Кто работал на станции вместе с Вами?

– Кто работал на станции вместе с Вами?

– На станции зимовали 57 человек. Из них два аэролога, двое метеорологов и начальник их отряда, магнитолог, отряды геофизиков, сейсмологов, химик, исследователь озонового слоя и большой отряд механиков и водителей. Последние обеспечивали «Восток», где находится полюс холода. Эти ребята были серьёзными, мы их уважали. У них была тяжёлая задача – готовить и проверять технику.

В Мирном были отличные врачи, настоящие специалисты. Они могли делать всё: от лечения зубов до проведения операций. К тому же, эти ребята – хорошие психологи. Если замечают, что человек близок к депрессии, приглашают в гости, угощают кофе, беседуют. А ещё почти все из них великие балагуры, шутники! Назревающие конфликты нивелировали тут же. Как-то заболел начальник транспортного отряда, причём серьёзно: инсульт и кома. Врачи вытягивали его неделю, думали – не спасут. Нужно отдать должное самому полярнику и его силе воле, здоровью – он уже был в возрасте – а также докторам, они вытащили его. В конце зимовки мы даже играли с ним в бильярд.

Меня встретили хорошо. Аэролог, с которым мы работали в команде, прибыл раньше. Это был удивительный человек, из тех, кто всю жизнь проводит либо на льдах, либо на полярной станции. В то время, как он находился в Мирном, его жена была в экспедиции у крайней северо-восточной точки Советского Союза – на Чукотском полуострове, мысе Дежнёва. Дальше уже нет земли, только океан, а за ним Америка. Они переписывались радиограммами.

– В чём заключались Ваши обязанности?

– На следующий день после прибытия началась работа. Я был в должности инженера по радиолокации. Каждый день в половине шестого утра мы запускали радиозонд. Я вставал в полпятого, готовил его, поднимал аэролога. Он выходил на мороз и запускал зонд. Если у меня работа была «интеллигентная» – в тапочках, спортивном костюме я переходил из одной комнаты в другую, настраивал локатор и полтора часа проводил аэрологический сеанс, то моему аэрологу приходилось подчас туго. Он выходил на холод. Хорошо, когда тихая погода, а когда ветер 20–25 километров в час, который там дует почти всегда, запускать зонд получалось не с первого раза. Аэролог приходил весь мокрый, уставший, спрашивал: «Ну как?», я утвердительно кивал. В этой ситуации не поймать радиозонд на автосопровождении и упустить его по вине локаторщика было несмываемым позором. Таким образом, за весь год мы не допустили ни одного срыва сеанса по технической причине.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 Следующая ⇒