Берг Dок Николай: другие произведения. 36 страница

- Русские внезапно и коварно подкрались!

- Разумеется. Куда делся Пауль?

- Он был тяжело ранен, его вывезли авиацией уже отсюда, господин лейтенант.

- Можешь быть свободен! - смилостивился Поппендик. Давать хода этому разбирательству он не собирался, но когда подчиненный знает за собой вину - командовать им проще. Так - то наводчик раньше был услужливым и на фоне необученных придурков хотя бы стрелять умел, а то, что его загнали в пехоту - лишний раз показывало развал и бедлам в осажденном городе.

Второй комендант Бреслау продержался около месяца - и как и пророчил мудрый старшина - его тоже "съели". Готовился решительный прорыв через русские позиции к основным силам фельдмаршала Шернера. Нужны были ударные части и комендант фон Альфен просил прислать парашютный полк, который бы возглавил удар и потянул за собой в прорыв - как иголка - нитку - и основные массы гарнизона..

Прислали батальон. Один. Поппендик мельком видел, как маршировали по улице эти ударники, но странные ощущения возникли - много людей в чинах, много наград, вроде бравые и маршировали неплохо... только вот создалось впечатление у лейтенанта, что как-то не так держат эти десантеры свои винтовки и автоматы. Хмуро фыркнувший на сказанное всезнающий старшина вмиг вылил ушат ледяной воды на возникший было энтузиазм наивного танкиста.

- Это жертвы Геринга. Слыхал, про авиаполевые дивизии? Из сосланных в пехоту ребят из Люфтваффе? - усмехаясь одним уголком рта, спросил вечно мрачный гауптфельдфебель.

- Кто ж не слыхал об этих несчастных придурках... Так эти - что, тоже?

- Ага. Это - безлошадный персонал бомбардировочной авиации. Летчики, штурманы, воздушные стрелки, техники, оружейники и прочие и прочие... Когда ты последний раз видал в небе наших бомберов? Вот и я тоже. Это - последние огрызки мощного бомбардировочного флота.

- Вот то-то я гляжу - наград много, а винтовки держат, словно в первый раз в руки взяли! - сообразил Поппендик.

- Ну так и впервые. Сам суди - на кой черт экипажу "Юнкерса" винтовка?

- Ясно, как божий день - накрылся прорыв - кивнул Поппендик.

- Генерал Альфен тоже. При связистах наших, не стесняясь, он требовал заменить этот батальон, как непригодный для ведения боя в поле. И не сдерживался в выражениях. Судя по всему - одним махом он оскорбил и Геринга и Шернера. Это ему не простят. Скоро его кресло будет жечь ему задницу, словно он простой танкист - заявил пророк в звании гауптфельдфебель, разливая по стопочкам что-то особенно душистое.

Как в воду смотрел.

Прорыв провалился, едва начавшись. Город горел, на юге и западе все время грохотало.

А в Бреслау прибыл новый комендант - генерал Нихоф. Ехидный всезнающий старшина не преминул заметить, что только с третьей попытки. Русские обложили Гундау прочно и все время долбят по взлетному полю и всем строениям аэродрома. Глушат радиостанции, ловят самолеты на подходах. Первые два самолета были подбиты и вернулись, не довезя нового коменданта, только третий смог сесть на обстреливаемый русскими аэродром. Хитрый пилот вырубил двигатели и тихонько спланировал, словно он ночная ведьма на "швейной машинке". Стреляный воробей! А генералу эти засранцы крылатые даже парашюта не дали! Слышали штабники, как он ругался.

- Дружище, ну и что напророчишь на этот раз? - спросил своего заместителя Поппендик.

- Весна наступила. Чувствуешь, пахнет? - ответил старшина.

- Воняет гарью. Так весь февраль так было. Сначала мы сами жгли окраины. Потом - русские - честно признался Поппендик, старательно нюхая воздух.

- Ах, увы нам, немецкая романтичность и сентиментальность пали смертью героев... - патетично запричитал дрезденец.

- Да ладно тебе. Пока русские не преуспели. Ломятся бессмысленно и бесполезно, несут потери, а даже аэродром не взяли! - сказал лейтенант.

- И это говорит один из разумных! - возвел глаза к небу, то есть кирпичному своду подвального потолка гауптфельдфебель.

- Спасибо за комплимент, но смотрю ты не так считаешь?

- Мой наивный друг, мне стыдно толковать тебе, увенчанному офицерскими погонами, что мне странны твои речи, словно ты свежепринятый гитлерюгендовец, а не бритый жизнью воин! Ты же учил геометрию и арифметику? Так ведь?

- Разумеется!

- Ну так реши простую тактическую задачку. Основная цель русских - твой родной Берлин. И туда они прут всей силой. Мы заблокированы и уже не мешаем. Если бы смогли устроить прорыв и соединиться с армиями Шернера - тогда наступление на Берлин спеклось бы мигом. Но с прорывом - не вытанцовывается вальс. Хотя за февраль только трижды обещали, что скоро-скоро все будет в порядке и вот-вот. При том нас тут в городе под полсотни тысяч, не считая даже фольксштурм. Так все говорю?

- Так - кивнул лейтенант.

- Значит, если в городе 50 тысяч войска, то, чтоб их сдержать- надо бы иметь минимум двукратное, а с учетом резервов - трехкратное превосходство. А иначе осажденные прорвут в выбранной ими точке кольцо и попрут куда хотят или куда попало. По тылам. Мы - внутри круга, нам проще и ближе перебросить резервы по диаметру, а им - куда сложнее по окружности. Не успеют. И растянув войска по периметру Бреслау - хрен удержишь оборону. То есть просто вот без вариантов не удержать никак. У нас здесь не меньше 50 тысяч можно набрать всяких фольксштурмистов, посадить их в оборону. Ударный кулак получается солидный!

И чтобы мы не прорвались русским тут надо держать бесполезно не меньше 200 тысяч, да тысяч 100 в тылах, тогда - есть шанс сразу не дать прорваться и запечатать резервами, успеть перебросить. Тем более, что у нас, у осажденных, боеприпасы и силы есть и такой вариант более чем реален. Не возражаешь? - учительским тоном спросил старшина.

- Ну, предположим.

- Тогда продолжим наши игры. Чтобы штурмовать и взять город, готовый к обороне - надо примерно столько же, а может и чуть больше сил - надо создать не только локальное превосходство, но и обжимать всюду не давая перетащить резервы и отбить штурм. Так?

- Положим, что так.

- А теперь сам подумай, что оставлять здесь, на второстепенном уже направлении триста тысяч просто так - когда им нужен Берлин - русские не захотят. И стоит против нас столько же, сколько нас тут, нормальных солдат - тысяч 50. Ну, не хватает им на все войск. И, если я прав, единственно, что они могут - это прикрыться с севера и дергать нас все время с разных напрвлений. Потому если не хватает сил - остается только "безуспешно и бессмысленно атаковать".

То есть постоянно, со всех направлений, наносить относительно локальные, но мощные удары. Все время, с минимальными перерывами. Не давая нам времени не то что сгруппироваться и подготовить прорыв, а едва чтоб еле успевали мы пожарные команды на новые направление формировать.

Это называется - инициатива. Когда создается преимущество, наносится удар - причем с небольшими потерями, ввиду подавляющего локального преимущества, а потом можно и закрепиться или вовсе отойти. Понимаешь? И СОВЕРШЕННО СПОКОЙНО, планово - тут же наносится удар в другом месте. причем прочие в это время не суетятся и волнуются, как внутри города, а отдыхают - ибо у них точно будет спокойно, нам не до них. И так день за днем без вроде видимого эффекта.

Но! К осаждающим есть подвоз и пополнения. Им есть куда эвакуировать раненых.

А у нас в городе - фига с постным маслом, аэродром они обжали, потери у транспортников лютые и чем дальше, тем больше. И боеприпасы и силы тают. И отдохнуть не выходит толком - все одно при каждом штурме мы все на ушах. И в таком раскладе можно обойтись теми же 50 тысячами войска снаружи - бегая кругом и кусая нас за жопу, без возможности и потому и желания выпустить кишки.

А в итоге в городе начинается расслоение защитников - дисциплина падает вместе с количеством боезапаса и получается две фракции вояк, которые держатся упорно - одни уже не хотят победы, а хотят сдохнуть в бою - и, в общем, дерясь ожесточенно, этот шанс быстро получают.

А вторые - те кто вымотался совершенно и в плен не бежит только потому, что он честный солдат. И ему надо просто дать повод и возможность попасть в плен. Он сдастся при первой возможности, а до того будет стойко сражаться. Других тут уже нет, в основном эти категории - а их очень быстро переводят в соответствии с их пожеланиями.

И тогда уже очередной штурм заканчивается успехом.

Или до того еще происходит капитуляция всей страны.

Так что русским главное - не прекращать бессмысленных и неподготовленных атак на сколь - нибудь серьезный промежуток. Уверен, что они и севера, здесь все же полезут, Просто потому, что нам придется парировать этот удар, опять перетасовывать силы, эвакуировать отсюда - туда публику и склады и суетиться, суетиться, суетиться... Есть что возразить, господин лейтенант?

- Что тут возразить... - буркнул Поппендик.

- Но есть и плюсы! Новый комендант, ознакомился с положением дел в документообороте, ожидаемо пришел в первобытный ужас от путаницы со сложностью и уже отдал несколько грозных приказов, которые должны сильно упростить процедуру. А это, мой достойный командир, означает одно - сейчас начнется такой бедлам, которого свет не видывал! И это позволяет зажить перед концом особенно весело! Мои приятели из числа складских крыс уже весело сверкают глазами! Предвкушают упоение в разворачивании гешефтов и перекрестных обменов. И мы тоже половим рыбку в половодье!

- Паршиво. Нет, для нас в целом - отлично, учитывая твои фуражирские способности, но я теперь не смогу вволю покататься на трамвае. Одна была радость, а теперь и ее отняли! - огорченно заметил Поппендик.

- Обижаешь ты меня! Я думал, что пожрать и выпить - тоже радость в жизни - надулся непритворно гауптфельдфебель.

- Глупости, дружище! Пожрать и выпить, защищая Рейх - это смысл жизни. Стержень бытия! Квинтэссенция нахождения в этой Вселенной! А радости - это то, что помельче. Мне всего лишь приятно поездить на трамвае. Но покушать отлично сваренное всмятку яйцо, да с теплым хлебом и даже маслом - несравнимо! - совершенно искренне заявил лейтенант.

- А, ну если это так, то я клянусь удвоить, нет - утроить рвение в обеспечении защиты как всего Отечества, так и конкретно города Бреслау в северной его части - пафосно выпятил грудь старшина. Но тут же капнул жидким желтком на потрепанный китель, стал вытирать салфеткой.

- Кстати, раз ты толкуешь, что русские полезут и тут, то неплохо бы и нам укрепить участок чем-то более весомым, чем два десятка фаустпатронов. Слыхал, что такого добра навалом в арсенальных пакгаузах, нам бы побольше, чтобы и поучить пользоваться, теория без практики мертва, а древо жизни бодро зеленеет! - сказал Поппендик. Сам он в руках не держал ничего из пехотного арсенала борьбы с танками и чувствовал себя не очень уверенно.

- Будет исполнено, господин лейтенант. Думаю и пяток "Голиафов" раздобыть, есть на что обменять. Только там возни с аккумуляторами много.

- Слышал краем уха, что тут есть и пусковые противотанковые управляемые ракеты "Румпельштильцхен". Правда толковал об этом Кучер, а это известный враль...

- Есть такие. Только там одна беда - они очень точные, мощные, дальнобойные, это все так. Но дело портит один нюанс... - поморщился старшина, нарезая себе от куска сыра со слезой аппетитные ломтики.

- Не летает?

- Отчего же. Летает и попадает точно. И одного попадания хватает и тяжелому танку. И управлять несложно, главное - увидеть танк и навестись на него - старательно делая бутерброд, сказал гауптфельдфебель.

- Итак, в чем беда?

- Наводится такая ракета по трем световым лучам. Достаточно легкого тумана, дымка, снежка, дождика и тому подобного - ракета уходит с директрисы выстрела. Так что летним ясным днем в сельской местности - ее применить можно. А тут - дрезденец безнадежно махнул рукой и принялся жевать сделанный шедевр с колбасой и сыром.

- Не удивлен. Все, что рекомендует этот осел Кучер - все неприменимо в реальной жизни. Такой уж выбор у этого придурка... Но то, что с нашего участка сняли две пушки - мне не нравится. И пехота сейчас не та, что была в полку Мора. Им до прежней численности насовали фольксштурмистов, но качество просело. Надо чем-то возместить - заметил Поппендик.

- Ясно. Сделаю, что смогу.

То, что он сделал, удивило даже видавшего виды лейтенанта.

Через пару дней с загадочным видом поманил командира участка в комнату, что служила им штабом. Зачем-то закрыл дверь на ключ. Поппендик сильно удивился, увидев знакомые лица двух девчонок - сестричек, которых он подобрал в зимнем лесу голыми.

Что удивило - они и сейчас сидели голышом - были замотаны в каких-то одеялах точнее, которые мигом скинули, как только он со старшиной вошел в комнату. В свете двух керосиновых ламп они смотрелись лучше, чем тогда на снегу, разве что руки красные и расцарапанные.

- И как это прикажете понимать? - спросил хорошо воспитанный лейтенант, со стыдом чувствуя, что его организм начинает реагировать на обнаженных девиц так, как и должен.

- Это Хильда и Хельга. Они будут с нами спать, помогать нам по хозяйству и быть под нашей защитой. Я их встретил на новодельном аэродроме, где они таскали кирпичи и они предложили мне такой вариант. Девушки они милые, работящие, только дурную работу не любят. А нас запомнили с хорошей стороны. Я их оформил, как помощниц вермахта - невозмутимо, словно старую козу продавал, заявил старшина. Видно было, что он совершенно спокойно воспринимает все происходящее. Поппендик, хоть и не был совсем уж нецелованным, все же несколько засмущался, такая простота нравов ему была непривычна все - таки. Так вот, по-военному, без ухаживаний и флирта... С немецкими девушками опять же.

- А спать это в смысле что? - и сам огорчился, что прозвучало это как-то глуповато.

Голые сестренки переглянулись не без удивления, старшая пожала плечами.

- Ну можно и на спине, животиком кверху, а если захотите - мы можем и по-другому. На четвереньках, или на боку. Не прогоняйте нас, там на аэродроме и страшно и противно, и к нам бригадир уже лез, Хильде трусики порвал, старый козел. А белье сейчас достать сложно. Мы все-все делать будем, особенно если вы с нами будете нежны! - очень по-взрослому сказала младшая.

Поппендик только нервно сглотнул. Дурацкое положение - и отвести глаза глупо и шарить жадным взглядом по маленьким, но твердым грудям и круглым ляжкам тоже вроде как не очень хорошо. Хорошенькие, заразы, особенно когда прошли все черно-лиловые синяки на лицах и грудях. Определенно, глаз не отвести. Тем более, что девчонки привели себя в порядок, сидели чистенькие, помытые и причесанные. Даже пахло от них вкусно, сквозь постоянную гарь в воздухе пробивался приятный аромат фиалок. И соски торчат розовенькие, как магнит для глаз.

- Значит, вы согласны тут с нами жить во всех смыслах? - наконец выдал дипломатичный вопрос. Внутренне поморщился, потому как понимал, что выглядит по-дурацки. Тем более таращась на стройные коленки.

- Конечно. С нас не убудет, не сотрется и не смылится. И тут куда безопаснее - уверенно заявила старшая. Фигуркой она была покрепче и посочней младшей - уже почти женщина. Почти, да...

- Гауляйтер приказал в центре города построить аэродром. На Кайзерштрассе, потому как Гундау уже под постоянным огнем. Потери транспортных самолетов лютые, доставка снизилась вполовину. Потому сейчас строят в самом городе. Снесли несколько церквей, чтоб не мешали, взорвали несколько домов, теперь бабы и девки там ровняют площадку, а русские поняли мигом, что там за возня и лупят, как по Гундау. Потерь до черта каждый день - пояснил старшина. Он смотрел выжидательно, одинаково готовый и вывалить на стол кучу деликатесов для грядущего пиршества с излишествами и выгнать девчонок вон, если глупый лейтенант воспротивится своему счастью.

- Все равно помирать скоро - равнодушно, но уверенно сказала старшая.

- Красотки, накиньте пока на себя что-нибудь, а то ужинать будет сложно и я сам люблю снимать лишнее. Давай, дружище, отметим прибытие в нашу грозную группу обороны таких красивых помошниц. Тебе какая больше нравится? - спросил Поппендик.

- Выбирай сам, господин командир обороны участка. Потом все равно поменяемся! - ответил успокоившийся старшина, ловко, словно столичный официант в лучшем ресторане, накрывая стол на четверых.

Девчонки переглянулись и захихикали, им явно стало легче, висевшее в воздухе напряжение исчезло.

- Ой, какой роскошный тонкий фарфор! И серебряные вилки! И хрустальные стаканы! - всплеснула ладошками младшая. У старшей тоже глазища заблестели, а добрый дядя старшина, улыбаясь во весь рот, посоветовал не обращать внимание на посуду, а отдать должное тому, что он выставлял на стол - и да, тут он расстарался от души - розовая ветчина, спаржа, маленькие огурчики, явно не входящие в рацион солдата, тушеный кролик, вареные яйца, отличное сало, сардины и колбасы - девчонки даже в ладоши захлопали, отчего опять полуобнажились.

На этот раз лейтенант не стал восстанавливать статус кво, а наоборот, погладил по пушистым волосам сидящую рядом с ним старшенькую. Та поощряюще стрельнула голубыми глазищами, подвинулась поближе.

Вино на этот раз гауптфельдфебель добыл подходящее - сладенькое и ужин с тостами прошел замечательно. Немножко непривычно было заниматься любовью в соседстве с другой парой, но неловкость быстро прошла, от близости обнаженной девицы мозги отключились, стеснительность испарилась и бравый танкист выдал все, на что был способен, тем более, что пыхтевшая девушка явно старалась доставить ему как можно больше удовольствия. Краем глаза видел, что изощренный старшина выделывал со своей протеже всякие изысканные, почти акробатические штуки, но к своему удивлению - уснул, как провалился.

К утру, спросонья , почувствовал, что бес не дремлет, потянул к себе спящую рядом, немножко удивившись, что вроде как на ощупь иная стала, и только проснувшись окончательно, понял, что это - вторая сестричка. Как ее? Хильда вроде? Или Хельга? Ну, не прогонять же, раз уже слились вместе.

И опять выключился сразу после.

Следующий день прошел, как в тумане, девчонки были безотказны, как винтовка Маузер, позволяли все, что только начальству в голову взбредет и лейтенант к вечеру еле ноги таскал. Старшина куда-то делся, появившись только к ужину, притащил девчонкам одежонку и весьма залихватское кружевное бельишко, отчего они радостно визжали, примеряя обновки.

- Где спер? - лаконично спросил осоловевший лейтенант.

- По дороге. Там в квартале цепные псы задержали за мародерство двоих щенков последнего призыва, те матрасы тащили. Вот их вместе с матрасами и загребли. Квартал богатый, а цепные псы убыли со своей добычей. Стоило ли терять время? Девочки вполне достойны такого пустяка. Еще я добыл четыре "Голиафа" на бензиновом ходу и полсотни фаустпатронов. Завтра апробируем. А сейчас - ужинать!

Оглядев стол, лейтенант не удержался и зааплодировал. Девчонки - а они, хитрые Евины дочки, так и красовались в бельишке, переглянулись, прыснули и тоже захлопали в ладошки. Старшина горделиво и картинно раскланялся, ему явно было очень приятна такая оценка его стараний. Было на что полюбоваться - одних разнокалиберных бутылок - с десяток, самых заманчивых названий. От сухого Рислинга до крепких настоек. Ну а такой жратвы - к которой Поппендик уже и привыкнуть успел - девчонки давно не ели. Пахло все так ароматно, что слюнки текли. А уж смотрелось в свете десятка свечей в причудливом канделябре особенно роскошно.

- К столу, к столу, а то жаркое остынет, а вино согреется! - улыбаясь, пригласил старшина. Его с удовольствием послушались. Застучали вилки по тарелкам, зазвенели бокалы.

Было очень уютно, хотя в маленькой каморке, которая служила для начальства участка и штабом и спальней и столовой было очень мало места - поневоле приходилось тесниться, потому как с противоположной стороны города толпами валили беженцы, внутренняя эвакуация шла постоянно, из районов, где лезли русские - гражданских жителей отправляли в "спокойные" районы.

Так как Иваны в основном ломились с юга и запада, сюда - на север - уже переселили дикое количество горожан, сидели как лягушки в банке, мало не на головах друг у друга. То, что стряслось с Рейхом и Бреслау не способствовало благодушному настрою, все были нервными, дерганными, а постоянные психозы и истерики среди пострадавших еще больше угнетали публику. В тесноте, в постоянном страхе, после стольких лет благоденствия и сытой жизни без бомбежек - и вот нате вам!

Да и спокойствие даже здесь было кажущимся - и снаряды залетали и бомбежки были, хотя, конечно, не сравнить с тем, что было на другом конце - выжженные руины и постоянно бой, иногда стихавший до редкого пулеметного перегавкивания, но чаще грохотавший всерьез. И всполохи были все время видны и зарево пожаров и дым оттуда шел плотной завесой, как только ветер был южным или западным. А еще воняло оттуда трупниной и горелым мясом.

Хотя нажрались все, как удавы, но блуду предались самозабвенно. Странно: чем ближе чуялся крах всего привычного мира, тем сильнее действовали инстинкты. И у женщин тоже. Сам лейтенант поражался тому, куда делся вколоченный родителями стыд - глядя на фортели старшины с младшей сестренкой, Поппендик со своей любовницей вытворял еще более причудливые варианты любовных игр.

Когда первый пыл утолился и захотелось пить, голый старшина, нимало не смущаясь, разнес, ловко лавируя по узенькому, свободному от мебели пространству, вино и лимонад. Попутно ловко и непринужденно подкинул дров в печку, хотя и так было жарко.

- Странно, дружище - я было подумал, что ты акробат, но сейчас смотрю, что ты матерому кельнеру нос утрешь! - с уважением заявил лейтенант.

- Всякое бывало, я не всегда таскал мундир. Ты, к слову, тоже не похож на выскочку из училища, определенно актерское мастерство наличествует - вернул комплимент смакующий "Фанту" гауптфельдфебель. Девчушка с уважительным страхом глядела не шрамы, щедро украшавшие шкуру ее партнера. Лейтенант опытным глазом определил, что одно ранение точно - от пули, пара - осколочные, а вот те, что поперек груди - совершенно точно - ножевые. И еще характерные пятна на коже от обморожений. Интересная биография у камарада.

- Я много участвовал в кружке самодеятельности, в школе - усмехнулся Поппендик.

- О, а может быть покажете нам что-нибудь? - хором спросили девчонки. И глазенки у них заблестели.

- Для постановки "Персифаля" маловато актеров. И для постановки "Смерть Цезаря" - тоже, там одних сенаторов сотня нужна. Да и тесновато тут, а то мы бы, конечно, показали вам бой на мечах между рыцарями Боруссии или битву Зигфрида с драконом - чур я за дракона, а то копьем тут не развернешься, получится французский гиньоль с побитием зеркал - заржал старшина.

- Да, для Вагнера тут тесновато - кивнул ему камарад.

- Даже вас, красотки, не научишь канкан плясать.

- Поломаем мебель? - понятливо спросила младшая.

- Конечно. И ноги.

- А потом научите? - серьезно спросила старшая.

- Это уж как выйдет. Завтра нам надо будет обучить этих орангутангов, которые по воле немилосердной Фатум служат в нашем грозном подразделении, пользоваться новым оружием, а это непросто. Но вообще мысль хорошая, я об этом подумаю. А пока - допиваем, что есть, камарад, не уступишь на полчасика свою деву? Не разврата ради, а высокого искусства для.

Зря смеетесь - я совершенно серьезно! Помнится, было в моей жизни время, когда денег не было вовсе и жрать совсем нечего, кабаре наше прогорело, безработных вокруг прорва, готовы работать за миску супа, Да где найти дурака, чтобы раздавал суп! В общем, впору сдохнуть, подумывал о том, чтоб застрелиться, но мой револьвер был в ломбарде и выкупить его нечем.

- Судя по тому, что ты и сейчас жив, так и остался твой пистоль в закладе - подначил приятеля лейтенант, в котором боролись любопытство и не то ревность, не то просто приятно было тискать эту фигуристую податливую деваху и потому отпускать ее не хотелось.

- Да, пропал револьвер, жаль, хороший был, пару раз выручил. В общем, когда все было уже совсем из рук вон плохо - встретился случайно на улице с нашей танцовщицей из кордебалета - Мицци. Шалая девчонка, но с добрым сердцем. Когда дела были хороши, я ей то рюмашку из сэкономленного поднесу без монеты, то пошутим, посмеемся. Пару раз и перепихнулись между делом, но так, не зацепило.

Я еще удивился - мордашка у нее розовая, губки бантиком - в общем - выделяется из общей толпы серокожих и голодных. Удивился, спросил, а она на минуту задумалась, потом тряхнула своей красной челкой - она и так была рыжей, а еще и хной красилась - и говорит, что ладно, ты парень неплохой, помогу тебе. Только - рот на замок! Ни гу-гу никому!

- И ты поклялся страшной клятвой? - усмехнулся лейтенант.

- Очень кушать хотелось - просто ответил голый гауптфельдфебель.

Девчонки переглянулись, видно было, что любопытство их разбирает, а какая радость - быть голодным - они прекрасно понимают.

- И что было дальше? - спросила старшая. Очевидно, ее заинтересовало, для какого залихватского трюка она нужна.

- А это было "Детское кабаре" - усмехнулся старшина.

- И только-то? Их полно было, сам помню, мне тоже предлагали, было дело, а потом пришел фюрер - и кончилось малолетняя проституция. К тому же ты не ребенок вроде был? В кельнерах там и работал? - немного разочаровался лейтенант, фантазия которая, после немалого количества горячительного начала бурно рисовать картины одна другой соблазнительнее.

- Ну наше было чуточку на особицу. Только для жирных котов, впуск ограничен. Да и дорогое было. И у нас была такая деталь - живые картинки...

- Ой, не смеши. Эти живые картинки у нас в школе даже делали, потом правда все больше в спорт ушло, пирамиды живые и прочие гимнастические упражнения.

- Ну тогда тем более я тебя не шокирую. Дамы и господа, сейчас мы с актрисой Хильдой представим вам живую картину "Лорелея и глухой рыбак"! - голосом заправского конферансье, но негромко, чтоб за запертой дверью не разобрали, объявил старшина. Потянул за руку к себе полуодетую девицу, усадил ее в позу известной речной соблазнительницы-русалки, она еще даже что-то успела пропеть из хрестоматии, а потом оказалось, что рыбак глуховат и потому чарам обморочным не поддался, а как человек грубой профессии поступил с русалкой односторонне, но по-разному. Зрелище и впрямь впечатлило Поппендика, он с прискорбием сообщил, что их школьные живые фигуры были куда более пресными. А потом и сам сыграл в Лорелею со своей напарницей...

Так как вечер и ночь были весьма насыщенными, утром оба командира на ногах стояли с некоторым трудом и занятия вести было непросто. Борясь с последствиями вчерашних излишеств, лейтенант только был рад, что инструктаж вел старшина, как более опытный в обращении с новым оружием. Тот хрипло откашлялся, прочистив голо и начал говорить:

- Это - фаустпатрон, противотанковое оружие на реактивном принципе с кумулятивной тягой. Прошибает любую броню. Если, конечно попадешь. К моему глубочайшему огорчению, настоящих солдат тут передо мной стоит очень мало. остальные - унтер-зольдаты, неполноценный эрзац, почти суррогат. И назвать вас пехотинцами у меня получается с трудом, потому как вы в подметки не годитесь тем ребятам, которые воевали в начале войны, когда мы шли вперед. С такими, как вы, у нас получается только идти назад.

А той пехоты, что они имели в 1941-м году в рейхе не осталось... Уже вся переработалась к тому времени, когда конструкторы дали инфантерии таковое оружие в огромном числе! Уж те б парни "фаусты" применили! И мы отступаем потому, что пехота рейха со второй половины 1943 года ближний бой с танками не ведет. Сколько раз видал, при подходе танков врага к окопам прохвосты убегали по ходам сообщения, а не хватались за "Фаусты". Отдуваться приходилось нам, танкистам!

- Этим фаустпатроном практически нереально стрелять из окопа! - буркнул кто-то довольно громко из строя.

Поппендик поморщился. Дисциплина падает все время... Прикрикнул, но звук собственного голоса болезненно отдался в словно пустом черепе, гремя по сводам.

- Кто это сказал?

- Я! - наводчик с Пантеры, умник чертов. Только его не хватало. А еще и девчонки на свежий воздух вылезли. Зеленоватые, но держатся лучше. То-то сопляк соколом вспорхнул. Перед девками распетушился, не иначе.

- Излагай! - приказал Поппендик. Многознайка четко ответил по - уставному и начал по пунктам:

- Исходя из особенностей устройства, тактика применения своеобразна.

1. Окопчик фаустника должен быть отрыт сильно впереди первой линии окопов и тщательно замаскирован. Почему? Да потому что фаустпатрон это не панцершрек! Мина его не имеет реактивного двигателя и потому летит всего на 30 метров. А танк начинает кромсать огневые точки метров с пятисот. И вот ты сидишь сильно впереди всей роты и ждешь когда танк приблизится на 30 м.

2. Чтобы из фауста выстрелить, нужно высунуться из окопчика по пояс. Под выстрелы советских Иванов, сидящих десантом на их танке. А они люди весьма внимательные. Фаустника моментом удостоят своим вниманием.

3. После выстрела надо успеть слинять к своим, ибо дальнейшее твое пребывание в окопчике пользы не принесет!

В общем, это работа смертника и в реальности фаустники с началом артподготовки сразу начинали выполнять пункт номер три. Более-менее нормальные условия для их работы возникали в условиях плотной городской застройки. А в чистом поле - верная смерть без всякой пользы - браво закончил наводчик. Выпятил грудь и не удержался - стрельнул глазами в сторону девчонок.

⇐ Предыдущая 31 32 33 34 353637 38 39 40 Следующая ⇒