Глава первая. Виктор. 2 страница

Это сейчас легко вспоминать события тех дней. Когда на сердце нет уже тоски и печали. А тогда, жарким летним днем, покидая Москву, мне было холодно. Помню, как сидела в аэропорту, одетая в кофту с длинными рукавами, и тряслась. В кармане джинсов лежал телефон. Я уже не звонила. Он должен был получить сто пятьсот сообщений о пропущенных звонках в случае нахождения телефона в сети. Наверняка бы, позвонил. При всей моей взволнованности мысль о том, что со Степновым могло что-то случиться, меня не посещала. Каким-то внутренним чутьем была уверена, что с ним все в порядке.

Сейчас не хочется вспоминать первое время в далекой стране. Сплошная серость… Деда сразу же определили в хорошую клинику. Родители вернулись к работе, так что первую неделю с дедом снова сидела я. Постоянная беготня немного отвлекала от грустных мыслей. Все свободное время я штудировала учебники и готовилась к поступлению. Мечту о журналистике пришлось на время отложить. Во-первых, поступить заграницей на это отделение без особого знания языка весьма проблематично и гораздо сложнее, чем на родине. А, во-вторых, появился хороший шанс заняться изучением фармацевтики. У родителей были связи, и они без труда меня устроили учиться в отличный университет. Правда, с началом учебного года от родителей пришлось уехать. Поселилась в студенческом городке. Я была рада этому. Хотелось самостоятельной жизни в кругу ровесников. Новые друзья, общение со сверстниками, незабываемая студенческая жизнь.

Лишь одно дико меня омрачало – я потеряла связь со Степновым. Я не знаю, откуда во мне присутствует дикий фатализм. А, главное, как давно он во мне живет. Но я стала верить в Судьбу. В самолете рейсом из Москвы я потеряла свой сотовый. Выпал, видимо, из неглубокого кармана брюк. Пропажу я обнаружила только дома у родителей. Сиюминутным желанием было вернуться в аэропорт и искать его. Но родители убедили меня в безрассудности этой идеи. Все телефоны были потеряны, но что самое страшное – я сама была потеряна для окружающих. На девчонок и друзей было в тот момент наплевать, их проще разыскать. Да и не до меня им сейчас. Все погрязли во вступительных экзаменах. А вот Степнов… Он же будет звонить… Симку восстановить я не могла - для этого пришлось бы возвращаться на родину. В полном отчаянии и одновременно с великой надеждой я звонила ему на домашний. Но трубку никто не брал. День, два, неделя. Ежедневные звонки трансформировались в еженедельные. Потом и вовсе в ежемесячные. А в конце лета и вовсе прекратились. Я погасла. Была ли обида? Не знаю. Пожалуй, нет. Просто пустота в душе. Сама для себя решила, что так надо. Что ее величество Судьба снова правит балом. Собрала свои немногочисленные вещи и уехала в другой город, с головой окунувшись в студенческую жизнь.

Учиться было, прямо скажем, нелегко. Язык приходилось штудировать ночами по книгам,

днем, после занятий – в уличных кафе, магазинах и прочих общественных местах. Появилось много новых знакомых. Для себя я твердо решила больше не заниматься ни музыкой, ни спортом. Да и вообще старалась ничем не выделяться из толпы. Наверно, потому, что боялась снова чрезмерно привязаться к кому-то. Хотелось ровных незатейливых отношений со сверстниками. Но такие спокойные отношения длились недолго. Уже к концу октября стала замечать повышенное внимание со стороны однокурсника. Это был русский парнишка, которого звали Артем. Его родители тоже были медиками. Как оказалось, пересекались с моими по работе. Сначала мы сдружились, поскольку были единственными русскими на курсе. Потом обнаружили общность интересов, а затем и вовсе я заметила, что Артем неровно ко мне дышит. А почему бы и нет, подумала я. Что, в конце, концов, я теряю? У меня не было никого ни здесь, ни в России. Степнов, спросите вы? Да, я его любила. Но если бы была у меня хоть малейшая надежда. Я сама себе придумала мир, в котором жила последние годы. Казалось, что мои чувства были взаимны. Но физического проявления им не было. На что я рассчитывала? Да и стоило ли вообще рассчитывать? Мне исполнилось 18, но в моей жизни не было каких-либо отношений с противоположным полом. И меня это так угнетало. Хотелось встречаться, целоваться, бесцельно бродить по ночному городу с любимым человеком, познать, наконец, радость простых физических отношений. Я чувствовала себя вымершим мамонтом и боялась кому-либо признаться, что ни разу в жизни не целовалась!!! Смешно, ей-богу. Короче, окунулась я в мир новых для себя отношений, окунулась с головой. Точнее, без головы. Потому что оставила ее неизвестно где. Я заставила себя не думать о Степнове ежеминутно, ежечасно, ежедневно… Его телефон не отвечал все лето, словно вычеркнул меня из своего списка. Значит, и я сумею…

Артем оказался хорошим человеком. Он был умным, рассудительным парнем. Трогательно обо мне заботился, дарил цветы и подарки. Мы часто ездили отдыхать в Альпы, катались на горных лыжах. Родители мои сразу приняли парня и были рады моему выбору. Дед только, казалось, был недоволен. Но ни словом, ни делом этого не показывал.

Артем стал первым мужчиной в моей жизни. Странное чувство осталось в душе… Не скажу, что мне было плохо. Но парить почему-то не хотелось. Это теперь, по прошествии многих лет я понимаю, что это всего лишь был секс. Чувства были сами по себе, секс – отдельно. А вместе они не сливались в единое целое. Просто физиологическое удовлетворение потребностей. Фраза-то какая! Смешно. Но так оно и было на самом деле. Мы встречались с Артемом 3 года. И они были неплохими. Мне было хорошо рядом с ним. Пустота в душе наполнилась новыми чувствами, боль ушла. И за это я благодарна ему. Но! Все эти 3 года меня не покидала мысль. Я все время сравнивала Артема с растворимым кофе. Вроде бы и вкус оригинальный, местами даже богатый и насыщенный. Но умом понимала, что он не настоящий. Казалось бы, я дорожила этими отношениями и не хотела их разрушать. Да и не разрушала. Просто не давала покоя мысль о том, что снова появись Степнов в моей жизни и просто предложи провести ночь с ним – просто так, без любви (на большее я уже не рассчитывала), я без оглядки бы согласилась. Я бы босиком бежала навстречу, лишь бы ждал… Всего одна ночь – без любви и обязательств… Все, что мне тогда хотелось…

С Артемом мы расстались внезапно. Он оказался очень ревнивым человеком. Из стеснительной и местами забитой девушки за 3 года я превратилась в достаточно раскованного и раскрепощенного человека. Я научилась любить себя. И вместе с этим пришла уверенность в себе. Я поняла, что умею нравиться мужчинам и порой легкий, ничего не значащий флирт приносил такое моральное удовлетворение! Ну разве можно за это осуждать женщину? Я не давала поводов ревновать и всегда хранила верность Артему. Но он в каждом мужчине стал видеть соперника. Ревность сжигала его, а меня била по голове. Жить рядом с таким ревнивцем стало не под силу. И однажды я не вытерпела. Я сильный человек и не могла позволить унижать себя, подчиняясь в жизни чьим-то правилам. Собрала вещи и ушла от Артема. Не хотелось бы о нем вспоминать, но после нашего расставания он повел себя некрасиво. Говорил кучу гадостей про меня нашим общим знакомым, пытаясь, прежде всего, оправдать себя. Мне было очень неприятно. Но вместе с тем я сразу поняла, что на меня свалилось счастье: я вовремя избавилась от этого человека. Снова Судьба. И на сей раз я была ей благодарна.

Снова поселилась одна. Снова попыталась начать жизнь с чистого лица. И первым порывом стало желание написать Степнову… Даже не знаю, правильно ли я тогда поступила. Потому что его ответ заставил меня чувствовать себя растерянной… Но об этом как-нибудь в другой раз…

Я не верю в сны. Абсолютно. Но у меня с детства странное отношение к сновидениям. Спросите меня: в чем заключается эта странность? Я вам отвечу. Глупо, но порой я принимаю их за действительность.

Я рано осталась одна, без родителей. Слава Богу, они всегда были живы - здоровы. Просто в силу своей профессии много путешествовали по свету и порядка 350 дней в году жили в чужих далеких странах. Я жила с дедом, который заменил мне отца и мать. Я сейчас не жалею об этом, да и речь сейчас идет не о моих чувствах. Хотя, признаюсь, мне всегда было одиноко. В какой-то момент сны стали заменой родительского тепла. Если родители приходили ко мне ночью во сне, наутро я просыпалась со счастливой улыбкой на лице. Помню, как спешно скидывала одеяло и, шлепая босыми ногами по паркету, бежала в комнату к деду. Запрыгивала ему на шею и радостно кричала: «Дедуль, я сегодня видела маму с папой!» А он ласково трепал меня по макушке и крепко целовал в горячее ото сна лицо. Только сейчас я вспоминаю и осознаю грусть в его глазах… Но снова я не о том…

Сны для меня – какой-то непознанный мир. Когда я вижу во сне близких мне людей, я словно в действительности проживаю с ними какой-то кусок жизни. Потому что во сне ощущаю тепло этих самых людей.

Деда не стало 5 лет назад… Я до сих пор не могу вспоминать об этом спокойно. В поисках успокоения иду на кухню и готовлю себе мятный чай. Он всегда меня расслабляет и дарит душевное тепло. Он умер внезапно, просто остановилось сердце во сне. Наверно, эта самая легкая и светлая смерть, о которой только может мечтать человек. Умереть в старости, в теплом уютном доме, в кругу семьи. Даже не умереть - просто уснуть… Снова плачу… Дед приходит ко мне во снах и по-прежнему горячо целует в лоб. И наутро я просыпаюсь счастливой, несмотря на то, что сердце до сих пор хранит горечь утраты.

Я не знаю, как передать словами мои ощущения от снов. Просто в какой-то момент понимаю, что мои далекие близкие люди, встреча с которыми уже физически невозможна, продолжают проживать вместе со мной жизнь. Свою, мою, НАШУ. И этого осознания мне легче жить. Хоть и смотрится это со стороны немного ненормально. Наверно, расскажи я это кому-то, меня сочтут сумасшедшей. Ну и пусть. Я и не рассказываю. Так проще. В конце концов, это мои мироощущения.

К чему я вспомнила про сны? Первые годы проживания в чужой стране в своих снах я видела Степнова. И сны эти были похожи один на другой, как однояйцовые близнецы. Иногда это даже казалось паранойей – не может же один и тот же сон сниться в течение многих лет! Порой казалось, что я сама его придумала. А он назло продолжал врываться в мое сознание яркой картинкой.

Мне снилось море и пустынный песчаный пляж… Мы приехали сюда с ним на машине ближе к вечеру. Очень душно. Разуваемся и босыми ногами бредем по кромке моря. На мне длинный воздушный сарафан. Подол уже намок и прилипает к ногам. Чуть поднимаю его руками. Словно ребенок шумно топаю по теплой воде. Соленый ветер играет моими волосами. А Степнов, закатав легкие летние брюки по колено, молча идет вслед за мной. Взгляд его задумчив, но на губах покоится легкая улыбка. Хочется развеселить его и услышать задорный смех. Тот, которым он радовал меня в школе. Боже, как давно это было. Сейчас уже нет грани «учитель – ученица». И на душе легко. Хотя я по-прежнему с ним на «вы».

Дневная жара давно спала, но воздух мучительно тяжелый. Словно в нем нет кислорода. Кажется, можно взять нож и резать его. Чтобы хоть немного освежиться, я отпускаю ткань платья, набираю в руки воды и, резко оборачиваясь, плескаю ее на Степнова. Белая футболка тут же покрывается мокрыми пятнами и прилипает к телу. В его глазах недоумение, но уже через секунду оно сменяется веселыми огоньками. Степнов резво набирает в большой ковш сложенных ладоней воду и выливает ее на меня. Между нами начинается самая настоящая война. Минут через 5 мы стоим уже абсолютно мокрые. Волосы слиплись и припали к моим щекам. Ветер уже не обволакивает – он обвевает мокрое тело и дарит тем самым желанную прохладу.

- Виктор Михайлович, раз уже все равно мокрые, может, искупаемся?

- Хорошая идея, Ленка. Освежимся, да и одежда пока на ветру подсохнет.

За минут скидываем одежды, оставшись в одном белье. Бросаем вещи на машину, а сами наперегонки бежим к воде. Море дарит долгожданную прохладу. Блаженство. Плавать не хочется, а вот резвиться – сколько угодно. Снова продолжаем водные баталии. Минут через 10, окончательно выдохшись, сдаюсь на славу победителю. Степнов ныряет с головой в воду и через несколько секунд выныривает уже около меня. От его близости сразу зашлось сердце. Как тогда, на школьном выпускном, в наш первый танец. Крепкие мужские руки заключают меня в кольцо своих объятий. Глаза мужчины сливаются с синей гладью моря. И я уже не понимаю, в чем я тону – в его ли «озерах» или в море, в которое я погружена на 2/3 своего тела. В воздухе снова закончился кислород. Мои руки поднимаются и ложатся на плечи Виктору. Секунда, - и мои губы прикасаются к его чуть приоткрытым губам. Долгий томительный поцелуй. Оторвалась, с трудом. Делаю попытку отдышаться и привести свои мысли в порядок. В следующую секунду в голове мелькает: «К черту мысли!». Снова целую любимого мужчину. Горячо, страстно, вкладываю в поцелуй все свои невысказанные чувства. Степнов опускает свои руки мне на бедра, от чего я вздрагиваю, легонько меня подсаживает, морская вода с легкостью меня выталкивает и вот уже я, обхватив ногами талию мужчины, сижу у него на бедрах. Долгий затуманенный взгляд ему в глаза. Левой рукой придерживаю его за плечи, правой прикоснулась к щеке. Большим пальцем глажу его губы, рот приоткрыт и я ощущаю его горячее дыхание. Снова поцелуй, от которого сердце падает куда-то вниз. Пульсирует уже не в груди, а в низу живота. Не говоря ни слова, Степнов выносит меня на берег и осторожно кладет неподалеку от кромки воды на еще не остывший песок. Сумерки давно сгустились, кругом – ни души. Словно мы одни во Вселенной. Виктор снимает с меня намокшее белье, попутно избавляется от своего. Припадает к моей груди, даря ни с чем несравнимое наслаждение. Практически ночную тишь прорезают два хриплых голоса:

- Хочу тебя…

- Возьми…

И вот уже он во мне. И от одного его такого прикосновения я улетаю на небо, туда, где миллиардами ночных звезд светится счастье. Он во мне – часть моей души, часть моего тела, часть моей жизни…

Снова улыбаюсь. Дуреха. Этот сон снился мне года 3-4. Я сейчас понимаю, что мне просто не хватало Его в те годы. Питала надежду на счастье быть со Степновым, испытывала в глубине души моральное неудовлетворение от жизни с Артемом. Да и вообще, витала где-то в облаках. Теперь-то я точно знаю, что, принимая тот сон за некую действительность, я просто выжила. И не потеряла веры в светлые чувства. Он помог мне не сломаться после расставания с Артемом, не разочароваться окончательно в мужчинах. Я реально понимала, ЧЕГО я хочу от жизни. И КОГО хочу видеть рядом с собой.

Я предприняла попытку разыскать Степнова. После очередного сеанса волшебного сна проснулась среди ночи и стала писать ему письмо. Много о себе рассказывать не стала. Просто сообщала некоторые факты из своей жизни, написала о семье, передала привет от деда. Про свои чувства к нему написать не решилась. Во-первых, мне было совершенно ничего не известно о его жизни, а, во-вторых, я вообще не была уверена, что письмо дойдет до адресата. Кто знает, может, он тоже сменил место жительства.

Мечтательно вспоминаю, как закончив в ту ночь письмо, выключила свет в комнате и снова легла спать. Прикрыла глаза и, обняв подушку, представила, что вместо нее в моих объятьях лежит Степнов, обессиленный страстью на теплом морском берегу. Прохладная вода легким прибоем щекочет наши ноги, а над нами серебром сверкают миллиарды частиц человеческого счастья.

Заветный конвертик пришел не скоро. Помню, как в дверь нашей ванной постучалась соседка по комнате. Наспех завернувшись в полотенце, я выглянула наружу. Странно, думала я тогда, что могло такого произойти, чтобы Энни меня потревожила в душе. Подружка стояла с самым радостным выражением лица и махала передо мной конвертом со странным обрамлением из красно - синих косых полосочек. Мокрыми пальцами я выхватила его из рук Энни, сухо поблагодарила и снова заперлась. Почему-то осознание того, что это письмо от Степнова, пришло не сразу. Во-первых, я уже порядком подзабыла про него (это письмо). С тех пор, как я отправила в Москву свое послание, прошло долгих три месяца. Я уже не надеялась получить ответ. Во-вторых, странность конверта немного озадачила. Мой адрес был написан на немецком, что, в принципе, понятно, а вот ответный – и вовсе арабской вязью. Я поежилась – мокрое тело начал бить озноб. Просто сунула письмо на полочку перед зеркалом между баночек с кремами и прочей женской ерундой. Снова стала под горячий душ, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Минут через пять, вытираясь полотенцем, взглядом наткнулась на конверт. В том месте, где было написано имя отправителя. Полотенце тут же выпало из моих рук. В висках противно застучало, уши завалило непонятной тяжестью. Я невидящим взором смотрела на одно - единственное английское слово на конверте: «Stepnov». Боясь оторваться глазами от заветного имени, трясущимися руками натянула на себя белье и джинсы. Так и вышла из ванны – с растрепанными волосами, в брюках и лифчике. Прошла мимо удивленной Энни, забилась в уголок своей кровати и тупо смотрела на конверт в своих руках. Сознание сквозь туман в голове уловило дальний шум – это хлопнула дверь нашей секции. Моя соседка ушла, дав мне возможность побыть наедине с собой, письмом, которое я так долго ждала, и со своими мыслями. Я смотрела на конверт, ощущая, как тяжело ворочались мысли в моей голове. «Почему арабская вязь стоит в уголке? Что она значит? Где привычная русская речь?» - эти мысли, вязкие, тяжелые, медленно скользили по потоку моего сознания. Казалось бы – чего проще, открывай конверт. В нем найдешь все ответы на вопросы. Но я упрямо боялась нарушить его целостность. Сине – красное обрамление письма говорило об авиаперелете. Значит, письмо все-таки спешило побыстрее добраться до адресата. Так и есть – отправлено 5 дней назад. Но как тогда объяснить предыдущие 3 месяца молчания?

Я еще долго собиралась с мыслями, чтобы открыть конверт. Встала, нашла чистую футболку, нацепила сверху теплый свитер, потому что трясло всю изнутри. Снова забралась на кровать и уже твердым движением руки оторвала краешек конверта.

Письмо было довольно большим. Почерк у Степнова был аккуратным и убористым. Видимо, сказывались многие годы заполнения классных журналов в школе. Читала я долго. Сначала бегло пробежала по строчкам. Узнала все новости - то, чем он жил последние годы. Потом перечитывала, переосмысливая все сказанное. Затем заново смаковала каждое слово, впитывая все в себя, словно пыталась прожить со Степновым все эти 3,5 года.

Я не могу сейчас передать своих чувств в тот момент. Была ли горечь? Пожалуй, нет. Разочарование? Тоже неверно. Боль? Задумываюсь… Нет, боли точно не было. Была растерянность. Но вместе с тем было подспудное осознание, что ТАК все и должно было быть. Словно, ничего нового я не узнала. Хотя нет, не правильно. Нового я узнала очень много. Просто, как оказалось, внутренне я была ко всему этому готова.

Я не помню уже содержание его письма дословно. Хотя первое время я его выучила, как молитву. Все слова сохранились в моей памяти за несколько прочтений…

Первая часть была довольно-таки официальной. Хотя приветствия были довольно теплыми. Виктор Михайлович писал, как рад был тому, что я его отыскала. И что скучал по мне все эти годы. Удивлялся тому, что какому-то небесному провидению было суждено доставить мое письмо до нужного адресата. Как оказалось, в то самое время Степнов занимался продажей своей квартиры в Москве. И, приди мое послание на месяц позже, обратной связи бы не возникло.

Но обо всем по-порядку. Еще целый год после того, как я окончила школу и уехала из страны, Степнов работал физруком на прежнем месте. Как он сам признался, - истинной причиной его последующего увольнения стало мое отсутствие. Работа уже не приносила никакой радости. Решился отойти от преподавательской деятельности и заняться… Только вот чем конкретно заняться, решил не сразу. Вспомнился мой дед и первые попытки начать писательскую деятельность. Степнов писал, что по какому-то наитию решил поступить на филологическое отделение Литературного института. Просто проснулся однажды утром, увидел на прикроватной тумбочке их совместный с дедом роман, и решение созрело само собой. На тот момент, когда пришло ко мне письмо, Степнов учился уже на третьем курсе заочного отделения.

На тот момент он уже жил в Израиле. Однажды уехал туда отдыхать и на берегу теплого Средиземного моря познакомился с чудесной женщиной. Она оказалась русской эмигранткой, жила со своими родителями в предместье Хайфы. Сначала просто сдружились. Потом, после возвращения Степнова в Москву, стали созваниваться. Ольга, так звали женщину, занималась медициной, работала терапевтом в госпитале. Однажды прилетела на какой-то симпозиум врачей, проводимый в Москве. Снова встретились со Степновым и, как я поняла, уже не расставались. Из его описания этой женщины, я поняла, что он искренне ее полюбил. У них небольшая разница в возрасте – порядка 5 лет, общность интересов и ценностей, к которым теперь добавились общие планы на жизнь. Виктор Михайлович решил переехать в Израиль на постоянное место жительства. И хотя эта идея не совсем доставляла ему удовольствия, Ольга настояла на том, чтобы жить на палестинской земле. В конце концов, какая разница, где жить. Главное, что любимый человек рядом. А его Степнов, казалось, нашел.

Я долго перечитывала его строки об Ольге. Признаюсь, завидовала ей. Счастливая, она обрела настоящего мужчину рядом с собой. Преданного друга, заботливого спутника, а, главное, горячее трепетное сердце, которое способно любить, отдавая все свое тепло, ничего не требуя взамен. Но я искренне надеялась, что как раз «взамен» он получал не меньше, чем отдавал сам. Не скрою, тогда мне очень хотелось быть с ним, на месте той самой женщины. Просто быть рядом. «Чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, чтобы качать всю ночь у колыбели дочь…» Но прошло столько времени. Оно расставило все по местам, а нас раскидало по свету.

Я тогда долго смотрела в окно на заснеженные Альпы на горизонте. Казалось, там, за их чертой скрыты все ответы на мучавшие меня вопросы: почему, зачем, за что? Но ответы я так и не получила. Вместо них пришло осознание, что мои мысли глубоко эгоистичны. Степнов имеет полное право на личное счастье. И неважно, кто будет рядом с ним. Я, Ольга или кто-то еще. Главное, чтобы он любил женщину, что рядом с ним, а она - искренне отвечала ему взаимностью. Лишь бы все это было не напрасно. В конце концов, в моей жизни уже был Артем. И эта довольно долгая история уже закончилась. Имела ли я право осуждать тогда Степнова? Никакого! – отвечала сама себе. На том и смирилась.

Хоть и нелегко было жить, зная, что любимый человек делит постель с другой женщиной, проживает с ней свою жизнь, я всегда напоминала себе о том, что Он имеет право на собственное счастье. И с этим никто не может поспорить.

Итак, Степнов продал свою квартиру в Москве, переехал жить к Ольге. В то время они как раз занимались поиском нового дома и планировали создать семью.

В самом конце тон письма несколько изменился. А, может, я сама себе это придумала. Но я почувствовала между строк его желание оправдаться за все произошедшее. Он словно искренне извинялся. Он писал о том, что не находил себе места после моего внезапного исчезновения после выпускного. В тот день директор собрал учителей на совещание и долго раздавал указания по поводу планов на дальнейший учебный год. Обсуждались итоги года, мероприятия в школьном летнем лагере и многое другое. Вместо предполагаемого часа отсидели все три. Телефон был, естественно, отключен. А после Рассказов и Каримова пригласили его в кафе – отметить окончание учебного года, выпускной, прошедший без эксцессов, предстоящий отпуск, да и просто хорошее настроение. Включить телефон попросту забыл. Да и кто тогда мог подумать, что я так срочно улечу? Виктор Михайлович был твердо уверен, что я все еще набираюсь сил и отсыпаюсь после выпускной ночи. А вечером, когда включенный телефон не переставал сообщать о пропущенных звонках, сердце Степнова готово было выпрыгнуть из груди от тревоги. Мой телефон был не доступен, к домашнему никто не подходил. Он бегал к нам домой, но дверь никто не открыл. Долго сидел на лестнице, сам не зная чего ожидая. Лишь добродушная соседка, которой мы оставили свои ключи на всякий пожарный случай, вышла к сидящему уже который час под дверью мужчине и сообщила о нашем происшествии и срочном отъезде заграницу. Дозвониться мне Степнов больше уже не смог. Как вы помните, я посеяла свой телефон в самолете. Он ждал, что я когда-нибудь ему позвоню сама, но так и не дождался. Начался отпуск, и он сразу уехал к своим родственникам в другой город. Женился двоюродный брат. А так как родственников Степнов не видел много лет, а в Москву спешить больше было не к кому, решил остаться. А я звонила… Но только трубку домашнего телефона никто не брал… Когда мое терпение иссякло, звонить перестала. Ну как я могла предположить, что именно в тот момент он вернулся в свой пустой дом, все еще надеясь услышать мой задорный «физкультпривет!» в своей телефонной трубке.

Мне казалось, его слова были пронизаны болью, как и мои воспоминания. Но, собрав свою волю в кулак, я не стала акцентировать на этом внимания. У него все хорошо. Он любит. Любим. А то, что между нами было, а, точнее, чего не было, все осталось далеко в прошлом. Надейся он на возвращение былых чувств, не стал бы писать про Ольгу. Да и сжигание мостов в виде окончательного покидания России говорило само за себя. Степнов начинал новую жизнь, в которой мне уже не было места рядом с ним.

Сегодня чудесное воскресенье – католический мир замер в ожидании Рождества. Канун праздника – всегда ярче, чем сам праздник. Ни в какое другое время года в Австрии праздники не отмечаются так торжественно, как в Рождественское время. Праздничный сезон начинает в конце ноября с открытия Рождественских рынков, открывающихся в городах и деревнях по всей Австрии, и работающих непосредственно до самого кануна Рождества. В эти дни в австрийских семьях пекут рождественское печенье, для детей покупают или изготавливают рождественские календари, готовят подарки. В общественных местах устанавливаются ёлки, устраиваются рождественские базары - место, где ощущение праздника действительно достигает высшей точки. Блуждая по Рождественским рынкам, ваши чувства захлестнут любовно украшенные киоски, стоящие вдоль улиц, продающие Рождественские сладости, в виде печенья, леденцов, горячего вина с пряным букетом и аппетитно-ароматными жареными каштанами, заполняющими свежий зимний воздух.

Лично для меня австрийское Рождество так и не стало родным. Да и понятно это. Я по-прежнему остаюсь не только российской подданной, но и истинной православной христианкой вместе со своей семьей Кулеминых. Мы отмечаем Рождество в тесном семейном кругу 7 января. Родители ежегодно приезжают к нам в сочельник. И пару дней мы собираемся за большим столом всей семьей. Рождество – мой самый любимый праздник в году. Потому что немного тают границы и забывается, где мы живем. В эти дни хочется думать только о России, колядках, крещенских морозах и звоне колоколов на православных храмах, извещающих о рождении Спасителя.

Но в силу того, что мой муж католик, в нашем доме всегда проходят шумные гуляния и в конце декабря. Вместе с сыном Майкл ставит большую сосну в гостиной. Пушистую, высокую, душистую. Наряжаем ее игрушками на лентах. Все в одной цветовой гамме – немецкая практичность, с которой я уже свыклась. И лишь гирлянды придают разнообразие оттенков в гармонию преобладающего красного цвета.

Под нашей елкой лежит множество коробочек с подарками. Матвей радуется больше всех. И не потому, что ребенок. А тому, что подарки он получает три раза: в «папино» Рождество, на новый год и в «мамино» Рождество.

Сегодня снова нас завалило снегом. На улице тепло – всего два градуса. Все покрыто белоснежным ковром, весело сияет солнце. В гостиной отблеском огня на игрушках переливается ель - в камине разведен огонь. Я люблю сидеть перед камином и греться. Занимаю удобное положение в низком кресле с высокой спинкой, вытягиваю ноги и пристраиваю из на специальном пуфике, ставлю на колени ноутбук и снова выхожу на сеанс связи. Сегодня запланирована «встреча» со Степновым.

Так и есть, вижу его на «одноклассниках». Включаю свою «аську», на сей раз предварительно поставив значок «занят, не беспокоить». Это посерьезнее, чем «недоступен». Хочется еще добавить статус «не вторгайтесь в мою приватность», что иногда я делаю. Но это как-то грубо в такой светлый день. Пусть все будет так, как есть.

Приходит сообщение:

- Свободна? Выходим на связь?

- Да!

Эфир прорезает мужской голос, ставший уже родным почти за 20 лет. Смеюсь. Проносится в голове мысль: «Столько не живут!». В это время загружается картинка видеосигнала.

- Кулемина! Что ты уже там смеешься?! – вопросительно округлились глаза собеседника.

- Да так, подумалось, - уже хохочу я.

- Мне интересно! Расскажи!

- Да вот прикинула, что мы с вами уже около 20 лет знакомы!

- Да ты что! Столько не живут! – немного растеряно ляпнул Степнов. По его лицу было видно, что в уме он производит несложные математические подсчеты.

Я снова расхохоталась в голос:

- Вот и я про то же подумала! А ведь это на само деле так! Здравствуйте, Виктор Михайлович!

- Привет, Ленка! Рад снова тебя видеть!

- Взаимно, Виктор Михайлович! Как там у вас с погодой? Тепло, наверно? Я уже начинаю потихоньку завидовать.

- Ой, Ленка! Погода просто отвратная. По всей стране идут дожди, иногда град – а в горах на севере третий день валит снег. Метеорологи по-прежнему говорят о высокой вероятности снегопада в Иерусалиме и Вифлееме.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒