Согласно объявленным ЦИК Беларуси предварительным итогам выборов, Лукашенко набрал 80,23% голосов, а его главный соперник Светлана Тихановская — 9,9%.

Подходим к проспекту Машерова, со стороны гостиницы «Беларусь» виднеются ряды ОМОНа, бьющие дубинками по щитам — старый устрашающий противника психологический прием.

На дороге стоят и сигналят машины: из одних окон поет «Перемен» внезапно «запрещенный» в Беларуси Цой, из других — «Разбуры турмы муры» (эта же песня звучала на митинге Тихановской, в тексте говорится о противостоянии политическому давлению. — Esquire). Кто-то размахивает бел-чырвона-белыми флагами.

Люди стоят вдоль дороги и скандируют: «Жыве Беларусь!», «Уходи!», «Верым, можам, пераможам!»

Звоню коллеге, которая находится в эпицентре событий, возле стелы «Минск — город-герой», где собралась самая большая толпа. Она тяжело дышит в трубку: «Только что перебинтовали раненного в голову человека. Не могу говорить, бегу, очень страшно тут».

В центре в ход пошли резиновые пули, слезоточивый газ. Мимо мчатся, одна за другой, машины скорой помощи.

Краем глаза замечаю билборд «Белорусы — мирные люди» и через пару минут еще раз убеждаюсь в его правдивости. Со стороны казино «Белая вежа» дорогу блокируют автозаками. В нашу сторону летят светошумовые гранаты, ослепляя и оглушая. Кажется, что началась война. Кто-то визжит от страха, кто-то кричит: «Суки, что ж вы делаете!» Инстинктивно прикрыв голову руками, люди растерянно пытаются куда-то бежать из ловушки. Но на светофоре загорается красный свет и толпа застывает по обе стороны дороги.

— Люди, да мы же самые законопослушные протестующие в мире! — кричит какой-то парень.

В этот момент первый раз у меня наворачиваются слезы. Белорусский философ и общественно-политический деятель Владимир Мацкевич справедливо назвал идущие сейчас акции протеста идеалистическими. Через три дня 250 женщин наденут белые одежды и выйдут к Комаровскому рынку с цветами в руках, чтобы выразить протест против жестокости силовиков против мирных активистов, и эти цветы будут предлагать сотрудникам МВД. Такие «живые цепи» появятся сначала в центре, а потом в микрорайонах и распространятся по городам Беларуси, превратившись в национальный способ сказать нет насилию.

За деревьями и во дворах затаились группки тихушников в черных масках. С главного столичного проспекта мчится по проспекту новая порция автозаков. А прямо к эпицентру медленно, но уверенно идут две пожилые женщины, одна из них — на костылях. Не успеваю снова утереть слезы, как меня останавливает парень с ДЦП и с трудом проговаривает:

— А что там дальше?

На следующий вечер люди собираются у себя в районах. Человек 300−400 хлопают в ладоши, иногда кричат «Уходи!», в ответ сигналят проезжающие машины.

— Я ужасная трусиха, — признается подруга, — простая женщина, как и Светлана (Тихановская. — Esquire), но если не выйду на улицу сейчас, не смогу себе простить этого.

— Я тоже была домохозяйкой, растила детей, муж нас содержал. Но очнулась, когда вдруг стала тунеядцем, и в 2017-м впервые вышла на акцию протеста — против налога на тунеядцев. С тех пор и стала активисткой, — говорит Катерина (речь идет о законе, обязывающем нетрудоустроенных граждан Беларуси делать выплаты в бюджет страны — около 230 евро в год. Был подписан в апреле 2015 года и отменен после акций протеста в январе 2018-го. — Esquire).

Возле небольшого кладбища, у входа на станцию метро «Уручье» (на этом месте в 1930-е годы расстреливали людей во времена репрессий) знакомлюсь с Сашей. Парень все время улыбается и повторяет: «Я люблю вас, белорусы!»

У Саши сегодня мальчишник, а через пять дней свадьба, но он с другом стоит здесь. Я внимательно слушаю Сашу, его друг резко отходит на пару метров:

— Боится, что вы тихушники, — извиняется Саша. — Мои родители не выходят из дома, тоже боятся, я — уже нет. Сколько молодежи сегодня пришло — это наше будущее. Видишь, как нас много! Я был типичным кухонным критиком, и должно было случиться что-то особенное, чтобы я вышел на улицу.

Саша собирался голосовать сначала за одного кандидата, «но его посадили», потом за другого, «но его не зарегистрировали». В день выборов в местной гимназии Саше выдали бюллетень без подписей членов комиссии на обратной стороне. Саша озадачился и попросил членов комиссии расписаться, проголосовал за Тихановскую, сфотографировал бюллетень.

А утром проснулся и «увидел элегантные 80%»:

— И тут у меня впервые в жизни подгорело!

По проспекту Независимости проносятся семь военных машин, потом еще семь, из них на ходу выпрыгивают бойцы внутренних войск, и мы бросаемся врассыпную. Тех, кто стоял внизу холма, сбивают с ходу ударом ноги.

Я бегу по кладбищу, не разбирая дорогу, и слышу, как вслед разрывается светошумовая граната. Во дворе люди приоткрывают подъезды и укрывают беглецов в квартирах. Нам тоже открыли дверь в подъезд, мы поднялись на общественный балкон и укрылись там. Но долго мы там не пробыли: нас позвала внутрь незнакомая семья, напоила чаем, попыталась накормить. Мы отсиделись у них, пока силовики прочесывали двор и улицы, а ночью ушли, и даже не спросили имени друг друга (на следующий день, когда мы снова пробегали мимо этого дома, семейная пара уже специально вышла к нам, мы обнялись, наконец познакомились, — и опять просидели у них до глубокой ночи).

Тем временем в прорывающихся с помощью VPN мессенджерах появляются сообщения с номерами и кодами подъездов, в которых кто-то выставил аптечки, воду, где готовы оказать помощь.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 Следующая ⇒