Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Часть первая 6 страница



– Я скоро сяду, дражайший.

– Табурет, думаю, или стул? И ты уверена, что тебе не нужен плащ? Мне будет совершенно не трудно его захватить!

Гизела посмотрела на меня и улыбнулась, но Беокка и Тайра не замечали нас, слишком поглощенные друг другом. Гизела чуть заметно мотнула головой, и я увидел, что неподалеку стоит молодой монах и пристально смотрит на меня. Он явно дожидался случая, чтобы перехватить мой взгляд, и было ясно, что ему не по себе. Монах был худым, невысоким, с каштановыми волосами; его бледное лицо удивительно напоминало лицо Альфреда. Такое же вытянутое, с тревожным взглядом серьезных глаз и с такими же тонкими губами. Судя по монашеской рясе, он был так же набожен, как и Альфред. Послушник, судя по тому, что ему еще не выбрили тонзуру.

Едва я посмотрел на него, как тот упал на одно колено и робко проговорил:

– Господин Утред…

– Осферт! – сказал Беокка, заметив присутствие молодого монаха. – Ты же должен сейчас заниматься! Свадьба закончена, а послушников не приглашали на пир.

Осферт не ответил Беокке. Вместо этого он обратился ко мне, по‑прежнему не поднимая головы:

– Ты знал моего дядю, господин.

– Разве? – подозрительно спросил я. – Я знавал много людей.

Я готовил юношу к тому, что откажу в любой его просьбе.

– Его звали Леофрик, господин.

Моя подозрительность и враждебность исчезли при упоминании этого имени. Леофрик. Я даже улыбнулся.

– Я знал его, – тепло проговорил я, – и любил.

Леофрик был грубым воином из восточных саксов, который учил меня воевать. «Эрслинг» – вот как он обычно меня называл, что означало «задница». Он учил меня, шпынял, рычал, бил – и под конец сделался моим другом. И оставался им вплоть до того дня, когда погиб на залитом дождем поле битвы при Этандуне.

– Я – сын его сестры, господин, – сказал Осферт.

– Ступайте учиться, молодой человек! – сурово приказал Беокка.

Я положил ладонь на парализованную руку Беокки, останавливая его.

– Как зовут твою мать? – спросил я Осферта.

– Эадгит, господин.

Я наклонился и запрокинул лицо юноши. Неудивительно, что тот смахивал на Альфреда, потому что это был его внебрачный сын, рожденный от дворцовой служанки. Никто никогда не признавал, что король – отец мальчика, хотя ни для кого это не было секретом. Прежде чем Альфред обрел Бога, он развлекался с дворцовыми служанками, и Осферт был плодом его юношеской жизнерадостности.

– Эадгит жива? – спросил я.

– Нет, господин. Она умерла от лихорадки два года тому назад.

– И что ты здесь делаешь, в Винтанкестере?

– Он учится ради церкви, – огрызнулся Беокка, – потому что его призвание – стать монахом.

– Я буду служить тебе, господин, – тревожно проговорил Осферт, глядя мне в лицо.

– Ступай! – Беокка попытался шугануть юношу прочь. – Иди! Ступай отсюда! Возвращайся к своим занятиям, или я велю наставнику тебя высечь!

– Ты когда‑нибудь держал меч? – спросил я Осферта.

– Тот, который давал мне дядя, господин.

– Но ты им не сражался?

– Нет, господин.

Тот все еще смотрел на меня снизу вверх, так тревожно и испуганно, а лицо его было очень похоже на лицо его отца.

– Мы изучаем жизнь Святого Седды, – сказал Беокка Осферту, – и я ожидаю, что к закату ты перепишешь первые десять страниц.

– Ты хочешь стать монахом? – спросил я Осферта.

– Нет, господин.

– Тогда чего ты хочешь? – задал я новый вопрос, не обращая внимания на Беокку, который протестовал, брызжа слюной, но не мог двинуться вперед, потому что я удерживал его правой рукой.

– Я бы хотел пойти по стопам дяди, господин, – ответил Осферт.

Я чуть было не рассмеялся.

Леофрик был таким твердым, каким только мог родиться и умереть воин, в то время как Осферт был весьма хилым и бледным юношей. Но я ухитрился сохранить серьезное выражение лица.

– Финан! – крикнул я.

Рядом со мной появился ирландец.

– Господин?

– Этот молодой человек вступает в мой отряд, – сказал я, протягивая Финану несколько монет.

– Ты не можешь… – начал протестовать Беокка, но умолк, когда мы с Финаном посмотрели на него.

– Забери Осферта, – обратился я к ирландцу, – найди ему одежду, достойную мужчины, и раздобудь для него оружие.

Тот с сомнением посмотрел на Осферта.

– Оружие? – переспросил он.

– В нем течет кровь воинов, – сказал я, – поэтому мы научим его сражаться.

– Да, господин, – ответил Финан. – Судя по его тону, он решил, что я спятил. Но потом посмотрел на монеты, которые я ему дал, увидел шанс поживиться и ухмыльнулся. – О да, мы сделаем из него воина, господин, – сказал Финан, без сомнения считая, что это ложь. И увел Осферта.

Беокка набросился на меня.

– Ты хоть понимаешь, что ты только что натворил?! – возмутился он.

– Да.

– Ты знаешь, кто этот мальчик?

– Ублюдок короля, – жестоко проговорил я, – и я только что сделал Альфреду одолжение.

– Да? – переспросил Беокка, все еще ощетинившись. – И какое именно одолжение, скажи, молю?

– Сколько он протянет, как думаешь, когда я поставлю его в «стену щитов»? – спросил я. – Сколько он проживет, прежде чем датский клинок располосует его, как мокрую селедку? Это и есть мое одолжение, отец. Я только что избавил твоего набожного короля от смущающего присутствия его незаконнорожденного сына.

И мы отправились на пир.

 

 

 

Свадебный пир был в точности таким же кошмарным, каким я его себе и представлял.

У Альфреда никогда хорошо не кормили, еды редко бывало много, а эль никогда не бывал крепким. Произносились тосты, хотя я ни одного не расслышал, пели арфисты, хотя я не слышал и их. Я разговаривал с друзьями, угрюмо поглядывая на священников, которым не нравился мой амулет‑молот, и поднялся на помост во главе стола, чтобы бегло поцеловать Этельфлэд. Она была само счастье.

– Я самая везучая девушка в мире! – сказала она.

– Ты теперь женщина, – ответил я, с улыбкой глядя на ее зачесанные вверх волосы.

Она застенчиво прикусила губу, но, когда приблизилась Гизела, озорно улыбнулась. Они обнялись – золотые волосы на фоне черных – и Эльсвит, сварливая жена Альфреда, сердито посмотрела на меня. Я низко поклонился ей и сказал:

– Счастливый день, моя госпожа.

Эльсвит не ответила. Она сидела рядом с моим кузеном, который показал на меня свиным ребром.

– Нам с тобой нужно обсудить дела, – заявил он.

– Нужно, – согласился я.

– «Нужно, господин», – резко поправила Эльсвит. – Господин Этельред – олдермен Мерсии.

– А я – повелитель Беббанбурга, – ответил я так же резко. – Как поживаешь, кузен?

– Утром, – пообещал Этельред, – я расскажу тебе о наших планах.

– Мне сказали, – ответил я так, словно Альфред и не просил меня придумать план захвата Лундена, – что сегодня ночью мы встречаемся с королем?

– Сегодня ночью моего внимания требуют другие дела, – проговорил Этельред, глядя на свою юную невесту. На краткое мгновение выражение его лицо стало хищным, почти жестоким, но потом он улыбнулся. – Так что утром, после молебна. – И снова махнул свиным ребром, отпуская меня.

 

 

 

Мы с Гизелой провели ту ночь в главной комнате «Двух журавлей». Мы лежали рядом, я ее обнимал, а она почти ничего не говорила. Дым от очага таверны сочился сквозь щели в половицах; внизу, под нами, пели люди.

Наши дети спали в соседней комнате с нянькой Стиорры. В соломенной кровле шуршали мыши.

– Думаю, прямо сейчас, – печально проговорила Гизела, нарушив тишину.

– Что сейчас?

– Бедная маленькая Этельфлэд становится женщиной.

– Она не могла дождаться, когда же это произойдет.

Гизела покачала головой.

– Он изнасилует ее, как кабан, – прошептала она.

Я не ответил.

Гизела положила голову мне на грудь, и ее волосы защекотали мои губы.

– Любовь должна быть нежной, – продолжала она.

– Она нежна, – сказал я.

– С тобой – да, – проговорила Гизела, и на мгновение мне показалось, что та плачет.

Я погладил ее по голове.

– В чем дело?

– Она мне нравится, вот и все.

– Этельфлэд?

– У нее есть душа, а у него – нет. – Гизела повернулась, чтобы посмотреть на меня; в темноте я мог разглядеть лишь блеск ее глаз. – Ты никогда мне не говорил, – укоризненно произнесла она, – что «Два журавля» – бордель.

– В Винтанкестере не так уж много кроватей, – ответил я, – и не так уж часто тут бывает столько приглашенных гостей, поэтому нам повезло, что мы нашли эту комнату.

– И тебя здесь очень хорошо знают, Утред, – обвиняющим тоном заметила она.

– Но ведь это еще и таверна, – защищаясь, ответил я.

Гизела засмеялась, потом протянула длинную тонкую руку и распахнула ставень – небо было полно звезд.

 

 

 

Предутреннее небо было все еще ясным, когда я вошел во дворец и отдал оба своих меча. Молодой и очень серьезный священник проводил меня в комнату Альфреда. Я так часто встречался с ним в этой маленькой, простой комнатке, где повсюду были разбросаны пергаменты.

Альфред ждал, облаченный в коричневое длинное одеяние, делавшее его похожим на монаха. Вместе с ним был и Этельред, при котором, конечно, остались оба его меча – как олдермен Мерсии он имел привилегию находиться во дворце вооруженным. Третьим человеком в комнате был Ассер, валлийский монах, глядевший на меня с неприкрытой ненавистью, – худой коротышка с очень бледным, тщательно выбритым лицом.

У него имелись веские причины меня ненавидеть. Я встретился с ним в Корнуолуме, где возглавил резню. Ассера послали в то королевство эмиссаром; я попытался убить и его тоже, а потом всю жизнь сожалел, что мне этого не удалось.

Ассер хмуро на меня посмотрел, на что я ответил ему жизнерадостной ухмылкой, зная, как его это разозлит.

Альфред писал и не поднял глаз от работы, но махнул в мою сторону пером. Очевидно, в знак приветствия. Он стоял за столом, которым пользовался как подставкой для письма, и мгновение я слышал только скрип его пера, разбрызгивающего чернила.

Этельред самодовольно ухмылялся, с виду очень довольный собой. Впрочем, у него всегда был такой вид.

– De consolatione philosophiae[6], – сказал Альфред, все еще не поднимая глаз.

– Но, похоже, скоро будет дождь, – отозвался я. – На западе дымка, господин, и ветер порывистый.

Альфред раздраженно посмотрел на меня.

– Что в этой жизни лучше и милее, чем служить королю и быть рядом с ним?

– Ничего! – с чувством проговорил Этельред.

Я промолчал, потому что ужасно удивился. Альфреду нравилось соблюдение хороших манер, но он редко требовал раболепия. Однако, судя по его вопросу, он ожидал от меня изъявления тупого обожания. Заметив мое удивление, Альфред вздохнул.

– Этот вопрос, – объяснил он, – задается в труде, который я переписываю.

– Предвкушаю, как буду его читать, – сказал Этельред.

Ассер молча наблюдал за мной темными глазами валлийца. Он был умным человеком и заслуживал доверия не больше, чем хромой хорек.

Альфред отложил перо.

– В данном контексте, господин Утред, короля можно считать представителем всемогущего Бога, и вопрос предполагает утешение благодаря близости к Богу, не так ли? Однако, боюсь, ты не находишь утешения ни в философии, ни в религии. – Он покачал головой и начал вытирать влажной тряпкой чернила с рук.

– Лучше бы ему найти утешение в Боге, господин король, – впервые подал голос Ассер, – чтобы его душе не пришлось гореть в вечном пламени.

– Аминь, – сказал Этельред.

Альфред печально посмотрел на свои руки с размазанными по ним чернилами.

– Лунден, – проговорил он, резко сменив тему разговора.

– В нем войска головорезов, которые убивают торговлю, – сказал я.

– Это я и сам знаю, – ледяным голосом проговорил король. – Человек по имени Зигфрид…

– Беспалый Зигфрид – благодаря отцу Пирлигу.

– Это я тоже знаю, – проговорил король, – но мне бы очень хотелось узнать, что ты делал в компании Зигфрида?

– Шпионил за ними, господин, – жизнерадостно отозвался я. – Точно так же, как ты шпионил за Гутрумом много лет назад.

Я напоминал о той зимней ночи, когда Альфред, как последний дурак, переоделся музыкантом и отправился в Сиппанхамм, где стояли войска Гутрума. В ту пору тот еще был врагом Уэлльса. Храбрая выходка Альфреда закончилась очень плохо, и, осмелюсь сказать – если бы не я, Гутрум стал бы королем Уэссекса.

Я улыбнулся Альфреду, который понял – я напоминаю о том, что спас ему жизнь. Но вместо того, чтобы выказать благодарность, он посмотрел на меня с отвращением.

– Мы слышали другое, – перешел в наступление брат Ассер.

– И что же ты слышал, брат? – спросил я.

Монах поднял тонкий палец.

– Что ты появился в Лундене вместе с пиратом Хэстеном. – К первому пальцу присоединился и второй. – И что Зигфрид и его брат Эрик радушно приняли тебя. – Он помедлил – его темные глаза были полны злобы – и поднял третий палец. – И что язычники называли тебя королем Мерсии. – Он медленно согнул пальцы, будто его обвинения были неопровержимы.

Я покачал головой в притворном удивлении.

– Я знаю Хэстена с тех пор, как спас ему жизнь много лет тому назад. Поэтому воспользовался знакомством с ним, чтобы получить приглашение в Лунден. И чья вина, что Зигфрид наградил меня титулом, который никогда мне не принадлежал?

Ассер не ответил, Этельред шевельнулся рядом со мной, а Альфред просто молча на меня смотрел.

– Если вы мне не верите, – сказал я, – спросите отца Пирлига.

– Его отослали обратно в Восточную Англию, – отрывисто проговорил Ассер, – чтобы он продолжил свою миссию. Но мы его спросим, не сомневайся.

– Я уже спросил его, – сказал Альфред, – и отец Пирлиг поручился за тебя. – Последние слова он произнес осторожно.

– А почему Гутрум не отомстил за оскорбления, нанесенные его посланникам? – спросил я.

– Король Этельстан, – Альфред назвал Гутрума его христианским именем, – отказался от каких бы то ни было притязаний на Лунден. Город принадлежит Мерсии. Войска Этельстана не вторгнутся туда. Но я пообещал прислать ему Зигфрида и Эрика, когда их захватят в плен. Это – твоя работа.

Я кивнул, но ничего не сказал.

– Итак, расскажи, как ты собираешься захватить Лунден, – потребовал Альфред.

Я помедлил, прежде чем спросить:

– Ты пытался выкупить город, господин?

Альфреда, казалось, рассердил мой вопрос. Потом король резко кивнул.

– Я предложил серебро, – натянуто произнес он.

– Предложи больше, – посоветовал я.

Тот гневно посмотрел на меня.

– Больше?

– Этот город будет трудно взять, господин. У Зигфрида и Эрика сотни людей. Хэстен присоединится к ним, как только услышит, что наши войска двинулись на Лунден.

Нам придется штурмовать каменные стены, господин, и во время таких атак люди будут гибнуть, как мухи.

Этельред снова шевельнулся. Я знал: ему хочется отмахнуться от моих слов, объявив их трусостью, но ему хватило здравого смысла, чтобы промолчать.

Альфред покачал головой.

– Я предлагал им серебро, – горько проговорил он, – столько серебра, сколько им и не снилось. И даже золото. Они сказали, что возьмут половину предложенного мной, если я добавлю еще кое‑что.

Он вызывающе посмотрел на меня. Я слегка пожал плечами, предполагая, что тот отказался от сделки.

– Они потребовали Этельфлэд, – сказал король.

– Вместо этого они получат удары моего меча, – воинственно заявил Этельред.

– Они хотели получить твою дочь? – удивленно спросил я Альфреда.

– Они попросили этого, потому что знали – я не выполню такого требования. А еще потому, что желали меня оскорбить. – Альфред пожал плечами, давая понять, что оскорбление было настолько же пустым, насколько ребяческим. – Поэтому братьев Тарглисон предстоит силой выдворить из Лундена, и этим займешься ты. А теперь скажи, как ты это сделаешь.

Я притворился, будто собираюсь с мыслями.

– У Зигфрида недостаточно людей, чтобы охранять городские стены по всей окружности, – наконец проговорил я, – поэтому мы предпримем крупную атаку против западных ворот, а потом ринемся на настоящий приступ с севера.

Альфред нахмурился и начал просматривать пергамен‑ты, грудой лежащие на подоконнике. Он нашел страницу, которую искал, и вгляделся в строки.

– Старый город, насколько я понимаю, имеет шесть ворот, – сказал он. – Которые ты предпочитаешь?

– Ворота на западе – те, что ближе к реке. Местные называют их Воротами Лудда.

– А на северной стороне?

– Там двое ворот. Одни ведут прямо к старой римской крепости, вторые – на рынок.

– На Форум, – поправил меня Альфред.

– Мы возьмем те, что ведут на рынок, – сказал я.

– А не в крепость?

– Крепость – часть стен, – объяснил я. – Поэтому даже если мы захватим ворота, нам все равно придется преодолеть южную стену крепости. А если захватим рынок, наши люди отрежут Зигфриду путь к отступлению.

Я нес эту чушь не без причин. Хотя то была правдоподобная чушь.

Атака из нового города, города саксов, через реку Флеот на стены старого города привлекла бы вражеских воинов к Воротам Лудда. И если меньшая и лучше обученная часть наших войск смогла бы потом атаковать с севера, возможно, выяснилось бы, что северные стены плохо охраняются. Едва очутившись внутри города, этот второй отряд смог бы напасть на людей Зигфрида с тыла и открыть Ворота Лудда, чтобы впустить остальную армию. По правде говоря, то был очевидный план атаки на город; вообще‑то настолько очевидный, что я не сомневался – Зигфрид к нему приготовился.

Альфред размышлял над моей затеей. Этельред молчал. Он ждал, когда тесть выскажет свое мнение.

– Река, – нерешительно проговорил Альфред. Потом покачал головой, словно зашел в тупик.

– Река, господин?

Что, если приблизиться к городу на корабле? – все так же нерешительно предложил он.

Я позволил этому предложению повиснуть в воздухе, и оно болталось, как кусок хряща перед необученным щенком. И тот, как и полагалось, тупо бросился на кусок.

– Нападение по реке – явно лучшая идея, – уверенно заявил Этельред. – Взять, скажем, четыре или пять судов. Мы могли бы поплыть по течению и высадиться на пристани, а потом атаковать стены с тыла.

– Атаковать по суше будет рискованно. – В голосе Альфреда слышалось сомнение, хотя, судя по его словам, он поддерживал предложение зятя.

– И, вероятно, такая атака будет обречена на провал, – уверенно высказался Этельред. Он не пытался скрыть презрения к моему плану.

– Ты рассматривал возможность нападения по реке? – спросил меня Альфред.

– Рассматривал, господин.

– Мне это кажется очень хорошей идеей, – твердо сказал Этельред.

И тогда я высек щенка, как он того и заслуживал.

– Существует речная стена, господин, – объяснил я. – Мы можем высадиться на пристани, но нам все равно придется преодолеть эту стену.

Та была построена сразу за причалами, и строили ее тоже римляне – сплошная каменная кладка, кирпич и повсюду круглые бастионы.

– А, – сказал Альфред.

– Но, конечно, господин, если мой кузен желает возглавить атаку на речную стену…

Этельред молчал.

– Речная стена высока? – спросил Альфред.

– Достаточно высока, и ее недавно починили… Но, конечно, я полагаюсь на опыт твоего зятя.

Альфред знал, что я совершенно не рассчитываю на его опыт, и бросил на меня раздраженный взгляд, прежде чем решил отшлепать меня так же, как я только что сделал с Этельредом.

– Отец Беокка сказал, что ты взял к себе на службу брата Осферта?

– Взял, господин.

– Я желаю для брата Осферта иной судьбы, – твердо проговорил Альфред. – Поэтому ты отошлешь его обратно.

– Конечно, господин.

– Он призван служить церкви, – сказал Альфред.

Готовность, с которой я согласился, пробудила его подозрительность. Он повернулся и уставился в маленькое окошко.

– Я не могу терпеть присутствие Зигфрида в Лундене. Нам нужно открыть реку для судоходства, и сделать это быстро. – Король сжал за спиной испачканные чернилами руки, и я увидел, что пальцы его то сжимаются, то разжимаются. – Я хочу, чтобы это было сделано до того, как прокукует первая кукушка. Господин Этельред будет командовать войсками.

– Спасибо, господин, – сказал тот и упал на одно колено.

– Но ты будешь слушать советов господина Утреда, – настойчиво проговорил король, повернувшись к зятю.

– Конечно, господин, – лживо ответил Этельред.

– У господина Утреда больше военного опыта, чем у тебя, – объяснил король.

– Я буду ценить его помощь, – очень убедительно солгал Этельред.

– И я хочу, чтобы город был взят до того, как прокукует первая кукушка! – повторил король.

Это означало, что у нас есть примерно шесть недель.

– Теперь ты созовешь людей? – спросил я Альфреда.

– Созову, – ответил он, – а вы оба позаботьтесь о провизии для войск.

– И я вручу тебе Лунден, – с энтузиазмом сказал Этельред. – «Когда просит хорошо молящийся, кроткая вера вознаграждается»!

– Мне не нужен Лунден, – резковато ответствовал Альфред. – Он принадлежит Мерсии, тебе. – Он слегка наклонил голову в сторону Этельреда. – Но, может, ты разрешишь мне назначить в этом городе епископа и губернатора?

– Конечно, господин!

Меня отпустили, и я ушел, оставив тестя и зятя с Ассе‑ром, у которого была весьма кислая рожа.

Я стоял на солнышке снаружи и думал, как же мне взять Лунден. Потому что знал – мне придется это сделать, причем так, чтобы Этельред даже не заподозрил о моих планах.

«И это можно сделать, – думал я, – но только втихомолку и если повезет».

От судьбы не уйдешь.

Я отправился на поиски Гизелы. Пересек внешний двор и увидел группку женщин рядом с одной из дверей. Среди женщин была Энфлэд, и я повернулся, чтобы ее поприветствовать. Некогда она была шлюхой, потом стала любовницей Леофрика, а теперь – компаньонкой жены Альфреда. Я сомневался, чтобы Эльсвит знала, что ее компаньонка некогда была шлюхой, хотя, возможно, королеву это и не заботило, потому что обеих женщин связывали узы разделенной горечи. Эльсвит негодовала, что Уэссекс не желает называть жену короля королевой, а Энфлэд слишком много знала о мужчинах, чтобы полюбить кого‑нибудь из них. Однако она мне нравилась, и я свернул к ней, чтобы поговорить… Однако при виде меня она покачала головой, предупреждая, чтобы я держался подальше.

Тут я остановился и увидел, что Энфлэд обнимает молодую женщину, что сидит на стуле, опустив голову. Внезапно эта женщина вскинула глаза и увидела меня. То была Этельфлэд; ее хорошенькое личико было изможденным, осунувшимся и испуганным. Она плакала, и глаза ее все еще блестели от слез. Похоже, сперва она меня не узнала, но потом нерешительно мне улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, поклонился и пошел дальше.

И стал думать о Лундене.

 

 



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.