Интерлюдия 4 4 страница

— Ну, — раздражённо изрекает она. — Мне лучше уйти. Наслаждайтесь своим обедом, — женщина делает резкое ударение на слове «обед», ехидное, если вам угодно.

После этих слов она выходит из кабинета, покачивая бёдрами и как бы пытаясь сообщить языком тела, что ей наплевать.

Роберт вздыхает, и качает головой.

— Подумать только, меня избили из-за этой женщины.

— Сейчас она вернулась к своему мужу? — нетерпеливо спрашиваю я.

Он с удивлением смотрит на меня.

— Как ты узнала?

— Я услышала имя «Оливия», и сложила вместе два и два. Так это она?

— Её муж зарабатывает по полмиллиона фунтов в год. Как ты думаешь?

— Тогда я приму это, как «да».

Джимми с другим мужчиной проходят мимо нас, кивают Роберту на прощание и продолжают свой «слишком серьёзный» разговор. Закрыв дверь, Роберт поворачивается и впивается в меня губами, заставляя своим языком мои губы раскрыться. И только я начинаю расстёгивать его рубашку, как звонит телефон на столе. Неохотно он отстраняется от меня и идёт отвечать на звонок. Пользуясь случаем, я осматриваю кабинет.

— Да, это прекрасно. Принесите его наверх, — говорит он, а затем смотрит на меня и кладёт телефон. — Еда в пути.

Кивнув, я рассматриваю типичный вид Лондона из окна. Роб соблазнительно рычит и дефилирует ко мне. Его взгляд встряхивает мои нервы, и со смехом взвизгивая, убегаю от него. Он гоняется за мной вокруг стола добрых три минуты, пока не раздаётся стук в дверь. Я прислоняюсь к окну и пытаюсь отдышаться. Кто бы знал, что я способна быть такой игривой?

— Войдите, — зовёт Роберт.

Входит невысокий белокурый парень с двумя коричневыми бумажными пакетами и бутылкой газированного виноградного сока. Он ставит всё это на стол, и, получив чаевые от Роберта, уходит. Я быстро прохожу в ванную комнату и принимаю лекарство. Вернувшись, чувствую себя игривой, поэтому иду и сажусь на стул Роберта вместо того, чтобы сесть на один из трёх стоящих стульев перед его столом. Это большой кожаный вращающийся экземпляр, божественно удобный и чертовски дорогой.

Порывшись в сумках, я нахожу греческий салат, хлеб, хумус и масло.

— Кажется, это вкусно, — говорю я, откусывая кусочек хлеба.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Роберт стоит передо мной с протянутой рукой. Беру её, и он вытягивает меня из кресла, стремительно занимая моё место и располагая у себя на колени. Мужчина обнимает меня за талию, пытаясь дотянуться до еды, и я опускаю голову ему на плечо.

Чувствую, как его низкий тембр голоса вибрирует у меня за спиной, когда он спрашивает:

— Хочешь есть?

— Очень, — шепчу я.

Роб берёт хлеб, окунает его в масло и подносит к моему рту. Я откусываю кусочек, и мужчина мурлычет в знак одобрения. Я должна толкнуть его локтем в бок, чтобы он не вёл себя глупо, но на самом деле, прихожу к выводу, что мне очень нравится, когда он кормит меня.

— Итак, — небрежно начинаю я через несколько минут после того, как любезно съедаю кусочки еды от Роберта. — Для чего ты встречался с Оливией?

Он хихикает.

— С Джимми и Конрадом, хочешь сказать?

— Да, и те двое, — говорю я, изображая забывчивость, и наливаю немного сока в стакан на столе Роберта.

— У одного из наших клиентов — кинозвезды на этих выходных состоится большая премьера, поэтому мы делали кое-какие приготовления. Оливия будет сопровождать его на этом мероприятии. Она великолепно справляется с прессой и знает, как воздействовать на них.

— Ха.

Роберт передвигает руку вверх по моему бедру. Чувствую его дыхание у своей шеи, и он хрипло спрашивает:

— Ты ревнуешь к ней, маленькая рыжуха?

Я пожимаю плечами.

— Трудно не ревновать, зная, что ты спал с ней за спиной у её мужа, а потом так лестно говоришь о ней.

— Мы заполняли пустоту друг друга. Её муж богат, но он, как тряпка в постели. И я дал ей те ощущения, которые она искала. Я хотел женщину с рыжими волосами, поэтому она не осталась в стороне и позволила трахаться с ней.

Когда Роб произносит последнее предложение, то проводит рукой по моим волосам, как бы подчёркивая свою невысказанную мысль. Он хотел женщину с рыжими волосами, потому что хотел меня многие годы, но не мог иметь.

— Хорошо, я больше не ревную, — весело говорю я ему.

— Я тоже так думаю, — отвечает он, усмехаясь, и отодвигая еду. — Итак, что ты думаешь о моём офисе?

— Восхитителен, — насмешливо говорю я.

Роб смеётся.

— Что это значит?

— Это бездушный офис карьериста в дорогом районе, Роберт. Что ты предполагаешь, я думаю о нём?

— Предполагаю, ты думаешь, что он сексуальный, и хочешь пошалить в нём со мной, — выдыхает мужчина, пощипывая губами по моей шее.

— Ну, когда ты представляешь его так, полагаю, я могла бы соблазниться. У тебя привычка к подобным вещам?

— Я никогда не занимался сексом в своем офисе, если ты это спрашиваешь.

— Даже с Оливией? Это было бы ужасно удобно просто проскользнуть сюда, когда у вас было маленькое свидание.

— Мы только встречались после работы. Оливия — профессионал с большой буквы. Она бы никогда не рискнула работой даже ради самой сексуальной задницы в этом здании, — шутит он, лаская меня языком за ухом.

Я хихикаю и вздыхаю одновременно, передвигаясь на его коленях, и чувствую, как Роб твердеет, блуждая руками по моему телу. Облизывая губы, я поворачиваюсь, чтобы поцеловать его в подбородок, и каждое моё нервное окончание горит в предвкушении того, что мужчина может сейчас сделать со мной при свете дня, а прямо за дверью находятся его сослуживцы.

Роб нежно покусывает зубами мочку моего уха.

— Быть внутри тебя прошлой ночью было самым лучшим, что я когда-либо чувствовал.

Его слова заставляют разлиться розовый румянец по моему телу.

Я подношу руку к выпуклости на его брюках, и возбуждение проносится по мне, когда Роб громко стонет. Это даёт мне пьянящее ощущение власти, что я могу так влиять на него. Фантазия, как я стою на коленях и делаю минет, проникает в мою голову. Стараюсь слишком много не думать, а просто позволяю телу проявить инициативу, и соскальзываю с его колен. Я опускаюсь коленями на ковёр, а Роберт таращится на меня с открытым ртом, осознавая мои намерения.

— Лана, — хриплым голосом говорит он.

Я посылаю ему дразнящую улыбку.

— Роберт.

Протянув руку к пряжке его ремня, я расстёгиваю пуговицу на ширинке, стягиваю молнию, и, подняв взгляд, вижу, как адамово яблоко подпрыгивает в его горле. Если кто-нибудь прямо сейчас вошёл бы в кабинет, он просто увидел бы Роберта, сидящего за столом, и остался в неведении, что же на самом деле происходит внизу.

Роб помогает мне стянуть брюки на бёдра, освобождая свою эрекцию. Я всегда боялась мысли о минете, думая, что это будет трудная и сложная процедура, но с Робертом я стремлюсь к этому. Хочу, чтобы ему было хорошо.

— Господи, — вздыхает мужчина, когда я подношу губы, чтобы поцеловать кончик его пениса.

Для пробы я открываю свой рот и беру внутрь примерно дюйм.

— Ах, чёрт побери. Лана, я люблю тебя.

Роб напрягает челюсть и хватается за кожаные ручки своего кресла.

Одно только его обращение делает меня мокрой, и я жажду фрикций там, внизу. У меня в голове эхом отзываются в каком-то глубоком тёмном укромном уголке слова «я тоже люблю тебя», но я не смею позволить им прозвучать.

Открыв рот шире, я беру в себя так много, как только могу, и начинаю двигаться вверх-вниз. Роб протягивает руку, хватает мои волосы и оборачивает их вокруг запястья, мягко потягивая и постанывая. Я подношу свой рот к головке и вращаю языком вокруг неё, тем самым заставляю его разразиться чередой ненормативной лексики. У меня между ног пульсирует, требуя его прикосновений, поэтому я увеличиваю скорость и тайно запускаю руку под подол платья, поглаживая себя под трусиками. Мне до сих пор немного больно с прошлой ночи, но нежное воздействие собственных пальцев ощущается потрясающе. Возбуждающе. Запретно.

Я нуждаюсь в облегчении, ведь делая минет Роберту, я завожусь сильнее, чем предполагала.

— О, Боже, ты трогаешь себя? — спрашивает он, вытягивая шею.

Ни на минуту не доверяй Роберту.

Я ничего не говорю, но выпускаю член Роба из своего рта и провожу языком по всей его длине.

— Чёрт, ты трогаешь себя. Заставь себя кончить для меня, детка. Ах, это удивительное чувство.

Роб запускает руку мне под бюстгальтер и сжимает сосок. Чувствую приближение оргазма и продолжаю сосать его, быстрее потирая свой клитор. Когда он в последний раз сильно сжимает мой сосок, я бьюсь в конвульсиях и кончаю, чувствуя, как мужчина изливается в мой рот. На какой-то момент я не знаю, что делать. Это мой первый минет, и мне непонятно, каковы надлежащие правила поведения. Секунду спустя я проглатываю, слегка морщась, от незнакомого ощущения.

Я опускаю голову на бедро Роберта, и он гладит мои волосы.

Мужчина откидывается на спинку кресла, и в его тёмных глазах я вижу чистое неподдельное желание.

— Мы будем причиной ущерба, — говорит он мне с лёгкой дрожью в голосе.

Поглаживая большим пальцем мою верхнюю губу, Роб проскальзывает внутрь моего рта и выскальзывает обратно.

Он выглядит испуганным, будто никогда не ожидал, что я совершу поступок, который только что сделала. Ну, таких нас двое, ведь я тоже никогда не ожидала этого. Роб встаёт и натягивает брюки, а я беру салфетку со стола и вытираю рот.

— Ты можешь воспользоваться ванной, чтобы привести себя в порядок, если хочешь.

— Я бы не прочь, спасибо, — говорю я, поднимаясь с пола. — Не хочешь пойти первым?

Роб фыркает и отводит взгляд.

— Нет, я в порядке.

Ладно. Может быть, ему нравится моя слюна на нём? Вернувшись из ванной, я сажусь Роберту на колени, а он просто обнимает меня до конца обеденного перерыва, и мы доедаем последние кусочки еды. Я так расслабляюсь, когда мужчина ласково проводит руками вверх и вниз по моим предплечьям, что почти засыпаю. У меня закрыты глаза, когда дверь кабинета распахивается, и появляется Алан. Господи, я знаю, это его компания и всё такое, но он мог бы, хотя бы сначала постучать.

Алан видит нас в обнимку и сразу же всё понимает.

— Привет, Лана, приятно снова видеть тебя, — говорит он с искусной улыбкой, прежде чем посмотреть на Роберта и поднять бровь. — Так это происходит, не так ли? Не могу сказать, что предвидел.

Роберт целует меня в лоб, улыбаясь.

— Да, это так.

— Хорошо, очень хорошо. Если вы закончили с обедом, я бы хотел поговорить.

Я торопливо встаю с колен Роберта и поправляю платье.

— Увидимся дома, да? — тихо говорю я, нежно целуя его в губы.

— Да, увидимся, — говорит он, проводя рукой по моим волосам и притягивая меня для более глубокого поцелуя.

Когда ухожу, Алан кивает мне, и я закрываю дверь. Надеюсь, он не устроит Роберту большой нагоняй за его вчерашнее поведение. Не в состоянии сдержать себя, я остаюсь и прислушиваюсь.

— Тебе лучше не терять голову с этой, — говорит Алан своим характерным голосом, чётко звучащим через дверь.

Он говорит обо мне?

— Я не буду обсуждать Лану с тобой, отец. Итак, о чём же ты хотел поговорить?

О, полагаю, он говорит обо мне.

— Я имею в виду, что, по крайней мере, у Кары деньги имеются, — продолжает Алан, — и недаром же она жестоко обошлась с тобой, забрав квартиру. У Ланы Суини нет ни гроша за душой. Она явно с тобой только из-за преимуществ, которые это принесет ей.

Ладно, какого чёрта? Тон Алана такой узнаваемый. В конце концов, я потратила половину своего подросткового возраста, слушая, как Роберт подражает ему. Да, его отец, определенно, тот, кто учил парня, как усовершенствовать искусство непринуждённой жестокости. У меня руки чешутся, чтобы войти и сказать Алану, куда он может засунуть своё мнение.

— Лане наплевать на подобное дерьмо, поэтому перестань судить её по своим стандартам. Пожалуйста, можем мы сменить тему?

Алан издаёт преувеличенный вздох.

— Хорошо, хорошо, но помни, я предупредил тебя. Теперь о вчерашнем...

Как только он начинает говорить о делах, я оставляю их. Выхожу из здания всё ещё в шоке от того, как Алан говорил обо мне, хотя раньше он был таким очаровательным и вежливым.

В Уголке Ораторов я нахожу Фарида, который стоит среди группы мужчин с толстой коричневой сигарой между пальцев и произносит речь «Проблема с Дэвидом Камероном». Он разделяет свою тему на шесть частей, одна из которых просто называется «Волосы Дэвида», затрачивая добрых пять минут, анализирует способ премьер-министра прикрывать свою лысину, и как это отражает его политические действия. Должно быть, это довольно хороший способ, так как я никогда не замечала сказанную «накладку». Он подвергает критике больше комический подход, чем что-то глубоко политическое, а тем, кто слушает, кажется, очень нравятся его шутки.

Заметив меня, мужчина подходит к концу темы и приветствует меня сигарой. Он заканчивает, и к нему подходит темноволосый мужчина, намереваясь задать Фариду несколько вопросов, но тот отмахивается от него, говоря, что ему нужно отойти.

— Ты куда? — спрашиваю я, улыбаясь ему, когда мужчина проходит мимо меня.

Он пожимает плечами и оглядывается на группу, которая без него продолжает его тему.

— Сегодня нет настроения отвечать на вопросы, девушка. Иногда просто хочется высказать свое мнение и оставить всё, как есть, — затем он довольно резко гасит сигару о металлический забор и уходит.

Эх. У него странное настроение. Опять же его характер в целом порой может быть просто странным. Это в некотором роде поражение — замыслить сказать речь, если после неё ты не собираешься разрешать задавать вопросы, но, полагаю, у каждого свои порядки.

Когда я замечаю старика в длинном бежевом пальто, строящего мне глазки, то решаю, что пора уходить. Лондон может быть захватывающим местом для проживания. Однако обратная сторона — это то, что вы должны опасаться придурков и чудаков, притаившихся за каждым углом. Это происходит на территории с большим населением.

Дома я делаю обычный массаж ног и немного занимаюсь. Я планировала много прочитать этим летом, но Роберт отчасти присвоил себе моё время. Всякий раз, когда он рядом, я, как правило, забываю обо всём. Не знаю, хорошо это или плохо.

Звонит моя мама, и мы болтаем больше часа, а в шесть Саша присылает мне сообщение о том, что привезёт суши на ужин. Роберт возвращается домой позже, чем обычно, когда мы уже накрываем на стол. Он обнимает меня одной рукой за талию, а другой закидывает ролл «Калифорния» себе в рот.

— Привет, красивая, — говорит Роб, проводя носом по моей шее.

— Эй, ты не мог бы остановиться? — жалуется Саша, сидя на табуретке у стола. — Я пытаюсь поесть.

Роберт улыбается, показывая зубы, и просто отвечает:

— Нет.

Когда мужчина слегка задевает губами у меня под ухом, чувствую покалывание по всему своему позвоночнику. Пытаясь отвлечь себя, я поворачиваюсь к Саше и спрашиваю:

— Ну, как прошёл твой день?

— Вот, блин. Ладно, средне. Конец всё ещё не определён. О, я встретилась с Алистером за обедом и рассказала ему.

— Рассказала ему..? — озадаченно спрашиваю я.

— Ну, ты знаешь, о том, что я лесбиянка, — объясняет она, забавно и нервно шевеля губами.

— Это замечательно, Саша! Что он сказал?

— То же самое, что и Роберт, он всё знал, — она указывает роллом на своего брата. — Вы двое — парочка всезнающих ублюдков.

Роберт хихикает.

— Ну, если тебя это утешит, я никогда не подозревал.

Саша смеётся.

— У тебя нулевая способность отличить гомосексуалиста от человека обычной ориентации. Неважно. Помнишь того редактора, о котором я тебе рассказывала? Тот, кто всегда изводит меня?

— Да.

— Он рвал и метал, когда я отказалась внести изменения, которые предложил для той статьи о Молли Уиллис. И сказал мне, что закроет глаза на этот раз, но если я снова выкину такой номер, меня уволят. У меня почти руки чешутся, чтобы продолжать доставать его, и вытащить себя из бедственного положения.

— Кто этот придурок? — спрашивает Роберт, прищуривая глаза, в нём проявляется заботливый брат.

Саша качает головой.

— Никто, с кем я не могу справиться.

Мы доедаем ужин и проводим остаток вечера за просмотром фильмов в гостиной. Роберт тянет меня прилечь рядом на диване, заползает рукой мне под майку и вдумчиво поглаживает мой живот. Саша слишком театрально зевает на середине одного из фильмов и говорит, что собирается лечь спать. По-моему, она делает это нарочно, ведь ей не придётся видеть, как Роберт вкрадчиво лапает меня перед ней.

У меня пылают щёки, а тело буквально содрогается от желания к тому времени, когда она уходит.

— Пошли, — шепчет мне на ухо Роберт, — по-моему, мы тоже должны немного поспать.

Он ведёт меня в мою комнату, где я начинаю переодеваться в пижаму. У меня нет шанса надеть её, потому что Роб вырывает одежду и тащит меня на кровать в одном нижнем белье. Затем быстро отстраняется, говорит мне не двигаться, и уносится из комнаты, изрекая, что сейчас вернётся. Я делаю, как он просит, и ожидаю в предвкушении. Когда мужчина возвращается, у него в руках камера, и как я и ожидала, очертания презерватива в кармане.

Как обычно, при виде камеры у меня сердце бьётся быстрее. В равной степени я люблю и ненавижу, когда он фотографирует меня.

Пока я всё ещё лежу на кровати, Роб начинает делать снимки под косым углом. Он опускается коленями на кровать и протягивает руку, чтобы стянуть мои трусики чуть ниже моей лобковой кости, фотографируя.

— Роб, — говорю я, тяжело дыша.

— Что? — отвечает он, в улыбке изгибая свои губы.

Роб перебирает пальцами край моих трусиков, оказывая давление подушечкой большого пальца.

— Иногда это уж слишком.

Мужчина выглядит довольным.

— Конечно, спасибо. Теперь раздвинь ноги для меня.

Я дрожу и вздыхаю.

— Боже, почему ты должен говорить такие сексуальные вещи? Я не защищена от них.

Роб хихикает, и, сделав ещё несколько снимков, откладывает камеру, овладевает моими губами во влажном поцелуе и стягивает трусики по моим ногам. Я помогаю ему с его одеждой, и вскоре мы оба, голые, просто смотрим друг на друга. Головка его пениса двигается по моему клитору, заставляя меня стонать. Презерватив лежит на одной из подушек, и Роберт разочарованно смотрит на него.

— Жаль, что мы должны пользоваться этим, — говорит он, откидывая голову от удовольствия и трения между нашими телами.

Закусив губу, я спрашиваю:

— Неужели мы должны пользоваться им?

В его взгляде мелькает нерешительность.

— Чёрт. Да, должны. Я не проверялся. Знаю, у меня ничего нет, но, на всякий случай, я не хочу подвергать тебя риску.

— Ладно, — шепчу я, зажмуривая глаза и желая, чтобы мужчина был во мне.

Роб наклоняется и проводит языком между моих грудей, пощипывая пальцами соски. Быстро, как молния, он надевает презерватив.

— Хмм, твоя манера входит в привычку, — мурлычет Роб, перекидывая мою ногу через своё бедро и медленно входя в меня.

Он восхитительно наполняет меня, и хотя всё ещё есть незначительная болезненность, в этот раз это ощущается по-другому. Схватив его за плечи, я постанываю и закрываю глаза от ощущений.

— Чёрт, — шипит Роб, и всматривается в моё лицо, проявляя интерес к моей реакции на него. Мы замираем на какой-то момент, я смотрю на него, он смотрит на меня, а наши тела связаны и крепко сцеплены вместе. Роб перемещает руку вниз по моей шее и кладёт её на ключицу, снова начиная двигаться. Сначала мужчина делает всё медленно, но постепенно толчки становятся быстрее.

Когда Роб сильнее вторгается в меня, я вскрикиваю, а он стонет в ответ. Вспомнив, что Саша спит в своей комнате по коридору, я пытаюсь успокоиться, но это трудно, когда мужчина делает это так сильно. Я теряюсь, и всё, что хочу — ещё.

— Ты даже не знаешь, как ты прекрасна, — выдыхает Роб, тяжело дыша. — Ты уничтожила меня для кого-то другого в тот самый первый раз, когда я увидел тебя.

Я впитываю его слова, понимая, что Роб сделал то же самое со мной. В тот день, когда я познакомилась с Сашей, они переезжали в коттедж, и она представила мне своего брата Роберта, не думаю, что я когда-либо видела такого красивого парня. Он так сильно взволновал меня, что я едва могла говорить. Прерывая мои мысли, Роб хватает меня за талию и неожиданно переворачивает так, что я оказываюсь на нём сверху, когда он всаживается в меня.

Роб обхватывает низ моего живота своей большой тёплой рукой и прижимает пальцами, когда помогает найти собственный ритм и просто придерживаться его. Стесняясь поначалу, я двигаюсь вверх и вниз по его члену, а когда нарастает удовольствие, я забываю всю застенчивость. Мужчина переплетает свои пальцы с моими, держа мои руки, и бормочет мне нежные сексуальные слова о том, как идеальна моя грудь, и как он одержим моими губами. Единственное, что доходит до меня — это то, когда Роб говорит, что я его, я принадлежу ему, а он мне.

Моё сердце переполнено чувствами от его собственнического обожающего и боготворящего взгляда, будто я самое удивительное, что он когда-либо видел. Тут я больше не могу сдерживаться. Я должна выпустить эти слова или, кажется, они уничтожат меня. Он кружит пальцем вокруг моего клитора, доводя меня до оргазма, и я кончаю с ним, а фраза: «Я люблю тебя» срывается с моих губ.

У Роберта открывается рот, когда он понимает, что я только что прошептала ему.

— Я тоже люблю тебя, — говорит мужчина в ответ, почти рыча, и чувствую, как он наполняет меня, кончая долго и сильно.

Плюхнувшись ему на грудь, я закрываю глаза и засыпаю через несколько секунд.

Я просыпаюсь чуть позже на секунду, потому что Роберт выходит из меня. Он идёт в ванную вымыться, а когда возвращается, обнимает меня. Я просыпаюсь уже ранним утром, а Роберт уходит на работу. Как обычно, жаль, что он должен идти. Я так влюблена, что просто хочу провести целый месяц наедине с ним, ничего не делая, а только занимаясь сексом, есть и смеяться. Возможно, даже говоря о нашем прошлом, мы действительно чувствовали, что возводили фальшивую стену ненависти.

Роб стоит возле кровати и смотрит на меня, а утреннее солнце светит сквозь занавески.

— Мне приснилось? — спрашивает он, улыбаясь мне. — Или прошлой ночью ты сказала, что любишь меня?

Несмотря на улыбку, мужчина выглядит беззащитным, редкость, которую можно увидеть в Роберте. Кажется, будто я держу его счастье в своих руках, и независимо от того, как отвечу, это очень важно в его судьбе.

Улыбаясь в подушку, я натягиваю простынь, чтобы прикрыть грудь, и отвечаю:

— Да, сказала. И я люблю.

Это так красиво — видеть улыбку на его губах. Вдруг, кажется, что в нём зажегся свет, которого раньше не было, будто трещина в душе Роба прочно затянулась.

Мужчина встаёт на колени у кровати и гладит мои волосы.

— Ты любишь меня, малышка?

— Я люблю тебя, Роберт, — мурлычу я, наслаждаясь ощущением от его прикосновения.

— Я тоже люблю тебя, — отвечает он, широко улыбаясь, затем наклоняется, чтобы оттянуть простынь, и провести носом по каждой моей груди.

Подобрав одежду, сброшенную прошлой ночью, Роб выходит из комнаты, посылает мне воздушный поцелуй и тихо закрывает за собой дверь.

Глава 17

Следующие несколько недель, как счастливое переполненное сексом помутнение. Роберт и я находим способы проводить вместе как можно больше времени, насколько это возможно. Когда у меня выходные, я обедаю с ним в его офисе, куда он заказывает вкусные деликатесы, некоторые из которых немного сытные, и мне не следует это есть, но я на седьмом небе от счастья, чтобы проявлять осторожность. Я никогда не чувствую недомогание, просто иногда небольшую усталость, ведь это не должно навредить моему здоровью. Или, возможно, моё счастье почему-то берёт верх над этим.

Ночью Роберт проскальзывает в мою комнату, раздевает меня догола и часами занимается со мной сумасшедшей, пылкой и страстной любовью. Я вспоминаю строки из песни «Я видел сон» про приходящих ночью тигров с их мелодичными голосами, как раскаты грома. Ласковый голос Роберта разносится, как гром, а его губы и тело оставляют отпечаток, овладевая мной.

Просто скажу, я не сплю столько, сколько спала раньше.

Когда Роберт во мне, у него есть такая привычка шептать мне на ухо пикантные штучки, типа «твоя упругая маленькая киска была создана для меня», или «мой член идеально подходит тебе». Я привыкаю к грязным разговорам (и нахожу, что мне, на самом деле, это очень нравится).

Его дыхание на моей коже, как таинственный и туманный дым. Кажется, будто Робу никогда не бывает достаточно, и честно говоря, мне тоже. Я становлюсь более уверенной в сексе, иногда даже играю ведущую роль и беру на себя инициативу. Всякий раз, когда я делаю так, у Роберта появляется такое выражение лица, будто он не смог бы возбудиться сильнее, если бы попытался.

Пару дней назад, утром, я проснулась и обнаружила, как Роб облизывает языком у меня между ног. Всё, что я смогла сделать — это потянуться, как кошка, и застонать от того, как великолепно это было. Наши тела постоянно вращаются друг против друга, в соответствии с тем, что мы хотим и в чём нуждаемся.

Прошло четыре недели, когда Роберт сдал анализы на венерические заболевания, чтобы убедиться, что незащищённый секс безопасен для нас. Результаты ещё не вернулись, но, очевидно, мы с нетерпением ждём тот день, когда они придут, чтобы быть вместе без всяких преград.

Когда иду на обследование к местному терапевту, то прошу врача о противозачаточных таблетках. Кажется, он колеблется, так как это может в какой-то мере повлиять на мой диабет, но я настаиваю и, в конце концов, врач даёт рецепт, говоря, что соответственно мне придётся произвести корректировку потребления инсулина. Затем он проверяет сахар у меня в крови и хмурится, глядя на промежуточный отчёт семейного врача, и отмечает, что уровень моего сахара не так уж хорош, как был.

Я подозревала, что так и будет, но об этом не беспокоюсь. Вместо этого я соглашаюсь быть более осторожной с сегодняшнего дня. В последнее время жизнь была бурной, и у меня не было такого же количества времени, чтобы планировать здоровое своевременное питание и упражнения, как раньше. Я раз или два забывала про инсулиновые инъекции, что совсем не похоже на меня. Это вредно, и обследование, как небольшой шок, который нужен мне, чтобы прийти в себя.

Я всё ещё не рассказала маме о Роберте и о том, что мы были вместе, ведь, если бы рассказала ей, вероятно, она прилетела бы в Лондон и за шиворот утащила бы меня домой. Работая в полиции, она всегда думает, что лучше для других.

Иногда я ей звоню, и она читает мне ещё одну лекцию о необходимости быть осторожной, когда я в городе одна, и осмотрительней заводить новых друзей, потому что они могут оказаться психами. Мне кажется, я кричу на неё, говоря, что она не может всегда продумать жизнь в идеально правильном соотношении. Так иногда ваши эмоции наполняют вас до точки взрыва, и вам приходится следовать за ними туда, куда они хотят вас вести.

Конечно, как ни удивительно, я никогда не говорю этого. Мама — самый худший человек, с кем можно спорить, потому что она блестяще сохраняет спокойствие и хладнокровие, а я наоборот. У неё есть способ заставить себя быть неуверенной и неуравновешенной. Я часто начинать кричать, а лицо покрывается красными пятнами.

В последнюю неделю июля Олимпийские игры в самом разгаре, и город кажется сумасшедшим местом. Во время регулярных визитов Уголка ораторов в Гайд-Парке я вижу людей со всего мира и слышу ещё более страстные споры, чем раньше. В воздухе стоит гул. Или, может быть, это просто потому, что я так сильно люблю Роберта, и мне кажется, тону в собственных гормонах и телесных химических реакциях. Внезапно всё кажется красочным и ярким.

Однажды днём Саша просит меня посидеть с ней, пока разговаривает по скайпу с мамой. Это грандиозное событие. Она собирается открыться ей. Лиз сидит перед камерой старого компьютера на кухне, нервно уставившись в него, и явно думает, у нас плохие новости.

Я не могу осуждать её.

У Саши очень серьёзное лицо, будто она собирается признаться в убийстве. Мне ещё предстоит многое сделать, чтобы показать подруге, что ей не нужно стыдиться того, кто она есть.

— Привет, девочки, вы хорошо выглядите, — говорит Лиз, беспокойно двигаясь из стороны в сторону на стуле.

— Спасибо, Лиз, — говорю я, пытаясь казаться настолько весёлой, насколько это возможно, чтобы свести на нет мрачное настроение Саши.

— Мама, — хрипит Саша, — я кое-что должна рассказать тебе.

Знаете, Саша действительно делает над собой усилие, когда называет свою мать «мамой», а не по имени.

— Что такое? — тихо и немного взволнованно спрашивает Лиз.

Несмотря на то, что Лиз и моя мама лучшие подруги, они совершенно разные. Лиз легкомысленная и не умеет скрывать свои чувства, в то время как моя мама «эмоционально недоразвитая». Она говорит отчасти прямолинейно и, по сути. Знаю, она любит меня, просто не способна показать это обычным способом. Вместо того, чтобы обнять меня, как это часто делала моя бабушка Пенни, мама сурово похлопает меня по плечу или молчаливо кивнёт в знак одобрения.

Издав глубокий вздох, Саша прямо выдает.

— Я лесбиянка.

Лиз удивлённо кашляет.

— Что это было, милая?

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 13 141516 17 Следующая ⇒