СОН СЕМЕНА СЕМЕНЫЧА. Четвертая картина.

СОН СЕМЕНА СЕМЕНЫЧА

Пришли обезьяны и стали говорить:

ОБЕЗЬЯНЫ ХОРОМ.Признаюсь, что много раз случалось со мною неудержимое желание поцеловать Елену Ивановну в головку или в румяненькую щечку! И, хотя я никогда не приводил сего в исполнение, но, каюсь, не отказался бы поцеловать ее даже и в губки. И не то что в губки, а в зубки, которые так прелестно всегда выставлялись, точно ряд хорошеньких, подобранных жемчужинок, когда она смеялась. Она же удивительно часто смеялась … Целуй ее, целуй ее, собака!

Четвертая картина.

В крошечной комнатке, перед спальней, в так называемой у них маленькой гостиной, хотя и большая гостиная была у них тоже маленькая, на маленьком нарядном диванчике, за маленьким чайным столиком, в какой-то полувоздушной утренней распашоночке сидела Елена Ивановна и из маленькой чашечки, в которую макала крошечный сухарик, кушала кофе. Была она обольстительно хороша, но казалась тоже и как будто задумчивою.

Вошел Семен Семеныч.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ах, это вы, шалун! Садитесь, ветреник, пейте кофе. Ну, что вы вчера делали?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Были ли вы в маскараде?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. А разве вы были?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Я ведь не езжу... К тому же посещал вчера нашего узника...

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Кого? Какого это узника? Ах, да! Бедняжка! Ну, что он, скучает?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Моя милая нелепость! Так он зовет вас! Он хочет, чтобы вы были русскою Евгенией Тур!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Чего? Он с ума сошел в пузе у своего крокодила? А знаете ... Я хотела вас спросить ... Я ведь могу теперь просить развода?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Развода! Это вас надоумил этот черномазенький?!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Да бросьте …

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Да! Есть некто черномазенький, с усиками, служащий по строительной части, и он слишком уж часто захаживает к вам и чрезвычайно умеет смешить вас! Признаюсь, я его ненавижу, и сомнения не было, что он уж успел вчера видеться с вами или в маскараде, или, пожалуй, и здесь, и наговорил вам всякого вздору!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Да прекратите уже. И что ж, что ж он там будет сидеть в крокодиле и, пожалуй, всю жизнь не придет, а я здесь его дожидайся! Муж должен дома жить, а не в крокодиле ...

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Но ведь это непредвиденный случай.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ах, нет, не говорите, не хочу, не хочу! Вы вечно мне напротив, такой негодный! С вами ничего не сделаешь, ничего не посоветуете! Мне уж чужие говорят, что мне развод дадут, потому что Иван Матвеич теперь уже не будет получать жалованья.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Елена Ивановна! Вас ли я слышу? Какой злодей мог вам это натолковать! Да и развод по такой неосновательной причине, как жалование, совершенно невозможен. А бедный, бедный Иван Матвеич к вам, так сказать, весь пылает любовью, даже и в недрах чудовища!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Полно врать. Ага, прям тает от любви, как кусочек сахару.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Да! Еще вчера ввечеру, когда вы веселились в маскараде, он упоминал, что в крайнем случае, может быть, решится выписать вас в качестве законной супруги к себе, в недра, тем более что крокодил оказывается весьма поместительным не только для двух, но даже и для трех особ ...

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Как, как! Вы хотите, чтоб и я также полезла туда, к Ивану Матвеичу? Вот выдумки! Да и как я полезу, в шляпке и в кринолине? Господи, какая глупость! Да и какую фигуру я буду делать, когда буду туда лезть, а на меня еще кто-нибудь, пожалуй, будет смотреть ... Это смешно! И что я там буду кушать?.. И ... И как я там буду, когда ... Ах, Боже мой, что они выдумали!.. И какие там развлечения?.. Вы говорите, что там гуммиластиком пахнет? И как же я буду, если мы там с ним поссоримся, все-таки - рядом лежать? Фу, как это противно!

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Согласен, согласен со всеми этими доводами, милейшая Елена Ивановна. Но вы не оценили одного во всем этом. Вы не оценили того, что он, стало быть, без вас жить не может, коли зовет туда. А значит, тут любовь, любовь страстная, верная, стремящаяся ... Вы любви не оценили, милая Елена Ивановна, любви!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Не хочу, не хочу, и слышать ничего не хочу! Противный! Вы доведете меня до слез. Полезайте сами, если это вам приятно. Ведь вы друг, ну и ложитесь там с ним рядом из дружбы, и спорьте всю жизнь о каких-нибудь скучных науках ...

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Напрасно вы так смеетесь над сим предположением. Иван Матвеич и без того меня звал туда. Конечно, вас привлекает туда долг, меня же только одно великодушие. Но, рассказывая мне вчера о необыкновенной растяжимости крокодиловой, Иван Матвеич сделал весьма ясный намек, что не только вам обоим, но даже и мне в качестве домашнего друга можно бы поместиться с вами вместе, втроем, особенно если б я захотел того, а потому ...

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Как так, втроем? Так как же мы ... Так все трое и будем там вместе? Ха-ха-ха! Какие вы оба глупые! Ха-ха-ха! Я вас непременно буду там всё время щипать, негодный вы эдакой, ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

И она, откинувшись на спинку дивана, расхохоталась до слезинок.

Всё это и слезы, и смех было до того обольстительно, что Семен Семеныч не вытерпел и с увлечением бросился целовать у ней ручки, чему она не противилась, хотя и выдрала его легонько, в знак примирения, за уши.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Прелестница!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Знаете, мысль о приемных вечерах и об открытом салоне мне очень понравилась. Но только надо будет очень много новых платьев, и потому надо, чтоб Иван Матвеич присылал как можно скорее и как можно больше жалованья ... Только ... Только как же это, как же это его будут приносить ко мне в ящике? Это очень смешно. Я не хочу, чтоб моего мужа носили в ящике. Мне будет очень стыдно пред гостями ... Я не хочу, нет, не хочу.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Кстати, чтоб не забыть, был у вас вчера вечером Тимофей Семеныч?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ах, был! Приехал утешать, и, вообразите, мы с ним всё в свои козыри играли. Он на конфеты, а коль я проиграю, он мне ручки целует. Такой негодный и, вообразите, чуть было в маскарад со мной не поехал. Право!

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Увлечение! Да и кто не увлечется вами, обольстительная!

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ну уж вы, поехали с вашими комплиментами! Постойте, я вас ущипну на дорогу. Я ужасно хорошо выучилась теперь щипаться. Ну что, каково! Да, кстати, вы говорите, Иван Матвеич часто обо мне вчера говорил?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Нет, не то чтобы очень ... Признаюсь вам, он более думает теперь о судьбах всего человечества и хочет ...

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ну и пусть его! Не договаривайте! Верно, скука ужасная. Я как-нибудь его навещу. Завтра непременно поеду. Только не сегодня. Голова болит, а к тому же там будет так много публики ... Скажут: это жена его, пристыдят ... Прощайте. Вечером вы ведь ... там?

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. У него, у него. Велел приезжать и газет привезти.

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Ну, вот и славно. И ступайте к нему и читайте. А ко мне сегодня не заезжайте. Я не здорова, а может, и в гости поеду. Ну прощайте, шалун.

СЕМЕН СЕМЕНЫЧ. Это черномазенький у вас будет вечером?

ЕЛЕНА ИВАНОВНА. Какой еще черномазенький? Вы шалун! Ступайте! Сами вы – крокодил!

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 Следующая ⇒