Письмо от автора 6 страница

Религия не чужда вейрианцам, но мы обращаемся за направлением на жизненном пути к своим предкам, нашим предшественникам, а не к неизвестному сверхъестественному существу. На Имперских планетах Мелии и Камарте сформировалась сложная и запутанная космология, включающая ежечасные ритуалы, особые молитвы, посты и свои религиозные праздники. Империя поддерживает эти традиции, чтобы не вызывать недовольства и извлекать свою выгоду. Но на Антеесе никогда не было ничего религиозного, помимо древней легенды о давно забытой богине, известной только коренным антейцам. Да и это скорее можно отнести к фольклору, чем к религии. Колонисты даже не слышали об этом до раскопок.

Иногда я задумываюсь о том, мог ли Рондет забыть что-то после столь долгой спячки. Или они просто хотят, чтобы мы так думали. Удобное оправдание.

Но колонисты не привозили религию вместе с собой. И пускай на других мирах Рондет считается чем-то вроде религиозного совета, на самом деле здесь никогда не было ничего подобного.

До настоящего момента.

– Мы всего лишь просим у вас аудиенции с Рондетом, антейм, – произносит их глава спокойным, примирительным тоном. У него голубые глаза, ясные и яркие, почти такого же оттенка, какой был у Шая, но более круглые и не с такими густыми ресницами. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не взгляд фанатика. Он напрягает меня.

– И я бы с удовольствием удовлетворил вашу просьбу, Фейстус...

– Прайм Фейстус, – перебивает он. – Я избран своими людьми так же, как и вы, антейм.

Сжимаю зубы. Он ставит себя на один уровень со мной и Коном, и мне это не нравится. Моя гувернантка Нерисса в своём время заставила меня прочитать гору информации о религиозных войнах Первомира. Все они начинались с того, что кто-то объявлял себя избранным или в каком бы то ни было плане особенным. Как правило, без реальных доказательств. Теперь Фейстус пытается укрепить свои позиции с помощью антейма и Рондета.

А мне он просто не нравится. Не нравится то, как он смотрит на меня.

Давно уже мне не приходилось чувствовать себя чужачкой на Антеесе. Однако этим людям удаётся сделать это даже без слов. Враждебность исходит от них, от всех до единого.

Я вздрагиваю. Напоминает те дни, когда я только прилетела сюда. Это ощущение постоянных взглядов из темноты, наблюдающих за мной с молчаливой ненавистью.

– Прайм Фейстус не должен просить об аудиенции, антейм, – вмешивается Лиетт. Честно говоря, она выглядит нездорово. Всё лицо вспотело, голубые глаза широко распахнуты и пристально смотрят на нас. Я не понимаю, что происходит. Мне нужно обсудить это с Коном, но сейчас неподходящий момент.

Кон гораздо более терпеливый человек, чем я.

– И почему же это? – доброжелательно спрашивает он, явно удивлённый этой переменой в своей помощнице.

– Потому что само Сердце Камня выбрало его. Сердце Антееса. Копариус...

– Копариус – это миф, – перебивает Джондар. – Полузабытая сказочка тысячелетней давности.

Фейстус неожиданно принимает вид победителя.

– Не совсем так, принц Джондар. Бомбы, забравшие столько жизней, открыли давно забытые тоннели и проходы. Мы зашли в них, затерялись в темноте, голодали, пили воду со скал. И глубоко в горах нашли его. Мы нашли Сердце Камня.

На лице Кона появилось задумчивое выражение – уверена, он вспомнил про подземный город и археологические находки.

– Невозможно, – возражает Джондар. Отчего-то этот разговор вызывает у него сильную неприязнь. – Нельзя найти то, чего нет. Копариус не существует.

– Так ли это?

Двое последователей Фейстуса снимают ткань с шкатулки, не больше тридцати сантиметров в длину, очень красиво и замысловато вырезанной. У мастера-резчика наверняка ушло на работу несколько месяцев. Шкатулка отполирована до блеска и украшена драгоценными металлами, сверкающими в свете зала приёмов. Трое стражников делают шаг вперёд, ожидая указаний Джондара. В шкатулке может быть что угодно: оружие, бомба, яд...

Серые с религиозным рвением обступили шкатулку, создавая живой щит и закрывая её от глаз посторонних.

– Только антейму дозволяется взглянуть на него, – громко объявляет Фейстус со всей напыщенностью праведности. – Камень – не для чужих глаз. Недостойные не могут услышать её. Нечестивые души будут наказаны, – он смотрит прямо на меня. Его враждебность почти физически ощутима.

Когда я только сюда прилетела, я понимала, что не все хотят видеть меня здесь, но никогда лично не пересекалась с противниками чужеземной принцессы. И вот они передо мной.

Кон поднимается на ноги, стражники напрягаются ещё заметнее.

– Либо этот артефакт будет в свободном доступе, либо нет. Ничего в нашем мире не может быть предназначено только для моих глаз. Если это действительно Копариус, он принадлежит всем нам.

Все Серые обращают свои взгляды на Фейстуса, который выдерживает паузу, пристально глядя Кону глаза несколько долгих секунд, прежде чем кивнуть.

– Антейм мудр. Подойдите, взгляните сами. Копариус покажет, чего жаждет ваше сердце.

Кон переводит взгляд на меня.

– Я и так это знаю, – мягко произносит он. Я смущаюсь, но в то же время меня охватывает тревога.

Серые отходят, снова позволяя взглянуть на шкатулку. Кон медленно подходит к ней.

Тысяча мелких иголочек пробегают по моему позвоночнику. Это всё кажется неправильным. Да что там – опасным. Я мысленно пытаюсь установить контакт с Рондетом, прошу их о помощи. Мне нужно вернуть равновесие.

«Ренна?»

Кон подходит к шкатулке, и все Серые внимательно наблюдают за ним, будто он кусок мяса, а они умирают с голоду.

– Конлейт... Антейм... – голос Джондар выдаёт ту же тревогу, что и у меня на душе. – Кон, это неблагоразумно. Нужно соблюсти меры безопасности, провести опыты. Стражники, археологи...

Но Кон просто улыбается в ответ. Для него это загадка, которую нужно разгадать. Я знаю его, он не может устоять перед таким. Он ещё никогда не казался мне таким прекрасным, как в этот самый момент, когда открывает шкатулку и поворачивается, весь объятый золотым свечением, как солнечный свет в водном отражении. Его зелёные глаза сияют внутренним огнём ярче, чем когда-либо.

Я прокручиваю в памяти легенду о богине Копариус, повелительнице снов. Как там сказал Фейстус? Что нечестивые души будут наказаны? А ведь сны видят, когда спят. В этом есть какая-то связь. Кон не верит в совпадения, и я тоже. Как давно они нашли эту штуку? Когда начало распространяться заболевание?

Я вскакиваю на ноги, чуть ли не роняя трон за собой, и бросаюсь к нему. Чтобы остановить. Не знаю почему. Это слепой страх, чисто инстинктивное желание.

Внезапно в зал со стороны веранды врывается Фавре, с грохотом приземляясь на мозаичный пол. Он как будто стал ещё крупнее, размером с быка-рекордсмена. Его невероятный рёв полон ярости. Теперь я понимаю, откуда взялся этот страх. От него. От всех троих.

«Нет, Конлейт! Не трогай!»

Кон не шевелится – ни чтобы взять камень, ни чтобы отпрянуть. Он просто застыл на месте. Когда я подбегаю к нему, хватаю за руку, меня поражает, как холодна его кожа, как напряжены его мышцы. Он смотрит в шкатулку, не отрываясь, свет камня отражается в его зрачках. Губы Кона приоткрываются, и тут он вздыхает, будто внезапно устал, лишился всех сил.

– Кон? – я держусь за него, тяну на себя, будто я могу оттащить его от них.

– Арестуйте их! – слышу крик Джондара стражникам, окружившим Серых. – Арестуйте их всех немедленно!

И тут Кон оживает, так резко вдыхая, будто до этого не дышал вовсе.

– Нет, – произносит он и высвобождает руку, даже не взглянув на меня. – Нет, пусть идут. Всё в порядке, Джон. Не поднимай панику. Со мной всё хорошо. Это просто камень. Как кристаллы.

Он закрывает шкатулку, и свет гаснет.

– Теперь вы поняли? – спрашивает Фейстус. Он выглядит безумным, впавшим в транс. Это видно по лицу и по глазам.

– Мне нужно внимательно всё изучить.

Что-то проскальзывает между ними. Понятия не имею, что именно, но что-то есть. И мне это не нравится. Лиетт ухмыляется мне.

Его голос звучит странно. Они что-то сделали с ним. Не знаю, как я поняла, но я в этом уверена. Вот только что они с ним сделали?

Сердце колотится в груди. Я чувствую присутствие Фавре в своих мыслях. Но не знаю, чего он хочет. И пока я просто стою на месте, в зал влетают Ренна и Аэрон.

Серые падают на колени, все разом. Фейстус поднимает голову, глядя на Фавре, и восторженно улыбается.

– Приветствую Рондет. Копариус выражает вам своё почтение и сообщает, что время пришло.

Ренна вонзает когти в пол и рычит. Аэрон мотает своей огромной головой, размахивая хвостом из стороны в сторону. Фавре замер каменным изваянием, глаза гневно сверкают, от него исходят волны ужаса.

Серые медленно встают на ноги и кланяются Кону. Только ему.

А затем уходят.

Реакция наступает мгновенно, как взрыв: все в зале тут же бросаются бурно обсуждать произошедшее. Шок, ярость, возмущение, неверие и сотни вопросов. Все суетятся, кроме нас с Коном. Вокруг сплошной шум, а мы стоим молча и неподвижно.

– Кон? – зову я ещё раз. Мой голос дрожит.

Он поворачивается ко мне и улыбается. Своей привычной улыбкой, которую я знаю лучше, чем свою собственную, от которой моё сердце всегда тает. Он такой красивый, такой добрый, свет моей жизни.

– Я в порядке, любовь моя, – отвечает он и наклоняется, чтобы коснуться губами моих губ. Но даже они холодны, как камень. – Сегодня вечером бал, нам же ещё нужно подготовиться, да? И к нашей свадьбе завтра?

На краю моего сознания жутко всхлипывает Ренна.

«Я не слышу его, Беленгария. Я больше не слышу его».

Глава 10

ПЕТРА

Уже вечер, а я всё ещё торчу в лазарете, совершенно бесполезная, а может даже и мешающаяся. Хэли опускается на стул рядом с моей койкой и снимает респиратор. Кажется, она сильно устала. Да что там, она выглядит совершенно раздавленной.

– Мы потеряли его, – сообщает она. – Болезнь поразила центральную нервную систему, и полная остановка работы всех внутренних органов произошла чрезвычайно быстро, – видимо, у меня был взгляд полнейшей идиотки, потому что она попыталась пояснить: – Как если бы из тела выкачали все силы, и оно прекратило жизнедеятельность во сне.

– Мне... Мне жаль.

Я могу понять смерть солдат в бою. Но здесь, в месте, где всё буквально создано для того, чтобы спасать жизни, это кажется неправильным. Только что погиб ещё один из спящих. То есть уже две жертвы из тех, кто был здесь, когда я в первый раз попала с ранением. Этот был рыбаком из города у подножия Монсерратта. Другой был командиром седьмого отряда.

Она откидывает капюшон, открывая густые медные волосы, вьющиеся и влажные от пота. Респиратор и специальный костюм защищают как её, так и пациента.

– Сюда скоро доставят ещё троих. Девушку из первой группы и двоих из ещё одной деревни. Ну что, готова вернуться к нормальной жизни, генерал?

Разумеется, готова. Это вообще-то они зачем-то держали меня здесь. Будь моя воля, я бы с самого начала вернулась к себе в покои.

Хэли выписывает меня, предварительно перечислив строгие указания, которые я обещаю – пока что – соблюдать. В частности, она не хочет, чтобы я перенапрягалась, но это только говорит о том, что о знает меня не так хорошо, как думает. И вообще она гораздо больше загружена делами, чем я.

Дуайер ждёт меня у дверей покоев. У него какой-то обеспокоенный вид, не сулящий мне ничего хорошего.

– Мэм, я пытался объяснить, пытался остановить...

– Остановить что?

Толкаю дверь. Вся моя комната заставлена букетами всех видов и цветов. Один только аромат заглушает всё.

– Что за?.. – начинаю я, потому что не знаю, как ещё на это реагировать. Прежде за всю жизнь мне подарили только одну ромашку. А теперь... вот это всё мне одной?

– Лорд Тил сказал...

– Ты позволил лорду Тилу заполнить мою комнату цветами? – Дуайер переминается с ноги на ноги, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. Кажется, я понимаю. У бедного мальчика не было ни шанса. – Но зачем?

Дуайер понуро свешивает голову.

– Я не знал, как его остановить.

– Нет, я имею в виду, зачем он это сделал?

– Он сказал... Он сказал, что вы настоящая героиня, а герои заслуживают всяческих почестей. И тогда его люди ворвались сюда со всеми этими цветами. А потом... он попросил разрешения сопроводить вас на бал-маскарад. Вон там есть платье.

Ну конечно, ещё и платье.

Я уже собираюсь высказать ему всё, что он может сделать с этой тряпкой, как вдруг до меня доходит, что именно этого хотела Бел. Чтобы я отвлекла Тила, даже если он будет думать, что играет со мной. Если он будет занят мной, то забудет о Зендере. И к тому же есть ещё один неоспоримый плюс: если что-то и способно выбесить кронпринца, будь он проклят, Зендера, будь он проклят дважды, Меррина, так это пойти на бал с Тилом. Я спасла этому придурку жизнь, а в награду получила только обвинение в полной непригодности – и не только как солдата, но и как вейрианки. Боль и унижение до сих пор прожигают меня изнутри.

– Передай ему, что я согласна, – внезапно выпаливаю Дуайеру. – И пусть все цветы вынесут отсюда. Живые – в сады, остальные – в лазарет. На похороны того пациента. Или ещё куда-нибудь. Там, где они пригодятся.

Наверняка где-то нужны цветы. Может, предложить их Бел для свадьбы?

Кстати о Бел. Я направляюсь в её покои, поскольку в моей комнате пока что даже шагнуть некуда. Мне нужно поговорить с ней о случившемся нападении. И, наверное, стоит сообщить ей, что Зендер видеть меня не хочет, зато очень даже хочет Тил, так что, возможно, нам стоит попробовать её план.

Вопреки моим ожиданиям, Бел не готовится к балу. Она ходит из стороны в сторону, погружённая в раздумья. Её горничные, похоже, на грани нервного срыва. Бел выглядит не лучше.

Одна из девушек подходит к ней, но Бел отмахивается.

– Не сейчас, Делла.

Она же не собирается дать заднюю? Я гадаю, что же могло произойти. И почему никто не сообщил мне?

– О, слава предкам, ты здесь! – выпаливает она, заметив меня, и вываливает всё одним сплошным потоком слов: все свои мысли, страхи, всё, что она увидела, всё, что сказала Ренна. Тот факт, что Кон теперь отключён от Рондета, пугает её до смерти. Но ещё больше её напрягает его реакция – будто бы ему всё равно.

– Он разговаривал с Джондаром? Томом?

– Да, уверяет всех, что с ним всё в порядке. Что все разводят панику на пустом месте. Сказал, что связь восстановится, как обычно. Он считает, что это примерно то же самое, как если бы Рондет улетел достаточно далеко – в таких случаях он почти не слышит их.

– Ну, может, он прав. Ему же лучше знать, разве нет?

Бел мотает головой.

– Рондету лучше знать, но они ничего не понимают. Они уже подходили к нему ближе, вообще перепробовали всё. И им страшно, понимаешь?

Рондент никогда не разговаривал со мной до вчерашнего дня, да и с тех пор Аэрон не пытался со мной связаться. Они в принципе мало с кем общаются, поэтому мы почти ничего не знаем о том, как работает их связь, но Бел, Джондар и Том постоянно об этом забывают.

– Бел, я понимаю, ты напугана, но...

– Вовсе я не напугана, – это наглая ложь, но я не собираюсь с ней спорить. Сейчас уж точно неподходящий момент. – Вдруг он заразился... от этого камня. Ведь мог же?

– Кто-то уже изучил камень?

– Служба безопасности ничего не обнаружила. Это просто кусок скалы. Соррелл взялась за исследование камня. Кон хотел сам, но... Я попросила его держаться от этого всего подальше. Пока что, по крайней мере. Уже выстроилась целая очередь из учёных. Лиетт уже провела несколько тестов, если ей можно верить... Но меня смущает, что она связалась с Серыми во время поездки в Монтсерратт. Не знаю, как объяснить, но она... изменилась. Ну, то есть да, она всегда была со странностями. Но сейчас она какая-то... другая. Как бы то ни было, Кон хочет сам провести несколько анализов, и не знаю, как долго он сможет оставаться в стороне... Петра, ты просто не видела его в тот момент. С его лица сошли все краски. Я думала, он рухнет без сознания прямо там. И он всё ещё выглядит таким... просто дико уставшим. Говорит, что с ним всё хорошо, и всех устраивает этот ответ. Сама знаешь, как ему все верят на слово. Хэли провела осмотр, но считает, что он просто перетрудился.

Я не знаю, что на это сказать. Я не очень хорошо умею оказывать поддержку. Я не из тех людей, кто всегда может подбодрить. Но эти симптомы напоминают мне о спящих в лазарете. Мне не хочется даже думать об этом, особенно когда дело касается Кона. К тому же Хэли исследует эту болезнь и знает больше, чем кто-либо. Если уж она не сочла состояние Кона сколько-нибудь необычным…

Бел поджимает губы и оглядывается на своих горничных.

– Мне нужно готовиться к балу. Просто... приглядывай за ним сегодня вечером. Ради меня, ладно? За ними обоими.

– Кажется, твой брат вообще не хочет, чтобы я попадалась ему на глаза.

Мягко говоря.

– Мне всё равно, чего он там хочет. Поскольку у нас сейчас во дворце Тил и его друзья, присматривать за Зендером нужно вдвое внимательнее. Кто бы что ни говорил, но устройство, привезённое Зендером, было создано не гравианцами. Слишком высокотехнологичное, а значит, Имперское. И эти новые мехи совсем не похожи на прежних. Прошу тебя, Петра, будь осторожна.

– А что делать с Тилом? У меня только два глаза, Бел.

– Ты себя недооцениваешь. Он сам будет следовать за тобой по пятам.

Глава 11

БЕЛ

Микролезвие разрезает сияющую поверхность кристалла, который Серые принимают за Копариус. Кон едва поднимает взгляд, когда я захожу в его мастерскую. Недолго он всё-таки вытерпел – просто не смог удержаться. Типичный Кон.

Всё его внимание полностью сосредоточено на камне, пока он щипцами вынимает осколок и аккуратно кладёт на поднос, который сразу же запечатывает. После этого он вновь активирует защитный слой вокруг камня, но тот лишь насмешливо сверкает ему в ответ.

– Не трогай, – командует он своей помощнице Соррелл и, судя по её лицу, уже не в первый раз. – Мы просто хотим исследовать его как можно скорее, а затем попробовать соединить их вновь.

– А Серые в курсе, что ты отпиливаешь куски от их волшебного камешка? – интересуюсь я.

– Нет, конечно. И, если они ещё не поняли, камень не особо волшебный. Только посмотри.

Он открывает контейнер с обычными кристаллами, которые он изучал вместе с помощницами. Выбрав один, Кон берёт его теми же щипцами и несёт к Копариусу. Но ещё даже до того, как Кон подносит кристалл к защитной оболочке, Копариус начинает сиять слабым тёплым светом. И чем ближе кристалл оказывается к камню, тем отчётливее я слышу гудение. Хотя... «слышу» – не совсем подходящее слово. Я чувствую его.

– Что происходит?

– Полагаю, Копариус заряжается от кристалла. Скорость передачи энергии просто феноменальная. Разве это не потрясающе?

Не для маленького кристалла, чьё свечение мерцает и тускнеет.

– Копариус высасывает энергию?

– Да, с поразительной скоростью.

Он не скрывает своей реакции: радость, азарт, желание разгадать тайну. Но свет, падающий на его красивое лицо, заставляет меня нервничать. Прямо сейчас он похож на одного из фанатиков Фейстуса, прямо как Лиетт, вернувшаяся вместе с ними. И гудящий звук словно бы погружает в транс. Вибрация отдаётся у меня в затылке, создавая нервное напряжение.

– Думаешь использовать его для своего чипа? – спрашиваю, страшась услышать ответ.

– Это логично, согласись? Их взаимодействие напоминает формирование нейронных связей. Я действительно считаю, что это сработает. Мне только нужно...

– Не вздумай тестировать на себе. Ты обещал.

Он опускает опустевший кристалл на соседний стол.

– Бел, только представь, какие возможности открываются перед...

Вообще-то я прекрасно представляю себе возможные кошмарные последствия. В этом-то и проблема.

– Кон, нет.

– Бел, пойми...

– Нет, я не хочу ничего понимать.

– Я не могу просить кого-то другого стать подопытным кроликом.

– Почему нет? Мы не всё делаем сами. У нас есть солдаты, которые сражаются за нас. Стражники, которые защищают нас. Пилоты, которые перевозят нас...

– Это совершенно безопасно! – возражает он.

– Эта штука заблокировала твою связь с Рондетом, Кон. Высосала энергию из кристалла за считанные секунды. В ней нет ничего безопасного.

– Это просто камень, Бел. Кристалл по сути. Не такой, как у нас на Антеесе или на Келте, но довольно похожий. Есть следы его распространения через других, видишь?

Он размахивает передо мной какими-то данными на планшете. Для меня это просто набор цифр.

– Как вирус? – мой голос звучит довольно резко.

Он замирает, обдумывая такое сравнение.

– Наверное? Кстати, да, есть что-то общее. Соррелл, не могла бы ты это записать и воздать должное гению моей невесты? – он улыбается мне, сияя от счастья, как будто я должна обрадоваться этой лести. Но я не рада. Я понимаю, у него благие намерения, но он даже не слушает меня, увлечённый удивительным открытием. – Кристалл поглощает и накапливает энергию с удивительной скоростью. Я мог бы попытаться добиться обратного эффекта, подключить к чипу и использовать эту энергию. С ним я смогу зарядить множество устройств. Но это просто камень: он не исполняет желания, не говорит правду, не предсказывает будущее, не меняет материю, или во что там ещё верит Фейстус и его последователи с запудренными мозгами. Тем не менее, этот кристалл может помочь людям, которым отчаянно нужна помощь. Я могу дать им время и силы, чтобы вылечиться. Это всё, чего я хочу.

Я опускаю взгляд на Копариус. Меня всё ещё не покидает ощущение, что он наблюдает за нами в ответ.

– Не знаю, Кон. По-моему, это всё ещё слишком рискованно.

– Нет науки без риска, любовь моя.

***

Оставляю их заниматься своими исследованиями. Я им всё равно ничем помочь не могу, они вряд ли даже заметят моё участие. А у меня есть другие дела. В расписании стоит множество встреч, подготовка к балу, который состоится сегодня вечером, и к завтрашней свадьбе. А ещё надо как-то развлекать куорскую делегацию.

Интересно, чем сейчас занят мой брат? Я была так зла на него, когда узнала о том, что он сказал Петре... Даже видеть его не хотела, будь он хоть трижды почётным гостем. Он всё же мой брат, и за мной сохраняется право игнорировать его в особых случаях. Или оторвать ему голову, если он попадётся мне на глаза. Уверена, он сам это прекрасно понимает, и поэтому старательно меня избегает.

На выходе из мастерской меня поджидает Арианна.

– Ваше платье на бал, ваше высочество... – начинает она, и у меня сердце уходит в пятки. Я об этом и думать забыла, а ведь надо было. Бал-маскарад накануне королевской свадьбы – это многовековая антейская традиция, которую все местные жители ждут с огромным нетерпением.

– Я... эм... – стараюсь не смотреть в глаза своей старшей фрейлине и продолжаю идти. Она невозмутимо шагает нога в ногу со мной. Чёрт, этого разговора никак не избежать. – Может, зелёное?

– Позвольте предложить изумрудное платье от Амаззути, расшитое золотом? Вместе с рубинами?

Конечно, Арианна уже подобрала мне платье на вечер, но она слишком деликатна, чтобы сказать об этом прямо. Она очень хороша в своём деле. Возможно даже, так же хороша, как была Элара – моя первая фрейлина, со временем ставшая подругой. Арианна каждый раз расценивает выбор моей одежды как проверку утончённости её вкуса, поэтому в итоге мой внешний вид всегда на высоте, и я полностью переложила этот вопрос на её плечи. Если честно, это выгодно нам обеим. Ей предоставлена полная свобода действий, а мне не нужно тратить кучу времени на перебирание нарядов. И для неё это дело чести, чтобы я всегда и везде выглядела как королева.

Иногда она даже разрешает мне носить менее изысканные и более удобные вещи. Обычно это своеобразная дань уважения моему происхождению, и я очень это ценю. Ей удаётся сочетать вейрианские и антейские элементы, и это дипломатически идеальное решение, позволяющее мне дышать чуть легче.

Элара была моложе и более политически активной – по крайней мере, на первый взгляд. Арианна – сорокалетняя вдова с двумя детьми-подростками, и она всегда держится со спокойной уверенностью адмирала. Под её контролем всё идёт как по маслу.

– Я позабочусь, чтобы всё было готово к вечеру. Мне известно, что у вас сегодня весьма плотный график, но было бы замечательно выделить дополнительное время на укладку волос, ваше высочество, – предупреждает она в своей типичной манере, как умеет только она, и покидает меня, чтобы организовать работу дюжины горничных, стилистов, визажистов и с боем забрать фамильные украшения из королевской сокровищницы, ключ от которой Джондар обычно даёт весьма неохотно.

Я иду по галерее на встречу с представителями строительного комитета и на мгновение решаю позволить себе расслабиться, остановиться у окна, посмотреть на птиц, летающих в садах. Их крылья переливаются яркими цветами, пока они кружат огромной бесформенной стаей, создавая завораживающее зрелище. Они похоже на драгоценные камни невероятной красоты. Как и всё здесь, в моём новом доме.

До меня внезапно доносятся голоса, тихие и сдержанные, но всё же спорящие друг с другом.

– С таким же успехом ты могла бы повесить указатель, – это голос лорда Тила, в котором слышатся нотки раздражения, совсем несвойственные его обычно деликатному поведению.

Я замечаю их внизу, на террасе под окном: высокую стройную тень Тила и Кейду де Лоренс – такую же яркую, как и птицы, только что улетевшие прочь. Меня они не замечают. Люди забывают оглядываться вверх в этих садах.

– А что мне было делать? Я не хочу, чтобы он весело проводил время со своей давней любовью, грозя испортить все мои планы.

– Я просто говорю, что тебе нужно действовать незаметнее, Кейда.

Она стряхивает невидимую соринку с платья, перекидывает свои голубые волосы назад и ослепительно улыбается:

– Быть незаметной – не для меня, Велентин. Ты же знаешь.

Он не выглядит впечатлённым. Думаю, его уже ничем не удивишь в этой жизни.

– То, что произошло между ними, очень сильно ранило её. Он тоже так и не простил её. Я слышал все его истории. Ты сама видела, как она ведёт себя с ним, а он с ней.

– И ты всё знал, не так ли? – она смеётся. – Готова спорить, он сам тебе во всём признался. Небось, в одну из ваших пьянок? – Тил собирается возразить, но Кейда не даёт ему шанса: – Ладно, не будем сплетничать. Что ты предлагаешь?

– Она очаровательная, сильная и интересная девушка. Я позабочусь о ней. Сети уже расставлены. Пусть всё идёт как надо, а ты больше вмешивайся. Оставь её в покое и займись своей миссией, но уже после свадьбы. А со своей задачей я сам справлюсь.

Кейда отвечает ему злобным взглядом. Ничем не прикрытая ревность видна в каждом её движении и слышна в каждом её слове:

– Тил, ты идиот. Не советую недооцениваю её. Жаль, что ей удалось пережить эти нападения. Если бы она хотя бы подольше провела в лазарете и не путалась бы под ногами...

– Любые дальнейшие угрозы Лисендеру или Петре Кел только ухудшат наше положение и поставят под угрозу весь план. Нас не очень-то хорошо встретят, если вернёмся с пустыми руками.

Они уходят, продолжая пререкаться, а мне не хватает духу пойти дальше за ними.

С пустыми руками... То есть без Зендера.

Я как чувствовала, что Петре надо присматривать за Зендером и попытаться отвлечь Тила. Этот разговор укрепил мою уверенность в правильности своего решения. Я только надеюсь, что Петра понимает: пока она играет с ним, он тоже играет с ней.

Глава 12

ПЕТРА

Вечернее платье великолепно. Идеально. И элегантно, в отличие от всего, что надела бы я. Да я в нём сама на себя не похожа! Красный бархат – цвет крови – расшит золотыми нитями в изящных узорах. Завитки замысловатой вышивки окружают мои запястья и поднимаются выше по рукам, охватывая лиф и закручиваясь через плечи. Это платье напоминает мне вейрианские королевские наряды во времена до первой Гравианской войны. Оно прекрасно, это напоминание об ушедшей эпохе. Я смотрю на девушку в отражении и не вижу в ней солдата.

– Я могу заплести вам волосы, – смущённо предлагает Дуайер.

Невольно смеюсь.

– Где ты научился делать причёски?

– У меня была младшая сестра... когда-то, – отвечает он, и моё игривое настроение вмиг испаряется. Теперь у него никого нет. Никого, кроме меня. Он выглядит уставшим. Надо будет обязательно дать ему выходной.

Быстрыми и уверенными движениями он создаёт нечто лёгкое и воздушное. Большая часть моих волос всё ещё спадает по спине, но сверху Дуайер заплёл косу в виде короны. Он придирчиво осматривает результат своей работы, будто я его финальный экзамен. На этот раз я ему не мешаю. Маска, соответствующая платью, украшена золотой филигранью в виде россыпи звёзд, падающих через моё лицо слева направо, становясь всё меньше и меньше. Я надеваю её, и образ тут же становится цельным. Дуайер добавляет в мои волосы несколько маленьких гранатовых шпилек.

– Всё прекрасно, – уверяю его. Дуайер краснеет и начинает наводить порядок, убирая всё со столика у зеркала.

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒