Четыре дня 2 страница

Таким образом, мы вместе старались учиться друг у друга и понимать и принимать все происходящее. Точнее, как раз у меня учиться было нечему, но щедрый Господь таким образом укреплял нас всех, умножая только что зародившуюся молодую веру и уже мудрую и много познавшую и испытанную. Я дышала ею и по утрам первое, что приходило в мою голову, было обращение к Господу. И лишь с Его именем на устах я засыпала.

Любовь к Богу с каждым днем росла и укреплялась, рождая нового человека. Вера поглотила все мое существо. Только вдумайся, мой друг, сколь велика любовь Всевышнего к нам! Не смотря на мою, уже смердевшую душу, Господь позволил коснуться мне Его непостижимого мира. НЕ теряй же и ты веры в человеколюбие и милость Господа. Доверься Ему, задумайся, для чего послано тебе то испытание, которое сейчас кажется страшным горем или непреодолимым препятствием. Уповай лишь на Господа, а Он непременно позаботится о тебе - своём возлюбленном чаде.

Вскоре я пришла в один из Храмов Москвы в Гольяново, Храм Преподобного Сергия Радонежского. Основной Храм еще не построен, поэтому многочисленные прихожане ютятся в небольшой временной Церквушке. Настоятель этого благодатного места - Отец Петр (Иванов) делает все, что может вместе со своими единомышленниками, чтобы основной Храм вскоре был построен. Дай вам Бог, Отец Петр, ведь этот Храм так нужен нам. Будем и дальше молиться о его скорейшем строительстве.

Я не знала, что будет дальше и уповала только на Господа. Это маленькая церквушка находилась через дорогу от нашего дома. Она так прекрасна… Я столько раз проходила или проезжала мимо. Почему я ее никогда не замечала…

Здесь Господь привел меня к моему нынешнему духовному наставнику, удивительно мудрому не по годам, отзывчивому, добрейшему человеку – Батюшке Петру. Его святыми молитвами я имею силы и далее каждый день познавать всю бескрайность света и любви православия и христианства.

Но тогда я в первый раз подошла к нему на исповедь, пытаясь прерывающимся от страха, волнения и слабости голосом покаяться в своих грехах. Подошла с листочком в руках, ведь дома я постаралась записать все гнетущее мою совесть. Далее первое в моей жизни причастие. И совсем обессиленная после операции, я ушла домой. По возвращению я просто навзничь кинулась на кровать и, осмысливая вновь свою никчемную жизнь, задремала. И словно в дымке увидела себя со стороны…

Сон ли это, не знаю…

Я перенеслась в огромный кабинет, что-то наподобие класса в школе, только парты в нем были без стульев, и на каждой их них лежало перо, отделанное драгоценными камнями, неимоверной красоты. Рядом стояли чернила. Этих столов три ряда, бесчисленное множество. А во главе стоял самый большой стол, на нем лежало просто гигантское перо. Оно было действительно завораживающе красивым. Оно величественно лежало на подставке, и я задумалась, кто же может писать им? Наверное, это так тяжело, держать в руках такое красивое орудие для письма.

Я робко оглянулась и увидела девушек, которые в ряд продвигались гуськом вдоль столов к выходу, их подгоняла бабуля в черном одеянии и платочке. Я поняла, что и мне следует идти за ними. Что и сделала. И оказалась в белой комнате с туннелем. У самого туннеля стоял Батюшка в черной рясе и с улыбкой встречал меня, изучающе заглядывая в самое сердце. В комнате я заметила очень много книг на полках, совершенно разных, стоящих в бесконечных рядах.

Батюшка назвал мое имя и подозвал жестом. Я была очень напугана. Наверное, так в последний раз я себя чувствовала, когда была маленькой. Беспомощная и потерянная. Он коснулся меня рукой и сказал:

-А найди-ка ты мне свою ручку на полках. Она у тебя голубого цвета будет.

Я оглянулась и спросила где искать, сразу же кинулась с огромным желанием выполнить его просьбу. Батюшка указал мне место, где может быть ручка. И я нашла. Но радость быстро померкла в моей душе, так как ручка была без стержня.

Я прошептала:

-Батюшка, как же так, получается ручка моя совершенно пустая! Она без стержня!

-Именно так, - проговорил Батюшка,- выкинь ее, не глядя, и не оборачивайся к ней больше никогда.

Я так и сделала, от нервов промахнулась и запустила ее не в ведро, а под один из стеллажей.

-Простите, я сейчас подниму!

- Не нужно! Танечка, что же я из-за пустой ручки ругать тебя что ли буду? - Проходи скорее сюда, смелее и ничего не бойся! Я посмотрела в сторону, и дано мне было, будто сквозь стены, увидеть происходящее по ту сторону туннеля. Несколько бабулек в черном ругали девушек со словами: «Что же вы за бестолковые! Ведь говорили же вам не испортить!». Я ужасно боялась войти туда. Но Батюшка ласково улыбнулся и подтолкнул меня. Навсегда я запомнила его образ, голос и, полные участия, добрые глаза.

В ушах слышался непонятный звук, и было сильное ощущение, будто заложило уши. От очень яркого белого света я зажмурила глаза и неслась с очень быстрой скоростью в неизвестном мне направлении.

Резко все прекратилось, и я открыла глаза. И перед собой увидела нищенку с седыми волосами, с глазами цвета неба и доброй улыбкой. Она смотрела на меня, как мать смотрит на свое любимое чадо. Столько нежности и ласки стояло в ее удивительных глазах. Вокруг тишина, и только ветер тихонечко убаюкивал мой страх, колыша ее серебряные длинные волосы и немного посвистывая. Нищенка в одежде из мешковины протянула мне ладонь, и я увидела в ней две золотые монеты.

Я смутилась.

-Простите меня, ведь это я должна вам подать, а не вы мне. Простите ради Бога, мне нечего вам дать.

Женщина улыбнулась мне и сказала:

-Бери, бери, это тебе! Смелее!

Я не могла отвезти взгляд от ее красоты, схватила драгоценные монеты, а в ушах эхом раздавался ее звонкий ободряющий голос.

Как только я схватила эти монетки, меня снова унесло, и на этот раз я попала в огромный кабинет с голубыми столами, только теперь на них не было перьев. На каждом столе лежали книги голубого цвета с незаполненными титульными листами. Голос со стороны говорил, что мне делать, а я выполняла. Села за стол. И одна из бабуль в черном принесла мне перо. Голос велел мне присесть и заполнить титульный лист книги.

- Поставь на первой графе свою подпись, только очень постарайся не испортить. Выводи ее! – говорил он.

Я схватила перо и с особой тщательностью вывела свою подпись в графе, боясь запачкать черными чернилами лист книги, чувствуя особую важность момента.

- А теперь смотри, не испорти! Второго шанса не будет. Помни это!- услышала я.

Я спросила:

- Кого мне благодарить за это?

И услышала в ответ это:

- А это уже решать тебе, какое небо тебе благодарить…

Оцепенение и дрожь не покидали меня долгое время после увиденного. Я неслась в Храм и благодарила Господа за этот сон-видение. Сердцем чувствовала, что Господь не оставит меня, и Царица Небесная всегда со мной рядом, как бы дерзновенно это не звучало, я знала, что мне дали шанс все исправить. Я не знала тогда и не знаю сейчас, сколько дней в этой новой жизни, но одно я знаю точно – всем сердцем люблю Господа и проживу подаренное мне время имени Его ради.

Некоторое время спустя, я узнала ту женщину из сна в мешковине. Это была блаженная Ксения Петербургская. С иконы на меня смотрели те самые глаза, и озаряла несравненная добрая улыбка. Ее уже знакомый мне образ улыбался и внушал спокойствие и надежду. А чуть позже на иконе в Храме я узнаю Апостола Петра, который встретил меня и рассказал, КАК надо жить. Господи, слава тебе! Прости меня грешную!

Оставалось мало дней до операции, когда однажды ночью, после слезных молитв, я увидела еще один сон-видение.

В нем я со своей маленькой дочкой на руках подъехала на машине к небольшому деревянному домику. Я знала, что меня там ждут, поэтому спешно схватила дочку на руки и отправилась к калитке. Дверь отворил Старец и встретил меня, словно очень давно ждал. Я видела, что он только что молился, в его домике стоял небольшой деревянный круглый стол, на нем были иконки, свечи и записи. Он оставил все это и встревожено закивал головой в знак того, что давно ждет меня. Руки он сложил за спину и терпеливо выслушал все мои вопросы. Седые волосы и борода кого-то очень мне напоминали, но во сне я не задумывалась перед КЕМ стою. Только помню чувство тепла и необыкновенного проникновенного внимания ко мне. Не смотря на высокий рост и видимую строгость, он ласково отвечал мне, что будет ждать меня. Проснулась я уже зная его имя – Преподобный Серафим Саровский.

Надо ли снова говорить о своих чувствах…

Удивительно то, что в этот же день со мной связалась моя давняя приятельница со словами: «Почему ты не едешь в Дивеево?! Скорее туда!». Она рассказала, что их семье Святой тоже очень помог, ведь по его молитвам Господь даровал им долгожданного ребенка.

От нее я узнала об этом святом месте. И, конечно же, отправляюсь с супругом туда помолиться и поклониться с благодарностью Преподобному Серафиму Саровскому. Там мы познакомились с новым другом нашей семьи, который всегда молится за нас, это наш дорогой Федор Иванович. Он вручил мне поясок Богородицы с просьбой носить и никогда не снимать его. Что я до сих пор и делаю, и, чувствуя его каждый раз на себе, я помню о любви Пресвятой Царицы Небесной к каждому из нас. Также Федор Иванович провел нас по прекрасным местам, рассказывая о чудесах, которые случаются с каждым, кто с верой обратился к Господу. Он привел нас к мощам Святого Серафима Саровского, на канавку, где мы с супругом много и усердно молились, также проводил к святому источнику Батюшки, где мы окунулись, не раздумывая ни минуты. Господь снова послал нам в помощь человека, через которого вёл нас тем путём, которым следовало идти.

Чувства, поглотившие тогда все мое существо, до сих пор живут во мне. Гремучая смесь страха перед неизвестным и любовь к Господу и Святым Его. Огромная благодарность к Апостолу Петру, Ксенье Петербургской и Батюшке Серафиму Саровскому, словно щит, прятала от внешних обстоятельств. Я начала верить в то, что скоро все страшное закончится. Но сколько еще нужно было пройти всем нам…

Операция

Вот и пролетело время, отведенное мне для восстановления после первой операции. Пора на вторую.

За несколько дней до нее мне помнится вопрос моей мамы, боюсь ли я? Я задумалась на несколько секунд и ответила, что нет, я уверена, что все будет хорошо. И это было правдой. Не потому, что я бесстрашная и сильная, нет. А потому, что хуже, чем было всю мою жизнь, просто уже не может быть. Было страшно осознавать, что от меня ничего не зависит, что мои дети возможно останутся без мамы, а супруг станет вдовцом, что наша дорогая и любимая мамочка и бабуля должна будет остаться без своей дочери на этой грешной земле. Много мыслей еще посещали голову. Но я начала понимать, что страшнее всего не это. Страшнее жить в здравии и делать вид, что весь мир крутится только вокруг тебя, ужаснее предстать перед Господом и узнать, что ты сам от Него отвернулся, невыносимее так и не попросить прощения за все и просто исчезнуть, как грязь и пыль, в бесконечной темноте, опаляемой огнем и болью.

Я пока здесь, еще жива, и есть время. Помоги Господи нам всем не забывать об этом. Только понимать все это мало, нужно работать и работать над собой, пытаться делать себя лучше и стремиться к исправлению. Не мне говорить об этом! Я не смею даже примерять на себя хотя бы даже толику плода этого труда... Но помнить это я должна всегда.

Вера Богу, как снежный ком, становилась все больше и больше с каждым днем. Я стала замечать, что так или иначе, каждый день Господь направляет меня. Вместе с тем, во мне присутствовали постоянные перепады настроения. Либо я была дико счастлива от возложенной надежды на меня Богом, либо бесконечно несчастна от неизвестности. Я снова и снова твердила себе, что все происходящее со мной - мое духовное лечение. Мне это необходимо. Но я всего лишь грешный человек, которому присущи страхи и слабости, поэтому круговоротом мысли о безысходности крутились во мне. И лишь молитвы успокаивали и заполняли сосуд внутри меня до следующего раза. Ко мне из ниоткуда подходили люди и напоминали о Боге.

Однажды, я стояла в коридоре, ожидая своей очереди на УЗИ. Как вдруг ко мне подошла женщина и спросила, почему я нахожусь в хирургическом отделении. Я ответила без особого желания, так как еще не научилась со спокойствием произносить название диагноза. Та очень удивилась, спросила сколько мне лет и есть ли у меня дети. И, когда услышала про дочерей, сказала:

«Танечка, вы поправитесь, даже не сомневайтесь. Бог никогда не допустит страшного. Он сам велит вам жить, ради детей».

Мне очень запомнились эти слова, они эхом до сих пор звучат в моей голове. Тогда они прозвучали как некое напоминание о том, что Господь рядом. И, где бы я не была, я слышала именно это. Или как-то старый дедушка, мучаясь в холле поликлиники, не мог нагнуться и снять себе бахилы с больных ног. Я остановилась и помогла ему и уже дальше спешила к выходу, как услышала: «Благодарю, деточка! Здоровья тебе!».

Я остановилась и сказала, что не за что меня благодарить, а дед взял меня за руку и произнес: «Что же ты деточка, я тебе здоровья желаю за добро твое, а ты мне «нИ за что», только послушай себя. Нужно говорить «спаси, Господи» и «во славу Божию» и только так». И столько тепла в его словах было, что из поликлиники я ушла с улыбкой и радостью на душе. И лишь одно омрачало мое сердце: я бы и раньше остановилась помочь пожилому человеку, но механически, не обращая на него свой помысел. А этот раз был особенный, я была рада помочь ему, даже больше я благодарила Бога за то, что он даровал мне возможность оказать внимание и помощь.

Люди всякий раз упоминали имя Иисуса Христа. И это только два примера. Я так часто слышала о Нем, что все вокруг стало заполнено только Им одним, и я ни капли не сомневалась, что Господь крепко держит меня за руку. Тогда я смотрела на все немного под другим ракурсом, нежели здоровые люди. Это был взгляд болящего человека, и именно он делал душу более восприимчивой и приоткрывал некую завесу, освобождая от обыденности и от принятых у всех норм. Примерно как если взять лупу в обычном освещении и посмотреть в нее, то максимум, что мы увидим в ней, это увеличение предметов. Но стоит подставить ее под луч солнца, под ней постепенно разгорится пламя. То же самое творилось со мной. Лучом стала болезнь, а пламенем – моя вера в Бога. Сначала это был просто дымок под сжигающим воздействием света, но мама Лена так умело держала лупу под нужным углом, что дым перерос за короткий срок в костер любви к Господу.

Я познакомилась в отделении с другими онкологическими больными, ждавшими свою операцию. У каждого своя жизнь, свои заботы и проблемы. С некоторыми мы подружились, так как нам вместе пришлось многое пережить. С одной из больных мы встретились уже второй раз в стенах больницы. Ее звали Мария. Она вернулась на вторую операцию. Эта жизнерадостная и всегда улыбающаяся девушка поддерживала меня, как могла, хотя ей самой тогда было не легче. Помоги тебе Господи, Машенька! Я всегда буду молиться за этого человека.

Вечером, накануне перед операцией, я проводила маму Лену с любимым мужем до лифта, вглядываясь в каждую, такую знакомую, морщинку и черточку дорогих мне людей. Обратно пути не было. Я держалась из последних сил, чтобы не показать своего страха. Ведь мне неведомо, что решил Господь Бог по отношению ко мне. Любое его решение будет правильным и обсуждению не подлежит. Я же, всего лишь жалкая раба Его, должна смиренно пройти путь по грехам моим. Двери лифта закрылись. Где-то там мои дети сейчас обнимут папу и заключат бабулю в объятия. Моя мама, седея еще больше, будет считать считанные часы до операции и молиться, сестра уложит спать моих крестников и с фонариком в темноте будет читать молитвы с прошением обо мне грешной. Родные и близкие, нервно перебирая пальцами, вознесут молитвы к небу. Тетя Ира, тетя Люся… Мои любимые тетушки… Теперь там нет меня. И я сама виновата. Я заслужила все это. Сама себе нанесла смертельные раны грехом, которые теперь убивают меня. Именно тогда я уставилась в закрытые двери лифта и произнесла:

«Господи, прошу, не себя ради, а ради детей моих, позволь их увидеть, позволь видеть, как они растут, позволь быть с ними. Прошу, Господи! Я так виновата перед Тобой, дай мне шанс все исправить! Я хочу лишь быть всегда рядом с ними! И жить, Славя Тебя! Жить ради Тебя!». Слезы душили и бежали по щекам, мимо шли люди, но я стояла и стояла, не обращая внимания ни на кого…

Мой друг, я несу в себе этот момент каждый день и сейчас. Каждый раз, когда кажется, что из данных обстоятельств в сию минуту нет выхода, я вспоминаю тот момент у лифта. Это тогда у меня не было выхода. Это тогда я стояла на краю обрыва. А сейчас, лишь временные трудности. Помни об этом, друг мой! Все временно! Все закончится. Только уповай на Господа! Доверь свою жизнь Ему и не забывай благодарить за каждое утро в твоей жизни! Не дожидайся своих закрытых дверей. Прямо сейчас услышь мою боль и опустись на колени перед Создателем своим. Помни, как пострадал Сын Божий Иисус Христос ради тебя и всех нас, чтобы сегодня ты имел возможность обратиться к Нему с огромной верой и любовью.

Мария проводила меня утром на операцию, обняла и сказала, что будет ждать меня здесь. Медсестры посмеялись тогда, что это вы будто прощаетесь. Но мы с Машенькой понимали друг друга, потому что успели подружиться и разделить между собой поровну надежду. Мы обе понимали, что я могу не вернуться в палату.

Я схватила иконку Всецарицы, отказавшись расставаться с ней даже на операционном столе, и отправилась в путь, уповая лишь на Господа Бога.

Начался обратный отсчет 10,9,8,7… В моем сознании перед глазами лишь мои дети. ..6,5,4. Я должна к ним вернуться… Анестезиолог вытирает мне слезы и шепчет, что я скоро обязательно вернусь...

…Пришла в себя я ночью в реанимации. Было ужасно больно, вокруг пищали неизвестные мне аппараты, во рту трубка, которая мешает мне дышать и вызывает рвотный рефлекс. Я с содроганием вспоминаю этот час… В голове нет мыслей. Есть только шок от боли и непонимания происходящего. Рядом лежат другие больные. Я не вижу, но слышу их стоны и мучения. Медперсонал заботливо перебегает от одной койки к другой. Кому-то плохо…Чтобы дать понять, что я пришла в себя, начинаю стучать ногой по койке. Меня услышали…Наконец-то, я поняла, что вернулась и надо продержаться.

Господи, помоги… Господи, помилуй! Благодарю Тебя…

Через какое-то время вынимают трубку и проделывают нужные манипуляции с моим податливым измученным телом. Суетятся врачи, входят и выходят, задают вопросы и оценивают состояние.

Я прихожу в себя и снова проваливаюсь в сон. И вот открываю глаза и вижу перед собой высокую фигуру. Это Батюшка Серафим Саровский. Он склонился ко мне и произнес: «Сразу же оба ко мне!», - и исчезает. Я поняла, что Он говорит обо мне с моим мужем. Потому что с Владом мы уже давно, одно целое. И все всегда делаем вместе. Мне стало спокойно и легко, значит, я выйду отсюда, просто нужно время. Удалось немного поспать. Я уже ничему не удивлялась и твердо знала, что как только смогу, сразу же отправлюсь в Дивеево.

Далее оказалось, что операцию провел один из лучших специалистов в этой области. По неизвестным причинам, врачей которые должны были мне делать операцию, сменили другие. Многочасовая сложная операция прошла успешно. Каждый день, я упоминаю имена врачей в своих молитвах. Всех-всех. Спаси вас, Господи!

Я помню, что очень хотела уйти из реанимационного отделения. Мне казалось, что в родном хирургическом отделении мне станет лучше намного быстрее. Меня там ждут, я должна туда вернуться, не смотря ни на что. Как оказалось, мнения врачей разделились, одни настаивали на скорейшем переводе из реанимации, другие настаивали на оставлении меня там, ведь была сложная операция, которая длилась 9 часов. Все решилось в пользу первых. Господь снова услышал мои молитвы. И когда уже днем, за мною пришли медсестры, я была счастлива.

И выдохнула с облегчением. В коридоре ждала мама Лена, она схватилась за каталку, на которой я лежала, и уже не отпускала ее до палаты. А уже потом не отходила ни на минуту. Звонила моя мама, родные, друзья, все радовались и благодарили Господа. Тогда я очень переживала за свою маму. Волновалась, как она перенесла все это и делала все, чтобы ее не пустили в наше отделение, дабы она не увидела меня со всевозможными трубками, торчащих из моего тела. Бодрым голосом мы говорили ей по телефону, что все прекрасно, и я заново потихоньку стала учиться сидеть, вставать, а потом уже ходить с Божьей помощью.

Весь день в палате мы посвящали время Богу. Мама Лена снова отвечала мне на мои вопросы, читала молитвы и пела Акафисты. Ни один из докторов или медсестер не посмели запретить это. Они с уважением закрывали дверь, когда видели Маму Лену, стоящую в платочке посередине палаты, певшую акафист нежным и красивым голосом. Я засыпала под звуки молитв и просыпалась с ними. Казалось, что в палате всегда пылал яркий свет, наверное это исходило от мамы Лены и ее любви к Господу. Она пыталась донести и передать мне все это, чтобы я никогда не теряла, бережно хранила и умножала. Словно губка, я впитывала ее веру с новой силой.

Частенько, в часы моего сна, уставшая, она бежала в Церковь на территории больницы и молилась за меня грешную, благодаря и славя имя Господа. В этом храме она познакомилась с Отцом Иоанном и поделилась своей болью. Он обещал молиться и поддерживал нас как мог. Расспрашивал и наставлял, уставшую от печали женщину. Как же трудно тогда было маме Лене! Ей приходилось прятать свою боль и переживания и не только заботиться о моем физическом восстановлении, но еще и вселить в меня веру и мысли о Господе, чтоб укреплять и дать силы на борьбу. В одну из встреч мамы Лены с Отцом Иоанном, тот упомянул о том, что в районе Гольяново есть очень мудрый Батюшка и великий молитвенник – Отец Петр (Иванов). Как же приятно нам стало слышать это, ведь именно к нему я пришла с надеждой на самое первое в моей жизни Причастие. Именно этот Батюшка вскоре станет для меня гласом Божиим и наставником в деле спасения моей грешной души.

Мама Лена принесла мне маленькие иконки Святых, Акафисты которым я приобрела в Дивеево. И заботливо вложила в каждый из них нужную иконку. Помню, как я со вниманием рассматривала их, и сердце мое тянулось к каждому из Святых. Ведь я понимала, что таковыми Господь их сделал за их подвиги и бесконечную крепкую веру.

Как же я далека от этого…

Мы завели дневник, где описывали каждый день новую маленькую победу. Мы радовались каждой мелочи и благодарили за это Бога, будь то еще одна съеденная ложечка бульона или мой первый шаг. Я лежала в койке, слушала чтение одной из духовной книги и размышляла над тем, как же я могла жить без всего этого. Как же я смела надеяться на свои силы в мирской суете. Почему мне пришлось дать «подзатыльник», как одному из детей своих, чтобы я осознала свою греховную сущность. Это же так просто – верить, служить Господу и всегда помнить о Нём. Ведь все становится намного легче, даже те тяготы, что камнем тебя тянут ко дну, исчезают там, где Бог. Перед моими глазами пролетела вся жизнь, кадр за кадром. Там я дала себе слово, что начну жизнь заново, если Господь подарит мне время для исправления жития, восхваляя имя Иисуса Христа. Я поняла, что вместе со смертоносной язвой мне вырезали черную дыру, которая поглощала мою душу. Господь, таким образом, подал мне лекарства для исцеления души. А вот буду ли я строго соблюдать предписание нашего главного лекаря, зависело от меня. Я поняла, что Бог ни к чему меня не принуждает, он дал мне свободу выбора следовать ли за Ним. Вместе с тем, я знала тогда и помню сейчас о том, что не справлюсь одна! Мне очень нужна помощь Господа и Пресвятой Богородицы. В моей груди огромное желание измениться и служить лишь Им. И я молю вразумлять меня и давать силу и ум, чтобы видеть и понимать волю Божью.

Так шло время, я ужасно скучала по своей маме, словно маленькая девочка я мечтала о том, чтобы и она была со мною рядом. Я представляла, как она тихонько плачет, находясь сейчас с моими детьми, и все внутри переворачивалось. Но допустить ее до себя значило показать всю сложность ситуации, и вновь и вновь я молилась, чтоб скорее оказаться дома с супругом, нашими любимыми мамочками и детьми.

Операция позади, но впереди ожидание результатов исследования послеоперационного материала, мне должны были назвать стадию рака и картину в целом, чтобы прогнозировать хотя бы примерное дальнейшее лечение. Это было перед самой выпиской. Я видела, как нервничает мама Лена и частенько поглядывает на дверь, ожидая доктора, чтобы успеть выскочить в коридор и услышать результат первой. Я это понимала и ценила ее заботу. И уже ближе к вечеру, она не выдержала и пошла в ординаторскую. Конечно же, я этого не знала. В палату они вошли вместе с доктором, пришел мой любимый супруг Владислав, ведь ему приходилось много работать, поэтому сразу же по окончанию рабочего дня, он мчался ко мне.

Мне сообщили, что по результатам исследований, из тридцати удаленных лимфоузлов вокруг пораженного участка, только пять были поражены онкологией. И это хороший результат. Что мне придется пройти небольшой курс химиотерапии, но лишь для того, чтобы быть уверенными, что все чистенько. Доктор говорил это с улыбкой, понимая мое состояние.

Сейчас я догадываюсь, что так они просто не давали мне отчаиваться, что впереди много трудностей, но есть огромная надежда… Мне поставили 1-2 стадию, и то с натяжкой, хотя при продолженном обследовании я ни раз слышала или видела в записях 3-4... Это ли не чудо…

«Таня, твою душу вымолили!»- произнесла Машенька, которая тоже боролась за свою жизнь. Она радовалась со мною, и я была уверена, что и у нее будет все хорошо. Машенька, тоже стала читать с нами молитву по соглашению и мы все, в свою очередь, молились о здравии болящей Марии.

День выписки был особо радостен. Меня отпускали на месяц прийти в себя полностью. Я не шла домой, я летела! Я обняла каждого, кто все это время ждал меня дома, и благодарила за молитвы. Мои девочки… Мамочка… Сестра… Как же я люблю своих родных! Господи, благодарю тебя за них! Слава тебе! Ты дал мне возможность прижать их к себе и сказать, как я люблю их.

Наша семья окрепла. Беда объединила и пошла на пользу всем нам. Я видела, как изменились мои родные. Появилось в их лицах что-то неземное. Господь на каждом из нас оставил свою печать через этот недуг. В семьях тех людей, что молились за меня и наблюдали за событиями, так же происходили чудеса и изменения к лучшему. Кто-то получал свое прошение, а кто-то истинно обратился к православной вере. Совершенно непостижимые вещи происходили вокруг, но я ничему не удивлялась. Я точно знала, что Господь таким образом призвал многих людей опомниться и изменить свою жизнь. Вместе со своей семьей и наставлениями Отца Петра в дальнейшем мы учились быть терпимее друг к другу и смотреть на многое с другой стороны.

Еще несколько дней с моей семьей оставалась мама Лена. Но ей пора было возвращаться, поэтому мне предстояло научиться жить без нее. Скажу честно, было очень тяжело. Но мысли о том, что Господь не позволит нам надолго разлучиться, поддерживали меня. Сейчас эти слова, быть может, неприятно уколят родных, ведь они были рядом. Но тогда, в дни беспомощности я привыкла, что она со мной рядом, и я понимала старшего друга с полуслова так же, как и она меня. Нас объединял Господь и наша любовь к Нему. Она стала моим учителем и очень близким человеком. Свекровь, словно щит, ассоциировалась у меня с силой, победой и радостью. Она стала мне другом, мудрым и рассудительным. И это здорово. Я могла доверить ей самое сокровенное, а этого тогда было более, чем предостаточно, ведь душа моя была наполнена эмоциями и мыслями, которые искали выхода.

Свою дорогую и любимую мамочку Галю я очень люблю и всегда буду любить. Тогда я пыталась оберегать ее. Как только я смогла говорить, я попросила маму Лену не говорить ничего плохого маме. Она для меня – Ангел и пример во всем. Многое я просто не могла открыть и сказать ей вслух, так как она каждое движение моего сердца пропускала через себя. Она наблюдала за каждым моим жестом и дыханием, и, я знаю, переносила все это со мной. Но я дала себе слово, что не буду жаловаться и показывать ей свою слабость, ведь ее слабое здоровье было итак подорвано. Мы берегли ее вместе с мамой Леной, ограждая от моей немощи, чтобы те первые дни восстановления не только физического, но и духовного, не ранили ее еще больше. Сколько же седины я добавила тебе, моя мамочка. Прости меня за это! Я очень люблю тебя и благодарю за жизнь и за то, что ты всегда была рядом со мной! Мамуля, что же тебе пришлось перенести…

Огромное спасибо маме Лене за то, что она взвалила на себя такое бремя, быть со мной рядом в сложный болезненный период. Ведь она переносила это, взяв на себя все мои слезы, что я не выплакала перед своей мамой. Она оградила своей грудью, пропуская всю боль и сортируя ее выход наружу. До мамы Гали (так мы с мужем называем наших дорогих мамочек) должно было дойти только самое положительное, чтобы укрепить ее и не причинить ущерб здоровью. Сразу после отъезда мамы Лены, пост приняли мамуля Галя и моя сестра. Они были рядом, и мы вместе молились и поддерживали друг друга. Мама искала силы во мне, в моем состоянии духа, а я старалась выплескивать только хорошее, день ото дня брав силы в переписке в интернете с мамой Леной, чтобы не дать отчаянию победить нас всех, полагаясь на Господа снова и снова.

Я читала Евангелие и обсуждала писание с мамой Галей, мы делились новым познанием друг с другом, я училась у нее молиться. Мы старались не думать о плохом и просто радовались жизни. Было очень тяжело, прежде всего, нормализовать питание. Моя мамуля Галя день и ночь проводила на кухне, готовила блюда, которые мне были нужны и была всегда рядом со мной и детьми. Спаси тебя, Господи, Мама! А сестра, как и прежде, приходила помочь, чтобы поддержать, уверяя в том, что мы обязательно со всем справимся. Мы вместе учились день за днем жить с тем, что теперь имеем. Но все же то единство, та вера, что тогда горели в нас, теперь как катализатор на всю жизнь. Впереди будет много сложного и нового, но мы все преодолеем, потому что по-другому нельзя.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 Следующая ⇒