-то выходит, кто-то входит – все суетятся, как броуновские частицы. И когда твое местоположение связано с одной из комнат общежития, а ты пытаешься представить себе, что происходит в комнате этажом выше или ниже, справа или слева, и затем делаешь попытку нарисовать в воображении сотни сердец, разумов и телес, сконцентрированных в объеме целого здания, то пол словно уходит у тебя из-под ног, и ты ощущаешь себя частичкой одного большого живого организма, имя которому – Общага.

Самый страшный враг студента, проживающего в общежитии, – скука. Именно для того, чтобы студенты не скучали, преподаватели дают им домашние задания, заставляют выполнять курсовые работы и готовиться ко всякого рода коллоквиумам, семинарам, зачетам и экзаменам. Но порой и этих отвлекающих маневров недостаточно, и тогда студент пытается развлечь себя самостоятельно: слушает радио, смотрит телевизор, готовит обед, ходит в душ, стирает, спит, наконец, читает (что бывает крайне редко), пьянствует, и главное, – ходит в гости. Последнее случается настолько часто, что сами жители общаги этого словно не замечают. Хождение в гости становится какой-то жизненной необходимостью, и, конечно, никто не ждет приглашения, а приходит именно тогда, когда у него есть в этом потребность.

Гена вышел из комнаты, потому что у него возникла та самая потребность в общении с себе подобными. Он запер дверь, засунул ключ в карман штанов и пошел по коридору к выходу. Дверь, ведущая на лестничную площадку, с грохотом захлопнулась за ним.

Он направлялся к своему однокурснику Сашке, который жил двумя этажами ниже. Сашка был прописан в «трёшке» – так называется комната, рассчитанная на троих человек. Есть еще «двушки», но право проживать в двухместной комнате надо заслужить, поскольку в «Правилах общежития» сказано, что перемена комнаты, а именно, переход из «трёшки» в «двушку» считается улучшением жилищных условий. Второкурсник Сашка еще не успел заслужить такого права. В комнате с ним были прописаны также его одногруппник Серёга и Витя из параллельной группы, но последний редко бывал в общежитии. Он наведывался иногда в общагу, но сам жил на квартире у родственников. Комната, таким образом, была в полном распоряжении Серёги и Сашки и находилась именно в таком состоянии, в каком могут ее содержать двое молодых людей, которые к тому же – прошу этого не забывать – являются студентами.

Гена подошел к двери, на которой при помощи трафарета были запечатлены три цифры: 3, 5 и 8. Они символизировали условный номер комнаты. Это была нужная Гене дверь. Тук, тук, тук. Костяшки пальцев три раза соприкоснулись с твердой белой поверхностью двери. Электрические импульсы, посланные головным мозгом, претерпев кардинальные метаморфозы, в итоге привели к возникновению звуковых волн, на которые незамедлительно по той же программе была произведена ответная реакция. А именно, за дверью одновременно прокричали два голоса.

– Да, да! – громкий, с повышением тона по мере произнесения фразы.

– Ворвитесь, – голос потише, с какой-то устало-ироничной интонацией.

Первый голос принадлежал Серёге Буркову, а второй – Сашке Морохину.

Открываем дверь и входим. На кровати – Сашка, Серёга за столом. Серёга что-то пишет, а Сашка лежит на спине в мечтательной позе, сцепив пальцы рук за головою. У Сашки волосы русые, Серёга черноволос. Сашка и Серёга в своей комнате, а Гена пришел к ним. Просто так.

– Чё делаете? – спросил первым делом Гена.

– Ничё, – отозвался Сашка, вглядываясь в облупленный потолок на обнаженные слои штукатурки.

– Я к лабораторной готовлюсь, – от себя добавил Серёга.

– На фиг! Она же на следующей неделе, – сказал Гена.

– Я решил заранее готовиться.

На столе стопка старых тетрадей. Знания передаются из поколения в поколение. Серёга старательно переписывает каждое слово. Быть может, скоро и его тетрадь будет в этой стопке, и «уже другой, кто-то молодой» так же усердно будет списывать из его тетради.

– Я думал, конец недели, можно и расслабиться, – проговорил Гена.

– Деньги есть? – спросил Сашка, оторвав взгляд от потолка.

Вопрос риторический. Гена помотал головой. Стипендию обещали на следующей неделе. Сашка вздохнул с досадой и, ничего не сказав, снова посмотрел на потолок. Через несколько секунд вид потолка ему наскучил, и он закрыл глаза. Гена придвинул стул и сел за стол напротив Серёги.

Девушка Света скрывает свою близорукость. У нее миловидная внешность, она сама тоже так считает. Однако ей кажется, что очки разрушат гармонию ее больших голубых глаз, так приятно сочетающихся с небольшими, но выразительными губками, станут нелепым, ненужным дополнением на фоне ее идеально чистой, гладкой, нежной кожи. Натуральная блондинка, она гордится своими здоровыми волосами; они струятся по плечам, ниспадают ровным потоком по спине, заканчиваясь чуть пониже лопаток. Такая красавица не может не быть замечена! Когда она надевает свое легкомысленное коротенькое платьице голубоватого цвета, так хорошо подчеркивающее достоинства ее фигуры и стройность ножек, взгляды молодых людей невольно следят тайком за каждым ее шагом, за каждым ее движением. И она знает это и ничуть не смущается, потому что уверена, что красива, а раз так, то пусть все восхищаются ею – красотою должны восхищаться.

Ее подруга Таня непохожа на нее. У нее темные, коротко остриженные волосы. Взгляд ее серых глаз, пронзительный и острый, проникающий в самые глубины души, сравним со взором горной птицы. Используя минимум косметики, Таня не изменяет сама себе – это не имидж, это ее внутреннее состояние, это просто она, вечная «девочка-которая-хотела-бы-родиться-мальчиком». Темно-синяя толстовка и черные джинсы – ее стиль. Она просто немножко другая, странная девушка. Видимо, и она может быть ласковой и нежной с любимым человеком, только пока этого не знает, потому что этого любимого нет. Ее быстрая походка кому-то покажется неуклюжей, но в ее движениях не найдешь резкости и угловатости. А то, что в ушах нет сережек, – так ли уж это важно?

Света с Таней на кухне готовят обед – вечером, как повелось в обычаях студенческого народа. На двух электрических плитах стоят кастрюля, сковородка и чайник. Все три предмета накрыты крышками и шумят каждый на свой лад. В кастрюле варится суп, в сковороде картошка жарится. Кастрюля как раз принадлежит Свете (это наши девчонки готовят), а сковорода… кажется, у Миши из второй комнаты.

На кухню заходят один за другим три молодых человека. Все трое почти одного роста. Первый – в серой футболке и спортивных штанах, второй – в черной футболке и черных джинсах. Это Сашка и Серёга из 358 комнаты. Последним на кухню заходит Гена – в длинной цветной рубашке и в «спортивках».

Начинается разговор, поначалу пустой и ни к чему не обязывающий. Избитые фразы и чужие мысли, успевшие стать народными, вставляются по мере необходимости в скупую лексику бытового жанра. Бессмыслица речи сдабривается дозированными порциями бранных слов и грубых шуток.

Главный заводила разговора – Сашка – вступает в полемику со Светой на предмет знания основ кулинарии. Света сражает всех присутствующих своей ослепительной улыбкой и отвечает спокойно на все Сашкины выпады, зная, что они не всерьёз. К беседе подключается Гена, обратив внимание на Светкины ножки. Не вытерпев неоправданно высокого внимания к Светкиной особе, подает голос Таня – якобы в защиту своей подруги, а на самом деле с той целью, чтобы обратили внимание на нее саму. Гена начинает что-то «втирать» Тане, а тем временем Сашка делает попытку подобраться к супу, демонстрируя, как сильно он желает его попробовать. Получив показательный отпор со стороны Светы в форме слабых ударов по спине, Сашка ретируется и начинает напрашиваться в гости к девчонкам на дегустацию супа. Те дают невразумительный ответ, что-то вроде «посмотрим», который с одинаковой вероятностью предполагает согласие и «от ворот поворот». Сашка, наверно, желает чего-то большего, чем просто супа, и девушки это интуитивно понимают. Давая двусмысленный ответ, они тем самым выражают и свое неоднозначное отношение к амбициям Сашки. И когда на вопрос Гены: «Так вы нас приглашаете?» – девушки переглядываются, смеются и пожимают плечами, двусмысленность растет, но в то же время всё отчетливее становится видно, что существует некоторый перевес в одну из двух взаимоотрицающих сторон. Именно поэтому, когда, выходя из кухни, Сашка бросает напоследок: «Ну, так мы придем», – он не слышит за спиной никаких возражений в ответ.

– Ну и на фиг нам всё это нужно? – вернувшись в комнату и убедившись, что дверь закрыта, громко возгласил Серёга. Затем, повернувшись к Гене, добавил: – И ты туда же! «Вы нас, тыры-пыры, приглашаете» и всё тому подобное.

– Да что ты разоряешься, я не понял, – удивился Сашка.

– С тобой-то всё ясно. Я вот не пойму, зачем Гена встрял.

Гена собирался было высказаться в свою защиту, но Сашка его перебил:

– Погоди, что это значит: «С тобой всё ясно»? Ты на что намекаешь?

– А то прямо я не вижу, что ты давно на Светку запал, – отозвался Серёга, затем выдержал паузу и продолжил: – Ты, конечно, мне об этом не говорил, но это и так видно.

Сашка не покраснел, нет, однако всё же опустил глаза и вздохнул. Серёга решил его добить:

– Только ничего у тебя не получится.

Сашка встрепенулся:

– А что ты вообще лезешь в мои дела? Тебе-то что? Видите ли, он знает, что у меня не получится. И главное – такой уверенный…

– А что ты думаешь? – отстраненно глядя в сторону, ответил Серега. – Она сама только на первом курсе, а уже вон какую мадам из себя строит.

– Да пошел ты!

– Скажи не так! Топ-модель номер один, прима-балерина института…

– Дебил. Сам просто ревнуешь, вот и всё.

– Я? – изумился Серёга, театрально указывая перстом себе на грудь. – Господи, да в мыслях никогда такого не было. И вообще, знаешь, блондинки меня не интересуют.

– А, ну да, ты же в эту… как ее… – Сашка принялся усиленно вспоминать. – Катька… Нет, Каринка, подруга у Аньки, той, что из 271 комнаты. Она тебе нравится, да?

– С чего это ты взял?

– Да ты как-то у меня спрашивал про нее.

– Когда это? Не было такого.

– Эй, ты мне мозги не парь, я же отлично помню. Спрашивал, где она живет.

– А! Это? Ну и что?

– А то, что всё с тобой ясно. С чего это тебе понадобилось знать ее адрес? В гости сходить захотел, да?

– При чем тут это? – Серёга уже был не рад, что затеял разговор на эту тему.

– Ага! Что, задело? – позлорадствовал Сашка.

– Слушай, Саня, может, хватит, а? – предложил Серёга.

– Нет, почему же? Это очень даже интересно: зачем тебе понадобился ее адрес?

– Я просто спросил, откуда она. Мне же не точный ее адрес нужен был. Уже и спросить нельзя… Ты ведь знал, где она живет.

– Конечно, меня Анька на дискотеке с ней познакомила. А ты что, сам боялся у нее спросить? Подойди да спроси… Нет, не иначе, как наш пацан влюбился, – и после этих слов Сашка словно поставил точку, тихо и ехидно рассмеявшись.

Серёга угрюмо молчал. Гена сидел как будто не при делах, пялясь на свои ногти. Утихомирившись, Сашка добавил успокоительно-поучительным тоном:

– Ты же первый начал, Серый.

– Я начал потому, что вы затеяли какую-то дурацкую игру. И я не хочу в ней участвовать.

– Ну и сиди тут со своими тетрадками, – припечатал Сашка. – А мы с Генкой пойдем девок цеплять.

– Ой-ой-ой, смотрите: крутые мэны! Все бабы виснут у них на шее, – криво усмехнувшись, сказал Серёга.

– Пошли, Гена, – позвал Сашка. – Что с этим уродом разговаривать?

– Идите, идите. Посмотрим, чем у вас всё это закончится, – напутствовал Серёга своих однокурсников, после чего те вышли.

– Можно к вам?

– Входите!

Дверь открывается, и тут вы моментально попадаете в некий особенный мир. Известно, что жилище любого человека представляет собой не просто отражение внутреннего состояния его хозяина, а, прямо говоря, целую Вселенную, поскольку личность человеческая неисчерпаема. И вот, входя в комнату к девушкам, вы неожиданно подпадаете под чары вселенского женского начала, того, что китайцы зовут Инь. Гена и Сашка входят в комнату к девчонкам, и их взорам предстает картина ухоженности и уюта, трудно вообразимого для жилища разбитного молодого студента. Тут вам и интимная лучезарность ночного светильника, и аккуратно заправленные постели, и порядок на книжных полках, и, в общем, чистота и блеск. Любо-дорого посмотреть. «Не то, что у нас, пацанов», – подумал Гена.

– Садитесь, – предложила Света, предлагая в качестве диванов кровати. Сами девушки сидели за столом друг против друга.

Не хотелось мять такую красоту. Но Сашка сел, и Гена последовал его примеру.

– Еще не готов? – спросил Сашка.

– Кто? – спросила Света.

– Не кто, а что. Суп, спрашиваю, не готов еще?

– Пусть еще немножко поварится.

– А что это вы, такие голодные, что ли? – вступила в разговор Таня. – Как на наш суп накинулись!

– Да Серёга ни фига не варит, – пожаловался Сашка.

– М-м-м, – закивала головой Таня, не скрывая иронии. – Решили, значит, бедных студенток объедать?

– Ну что же сразу так резко? – влез Гена.

– А почему бы и нет? Тебя Геной зовут, кажется, да?

Гена кивнул.

– Так вот, Гена, – продолжала Таня, – я хотела бы и тебя, а особенно, Сашу предупредить. Сегодня вы у нас обедаете в качестве исключения.

– Тань, зачем так строго? – отозвалась Света.

– Ничего. Пусть помнят, что нынче живется не так просто, как раньше. А то еще возьмут привычку ходить к нам обедать, а перед другими хвастаться, говорить про нас, как в том анекдоте, где «обедают» значит «обе дают».

Света закатилась звонким смехом, Сашка глядел на нее, Таня молчала, а Гена знал тот старый анекдот и поэтому не смеялся, а смотрел по сторонам. Он увидел на стенах постеры «Backstreet Boys» и Бритни Спирс, календарь с котятами, расписание занятий…

Тут вновь заговорил Сашка:

– Я думаю, суп готов.

– Ты слишком много думаешь, – ответила Таня.

– Нет, серьезно. Я тогда хотел попробовать, от него уже шел такой запах, будто бы он уже готов стать готовым. Простите за туф… таф…

– Тавтологию, – подсказал Гена.

– Вот именно. За тавтологию. Звучит почти как тост, – высказал свою идею Сашка. – Кстати, может быть, по поводу встречи… И вообще за то, чтобы так всегда… и как можно чаще… А?

– Ты о чем? – удивилась Света.

– Я о том же, о чем и всегда в перерывах между трезвыми минутами. Шучу. Нет, может, возьмем, а? Чего-нибудь этакого, для разгону? – заискивающе взглянув на Свету, предложил Сашка.

– Ты что, пить сюда пришел? – возмутилась Таня.

– А почему бы и нет? Не вижу ничего в этом плохого! – воскликнул Сашка. – Очень даже, говорят, полезно, выпивать понемногу каждый день.

– Ага, знаю я ваше «понемногу», – съязвила Таня.

– Много-то ты знаешь, – съязвил Сашка.

– Хватит вам пререкаться, – остановила ссорящихся Света. – Суп, и правда, наверно, уже готов. Пора снять его с плиты.

– Наконец-то! – возликовал Сашка.

Света взяла со стола полотенце и собралась было выйти, но Сашка вдруг сорвался с места и, бросившись к двери, не дал Свете ее открыть.

– Позвольте мне вас сопровождать, – предложил он ей.

– Почему так сразу на «вы»? – улыбнулась Света.

– Стараюсь быть галантным.

– Надо же, джентльмен нашелся! – Таня немилосердно обрубила вьющиеся ветви вежливой беседы.

– Да, – обернувшись к ней, промолвил с укором Сашка, – такие, как ты, всё портят в самую ответственную минуту.

Сказав это, Сашка вышел вслед за Светой.

– Я не поняла, – обратилась Таня не то к самой себе, не то к Гене, – что он имел в виду. В чем ответственность минуты?

Гена молчал. Он несколько секунд думал, как бы ответить так, чтобы и выразить свою точку зрения, и не слишком обидеть девушку.

– Я думаю, – решился он наконец, – я думаю, тебе не следовало его так называть.

– Как?

– Джентльменом.

– А что, это разве ругательство какое-то? Это матюг?

– Нет, но ты это таким тоном произнесла… Так, что это не комплиментом стало, а наоборот…

– Ну, правда, что он стал корчить из себя не знаю кого? Веди себя нормально. А то: «вы», «мадам», «мерси», «пардон»… Кто к кому первый стал проявлять неуважение – я или он? Ладно – Светка, она девчонка необидчивая, всё в шутку обращает. А другие и обидеться могут. Мы же не во Франции живем.

– Так что французского-то было в том, что он сказал? – едва не запутавшись в сетях Таниного софизма, парировал Гена. – Он просто обратился к ней на «вы». Как раз проявил к ней уважение.

– Да, но он это таким тоном произнес…

– Это я сказал.

– Что ты сказал?

– Это я про тебя так сказал, а ты повторяешь мои слова.

– Я? Повторяю? Да иди ты! Что я повторяю? Я говорю, что Сашка корчит из себя джентльмена, а сам так себя ведет, что не видно, где тут его «джентльменство».

Отворилась дверь, и первой вошла Света.

– Что-то вы долго, – игриво взглянув на Свету, сказала Таня. – Интересно, чем вы там так долго занимались?

– А вы тут чем с Геной? – бросила в ответ Света.

– Да уж не трахались, – пробасил Гена.

Света покатилась со смеху. Гена брякнул, по-видимому, не подумав, какой эффект произведет его высказывание. Таня смерила его презрительным взглядом и отвернулась. И тут вошел Сашка с кастрюлей. Чтобы кастрюля не обжигала руки, она была заранее обхвачена полотенцем. Войдя, он прикрыл за собой дверь и, держа в руках кастрюлю, вдыхал аромат, едва пробивающийся из-под крышки.

«Зря он так, вдруг кто-нибудь сейчас войдет», – подумал Гена.

А Сашка всё хвалил девчонок:

– Я просто не знаю, что вы туда добавляете, во всю эту стряпню. У вас всё так классно получается. Один аромат чего стоит!

– Ничего особенного, варим, как обычно, – ответила Света. – Правда, Таня?

– Нет, – продолжал Сашка. – У вас, у женщин… пардон, девушек… ну, я так, в общем, имел в виду весь женский пол… так вот у вас, женщин, варить лучше получается, чем у нас.

– А говорят, лучшие повара – мужчины, – буркнула Таня.

– То-то и оно. Парадокс, – ответил Сашка.

И тут в дверь постучали. «Кто бы это мог быть?» – подумала Света. «Неужто комендант обход делает?» – подумала Таня. «Надо бы Сашке отойти», – подумал Гена. «Это Серёга», – догадался Сашка. Он тут же просёк, что нужно было сразу поставить кастрюлю на стол. Но теперь до стола еще надо было дойти. А позади только что постучали в дверь. И это, конечно же, Серёга. Он ревнует Свету к Сашке, это и так понятно. И еще у него есть дурацкая манера: постучать в дверь и, не дождавшись ответа, ворваться внутрь. «Вот и сейчас он распахнет дверь и сшибет меня с ног», – подумал Сашка.

Он поспешил к столу. Но на пути у него встала преграда – ступня левой ноги зацепилась за ковер. На ходу Сашка еще пытался соображать: стремясь, споткнувшись, не ошпарить кипятком девчонок, он сделал какой-то изощренный пируэт, но, теряя равновесие, не удержал в руках горячую кастрюлю. И полотенце не помогло.

Серёга открыл дверь, и его глазам предстала такая картина. Под ногами, на ковре лежал на боку Сашка, неподалеку валялась кастрюля, а между ними, прямо на ковре, растекалось бордовое борщовое пятно. В области пятна располагались кусочки картошки, капусты и других овощей. На лежащего Сашку и на пятно смотрели сразу три человека: Света, Таня и Гена. Смотрели долго, целых пять секунд. Как будто бы не верили собственным глазам. Первой очнулась Таня. Она медленно повернулась в сторону двери, и ее орлиный взор пронзил Серёгу насквозь.

«Сейчас начнется», – подумал Сергей.

И точно. Началось.

12 3 4 5 Следующая ⇒