ВОЕННЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ 7 страница

С июня 1918 г. в ГУВУЗ приступили к составлению программ по военным дисциплинам, для чего под председательством заведующего учебной частью была создана комиссия, разделенная на подкомиссии: по тактике и уставам (председатель — начальник отделения пехотных и кавалерийских курсов, бывший Генштаба генерал М. А. Стугин), по артиллерии (председатель – инспектор при военно-учебных заведениях, бывший полковник Н. М. Александер), по фортификации (председатель — заведующий учебной частью военно-учебных заведений, бывший полковник Э. Ф. Флейснер), по военной топографии (председатель — инспектор при военно-учебных заведениях, бывший подполковник В. Р. Канненберг). Подкомиссия по всем общеобразовательным предметам проводила заседания под председательством Н. М. Александера.

Преподавательский состав на созданных первых 13 курсах сначала был «приватный», т. е. преподаватели имели постоянную работу в каких-либо других учебных заведениях, а преподавание) на курсах рассматривали как «отхожий промысел»; затем на курсах ввели институт штатных преподавателей, для которых было выработано особое положение. При утверждении штатных преподавателей за основу брался образовательный ценз, преподавательский стаж, а для преподавателей военных предметов — и боевой опыт. Основной контингент строевого состава курсов в первое время состоял из бывших офицеров военного времени, имевших, как указывалось выше, недостаточную общеобразовательную и военную подготовку. В связи с этим часть строевого командного состава курсов была заменена бывшими кадровыми офицерами, а из бывших офицеров военного времени на курсах оставлены лишь наиболее подготовленные. В результате к 25 сентября 1918 г. 243 человека преподавательского и административно-хозяйственного состава одиннадцати из тринадцати курсов имели следующий общеобразовательный ценз: с высшим образованием — 14 человек (6,2%), средним — 105 (42,8%), с низшим – 53 (21,8%){49}; коммунистов было 27 (11,1%), «аполитичных» – 193 (79,4%){50}. В 1919 г. на ответственных административно-хозяйственных и преподавательских должностях курсов состоял 3857 лиц, из них коммунистов было 244 (6,3%), сочувствую-[65]щих —1220 (31,6%), членов других партий — 12 (0,3%), «аполитичных» – 2315 (60,1%){51}.

Для повышения уровня преподавания и строевого обучения заведующими курсов назначались бывшие генералы и офицеры, имевшие большой боевой и строевой опыт, во главе же учебной части стояли лица с высшим военным образованием (преимущественно бывшие офицеры Генерального штаба), причем предпочтение отдавалось тем, кто имел педагогический стаж. На тех курсах, где заведующие учебной частью не имели высшего военного образования, его должны были иметь заведующие курсами{52}. Выполнение этого условия гарантировало руководству ГУВУЗ то, что «учебное дело на курсах будет поставлено на должную высоту»{53}.

Как отмечалось выше, сотрудничество части командного состава старой армии с Советской властью началось буквально с первых же дней и месяцев после победы Октября (в Ставке верховного главнокомандующего, в составе советской делегации при ведении мирных переговоров в Брест-Литовске, в Военном министерстве, при создании первых советских военно-учебных заведений и т. д.). Однако проблема привлечения командного состава старой армии в широких масштабах стала назревшей задачей дня лишь в связи с необходимостью отражения молодой Советской Республикой интервенции Четверного союза, начавшейся в феврале 1918 г. Откликнувшись на призыв Советской власти, сотни и тысячи бывших генералов и офицеров добровольно вступили в Красную Армию, приняв активное участие в боевых действиях. Именно со времени, когда был заключен Брестский мир, началось использование знаний и опыта военных специалистов для создания крепкой и прочной армии для защиты завоеваний Октября.

В советской историографии уже освещен комплекс вопросов, связанных с привлечением к обороне страны командного состава старой армии{54}. Тем не менее представляется целесообразным обстоятельнее рассмотреть указанный аспект, и прежде всего характер и роль совещаний с участием военных специалистов.

Как известно, нарушив соглашение о перемирии от 1(14) января 1918 г., кайзеровские войска 18 февраля перешли в наступление на Петроградском направлении с задачей ударом на Псков, Юрьев, Ревель и Нарву окружить и разбить противостоящие русские войска. Потерявшие боеспособность остатки старой армии, увлекая за собой красногвардейские отряды, начали отход, который на многих направлениях «вылился в панику и повальное бегство, сопровождавшееся массовым дезертирством»{55}. В результате весь фронт был, в сущности, «обнажен» для свободного продвижения противника{56}, что позволило ему выйти на рубеж Ревель — Псков, угрожая Петрограду, а также продвинуться к Орше и Могилеву в направлении на Москву.

Уже 19 февраля состоялось заседание Совнаркома, на котором из представителей военного и морского ведомств по предложению В. И. Ленина было создано Особое совещание по борьбе с вторг-[66]шимися на территорию Советской России кайзеровскими войсками{57}. Важнейшее условие организации эффективного сопротивления врагу В. И. Ленин видел «в сочетании огромной революционной энергии и творчества трудящихся масс, умелого руководства закаленных в классовых битвах кадров большевистской партии с военными знаниями и боевым опытом... части старого офицерского корпуса»{58}. При этом помощь со стороны военных специалистов должна была выразиться прежде всего в оценке создавшейся обстановки и выработке плана действий как на всем фронте вторжения противника, так и на главных направлениях его наступления.

Для решения этой задачи 20 февраля в 14 часов в Петрограде, в здании Военного министерства, было созвано совещание, на котором присутствовали: от военного ведомства — народные комиссары по военным делам Н. И. Подвойский и Э. М. Склянский, верховный главнокомандующий Н. В. Крыленко; от Главного управления Генерального штаба — начальник Генерального штаба бывший Генштаба генерал Н. М. Потапов, его помощник бывший Генштаба генерал М. П. Каменский, 1-й обер-квартирмейстер бывший Генштаба генерал Э. А. Верцинский и состоящий в распоряжении начальника Генерального штаба бывший Генштаба генерал Г. Г. Гиссер; от Николаевской военной академии — ее начальник бывший Генштаба генерал А. И. Андогский и экстраординарные профессора бывшие Генштаба генералы В. Е. Борисов и В. Ф. Новицкий; от морского ведомства — народные комиссары по морским делам П. Е. Дыбенко и Ф. Ф. Раскольников, член коллегии Наркомата по морским делам и помощник начальника Морского Генерального штаба бывший контр-адмирал В. М. Альтфатер{59}.

Н. В. Крыленко на основании полученных с фронта сведений сделал общий обзор сложившейся тяжелой обстановки. Н. М. Потапов, сообщив разведывательные данные о противнике, предложил «наметить в тылу линию сосредоточения... ввести отступление в русло и устроить вновь войска», одновременно организовывая «партизанскую войну, базируясь на узловые пункты обороны». Борисов и Новицкий, который занимал до назначения в академию должность главнокомандующего армиями Северного фронта, решительно высказывались против оказания кайзеровским войскам вооруженного сопротивления, в том числе и в форме партизанской войны. «Единственный план,— заявил Борисов,— отвести войска в тыл, наметить... узлы, где собрать группы и устроить войска. При нынешних громадных армиях и многочисленных путях сообщения партизанская война наступления не остановит»{60}. Подвойский поддержал мнение Борисова и Новицкого и: сказал, что это совещание является подтверждением доверия Советской власти к перешедшим на ее сторону военным специалистам. У Советской власти, продолжал он, существует доверие и к военным начальникам в Красной Армии и мнение, что за ними «надо сохранить оперативную часть, а за совдепами — военно-[67]политическую»; поскольку в этом вопросе существуют «неясности и трудности этого деления», следует издать «по этому поводу особый регламент»{61}. В заключение совещание приняло решение об отходе на линию Нарва—Псков—Жлобин—Бердичев—Одесса и перенесении оперативного отдела Ставки верховного главнокомандующего во главе о М. Д. Бонч-Бруевичем из Могилева в Петроград.

Поздно вечером 20 февраля состоялось заседание Совнаркома, на котором рассматривался вопрос о мобилизации сил на отпор dрагу. Для «создания непрерывности работ» правительства Совнарком выделил из своего состава Временный исполнительный комитет (из пяти членов во главе с В. И. Лениным), которому поручалось вести всю государственную текущую работу в промежутки между заседаниями СНК и на началах ответственности перед ним{62}. В ночь на 21 февраля комитет принял обращение Совнаркома «К трудящемуся населению всей России», призвав к защите от врагов «извне и внутри»{63}.

В связи с известием о занятии кайзеровскими войсками Пскова{64} 21 февраля было назначено новое совещание, которое началось в здании Военного министерства. На совещании присутствовали: народные комиссары по военным делам Л. Д. Троцкий, Н. И. Подвойский, Н. В. Крыленко, а также И. В. Сталин и Г. Е. Зиновьев; военные специалисты бывшие Генштаба генералы А. А. Балтийский, В. Е. Борисов, В. Ф. Новицкий, В. А. Черемисов и Э. А. Верцинский; с опозданием на совещание прибыли комендант Ревельской крепости бывшие Генштаба генерал П. И. Изместьев и Генштаба полковник Й. Г. Пехливанов{65}.

Затем участники совещания были приглашены в Смольный в кабинет В. И. Ленина{66}. Совещание продолжалось с доклада Н. В. Крыленко, из военных специалистов выступали преимущественно Борисов и Новицкий, которые повторили указанную выше точку зрения, прибавив, что в случае наступления кайзеровских войск на Петроград, можно ожидать их попытку продвинуться от Пскова на Дно — Бологое, чтобы перерезать Николаевскую железную дорогу и нарушить связь с Москвой.

На этом совещании, которое продолжалось «вряд ли более часа», В. И. Ленин, по свидетельству Н. М. Подвойского, поставил перед военными специалистами три вопроса: будут ли немцы пытаться овладеть Петроградом, следует ли защищать город и целесообразно ли правительству оставаться в Петрограде. На эти вопросы были даны аргументированные ответы: немцы не будут пытаться овладеть Петроградом, а потому создавать оборону на дальних подступах к городу не следует. Что же касается местопребывания правительства, то ему следует выехать из Петрограда. В заключение выступил В. И. Ленин, который сказал, что он «совершенно согласен с военными специалистами», что «серьезная борьба с немцами нам невозможна»{67}. Поэтому следует, не останавливая мобилизацию сил для отпора врагу, продолжать переговоры с целью подписания мирного договора. [68]

Совещание в кабинете В. И. Ленина в Смольном 21 февраля показало его выдающуюся роль в деле обороны Советской Республики, что было признано даже военным специалистом, оказавшимся после увольнения из Красной Армии в эмиграции: по свидетельству Верцинского, В. И. Ленин «быстро приходил к принципиальным решениям вопросов и несомненно доминировал над остальными»{68}. Подвойский впоследствии писал, что «для организаторов советского военного дела и Красной Армии Владимир Ильич был не только председателем Совнаркома и вождем партии. Для них он был чутким и знающим руководителем и учителем»{69}.

Оценка стратегического положения страны и путей организации вооруженного сопротивления кайзеровским войскам, выработанная на совещании 21 февраля в Смольном, несомненно, нашла отражение в написанном в этот же день В. И. Лениным, одобренном Временным исполнительным комитетом и принятом в ночь на 22 февраля историческом декрете — воззвании Совнаркома «Социалистическое отечество в опасности!». В этом документе, в частности, говорилось, что создание оборонительных позиций «по линии нового фронта» должно проводиться «под руководством военных специалистов»{70}.

Первоочередной задачей при организации обороны Советской Республики являлось создание органов военно-политического в оперативно-стратегического руководства вооруженной борьбой как в масштабе страны, так и на главных стратегических направлениях в районах, попавших в сферу интервенции Четверного союза. В связи с этим 21 февраля был создан Чрезвычайный штаб Петроградского военного округа, которому поручалось «немедленно перевести г. Петроград на осадное положение»{71}; тогда же на пленарном заседании Петроградского Совета был образован (а на следующий день расширен путем включения представителей ВЦИК и членов Чрезвычайного штаба) Комитет революционной обороны Петрограда под председательством Я. М. Свердлова{72}; этот комитет стал фактически всероссийским органом по руководству обороной страны, деятельность которого направлял В. И. Ленин.

22 февраля по вызову Совнаркома в Петроград из Могилева специальным поездом прибыли 12 бывших генералов и офицеров Ставки во главе с начальником штаба верховного главнокомандующего бывшим Генштаба генералом М. Д. Бонч-Бруевичем (бывшие Генштаба генералы С. Г. Лукирский, А. С. Гришинский, Н. И. Раттэль, Н. А. Сулейман, М. М. Загю и др.). Несмотря на поздний час, они были приняты в Смольном В. И. Лениным, который поставил им задачу спешно выработать план обороны Петрограда и заняться формированием отрядов для посылки на фронт{73}. «Немедленно по распоряжению Ленина,— вспоминает М. Д. Бонч-Бруевич,— нам была отведена в Смольном институте комната, где и начал работать будущий Военный совет... В. И. Ленин в это время с неослабным интересом два раза в [69] день интересовался нашей работой. Все детали, все мелочи хода борьбы, организации отрядов ему были известны»{74}. Затем военные специалисты были приглашены на чрезвычайное заседание расширенного Президиума ВЦИК, на котором председательствовал Я. М. Свердлов; последний предложил М. Д. Бонч-Бруевичу рассказать собравшимся о тех основных мерах, которые мы, военные специалисты, рекомендуем принять»{75}. 22 февраля М. Д. Бонч-Бруевич направил обращение к командованию Северного и Западного фронтов и Советам городов прифронтовой полосы с призывом «организовать оборону на рубеже Нарва—Псков— Витебск—Могилев—Жлобин—Бердичев—Одесса»{76}.

Важно подчеркнуть, что в то время, когда многие военные работники партии вообще отрицали возможность какого бы то ни было использования знаний и опыта бывших генералов и офицером в интересах Советского государства, В. И. Ленин считал возможным доверить им командование важнейшими боевыми участками для отражения интервенции кайзеровских войск. Так, командующим советскими войсками на Псковском направлении был назначен бывший Генштаба полковник Й. Г. Пехливанов; Финляндского, Нарвского и Перховского районов — бывшие Генштаба генералы Д. Н. Надежный, Д. П. Парский и Ф. А. Подгурский; инженерную оборону Петрограда возглавил бывший генерал К. И. Величко.

В эти критические дни члены Комитета революционной обороны Петрограда В. Володарский и М. Урицкий выступили с обращением «Ко всем кадровым офицерам», в котором говорилось, что для успешного отражения врага необходимо «немедленно сформировать рабочих и дать им минимум тех знаний, которые им нужны для успешной обороны», в связи с чем комитет постановил, что «все кадровые офицеры... должны немедленно явиться и зарегистрироваться в Мариинский дворец»{77}.

Для рассматриваемой проблемы этот документ имел исключительно важное значение. Если в первое время после Октябрьской революции отдельные представители командного состава старой армии, сразу же признавшие Советскую власть, сами предлагали ей свои услуги, то данное обращение к бывшим генералам и офицерам с просьбой оказать помощь Советскому государству своими профессиональными военными знаниями исходило уже непосредственно от Советской власти.

На это обращение в исключительно трудное для молодой Советской Республики время откликнулись сотни и тысячи бывших генералов и офицеров, которые, не являясь сторонниками нового общественного строя, добровольно вступили в Красную Армию. При этом они заявляли, что являются противниками «братоубийственной» (гражданской) войны, но готовы отдать свои знания, опыт и силы для защиты страны от ее внешних врагов, ибо видят в этом свой воинский долг перед родиной. Это подтверждают и сведения, опубликованные в печати того времени: «Запись офицеров в ряды Советской Армии принимает широкие размеры, [70] и уже сейчас предложение значительно превышает спрос. Устанавливается очередь по всем родам оружия. Записывается не только молодежь, сколько старые офицеры, представляющие рекомендации войсковых организаций. Наблюдается резкий перелом настроения, чувствуется уверенность в устойчивости Советской власти, а в связи с этим готовность пойти ей навстречу»{78}.

С объявлением 21 февраля революционной мобилизации в Главное Петроградское комендантское управление до 1 марта явились для регистрации 28 бывших генералов и полковников, а 1 марта начальник Генерального штаба Н. М. Потапов докладывал Н. И. Подвойскому: «Прилагаю к сему два списка старших начальствующих лиц (от командира полка и выше), состоявших в резерве Петроградского округа и уволенных 1 января этого года в отставку. В списке указаны адреса тех из них, которые проживают в Петрограде… Более обратившие на себя внимание своими военными способностями подчеркнуты красным карандашом». В этом списке приводились данные о 96 генералах и полковниках{79}, а всего в эти дни добровольно вступили в Красную Армию свыше 8 тыс. офицеров и генералов старой армии, что было достаточно для укомплектования командным составом двадцати дивизий{80}.

Значительную роль в организации отпора войскам Четверного союза сыграли бывшие офицеры — слушатели Николаевской военной академии (далее — Военной академии).

Во время Октябрьской революции личный состав Военной академии держал себя нейтрально, в контрреволюционных выступлениях участия не принимал, а потому со стороны Советской власти никаких репрессий в отношении профессорско-преподавательского состава и слушателей применено не было. Это подтверждает стабильность численности ее профессорско-преподавательского состава и слушателей. Так, на 1 января 1918 г. в Военной академии состояло 395 слушателей, бывших офицеров, в том числе: в старшем классе 2-й очереди — 160 (из числа окончивших подготовительные курсы 2-й очереди), на подготовительных курсах 3-й очереди — 226 человек (из числа строевых офицеров, окончивших военные училища по программе мирного времени) и на геодезическом отделении — 9, из них 1 — на младшем курсе{81}.

Обращение членов Комитета революционной обороны Петрограда «Ко всем кадровым офицерам» касалось также преподавателей и слушателей Военной академии. В связи с этим слушатели старшего курса 2-й очереди были командированы в штабы военных руководителей Петроградского и Московского военных округов, на Кавказский фронт{82} и т. д.; часть слушателей (П. Т. Акутин, П. М. Майгур, В. Ф. Тарасов, В. В. Трофимов и др.) под руководством преподавателя бывшего Генштаба полковника Б. П. Полякова по заданию Генерального штаба занимались разработкой штатов и законоположений для Красной Армии{83}. Общая численность слушателей Военной академии, командирован-[71]

ТАБЛИЦА 3. ОБЩАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ СЛУШАТЕЛЕЙ НИКОЛАЕВСКОЙ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ, КОМАНДИРОВАННЫХ НА ФРОНТ В ФЕВРАЛЕ — МАРТЕ 1918 Г.*

Место командирования	Число слушателей
Место командирования	Старший класс	Подготови-тельный курс	Всего
В штаб военрука Петроградского района		-
В штаб Псковского отряда (военрук Й. Г. Пехливанов)
В штаб Нарвского отряда (военрук Д. П. Парский)
В штаб Порховского отряда (военрук бывший генерал А. Ф. Подгурский)
В штаб Старо-Русского отряда (военрук бывший генерала Н. С. Триговский)
В штаб Ново-Ржевского отряда (военрук А. А. Незнамов, затем В. А. Ольдерогге)		-
В штаб инженерной обороны Петрограда (военрук бывший генерал К. И. Величко)
В распоряжение начальника артиллерии Ставки (военрук генерал К. Ф. Зейц)
В штаб партизанских войск		-
В штаб военрука Московского района		-
На Кавказский фронт
В с е г о

* Составлено по: ЦГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 1618. Л. 51—72; Д. 1991. Л. 113. Кроме того, слушатели Военной академии были назначены в штаб Западного участка, и военный комиссариат Московской области, Главное управление военно-учебных заведений; семь слушателей не получили назначений, два были арестованы; 18 слушателей, получив назначение в Москву, самовольно отлучились к родным (Там же. Л. 10, 11).

ных на фронт для участия в отражении интервенции войск Четверного союза, отражена в табл. 3.

Слушателями Военной академии в этот период была проделана значительная работа, о чем, в частности, свидетельствуют их письма{84}.

Небезынтересно отметить, что командировка слушателей Военной академии для отражения интервенции Четверного союза вскрыла антагонизм между старыми генштабистами и окончившими ускоренные академические курсы во время войны.

Окончившие ускоренные курсы и затем причисленные к Генеральному штабу правильнее, чем старые генштабисты, понимали задачу, поставленную Советской властью перед командным составом старой армии (и, в частности, имевшим высшую военную квалификацию) по созданию новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Поэтому не случайно, что многие из этих моло-[72]дых генштабистов затем честно служили в Красной Армии, занимая в ней высшие командные и штабные должности (Н. Е. Варфоломеев, Я. К. Ивасиов, А. В. Кирпичников, Б. И. Кузнецов, А. И. Кук, П. М. Майгур, С. А. Меженинов, В. В. Сергеев, Е. А. Шиловский и многие другие).

Таким образом, буквально с первых же дней после победы Октябрьской революции началось сотрудничество части командного состава старой армии с Советской властью в качестве консультантов, экспертов и инструкторов, в Ставке верховного главнокомандующего, в бывшем Военном министерстве (в частности, по линии Главного управления военно-учебных заведений) и т. д. Участие же бывших генералов и офицеров старой армии не только в разработке военно-технических вопросов, но и в непосредственном руководстве советскими войсками на главных направлениях наступления германских и австро-венгерских войск в «один из самых опасных моментов для Советской Республики»{85} является ярким подтверждением правильности ленинского курса на привлечение командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства.

РОЛЬ ВОЕННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ В СОЗДАНИИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ВЫСШЕГО ВОЕННОГО СОВЕТА И ПОДГОТОВКЕ КАДРОВ ВЫСШЕЙ ВОЕННОЙ КВАЛИФИКАЦИИ

Мирную передышку, полученную в результате заключения Брест-Литовского договора, Коммунистическая партия и Советское правительство использовали прежде всего для реализации уже намеченных мероприятий по превращению Красной Армии в массовую регулярную, способную надежно защитить завоевания Великого Октября и создания стратегического фронта обороны от возможного возобновления интервенции Четверного союза. Мир с Германией, разъяснял В. И. Ленин, подписывается «не для того, чтобы “капитулировать” перед империализмом, а чтобы учиться и готовиться воевать с ним серьезным, деловым образом»{86}. Уверенность В. И. Ленина в недолговечности грабительского мира, навязанного Стране Советов германским империализмом, основывалась на оценке международной обстановки, а также на мнении военных специалистов о стратегическом положении воюющих держав. Так, в частности, бывший Генштаба генерал В. Е. Борисов в тезисах «Общая военная программа на период от заключения мира России с Германией до заключения всеобщего мира», датированных 27 февраля 1918 г.{87}, писал, что к ныне заключенному сепаратному миру «можно отнестись спокойнее, если иметь в виду полную возможность изменить его условия в тот момент, когда Германия попросит мира у наших бывших союзников»; есть все основания считать (учитывая военные неудачи Германии и ее сильное общее ослабление), что это [73] произойдет «к октябрю 1918 года». Следовательно, в нашем распоряжении, говорилось в тезисах, имеется «шесть—семь месяцев для серьезного устройства армии», причем «прочная и победоносная армия может быть устроена только по серьезной программе, составленной сообразно природе такого организма, как организм армии»{88}. Поскольку противник в настоящее время остановлен на рубеже Псков—Витебск, необходимо этим воспользоваться «для начала создания армии». Поэтому следует разработать «программу серьезного преобразования армии, отбросив нынешние меры (принятые Наркомвоеном.— А. К.)», как «не обеспечивающие успеха в деле создания надежной военной силы»{89}.

Для руководства строительством массовой регулярной Красной Армии необходимо было прежде всего создать единый высший военно-стратегический орган управления и соответствующий исполнительный аппарат с широким участием военных специалистов. 3 марта 1918 г. на заседании Совнаркома решение о создании такого органа, Высшего Военного Совета, получило официальное оформление, а затем было опубликовано в печати{90}. Военным руководителем Высшего Военного Совета был назначен бывший Генштаба генерал М. Д. Бонч-Бруевич, его помощником — бывший Генштаба генерал С. Г. Лукирский, а политическими комиссарами — П. П. Прошьян (член ЦК партии левых эсеров) и К. И. Шутко (большевик).

В телеграмме В. И. Ленина Н. И. Подвойскому от 1 апреля 1918 г. говорилось, что Высший Военный Совет ставится «во главе дела обороны страны» и на него возлагаются следующие задачи: «преподание военному и морскому ведомствам основных заданий по обороне государства» и «по организации вооруженных сил страны»; объединение деятельности армии и флота; наблюдение за выполнением «ведомствами обороны (т. е. отраслями промышленности, связанными с работой на оборону.— А. К.) возложенных на них задач» и «систематическое собирание фактических сведений о всех военных, по их познаниям и боевому опыту, пригодных на должности высшего военного командования»{91}.

С учреждением Высшего Военного Совета верховный главнокомандующий Н. В. Крыленко подал рапорт на имя В. И. Ленина с просьбой освободить его от исполнения этой должности{92}. Отставка Н. В. Крыленко была принята: 15 марта 1918 г. Ставка верховного главнокомандующего была расформирована, а должность верховного главнокомандующего упразднена. Что же касается Наркомвоена, то с этого времени его деятельность заключалась «именно в разработке и в проведении в жизнь заданий Высшего Военного Совета по строительству новой армии (в отличие от той, которая строилась с момента ее организации в январе 1918 г. на принципах добровольчества.— А. К.)»{93}. В связи с несогласием подчинения Высшему Военному Совету 13 марта 1918 г. подал в отставку наркомвоен Н. И. Подвойский. Однако создание Высшего Военного Совета отнюдь не перечеркивало заслуги Народного комиссариата в предшествующий период; он по-[74]прежнему входил в состав Совнаркома и занимался «огромной организаторской работой, завершал ликвидацию старой армии, ее учреждений, ведал снабжением новой армии и боевыми действиями против контрреволюции»{94}.

18 и 19 марта 1918 г. Совнарком под руководством В. И. Ленина обсудил вопросы о персональном составе и функциях Высшего Военного Совета. Постановлением СНК от 19 марта этот высший орган военного управления был поставлен «во главе дела обороны страны», на него возлагались задачи руководства, планирования и координации деятельности военного и морского ведомств, а также подбора высших командных кадров «по их познаниям и боевому опыту»{95}. В состав Высшего Военного Совета вошли народный комиссар по военным делам Л. Д. Троцкий (председатель) и Н. И. Подвойский, в качестве их заместителей — Э. М. Склянский и К. А. Мехоношин, а 1 апреля — начальник Морского Генерального штаба бывший капитан 1-го ранга Е. А. Беренс как специалист по военно-морским делам. Особое положение Высшего Военного Совета определялось также тем, что его руководству, и в частности военному руководителю М. Д. Бонч-Бруевичу, было предоставлено право обращаться по наиболее важным вопросам обороны страны лично к В. И. Ленину{96}.

Из табл. 4 видно, что в Высшем Военном Совете практически все должности занимали бывшие кадровые офицеры, из них 13 человек были офицерами Генерального штаба.

Для того чтобы пояснить, чем была вызвана необходимость создания нового высшего военного органа в стране, следует вернуться к событиям, связанным с военными действиями с октября 1917 по февраль 1918 г.

Успехи революционных войск в борьбе с очагами внутренней контрреволюции во время триумфального шествия Советской власти утвердили руководителей Наркомвоена во мнении, что строительство Красной Армии на принципах добровольчества (с выборным началом, без привлечения в ее ряды, тем более на ответственные командные должности, бывших генералов и офицеров и т. д.) стоит на правильном пути. Однако уже отражение интервенции Четверного союза показало, что «в критический момент наступления немцев и в течение ближайшей недели после него, т. е. с 18 по 25 февраля, в распоряжении Наркомвоена не оказалось никаких вооруженных сил для оказания сопротивления врагу; первый отряд Красной Армии едва выступил на фронт лишь спустя неделю после начала германского наступления»{97}.

⇐ Предыдущая 2 3 4 5 678 9 10 11 Следующая ⇒