Глава первая. Виктор. 1 страница

Стр 1 из 6Следующая ⇒

Автор: golfstream

Название: История от одного лица

Рейтинг: R

Жанр: POV, Romance

Пейринг: Кулемина/Степнов

Благодаря Нюше (little_stone) у моего фика появилась обложка.

Эпиграф

Другу

Я к зимним веткам нежно отношусь

Затем, что мне они напоминают

Твоих висков заснеженную грусть,

Которой не растаять даже в мае.

И почему-то именно зимой

Отрадно знать, что в городе огромном

Я позвоню, и дом радушный твой

Заговорит с моим бессонным домом.

Закон тепла в доверье их речей,

Фундаментально дружбы их значенье.

… Спасибо, друг, что никогда, ничем

Не нарушал ты двух домов общенья.

Ни словом злым, ни нежностью мужской…

На этом свете белом и не белом

С какой-то сокровенной чистотой

Родству их душ ты верен до предела.

И незачем томиться по углам

В них ни стыду, ни боли, ни испугу.

Спасибо, друг, что нашим двум домам

Всегда светло смотреть в глаза друг другу.

(с) Ирина Волобуева

Зима. Поздний вечер. Чашка обжигающего ароматного кофе в моей руке, чтобы согреться и не уснуть. Нужно немного поработать. Сажусь в удобное кожаное кресло за рабочим столом и включаю ноутбук. Пока грузится мой вечный спутник и верный помощник, делаю первый глоток бодрящего напитка. Закрываю в блаженстве глаза и грею немного озябшие руки о кружку. В доме тишина, лишь за окном завывает метель. «Опять с утра придется расчищать двор, чтобы выехать», - устало думаю я. Нехотя открываю глаза и вижу, что компьютер готов к работе. Еще пара глотков, придвигаюсь ближе к столу, и вот уже мои пальцы привычно порхают над послушными клавишами.

Загрузила окошко браузера. Автоматически открылось несколько страниц – закладок: почтовые службы – личная и служебная, страничка НИИ, в котором работаю, поисковик и… «Одноклассники». Сразу занимаюсь почтой. В личной – ничего существенного. Лишь пара писем от старых знакомых. Отвечу на них завтра. В служебном ящике корреспонденции скопилось куда больше. Тяжело вздохнув, принимаюсь просматривать ее, одновременно делая карандашом заметки в своем ежедневнике. Минут через десять замечаю, что на последней вкладке что-то мигает. Так и есть – «Вам сообщение!». Переключаюсь. Конечно, от Него.

«Привет! Извини за долгое молчание. Недавно вернулся. Времени мало, но хотелось бы поздороваться и услышать твой голос! Выйдешь в аську?»

Мои губы тронула самая довольная из моих улыбок. Не отвечая на сообщение, открываю свой ICQ. Значок «не беспокоить» для всех пользователей из списка контактов. И лишь одному из них улыбчивая ромашка программы светит ласковым зеленым цветом…

Подключаю наушники и микрофон. Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, слышал сейчас Его голос. Даже с тишиной не хочется им делиться.

На экране в окошке появляется Его лицо. Слава техническому прогрессу и 21 веку! Мило улыбаюсь в ответ и начинаю разговор первой:

- Здравствуйте, Виктор Михайлович!

- Привет, Кулемина! Как жизнь молодая?

- Все хорошо, спасибо. А вы как? Давно вернулись?

- Вчера вечером.

- Как книга?

- Все отлично! Удалось уладить все проблемы с издательством за один визит в Москву. Книга скоро выйдет в свет.

- Я вас поздравляю! Буду ждать именной экземпляр!

- Лен, как всегда, - нежная улыбка, - тебе – в первую очередь!

- Спасибо! Мне очень приятно!

- Как ты поживаешь? Я смотрю, ты тепло одета. Снова похолодало? – заинтересованный взгляд.

- Да, есть немного, - беру в руки чашку кофе и делаю глоток, - блин, кофе остыл.

- Кулемина, что за нелитературное выражение?! – синие глаза деланно округлились.

- Миль пардон, Виктор Михайлович! Я все время забываю, что вы у нас теперь известный литератор, - смеюсь, склонив голову на бок.

- То-то же! Смотри у меня! С такой профессией, как у тебя, подобные слова должны исчезнуть из твоей лексики.

- Не волнуйтесь! Я выражаюсь так только дома, да и то совсем редко, - снова смеюсь.

- Так что там у вас с погодой?

- Метет. Снега снова намело. Сугробы уже в человеческий рост. Завтра снова с утра разминка с лопатами во дворе.

- Ничего, движение – это жизнь! – весело подмигивает мне мой бывший физрук. Сколько лет прошло, а он все о спорте.

- А у вас, наверно, тепло? Вы я, смотрю, в одной футболке. Завидую…

- Да, тепло. Ветрено только очень. Но легкая ветровка вполне спасает.

- Здорово, - мечтательно задумалась я о летнем солнце. Устала уже от морозов. Хочется куда-нибудь на юг, где море и жаркий песок.

- Кулемина, ау!!! – Степнов по ту сторону экрана легонько постучал пальцем по своей веб - камере, отчего картинка затряслась.

- Да здесь я, здесь. Вы уже и помечтать не даете, Виктор Михайлович!

- Перед сном помечтаешь! Кстати, почему еще не спишь?

- Работа еще есть. Нужно ответить на несколько писем.

- Хорошо, не буду больше отвлекать!

- Вы теперь надолго пропадете? – спрашиваю вскользь, уже задумываясь над планом своей сегодняшней работы.

- Пока я дома. Скоро ведь новогодние праздники. После нового года и Рождества начинаются пресс-конференции, посвященные выходу книги. А пока свободен, как ветер. Еще пересечемся в сети, я надеюсь, - снова фирменная Степновская улыбка.

- Хорошо, «стучитесь», - улыбаюсь ему в ответ.

- Лен, - загадочная пауза, - может, все-таки скажешь?

- Что? – делаю вид, что не поняла.

- Свою фамилию…

Я смеюсь, видя разочарованное лицо Степнова:

- Ну зачем она вам?!

- Интересно все-таки!

- Интересно, когда в бане тесно! – от стыда шутливо прикрываю глаза рукой. Сейчас он будет снова возмущен «нелитературным выражением».

- Кулемина, ну что за выражансы?! Ты меня без ножа режешь! – визгливый крик прежнего физрука.

- А сами-то, Виктор Михайлович! Выражансы!!! Где вы слово-то такое откопали?! – я уже хохочу в ответ.

- Ладно, Кулемина, иди работай. А то сейчас понапишешь писем… Буду скучать! До скорого!

- Спокойной ночи, Виктор Михайлович! Рада была вас увидеть!

- Взаимно, Ленок, взаимно!

Я закончила разговор и вышла из сети. Улыбка все еще не покидала моих губ. Какой же он все-таки смешной, мой Степнов! Мой… «Да какой он твой, Кулемина! – сказала я сама себе.- Он никогда твоим и не был!»

Бросила взгляд на кружку с остывшим кофе. Сегодня он совсем не помог. Да и действует ли он вообще? Пью его литрами. Уже организм на него не реагирует. Только сердце иногда в ответ просит валидола. Надо переходить на зеленый чай. Сама же поморщилась от этой идеи. Ладно, работа сегодня явно не катит. Так что усиленно придется потрудиться с утра. Потянулась в кресле, закрыла окна и выключила ноут. Погасила свет и, прихватив кружку с остатками темно – коричневой жидкости, вышла из кабинета…

Снова холодный зимний вечер. День выдался тяжелым, но зато вечер от работы свободен, да и выходной завтра. Наслаждаюсь покоем и тишиной. Завариваю крепкий цейлонский чай как альтернативу кофе. Чай, пожалуй, бодрит даже лучше. Добавляю пару долек лимона и, вдыхая, изумительный запах напитка, иду в кабинет. Ноутбук уже ждет меня, радостно горя веселой картинкой на рабочем столе. На минуту останавливаюсь около небольшой старинной книжной полки красного дерева. Она принадлежит сейчас мне – милое хранилище дорогих сердцу книг. Большую часть занимают книги деда. Чуть ниже – творчество Степнова. Улыбаюсь. Два самых любимых фантаста в моей жизни.

Прохожу к столу, снова сажусь в любимое кресло. Привычным жестом открываю страницы – закладки. Почта сегодня подождет, сразу перехожу на «одноклассников». Так и есть, был сегодня в гостях, оценил новые фотографии. Пустячок, а приятно. Ну-ка, что там у нас, а, точнее, у вас, Виктор Михайлович, нового? Ага, свежие фотографии. Оцениваю, как обычно, на «пять», одновременно сохраняя фото у себя на компьютере. «Однако, ваших фотографий у меня, Виктор Михайлович, внушительная папочка!! – говорю вслух немому изображению Степнова. Смеюсь, глядя на размер и объемы этого «компромата». Снова перелистываю фото, теперь уже на ноуте, останавливаюсь на одном, своем самом любимом, и делаю полноэкранный режим. Беру в руки чашку чая, откидываюсь в кресле и, приятно расслабившись, смотрю в Его глаза.

Глаза – единственное, что абсолютно не изменилось в вашем облике за последние 12 лет, что мы с вами не виделись. Уверена, ваши глаза и через 20-30 лет сохранят ту же небесную синь. Говорят, что глаза добрых, а, главное, искренних людей с возрастом не выцветают. А вы, Виктор Михайлович, именно искренний. Кому, как не мне, это знать.

Вашу голову давно тронула седина. Помнится, еще в школе, тайно за вами наблюдая, замечала маленькие серебряные нити в ваших волосах. И в те моменты остро ощущала эту невыносимую разницу между нами в долгих 15 лет. А, увидев вас три года назад на фото, впервые после долгих 9 лет разлуки, с горечью отметила, что в вашей шевелюре заметно прибавилось серебра…

И мелкие морщины избороздили ваше лицо. Постарели, Виктор Михайлович! Господи, как я плакала тогда, увидев вас. Такого далекого близкого! К тем 15 годам разницы добавилось 9 лет разлуки. Я часами смотрела на ваше фото и запоминала каждую новую морщинку, словно проживала с вами все эти 9 лет, что их принесли. А теперь добавились еще 3 года жизни. И я рада, что, пускай виртуально, но мы прожили их вместе. Ваши глаза светятся сейчас искренним счастьем. Это награда для меня – знать, что у вас все хорошо…

Что ж, надо и мне добавить пару свежих фотографий… Так, что там у нас есть? Вот, утреннее фото с уборки снега как раз подойдут. Пусть все видят, какие у нас снегопады. Снова возвращаюсь на свою страничку, чтобы загрузить снимки. Улыбаюсь. Старые друзья и знакомые постоянно интересуются, почему свои аккаунты, почтовые адреса и аську я оформила на старое имя. Смешно, ей-богу! Скажите, ну кто меня узнает или разыщет под новым именем?! Да и кому оно нужно? Я вспоминаю о нем только тогда, когда заглядываю в паспорт, да прихожу на работу. А в обыденной жизни, как была, так и остаюсь прежней Леной Кулеминой. Такой меня помнят и любят в далекой России. А это для меня самое важное…

Где-то в глубине дома раздается шум и плач ребенка. Спешно выключаю компьютер и уже на ходу допиваю свой чай. Снова губы трогает искренняя улыбка… Чай с лимоном – самое яркое напоминание о Родине. Так его пьют только в России…

Позвольте представиться: я – Хелен Вайсс. Нет, неправильно. Это мое не настоящее имя. Стоп! Снова неверно. Имя-то как раз настоящее. Именно так указано в паспортах. Да-да, в паспортах. У меня уже много лет двойное гражданство: Российской Федерации и Австрии. Я живу в живописной альпийской деревушке на окраине городка Инсбрук, славящимся своими горнолыжными курортами. Работаю я пресс-секретарем по связям с общественностью в небольшом НИИ, основанного на базе Инсбрукского медицинского университета. Я горжусь своей работой, хоть я выматывает она меня до предела. Но… обо всем по-порядку…

Закончив школу, я в срочном порядке улетела в Швейцарию к своим родителям. Дело в том, что моему деду, известному писателю – фантасту Петру Никаноровичу Кулемину снова стало плохо с сердцем. На семейном совете было принято решение перевезти его для лечения в Европу. А я… Родители уговорили меня получить образование за границей. Выбора особого не было – я поступила на фармацевтическое отделение университета, благо с химией – биологией проблем никогда не было. Конечно, я безумно скучала по России, да и что греха таить, - до сих пор скучаю. Но самые близкие люди, а, главное, больной дед, в то время были в Швейцарии.

На предпоследнем курсе я познакомилась со своим будущим мужем – Майклом Вайссом. Учились в одном учебном заведении, но на разных специальностях. Майкл занимается хирургией. Тяжелая и очень ответственная работа. Он немец по крови, но родом из Австрии. Туда мы и уехали после окончания университета. Через год расписались, а спустя еще один год в нашей семье появился сын, чудесный мальчишка с русским именем Матвей.

Заниматься непосредственно фармацевтикой мне не нравилось, но далеко уйти от выбранной профессии мне не удалось. Буквально 5 лет назад медицинский факультет старейшего Университета Инсбрука был преобразован в самостоятельный медицинский университет, на базе которого в дальнейшем был создан НИИ по разработке новых лекарственных форм. Мой диплом и отличное знание двух языков (а время, проведенное за границей способствовало изучению языков) помогли без труда устроиться в пресс-центр. И вот уже в должности пресс – секретаря я работаю 3 года. Как уже упоминала ранее, работа изнурительная. Но мне она нравится. А это очень важно, чтобы работа была любимой.

Моя семья владеет небольшим домом на окраине Инсбрука. Он достался моему супругу по наследству. По здешним меркам домик очень скромный. Но я им очень довольна. Он просторный и очень уютный. А снежные Альпы, окружающие нас, вовсе делают все сказочным вокруг…

Я знаю, что вы сейчас спросите меня о Степнове. Как сложилась его жизнь и где он сейчас. И как вообще я смогла тогда уехать из России.

Немного о самом Викторе Михайловиче. Как вы уже догадались, в настоящее время он – писатель. Фантаст. Пошел по стопам моего деда. Стать самостоятельным ему удалось нелегко и не сразу. Не поверите! Степнов даже получил второе высшее образование. Филологическое. Сама не поверила, когда узнала об этом впервые. Но, честно признаться, горжусь им. Когда тебе далеко за 30, нелегко начинать все сначала и заново учиться многим вещам. Но Степнов со своим вечным стремлением к победе достиг очередной поставленной цели. Сейчас он успешный литератор. Его книги выпускаются в России и за рубежом. Я, счастливица, обладаю всеми именными экземплярами его произведений. Он всегда присылает мне свои книги по почте с автографами и дарственной надписью. Ничего лишнего. И в то же время трогательно до глубины души…

Судьба забросила Степнова в Израиль. Он живет в там уже более 7 лет. 5 последних – в Хайфе. Чем привлек его Израиль – не знаю. Я не совсем понимаю это место жительства на фоне постоянных вооруженных конфликтов на палестинской земле. Но это его выбор. Подозреваю, что он обусловлен тем, что вся семья его жены живет в Израиле. Да-да, Степнов женат. Женат… Когда я отыскала его во всемирной паутине, он уже был женат почти 5 лет. Не скрою, от этого известия кольнуло в сердце. Но вскоре я поняла, что я не имею права осуждать его. Это лишь мой нездоровый эгоизм. А личная жизнь – на то она и личная, что не должна кем-то обсуждаться, пусть даже и хорошим старым другом.

Жена Виктора Михайловича – русская. Но ее семья уже около 15 лет живет на израильской земле. Видимо, и Степнов решил там обосноваться. У них, как и у меня, растет сын. Ему сейчас 7 лет и он уже ходит в школу. Миша, так зовут мальчика, очень похож на мать. Но что-то едва уловимое Степновское в нем ощущается. Люблю смотреть его фотографии. Они возвращают меня в мое собственное детство…

Судя по нашему общению и рассказам Степнова о своей семье – он счастливый человек. Впрочем, это и без слов понятно по его умиротворенным глазам. Сейчас у него в жизни есть все, о чем только можно мечтать: семья, дом, любимая работа. И я бесконечно за него рада. Рада от того, что все сложилось в нашей жизни очень удачно. А когда-то внезапное и нелепое расставание не предвещало (лично мне) ничего хорошего…

Сегодня мне отчетливо вспомнился мой выпускной вечер. Ведь мы не виделись с ним потом ни разу. Это своеобразная точка отсчета. Начало новой жизни, в которой Степнову уже не было места рядом со мной. А, может быть, мне рядом с ним? Не знаю. Я часто задавалась этим вопросом в прошлом. Но ответа на него так и не нашла.

Для большинства вчерашних школьников выпускной вечер – это старт во взрослую жизнь. Поэтому он воспринимается радостно и беззаботно. Учителя перестают быть наставниками, уже не боишься получить двойку или схлопотать выговор. Родителей больше не вызовут в школу. А впереди – долгая жизнь, полная неизведанных путей, чувств и, как правило, ошибок. Потому как жизненный опыт без ошибок не представляется возможным. Я же воспринимала выпускной как жирную черту, за которой придется оставить не только свое детство. Здесь оставались друзья и светлые дни, часть жизни, которая не по возрасту была слишком взрослой. Оставался тот, кого любила всем своим по-детски наивным сердцем. Я готова была сдать вдвое больше экзаменов, лишь бы продлить очарование той поры, когда Он еще был рядом.

Я не сильно заморачивалась по поводу наряда в отличии от остальных девчонок нашего класса. Попросту приобрела классический брючный костюм белого цвета. Небольшой шухер на голове, напоминающий ежика – теперь можно и так пойти в школу. Выделила глаза темно – серыми тенями. Эффектно. То, что надо! Единственный человек, которому хотелось тогда понравиться – это Виктор Михайлович. И, надо отметить, он был явно в восторге.

Он сидел в зале с моими родителями и дедом, и в тот момент казалось, что он член семьи. Так же радостно смотрел на меня, когда я поднялась на сцену за своим аттестатом. Так же весело вместе с мамой и папой хлопал в ладоши, когда Шрек назвал меня при всех «гордостью школы». В тот момент я понимала, что Степнов вложил в меня так много, что «гордость» - это заслуга его, а не родителей. Небольшая ответная речь со словами благодарности учителям – глаза в глаза. Он для меня – самый главный Учитель. Учитель с большой буквы. Нужно ли уточнять, кому я подарила свой букет, когда всем выпускникам дали возможность поблагодарить своих любимых учителей. Помню, как он покраснел тогда. Улыбаюсь. Смутился, словно сам был школьником. А дед лишь многозначительно подмигивал ему.

Потом было наше небольшое выступление с девчонками. Последний творческий подарок школе и учителям. Грустно было тогда. Каким-то сиюминутным желанием оказалось желание спеть «Школьный вальс». Аккомпанировала одна Женька. И каким же сильным было удивление, когда к сцене после первых же строчек подошли все наши одноклассники и, дружно взявшись за руки, поддержали нас своими голосами… До сих пор ком в горле…

Когда уйдем со школьного двора

Под звуки нестареющего вальса,

Учитель нас проводит до угла

И вновь назад и вновь ему с утра

Встречать, учить и снова расставаться.

Когда уйдем со школьного двора…

Копейкина и Агнесса рыдали в голос, Шрек тоже подносил платок к глазам, и даже Борзова закусывала губы. Она, видимо, впервые услышала от нас «что-то путное». А Виктор Михайлович сидел какой-то отрешенный и задумчивый.

Гуляние продолжилось в ресторане, куда были приглашены и родители, и учителя. Но как-то так само собой получилось, что большинство родителей решило отказаться от праздничного застолья. Мудро решили не смущать детей своим присутствием. Мы были очень рады этому обстоятельству. Можно было веселиться, не задумываясь о том, что за тобой наблюдают родительские глаза.

Учителя сидели за отдельным столом, но уже через час все перемешались, словно молекулы при броуновском движении. Степнов, Рассказов и Каримова первыми появились за нашим большим столом. Надо ли уточнять, рядом с кем приземлился наш физрук? В тот вечер он был похож на нашего ровесника. Впервые в жизни он ни на кого не кричал, был свойским парнем. Травил байки и смешил всех до слез. А еще… Он постоянно приглашал меня на медленные танцы. Я поначалу краснела. Я не слышала музыки. Казалось, что все звуки разом затихали, и слышалось только бешеное биение моего влюбленного сердца. А еще чудилось, что глаза всех присутствующих были обращены только на нас. Хотя отчасти это было правдой. На нас, действительно, смотрели.

Помню наш первый танец. Я боялась приблизиться к нему. Несмело вложила свою руку в его крепкую ладонь, а вторую еще более робко примостила на плечо. Его близость сводила меня с ума. – Закрываю глаза и вспоминаю его облик. Проходит минута – две… Кажется, я и сейчас помню его тепло и запах его тела. И снова краснею, как школьница… - Когда мы танцевали во второй раз, я была уже немного смелее. Но Степнов удивил меня. Видя, как я снова осторожно вкладываю свою ладошку, он усмехнулся и уверенным жестом закинул мои руки себе на плечи, обнял меня за талию и прижал чуть ближе к себе. «Вот так мы больше похожи на пару!» Слава Богу, что в этой близости он не видел моих раскрасневшихся щек. Я обняла его, снова вдохнула ставшим родным запах и… утонула в его объятьях. Его тепло окутывало меня с ног до головы. Единственной мыслью в голове было – «лишь бы не кончалась эта мелодия! Я готова быть с ним вот так вечно! Лишь бы только рядом…» Но музыка не была вечной. Приходилось останавливаться и возвращаться к столикам. Уединиться и поговорить о планах на будущее ни разу не удавалось. Везде находились подвыпившие люди, кто-то постоянно вклинивался в разговор. Единственными минутами «уединения» были медленные танцы. Теперь уже Степнов не приглашал – он молча протягивал руку, я так же молча подавала свою в знак согласия. Снова объятия, теперь уже смелые. Снова два дыхания в унисон и молчание ни о чем. Мне было хорошо рядом с ним, тепло и спокойно. Он гладил рукой мои волосы и нежно смотрел мне в глаза. И уже было совсем не важно, что все откровенно смотрят на нас, забыв про веселье, еду и выпивку. Завтра будет не просто новый день – завтра начнется новая жизнь. В которой уже не будет места всем этим людям с их никому не нужными мнениями.

Из той ночи есть еще одно яркое воспоминание. – Теперь уже грустная улыбка на моем лице. – Танцуя вместе, вдруг одновременно заметили, как на расстоянии полутора метров от нас откровенно целуются Лерка со Стасом. Степнов усмехнулся, тихо рассмеялся и, задорно глядя на меня, спросил: «А нам так слабо?». Помню лишь, как подкосились у меня ноги. Я многое бы отдала, чтобы сейчас увидеть выражение своего лица в тот момент. Ибо реакция Степнова меня не порадовала. Он вмиг переменился в лице. Стал серьезным и немного грустным. Видимо, на лице у меня смешалась целая гамма чувств: растерянность, страх и нелепое отчаяние. Короче, так мы и не поцеловались тогда…

Рассвет мы встретили уже в более тесной компании. «Ранетки» вкупе со Стасом, Колей, Рассказовым, Каримовой и Степновым. Шумной компанией возвращались по домам. Помню, как Рассказов нес в пакете шампанское, оставшееся нераспечатанным с праздничного стола, и на каждом углу предлагал его наконец-то распить. А Степнов нес какой-то объемный пакет. Все глупо хихикали из-за изрядной порции горячительных напитков. Я не выдержала и спросила:

- Виктор Михайлович! А что вы там несете?

- Сам не знаю, Лен. Елена Петровна разбирала стол, вот Рассказову всучила шампанское, а мне этот пакет. Давай посмотрим!

- Нифигасе! Ребят! Да у него целый пакет апельсинов!

- Так, кто там предлагал шампанское? – радостно потер руки Стас.

Мы тут же нашли детскую площадку в ближайшем дворе, уселись, разобрали апельсины. Мужчины открывали бутылки, разливали. Все громко смеялись и радовались ярким фруктам и пластиковым стаканчикам, как дети.

Вскоре стал пробирать холод до мозга костей. И все стали спешно расходиться по домам. Дружно перецеловались и обнялись друг с другом. Разбрелись кто куда. И лишь Степнов пошел со мной в одну сторону. Мы молча шли всю дорогу. Он обнимал меня за плечи, а я трогательно к нему прижималась. Оба боялись нарушить это волшебное молчание. Да и не нужно было слов. Просто хотелось идти рядом друг с другом, ощущая тепло сердец…

Степнов проводил меня до подъезда. На прощание робко взял за руки, пронзительно посмотрел в глаза, затем порывисто прижал к себе. Минуту стояли вот так, обнявшись.

- Еще раз поздравляю, Ленка! С началом взрослой жизни! Пусть она будет у тебя счастливой!

- Спасибо, Виктор Михайлович!

Я ждала и надеялась, что вот-вот он меня поцелует. Но, увы! Видимо, не судьба… Лишь робкий поцелуй в щечку и снова крепкое объятие на прощание.

- Еще увидимся?

- Обязательно!

И вот уже я вижу себя со стороны – как стою на пороге собственного дома и смотрю ему вслед. Красивому статному мужчине. Тогда он превзошел все мои ожидания – снова одел костюм и выглядел сногсшибательно. Он уходил в новый день. Ненадолго, надеясь на скорую встречу. А оказалось, ушел на целую жизнь. – Я снова закрываю глаза и вижу перед собой его спину. Его густые волосы только-только начинали впускать в себя серебро…

Последний вечер

И последний танец…

И мы с тобой при всех

Наедине.

А новый день нас вместе не застанет.

Но мы не говорим об этом дне.

И музыка, и грусть,

И нежность с нами.

Ты, не стесняясь, обняла меня.

И танец наш –

Как долгое признанье,

Как искра от недавнего огня.

Твои глаза, омытые слезами,

Печальны и прекрасны в этот миг.

И я пред ними виновато замер.

И весь я, - словно молчаливый крик.

(с) Андрей Дементьев

Следующий день, а, точнее, тот же, после выпускной ночи, я проспала. Потратив последние силы на раздевание, рухнула в постель. Очнулась ото сна уже поздно вечером. Никогда столько не спала, да еще и днем. Видимо, сильно вымотали дни экзаменов с постоянным напряжением, переживания по поводу выпускного. Да и выпитый алкоголь на гулянии давал о себе знать. Очнувшись, я долго лежала, обняв подушку. Вспоминала крепкие объятия Степнова и тепло его тела. Снова покраснела, вспомнив внимательные взгляды учителей и бывших одноклассников. Усмехнулась. Теперь все стало бывшим и не имеющим значения.

Потянулась в постели. Не думала, что могу быть такой соней. Интересно, звонил ли кто-нибудь? Экран телефона не показывал значки непринятых вызовов или конвертиков смс-ок. Видимо, все, как и я, отсыпались после бурно проведенной ночи. Я еще лежала некоторое время в постели, размышляя о ближайшем будущем. До сих пор не определилась с вузом. Хотелось поступить на отделение журналистики. Но, боюсь, будет очень сложно. Пока что в запасе есть пара-тройка дней. Родители рядом, еще обсудим. Да и со Степновым хотелось бы посоветоваться. Снова мысли вернулись к Виктору Михайловичу. Интересно, как он там. Позвонить, что ли? Я взяла в руки телефон и уже набрала было номер, как вдруг услышала шум в гостиной. Что-то тревожным показалось мне в этой возне. Я бросила телефонную трубку, распахнула дверь и сразу ощутила резкий запах лекарств. Дед. Ему внезапно стало плохо. Родители перепугались насмерть. Конечно, они знали, что у деда слабое сердце. Но инфаркт и приступы он переживал вдвоем со мной. И в больницах с ним жила одна я. А отец с матерью не были знакомы с этой стороной нашей жизни. Их испуг в тот день был подобен страху смерти. Они впервые ощутили реальную угрозу потерять своего отца. Тут же вызвали «скорую». Деда обкололи лекарствами, но в больницу не забрали. Хоть и строго-настрого наказали прямо с утра поехать на обследование. Родители по-своему оценили ситуацию и вмиг приняли решение забрать деда с собой заграницу. А я… Я стала лишь приложением. В какие-то полчаса за меня приняли решение – я тоже ехала вместе со всеми в Швейцарию. На самом деле, я была дико напугана состоянием деда. Опять же, в отличие от родителей, я столько раз видела его стоящим на краю пропасти, что одно хватание старческой рукой за грудь в области сердца вызывало у меня дрожь в коленках. Я всякий раз боялась не успеть… В этот раз я согласилась переложить ответственность на родителей и приняла решение поехать с ними. Роднее деда у меня не было человека. Как бы ни любила я родителей, они всегда были на втором месте. А дед – он был для меня настоящей семьей: матерью, отцом, а потом уж дедом.

Вот так я и уехала из России. Далеко и, как оказалось, надолго. А, самое главное, внезапно. Спросите, неужели я не пыталась сообщить о своем отъезде Степнову? Пыталась. И не раз. Но времени у меня было катастрофически мало. Ранним утром отец уехал за билетами. Ему несказанно повезло - удалось взять их на вечерний рейс. Узнав об этом, я тут же молнией переоделась в первые попавшиеся джинсы, нацепила футболку, чуть пригладила растрепанные волосы и убежала из дома прочь. Дорогой раз за разом набирала его номер, но женский голос упрямо твердил, что «абонент временно не доступен». Черт, ну вот где он может быть? Телефонная трубка уже накалилась от жара сжимающей ее руки. Я добежала до его дома. Долго звонила и стучалась в дверь. Но никто не открыл. Сидела на лестнице, ожидая его возвращения, пока не позвонили родители. Времени оставалось совсем мало, необходимо было собрать вещи. Я снова набрала номер, уже не надеясь услышать в ответ гудки. Так и произошло. Я в растерянности стояла и смотрела на железную дверь, словно пыталась найти в ней ответ на вопрос: «Что делать?». У меня не было даже листка с ручкой, чтобы написать ему записку. Позвонила соседям, но и там никто не открыл дверь. Да и что удивляться? Еще совсем рано, люди сейчас на работе. Еще раз постояла у двери. Зачем-то взялась за ручку... Стояла вот так с минуту. Хотя я прекрасно знала, зачем… Вечером он вернется сюда и своей рукой прикоснется к холодному металлу. Мне уже было отрадно думать, что его пальцы сегодня касались этой поверхности. Так хотелось, чтобы тепло моей руки отпечаталось на рукоятке, чтобы, вернувшись домой, он смог его почувствовать и понять, что я была здесь. Всплакнула. Что ж так горько-то на душе? Я тогда еще не понимала, почему мне так плохо. А сердце, видимо, уже чувствовало, что это расставание навсегда. И стояла я не перед большой дорогой, а перед простой железной дверью, захлопнутой навсегда…

12 3 4 5 6 Следующая ⇒