Письмо от автора 16 страница

– Нам пришлось создать эту камеру для тех, кто не захотел присоединиться добровольно, – рассказывает Лиетт. Какой интересный факт, спасибо. Бел ничего не говорит. Нет, это не Бел. Нельзя забывать, что это кто-то другой на её месте. Она поглаживает камень.

– Так правда намного проще. Без беготни и криков. Но ты... я бы хотела увидеть, как ты пытаешься сбежать. И кричишь. И зовёшь на помощь. Если у нас есть время в запасе. Можно, ваше величество? – спрашивает она, как ребёнок, умоляющий родителей купить щенка. – Пожалуйста?

Она спятила. Совсем свихнулась.

Бел... Нет, не Бел! О предки, я должна помнить, что это не Бел!.. Она замирает и бросает вопросительный взгляд на брата.

– Ваше величество, это было бы неразумно.

Спасибо, Арт! Хотя, может быть, если бы они меня освободили, я смогла бы оказать сопротивления. Смогла бы сбежать. И может даже... смогла бы добраться до неё.

Бел вздыхает, словно её ужасно расстраивает, что она не может поиграть со мной. Капризный ребёнок с божественными способностями.

Не Бел. Это не Бел. И не Арт. Насчёт Лиетт не знаю.

Это всё Копариус, проникший в каждого из них. Он подпитывается их энергией и скоро возьмётся за меня.

– Бел, послушай! Ты должна бороться! Услышь меня, Бел, пожалуйста!

Бел останавливается передо мной, внимательно изучая меня, и подсветка снизу делает её каким-то демоническим. Она похожа на инопланетянку. Я побывала в бесчисленном множестве миров и сталкивалась с врагами самых разных рас, но такого ещё не видела.

– Мы с тобой похожи, ты и я, – шепчет она. – Мы сделаны из камня. С каменным сердцем. Бел не слышит тебя, Петра. Никто не слышит. Кроме меня.

Слова застревают в горле.

– Прошу. Не надо.

Знаю, звучит жалко. Но мне уже всё равно. Я должна её остановить.

– Тссс, – успокаивает она. – Как тебе уже сказали, будет больно, но совсем недолго. А потом ты уже не будешь ничего чувствовать. Поверь мне.

И она прикладывает камень к моей груди. Я втягиваю ртом воздух. Мои лёгкие плавятся. Мне хочется закричать, но я не слышу своего голоса. Свечение из камня переходит ко мне. Оно распространяется по моей коже, просачиваясь внутрь, проходя насквозь, прожигая вены.

Внезапно ко мне возвращается голос. Но я не кричу. Я вою.

Темнота окружает меня. Я теряюсь в тени, в пещере, глубоко-глубоко под землёй, куда не проникает солнечный свет. Кристаллы в скалах светят слабо, мутным зелёным цветом. Я пытаюсь осмотреться, но ничего не вижу. От каменных стен исходит тепло. Даже жар. У меня словно лихорадка, я горю заживо.

Делаю шаг вперёд, наощупь ориентируясь в проходе. Здесь душно, дышать нечем. Пот проступает на моей коже.

Такую же панику я испытывала, когда Бел подходила ко мне с этим камнем.

Мне знакомо это место. Я уже видела его раньше. Здесь, в темноте, в глубине Антееса... Это не месторождение Копариуса. Но это тот самый проход, где его нашёл Натуэль.

У меня скручивает живот. Тошнота подкатывает к горлу. Я знаю, где я. И знаю, что я здесь увижу.

Я протискиваюсь в щель в конце туннеля, оказываясь в небольшом пространстве в самом сердце мира, где был спрятан Копариус.

Она здесь – свернувшаяся клубочком у стены, зажмурившаяся и вцепившаяся пальцами в волосы.

– Бел?

Мой голос звучит странно, здесь своеобразная акустика. Бел поднимает голову, в её глазах отчаяние.

– Петра? Ты видишь меня?

Мир вокруг содрогается, и она протягивает руку. Я тянусь к её ладони, но только мы пытаемся соприкоснуться, как что-то отдёргивает её от меня. Она отлетает назад с оглушительным воплем. Или это меня отбрасывает в другую сторону. Может, это мой крик? Не могу понять.

Меня снова сковывают ремни, я ударяюсь затылком о жёсткую поверхность и металлическая полоса врезается в моё горло.

Я ловлю ртом воздух, открываю слезящиеся глаза и вижу её перед собой с камнем в руках.

Она не выглядит злой. Это было бы проще. Она выглядит почти разочарованной.

Мой голос хриплый и надломленный. Я пытаюсь дышать, но получается только всхлипывать. Но пока я прикована к этой камере, беспомощная, она прижимает подушечки пальцев к моей щеке. У неё прохладные руки. В них нет ничего заботливого. Это не моя подруга. Это даже не человек. Теперь я знаю наверняка.

– Мы попытаемся снова. Всё равно я сделаю это, Петра, рано или поздно. Ты особенная. Я хочу, чтобы ты стала моей. Мы похожи.

Она снова прикладывает ко мне камень, и я выгибаюсь от боли.

В какой-то момент я снова отключаюсь, уходя в блаженное забытье.

Я лежу на холодной жёсткой земле, где-то в пещере. Сначала мне кажется, что это одно из двух: либо та пещера, где скрывался Рондет, либо та, которую я видела в кошмаре. Здесь нет свежего воздуха, только затхлый. И у меня всё болит. Я пытаюсь пошевелится и стону от боли.

– Петра? Петра, ты в порядке?

Кто-то наклоняется надо мной. Я пытаюсь открыть глаза, но сложно сфокусироваться.

– Джондар?

– Да. Слава предкам! Ты можешь сесть? Ты... Ответь что-нибудь, Петра, пожалуйста.

Здесь есть и другие, сидящие по углам, пытающиеся не сойти с ума в этом тёмном сыром месте. Их не так много. Даже слишком мало.

Джондар выглядит ужасно – измождённый и бледный, по всему лицу царапины и ушибы. И волосы в беспорядке. Таким я его ещё не видела.

– Всё хорошо. Я...

Я не в порядке. Голова раскалывается, тело ноет. Я не справилась.

– Осторожно, – говорит он. – Медленно, – он помогает мне сесть. Я поднимаю руку к голове. Там огромная шишка. И, наверное, ещё фингал под глазом. И сотрясение. Хорошо, если ничего не сломано. Чувствую я себя не лучше, чем выглядит Джондар.

– Что произошло? – шепчу я.

Хотя уже знаю ответ. Бел и её чёртов гипнокамень.

Джондар, должно быть, проследил ход моих мыслей по выражению лица.

– Копариус, – кратко подтверждает он, беря меня за руки и усаживаясь рядом.

Воспоминания волной обрушились на меня. Бел, которая не Бел, прижала ко мне эту штуковину. Из-за этого кровь в венах вскипела, ломая все мои защиты и отправляя в этот кошмар.

– Она пыталась...

Джондар мягко шикает, останавливая меня, и рукой растирает мою кожу между лопаток. Я никогда не воспринимала его как того, кто мог бы помочь справиться со стрессом. Но, клянусь предками, прямо сейчас мне нужен этот физический контакт. Как ни странно, я расслабляюсь. Мою благодарность не выразить словами.

– Знаю. Это срабатывает не со всеми. Со мной тоже возникла заминка. Оно либо оно причиняет боль и только, либо... меняет нас. И всех остальных... Подозреваю, с этим связана сонная болезнь. По всему миру. Копариус становится сильнее. Чем больше людей у него под контролем, тем больше энергии он поглощает. Он никогда не насыщается.

– Да, сильнее... Она сказала, что рано или поздно сломает меня.

Джондар снова кивает, поджимая губы.

– Копариус не оставит попытки.

Я не обращаю внимание на дрожь, пробежавшую по его телу. Как часто она предпринимает попытки сломить его?

– Но на тебя это не действует.

– Пока что нет. Ни на кого из присутствующих. Они заперли нас здесь, чтобы время от времени пытаться ещё. На тебя тоже, как я понял, не подействовал камень, но это не значит, что так будет всегда.

Я оглядываюсь на прочих пленников. Джондар явно самая значимая политическая фигура здесь, так что наверняка она сосредоточена в первую очередь на нём. Он выглядит хуже всех, но держится. И я тоже могу. У нас есть какой-то иммунитет. Значит, должен быть способ это использовать.

Джондар смотрит на меня, его губы шевелятся, но он не сразу решается спросить:

– Петра, ты не знаешь, Том... жив? Он был с тобой?

– Он на борту "Отважного" вместе с Зендером, в целости и сохранности среди своих. Я вернулась за... – стону и прячу лицо в ладонях. – Я вернулась, чтобы встретиться с Артом, потому что мы собирались попытаться спасти вас с Коном.

Джондар прожигает меня взглядом, в которым застыли напряжение и страх. Догадываюсь, о чём он думает. Он знает Тома не хуже, чем я. Он понимает, что его муж не станет сидеть сложа руки на корабле, пока мы тут в заточении. А ведь они ещё не знают про Арта.

У меня есть миссия. Никто её не отменял. Надо сосредоточиться на этом, а не на предательстве принца, на собственном провале и бедственном положении, в котором мы все оказались. Я во дворце. Прямо сейчас я здесь.

– Где они держат Кона? – спрашиваю я.

– Не знаю. Он упал в обморок вскоре после их возвращения, как раз когда Бел... изменилась. Хэли начала лечить его от сонной болезни. Ну... так нам сказали.

– Что мы можем сделать?

Он кажется потерянным. Джондар, у которого всегда есть план, инструкции и традиции на все случаи жизни, растерян.

– Не знаю, Петра. Честно, не знаю.

Я закрываю глаза. Думать больше нет сил. У меня был план, но этот план зависел от Арта. Сейчас Арт нам не помощник. Мне нужно подумать. Я здесь, я жива. Часть меня с этим не согласится, но боль напоминает, что я жива. А ещё я очень устала. И не могу мыслить ясно. Мозг притуплён болью. Если я закрою глаза на несколько секунд, то когда открою, смогу что-нибудь сообразить. Может... если сильно захотеть... может...

Да, я просто идиотка. Но бороться больше не могу. Может, позже. Но уж точно не сейчас.

Глава 28

БЕЛ

В темноте нет ни одного звука. Я сломлена, заперта среди камней и кристаллов. При этом кристаллы – мой единственный источник света, тепла. Единственный способ выживания. Я не могу выбраться отсюда, даже если попытаюсь. Во тьме я в безопасности. Потому что за пределами этой пещеры... за пределами...

Я помню боль. Страх. Ужас. Тьма, пожирающая меня изнутри и заглатывающая целиком. Я потеряна. Не знаю, сколько времени я уже здесь и где я вообще.

Но я здесь, в темноте. Потеряна.

Мне нужен Кон. Я безумно переживаю за него. Когда я думаю о нём, то передо мной встаёт его лицо, искажённое страхом и болью. Знаю, он страдает из-за меня. Поэтому я стараюсь не думать об этом, и его образ исчезает. А я прячусь в тени от всего мира.

Когда я пытаюсь связаться с Ренной или ещё кем-либо из Рондета, то сталкиваюсь только с помехами и болью. Всё здесь сводится к боли.

Только во тьме я в безопасности. Я не могу пошевелиться. Может, оно и к лучшему.

Как вдруг меня ослепляет свет, жуткий свет. Не тусклое мерцание кристаллов и не сияние Копариуса, похитившее мою жизнь. Он золотой, как мёд, как солнце Антееса. Он тёплый и обволакивающий. И прекрасный. Это моя первая надежда за целую вечность пребывания здесь.

– Бел?

Этот дрожащий голос мог бы принадлежать ангелу. Он пробуждает меня, зажигает что-то внутри меня, хотя я думала, что там уже давно всё холодно и мертво, как и каменные стены вокруг. Я думала, что сама уже превращаюсь в камень. Но вот я поднимаю глаза и вижу Петру, окружённую янтарным светом. Её волосы расплываются, закручиваясь в воздухе, как чернила в воде. Мои руки трясутся, пока я пытаюсь откинуть пряди, упавшие на лицо.

– Петра? Ты видишь меня?

Никто меня не видит. Пока я здесь, в этой пещере, я потеряна для всех. Никто не может со мной связаться. Никто не может меня найти. Даже Ренна. Даже Кон.

Кон и не станет. Конечно, не станет. После того, что я с ним сделала...

– Бел! – снова зовёт Петра и тянется ко мне. Я пытаюсь схватить её за руку, но она слишком далеко. Я знаю это. Я никогда до неё не дотянусь.

– Петра, пожалуйста... – не знаю, о чём именно я прошу её. Чтобы она осталась? Чтобы попыталась ещё?

Мир застывает на мгновение. Я пытаюсь взять её за руку, пытаюсь дотянуться до неё. Мне безумно важно схватить её за руку. Человеческое прикосновение. Лёгкое скольжение её пальцев по моим.

А затем тьма забирает её, унося прочь, сквозь каменные стены, обратно в никуда. Она закрывает мне путь, словно запирая в обсидиановой клетке.

Я кричу.

Я кричу снова и снова, но никто меня не слышит. Мне не хватает воздуха на крики и некому кричать.

Сорвав голос, я прекращаю. Этим ничего не добиться. Я видела её. Всего на секунду, но видела. Она знает, что я здесь. И если хоть в чём-то я могу быть уверена, так это в том, что Петра не сдастся, пока не найдёт меня.

Я заставляю себя успокоиться и всё обдумать. Не знаю, как долго я здесь. И где это "здесь". Но впервые за целую вечность кто-то знает, что я всё ещё здесь. Что я не умерла.

Это первая искорка надежды, что у меня есть. Если Петра смогла проникнуть сюда, то может, я смогу выбраться? Как-нибудь.

Я прикасаюсь к кристаллам, и они поют. Никогда ещё не слышала, чтобы они вот так пели, даже когда помогала Джондару и Тому с восстановлением коммуникационного устройства Кона. Это было, кажется, в прошлой жизни. Сначала они звучат тихо, гудят едва слышно, но когда я прикасаюсь призрачными пальцами к их поверхности – тёплой и гладкой, – из звук отдаётся во мне вибрацией. Я так счастлива, что по моему лицу текут слёзы. Не настоящие, конечно, потому что физического тела у меня нет. Я только сейчас это поняла. Оно у Копариуса.

Чем больше я нажимаю на кристаллы, тем громче они распеваются, и уже не хочу их отпускать. Это единственное утешение, что у меня сейчас есть. Эти кристаллы – это вены Антееса, его жизненная сила, моя единственная компания, пока я заперта в самом сердце мира.

Я наклоняюсь ближе и различаю в пении шёпот. Голос кажется таким знакомым, что я отдёргиваю руку, внезапно разрывая контакт.

Но я слышала его. Слышала кристально чётко и ясно.

Это был Кон. Кон, звавший Аэрона.

Дыхание перехватывает в горле, сердце ноет по мужу, и хлопаю ладонью по кристаллам – не ласково, не мягко и не осторожно.

Внезапно я оказываюсь вне скрытого сердца мира. Я плыву по кристальной сети, я часть Антееса, я везде и всюду сразу. Я вижу руины, башни, леса. Вижу океаны и их глубины. Вижу... Вижу... буквально всё. Это не похоже на полёт с Рондетом, не как подключение к коллективному разуму. Это скорее как плавание под водой... когда у тебя заканчивается воздух и ты тонешь.

Слишком много всего. В одно мгновение я повсюду. Я слышу голоса – столько голосов... Люди по всему Антеесу. Но я не могу сосредоточиться на всех сразу. Их слишком много, и этот гул заглушает все мои органы чувств. Я дёргаюсь обратно, пытаясь вернуться в тишину тёмного угла, но я в кристальной сети и не знаю, как отсюда выбраться. Меня рвёт на части, на куски, на осколки. Я пытаюсь сосредоточиться, взять себя в руки.

– Бел, – я чувствую его. Чувствую его прикосновение. – Бел, это ты? Пожалуйста, ответь мне. Пожалуйста.

– Кон?

Я концентрируюсь на его голосе, на странном ощущении физического контакта, хотя знаю, что он может быть рядом. Пытаюсь представить его мысленно. Он выглядит уставшим, помятым, будто бы только что проснулся.

– Бел, пожалуйста... я всё ещё сплю?

Его голос дрожит, он падает на колени, глядя в отполированный осколок кристалла, который использовал, проводя опыты над Копариусом. Тогда камень впитал в себя всю энергию кристалла. Могло ли это создать некую связь? Или дело в нас с Коном? Это какое-то чудо?

– Я люблю тебя, – говорю ему. – Прости. Мне так жаль.

Но затем энергия кристальной сети уносит меня прочь. Я лечу вместе с ними, моё сознание проходит свозь камни и скалы, на которых основан этот мир. Я ныряю между корней многолетних деревьев и выпрыгиваю из ручьёв.

Проникаю в глубину пещер в поисках знакомых лиц. В поисках тех, кого я люблю. Пытаясь найти Кона, я нахожу кое-кого другого.

Ренна окружена кристаллами розовых и сиреневых, синих и голубых оттенков, и эти цвета отражаются от неё.

– Беленгария? Юная королева, это ты?

Я чувствую её удивление.

– Ренна? Где ты? Петра с тобой?

– Петра была здесь, но Арториус схватил её в плен, а нас загнал в ловушку.

Стоп, что? Я пытаюсь сосредоточиться на её словах. Но её слова сложно понять неправильно. Арт поймал Петру... но...

– Что случилось с Артом?

– Он был пуст, прямо как ты. Он стал другим, Бел.

Прямо как я... Он под её контролем. Она добралась до моего брата и сделала его своим слугой, рабом, марионеткой. Резкая боль от осознания этого поставила бы меня на колени, если бы я ещё могла стоять. Ренна тянется ко мне, пытаясь успокоить, помочь. И тут я понимаю, что могла потерять и её тоже. Я могла потерять их всех. Мне надо собраться с силами.

– Ренна, ты в безопасности? Ты...

– Мы в ловушке. Твой брат запечатал ход в пещеру. С нами остались люди с другой планеты. Но они долго не протянут. Мы можем впасть в спячку. А они... умрут.

Какие ещё люди? С какой планеты?

– Я не понимаю, о ком ты.

– Велентин Тил. Он... не такой, как мы думали. Он помогал нам. Пытался нас защитить, и ему это будет дорого стоить.

Велентин Тил сейчас с ней? В ловушке. Умирает. Не понимаю. Но если куорская делегация погибнет на Антеесе из-за действий моего брата... Императрица уничтожит нас всех. Это просто предлог, чтобы заполучить Вейриан и Антеес, с Зендером или без него.

– Я помогу вам. Обещаю. Я найду кого-нибудь.

Она смеётся. Печальным, мелодичным смехом, по которому я очень скучала. Я так часто слышала его за прошедший год, что он стал частью меня.

– Есть способ, – отвечает она. – Ты уже его обнаружила, ведь так? Ты используешь кристаллы – вены этого мира, его жизненную силу. Ты путешествуешь по сети. Но это опасно. Ты можешь потеряться.

– Я уже потеряна, Ренна. Покажи мне.

Она уступает, и это... невероятно. Самоубийственно, но гениально. Я бы улыбнулась, если могла, и думаю, она об этом догадывается. Кон называет это моим безрассудством.

– Мы должны попытаться, – убеждаю её. – Можешь поддерживать со мной связь?

– Могу, но... Бел... помни, кто мы. Помни, кто ты. Не улетай слишком далеко.

Помнить, кто я? Я пытаюсь. Серьёзно пытаюсь. Но я уже слишком далеко. Я могла бы потерять себя здесь, забыться. Могла бы раствориться в кристальной сети и не найти пути назад.

Но это ещё одна авантюра, и я не могу от неё отказаться.

Это должно сработать. Есть один кристалл, который может спасти нас всех.

И если я потеряю себя, пока пытаюсь достать его, то так тому и быть. Он может спасти остальных, и это всё, что имеет значение.

– Старайся поддерживать связь со мной, Ренна, столько, сколько сможешь.

Я пролетаю высоко над планетой, среди звёзд, и замечаю его, как супернову вдалеке. Он сверкает мне, манит к себе.

Зендер взял себе антейский кристалл – обработанный и красивый, но очень уж маленький. Я тянусь к нему сейчас, такому далёкому от остальной сети. Он на борту "Отважного", и с помощью него я вижу пункт управления. Кристалл лежит на столе. Зная Зендера, не удивлюсь, если он использует его в качестве грузика, чтобы бумаги не разлетелись. Но это неважно. Я проникаю внутрь него. Долго так не протяну, но я должна это сделать. Мне нужно совсем немного времени.

И вдруг я слышу его приближение. Чувствую, что тонкая нить, связывающая нас с Ренной, начинает рваться. Но я не сдаюсь, пытаюсь докричаться до него.

Зендер заходит в помещение. На его лице написано замешательство. Он услышал меня? Почувствовал? Мы же семья. Он не мог не почувствовать.

Он проверяет коммуникаторы и матерится. Тогда в дверях появляется Том.

– Что-нибудь слышно?

– Ничего. Петра уже давно должна была связаться с нами. Арт тоже молчит, – он вздыхает.

"Они не могут", – пытаюсь мысленно передать им я, и мой брат напрягается. Он резко поворачивается к кристаллу, и я понимаю, что он услышал. Каким-то чудесным образом. – "Они не выйдут на связь. Её поймали в плен, а с Артом случилось то же самое, что и со мной. Вы меня слышите? Пожалуйста, ответьте".

– Бел? – Том опускается на колени у стола, вглядываясь в кристалл. – Откуда у тебя это, Зендер?

– Из мастерской Кона. Я тогда думал, что меня пытались одурачить.

Том берёт кристалл в руки, и я чувствую тело его ладоней, его силу и надёжность. Мой друг, которому я всецело доверяю.

– Как ты это делаешь, Бел?

– Бел? Моя сестра, Бел? – Зендер уставился на кристалл. Интересно, видят ли они в нём меня. Пожалуйста, предки, пусть они увидят.

"Рондет вместе с куорцами заперты в ловушке. У них скоро закончится воздух. Они в пещере, что в скале у озера. Арт обрушил вход. Так сказала мне Ренна. Вы должны добраться до них, слышите?"

Они оба смотрят на меня так, будто я какая-то инопланетная форма жизни. Может, так оно и есть.

– Откуда нам знать, что это правда ты, а не какая-то уловка? – спрашивает Зендер.

Серьёзно? У меня нет на это времени. Ренна тянет меня обратно, ради моей же безопасности, но в любой момент связь разорвётся. Не знаю, что тогда со мной будет. Я могу остаться здесь навсегда. Могут провалиться в пустоту. Я чувствую, как она тянется ко мне, предупреждает, переживает, боится за меня.

"Ты правда хочешь, чтобы я рассказала Тому о том, как ты до десяти лет не мог заснуть без своей любимой игрушки, Зендер? Или про тот раз, когда ты съел слишком много пирожных, и тебя вырвало внутри прототипа "Осы"? Или..."

– Ладно! Достаточно! – кричит он. В его голосе слышится веселье несмотря на то, что это были довольно неловкие воспоминания. – Но Бел... Как такое возможно?

"Это сейчас не главное. Спросим Кона, когда он вернётся к своим исследования. Но сначала... вы должны найти остальных. Пожалуйста".

Он прижимает камень к груди, и это даёт мне странное ощущение, будто он обнимает меня. Это лучшее, что он мог для меня сделать. Я даже мечтать об этом не смела.

– А где Петра? – отчаянно спрашивает Зендер. Я всегда знала, что они неравнодушны друг к другу. Даже когда они пытались убедить друг друга в обратном.

"Она во дворце. Они схватили её. Ей удалось разбудить меня. Она нашла меня во тьме".

Я больше не могу держаться. Мне хочется остаться с братом и Томом, но мои силы на исходе. Ренна зовёт меня обратно, и я больше не могу сопротивляться. Но я должна предупредить его.

"Тил и остальные... они умирают... Императрица... отомстит".

Они должны понять. Должны. Я отправила координаты пещеры своему брату, пытаясь рассказать ему всё в последние секунды, хотя меня уже затягивало обратно на Антеес. Надеюсь, он всё понял. Но проверить я этого уже не могу. Я слишком слаба. Я не смогу добраться назад. Я чувствую поддержку Ренны, но она тоже не всесильна.

Кристальная сеть поглощает меня.

Это последнее, что я сделала. Эта жертва... это всё, что я могу. Надеюсь, этого окажется достаточно.

Глава 29

ПЕТРА

Не знаю, сколько я проспала. Мне снилась Бел, плывущая по кристальным водам через сердце планеты. Мне снились Зендер и Том. Снилась Ренна. Снился Тил. Я плакала, и слёзы текли ручьём по лицу.

Мне было страшно.

Когда я проснулась, был уже вечер. Точно время здесь не определить, но лунный свет проникает в нашу темницу. Теперь я знаю, где мы: в самых дальних подвалах цитадели Лимасилла.

Я уже сыта всем этим по горло. Я знаю, что они придут за мной снова. Она мне чуть ли не прямым текстом так сказала. Она будет мучить меня этим своим камнем до тех пор, пока я не сдамся. Я бы спросила Джондара, как ему удалось столько продержаться, но отчего-то страшно. Боюсь услышать ответ. В его глазах какое-то загнанное выражение. Он всегда был таким собранным, щепетильным, аккуратным, а теперь со мной в камере какой-то дикарь. Может ли эта внешняя разбитость быть отражением сломленной души? Мой долг перед Томом – уберечь его мужа, помочь ему выбраться отсюда. Если я не смогу помочь никому другому, то хотя бы ему.

Хуже всего то, что я уже не уверена. Прежняя я была бы уверена. Прежняя я могла сразиться с кем угодно, преодолеть все преграды, вырваться из любой клетки. А теперь? Это место высасывает волю. Или, может, это остаточный эффект пытки Копариусом. Не знаю. Единственное, в чём я уверена, так это в том, что желание сжаться комочком в уголке и ждать, когда это всё закончится, настолько сильно, что долго я ему противиться не смогу.

Может, это начало сонной болезни? Вдруг я тоже заразилась? Потому что я чувствую себя крайне уставшей. Тело тяжёлое, измученное, мне хочется свесить голову и сдаться. Как и другие.

Но я не могу сдаться. Просто не могу.

Поэтому я наблюдаю и жду.

Стражники здесь так себе. Это первое, что я отмечаю. Это не мои люди, не те, кого я тренировала. Это даёт мне прилив надежды. А затем я понимаю, что это вообще не специально обученные люди, а просто Серые, отправленные сюда, чтобы следить за нами. Большую часть времени они даже не смотрят на нас – болтают друг с дружкой или молятся. Вместе уходят на перерыв, выходят из поля зрения.

О большем я и мечтать не могла.

Оценить обстановку внутри камеры непросто. Нас всего восемь. Мы с Джондаром можем рассчитать свои силы. Если я достану ему откуда-то меч, то лучше напарника и представить нельзя. Что до остальных... помощник повара, горничная, библиотекарь – не многообещающе. Трое садовников могут помочь. Они физически сильны, даже если сейчас подавлены. Если дать им надежду и направление, возможно, из этого что-то выйдет. Я уже делала это во время оккупации гравианцев: превращала фермеров в воинов. Многие из них в итоге погибли, но об этом сейчас лучше не думать.

Медленно, вдумчиво, я продумываю план.

Еда, что нам приносят, это просто помои, чтобы мы не сдохли, но не более того. Приносит каждый раз один и тот же человек. Они отпирают дверь, спешно забегают внутрь, отбиваясь от ближайших заключенных, бросают ведро на пол, разворачиваются и вылетают. Это их главная глупость, и я намерена этим воспользоваться.

Джондар сразу в деле, конечно же. Остальных ещё нужно убедить. Однако слова генерала, пускай даже впавшего в немилость, и принца всё же имеют некоторый вес. В результате они занимают позиции, какие я им указываю, и даже умудряются выглядеть так, будто искренне верят в наш успех.

Я не могу их подвести. Мне всё ещё нехорошо после воздействия Копариуса, избиения Артом и наркотиков, с помощью которых меня усыпили. Я пытаюсь не показывать это, но к горлу подкатывает тошнота, а по телу пробегает дрожь в самое неподходящее время, и это может всё испортить. Завершая последние приготовления, я сжимаю кулаки так, чтобы ногтями впиться в ладони, и наклоняюсь вперёд, пытаясь справиться с паникой.

Если ничего не выйдет... Если ничего не выйдет...

Чья-то рука ласково поглаживает меня по спине, помогая снять напряжение.

– Дыши, – произносит Джондар. – Просто успокойся и дыши.

Он муж моего лучшего друга, и хотя я всегда видела в нём союзника, но своим другом назвать не могла. Я его недооценила. Он может оказать поддержку, когда нужно. Теперь я понимаю, что в нём нашёл Том.

– Я в порядке, – ложь.

– Не сомневаюсь, генерал, – отвечает он с лукавой понимающей ухмылкой, о которой Том говорил, что у него от неё подкашиваются коленки. Я им даже завидую. После всей этой неразберихи с Зендером и Велом я бы хотела, чтобы у меня было так же просто, как у Тома и Джондара.

– Выведи их, когда будет возможность, – напоминаю я. – Держитесь вместе. Если мы единственные, на кого не действует Копариус, нам нужно выяснить причину.

Он просто кивает. Волосы спадают ему на глаза, и на мгновение он становится похож на ребёнка, который хочет, чтобы ему подсказали, что делать дальше. Огромный груз ответственности мгновенно возвращается ко мне.

– Выяснить причину могли бы доктор Хэли или Кон, – рассуждает он. – Не уверен, что добрая доктор ещё на свободе. Возможно, она работает на них, выполняя привычные обязанности, но боюсь, что нет. А Кон... Он так же заперт, как и мы.

Эту проблему я собираюсь решить в первую очередь.

– Ненадолго, – напоминаю ему. – Они скоро должны прийти.

– Верно, – он задерживает на мне взгляд, словно оценивая, готова я или нет. Честный ответ – нет. Я бы так и сказала, если бы хотела ответить честно. Но я не хочу. Да и нет необходимости. Он и так знает. Однако что нам остаётся? Вдалеке уже слышатся шаги. – Они уже идут.

Я выпрямляю спину, и он помогает мне подняться. Киваю остальным, уже расставленным по местам, как и задумано. Это не самый гениальный план в мире, но он должен сработать.

Я проскальзываю в тень у стены. Когда Серые заходят, один из садовников встаёт перед ними.

– Отдайте еду мне. Не за чем переводить продукты на этих ничтожеств.

Стражники останавливаются, сбитые с толку.

– Нет, каждый должен получить свою порцию, – отвечает мужчина с пустым взглядом. – Уйди с дороги.

– Вы не можете просто отдать ему всё, – громко возмущается горничная. Она бросает быстрый взгляд на меня, и на секунду я переживаю, что она нас выдаст, но она берёт себя в руки. – Мы тоже хотим есть.

– Мы... ничего ему... – Серые сжимаются в кучку вокруг ведра с так называемой едой. – Никто не получит лишнего. Всем полагаются равные порции. Это приказ её величества.

– Да вы в своём уме? Только посмотрите на них, – садовник резко взмахивает ладонью и ударяет по ведру, выбивая его из рук Серых.

Я бросаюсь вперёд из укрытия и обхватываю руками ближайшего стражника, валю его на пол, пока он кричит и ругается. Остальные разворачиваются ко мне, уже забирающей оружие. Джондар оказывается между нами, выхватывая кинжал с ловкостью, какой ни у кого больше нет. Я сжимаю петлю на горле своей жертвы, перекрывая дыхательные пути, пока тот не потеряет сознание.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 171819 20 21 22 Следующая ⇒