ВЕРИТИ КРАУФОРД. ГЛАВА ПЕРВАЯ. НАЙДИ, КОГО ТЫ ЛЮБИШЬ, И ОНО УБЬЁТ ТЕБЯ» ─ ЧАРЛЬЗ. БУКОВСКИ

ВЕРИТИ КРАУФОРД

Примечание автора:

Больше всего я ненавижу в автобиографиях фальшивые мысли, нависающие над каждым предложением. Писатель никогда не должен иметь смелости писать о себе, если он не готов разделить каждый слой защиты между душой автора и своей книгой. Слова должны исходить прямо из центра души, разрывая плоть и кости, когда они вырываются на свободу. Уродливый, честный, окровавленный и немного пугающий, но полностью разоблачённый. Автобиография, поощряющая читателя любить автора, не является истинной автобиографией. Никто не симпатичен изнутри. От автобиографии следует уходить в лучшем случае с неприятным отвращением к её автору.

Я могу это сделать.

То, что Вы читаете, будет иногда так плохо на вкус, что вам захочется выплюнуть это, но вы проглотите эти слова, и они станут частью вас, частью вашего мира, и вам будет больно из-за них.

И всё же... даже с моим великодушным предупреждением... ты будешь продолжать глотать мои слова, потому что ты здесь, с трепетом любопытства.

Продолжение.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«НАЙДИ, КОГО ТЫ ЛЮБИШЬ, И ОНО УБЬЁТ ТЕБЯ» ─ ЧАРЛЬЗ

БУКОВСКИ

Иногда я вспоминаю ту ночь, когда встретила Джереми, и задаюсь вопросом: если бы мы не встретились глазами, моя жизнь закончилась бы так же? Стала ли моя судьба с самого начала страдать от такого трагического конца? Или мой трагический конец – это результат неверного выбора, а не судьба?

Конечно, я ещё не встретила трагического конца, иначе не смогла бы рассказать, что к нему привело. Тем не менее, он надвигается. Я чувствую это так же, как чувствовала смерть Честин. И так же, как я приняла её судьбу, я приму свою собственную.

Я бы не сказала, что заблудилась до той ночи, когда встретила Джереми, но он точно нашёл меня, когда увидел с другого конца комнаты.

У меня и раньше были парни, даже на одну ночь. Но до этого момента я и близко не подходила к тому, чтобы представить жизнь с кем-то другим. Когда я увидела его, я представила нашу первую ночь вместе, нашу свадьбу, наш медовый месяц, наших детей.

До этого момента идея любви казалась мне очень искусственной: визитной карточкой, уловкой, маркетинговой схемой для компаний, выпускающих поздравительные открытки. Любовь меня не интересовала. Моей единственной целью в тот вечер было напиться бесплатной выпивкой и найти богатого инвестора для того, чтобы переспать. Я была уже на полпути к этому моменту, выпив три московских мула*. И судя по внешнему виду Джереми Крауфорда, я собиралась оставить эту вечеринку сверхуспешной. Он выглядел богатым, и это была благотворительная акция, в конце концов. Бедные люди не появляются на благотворительных мероприятиях, если они не богатые.

Присутствующая компания, которая организовала встречу, не включается в этот список.

Он разговаривал с несколькими мужчинами, но каждый раз, когда он смотрел в мою сторону, я чувствовала, что мы были единственными людьми в этом зале. Каждый раз он улыбался мне. Конечно, он знал. В тот вечер на мне было красное платье, которое я украла у Мейси. Не судите меня. Я была голодным писателем, и это было смехотворно дорого. Я намеревалась компенсировать кражу, когда у меня будут деньги. Я бы пожертвовала на благотворительность или спасла ребёнка, или что-то в этом роде. Что хорошо в грехах, так это то, что они не должны быть искуплены немедленно, а то красное платье было слишком идеальным для меня, чтобы от него отказаться.

Это было грёбаное платье. Такое платье мужчина может легко обойти, когда захочет меня между ног. Ошибка женщин, когда они выбирают одежду для событий, как я, то, что они не думают о них с точки зрения мужчины. Женщина хочет, чтобы её грудь выглядела хорошо, чтобы её фигура выделялась, даже, если это означает пожертвовать комфортом и носить что-то неприятное, но, когда мужчины смотрят на платья, они не восхищаются тем, как они облегают бёдра или подпругу на талии, или причудливый галстук на спине. Они оценивают, насколько легко его будет снять. Сможет ли он скользнуть рукой по её бедру, когда они будут сидеть рядом за столом? Сможет ли он трахнуть её в машине без неловкого беспорядка молний и утягивающего белья? Сможет ли он трахнуть её в ванной, не снимая с неё одежду полностью?

Ответом, на моё украденное красное платье было «да», «да» и, чёрт возьми, «да».

Я поняла, что в этом платье он не сможет покинуть вечеринку, не подойдя ко мне. Я решила перестать обращать на него внимание. Это заставило меня отчаиваться. Я не мышь, я сыр. Я собиралась стоять там, пока он не придёт ко мне.

В конце концов, он это сделал. Я стояла у стойки спиной к нему, когда он положил руку мне на плечо и наклонился вперёд, жестом подзывая бармена. Джереми не смотрел на меня в этот момент. Он просто держал руку на моём плече, как будто претендовал на

меня. Когда подошёл бармен, я зачарованно наблюдала за ним. Джереми кивнул в мою сторону и сказал:

– Убедись, что ты подаёшь ей воду до конца вечера.

Я этого не ожидала. Повернувшись, я опёрлась рукой о стойку и посмотрела на него. Он убрал руку с моего плеча, но не раньше, чем его пальцы коснулись моего локтя. Вспышка электричества пронзила меня, смешанная с волной гнева.

– Я вполне способна решить, когда выпью достаточно.

Джереми ухмыльнулся мне, и, хотя я ненавидела высокомерие за этой ухмылкой, он был красив.

– Я в этом не сомневаюсь.

– За весь вечер я выпила всего три рюмки.

– Хорошо.

Я выпрямилась и подозвала бармена.

– Мне ещё один Московский мул, пожалуйста.

Бармен посмотрел на меня, потом на Джереми, а потом снова на меня.

– Простите, мэм. Меня попросили подать вам воды. Я закатила глаза.

– Я слышала, как он просил тебя подать мне воды, я стою здесь, но я не знаю этого человека, и он не знает меня, и я хотела бы ещё.

– Она выпьет воды, – сказал Джереми.

Меня определённо влекло к нему, но его внешность быстро исчезала с этим шовинистическим отношением. Бармен поднял руки и сказал:

– Я не хочу ввязываться во всё это. Если хочешь выпить, закажи его вон в том баре,

– он указал на бар в другом конце зала. Я схватила сумочку, вздёрнула подбородок и пошла прочь. Подойдя к другому бару, я нашла стул и подождала, пока бармен закончит со своим клиентом. В это время Джереми появился снова, на этот раз, облокотившись на стойку.

– Ты даже не дала мне возможности объяснить, почему я хочу, чтобы ты пила воду. Я повернула голову в его сторону.

– Прости, я не знала, что должна уделить тебе время.

Он засмеялся и, прислонившись спиной к стойке, уставился на меня, склонив голову набок и криво улыбаясь.

– Я наблюдал за тобой с того момента, как вошёл в дверь. За сорок пять минут ты выпила три рюмки, и, если будешь продолжать в том же духе, мне будет неудобно просить тебя уйти со мной. Я бы предпочёл, чтобы ты сделала этот выбор в трезвом состоянии.

Его голос звучал так, будто его горло было покрыто мёдом. Я смотрела ему в глаза, гадая, не притворство ли это. Может ли такой красивый и, предположительно, богатый мужчина быть внимательным? Это казалось более самонадеянным, чем что-либо другое, но меня привлекла его наглость.

Бармен подошёл как раз вовремя.

– Что вам принести?

Я выпрямилась, разрывая зрительный контакт с Джереми. Я повернулась к бармену.

– Принесите воды.

– Давай два стакана, – сказал Джереми.

И это было то, что мне нужно.

С той ночи прошли годы, и трудно вспомнить каждую деталь, но я помню, как меня тянуло к нему в те первые несколько мгновений так, как никогда не тянуло к мужчине. Мне нравился звук его голоса. Мне нравилась его уверенность. Мне нравились его зубы, идеальные и белые. Мне понравилась щетина на его подбородке. Это была идеальная

длина, чтобы поцарапать мои бёдра. Может быть, даже оставить шрам, если он пробудет там достаточно долго.

Мне нравилось, что он не боялся прикасаться ко мне во время разговора, и каждый раз, когда он это делал, от прикосновения его пальцев у меня покалывало кожу. Когда мы оба допили воду, Джереми повёл меня к выходу, положив руку мне на поясницу и, поглаживая платье.

Мы подошли к его лимузину, и он придержал для меня заднюю дверь. Он сел напротив меня, а не рядом. В машине пахло букетом цветов, но я знала, что это духи. Мне они нравились, несмотря на то, что сегодня была другая женщина. Мой взгляд упал на полупустую бутылку шампанского, рядом с двумя бокалами, один из которых имел след красной помадой.

Кто она? И почему он ушёл с вечеринки со мной, а не с ней?

Я не хотела задавать эти вопросы вслух, потому что он уходил со мной. Это действительно всё, что имело значение.

Минуту или две мы сидели молча, глядя друг на друга в предвкушении. Он знал, что поймал меня в тот момент, поэтому чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы протянуть руку и поднять мою ногу, положив её на сиденье рядом с ним. Он оставил свою руку на моей лодыжке, лаская её, наблюдая, как моя грудь начала подниматься и опускаться в ответ на его прикосновение.

– Сколько тебе лет? – спросил он. Вопрос заставил меня замолчать, потому что он выглядел старше меня, может быть, лет тридцать – тридцать с небольшим. Я не хотела пугать его правдой, поэтому солгала и сказала, что мне двадцать пять.

– Ты выглядишь моложе.

Он знал, что я лгу. Я скинула туфлю и провела пальцами по его бедру.

– Двадцать два.

Джереми рассмеялся и сказал:

– Врунишка, да?

– Я говорю правду тогда, когда считаю нужным. Я писательница. Его рука двинулась к моей икре.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре, – сказал он с той же правдивостью, что и я.

– Так...двадцать восемь? Он улыбнулся.

– Двадцать семь.

Его рука лежала на моём колене. Я хотела ещё выше. Хотела, чтобы она была у меня на бедре, между ног, исследуя меня изнутри. Я хотела его, но не здесь. Я хотела пойти с ним, увидеть, где он живёт, оценить комфорт его кровати, понюхать его простыни, попробовать его кожу.

– Где твой водитель? – Спросила я.

Джереми оглянулся на переднюю часть лимузина.

– Не знаю, – ответил он, оглядываясь на меня. – Это не мой лимузин. – Выражение его лица было озорным, и я не могла сказать, лгал ли он.

Я сузила глаза, задаваясь вопросом, действительно ли этот человек привёл меня к лимузину, который даже не принадлежал ему.

– Чей это лимузин?

Глаза Джереми оторвались от моих и сосредоточились на его руке. Та, что описывала круги у меня над коленом.

– Понятия не имею. – Я ожидала, что моё желание ослабнет при мысли о том, что он, возможно, не богат, но вместо этого его признание заставило меня улыбнуться. – Я только начал водить, – сказал он. – Я приехал сюда на машине, Хонда Цивик*. Припарковался сам, потому что я слишком беден, чтобы заплатить десять баксов за парковщика.

Я была удивлена, как сильно мне понравилось, что он привёл меня в лимузин, который даже не был его. Он не был богат, но я всё ещё хотела его.

– Я убираю офисные здания в городе, – призналась я. – Я украла приглашение на вечеринку из мусорного бака. Меня здесь вообще не должно быть.

Он улыбнулся, и я никогда не хотела попробовать улыбку, как я хотела попробовать ту, что расползлась по его лицу.

– Разве ты не изобретательна?– спросил он.

Его рука скользнула под колено, и он притянул меня к себе. Я скользнула через сиденье к нему на колени, потому что для этого и нужны такие платья, как у меня. Я чувствовала, как он твердеет у меня между ног, прижимая большой палец к моей нижней губе. Я провела языком по подушечке его большого пальца, и он вздохнул. Не стонать. Не стонать. Он вздохнул, как будто это было самое сексуальное, что он когда-либо чувствовал.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Верити.

– Верити. – сказал он дважды. – Верити. Очень красиво звучит. – Его взгляд был направлен на мои губы, и он собирался наклониться и поцеловать меня, но я отстранилась.

– А тебя как?

Он снова посмотрел мне в глаза.

– Джереми.

Сказал он быстро, будто это была пустая трата времени, неудобное прерывание нашего поцелуя. Как только это слово слетело с его губ, его губы коснулись моих, и как только они коснулись моих, над нашими головами зажёгся свет, и мы оба замерли, наши губы соприкоснулись, наши тела внезапно напряглись, когда кто-то забрался на водительское сиденье лимузина.

– Чёрт, – прошептал Джереми мне в рот. – Какое несвоевременное возвращение. – Он оттолкнул меня и открыл дверь. Он вывел меня из машины, как раз в тот момент, когда водитель понял, что с ним в машине кто-то ещё.

– Эй! – крикнул он на заднее сиденье.

Джереми схватил меня за руку и потянул за собой, но мне нужно было снять туфли. Я потянула его за руку, и он остановился, когда я сняла туфли. Водитель направился в нашу сторону.

– Эй! Какого чёрта ты делал в моей машине?

Джереми схватил мои туфли одной рукой, и мы побежали по улице, смеясь в темноте, запыхавшись, когда, наконец, добрались до его машины. Он не лгал об этом. Это была Хонда Цивик, хотя это была более новая модель, так что это что-то значило. Он толкнул меня к пассажирской двери, кинул мои туфли на дорогу, а затем запустил руку мне в волосы.

Я оглянулась через плечо на машину, к которой мы прислонились.

– Это действительно твоя машина?

Он улыбнулся, сунул руку в карман пиджака и вытащил брелок. Он отпёр двери, чтобы доказать мне, и это заставило меня рассмеяться.

Он смотрел на меня сверху вниз, и я могла поклясться, что он уже представлял себе, какой будет жизнь со мной. Ты не можешь смотреть на то, как он смотрел на меня, вспоминая всё своё прошлое, и не думать о будущем.

Он закрыл глаза и поцеловал меня. Поцелуй был полон желания и уважения – две вещи, о которых многие мужчины, казалось, не зная, могли идти рука об руку.

Его пальцы были в моих волосах, и его язык исследовал меня. Мне тоже было хорошо с ним. Я чувствовала, как хорошо мне с ним, когда он целовал меня. В тот момент мы знали друг о друге очень мало, но так было даже лучше. Целоваться с незнакомцем было всё равно, что сказать: «Я тебя не знаю, но думаю, что ты бы мне понравилась, если бы знала».

Мне нравилось, что он верит, будто я ему нравлюсь. Это почти заставило меня поверить, что я симпатичная.

Когда он отстранился от меня, я хотела пойти с ним. Я хотела, чтобы мой рот следовал за его ртом, мои пальцы оставались в его объятиях. Это была пытка, оставаясь на пассажирском сиденье его машины, когда мы ехали. Я горела внутри для него. Он разжёг во мне огонь, и я решила убедиться, что он не погаснет.

Он накормил меня, прежде чем трахнуть.

Отвел меня в Стейк Шейк*, и мы сидели на одной стороне стенда, с пакетом картошки, попивая шоколадные коктейли между поцелуями. Ресторан был почти пуст, так что мы сидели в тихой угловой кабинке, достаточно далеко, чтобы никто не заметил, как рука Джереми скользнула по моему бедру и исчезла у меня между ног. Никто не слышал, как я застонала. Никого не волновало, когда он убрал руку и прошептал, что не позволит мне получитьоргазм здесь.

Я бы не возражала.

– Тогда отведи меня в свою постель, – сказала я.

Он так и сделал. Его кровать стояла посреди однокомнатной квартиры в Бруклине. Джереми не был богат. Он едва мог позволить себе Стейк Шейк, которые купил мне. Но мне было всё равно. Я лежала на его кровати, наблюдая, как он раздевается, и поняла, что собираюсь заняться любовью в первый раз. У меня и раньше был секс, но только со своим телом.

В тот момент в меня было вложено гораздо больше, чем это. Моё сердце было переполнено чем-то, я не знаю, как объяснить. Но моё сердце было пустым до прихода Джереми.

Было удивительно, как отличается секс, когда человек использует больше, чем своё тело. Я задействовала своё сердце, своё чутье, свой разум и свою надежду. В этот момент я поняла, что люблю его, но не влюблена.

Как будто я стояла на краю обрыва всю свою жизнь, и, наконец, после встречи с Джереми, я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы прыгнуть, потому что впервые в жизни я была уверена, что не приземлюсь. Я бы продолжала летать.

Оглядываясь назад, я понимаю, как безумно, что я влюбилась в него так быстро. Но это было безумием только потому, что никогда не прекращалось. Если бы я проснулась на следующее утро и выскользнула из его квартиры, это закончилось бы весёлой встречей на одну ночь, и я бы даже не вспоминала ничего из этого все эти годы. Но я не ушла на следующее утро. С каждым прошедшим днём эта первая ночь с ним становилась всё более убедительной. Вот что такое любовь с первого взгляда. Это не настоящая любовь, пока вы не будете с человеком достаточно долго, чтобы он стал вашей второй половиной с первой вашей встречи.

Мы не выходили из его квартиры три дня.

Мы ели китайскую еду на вынос. Мы занимались сексом. Мы заказали пиццу, и не вылезали из постели. Мы смотрели телевизор, и снова занимались любовью.

Мы оба заболели в тот понедельник, и ко вторнику я была одержима им: его смехом, членом, ртом, мастерством, рассказами, руками, уверенностью, мягкостью, новой и сильной потребностью угодить ему.

Мне нужно было доставить ему удовольствие.

Я должна была быть тем, что заставляло его улыбаться, дышать и просыпаться по

утрам.

И какое-то время так и было. Он любил меня больше, чем он любил ничего и

никого. Я была единственной причиной его жизни.

Пока он не обнаружил одну вещь, которая значила для него, больше чем я.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒