Глава IX Мои новые владения

Глава IX Мои новые владения

На следующей неделе для меня наступило время глубокой горечи. Каждый день поднимался я на Нокнакар, и пока с нарастающим темпом внизу шли работы, отчаянно и безнадежно ждал свою прекрасную незнакомку. И все тщетно. В воскресенье Дик был там со мной, он был рад нашим успехам на болоте. По его расчетам, если работать с тем же усердием, к пятнице удастся полностью окопать границу трясины. Уже теперь началось просачивание воды в траншеи, так что мы обсудили меры по предотвращению этого, чтобы не подвергать риску рабочих.

Дик все время пребывал в отличном настроении. Его встреча с отцом Норы переменила его состояние и вселила надежды, теперь все казалось ему возможным. Он изо всех сил старался утешить и приободрить меня в нынешнем моем разочаровании. Конечно, пока сам он не видел девушку, но теперь отсрочка казалась ему не такой важной. А я в глубине души подозревал, что он не вполне искренне сокрушался о том, что и я в данный момент оказался лишен общения со своей незнакомкой. Я сделал такой вывод на основе его оговорок, он испытывал некоторые сомнения насчет браков между людьми разного социального положения – все дело было в его кристальной честности, с которой он рассматривал все свои принципы, все обстоятельства, стараясь учесть любые осложнения.

Однако мое сердце было разбито. Меня поглощала тоска, глодала тревога, я был в лихорадке. Я не мог ни есть, ни спать в должной мере. Бодрствовал я или дремал, мозг мой страдал от круговорота сомнений, предположений, страхов и надежд. Самое трудное в таком положении – полная неспособность на чем-то сосредоточиться. Я не мог открыто признаться в своей любви и в своей потере, не мог даже толком провести расследование, я не знал даже, кого именно искать! Я даже Дику не мог в полной мере передать все свои тревоги, все терзавшее меня смятение.

Любовь требует от нас смирения и молчания, но черты ее прорезаны по сердцу, а правила строги.

Не раз за эти дни я втайне покидал отель, когда все уже ложились спать, и брел в сторону холма Нокнакар. Проходя по селению, погрузившемуся в сон, я слышал, как кое-где лаяли собаки, но другие звуки не доносились до меня – разве что отдаленный шум прибоя. Не раз я промокал под дождем во время своих ночных прогулок – погода была весьма неустойчива. Но это меня не останавливало, физический дискомфорт даже нравился мне, он отвечал глубоким страданиям моей беспокойной души.

Я старался на такие ночные прогулки уходить пораньше, чтобы избегать разговоров и расспросов. Дня через три-четыре в отеле обратили внимание на состояние моей одежды и обуви и решили, что пора обратиться ко мне. Управляющий предостерег меня от одиноких блужданий в ночи, рассказав о двух опасностях: во-первых, в окрестностях в последнее время не раз замечали грабителей – бродяг и нищих, которые искали в темноте легкую добычу; во-вторых, напротив, я мог привлечь внимание полиции, которая склонна в любом одиноком ночном путнике подозревать разбойника.

Вторая опасность показалась мне даже более досадной, чем первая, так что я решил разумным оповестить всех о своей привычке к поздним прогулкам, чтобы избежать недоразумений. А потому я попросил миссис Китинг каждый вечер оставлять в моей комнате молоко и хлеб с маслом, так как после долгой ночной прогулки я могу проголодаться. Она выразила удивление, и я пояснил, что изучаю местные красоты, которые по ночам выглядят особенно удивительными благодаря эффектам лунного света. Мои намерения произвели сильное впечатление на хозяйку, и вскоре между слугами пошли слухи, которые моментально распространились далеко за пределы отеля и наконец достигли бдительного полисмена, уроженца Ольстера, который неожиданно нанес мне визит как-то утром. Я поинтересовался, чему обязан такой честью. Ответ его был вполне выразителен:

– Насколько мне стало известно из полученной информации, э-э-э… Я счел своим долгом посетить вас в связи с э-э-э… вашим интересом к лунному свету.

– Что вы имеете в виду? – я подчеркнуто удивился.

– Э-э-э… вы в этих краях человек чужой… вы можете составить превратное мнение… э-э-э… полагаю, мой долг сообщить вам, что местные жители – сплошные лжецы, и не надо верить ни одному слову из того, что они тут вам понарассказывают.

– Я в полном недоумении, – ответил я, – постарайтесь объяснить мне, что вы подразумеваете. Что здесь происходит?

– Ну, я вот слышал, что вы по ночам бродите тут и там и что вы открыто всем говорите об этом, что, мол, вы интересуетесь лунным светом.

– Дорогой сэр, кто-то сошел с ума! Ничего подобного я не говорил – собственно, я ничего толком не знаю о лунном свете.

– Тогда почему вы ходите по ночам?

– Просто осмотреть окрестности – ночью все выглядит иначе, в эффектах лунного света виды представляются особенными.

– Значит, э-э-э… вы наслаждаетесь эффектами лунного света.

– Боже мой! Я имею в виду пейзажи – чисто эстетический эффект светотени – кьяроскуро… Это так прекрасно!

– О да! Теперь понимаю. В таком случае, э-э-э… нет причин беспокоить вас. Только позвольте вам сказать: опасное дело – ходить здесь по ночам. В этих краях немало людей, которые будут следить за вами. Пока вы находитесь в районе Ноккалтекрора, вам постоянно что-то угрожает. Вы уж э-э-э… ведите себя осмотрительнее. Как бы ночные прогулки не довели вас до беды. – И с этими словами он ушел.

Наконец я достиг такого отчаяния от своих бесплодных любовных переживаний, что почувствовал необходимость сделать что-нибудь для Дика, раз уж моя собственная жизнь не складывается и сделать ничего с этим я не могу. Мне пришла в голову идея выкупить у Мердока его владения на Ноккалтекроре, а затем отдать их моему другу. Ведь обладание этим местом смогло бы наладить его отношения с Джойсом, и тот не станет возражать против интереса Дика к Норе.

С этой целью я отправился на Ноккалтекрор в тот день, когда Дик должен был посетить Нокнакар и проверить, как там идут ирригационные работы. Я никому не сказал о своих планах и позаботился о том, чтобы Энди уехал вместе с Диком. Я не мог позволить этому настырному типу вмешаться в мой замысел.

Было уже за полдень, когда я добрался до Ноккалтекрора. Мердока я заметил на краю болота – он что-то в одиночку исследовал там с помощью магнитов. Увидев меня, он страшно рассердился и набросился с обвинениями в том, что я пришел шпионить за ним. Я все отрицал и заявил, что ему должно быть стыдно за подобные подозрения. Мне совсем не нужна была ссора с ростовщиком, так что я старался быть предельно сдержанным и спокойным, а потом попытался объяснить ему, в чем заключается мое предложение.

Ему не терпелось прогнать меня прочь с болота, так что он повел меня в дом. Там я и рассказал, что хочу купить у него участок. Я полагал, что не стоит долго ходить вокруг да около, чтобы не провоцировать новую вспышку мнительности. Сначала мое предложение лишь возбудило его худшие подозрения, и он немедленно заявил об этом.

– Ага! – воскликнул он с кривой усмешкой. – Значит, отдать вам мою землю, чтобы вы с мистером Сатерлендом запустили в нее руки поглубже. А он уже все мои тайны выведал и, должно быть, угадал, что именно я ищу. Я так и знал, что он предатель, а вы шпион!

– Дик Сатерленд вовсе не предатель, а я не шпион. Мне еще не приходилось ни от кого слышать таких оскорбительных слов. Но, к несчастью, я уже и прежде слышал ваше мнение на мой счет, так что, полагаю, бессмысленно в чем-то пытаться вас убедить или разубедить. Но я пришел сюда, чтобы сделать вам простое и ясное предложение о покупке-продаже этого участка. Мне нравится это место, и я – или кто-то из моих друзей – поставлю здесь новый дом. Конечно, если вы не хотите продавать землю, это ваше право. Но постарайтесь при этом выражаться приличным образом.

Вероятно, моя речь произвела должное впечатление. По крайней мере, он слегка успокоился и сказал:

– Я не собирался говорить что-то оскорбительное – а что до продажи, так я ничего не продаю, если не сам цену установил!

– Ну что же! Почему бы не обсудить цену? Вы человек практичный, я тоже. Я хочу совершить покупку, у меня есть деньги, я могу позволить себе заплатить хорошую цену, если у меня есть желание что-то приобрести. Какие у вас могут быть возражения против продажи?

– Вы отлично знаете, что я не стану продавать этот участок – по крайней мере, пока не буду, ни при каких условиях. Не расстанусь я с лакомым кусочком, который только что заполучил, пока сам не извлеку из него все, что мне надо. Что ищу – найду, потом и поговорим!

– О, я вас хорошо понимаю! Ну что же, я готов пойти вам навстречу. Я хочу приобрести эту землю, и я готов подождать – выбирайте сами удобный вам срок. Вам хватит года на ваши розыски?

Он немного подумал, а затем достал какое-то старое письмо и произвел на его обороте некие вычисления. После этого он заявил:

– Полагаю, вы заплатите всю сумму сразу?

– Конечно, – ответил я, – в день заключения сделки.

Я был намерен сполна рассчитаться и подождать, пока мы сможем реализовать сделку, но в его манере читалась столь неприкрытая и отвратительная жадность, что я понял, что нельзя сразу отдавать ему деньги – сначала надо все оформить, получить землю и только тогда платить. И мое суждение явно оказалось верным, так как следующее его заявление было весьма откровенным:

– Я за месяц получу все, что мне тут нужно. Ну, точнее сказать, недель пять. Но заплатите мне всю сумму целиком.

– Конечно, – кивнул я. – Занимайтесь своими делами и дайте мне знать, какие условия вас устроят, а я обдумаю, насколько они подойдут мне. Полагаю, вы захотите встретиться с юристом, мы должны вызвать нотариуса, так что выбирайте подходящий день.

– Я сам себе юрист! Не думаете же вы, что я стану доверять свои дела каким-то пронырам? Когда надо заверить документы, они нужны, а до того нечего им нос совать в мои дела. Если вы хотите узнать мою цену, я вам прямо сейчас ее назову.

– Отлично, – я постарался скрыть, насколько доволен ходом нашего разговора.

Он назвал сумму, которая мне показалась совсем небольшой, так как я судил по цене на землю в добрых английских графствах. Однако мне было ясно, что ростовщик уверен, что сильно переоценил участок, – он смотрел на меня с вызовом и одновременно с хитрым видом.

– Вы-то, наверное, захотите повидаться со своими юристами и все такое, – заметил он. – Так я не против, но только завершайте сделку быстро и держите данное слово. Я не привык обсуждать поставленные мной условия с посторонними. Если вы их принимаете, подпишите документ сейчас, что вы согласны купить землю и заплатите указанную сумму за месяц до того, как я передам вам участок во владение. А дату мы тоже укажем.

– Хорошо, – сказал я. – Это меня вполне устраивает. Составим договор в двух экземплярах, подпишем их. Конечно, разумно потребовать, чтобы нотариус подготовил договор, как положено, – не в смысле изменения цены, а только по форме.

– Это честно! – заявил он и присел к столу, чтобы достать бумаги.

Он и вправду имел некоторую юридическую подготовку – для ростовщика это обязательно. Он хорошо разбирался в законах и правилах, необходимых для ведения его дел. Насколько я мог судить, составленный им договор о купле-продаже был толковым и точным. Он включал описание продаваемого участка, цену, которая должна быть уплачена на имя Мердока в Банке Гэлоуэя не позднее полудня 27 сентября, хотя платеж мог быть произведен ранее – в таком случае сумма сокращалась на два процента. Если деньги вносились в срок, земля переходила в мою собственность в полдень, в среду, 27 октября.

Мы оба расписались под документом, и он послал старую служанку в деревню за учителем, который мог засвидетельствовать заключение сделки и подлинность наших подписей. Я договорился, что пошлю документ своему юристу, чтобы он проверил и подкорректировал соглашение, и тогда я покажу предложенный им вариант Мердоку. После этого я вернулся в отель – как раз незадолго до возвращения Дика.

Друг мой пребывал в отличном настроении – его эксперименты на болоте шли удачно. Рытье траншей продвинулось так далеко, что глиняная стена, поддерживающая трясину, заметно ослабела, так что он смог пробить последний барьер на пути воды. И она стала немедленно просачиваться из болота в отверстие – причем не только с поверхности, но одновременно на всю глубину, прорезанную рабочими.

– Эти первые полчаса суеты и торопливой работы – просто потрясающие, – с энтузиазмом рассказывал Дик. – Как жаль, что тебя там не было, старина. Ты бы получил увлекательный и полезный урок по природе болота и механизмам ирригации.

Меня вполне устраивало то, что он говорил без умолку, и я подбодрил его парой вопросов, так что он продолжил свои разъяснения:

– Когда барьер на пути воды рухнул, глиняный пласт просто взорвался и разлетелся на куски, которые унесло первым потоком. Вероятно, за ним скопилось слишком много влаги – прямо у самого края. Так что траншея быстро очистилась. В итоге болото сверху, вода в середине и медленно течет вниз сквозь приготовленное нами отверстие. Я заметил, что мягкая часть трясины буквально поплыла. Естественно, сначала вытекает вода. Само болото, его подвижная масса, собирается за барьером, у самого отверстия, и давит на стенку, вытесняя воду. Конечно, это только первая стадия, вода будет вытекать из болота на протяжении нескольких дней, прежде чем ситуация стабилизируется, а затем мы сможем сделать в болоте другие отверстия и проверить, как работает моя теория насчет затвердения и остановки трясины. Меня только одно разочаровало.

– И что же?

– Все, что мы делаем на Нокнакаре, не слишком много дает для понимания ситуации с болотом Шлинанаэра, так как там я не нашел пока признаков скального основания, которое, согласно моему пониманию, должно лежать в основании блуждающего болота. Было бы у меня больше времени, я бы прорыл траншеи там, где болото было раньше и откуда оно ушло. Полагаю, теперь Джойс позволил бы мне сделать это – ведь старая часть от бывшей трясины находится как раз в его распоряжении.

Я оживился и ответил:

– О! Я уверен, что он согласился бы! Но даже если бы он возражал, через месяц-другой все может установиться и наладиться.

Его ответ удивил меня:

– Знаешь, Арт, боюсь, все слишком шатко и никто не может сказать, что случится через месяц или два. Могут произойти серьезные перемены.

– Что ты имеешь в виду?

– Все просто. Меня беспокоит положение дома Мердока. Все свидетельствует, что он стоит точно на пути болота – если, конечно, оно снова придет в движение. Я не удивлюсь, если окажется, что дом стоит над пустотой – точнее, над самой глубокой частью водного резервуара, там, где пласт горной породы под наклоном уходит в толщу горы. И меня тревожит погода – дожди могут напитать болото, и его уровень повысится. Не хотел бы я жить в этом доме недель через пять-шесть, если дожди не прекратятся.

Меня поразила неожиданная мысль…

– Ты рассказал об этом Мердоку?

– Конечно! Я считал себя обязанным предостеречь его.

– Позволь полюбопытствовать: и когда ты ему об этом сказал?

– Вчера вечером, перед уходом.

Меня словно громом поразило: так вот почему Мердок с такой готовностью продал мне землю. Мне больше не нужно было ничего объяснять, и я решил не упоминать о договоре купли-продажи. В итоге я просто спросил Дика:

– И что же ответил наш вспыльчивый знакомый?

– Он сказал – в своей обычной милой манере, – что все продлится так долго, как он сам того пожелает. А потом все может провалиться в тартарары – включая меня, добавил он явно от души.

Тем вечером, отправившись в свою комнату, я всерьез обдумал сложившуюся ситуацию. К добру или к худу, но я приобрел участок земли, и пути назад уже не было. Да я и не хотел отступать, так как видел в этом приобретении отличную возможность для Дика достичь желанной цели. Если мы преуспеем с осушением первого болота и сможем использовать приобретенный опыт в моих новых владениях, это заметно увеличит их ценность.

В итоге я принял решение на следующий день поехать в Гэлоуэй, чтобы проконсультироваться с юристом. Кроме того, я написал своему банкиру в Лондон распоряжение перевести сумму, необходимую мне для оплаты покупки, в Банк Гэлоуэя, открыв там по этому случаю счет на мое имя.

Наутро я отправился в Гэлоуэй и там после недолгих расспросов нашел юриста – мистера Кейси, о котором все отзывались с большим уважением. Я проконсультировался у него о моем приобретении. Он с полуслова понял меня и взялся за оформление процедуры по всем установленным правилам. Я попросил его хранить сделку в полной тайне. Он обещал учесть все мои пожелания – вплоть до того, что по приезде в Карнаклиф для окончательного совершения акта купли-продажи он зайдет к Мердоку, но не будет искать меня или демонстрировать наше знакомство. Мы расстались по-дружески после ужина, на который я его пригласил и за которым мы выпили пару бутылок доброго старого портвейна – самого лучшего, который только смогли получить. На следующий день к вечеру я вернулся в Карнаклиф и сразу встретил Дика.

Два дня после этого дела шли хорошо. Дик пребывал в отличном настроении, он периодически видел Нору и даже обменивался с ней приветствиями. Затем он поехал на Нокнакар и обнаружил большие перемены на болоте, которое и вправду стало плотным и почти твердым. Я упомянул о своей поездке в Гэлоуэй по банковским и прочим делам, но не вдавался в подробности. Утешением мне посреди личного разочарования служило то, что я заботился о будущем счастье друга.

На третий день должен был приехать мистер Кейси с готовыми бумагами, и сделка вступала в законную силу. Я приготовился немедленно осуществить платеж: в день окончательной регистрации покупки деньги должны были поступить на счет мистера Мердока. Первые два дня я почти полностью провел в Нокнакаре, формально – занимаясь наблюдением за ирригационными работами, но на самом деле в тщетных надеждах вновь увидеть мою незнакомку. Каждый раз ноги сами несли меня к вершине холма, и каждый раз я с прискорбием и разочарованием обнаруживал, что прекрасной девушки там нет. При каждом удобном случае я совершал эту печальную прогулку, и на второй день, а это было воскресенье, поднялся на холм утром и оставался там в течение нескольких часов – я питал надежду, что в какой-то момент она все же явится, ведь день выходной, и что может помешать ей вернуться!

Когда я поднялся на вершину, до меня донеслись звуки колоколов из разных часовен и церквей из приходов к западу от горы Нокнакар. Какими мирными и чудесными были эти звуки, далеко летевшие в прозрачном и прохладном сентябрьском воздухе! Мир снизошел в мою душу, ведь сила, увлекающая нас к добру и вдохновляющая, огромна и способна преодолевать гигантские расстояния – гораздо большие, чем пролетает самый чистый колокольный звон. Я подумал о теории волн, описывающей распространение света и звука; конечно, она точна применительно к нашему материальному миру, но разве может она управлять светом божественной любви или биением в унисон человеческих сердец?

Полагаю, в те дни я выглядел несчастным – я и чувствовал себя несчастным; и даже Энди прекратил грубоватые попытки поддразнить или раззадорить меня. Воскресным вечером, когда я вышел на широкую улицу позади отеля, он внезапно появился рядом и пошел со мной с самым что ни на есть загадочным видом, несколько раз он бросал на меня выразительные взгляды, вероятно, ожидая вопросов. Наконец он не выдержал и заговорил сам – драматическим полушепотом:

– Разве можно ходить с разбитым сердцем! С вашим сердцем все в норме. Черт побери эту девчонку-фею! Точняк. Что она, с концами сгинула? Вот так дела! Никакого довлетворенья джинтману, совсем, совсем никакого с этими девчонками-феями. Эх! Ну вот совсем неохота мне смотреть, как добрый молодой джинтман вроде вас становится как Эоха Плакальщик, как называли в стародавние времена таких вот горюнов.

– И кто же этот джентльмен, Энди? – поинтересовался я, старательно изобразив жизнерадостное любопытство.

– Да что вы! Энто принс такой – женился он на девчонке-фее из таинственного народца, а ее утащили другие из ее соплеменников во главе с одним их властителем, что жил в том же холме. Точняк, обычно-те девчонки-феи выбирают себе мущщин из своих же и любят их лучшее и крепче, чем смертных. Так что возьмите мой совет, мистер Арт, пока хуже не стало! Подите и поглядите на мисс Нору, сразу позабудете всех энтих фей. Вот она-то реальная девушка, как мы с вами!

Я был слишком удручен и сердит, чтобы отвечать на эту чепуху. И не успел я еще собраться с силами и придумать, что сказать, Энди удалился, насвистывая нечто мелодичное – как многие люди его круга, он отлично умел свистеть, по-настоящему музыкально.

На следующий день мистер Кейси прибыл согласно нашей договоренности. Он заявил миссис Китинг, у которой не раз останавливался прежде, что у него дело к мистеру Мердоку. Между постояльцами принято было свободно вступать в разговор, представляться друг другу за обедом, который для всех накрывали в особой комнате, так что и мы беседовали на нейтральные темы. Улучив момент, когда никого не было рядом, он прошептал, что все бумаги готовы и Мердок также прислал ему все необходимые данные на участок, так что можно смело все подписывать в полном и окончательном варианте. Он также сообщил, что в тот же день планирует отправиться на Ноккалтекрор и останется на завтра, чтобы собрать подписи свидетелей, без которых сделка не считается совершенной.

На следующее утро, когда Дик вместе с Энди уехал на Нокнакар, а мистер Кейси – на Ноккалтекрор, я подготовился, чтобы последовать за юристом. Мы встретились в доме Мердока. Мистер Кейси в моем присутствии передал Мердоку письмо из банка, подтверждающее мое распоряжение о денежном переводе, который будет совершен, как только юрист сообщит о регистрации сделки.

Мы расписались под документами. Теперь земля была моей, хотя я и вступал в реальное обладание ею лишь 27 октября. Мистер Кейси забрал с собой заверенный экземпляр договора и акта купли-продажи, а также получил от меня в закрытом конверте распоряжение перевести собственность на имя Эйчарда Сатерленда. Из дома Мердока он прямиком отправился в Гэлоуэй, а я пошел побродить по окрестным горам, чтобы развеять хотя бы отчасти безграничную печаль и нарастающее отчаяние.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒