Четыре года назад 3 страница

— Думаешь, именно поэтому Руфусу приказали вас уничтожить? — мой желудок скрутило узлом. — Тот, кто отдал приказ, знал о вашем положении в Собрании кланов?

— Подозреваю, что это так. Я боюсь, они знают других, кто обладает способностью к неполному перевоплощению, и что они могут стать следующей мишенью. Если не считать гремлинов, кланы составляют самую большую популяцию нелюдей в городе. Ослабление нас дает кому-то другому более сильную позицию.

Я прокрутила информацию в голове. Это определенно изменило мою точку зрения на сегодняшний день. Не только об обмане Фина, когда он добивался моей помощи, но и о действиях людей в последние десяти дней. Что-то здесь не чисто, и это не мусорные баки на улице.

— Почему ты не сказал мне об этом раньше? — спросила я. — Если тебе нужна моя помощь в защите Джозефа и Авроры, мне нужно знать все, прежде чем это станет значимым. Тебе нужно начать немного доверять мне.

— Так же, как ты мне доверяешь?

— Думаю, у нас обоих проблемы с доверием.

— Ты говоришь, что поможешь мне, и я верю. Пожалуйста, пойми, у кланов есть строгие правила относительно того, с кем мы делимся определенной информацией. Ты видела, как я меняюсь дважды, и я не в силах это изменить. Просто прошу тебя и твоего друга никому об этом не рассказывать.

— Я никому не говорила и сомневаюсь, что Вайяту это удалось. — Телефон в моем кармане должен зазвонить, черт возьми. И скоро. — Кто еще в опасности?

— Я не могу сказать тебе.

— Помнишь, мы только что говорили о доверии?

Его ноздри раздулись.
— Если Собрание решит поделиться с тобой информацией, пусть будет так. Я не могу пойти против их воли. Ещё нет.

Ещё нет. Верный признак того, что он стоит на распутье; но просто не готов сделать шаг.
— Ладно, хорошо. Неужели все Уолкины обладают частичным оборотом?

— Все ли люди делают стойку на руках?

Все мои саркастические реплики иссякли.
— Что?

— Все Уолкины, — его слова прозвучали так, словно он болен. Последовательность букв, которые он с трудом мог произносить. — У людей есть потребность навешивать ярлыки на других, для облегчения понимания действительно сложных отношении. Мы жили как община, но были двух видов. Кони способны к неполному перевоплощению. А вот Страй — нет.

— Кони и Страй, — попробовала слова на вкус. За последние два дня я узнала больше о названиях, которые Падшие использовали сами для себя, чем когда-либо удосуживалась узнать самостоятельно. Мы с Даникой были — за неимением термина, который мог бы хоть как-то объяснить нашу странную дружбу — деловыми партнерами. И даже это звучало чертовски холодно.

Наши пути пересеклись почти два года назад, когда триада расследовала серию убийств в ночном клубе. Мы (как оказалось, несправедливо) думали, что за убийствами стоит двоюродный брат Даники. Она напала на меня в обличье сокола, и я думаю, что именно её внешность и свирепость, с которой она защищала своего кузена, помогли мне увидеть в ней не просто Падшего, но и воина. И именно её любопытство к людям впоследствии продолжало подпитывать наше общение.

Общение в строгих рамках. Она говорила о личных делах клана примерно так же часто, как я обсуждала секреты триады — никогда. Я очень редко говорил о себе, хотя она была менее осторожна. В основном мы обменивались информацией о других видах. А через два года знала о ней столько же личной информации, сколько и о мужчине, сидевшем рядом со мной, — и с ним я знакома около восьми часов.

Часть меня была смущена тем, что раньше меня это особо не волновало; другая гордилась тем, что теперь я учусь.
— А Аврора и Джозеф, они кто?

— Оба — Кони, — печаль прокралась в его голос. Он наклонил голову и отвел взгляд. — По иронии судьбы, думаю, кони первые, кто жил среди людей, и, похоже, мы и станем последними.

Я протянула руку через подлокотник. Остановилась. Коснулась его плеча, легкого, как перышко. Напряженные мышцы под моей рукой казались странно пустыми. Вата там, где я должна коснуться стали. Он резко повернул голову набок. Наши взгляды встретились. В его глазах бурлило море эмоций, а синих глубинах прятался хаос.

— Не надо нас жалеть, — сказал он.

— Я не жалею, наверное, просто понимаю.

Фин приоткрыл рот.

Телефон в заднем кармане выбрал именно этот момент, чтобы позвонить. Я отодвинулась, достала его, увидела номер Кисмет. Приложив его к уху ответила:
— Стоун.

— Возвращайся в свою квартиру, — сказала Кисмет. — Звонил Феликс. У тебя проблема.

Глава 8

12:40

Пока Фин вёз нас обратно в Парксайд-Ист, остальная часть моего разговора с Кисмет проходила в коротких, отрывистых фразах.

— Что случилось? — переспросила я.

— Никто не пострадал, — ответила она.

— Но?

— Кое-кто пришел и утверждает, что он отец Алекса Форрестера.

— Дерьмо.

— Уолкины сказали, что они твои друзья, но нам нужна Чалис, чтобы поговорить с этим парнем.

— Я никогда не встречалась с отцом Алекса.

— Ну, мы не можем вытащить Алекса с того света, так что тебе придется выставить его отца.

— И что я должна ему сказать? Что его сына укусил вампир-полукровка, а потом я выстрелила ему в голову?

— На данный момент это лишь часть правды.

— В смысле?

— В последний раз ты видела его позавчера.

— Потрясающе.

— Просто разберись с этим.

— Да, прекрасно. Как там Вайят?

— Идет на поправку, везучий ублюдок. Хирург нашел этот кусок ножа в дюйме от его позвоночника, но без труда достал его и наложил швы. Никаких серьезных повреждений, никаких осложнений, никакого длительного восстановления. Вайят встанет на ноги через день или два.

Я с трудом перевела дыхание. Вздохнула полной грудью, освободившись от тяжести, которую не замечала, пока та не исчезла. Беспокоиться о ком-то — полный отстой.

— У тебя есть для меня что-нибудь новенькое? — спросила Кисмет.

— Пара зацепок, — у меня вертелась мысль рассказать ей о встрече на Парк-Плейс. Вместо этого сообщила о небольшом беспорядке, который мы оставили в спортзале Майка. — Дам тебе знать, когда что-нибудь прояснится.

— Договорились.

Я сунула телефон обратно в карман, готовая передать основные моменты моего разговора Фину. Свернув на мост Уортон-Стрит, он проговорил:
— Рад, что с Вайятом все в порядке.

Как?..
— Дай угадаю. У Кони отличный слух, — сказала я.

— Ну да, но у твоего телефона громкий звук, — он искоса улыбнулся мне, сверкнув ослепительно белыми зубами. — Так ты собираешься ввести меня в курс дела до того, как мы туда доберемся?

— Как только сама разберусь, сразу же.

Закрыла глаза и потянула на себя все воспоминания и ощущения, что казались мне чужими и явно принадлежали Чалис. Все, что мне могло рассказать об Алексе. Эмоции затопили меня, одновременно теплые и приводящие в уныние. Тихие вечера на диване за просмотром фильмов. Смех над шутками. Уединение. Товарищество. Чувства, без особых фактов. Никаких имен, ни малейшего понятия, встречалась ли когда-нибудь Чалис с отцом Алекса.

Автомобиль остановился. Фин припарковал его на противоположной стороне улицы. Я понятия не имела, что ждет меня наверху, если этот мужчина вообще узнает Чалис.

— Позволь мне самой говорить, — попросила я, когда мы вылезли из машины. — Возможно, мне придется немного импровизировать.

— И кем же я притворюсь? — спросил Фин.

На ум пришло с полдюжины вещей. Все они испарились, только я посмотрела на него, стоящего на тротуаре без рубашки.
— Может, тебе лучше подождать у машины?

Он моргнул.
— Почему?

— У тебя есть рубашка в багажнике?

— Нет.

— Вот поэтому.

Он сузил глаза.
— Эви...

— Со мной все будет в порядке, и я позабочусь, чтобы с Джозефом и Авророй ничего не случилось.

Фин посмотрел вверх, на ряды окон квартир. Я же всматривалась в противоположный переулок, но понимала этот его взгляд. Попытка заглянуть вперед в неизвестную ситуацию. Один лишь образ улыбающегося любимого человека мог заставить его забыть о тревоге. Он отступил к машине.

Одарила его улыбкой, на которую он не ответил, и побежала через улицу. Поднимаясь на лифте и идя по коридору, обдумывала разные вещи, которые могла бы сказать этому человеку. Совершенно незнакомый мужчина, который мог знать или не знать лицо и тело, на которое я претендовала. Ничто не казалось правильным. Я просто должна действовать, доверившись своему чутью.

Дверь была не заперта, и я вошла внутрь со всей властностью, которая показалась мне уместной. В квартире стояла тишина. В гостиной сидели три человека. Аврора и Джозеф расположились на диване. Несмотря на всю свою хрупкость, Джозеф сидел на подушках, откинув плечи, как древняя хищная птица, у которой осталось достаточно мужества, чтобы напасть на любого, кто осмелится угрожать его подопечным. Как только я вошла, Аврора резко повернула голову к двери, а руки, словно защищая, прижала к большому животу. Она посмотрела мимо меня, ища кого-то, кого там не было, и нахмурилась, когда поняла это.

Третий человек сидел в мягком кресле рядом с диваном. Он встал и повернулся ко мне, уперев руки в широкие бедра. Невысокий и крепкий, средних лет, с седыми волосами вокруг лысины. Проволочные очки сползли на кончик его торчащего носа, но он не стал их поправлять. За исключением глаз, он совсем не походил на Алекса.

— Наконец-то, хоть один из вас появился, — произнес мужчина прокуренным голосом, грубым, как наждачная бумага, и глубоким, как бас барабана.

— Я работала, — ответила я. Он знал Чалис. Хорошо. Судя по его раздраженному обвинению, она ему не особо нравилась. — Что вы хотели?

Он указал большим пальцем на пластиковые мешки для мусора, украшавшими дальнюю стену.
— Что, черт возьми, случилось с вашим патио?

— Несчастный случай, — ни в коем случае я не собиралась говорить ему, что погром устроили два охотника триады, которые выследили меня до этой квартиры только для того, чтобы отхватить тумаков от меня и Алекса. — Что вы хотели?

— Поговорить с сыном. Вот почему я приехал сюда, — он схватил сотовый телефон с кофейного столика и поднял его вверх. — Алекс оставил свой телефон здесь, и именно поэтому он не получил шесть моих сообщений, ну и где он, черт возьми?

Пан или пропал.
— Я не знаю.

Он поднял седые брови.
— Не знаешь?

— Нет, я не видела его с позавчера.

— И это не кажется тебе странным?

Ему-то определенно это показалось странным, если судить по смятению на лице. Прошла через гостиную к кухне, надеясь вдохнуть тот воздух, к которому принадлежала. Ни малейшего намека на то, что в это утро здесь завтракали, все помыто и убрано. Я порылась в холодильнике и выбрала бутылку воды.

Дверца холодильника захлопнулась. Отец Алекса стоял по другую сторону барной стойки, свирепо глядя на меня. Я даже подпрыгнула. Он очень быстро двигался.

— Ну? — потребовал он ответа.

— Да, это странно, — подошла к другой стороне стойки. — Послушайте, мистер Форрестер, я...

— Господи Всемогущий, женщина, зови меня Лео.

Очевидно, мы уже говорили об этом раньше.
— Лео, я пыталась дозвониться в больницу, даже звонила кое-кому из его одноклассников. Хотела бы я знать, где он сейчас, но не знаю.

— Отлично, просто замечательно, — Лео сделал три шага в мою сторону. Его огромное тело впечатляло, плотное, но не толстое; я почти забыла, что он ниже меня на полголовы. — Я ехал восемнадцать часов, потому что он позвонил и сказал, что нужен ему здесь. Ну вот, я здесь, будь проклят, а его нет.

Алекс позвонил ему и попросил приехать. Должно быть, это случилось в тот день, когда умерла Чалис. Черт, черт, черт. Не похоже, что Алекс и его отец близки, иначе Алекс, вероятно, рассказал бы всю историю по телефону. Вместо этого он попросил отца приехать. И Лео понятия не имел, зачем его вызвали.

— Мне очень жаль, — только и смогла я вымолвить.

— Ты хотя бы знаешь, зачем он звонил? — спросил Лео. — Он не сказал, но это прозвучало серьезно. Он не называл меня «папой» с тех пор, как ему исполнилось десять. Я подумал, что с тобой что-то случилось, судя по его голосу.

Слова звучали правдиво как никогда.

— По правде говоря, я была немного занята. Выпускные экзамены прошли не очень хорошо, на работе кое-что происходило. Если Алекс и был чем-то расстроен, то не сказал мне об этом. Вероятно, он видел, что у меня и так достаточно проблем, поэтому оставил в покое.

Заметила, как он дернул сжатой в кулак рукой, и отступила назад. Он остановился, держа руку на уровне талии, не нанося удара, но я знала этот жест. Я видела людей, способных ударить в гневе. Видела, как злость делает людей агрессивными. Но не знала, относится ли Лео к подобной категории людей или нет, и не хотела это проверять.

— Думаю, вам лучше уйти, — проговорила я.

Он ощетинился, напрягшись, как рассерженный медведь, проснувшийся слишком рано.
— Я не уйду, пока не поговорю с сыном.

— Черт побери, его здесь нет.

— Так где же он, черт возьми?

— Не знаю, — я вслед за ним повысила голос. Следила за его руками, лицом, всем, чем угодно, в поисках признаков нападения.

— Может быть, Чалис, если бы ты не была такой эгоистичной сукой и уделяла ему больше внимания, ты бы знала, где он, черт возьми, пропадает.

Мой гнев вспыхнул с новой силой.
— Правда? Ну а где, черт возьми, были вы, Лео? Он звонил вам четыре дня назад.

Его лицо сморщилось, губы скривились, щеки покраснели, как помидоры.
— Не смей меня осуждать!

— Так же как вы меня осуждаете?

Я ждала вспышки гнева, может, даже удара кулаком. Лео шокировал меня тем, что осел на столешницу, растеряв всю свою воинственность. Его гнев остался, сдерживаемый усталостью и откровенным беспокойством.

— Мы — это все, что у нас есть, Чалис, — сказал Лео. — Алекс и я, ты же знаешь. Он мой мальчик. Я просто хочу поговорить с ним.

И я тоже, даже больше, чем думала. Чтобы извиниться за то, что убила его. Найти хоть какое-то оправдание своей роли в такой ужасной судьбе. Слезы защипали мне глаза.
— Я все понимаю. Я тоже его люблю.

Он снял очки, ущипнул себя за нос, зажмурил оба глаза и потер их. Мужчина, надевший очки и смотрящий на меня, выглядел спокойным, немного грустным, совсем не похожим на того, с кем разговаривала шестьдесят секунд назад.
— Но ты хотя бы заявила, что он пропал без вести? — спросил он.

Мой желудок перевернулся.
— Еще нет. Наверное, до сих пор надеялась, что он появится.

— А тебе не кажется, что уже пора?

Разыскивать Алекса бесполезно, но я могла сделать звонок для Лео. Жест для скорбящего отца, который очень скоро узнает, что его сын никогда не вернется домой. Я пересекла гостиную и подошла к маленькому столику возле двери в спальню. Схватила телефонную трубку. Набрала номер службы спасения.

— Девять-один-один, что у вас случилось? — спросил дежурный оператор.

Судорожно сглотнула:
— Я бы хотел заявить о пропаже человека.

Присела на подушки рядом с Авророй. Она и Джозеф хранили молчание во время моего спора с Лео и последующего телефонного звонка. Оба смотрели остро и внимательно, тем же взглядом, что был у Фина во время нашего допроса татуированного полукровки. Взгляд бдительного охотника.

— Фин на улице, у машины, — тихо сказала я. — С ним все в порядке.

— Так ты не останешься? — спросил Джозеф.

— Не могу.

— Здесь мы уже не в безопасности.

Я посмотрела на закрытую дверь в спальню Алекса. Лео вошел внутрь минуту назад. Спокойно, безропотно, хотя я ожидала, что он хлопнет дверью.
— Лео не причинит вам вреда, ребята, — сказала я.

— Он такой злой, — сказала Аврора со страхом в своем голосе певчей птицы.

— На меня, я думаю. И уж точно на себя. Просто постарайтесь держаться подальше друг от друга, и все будет хорошо.

— Надеюсь, Финеас не ошибся, доверяя тебе, — проговорил Джозеф.

Прищурилась.
— Да, он мне доверяет, и ты, надеюсь, достаточно умен, чтобы начать. Мне нужно идти, но я постараюсь вернуться сегодня вечером. У нас есть несколько зацепок, которые стоит проработать.

— Я тебе доверяю, — произнесла Аврора. — Никто не может предсказать наше будущее, но я доверяю его тебе. — Она ахнула и схватилась за нижнюю часть живота. Мое сердце почти остановилось, успокоившись только тогда, когда она улыбнулась. — Она сегодня очень активна, Эвангелина. Скоро будет готова появиться на свет.

Я смотрел на её раздутый живот и невидимую жизнь, растущую внутри.
— Это прозвучит глупо, но может ли ребенок... я имею в виду, когда она родится...

— Рождение совсем не отличается от человеческого. Можно рожать в обычной больнице, не вызывая никаких подозрений, только ребенок будет очень мало плакать. Её голосовые связки полностью не развиваются до конца первого месяца жизни.

— Должно быть, это очень хорошо для тебя.

Она терпеливо улыбнулась.
— Наши дети растут быстрее, чем человеческие, поэтому она будет говорить примерно в восемь месяцев, полными предложениями. Период затишья довольно короток. — Аврора взяла мою правую руку в свою и прижала её к своему животу. Я напряглась, но не остановила её. — Вот, она здоровается.

Под моей ладонью что-то отбивало твердое стаккато. Я представила себе, как крошечный кулак поднимается вверх, требуя, чтобы его заметили.
— Она будет настоящим бойцом, — восхитилась я.

— Я бы предпочла, чтобы она жила в мире, — возразила Аврора и отпустила мою руку.

Я неловко отдернула её и встала.
— Вам что-нибудь нужно, прежде чем я уйду?

Они отрицательно покачали головами.

— Если Лео будет продолжать задавать вопросы...

— Я сказала ему, что мой брат был твоим старым школьным приятелем, — сказала Аврора. — Я живу с дедушкой, и на этой неделе в нашей квартире проводят дезинфекцию. Это вредно для ребенка, так что мы остановились здесь, пока все не закончится.

— Отлично, — достаточно близко к той истории, которую я собиралась рассказать.

Дверь в спальню Алекса оставалась закрытой — прочный барьер между мной и скорбящим отцом, которого я никогда раньше не встречала и все же чувствовала, что знаю всю жизнь. Не сложно догадаться, какие отношения сложились у Алекса с этим человеком, который легко закипал и был скор на расправу кулаками. Одни сплошные стереотипы, и я пожалела, что у меня нет времени узнать, какие именно.

Постучала костяшками пальцев в дверь. Ответом мне стало молчание, так что я все равно вошла. Лео сидел на кровати спиной ко мне, держа в руках какой-то альбом. Я обошла кровать кругом, стараясь держаться на расстоянии, но не так, чтобы он это заметил. Он остановился на странице с двумя черно-белыми фотографиями. На одной запечатлены мужчина и женщина, вероятно, пара, и двое маленьких детей. Девочка с косичками, может быть, трех лет, позирует на камеру. Женщина прижимает к себе младенца. Уберите волосы и улыбку, добавьте двадцать с лишним лет и большой жизненный опыт, и мужчина на фотографии окажется Лео Форрестером.

На второй фотографии — двое детей, оба постарше. Девочке около десяти лет, ее длинные волосы аккуратно причесаны. Мальчик — это Алекс. Я узнала его глаза, даже в таком юном возрасте. Оба ребенка вымученно улыбались фотографу.

Мой желудок скрутило, шок заставил сердце бешено колотиться. У Алекса была сестра. Чалис знала об этом? Похоже, нет. Никаких ощущении, что его сестра стала взрослой. Мы никогда не встречались.

Лео прикоснулся к лицу женщины, вероятно, своей жены. Кончики его пальцев дрожали.
— Держу пари, он говорил тебе, что это моя вина, — произнес он, не глядя на меня.

О нет, я не нуждалась в болезненных признаниях этого человека. В моей жизни достаточно дерьма. Больше никаких драм из жизни Чалис, пожалуйста.
— Он мне ничего не говорил, — успокоила я. — Алекс никогда об этом не рассказывал. — Достаточно близко к правде, хотя я и понятия не имела, о чем речь.

Лео захлопнул альбом и прижал его к груди.
— Я всегда хотел сказать ему правду, Чалис. Мне нужен этот шанс.

Глаза защипало от слез. Я с трудом сглотнула, отчаянно пытаясь сдержать свое горе. Мне хотелось утешить Лео, дать ему хоть какую-то надежду. Сказать ему, что у него будет шанс, что Алекс скоро появится. Но я жила и работала в чертовски безнадежном мире, и не могла дать ему ложное утешение. Это только сделает неизбежное еще более болезненным.

— Мне нужно вернуться на работу, — с сожалением проговорила я.

Он резко повернул голову. Проволочные очки чуть не слетели с носа. Оглядел меня с ног до головы, задержав внимание на старой повязке, закрывающей затянувшуюся рану. Дерьмо. Стоило ее снять. Недоверие отразилось на его морщинистом от старости лице, сопровождаемое чем-то еще — эмоцией, похожей на подозрение, смешанное с любопытством. Взгляд, который я бросала на подозреваемых снова и снова, пытаясь определить, можно ли доверять той информации, которую выбивала из них.

— Кофейня не может работать без тебя? — спросил он.

Как?.. Возможно, Лео и Алекс разговаривали гораздо чаще, чем я думала.
— Не кофейня. Работа на стороне, для школы.

— Думал, что семестр закончился.

Ладно, теперь я чувствовала себя допрашиваемой. Как ему это удалось?

— У Авроры есть телефон, по которому меня можно найти, — поторопилась закончить разговор. — Если что-нибудь узнаете, позвоните мне.

— Аналогично.

Одно слово, но прозвучало как обвинение. Как будто он понимал, что я знаю больше, чем говорю. Закончила разговор на этой ноте и вышла из комнаты. Сделав быстрый крюк в свою спальню кое за чем, я покинула квартиру. Я злилась почти на всех, включая саму себя, не имея четкого плана действий.

— Чалис! Эй, подожди! — голос ребенка пронзил мои барабанные перепонки из дальнего конца коридора. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, что это соседская девчушка, чье имя я так и не узнала.

Двери лифта открылись. Я проскользнула внутрь и нажала кнопку закрытия, не в настроении иметь дело с маленькой болтушкой. Не хотела говорить ни с кем другим из жизни Чалис, по крайней мере, в обозримом будущем. Мне нужно какое-то время побыть Эви.

Фин сидел на капоте машины и смотрел прямо на меня, когда я выскочила на улицу. Он не двигался, пока не подошла достаточно близко, чтобы бросить ему простую белую футболку. Взглянул на нее, склонив голову набок.

— Подслушивал? — спросила я.

— Пытался, но окно выходит на противоположную сторону, — сказал он.

Открыла и закрыла рот, слегка ошарашенная такой откровенностью. И еще возмущенная тем, что он вообще пытался подслушивать.
— С ними все в порядке. Лео кажется почти безобидным.

— Почти?

— Разве кто-нибудь совершенно безобиден?

Этот риторический вопрос занял его достаточно надолго, чтобы он успел надеть футболку.

— Но с Авророй все в порядке? — спросил он, выезжая обратно на улицу.

— Да, с ней все хорошо. Ребенок очень сильно брыкается.

— Девочка такая же сильная, как и ее отец.

Любопытство к внутренней жизни Уолкинов — нет, общин Кони и Страй — заставило меня раскрыть рот. Уважение к ним — закрыть его обратно. Мне не следует бередить эти болезненные воспоминания, не стоит копаться в мозгах Фина о семье, которую он любил и потерял из-за меня. Заткнись, делай свою работу, спасай то, что осталось от клана Кони.

Притормозив на очередном знаке, он спросил:
— Назад в больницу?

— Да.

На обратном пути через реку мы почти не разговаривали. Размотала бесполезный бинт, затем сняла окровавленную марлю и сложила все это в аккуратную кучку на полу. Фин втянул носом воздух — единственный внешний признак его неодобрения. Да, отвратительно, но я не собиралась класть их в карман.

— Итак, как бы выяснить, кто еще из оборотней способен на частичное перевоплощение? — задалась я вопросом.

— Я же тебе говорил...

— Знаю, ты сам не можешь рассказать. А кого я могу спросить еще? Может, того парня Дженнера, который был сегодня утром в больнице?

Фин кивнул:
— Он бы сам спросил, но в конечном счете решение, с кем делиться подобной информацией принимает Собрание.

— Сколько времени нужно, чтобы получить разрешение от Собрания?

— Зависит от того, сколько времени потребуется, чтобы связаться со всеми.

— Несколько часов?

— Только если нам повезет.

Я застонала и постучала ногтями по приборной доске.
— Разве мы не можем просто сэкономить время и спросить тех, кто на самом деле имеет частичный оборот? Поскольку именно вы, скорее всего, станете мишенью?

— Не я устанавливаю эти правила, Эви, — Фин заметно напрягся, крепко сжав руль. — Я никогда не хотел быть частью Собрания кланов, но поскольку у моего народа мало возможностей для представительства, я должен следовать их традициям. Поговори с Дженнером.

— Думаешь, он все еще в больнице?

— Если это не так, приведу его туда для тебя.

Слова Фина прозвучали одновременно угрозой и обещанием и почти не оставляли сомнений в том, что я получу аудиенцию у Дженнера. Так или иначе.

Я стояла в ногах кровати и несколько минут смотрела, как Вайят спит. Он выглядел умиротворенным, все следы беспокойства и усталости исчезли с лица. Правый, слегка разбитый глаз припух, а левое плечо покрыто белыми повязками. На губах играла полуулыбка — результат, как я надеялась, хорошего сна. Аппараты гудели и жужжали, отслеживая его жизненные показатели.

Он заслужил отдых; как же сильно не хотелось будить его, приглашая обратно в наш общий живой ад. Покой — более счастливое место.

Я обогнула край кровати и присела справа от Вайята. Погладила его теплую руку, вложила ее в свою. Сжала. Он прищурился. Я сжала сильнее. Положила другую руку ему на грудь. Стук его сердце ускорился от моего прикосновения.

Он хмыкнул и открыл глаза, глядя на меня из-под густых ресниц. Замешательство постепенно сменилось узнаванием.
— Эй, — прохрипел он.

— Если ты не прекратишь спасать мне жизнь, — сказала я, — мне никогда не вернуть тебе этот огромный долг.

Он нахмурил брови.
— Ты мне ничего не должна.

Я постучала пальцами по его груди.
— Почему бы нам не отложить этот старый спор до тех пор, пока тебе не станет лучше?

— Трусиха.

— Упрямый осел, — рассмеялась я.

Он посмотрел на мою руку, сменил позу и поморщился.
— Полагаю, исцеляющий кристалл был одноразовой сделкой.

— Сверхизлечивающие способности все равно переоценивают.

— Сказал человек, умеющий самоисцеляться и телепортироваться.

— Два дара, о которых я никогда не просила, — напомнила я. — Не то чтобы они не пригодились, но сверхспособности — это не очень весело, когда ты продолжаешь вылечиваться, а близкие тебе люди — нет.

Правой рукой он сжал мою. Левую положил сверху, крепко прижав к груди наши скрещенные пальцы.
— Со мной все будет в порядке, Эви. Всё выглядело страшнее, чем оказалось на самом деле. Наверное, мне не понадобилась бы операция, если бы кусок ножа не вошел так близко к позвоночнику. Они вынули его очень осторожно. — Он изучал меня глазами. — Джина сказала, что вы с оборотнем отправились на поиски.

— Фин, — поправила я. Раздражение пришло из ниоткуда, направленное прямо на неприкрытую ревность Вайята. — Да, мы кое-что раскопали. Вместе поболтали с довольно занятным мертвецом. — Я передала ему то, что узнала от татуированного полукровки о встрече на пересечении Парк и Говард, и то, что Фин рассказал мне о частичном обороте.

— А другое дело? — спросил он.

— Какое другое дело?

— Случайно услышал, как Джина говорила что-то о мужчине в квартире Чалис.

Я закрыла глаза, не имея сил снова говорить об этом, и положила голову ему на грудь, как раз над тем местом, где наши руки все еще крепко сжимались. Его сердце билось под моим ухом, сильно и мощно. Оно останавливалось меньше двенадцати часов назад и почти разрушило мой мир. Мы разделяли боль друг друга, и все же я не хотела делиться сейчас. Он высвободил руку и нежно погладил меня по голове.

— Что там? — спросил он.

— Я познакомилась с отцом Алекса.

Его рука замерла. Прошло еще мгновение. Я позволила ему поднять мой подбородок и повернуть голову, чтоб встретится глазами.
— Ну и как все прошло?

— Странно, — призналась я. — По-моему, он даже не понял, что я не Чалис. Казалось, он больше разозлился из-за того, что я не вызвала Национальную гвардию, чтобы найти его пропавшего сына. Наверное, это делает меня плохим другом в его глазах.

— И это тебя беспокоит.

— Это беспокоит Чалис, — отчуждение между нами начало исчезать. — Так что да, и меня это действительно волнует. Тем более, что знаю, что он не пропал, и даже не могу сказать Лео правду. Не думаю, что у них с Алексом были хорошие отношения, но, похоже, они пытались это исправить.

Он не отвел взгляда, но часть внимания покинула его глаза, пока он что-то обдумывал. Подбирал слова.

— Эви, знаю, что ты не хочешь услышать это прямо сейчас...

— Сдерживай свои эмоции, потому что гнев — лучшее топливо?

Он удивленно приоткрыл рот.

Села и пожала плечом.
— Сегодня утром Кисмет произнесла передо мной подобную речь. У тебя есть еще какая-нибудь мудрость из печенья с предсказанием судьбы для меня?

— Нет, — покачал он головой. — Это моя лучшая фраза. И это всё, что я могу тебе посоветовать, мне очень неприятно такое говорить, но личные проблемы Алекса с его отцом должны подождать. У нас есть живые люди, о которых нужно беспокоиться — один из них находится дальше по коридору и рассчитывает, что мы спасем ему жизнь.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒