Everything I am (слэш) 25 страница

- Нет, от этого не умрешь, - если бы не шум в ушах, я бы обязательно решил, что голос ласков, он звучит не так… совсем не так, как я привык. - От этого только больше захочешь жить. И ты будешь жить. Ты еще ничего не видел в жизни…

- О… ох, сэр, я прошу вас… можно… можно… я так… я так хочу… - глазам почему-то горячо и мокро, но я не замечаю слез, не слышу его слов, и только одно не проваливается в подкорку, а оглушает слух:

- Можно.

Еще одно движение знающих пальцев – и меня пробивает оргазмом, равного которому я не помню. Я падаю, он подхватывает меня, прижимает к груди, целуя в веки, в щеки, в губы. Я почти рыдаю от облегчения, пытаюсь сжать в пальцах его мантию, но у меня совсем не осталось сил. Только ощущение полета. А, это он отнес меня на кровать. И готовится подняться. Я вцепляюсь в него, затуманенными глазами всматриваюсь в лицо, на котором пылают яркие пятна. Я знаю, что он меня хочет. Я не отпущу его.

Я приподнимаюсь и обхватываю его за шею, тяну вниз, на себя. Он не слишком сопротивляется, и я слабо улыбаюсь:

- Спасибо.

- Не за что.

- Спасибо, - я не слушаю его, я его целую. Куда-то в скулу, потом рядом с ухом, ощущая неконтролируемую дрожь в ответ на свои прикосновения. И так легко оказалось шепнуть в это ухо:

- Возьмите меня.

Долгая пауза, во время которой я не шевелюсь, удерживая его всем своим весом, потом Снейп решительно встает и берется за покрывало на постели:

- Перекатись на дальний край.

Я перекатываюсь, и Снейп сдергивает ткань с белоснежного белья.

- Теперь обратно.

Я возвращаюсь на место, еще хранящее тепло моего тела. Я обнажен, но мне ни капли не холодно и не приходит в голову прикрыться. Снейп только что изучил меня во всех подробностях, так что стесняться уже поздно. Я сворачиваюсь калачиком на боку и наблюдаю, как он раздевается. Аккуратно, словно готовится ко сну. Мантия ложится на спинку кресла, за ней следуют сюртук и рубашка, манжеты которой я так часто видел выглядывающими из-под черных рукавов робы, и он оказывается обнажен до пояса, отсветы огня танцуют на коже. Я жадно разглядываю его, и Снейп, наверное, чувствует мой взгляд, потому что поворачивается к кровати и вопросительно наклоняет голову. Раньше, чем он спросит, я быстро говорю:

- Я не передумал.

Он фыркает:

- Я и не надеялся.

Брюки следуют за носками, а ботинки уже стоят под креслом. Теперь на нем только черные боксеры. Снейп наполовину гасит огонь в камине, и я тихо вздыхаю. Он слышит меня и подходит к кровати, опуская руку мне на плечо:

- Не бойся. Ты не замерзнешь.

Если он это обещает… Я киваю и торопливо подвигаюсь. Снейп устраивается рядом – белокожий, худой, такой… настоящий, что я закусываю губу и утыкаюсь головой ему в плечо. Под меня подныривает рука, вторая обнимает сверху. Тонкие пальцы осторожно скользят по моим лопаткам, изучают линию позвоночника. Он кажется спокойным, однако я так тесно к нему прижимаюсь, что слышу всем телом его дыхание. Он удерживает себя от действий.

Мне внезапно хочется увидеть это лицо искаженным от страсти, увидеть, как его глаза закрываются, как он кончает.

Я решительно проталкиваю руку ему под мышку и тоже обхватываю обеими руками, не могу удержаться и изо всех сил сжимаю в объятиях. Снейп в ответ гладит меня по спине и скользит пальцем по ложбинке между ягодицами, вынуждая ахнуть и выгнуться, прижимаясь к нему. И встретить возбужденный член, скрытый тканью его боксеров, упирающийся мне в пах.

Я торопливо направляю руку вниз, добираюсь до резинки и подныриваю под нее раньше, чем он может остановить меня. Не сейчас, когда я у цели.

Снейп резко выдыхает и вздрагивает, однако сохраняет поразительную выдержку. Он почти такой же худой как я, в его теле нет ни намека на то, что он на пару десятков лет старше – разве что плечи шире да мускулатура рельефнее. Но этот самоконтроль, закаленный годами в Ордене Феникса… Вот она, разница. Этот самоконтроль меня раздражает. Я хочу пробить его.

- Возьми меня, - почти беззвучно выдыхаю я ему в ухо, осторожно облизывая маленькую раковину, - пожалуйста, - добавляю я чуть громче, - ну пожалуйста…

- Ты слишком настойчиво просишь, - отвечает он полушепотом, и мне кажется, что в тоне я различаю насмешку. Или улыбку.

Он подминает меня под себя и начинает покрывать поцелуями. Рот исследует мои соски, пальцы скользят по ребрам, вызывая щекотку, язык вылизывает пупок, заставляя рассмеяться. Но когда он добирается до моего члена, мне остается только замычать от несравненной пытки.

Его губы знают все обо мне, знают так, словно он был моим любовником много лет, а не пробует на вкус впервые. Язык скользит по головке, на секунду касаясь раскрывающейся щели на ней, спускается к основанию, вылизывает яички, возвращается назад. Аккомпанемент жалобных просьб оставляет Снейпа непреклонным, и когда наконец жесткий рот всасывает меня в себя, я готов вознести молитву.

О Боже, ничего общего с тем, чтобы делать это своей рукой. Все равно что сравнивать свет факела с солнечным. Опаляющее удовольствие; бедра вскидываются, не подчиняясь доводам рассудка, и я вцепляюсь руками в его волосы, невольно пытаясь подстроить под свой ритм. Он не подчиняется, и наслаждение длится, когда в мой вход протискивается увлажненный чем-то палец. Секунду мне больно, но Снейп не прекращает ласкать меня языком, а когда пальцев становится два, они задевают внутри что-то такое…

Мир становится ослепительно-белым и медленно меркнет.

- Боже, - первое, что я произношу, когда обретаю способность связно выражаться. Снейп стоит на коленях между моими широко раздвинутыми бедрами, его пальцы все еще внутри, а губы влажные. Значит, он не выплюнул мою сперму. Он смотрит на меня вопросительно, и я киваю:

- Да.

Он осторожно добавляет третий палец, и это все еще больно, но я уже не испытываю страха перед болью. Пальцы растягивают меня, а я смотрю ему в глаза, неотрывно смотрю, и за одно то, что вижу, готов позволить делать со мной что угодно. В них тревога и желание, которых он не в силах скрыть, а может быть, не подозревает, что я их замечаю. Мне вдруг хочется, ах… так хочется обнять его и сказать, что все… что все будет хорошо. Что я его никогда не выдам, и мне так… хорошо сейчас…

Да что же он со мной делает? У меня уже нет сил возбудиться по-настоящему, но это странным образом не мешает получать удовольствие.

- Гарри.

От неожиданности я приподнимаюсь на локтях, изумленно глядя ему в лицо. Мне не послышалось?

- Мм?

- Ты делаешь это в первый раз?

Вроде бы уже поздно краснеть, но мне удается.

- Да.

- Если ты не уверен, то все еще можно остановить, - он очень серьезен.

Я смеюсь и откидываюсь назад, разбрасывая руки. Ну уж нет.

- Я уверен. Я хочу. Хочу вас.

Я вздрагиваю, когда он убирает пальцы. От чувства потери по телу пробегают мурашки, сменяющиеся дрожью ожидания.

Снейп медленно стягивает боксеры, отбрасывает их с постели, так, чтобы приземлились на кресло. О мой Бог. Какой он… Здесь неуместно никакое другое слово. Красивый.

Ровный, длинный, налитой ствол стоит, чуть подрагивая от возбуждения, и Снейп смотрит на меня, высокомерно вскинув подбородок. Приглашая полюбоваться – или скрывая смущение?

Я торопливо сажусь на кровати, потом подползаю к Снейпу и встаю на колени рядом. Он осторожно целует меня в подставленные губы, я так же тихо отвечаю на этот поцелуй и по-кошачьи трусь головой об его шею. Потом опускаю голову вниз и целую темно-розовую солоноватую головку.

Сверху до меня доносится вздох, и я шепчу, уверенный в том, что он не услышит меня, так тихо, что только дыхание коснется кожи:

- Северус…

А потом откидываюсь на спину и приглашающим жестом раздвигаю ноги.

Он поднимает их к себе на плечи, и я радуюсь, что ему не пришло в голову поставить меня на четвереньки. Едва ли я удержался бы долго в этом положении. Он по-прежнему смотрит мне в глаза, увлажняя себя любрикантом. Вот что он брал из шкафа, доходит до меня. Значит, он предполагал, что я уговорю его? Потом вновь осторожно проводит внутри двумя пальцами, наверное, проверяя, не сомкнулись ли стенки входа. Мне вдруг становится трудно дышать от нетерпения. Я насаживаюсь на пальцы, закусываю губу и глазами умоляю его поторопиться. Снейп понимает, и пальцы вновь исчезают, сменяясь острым ощущением твердой головки около моего девственного отверстия. Весь мир сжался до нас двоих, до точки, в которой соприкасаются наши тела.

Он входит в меня медленно, стараясь не причинять боли, а мне хочется одновременно смеяться и плакать. Гермиона была права, мелькает сумасшедшая мысль. Я не один в Хогвартсе. И я больше не одинок. Она, наверное, знала больше, чем говорила.

Я делаю это. Я делаю это со Снейпом! Больше не надо призывать проклятья на свою голову, не надо стыдиться желания при воспоминании о нем – он здесь. Со мной. Во мне.

Снейп резким движением входит до конца и останавливается, стиснув зубы так, что на скулах проступают желваки, а на висках появляется испарина. Я осторожно опускаю ноги ниже, перекрещивая лодыжки на его пояснице, и раскрываю объятия. Он медленно опускается сверху, кладет голову мне на плечо. Я провожу кончиками пальцев по его лицу. Его бьет дрожь, и я ощущаю вдруг такую нежность, какой ни к кому никогда не испытывал. Сколько времени у него никого не было? Ему, может быть, впору изнасиловать меня, а он дает время привыкнуть.

- Не надо… не сдерживайся.

- Я могу разорвать тебя, - отзывается он невероятно спокойно, - твои внутренние мышцы должны расслабиться.

- Нет, - чуть качаю я головой, - ты меня не разорвешь… Северус.

Я произношу последнее слово – его имя – шепотом, но он вздрагивает, как от выстрела, и вскидывает голову. Интересно, даже когда его член находится внутри меня, он умудрится сделать мне замечание об обращении к преподавателю? Я улыбаюсь, наверное, улыбка несколько нервная, и смотрю ему в глаза. Он насмешливо качает головой, принимая ее.

- Поттер, я вас растерзаю, - обещает он, осторожно двинув бедрами.

- Хорошо, - легко соглашаюсь я, подаваясь навстречу. Меня никто этому не учил, может быть, я вундеркинд? Если судить по полученной реакции… Взгляд Снейпа на секунду теряет фокусировку, он глубоко вдыхает, и я повторяю движение.

- Поттер, черт тебя возьми, - шипит Снейп сквозь зубы, а затем на меня обрушивается его язык. И его член. И его руки. Я исхожу стонами, боль мешается с яркими вспышками наслаждения, и вскоре я уже не могу понять, от чего кричу.

- Еще, - молю я, целуя мужчину над собой куда придется, оставляя отметины ногтей, где могу дотянуться.

Снейп несколько раз глухо, мученически стонет в ответ. Он отвечает не словами, а поцелуями, головокружительно-глубокими, и толчки языка во рту попадают в ритм сотрясений тела.

Короткое восклицание, отдающееся во мне, запоминаемое мной навсегда. Признание, что он больше, чем выполнял долг по спасению жизни. Стон, свидетельствующий, что ему хорошо со мной. «О!» - и сотрясающая тело дрожь, и его зубы, впившиеся мне в плечо, и объятие, не размыкаемое долго-долго.

Мой ответный шепот, с головой выдающий бесполезность прививать мне представление о субординации. «Се-еверус…», и руки, обнимающие за шею, не отпускающие даже после того, как все заканчивается.

Мы лежим, слушая, как медленно успокаивается сердцебиение, вдыхая запах друг друга, и я теперь знаю, как пахнет удовольствие, разделенное с кем-то.

А потом мы засыпаем.

Глава 25. Пробуждение.

Я открываю глаза и в первую минуту не могу понять, где нахожусь. Полог кровати поднят, можно осмотреться, но шевелиться лень. Отблески каминного пламени пляшут на потолке, чернильные тени залегли по углам комнаты. Это не гриффиндорская спальня. Здесь нет окон.

Где я?

Тело хранит память о какой-то боли, но она не вызывает опасений; я осторожно поворачиваюсь на бок, поднимаю голову, ища свои очки. Они лежат в изголовье, и я поспешно нацепляю их.

Глаза привыкли к полумраку, и я смотрю на мужчину, лежащего рядом со мной. Он спит, уткнувшись лицом в сгиб локтя, длинные черные волосы разметались по подушке.

Снейп.

Значит, мне не приснилось. Я осторожно вздыхаю и гляжу на него, мечтая разбудить и желая, чтобы он не просыпался как можно дольше.

Это все-таки случилось. Не знаю, как, но произошло, и теперь вздумай кто-нибудь заподозрить меня в сексе с ним, попадет в точку. Но я не испытываю сожаления. Такого секса у меня никогда не было, да я и не смел мечтать о подобном. Вопрос лишь в том, как он поведет себя, обнаружив меня в кровати.

Я вытягиваю руку и провожу пальцами по его обнаженному плечу. Кажется, я все-таки задумался о том, как теперь быть. Сделать вид, что ничего не произошло, боюсь, не получится. Мне было слишком хорошо, чтобы я не хотел повторения.

Невероятно: лежу чуть ли не в обнимку с человеком, которого в прошлом году в это время ненавидел с такой страстью, что немыслимо было предположить, как я сумею удержаться и не убить его, если представится случай. Случаев было предостаточно. Сейчас как раз один из них. Ну что, Гарри?

Снейп вздрагивает так резко, словно над ухом раздался удар гонга, и я торопливо отдергиваю руку, которой бессознательно продолжал водить по его плечу и шее. Растрепанная голова поднимается от подушки, и на меня устремляется взгляд. Каминное пламя не освещает его глаз, они глубокие, темные и кажутся очень мрачными. Я нерешительно гляжу в ответ, не зная, что сказать.

- Как вы себя чувствуете? – низкий спросонья голос не растерял повелительных интонаций, и я хмыкаю, впрочем, без особой горечи:

- Лекарство подействовало. С башни не прыгну.

Он досадливо морщится:

- Я спрашиваю, как вы себя чувствуете после случившегося, а не о том, каковы итоги ваших размышлений о жизни.

О. Вот он о чем. Мне делается неловко, и я стараюсь улыбнуться:

- Не знаю. Вроде нормально.

- Вечно вы ничего не знаете, - сварливо отзывается он, - вставать пробовали?

- Я проснулся десять минут назад.

- Ясно.

Мы молчим, и мне вдруг приходит в голову, что сейчас, вероятно, глубокая ночь. Бесконечный вчерашний день закончился. И я ночую не в Гриффиндорской башне. Забавно получится, если меня не обнаружат поутру в своей постели. Но я не испытываю ни малейшего желания как-то исправлять сложившуюся ситуацию. Может быть, я заночевал у Хагрида. Разве такого не могло произойти?

Я хочу заговорить с ним, но не представляю, как это сделать. Я называл его по имени, дважды он слышал это и не убил на месте, впрочем, нам обоим было… слегка не до того. Я краснею, и Снейп, наблюдающий за моим лицом, фыркает:

- Не думал, что вы до сих пор способны смущаться, Поттер. Перебираете в памяти узловые моменты?

М-да, определенно, назвать его «Северусом» сейчас будет опрометчиво. Даже при том, что мы обнажены и лежим в дюйме друг от друга. Кровать широка, но рассчитана все же на одного. Я вдруг понимаю, что моя ступня соприкасается с его щиколоткой, и думаю, имеет ли смысл отодвигаться. Не буду.

И все же как мне быть?

- Нет, - отвечаю я честно, - решаю, как к вам обратиться.

- А что именно вызывает у вас затруднения при решении этого вопроса? – интересуется он, и мне снова кажется, что его спокойствие скрывает более глубокие чувства. Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь:

- Мне понравилось обращаться по имени.

Снейп хмурится и отводит глаза, но я настойчив. Я кладу ладонь на его плечо, и он моментально сбрасывает ее:

- Вы забываетесь, Поттер. И обращаться ко мне по имени я вам не позволю.

- Это я уже понял, - отзываюсь я тихо, и Снейп, кажется, слегка смягчается. Но его голос по-прежнему холоден:

- Думаю, вам пора возвращаться в вашу постель.

- Да, - произношу я послушно, стараясь не выдать себя вздохом или обеспокоенным взглядом, - я знаю.

- Вот и отлично. Одевайтесь.

- Сэр… - как же легко оказалось вернуться к этому обращению теперь, когда он так сух и сдержан! – а вы… позволите мне еще к вам приходить?

Он хмыкает:

- Я не освобождал вас от занятий окклюменцией, Поттер. Как я уже сказал, сегодняшнее происшествие – вынужденная мера. Вы ведь не станете отрицать, что вы…

- Не стану, - отвечаю я быстро, - вы действительно… действительно мне помогли. Но есть еще кое-что.

Он внимательно смотрит на меня:

- Потрудитесь формулировать подробнее.

- Ну… - как будто это легко! – мне… мне понравилось… - заниматься с вами сексом, - то, что мы делали. Мне никогда… Я думаю, вам же тоже могло понравиться, разве нет?

Снейп поднимается на локте, разглядывая меня с откровенным удивлением, и мне становится неуютно под его взглядом. Я торопливо сажусь, обхватывая руками колени, по-прежнему до пояса прикрывшись одеялом.

Резкая боль ниже копчика заставляет охнуть и откинуться назад, и в ту же секунду сильная рука подхватывает меня под спину и укладывает обратно на подушку.

- Тебе больно?

Будь я проклят, если в его голосе не слышится беспокойство! Я пытаюсь сфокусировать взгляд, и когда ощущение, что меня надели на вертел, пропадает, отвечаю:

- Не очень.

- Полежи, - он встает с постели, извлекает откуда-то из-за полога длинный халат и заворачивается в него. Потом направляется в соседнюю комнату – в гостиную, вспоминаю я, там по-прежнему горит камин, и я вижу на противоположной стене тень, отбрасываемую его фигурой. Он, наверное, снова пошел искать мне какое-нибудь зелье, думаю я почти лениво, у него в шкафах есть все и на все случаи жизни, ну или почти на все. Кое за чем пришлось однажды в класс идти…

Мысли обрываются, когда я вижу по тени, как Снейп закидывает руки за голову и с силой потягивается, делаясь выше, поднимаясь на цыпочки. А потом проводит рукой по лицу и в самом деле открывает дверцу шкафа.

Почему он не сделал этого при мне? Значит, в его теле тоже осталась эта истома, от которой хочется потянуться – и прижаться к тому, кто ее вызвал? Проверим.

- Выпейте, Поттер, – он возвращается с пузырьком и чайной ложкой в руках. Гм, если лекарство отмеряется такими дозами, оно, наверное, очень невкусное.

Он присаживается на край постели, и передо мной непрошенно мелькает горячечное воспоминание, как я тянул его на себя, как целовал в брови, в виски…

Я послушно открываю рот и глотаю густое, почти как желе, кисловатое снадобье. Потом облизываю губы, чтобы прогнать ощущение липкости, и встречаюсь с его глазами. Они ничего не выражают.

Снейп поднимается, уносит все назад в гостиную и возвращается, а я все еще лежу, только уже на его подушке. То ли потому, что она выше, то ли потому, что мне хочется оставить ему слабый запах своих волос. Чтобы он вспомнил, засыпая. Что за ерунда, он в одну секунду уберет любые следы моего присутствия очищающим заклинанием.

- Теперь относительно вашего бессвязного рассуждения о том, насколько мне понравилось заниматься сексом со своим студентом, – начинает он тоном, от которого я замер бы, иди речь о качестве приготовленного зелья. - Должен вас заверить, мистер Поттер, это не входит в круг моих обязанностей. Более того, если вы заподозрили, что мною двигало нечто большее, чем желание спасти вашу несчастную шкуру, вы заблуждаетесь. Вероятно, вам понравился метод, который я использовал, и вы обратили внимание, что это не было мне… неприятно. Буду с вами откровенен. Да, моя ориентация сходна с вашей. Однако юноши в вашем возрасте ищут, как правило, романтических отношений, окрашенных любовью или влюбленностью.

Эти слова он произносит с таким отвращением, что меня самого коробит. Любовь? Влюбленность? Да я уже сыт ими по горло. Я хочу нормального секса с таким же человеком, как я. Предпочитающим свой пол и не передергивающимся от отвращения, когда на него попадает моя сперма.

- Я не могу предложить вам ни того, ни другого, - равнодушно продолжает Снейп, - собственно, я рекомендовал бы вам забыть прошедшие сутки, как дурной сон. Я понимаю, что на вас оказал скверное влияние разговор с директором о том, каково наше будущее. И вы ужаснулись перспективе попасть на войну, которая, безусловно, не предназначена для таких юнцов, как вы. Геройствовать хорошо в мирное время, не так ли?

- Нет, - прерываю я его решительно. Снейп недовольно поджимает губы. – Вовсе не так. Я… - под его изучающим взглядом я начинаю сердиться, - сэр, я устал думать о том, что я только пешка в этой игре, что я не более чем орудие, с помощью которого должно сбыться пророчество. Никому – кроме вас – не было дела до меня, как до человека. Рон с Гермионой не считаются. - Он хмыкает, я продолжаю:

- Война неизбежна, я знаю. Но участвовать в ней по собственной воле, не подозревая, что все решено, это одно, а жить, зная, что тебе в любом случае уготована участь убийцы, главного козыря – совсем другое.

Снейп не прерывает меня, не возражает, и я заканчиваю, ощущая, как давно подавляемая злость рвется наружу:

- И вы спасли меня сегодня, или уже вчера, неважно, спасли, понимаете? Я знаю, что я нужен всем только для того, чтобы исполнилось это гребаное пророчество, но вы хоть были честны со мной. Тело же не врет, правда, профессор Снейп?

Я не слышу, что ругаюсь, не чувствую, как щерюсь в подобии улыбки:

- Я знаю, вы не любите меня…

- Боже упаси, - вырывается у него с недобрым смешком, но я не даю прервать себя:

- Но вы хотели меня. Хотели по-настоящему! Я это чувствовал, это было так… классно! Что вам мешает спать со мной, профессор? Вам же не будет противно, и никто не узнает, готов вам поклясться чем угодно. Только… только спите со мной, чтобы я чувствовал, что я хоть кому-то нужен не только как Мальчик-Который-Выжил!

Я почти ору последние слова, но Снейп, кажется, не обращает внимания. Он всматривается в мое лицо, в прищуренные глаза, а затем медленно роняет:

- Вы согласны на секс, осознавая, что в нем нет ничего, кроме физических потребностей организма?

- В нем есть желание, - отвечаю я чуть тише, - этого вполне достаточно.

- Не боитесь, что вам станет мало этого, Поттер?

- Я уже сказал вам, что ничего не боюсь. Мне было хорошо с вами, - я не опускаю глаз, выдерживая его взгляд, - а любви с меня хватит. Так что меня интересует исключительно секс. В нем нет лишних слов.

Он поднимает бровь, взвешивая мои слова, а затем усмехается:

- Никогда бы не подумал, что услышу от вас подобные речи. Что ж, не вижу причины, по которой мы не могли бы достичь компромисса. Если я буду потворствовать собственным желаниям и иметь вас время от времени в своей постели, а вы дадите слово прекратить изображать из себя идиота на окклюменции, мы можем считать вопрос решенным.

- Хорошо, - сипло отвечаю я, разглядывая его. Что-то не верится, что он так легко согласился. Насколько я знаю характер этого человека, подобная покладистость совершенно ему не свойственна.

- Вы даете такое слово? – его голос мог бы сводить с ума, будь в нем хоть капля той откровенности, с какой он способен трахаться. Грубо, но точно.

- Да, - я осторожно пытаюсь сесть, проверяя, не проснется ли усыпленная зельем боль. Его рука поддерживает меня под локоть, и по коже бегут мурашки от прикосновения. Боли больше нет, и я облегченно вздыхаю.

- И вот еще что, Поттер, - добавляет Снейп уточняющим тоном, - мы не будем делать этого чаще, чем необходимо.

- А как определить критерий необходимости, сэр? – осведомляюсь я, усмехаясь краями рта. Он отвечает таким же намеком на усмешку:

- Думаю, вы быстро его отыщете. Попробуйте встать.

Я послушно выбираюсь из-под одеяла, ощущая внезапную неловкость. Надо будет халат второй завести, что ли, коль скоро мы, кажется, договорились… о дальнейших встречах. Я думаю, имеет ли смысл прикрыться рукой, потом мысленно отмахиваюсь от некстати пробудившейся стыдливости и делаю пару шагов рядом с кроватью. Снейп смотрит на меня без малейшего выражения, как будто не его руки оставили мне синяки и не его зубы весьма красноречиво отметили маршрут, который он прокладывал по моему телу. Ну и ладно.

- Все в порядке, - рапортую я довольно бодро.

- Отлично. Одевайтесь и убирайтесь, - отзывается он, - мне еще хочется выспаться по-человечески.

Я одеваюсь, потом встаю посреди комнаты и бросаю неуверенный взгляд на разоренную постель. Снейп перехватывает его:

- Что-то забыли?

- Думаю, где лучше вызвать Добби, - откликаюсь я, игнорируя сарказм, - наверное, все же в гостиной.

- Добби?

- Да, домового эльфа.

- На кой черт вам сдался домовой эльф посреди ночи, - раздраженно интересуется Снейп.

- Вот именно, что посреди ночи. Как я должен буду объяснить патрулю, откуда иду, если меня поймают в школе после отбоя? – мне даже нравится, честное слово, нравится выражение его лица. Искренняя растерянность. Ровно одну секунду. Он не подумал об этом!

- Звучит так, Поттер, словно в том, что вы не у себя в спальне, виноват исключительно я! – едко бросает Снейп.

- Не исключительно, - усмехаюсь я, - но отчасти – точно. Я позову из гостиной, - торопливо прибавляю я под огненным взором и спешу ретироваться.

В гостиной я вызываю Добби. Тот не выказывает ни малейшего удивления, видя меня в личных покоях главы Слизерина. Какое счастье.

- Добби, мне нужна мантия-невидимка, - объясняю я шепотом, - она лежит под матрасом моей кровати. Ты должен никого не разбудить! Только поскорее, ладно?

- Добби понял, сэр! – он смешно подпрыгивает и растворяется в воздухе, буквально через несколько секунд появляясь вновь, - вот то, что вы просили, Гарри Поттер, сэр!

- Спасибо, - благодарю я со вздохом, и Добби исчезает. Я кладу мантию на подлокотник одного из кресел и заглядываю в приоткрытую дверь спальни. Снейп стоит около камина и смотрит на огонь. Я бесшумно прохожу через комнату и осторожно прижимаюсь щекой к его плечу:

- Спокойной ночи, профессор.

Его пальцы пробегают по моим волосам:

- Ты сможешь добраться самостоятельно?

- Не в первый раз, - отзываюсь я с улыбкой, и он, кажется, ищет, как съязвить по этому поводу. Столько лет он ловил меня под мантией, чтобы теперь я уходил в ней из его комнат… Я вздыхаю, и он удерживается от комментария.

- Иди, - говорит он коротко, и его ладонь на секунду останавливается около моей щеки.

Я осторожно трусь об нее и ухожу.

***

Ночной Хогвартс… Огни факелов на поворотах, арки галерей, лунный свет, льющийся сквозь высокие окна. И тишина. Я иду по спящему замку с ощущением, что захоти чуть сильнее – смогу полететь. Ноги несут так легко, что я забываю о земном притяжении. Наверное, лекарство все еще действует.

Перед тем, как войти в гриффиндорскую гостиную, я на секунду прислоняюсь плечом к стене около своего любимого окна. Чистое небо розовеет на востоке, наверное, уже около четырех утра, проснулись первые птицы. Я не впервые так поздно возвращаюсь, но впервые в жизни в самом деле иду со свидания. Так это, наверное, было бы названо, если бы кто-то узнал.

Но никто не узнает. Я пообещал ему это от чистого сердца. Никто не узнает, по крайней мере, не от меня.

Я подхожу к спящему портрету Полной Дамы и сбрасываю мантию-невидимку. Хорошо, что она замечательно складывается. Я прячу ее за спину, потом откашливаюсь и произношу:

- Перуанский ядозуб.

- Что? – заспанно вскидывается Полная Дама. Ну да, наверное, мой голос звучит слишком бодро для такого времени суток.

- Перуанский ядозуб, - я пожимаю плечами и виновато улыбаюсь. Впрочем, улыбка получается слишком широкая, чтобы портретный страж поверила, что мне в самом деле стыдно будить ее.

- Гарри Поттер, - зевая, произносит Дама, - у вас совесть есть? Я не досмотрела чудесный сон!

- Простите, мэм, мне просто хочется попасть в комнату, - оправдываюсь я.

⇐ Предыдущая 20 21 22 23 242526 27 28 29 Следующая ⇒