Из истории замысла и создания романа

■ Из истории замысла и создания романа

Еще в декабре 1868 года Достоевский писал из Флоренции А.Н.Майкову: "Здесь же у меня на уме теперь: 1) огромный роман, название ему "Атеизм" (ради Бога, между нами), но прежде чем приняться за который мне нужно прочесть чуть не целую библиотеку атеистов, католиков и православных. Он поспеет, даже при полном обеспечении в работе, не раньше как через два года. Лицо есть: русский человек нашего общества, и в летах, не очень образованный, но и не необразованный, не без чинов, — вдруг, уже в летах, теряет веру в Бога. Всю жизнь он занимался одной только службой, из колеи не выходил и до 45 лет ничем не отличался. (Разгадка психологическая: глубокое чувство, человек и русский народ). Потеря веры в Бога действует на него колоссально. (Собственно — действие в романе, обстановка — очень большие). Он шныряет по новым поколениям, по атеистам, по славянам и европейцам, по русским изуверам и пустынножителям, по священникам; сильно, между прочим, попадается на крючок иезуиту, пропагатору, поляку; спускается от него в глубину хлыстовщины — и под конец обретает и Христа и русскую землю, русского Христа и русского Бога. (Ради Бога, не говорите никому; а для меня так: написать этот последний роман, да хоть бы и умереть — весь выскажусь...)".

Главный герой романа — Атеист, наброски сложного психологического портрета которого напоминают будущего Ставрогина с одной стороны ("думал спастись от отчаяния женитьбой", "не было страсти", "Так жить нельзя, но куда пойти?" и т.д.), а с другой — героя "жития" (мечты о "самосовершенствовании", испытание себя "подвигами святых").

В 1870 году, в письме к Ап.Н.Майкову от 25 марта, Достоевский писал о замысле другого большого романа, идея которого — "та самая, о которой я вам уже писал. Это будет мой последний роман. Объемом в "Войну и мир", и идею вы бы похвалили, — сколько я, по крайней мере, соображаюсь с нашими прежними разговорами с вами. Этот роман будет состоять из пяти больших повестей (листов 15 в каждой; в 2 года план у меня весь созрел). Повести совершенно отделены одна от другой, так что их можно даже пускать в продажу отдельно. Первую повесть я и назначаю Кашпиеву: тут действие еще в сороковых годах. Общее название романа есть: "Житие великого грешника", но каждая повесть будет носить название отдельно. Главный вопрос, который проводится во всех частях, — тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь — существование Божие. Герой в продолжение жизни — то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист. Вторая повесть будет проходить в монастыре. На эту вторую повесть я возложил все мои надежды".

Начало работы над романом восходит к 1877 году, когда Достоевский сообщает своим читателям, что, что прекращает издание "Дневника писателя" на год или два, так как хочет заняться одной "художественной работой", что свидетельствует о том, что замысел "Братьев Карамазовых" уже всецело владел его воображением.

Весной 1878 года Достоевский пишет в письме к педагогу В.В.Михайлову о том, что "замыслил и скоро начнет большой роман, в котором между другими будут много участвовать дети и именно дети с 7 до 15 лет, примерно. Детей будет выведено много, я их изучаю и всю жизнь изучал и очень люблю и сам имею." В связи с этим Достоевский просит педагога прислать ему свои наблюдения над детьми: "случаи, привычки, ответы, слова и словечки, черты, семейственность, вера, злодейство и невинность; природа и учитель, латинский язык и проч. и проч. — одним словом, что сами знаете". Таким образом, к этому времени замысел романа созревает окончательно, и Достоевский работает над сбором фактов и наблюдений. Но не только на них строится замысел произведения. В это время в жизнь Достоевского входят два больших и оригинальных мыслителя — Владимир Сергеевич Соловьев и Николай Федорович Федоров.

Как пишет К.Мочульский, молодой магистр и доцент Московского университета, автор блестящей диссертации "Кризис западной философии" и замечательного исследования "Философские начала цельного знания" В.С.Соловьев очаровал Достоевского смелостью своих построений и вдохновенным учением о мистическом преображении мира. Он проповедовал учение о Софии Премудрости Божией и изъяснял смысл истории как богочеловеческого процесса. Двадцатипятилетний философ, мистик и поэт в логических понятиях и отвлеченных схемах пытался выразить сой личный религиозный опыт. В поэме "Три свидания" они писал:

Еще невольно суетному миру,

Под грубою корою вещества

Так я прозрел нетленную порфиру

И ощутил сиянье божества.

У Достоевского тоже был мистический опыт божественной основы мира (Матери-Земли-Богородицы), он тоже был визионером и в своих экстазах переживал секунду "мировой гармонии". Соловьев стал любимым другом и собеседником Достоевского, а привязанность писателя к молодому философу очень походила на отношения старца Зосимы и Алеши Карамазова. Достоевский не раз говорил, что Соловьев всем своим обликом напоминает ему друга юности И.Н.Шидловского, потерю которого Достоевский переживал всю жизнь, и вдруг — в конце пути — как будто снова его обрел. Внешний облик Соловьева Достоевский сравнивал с лицом Христа на картине Караччи. Особенно же сближало двух великих людей то, что многие проблемы и вопросы они видели "в одном свете", многое, о чем размышлял Достоевский, совпадало с поисками молодого Соловьева, а умудренный опытом писатель часто находил в откровениях своего юного друга подтверждения своим догадкам и прозрениям.

В 1877 году Соловьев читал в Обществе любителей российской словесности вдохновенную речь "Три силы", в которой высказал идеи, очень близкие тем, что выразил Достоевский на страницах "Дневника писателя". Обличая западную цивилизацию, закончившую свое развитие утверждением "безродного человека", Соловьев выразил уверенность в том, что Россия "оживит мертвые в своей вражде элементы высшим примирительным началом". В заключении Соловьев повторил любимую мысль Достоевского: "Великое историческое призвание России есть призвание религиозное". В своей Пушкинской речи Достоевский скажет о вселенской природе русского духа и сознания.

Огромное влияние на идейное построение "Братьев Карамазовых" оказали лекции Соловьева "Чтения о Богочеловечестве", на которые съезжалось, как свидетельствуют очевидцы, до тысячи человек и которые стали огромной событием в духовной жизни столицы. В постулатах Соловьева Достоевский нашел четкую, ясную и острую формулировку тех догадок, положений, заветных мыслей и идей, которые он высказывал и в своих художественных произведениях, и на страницах "Дневника писателя". Вслед за Достоевским Соловьев определил задачу "христианской философии": "Старая традиционная форма религии исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца. Современная внерелигиозная цивилизация исходит из веры в человека, но и она не проводит своей веры до конца; последовательно проведенные и до конца осуществленные обе эти веры — вера в Бога и вера в человека — сходятся в единой, полной и всецелой истине Богочеловечества". Как полагает К.Мочульский, именно этой истиной вдохновлены "Братья Карамазовы".

А.Г.Достоевская утверждала, что многие черты личного облика Соловьева, а также положения его учения вошли как главные составляющие в образ Ивана Карамазова. Действительно, Иван Карамазов напоминает Соловьева и блеском своего диалектического мышления, и силой формальной логики и рациональной этики, и размахом своей социальной утопии и религиозной философии. Именно Иван излагает в романе "идею" о теократии, над которой в то время работал молодой философ.

Н.Ф.Федоров, гениальный автор "Философии общего дела", тоже оказал на формирование замысла романа огромное влияние. Особенно близкой оказалась Достоевскому, как он писал, вера Федорова "в воскресение реальное, буквальное, личное и в то, что оно будет на земле".

"Философия общего дела" Н.Федорова сводится к парадоксальному положению: объединение сынов для воскресения отцов. Мыслитель утверждал, что люди живут в разъединении, и их духовные силы парализованы враждой и борьбой. Нужно уничтожить распрю между государствами, народами, классами, нужно создать бесклассовое общество, единую семью, братство, и только тогда объединенное человечество сможет выполнить свое великое призвание. Все живущие сыны направят свои силы на единственную задачу — воскрешение умерших отцов. "Для нынешнего века, — пишет Федоров, — отец — самое ненавистное слово, а сын — самое унизительное". Когда человечество превратится в одну семью, оно завершит дело Христа на земле. "Религия и есть дело воскресения", — утверждает философ. Христос своим воскресением указал нам путь; человеческому братству все будет возможно; оно, действительно, станет владычествовать над землей и управлять стихиями. Наука и техника преобразят мир. Тогда смертоносная сила природы сделается животворной, рождение будет заменено воскрешением, любовь половая любовью сыновней. "В регуляции и управлении силами природы, — пишет автор учения, — и заключается то великое дело, которое может и должно стать общим". Если человечество объединится в любви, не будет катастрофического конца света и Страшного Суда. Наш земной мир без потрясений эволюционно превратится в Царствие Божие.

Как пишет К.Мочульский, "проект" Федорова поражает своим огненным героическим духом. Во всей мировой философии нет построения более загадочного и дерзновенного. Федоров говорит о религии как о реальной космической силе, преображающей мир, ставит христианству грандиозную практическую задачу — всеобщего воскресения, требует полного осуществления человеческого творчества, религиозного, социального, научного и технического и пламенно верит, что Царство Божие явится завершением богочеловеческого процесса.

В странном проекте Достоевский увидел смелое выражение своих заветных чаяний и надежд. Его идеи "единства", "семейственности" и "братства", его вера в религиозный смысл истории и в преображение мира любовью нашла в учении московского философа блестящее подтверждение. Мысль Федорова об изначальной ненависти сынов к отцам нашла на страницах "Братьев Карамазовы" свое воплощение во взаимоотношениях братьев с отцом, которого они все ненавидели и кто въяве, кто втайне желали его смерти. Отцеубийство, ответственность за которое в одинаковой степени несут и Смердяков, и Иван, и Дмитрий, и Алексей, стало для Достоевского символом отпадения человечества от всеединства. "Проект" Федорова повлиял и на "практический" характер христианского служения Алеши. Он уходит из монастыря в мир, чтобы проповедовать идею всечеловеческого братства (его речь на могиле Илюши).

Под влиянием Федорова Достоевский в романе развивает тему отцеубийства не только как последнего смысла мировой трагедии, но и как самую последнюю степень духовного и нравственного падения человека.

■ ■ ■

Первые наброски романа посвящены "детской теме". Автор посещает школы и приюты, читает педагогические сочинения. Образ Алеши Карамазова впервые четко обозначается именно среди "оравы детей". В черновых записках Достоевский называет Алешу "идиотом", что указывает на генеалогическую связь образа с князем Мышкиным. От него Алеша наследует идею основания братства детей.

18 апреля 1878 года Достоевский впервые выступает наставником русской молодежи и учителем жизни, обращаясь с письмом "К московским студентам". Размышляя над проблемой "отцов и детей", Достоевский четко определяет свою позицию: дети ни в чем не виноваты, а вся ответственность за их пороки падает на отцов. "Никогда, — пишет он, — наша молодежь не была искреннее и честнее (что не малый факт, а удивительный, великий, исторический). Но в том беда, что молодежь несет в себе ложь всех двух веков нашей истории... По-моему, вы ничем не виноваты. Вы лишь дети того же "общества", которое вы теперь оставляете и которое есть "ложь со всех сторон"... Какие же возможности открыты для молодого русского поколения? Достоевский ясно видит два пути: один — ложный, другой — истинный. Ложный ведет в "европеизм", истинный — в народ. "Но, — продолжает писатель, — отрываясь от общества и оставляя его, наш студент уходит не к народу, а куда-то за границу, в "европеизм", в отвлеченное царство не бывалого никогда общечеловека и таким образом разрывает с народом, презирая его, не узнавая его... А между тем в народе все наше спасение (но это длинная тема)...". Истинный путь, по Достоевскому, — это путь в народ, очень трудный для современного поколения. "Чтобы прийти к народу и остаться с ним, надо прежде всего разучиться презирать его. Во-вторых, надо, например, уверовать и в Бога".

В этом нравоучительном послании к молодежи Достоевский, по сути, излагает идеологический план своего будущего романа. В трагедии детей виноваты отцы, которые — "ложь со всех сторон". Таким растленным отцом будет представлен Федор Павлович Карамазов. Два пути, открывающиеся перед детьми, определяют судьбу двух его сыновей: Иван уйдет в "европеизм", в "отвлеченное царство общечеловека", оторвется от родных корней и потеряет веру. Алеша пойдет в народ, уверует в народную святыню — Христа. Так выстроилась идеологическая схема "отцов и детей" — как антитеза "общечеловека" Ивана и русского послушника Алеши.

■ ■ ■

В центре романа — история семьи Карамазовых, которая является одним из вариантов "случайного семейства", воочию иллюстрирующего трагический процесс разложения семьи, когда даже ближайшие родственники ненавидят друг друга и становятся смертельными врагами.

Свои мысли о "случайном семействе" Достоевский изложил в "Дневнике писателя" за июль-август 1877 года: "Спросят: что такое случайность и что я под этим словом подразумеваю? Отвечаю: случайность современного русского семейства, по-моему, состоит в утрате современными отцами всякой общей идеи в отношении к своим семействам, общей для всех отцов, связующей их самих между собою, в которую бы они сами верили и научили бы так верить детей своих, передали бы им эту веру в жизнь. ... В результате — беспорядок, раздробленность, случайность русского семейства, — а надежда — почти то на одного Бога: "Авось, дескать, пошлет нам какую-нибудь общую идейку, и мы вновь соединимся!" ... Такой порядок, конечно, родит безотрадность, а безотрадность еще пуще родит леность, а у горячих — циническую, озлобленную леность".

Разложение семьи, по мнению Достоевского, влечет за собой самые трагические последствия для всего общества, для нации и государства, разрушая нравственные основы общего миропорядка. Самое же главное — возникает угроза единству, соборности, провозглашенному учением Христа.

■ ■ ■

Трагическое событие в жизни писателя прервало работу над романом: 16 мая умер его трехлетний сын Алеша. Анна Григорьевна вспоминала: "Ф.М. был страшно поражен этой смертью. Он как-то особенно любил Алешу, почти болезненною любовью, точно предчувствуя, что его скоро лишится. Ф.М. особенно угнетало то, что ребенок погиб от эпилепсии — болезни, от него унаследованной. Судя по виду, Ф.М. был спокоен и мужественно выносил разразившийся над нами удар судьбы, но я сильно опасалась, что сдерживание своей глубокой горести фатально отразится на его и без того пошатнувшемся здоровье. Чтобы несколько успокоить Ф.М. и отвлечь его от грустных дум, я упросила Вл.С.Соловьева, посещавшего нас в эти дни нашей скорби, уговорить Ф.М. поехать с ним в Оптину Пустынь, куда Соловьев собирался ехать этим летом...". Эта поездка, как и смерть сына, многое определила в образной структуре романа. Трагедия и впечатления, полученные в поездке, сублимировались в художественные образы необыкновенной силы и убедительности.

В Оптиной Пустыни Достоевский пробыл двое суток, три раза виделся со знаменитым старцем о. Амвросием. Анна Григорьевна уверена, что слова утешения, которые в романе старец Зосима говорит несчастной матери, потерявшей сына, сказал Достоевскому о. Амвросий: "И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь... И надолго еще тебе сего великого материнского плача будет, но обратится он под конец тебе в тихую радость и будут горькие слезы твои лишь слезами тихого умиления и сердечного очищения, от грехов спасающего. А младенчика твоего помяну за упокой; как звали-то?" — "Алексеем, батюшка".

Из Оптиной Пустыни Достоевский вернулся более успокоенным и с вдохновением приступил к созданию романа, а имя своего любимого сына дал младшему из братьев Карамазовых, а вместе с именем вложил в этот образ и свою отеческую нежность, и все свои неосуществившиеся надежды на будущее сына, всю свою любовь и муку. Анна Григорьевна сообщает, что в главе "Верующие бабы" Федор Михайлович запечатлел "многие ее сомнения, мысли и даже слова". А тоска отца по любимому сыну нашла свое воплощение в пронзительных сценах описания смерти Илюшечки и скорби штабс-капитана Снегирева.

В ноябре 1880 года, отсылая в журнал "Русский вестник" эпилог "Братьев Карамазовых", Достоевский писал: "Ну вот, и кончен роман! Работал его три года, печатал два — знаменательная для меня минута".

Г.Фридлендер отмечал: и как публицист — на страницах "Дневника писателя" — и как художник, задумав цикл романов "Атеизм", а затем романы "Житие великого грешника" и "Братья Карамазовы", завершил свой жизненный путь, в последний раз обратившись к "магистральному" сюжету русской литературы — о духовном воскресении русского человека, русской церкви, русского общества и государства, завещанного ему Гоголем.

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒