Монография 19 страница

Общая психодиагностика основывается на тезисе, который многим кажется очевидным и бесспорным, о том, что психический тип личности, ее базовые комплексы можно определить по внешним признакам. Существует целый ряд направлений такой диагностики:

• диагностика по взгляду и радужке (иридологическая). Скажем, диагностика по взгляду, по представлениям автора, основана на общих стереотипах о «правильном» (не раздражающем) движении зрачков. Возникновение ощущения «правильного» взгляда более вероятно при выдерживании оптимальной траектории относительно зрачков собеседника, что проще попытаться изобразить на рис.39.

глаз собеседника

взгляд

Рисунок 39. Оптимальная траектория взгляда в пилотажной встрече

Коротко такую траекторию можно описать так: взгляд идет от любого предмета (вещь, тело партнера, секс-символ партнера, что имеет смысл чередовать) к зрачку собеседника, постепенно расфокусируясь (время «вглядывания» и расфокусировки примерно равно), и уходит к точке старта, причем соотношение времени для таких операций должно быть примерно 2:1:2.

Проблемы же иридологии слишком специальны, чтобы излагать их вкратце, и нуждаются в том, чтобы читатель имел хотя бы некоторые знания в медицине и общей физиологии мозга.

В области общей психодиагностики автор, не повторяя известные тезисы и не впадая в мистику, может лишь отметить то, что признаками относительно которых выдерживались упомянутые выше требования, являлись:

• диагностика по рукопожатию. Место встречи рук в пожатии слабо коррелируется с желанием доминанты (стремление пожать «сверху»), а также косвенно свидетельствует об общем настрое (к кому ближе встречаются руки); причем, как кажется автору, диагностика по силе рукопожатия и влажности ладони не подтверждается, чисто субъективна;

• диагностика по входу в помещение, где произойдет пилотажная встреча. Тревожность, ожидание неблагоприятного развития событий, простая боязнь будущего собеседника, дурное самочувствие проявляется в микропаузе и полуобороте к закрываемым дверям - такая корреляция вообще подтверждалась наиболее очевидно. Данные о других стереотипных выводах («громкий стук свидетельствует об уверенности») противоречивы;

• диагностика по посадке, особенно посадке женщины. Вообще, одной из простейших рекомендаций по началу пилотажной встречи является попытка усадить гостя открыто, что нежелательно делать самому. Такое правило имеет смысл учитывать даже в дизайне приемных кабинетов руководителей. Автор не раз наблюдал справедливость известного наблюдения о том, что уровень скованности в посадке диагностируется у женщин по соотношению «движение рук по отношению к груди», а у мужчин «руки - половой орган». Чем ближе к упомянутым точкам руки, тем вероятнее диагноз о скованности, внутреннем сопротивлении человека происходящему, и наоборот. Любой неосознанный акцент груди у женщин (прогибание в талии, поглаживание и др.), равно, как и «поигрывание» туфелькой есть, еще по наблюдению З. Фрейда, верные секс-символы, показывающие рост интереса женщины к общению.

Люди обычно интуитивно чувствуют приведенную зависимость, и нарушение ее (самое грубое - смотреть только в глаза, либо не смотреть в них вовсе) оценивают как обиду, невозможность понимания, предубеждение, агрессию, нарушение таких «правил игры».

• диагностика по походке, основанная на том же принципе акцентации секс-символов или ее отсутствии, открытости или закрытости для реального или предполагаемого разглядывания, и т.д.

Не касаясь, по уже упоминавшимся причинам, более глубоко проблем общей психодиагностики, отметим, что существуют, видимо, никак не менее полутора десятков каналов возможной диагностики - по одежде, по цветовой гамме, по интонациям, по реакции на заранее подобранные ключевые кодирующие слова и мысли и т.д.

Обычно оптимистические оценки перспектив общей психодиагностики связывают именно с таким фактом, резонно считая, что закрыть, сфальсифицировать все такие каналы психодиагностики человек просто не в состоянии. У автора, однако, ожидания несколько более пессимистичны, поскольку он не раз убеждался в том, сколь шатки и легко фальсифицируемы многие нынешние попытки создать методику психодиагностики при брезгливом отношении к ее общепсихологическому методологическому фундаменту.

Потому еще одной рекомендацией можно считать предостережение от однозначных выводов о чертах партнера и его состоянии лишь на основе первичной общей диагностики. Речь, видимо, должна идти лишь о том, что на основании таких данных можно почувствовать настрой человека, энергетический уровень его ожиданий и опасений, эротизм, физическое состояние, наличие или отсутствие ярких самооценок, реактивность, готовность к контакту - и не более того.

Всю информацию о партнере, получаемую в ходе встречи, имеет смысл подразделить на типы «А», «В», «С», как бы «сверху вниз», по шкале важности для конструирования своего имиджа именно «под данного партнера». Информация типа «А» - редкая и получаемая с большим трудом информация о самой структуре личности, самые тонкие и хрупкие чувствования партнера, его глубинных надежд, опасений, комплексов и фобий.

Такая информация очень редко предоставляется добровольно, она чревата потерей психологической защиты, и потому партнер, обычно, довольно быстро «спохватывается», и, если продолжать беседу на уровне «А», почти неизбежен рост раздражения и обрыв встречи, или переход к упоминавшейся логике духовной коммуникации. Потому рекомендуется не настаивать на пребывании на уровне «А», ограничивая срок несколькими минутами.

Уровень «В» - уровень вербальной информации, самораскрытия партнера вербально, выявление его смысловых ориентаций, - в том числе по упоминавшимся «восьми точкам». Необходимость получения разноплановой информации диктует время переключения на таком уровне в 5-7 минут.

Уровень «С» - побочная информация и предметно-неопределенное, но психологически «закрытое» партнером общение, которое занимает большую часть времени встречи. Дело в том, что симпатия[155] неоднородна. Автор условно выделяет три типа и, соответственно, три энергетических уровня симпатии:

• симпатия по алгоритму «я - я», когда апелляция к партнеру идет по линии формальной похожести («мы служили на одном и том же флоте»); такая симпатия возникает достаточно легко, но, как отражено на графике, легко и забывается.

• симпатия типа «мы» («мы имеем общие духовные ценности - «мы с тобой коммунисты»). Такая симпатия редко возникает стихийно, она требует некоторой доли самораскрытия, - но при сохранении защитных функций имиджа;

• симпатия типа «я - не я» («мы с тобой разные люди, и по полу, и по взглядам на жизнь. Но мне очень нравится именно это различие, ты пробуждаешь в моей душе что-то очень важное»). Такая симпатия очень труднодостижима, долго помнится и плохо совместима с имиджами. Но выход на уровень такой симпатии по заданной временной траектории (с оптимальным интервалом через 1-2 часа) - формальный предел конструирования имиджа, доведенного до совершенства.

Разумеется, таково может быть лишь самое общее описание начальных стадий имиджмейкинга как особой, верифицированной опытом тысяч людей технологии конструирования квазикоммуникаций. Приведенная выше схема называет лишь стартовые шаги такой программы, и приведенные описания были необходимы лишь для демонстрации содержания таких «шагов», этапов развертывания осознанного (или, чаще, скорее осознанного) конструирования имиджа. Дальнейшими, заметно более сложными для описания, этапами такого развертывания являются упоминавшаяся диагностика по типам личности и использование, более или менее сознательно выработанных навыков общения с каждым из типов личности, о чем речь шла выше, сбор основной информации о партнере, провоцирование возможности следующей встречи, оформление так называемого дневника имиджа, выбор, в соответствии с данными такого дневника, типа индивидуального имиджа и т.д.

Отказ от описания таких стадий формирования имиджа связан не только с упоминавшимся нежеланием автора повторять идеи ранних работ, но и с тем, что практика имиджмейкинга показывает нежелательность слишком буквального следования вербально выраженным рекомендациям. Последние должны быть адаптированы к конкретному человеку; иными словами, имидж должен быть не только правилен и теоретически выверен, но и удобен.

Отметим поэтому лишь несколько особенностей собственно дневника имиджа, как базового метода самостоятельных аналитических работ в рамках индивидуального имиджмейкинга.

Такой дневник необходим уже по самым прагматическим соображениям. Он позволяет операционализировать объем информации, больший, чем объем короткой памяти, и наглядно представить основные моменты строительства имиджа под конкретного человека.

Общий вид дневника (карты) имиджа представлен на рис. 40.

Общие характеристики

респондента

«Паспортичка»

Конкретные социальные характеристики

Запреты

Гипотеза происхождения комплексов

Вид имиджа

Аксессуары

Конкретные психологические характеристики

Рис. 40. Дневник имиджа.

Опишем, в качестве комментария к дневнику, основные, и подтвержденные опытом, правила-рекомендации по его заполнению.

Разумеется, автор признает возможность неприятия самой идеи дневника имиджа, исходя из чувствования, глубоко ему симпатичного, и которое Боэций сформулировал так: «Неужели ты можешь управлять свободным духом? Неужели ты можешь вывести душу из уравновешенного состояния, свойственною (ей), если она сплочена с творчеством рассудка?»[156]

Подчеркнем еще раз - имидж вовсе не есть проявление такого свободного духа, рассуждениями о котором полно «Утешение философией». Он есть сторона добровольного самоограничения разума, оформляющаяся в групповом общении и программирующая себя стереотипами и нормами такого общения, причем сторона лишь весьма вероятная, но не атрибутивная поскольку свобода духа может преодолеть само желание иметь имидж.

Дневник имиджа должен заполняться как можно быстрее после окончания пилотажной встречи, во всяком случае, не позже, чем через 1-2 часа после окончания пилотажной встречи. В противном случае большая часть нюансов и ассоциаций просто забывается.

Графа «паспортичка» дает координаты пилотажной встречи, причем персонаж и дату ее лучше шифровать, учитывая, что дневник имиджа документ весьма интимный и не подлежащий огласке.

Графа «Общие характеристики» описывает общие впечатления от партнера по пилотажной встрече. Формализация, достаточно нечеткая, идет последующим, как минимум, характеристикам:

• чувствование психической силы, энергетики («больше моей, или нет»);

• чувствование чужой оценки происходящего и своей личности («понравился ли я ему (ей)?»);

• оценка своей симпатии к партнеру («понравился ли он, или она мне, причем настолько, что я готов сменить цели общения»);

•тип темперамента;

• выраженность секс-символов, оценка уровня сексуальной симпатии при встрече людей разного пола;

• общая оценка уровня лжи, обмана («верно ли, что партнер старался обмануть меня, на самом деле он совсем не такой?» );

• психологический тип по принятой классификации;

• общая оценка интеллекта по любому, ясному для заполняющего, принципу и др.

Графы конкретных социальных и психологических характеристик заполняются спонтанно, выделяются все запомнившиеся характеристики: пунктирная черта в графах отделяет ясные и очевидные для заполняющего параметры от неясных, гипотетических. Заполнение идет в любом порядке как можно быстрее, не ставя цели точного следования классификационным признакам именно социальных или психологических параметров. В следующей графе, «запреты», выделяются, уже на основе анализа материала предыдущей графы, те ценности и действия, которые должны быть прямо запрещены в будущем общении с партнером: пунктирная черта, как и везде, описывает меру уверенности заполняющего в формулировках таких запретов.

Графа «гипотеза происхождения комплексов» выделяется, исходя из упоминавшегося исходного постулата данной работы относительно неизбежности комплексов и фобий у любого человека. Адаптировать типологию таких комплексов (комплекс неполноценности в разных формах, Эдипов комплекс, комплекс самореализации, некрофильный комплекс и др.) именно к партнеру по пилотажной встрече - дело заполняющего. При неудаче таких операций в графу пишется хотя бы интуитивное описание прошлого партнера. Практика показывает, что данную графу гораздо успешнее заполняют женщины.

Выбор вида будущего имиджа и необходимые технические приготовления (аксессуары) описывают последние две графы.

Легко увидеть, что дневник имиджа, позволяющий, при минимальном тренинге, учитывать движения самой природы квазикоммуникации (а практически – несколько десятков переменных) сводим, в конечном счете, не просто к описанию желаемого визажа, но к выбору типа будущего имиджа (адаптационного или шокинг-имиджа).

В этом смысле, такой выбор парадоксален. С одной стороны, автор привык рассматривать любой выбор как проявление глубокого взаимодействия, как уже отмечалось, социального и экзистенциального «Я»; с другой же стороны, такой выбор типа имиджа определенно выражает движение именно «Я» социального, поскольку сам имидж заведомо социализирован. Таким образом, выбор типа имиджа является одновременным актом воспроизводства доминирования ценностей социального поведения над любыми другими, представляет собой воспроизводство особого «гена» социального поведения.

Впрочем, может быть, выбор типа имиджа и не является выбором в собственном смысле слова, поскольку наслаивается на саму древнюю мотивацию попыток жить в группе, используя ее возможности в собственных целях.

Первичный выбор типа будущего имиджа очень важен, и идет по линии приспособительный - атакующий имидж.

Приспособительный имидж основан на попытке «попасть» на сознательные и бессознательные ожидания партнера, закодировать на себя его вкусы и пристрастия в общении, провоцируя симпатии типов «Я-Я» и «Мы» по упоминавшейся классификации. Атакующий же имидж, встречающийся гораздо реже, представляет собой попытку психологическою прессинга, навязывания своих норм и стереотипов, как якобы (или на самом деле) необходимого средства для достижения вербального выражения целей партнера. Наиболее часто встречающимся примером имиджей первого типа является «Золушка», впечатления от которого можно описать примерно так: «красивая, но не знающая себе цены, тихая, деликатная, работящая, готовая быть верной и любящей, сексуально не разбуженная, готовая учиться у мужчины знаниям жизни женщина».

Примером обратного типа является имидж женщины - «вамп», символы и акценты которого можно определить так: «мощная, сексуальная и мучительно притягательная, полная гордыни, склонная к психологическому садизму, опасная, но умеющая понять любую грязь женщина».

Выбор между такими типами осуществляется, как и практически все в строительстве имиджа, достаточно интуитивно, хотя существуют, по мнению автора, и некоторые объективные «показания» к использованию атакующего имиджа. Он более эффективен, если совпадают следующие, как минимум, условия:

• если, по каким-то причинам, цели, ради которой строится имидж «под» конкретного человека, надо попробовать достичь быстро, пусть и рискованным способом;

• если строящий имидж отслеживает за собой тягу к риску и имеет при этом «запасные варианты» достижения цели;

• если в ходе пилотажной встречи вы отследили ваше явное энергетическое превосходство;

• если партнер переживет духовный кризис, ищет рецептов решения своих проблем;

• если по ходу пилотажной встречи и при заполнении дневника возникла уверенность в симпатии партнера;

• если, при разнополом варианте, партнер явно подчеркивал секс-символы в своем поведении;

• если партнер относится к «одинарному» типу шизоида, сенситива, стоика, не является пассионарием и др.

Разумеется, таковы лишь самые общие «показания», при отсутствии которых выбор приспособительного имиджа должен быть предопределен, при любой стартовой ситуации, поскольку, как отмечал Д. Лукач, «активное приспособление к окружающему миру, происходящее через альтернативные решения в любой целеустановке, порождает в каждом осуществляющееся, таким образом, в процессе воспроизводства общественного бытия, качество, в корне отличающееся от ситуации»[157].

При планировании приспособительного имиджа целесообразно учитывать некоторые общие приспособления, - хотя конкретные технические проблемы решаются полностью самостоятельно.

Во-первых, приспособительный имидж должен быть удобен для носителя. Не следует, например, выдумывать несуществующие обстоятельства своей жизни, достаточно лишь расставить акценты в реальной биографии в соответствии с диагнозом дневника имиджа.

Во-вторых, сразу необходимо решить, какой реальный свой недостаток имеет смысл «открыть», акцентировать, чтобы спровоцировать, или, по крайней мере, не уменьшить, симпатию партнера: попытки инстинктивно строить образ безгрешного ангела уничтожают такую симпатию необратимо.

В-третьих, в строительстве приспособительного имиджа имеет смысл выдерживать зависимость, данную в формуле:

где:

Ип - структура приспособительного имиджа;

А - невербальные личностные символы, чаще стихийные (привычные жесты, интонации, пластика, типичные интеллектуальные реакции и т.д.);

В - невербальные символы общения (поощряющая мимика, секс-символы, прикосновения, запах, и т.д.);

С - выстроенные по дневнику имиджа личностные символы;

Д - символы истеблишмента, моды в речи, одежде и т.д.;

Е - символы принадлежности к конкретной социальной группе, профессии.

В-четвертых, в строящемся имидже должен быть один или несколько темных, неясных для партнера (и особенно партнерши) блока, чтобы спровоцировать его любопытство.

Как правило, лучше, чтобы такие блоки формально были связаны с излюбленными темами бесед по психологическим типам: для пассионариев с темой элиты и остальных, с темами неизбежного якобы садизма в любом общении; для субпассионариев - тема ущербности необычных людей; для шизоидов - темы «врагов» и тайных талантов шизоидов; для стоиков - темы соотношения долга и желания, морали и нравственности.

В-пятых, приспособительный имидж должен быть пластичен, позволяя его текущую корректировку в последующих встречах.

Правила же атакующего имиджа еще более абстрактны, поскольку описывают общие ориентиры психологической агрессии, сценарии которой весьма индивидуальны.

Например, при строительстве атакующего имиджа (шокинг-имиджа) надо учитывать необходимость бурного начала встречи (собственно «атаки»), которое должно быть хоть как-то замотивировано, причем в такой мотивации непременно имеется символ неравнодушия к партнеру («нельзя же так жить, как ты...», «я долго думал о тебе...» и т.п.).

Фаза же психодиагностики как бы разрывается на несколько частей - в начале беседы, после «атаки», в конце. После фазы «атаки» надо установить меру однозначности реакций партнера. Если такие реакции нормальны, стереотипны, (поза зрителя в театре, спокойные уточняющие вопросы), - встреча немедленно прекращается на постулировании причин происшедшего: нервный срыв, болезнь и т.д. В противном случае, при продолжении встречи, можно переходить к формированию того, что автор называет «фантомом цели». Последний понимается, как переход от описания психологической, навязываемой партнеру «рецептуры» к намекам на то, что, собственно, нужно носителю атакующего имиджа, и что должно быть воспринято партнером, как прямое продолжение блока «рецептуры». Более наглядно такие процессы можно пояснить, как не раз убеждался автор, только на практике.

Таковы лишь самые общие характеристики и рекомендации в деле подготовки и строительства индивидуальных имиджей. Они описывают лишь грубые метки, маркеры возможного оптимального сценария формирования индивидуального имиджа, то есть пути, который уменьшал бы возможность хотя бы самых явных ошибок.

Личные, индивидуальные имиджи особенно ярко показывают нас, как охотников за социальным успехом даже в самом интимном по форме общении - в том, разумеется, случае, если такая погоня не воспринимается людьми как спрятавшийся внутри враг. Впрочем, последнее - большая редкость, поскольку, по меткому замечанию Ф. Ницше, «охота была главным занятием в течение многих тысячелетий... и теперь еще в науке мы такие же охотники»[158].

Подчеркнем, завершая разговор об имиджах как одной из наиболее естественных и малоизученных морфем квазикоммуникаций, что такая морфема столь же мощна и обязательна для огромного числа людей, сколь и незаметна для них, особенно для женщин. Автору иногда кажется, что имиджи людей не слишком многообразны уже потому, что представляют собой какую-то незримую ткань квазикоммуникативности общественных отношений, они выражают добровольное блокирование людьми части своей души ради успеха жизни в социуме и, в этом смысле, они и выступают своеобразной «ползучей антикоммуникацией».

Результатом же такого странного и, как ни парадоксально, добровольного дробления, раскола человеческой души и является упоминавшаяся «мнимодушевность», система иногда убийственно примитивных стимулов, готовых поведенческих ниш, к которым так склонно большинство людей, решивших быть гражданами более, чем носителями собственной уникальности.

Тематика шоу-индустрии и конструирования индивидуальных имиджей, по мысли автора, должна показать читателю лишь колоссальный диапазон возможных морфем современных квазикоммуникаций, заключенных между этими формальными крайностями в организации «мнимодушевности»; впрочем, и эти крайности, как и положено по известной поговорке, сходятся, можно найти элементы шоу в имиджмейкинге, равно как и имиджи в бытии шоу-индустрии; общая природа квазикоммуникаций легко отслеживается в обоих вариантах.

Число иных примеров морфем квазикоммуникаций огромно, они ярко проявляются в современной рекламе, построении подавляющего числа телепередач, включая, и это вполне доказуемо социологическими методами, даже новостные, в организации современных выборных компаний, спортивных мероприятий, внутригрупповых торжеств и юбилеев и т.д. Их можно заметить и в практике современного брачного поведения молодежи, международных отношениях, деловых переговорах на уровне частных фирм, в организации туристического бизнеса, освещении успехов в освоении космоса, даже в описании поведения животных.

Квазикоммуникационность, видимо уже прошла стадию одного из атрибутов общения людей, в том числе и общения отчужденного, на уровне общественных институтов и организаций. Она все более умело и навязчиво вторгается в ранее запретную для нее область человеческой духовности, постоянно предлагая насильственно запоминающиеся, основанные на феномене «якорения» ассоциации самых интимных человеческих чувств,- любви, дружбы, товарищества, интимной близости, патриотизма, нежности, счастья, ревности,- с конкретными товарами и услугами, становясь, тем самым, квазикоммуникацией символьной, квазикоммуникацией-симулякром, паразитирующей уже не на одном из атрибутов экономической жизни общества, но претендующей на изменение экзистенциальных основ человеческой психики, на превращение по меткой мысли У. Тоффлера, человека в «половые органы товарного мира».

Что ж, ни государственность, ни современная цивилизация принципиально не могут быть лучше, чем люди, которые являются их основой, чья мотивация и лимитирует существование любых макроструктур; таково глубокое убеждение автора, и только время покажет, есть ли в такой мотивации что-то блокирующее «мнимодушевность» современного символьно-товарного мира.

Заключение,
или немного о «проклятых вопросах»

Фразеологема о некой необходимой «заключительной части исследования» всегда казалась автору содержащей скрытый и забавный парадокс. В самом деле, если научное или научно-популярное исследование действительно закончено, то в нем, естественно, должны быть подведены какие-то итоги, так что смысла в отдельном заключении немного. Если же оно не закончено, то само понятие заключения становится совсем уж непонятным.

Впрочем, надо уважать даже непонятные традиции,- возможно, их смысл гораздо глубже, чем представляется. Попробуем, например, используя столь неясную специфику этой части книги, описать общую картину исторического бытия духовных коммуникаций чисто эмоционально, не детализируя уже ни исторические, ни собственно логические, ни собственно структурные аспекты такого бытия.

По представлениям автора, в неживой природе есть единственная, но весьма заметная формальная предпосылка духовных коммуникаций. Это логика усложнения мира, начиная с гипотетического первовзрыва Вселенной примерно пятнадцать миллионов лет назад (если не прибегать к гипотезам повторяющихся «взрывов», или пульсации Вселенной, принципиально не доходящей до состояния сингулярности, сверхплотного «первоатома», для которого ни одно из мыслимых высказываний не является истинным).

Такая логика показывает то, что в классической немецкой философии называлось диалектическим единством противоположностей: тенденцией к усложнению систем, непременно подразумевающих биологическую стадию своего существования, и вторым началом термодинамики, законом роста энтропии, согласно которому наиболее вероятным финишем сложной системы является ее распад либо на более простые системы, либо на отдельные элементы, полностью теряющие качество былой системности.

Уже поэтому в бытии духовных коммуникаций так легко отслеживается их главная тенденция: возникая из самых глубинных, отчужденных основ нашего социального мира, они, неизбежно развертывая свое качество в каждом акте подлинной коммуникации, в конечном счете, фундаментально отрицают этот мир, и, отрицая его, гибнут, но не сращиваются в какой-то социальный фрагмент, заметным образом меняющий этот мир.

Более того, их гибель является своеобразной питательной почвой воспроизводства отчуждения и рационализации социального мира, даже на современном виртуальном его уровне,- например в морфемах рекламы, шоу-индустрии, компьютерных сетей, имиджмейкинга и брендинга, стратегического менеджмента.

Образно говоря, неясно на скольких черепахах стоит этот социальный мир, но одной из них точно являются «трупы» духовных коммуникаций.

Впрочем, можно акцентировать внимание и на другой стороне дела: духовные коммуникации есть; по крайней мере, они бывают. Следовательно, есть причина не только для их гибели в каждом конкретном случае, но и постоянного воспроизводства, в самых неподходящих вроде бы условиях; так что их обреченность и неуничтожимость даны одновременно.

Столь странный статус духовных коммуникаций показывает необходимость сомнения в правомерности модели, согласно которой нынешние духовные коммуникации есть просто реликт, дальние отголоски миллионолетней эпохи предполагаемых палеокоммуникаций, духовного родства первобытных людей; иными словами нынешние коммуникации похожи на каких-то «кистеперых рыб древней психики», чудом доживших до наших дней и в нынешних биоценозах ни на что серьезно не претендующих. Вряд ли являются реликтовыми колоссальные по психическому масштабу переживания, эмоциональные бури, столь типичные для духовной коммуникации; кроме того, такая гипотетическая «палеокоммуникативность» должна представлять собой какую-то поведенческую программу, безразличную, естественно, к современным жизненным ситуациям. Зависимость же духовной коммуникации от такой ситуации и от типа личности партнера прослеживается, вроде бы, достаточно явно.

Таким образом, некоторое «родовое начало» движения духовных коммуникаций лишь ощущается, - но не более того; они детерминированы и общей необходимостью воспроизводства сложных систем, и ориентацией на социум на начальных стадиях своего саморазвертывания; дело, однако, еще и в том, что они «умеют» отрицать собственную детерминацию, - примерно так же, как спутник, сделанный и взлетевший с Земли «отрицает» сгоревшую в атмосфере ракету-носитель. Впрочем, приведенное выше описание характеризует лишь «рамочность» бытия духовных коммуникаций, среду, в которой они обитают, да и то не всегда.

По представлениям автора, ни в одном, даже простейшем акте жизнедеятельности, человек (но не государство, как отчужденный продукт такой жизнедеятельности) не самотождествен. Иными словами, невозможна ситуация, «именно я и именно это решил», «именно я и именно это сделал», - уже потому, что словесное выражение феноменов «Я», «Решил», «Сделал» содержит принципиальные неопределенности и противоречия. Пожалуй, нигде это не проявляется так явно, как в духовных коммуникациях, что делает попытки их теоретического моделирования особенно печальными.

Такие модели должны быть пластичны, они должны позволять описывать не только структурный, но и процессуальный характер духовной коммуникации.

Разумеется, не автору судить о том, до какой степени предлагаемая модель соответствует таким критериям. Отметим лишь, оставаясь в рамках эмоционального ее пересказа, что духовные коммуникации возникают на психической сцене не внезапно и сразу, как уголек из камина, а формируются довольно долго и мучительно, проходя ряд «низших» стадий («Триггер-калибровка», «Аптайм», «Якорение»), где человеческий эгоизм, видимо, не уменьшается, но принимает особую, «удобную для литья» форму. Такая форма быстро «остывает», автоматически обрывая непривычные, в среднем, процессы предкоммуникации, лимитируя, тем самым, время для особого, экзистенциального выбора.

⇐ Предыдущая 34 35 36 37 38 394041 42 43 Следующая ⇒