Примечания 13 страница

       Нэнси еще спала, когда Селия тихонько выскользнула из дома, чтобы пойти в церковь. Суббота у Нэнси выдалась суматошной, и ей предстояло провести еще много часов на закрытии фестиваля вечером, так что она заслужила отдых.

       Селия удивилась, как много людей уже было на улице, наверное, они хотели опередить высокую температуру, предсказанную синоптиками. Несмотря на ранний час прохладный ночной воздух уже отступил перед душной жарой, и Селия была рада кондиционированному воздуху в церкви. Должно быть, некоторые из приезжих гостей решили посетить церковь, потому что скамьи были почти заполнены, а ведь до начала службы оставалось еще пять минут.

       Выбирая, куда сесть, Селия улыбнулась нескольким людям, с которыми познакомилась за последние месяцы. Она была рада дружелюбным лицам. Она задавалась вопросом, как станут реагировать на нее люди, когда беременность станет заметна. Осудят ли и станут смотреть с отвращением? Ей не было нужды беспокоиться. То ли благодаря внимательности священника, то ли Божьей милости, она не знала, но в последнее время проповеди, которые она посещала, были посвящены тому, чтобы не судить других.

       «Некоторые наши грехи и слабости очевидны окружающим, и показывать пальцем очень легко, — говорил священник. — Но многие из нас несут свои прегрешения и тяготы в душе, втайне. Только одним грех видимый хуже тайного: иногда он побуждает других поддаться искушению критиковать и осуждать. Пускай каждый беспокоится о себе сам. И когда дело доходит до ошибок других, давайте просто поступать, как велит закон Божий. Возлюбить ближнего. Служить друг другу. Прощать. А суд давайте оставим Господу».

       Селия была благодарна за послание.

       Сейчас ей более чем когда-либо нужен был покой, который она чувствовала, когда входила в двери церкви. Все время после УЗИ она ощущала себя как женщина на средневековой дыбе, болезненно растягивалась в разных направлениях. С того времени, как она узнала о беременности, она понимала, что отдаст ребенка в семью, которая сможет обеспечить ему лучшую жизнь. Сложности и дискомфорт ее положения были тяжелы, но они закончатся, и она снова станет той, кем была до того, как с ней это произошло.

       Но потом она почувствовала первое шевеление жизни внутри, а через несколько дней увидела на экране крошечного мальчика, его сердцебиение, ручку у подбородка, как будто он размышлял, гадая, что сулит ему будущее.

       И она полюбила его. В первый раз она поняла, что даже когда он исчезнет из ее жизни, она никогда не будет прежней. Частица ее сердца всегда будет принадлежать ему. Селия считала себя бойцом. Она пережила апперкот от ухода отца и левый хук от материнского пренебрежения. Раз за разом ее сбивали с ног, но этот может оказаться слишком сильным. Станет ли необходимость отдать ребенка тем ударом, который уложит ее на лопатки? Сможет ли она когда-нибудь по-настоящему оправиться?

       Витраж с изображением Иисуса в Гефсиманском саду расплылся, и Селия часто заморгала. Органист растянул последнюю ноту вступления, и только священник встал, чтобы поприветствовать прихожан, на скамью рядом с Селией скользнул Сайлас. Он коротко улыбнулся ей, а затем сосредоточил свое внимание на службе.

       Сайлас не ходил вместе с ней в церковь с тех пор, как уехал тушить пожары, и Селия задумалась о его мотивах. Он приглашал ее на свидания с самого возвращения из Вашингтона, и хотя поначалу это ей льстило, она была решительно настроена держать его на расстоянии. Обстоятельства, которые она не могла контролировать, уже причинили слишком много боли ее сердцу. Ей совсем не хотелось добровольно подвергать его еще большим страданиям.

       Селия мысленно отрепетировала, как будет отказываться от приглашения пообедать или съездить куда-нибудь. Что-нибудь вежливое, но твердое. На половине службы она поняла, что больше думает о том, как отказать Сайласу, чем о духовном послании. Она сосредоточилась на мужчине, стоявшем впереди, вместо мужчины, сидевшего рядом.

       Когда служба закончилась и Сайлас повернулся к ней, Селия приготовилась.

       — Я еду в Б-бенд, но, если тебя нужно подвезти до дома, могу подкинуть тебя перед отъездом.

       Никакого приглашения, только предложение подвезти. Нет нужды волноваться.

       — Ой, спасибо. — Селия подумала отказать, но было слишком жарко. — Если у тебя есть время, было бы здорово.

       По дороге к дому он мало говорил, разве что отпустил небрежный комментарий про фестиваль лоскутного шитья, да заметил, что тете Нэнси нужно бы немного притормозить.

       Когда он ее высадил, Селия смотрела с крыльца, как «Джип» остановился на углу, прежде чем повернуть к Бенду. Вместо спокойствия, которое она всегда испытывала после церкви, она ощущала беспокойство и тревогу.

       — Вы издеваетесь? — Возле ящиков с сегодняшним урожаем томатов стояла рыжеволосая женщина в спортивном костюме с еще более рыжеволосым ребенком, который выглядел слишком большим для сидячей коляски. — Остался один вонючий помидор?

       Мальчик плакал и тянул ремни коляски, пытаясь выбраться на свободу.

       — Тихо, — одернула его мать.

       — Печенье. Хочу печенье.

       — Я сказала, никакого печенья. В них слишком много сахара.

       — Папа дает мне печенье.

       — Видимо, поэтому ты и ведешь себя так.

       Селия проверила, не остались ли под столом еще помидоры. Она вытащила пустую корзину и показала женщине.

       — Боюсь, это наш последний помидор.

       — Дай печенье! — завопил ребенок.

       Не обращая внимания на сына, женщина повысила голос, чтобы ее было слышно за его истерикой.

       — Вам надо привозить больше помидоров. Это уже второй раз за месяц, когда вы продали все, прежде чем я успела прийти.

       Сегодня на рынке был насыщенный день — покупатели шли один за другим. У Селии ныли ноги и болела голова. Она устала и проголодалась, а ей еще нужно будет загрузить пикап, разобрать столы и навес и полчаса вести машину, прежде чем она сможет поесть. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, после чего ответила женщине:

       — Утром я привезла все созревшие помидоры. Я даже не оставила ни одного дома себе на ужин. Жалко, что вы не пришли хотя бы на несколько минут раньше.

       — Ага, когда приходится ждать, пока бывший муж вернет ребенка, мало что можешь сделать.

       — Дай. Мне. Печенье!

       Детский вопль больно резанул по ушам Селии, так что было трудно не закрыть их руками. Селия сдержала улыбку, подумав, как этот жест разозлил бы покупательницу.

       — Я проделала весь путь ради ваших помидоров.

       — Может быть, у кого-то еще остались.

       — Печенье!

       Женщина развернула коляску и пошла прочь, вечернее солнце протянуло за ней длинную тень футов на двадцать. Отойдя на несколько шагов от прилавка, она повернулась и через плечо бросила Селии:

       — Предлагаю вам в следующем году посадить больше помидоров.

       Селия вздохнула и посмотрела на часы, обрадовавшись, что уже скоро можно будет уезжать.

       — Интересно, и почему это ее муж бывший? — пробормотала Селия и испугалась, когда у нее за спиной кто-то засмеялся. Она повернулась и увидела снаружи Сайласа. «Что он тут делает?»

       — Ты слышал? — спросила Селия.

       — Некоторые люди такие г-грубые.

       — Все остальные сегодня были очень вежливы. — Она потянулась, разминая спину. — А что ты тут делаешь?

       — Нужно б-было поменять масло в «Джипе», так что я подумал, что заеду и помогу тебе погрузиться.

       Селию охватила благодарность, и она отвернулась и принялась складывать ящики. Она знала, что поменять масло Сайлас мог и в «Гараже Картера» в Систерс.

       Когда Сайлас накрыл ладонью ее руку, она замерла.

       — Ты выглядишь уставшей.

       — Так и есть.

       — Посиди. Я все сделаю.

       — Я могу помочь.

       Сайлас приобнял ее за плечи и отвел к складному стулу, о котором она почти забыла.

       — Садись.

       Селия сидела и смотрела, как Сайлас загружал по большей части пустые ящики в кузов ветхого пикапа Нэнси.

       — Тебе становится слишком тяжело? — спросил он, складывая ножки одного из столиков.

       — До закрытия рынка осталось всего три недели. Я буду в порядке.

       Селии было трудно поверить, что сентябрь уже наполовину прошел. Она прожила в Систерс дольше, чем в двух приемных семьях. Казалось невозможным, что она пробыла здесь так долго, но когда она видела, как раздалась ее талия, то понимала, что это правда.

       Когда осталось упаковать только навес и складной стул, Селия встала, чтобы помочь.

       — Навес легче убирать вдвоем.

       — Но ты каждый раз делаешь это одна?

       Селия пожала плечами:

       — Обычно да, но вдвоем легче.

       Они с Сайласом взялись за углы и открепили ткань. Вместе они сложили навес и разобрали опоры.

       — Вот и все, — сказал Сайлас, когда последняя деталь навеса была уложена в пикап.

       Селия помедлила. Она хотела выразить свою признательность, но не знала, как это сделать, чтобы не давать ему ложных надежд. Чувство вины победило.

       — Если ты еще не ел, заходи к нам. Нэнси сказала, что к моему возвращению ужин будет готов, и я уверена, что на тебя тоже хватит.

       — М-может, в другой раз? Я п-пока не возвращаюсь в Систерс.

       — Ладно. Тогда в другой раз.

       Селия сидела в кабине пикапа и смотрела, как Сайлас идет через сквер к своему «Джипу». Он был лучшим мужчиной на свете, и тоска по нему опутала ее сердце.

       * * *

       Было темно, когда Селия вела «Джип» по грунтовке к дому Сайласа. Фонарь на крыльце создавал большой желтый круг, который почти достигал подъездной дорожки, и она видела, что где-то в доме горел свет.

       — Спасибо тебе, — сказала она, когда Сайлас открыл дверь. — Это именно то, что мне было нужно.

       — Удачно съездила? — спросил он.

       — Очень. Даже передать не могу, как я благодарна за то, что ты разрешил взять твою машину.

       — Всегда пожалуйста. Заезжала за мороженым?

       — Куда заезжала? — с невинным видом спросила Селия.

       Сайлас улыбнулся и покачал головой:

       — Думаешь, у меня не получится сказать это?

       Следующие слова были медленными, и, хотя его губы напряглись, он сумел произнести без запинки:

       — «Принц Пюклер». Я рад, что ты туда не заехала. Ты не заслужила мороженого.

       Селия улыбнулась:

       — Но ты заслужил. Если бы оно не растаяло по дороге, я бы заехала и взяла для тебя клубничного мороженого.

       — Ну ладно. Такая мысль...

       — Ого, — перебила его Селия и приложила ладонь к боку. — Извини. Думаю, он только что забил гол.

       — С ума сойти. Ты правда чувствуешь?

       — Да. Тут.

       Не задумываясь, Селия приложила ладонь Сайласа к тому месту, где только что держала свою. Они ждали, ее ладонь лежала поверх его теплой руки. Селия проигнорировала собственное удивление своей напористостью.

       — Похоже, матч кончился, — тихо сказал Сайлас.

       — Он нас дурачит, — сказала Селия. Она уже готова была отпустить его руку, когда ребенок снова толкнулся. — Вот. Ты почувствовал?

       — Это ребенок?

       Селия засмеялась.

       — Ну не я же сама себя пинаю.

       — Ого. Потрясающе.

       Когда ребенок перестал толкаться, Сайлас убрал руку, и Селия неловко шагнула назад.

       — Еще раз спасибо. Я очень ценю это.

       — Я могу проводить тебя домой.

       Селия спустилась с крыльца и вышла из круга света.

       — Тут недалеко. Я в порядке.

       Сайлас проводил ее до дороги.

       — Я п-постою здесь и посмотрю. Чтобы убедиться, что там нет п-плохих парней.

       Дойдя до дома Нэнси, Селия обернулась. Белая футболка Сайласа светилась в лунном свете. Он помахал рукой, и она подняла свою в ответ, прежде чем войти внутрь.

       Селия еще лежала в кровати, когда услышала, как хлопнула дверь сарая. Нэнси ушла на прогулку с Инес, тогда кто же там?

       Из окна спальни ей ничего не было видно, поэтому она быстро оделась и пошла на задний двор. Сайлас, наклонившись, выдергивал ботву растений и бросал в тачку.

       — Что ты делаешь? — крикнула Селия, направившись к нему.

       Он выпрямился и смотрел, как она приближается. Когда она подошла достаточно близко, чтобы не нужно было кричать, он ответил:

       — Выдираю ботву.

       — Уже пора? Нэнси ничего не говорила.

       — Пора.

       Он наклонился и выдернул еще один побег огурца.

       — Это я должна делать.

       — Нет, не должна.

       Селия уперла руки в бедра, и он улыбнулся.

       — Это моя работа. И чему это ты улыбаешься?

       — Ты такая милая.

       Селия опустила взгляд на свой большой живот.

       — Не говори глупости. Я огромная. И не меняй тему. Я должна ухаживать за огородом.

       — Нет, сегодня не должна. — Он передвинул тачку на несколько футов вдоль грядки. — И да, ты милая.

       — Сайлас, перестань. — Сайлас остановился и посмотрел на нее. — Мне нужно делать свою работу.