ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

На следующий день я вхожу в раздевалку, тут же понимая, что у меня крупные проблемы. Комната пуста. Ни Кенди, ни Лолы, ни других девушек. Только Иван, сидящий на моем табурете.

Он ждет меня.

Я вижу это по напряженности его тела, и, несмотря на его обычную позу, он не сводит с меня глаз. Мужчина выглядит огромным на этом стуле, огромным рядом со столиком, который я использую. Это напоминание о том, сколько у него власти — я говорю не только о физической силе — и я предполагаю, что он планировал это.

— Хонор.

Я вздрагиваю, даже не знаю, почему. Здесь больше никого нет, но больно слышать, как он произносит мое настоящее имя. Я на самом деле не Хани — это просто фасад. Но я и не Хонор. Не девушка, которая жила ранее в запертом доме. Я — некто другой, некто без имени.

— Что-то не так?

— Видимо, да, — он делает паузу, наблюдая за мной, как будто хочет, чтобы я призналась.

— Ты что-то нашел о моей матери?

— Не уверен, почему ты ожидаешь, что я сдержу свою часть соглашения, если ты не сдерживаешь свою.

Страх сковывает мою грудь.

— Я танцую для тебя. Это было нашим соглашением.

— И как одна из моих танцовщиц, ты делаешь то, что я тебе говорю. Поэтому, если я говорю тебе держаться подальше от Кипа, ты держишься подальше.

Я вздрагиваю.

— Как ты…

— Это имеет значение? В конечном счете, я узнаю обо всем, что происходит в этом клубе. И ты проводила с ним слишком много времени, чтобы он остался незамеченным. Приватные танцы — это одно. Но вне клуба? Ты сознательно ослушалась меня.

Я прикусываю губу, чтобы не дать вырваться всем извинениям и мольбам, которые рвутся с языка. Я прожила свою жизнь под властной мужской рукой. Я знаю, что значит молить и бороться за крупицу свободы. Но я ушла, чтобы забыть об этом. Тяжело быть использованной каждым человеком, которого я встречаю, угождать их желаниям, чтобы заработать немного больше времени. Иногда я чувствую, что покупаю свободу за свободу, накапливаю долг за долгом, пока я не буду обязана всему миру просто умереть.

Но у него есть что-то, что я хочу. Что-то, что мне нужно. Информация.

Я вижу блеск в его глазах. Иван не мог прийти на переговоры, не имея преимущества.

— Извини, — наконец говорю я, хотя слишком поздно и неискренне, чтобы это могло принести пользу.

Его глаза темнеют. Он встает и подходит ко мне. Я пячусь, борясь с темным взглядом в его глазах. Он не останавливается, пока я не упираюсь в стену.

— Он хорошо тебя трахнул? — шепчет он в дюйме от моей щеки. — Ты не смогла сказать «нет»?

Он пытается только напугать меня. Я знаю это. Я понимаю этот факт, но тем не менее, он работает.

— Все это время он никогда не приходил в мой клуб. Теперь он стал постоянным клиентом, — Иван пробегает пальцем по моей щеке. — Хотя, я думаю, мы не можем на самом деле назвать его клиентом.

— Я только... — Мой голос дрожит. — Я не думала, что это может кому-то навредить.

— Так беспокоишься о других. Только на самом деле больно будет именно тебе.

— Нет, он не...

— Может быть, тебе стоит снова встать на колени. Я вижу, что ты ему даешь.

Мое сердце грохочет в груди. Я предлагала ему минет в его кабинете, но в раздевалке совсем другое. И, возможно, теперь все по-другому, потому что также есть Кип. Он меняет меня. Делает меня сильнее, а в моей жизни — это не очень хорошо.

— Нет, — шепчу я.

— Что ты сказала?

— Она сказала «нет».

Голос гремит со стороны дверного проема. И Иван, и я поворачиваемся.

Кип.

О, Господи. Он никогда не приходил в раздевалку. Почему он здесь сейчас?

Ответом мне становится мимолетный взгляд на Кенди, которую я вижу позади него. Должно быть, она знала, что Иван собирается поговорить со мной, должно быть, знала, что у меня проблемы, и позвала Кипа, чтобы защитить меня, но это только ухудшит ситуацию. Мы с Иваном как иссохшее, трухлявое дерево. Кип — это спичка.

Он выглядит разъяренным, брови нахмурены, губы сжаты в мрачную линию.

— Хани.

Всего одно слово, и каким-то образом я двигаюсь к нему, подчиняясь его молчаливой команде, выбирая его, а не Ивана, прежде чем смогу понять то, что это катастрофически ужасная идея. Кип — всего лишь клиент. Хотя даже клиентом его назвать нельзя. Но Иван — мой босс. Он также человек, скрывающий ключ к моему прошлому. Мне нужно ему нравиться. Мне нужно стоять на коленях перед ним прямо сейчас, но вместо этого я прячусь за Кипом, когда он выступает впереди меня, защищая своим телом.

Иван вскидывает бровь, глядя на Кипа.

— Суешь нос в мой бизнес?

Кип словно какой-то ангел мщения — стоит передо мной, не испытывая страха.

— Она сказала «нет».

Иван скептически смеется.

— Она одна из моих девочек. Она делает то, что я говорю и когда я говорю. Если я хочу, чтобы она трахнула половину Тэнглвуда, она раздвигает свои гребаные ноги.

Кип не сразу реагирует, но я чувствую, что гнев расползается по нему как лесной пожар, образуется вокруг нас троих, запирает нас в этой битве. Когда он говорит, голос звучит тихо, едва слышно из-за шума у меня в ушах.

— Теперь она принадлежит мне.

Слова звоном проносятся через меня как колокол, бьющий снова и снова. Что? Иван тоже удивлен.

— Она стриптизерша.

— Больше нет.

Я не могу перевести дыхание. О чем, черт возьми, он говорит? Теперь она принадлежит мне. Это варварство. И учитывая, что мне нужен Иван, сейчас действительно неудобное время, чтобы заявлять свои права на владение мною. Так почему тогда наслаждение распространяется внутри, согревая меня, вызывая мурашки по моей коже?

Затем я больше не могу сдерживаться — я выглядываю из-за руки Кипа, чтобы увидеть, как Иван соображает. Я ожидаю, что он скажет что-то колкое или угрожающее. Его власть здесь хорошо известна. Мужчины, которые приезжают навестить его, внушают страх, но они всегда уважают Ивана. Если бы это был учебный ежегодник старшей школы, за него бы проголосовали как за самого ужасающего, и мне становится страшно за Кипа.

Но потом происходит что-то странное.

Иван начинает обдумывать. Он оценивает Кипа, а после его взгляд переключается на меня. От понимания его взгляд сковывает холодом.

— Тебе?

— Если у тебя есть, что сказать ей, ты говоришь это мне.

И вот так просто он отступает. Взгляд Ивана мечется ко мне, а затем обратно к Кипу.

— Ты можешь передать своей девушке, что то, что она ищет, не здесь. И никогда не было.

Моя мама. Он имеет в виду, что она никогда не приезжала в Тэнглвуд. Становится трудно дышать. Я всегда знала, что она никогда не покидала Лас-Вегас, но услышать подтверждение этому все еще больно. Думаю, когда видишь блестящий закрытый гроб, часть тебя никогда не прекращает надеяться. Одна маленькая часть, которая представляла, как она находит какой-то другой путь, сбегая навстречу рассвету. Представляла, что она жива. В безопасности. Преданная мужем и любовником.

Иван выходит из комнаты, оставляя нас одних.

Я с трудом сглатываю. Кип, возможно, победил в этом раунде над Иваном, но я не могу в это поверить. И неудивительно, учитывая то, что случилось с моей матерью. У меня проблемы с доверием. Однако я не могу оставить Кипа. Не могу ничего сделать, кроме как стоять рядом с ним. Он защитил меня от Ивана. Он защищал меня все время.

И теперь он сделал меня своей.

* * *

В нескольких ярдах стоит мотоцикл. Кип подходит к нему и поднимает шлем, протягивая его мне.

— Поехали.

Мне даже в голову не приходит убежать. Он пришел за мной, и я пойду с ним. Я не могу предложить ему никаких отношений или обязательств. В какой-то момент мне придется объяснить это, но не сейчас, не так скоро после того, как он вошел в «Гранд» и заслонил меня своим телом. Не после того, как он сказал, что я принадлежу ему. Он выиграл. Заработал меня. В моей фантазии мы можем прожить вместе одну ночь, пока с каждой песчинкой песочные часы приближают моих врагов ко мне, пока с каждым очередным вдохом я приближаюсь лицом к дулу пистолета.

— Куда? — спрашиваю я, уже принимая шлем, потому что неважно, куда мы едем. Я поеду куда угодно. — Мне нужно вернуться к восходу солнца.

Уголок его губ поднимается, и мой взгляд прикован к щетине, которая их обрамляет. Бакенбарды, которые покалывали мою кожу, оставляя красные метки. Рот такой мягкий и умелый.

— Уже планируешь избавиться от меня?

Правда в том, что с нами должно быть покончено. И на самом деле нас никогда не должно было быть.

— Я хочу остаться с тобой на каждую секунду, которую смогу, — честно отвечаю я, и чтобы доказать свои слова, надеваю шлем.

Забери меня отсюда.

И хоть я не могу озвучить свое желание, он, похоже, знает. Кип хватает мою руку и держит меня, пока я закидываю ногу на байк. Он больше, чем я ожидала — выше и шире. Раньше я никогда не ездила на мотоцикле. По большому счету меня возили только на заднем сидении "Роллса" моего отца. По крайней мере, когда мне разрешалось покидать дом. Мои ноги оторвались от земли. Между шлемом и его широкой спиной я ничего не вижу. Сидя вот так, я полностью нахожусь в его власти.

— Держись, — слова прокатываются по его телу вибрацией — не звуком — которая переливается в меня.

Я обнимаю его за талию, впитывая его тепло, как кошка на солнце. Этого всего не хватало в моей жизни, и такая реальность жила только в мечтах: безопасность. Стабильность. Я чувствую это всем своим телом, сохраняю глубоко, накапливаю чувство, чтобы оно осталось со мной, когда я снова убегу.

Кип не подходит мне. Он опасен.

Желание не задает вопросов. Как и любовь.

Рев двигателя оглушает, почти ослепляя, как софиты на сцене. Это момент, который стоит запомнить. По позвоночнику разливается дрожь. Это дверь в новое место, но это не сцена. Нет рук, жаждущих схватить меня. Это место — поток воздуха по моей коже, когда мы срываемся с места. Это постоянный рев машины под моими ногами, твердое тело человека, за которого я держусь.

Я не знаю, как долго мы едем, но не хочу, чтобы это закончилось. Когда он остановится, часы снова начнут тикать. Начнут отсчитывать время, проведенное с ним, с каждой новой песчинкой. Но пока мы на мотоцикле, мчимся по улице, которую я даже не узнаю, направляемся в никуда, я чувствую свободу, которую искала.

Смотрю в сторону, но зданий нет. На их месте появляются полосы ржавчины и серых размытых мазков. Мазки кистями каждого серого оттенка, тайно нанесенные королевой-ночью. Таким он видит мир каждый день. Как искусство.

Картина приобретает зеленый и коричневый цвета, и я знаю, что мы покинули город.

Тревога проносится по мне. Что, если он увозит меня для другой, темной цели? Что, если он не привезет меня обратно? Я почти смеюсь, хотя это был бы мрачный смех. Что, если я убежала от одного монстра только, чтобы попасть к другому?

Но тогда я понимаю, что Клара сбежит, если я не вернусь. Она обещала.

Она будет в безопасности. Жива. Не так, как наша мать.

Не так, как я.

И я отпускаю свои заботы. Рисую их на холсте, который мы создаем, словно рассыпая хлебные крошки, по которым могу найти дорогу назад домой.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒