Ириска и Николай 13 страница

- Пойдем на веранду, там пиво есть.

- Я не пью.

Пробовала вино, коньяк – Николай разрешил, на день рождения и новый год. У Оли пробовала пиво и тоник. Но это все. Мой опыт употребления спиртного был слишком скудным, и обогащать его в подобной компании я точно не стану.

- Не умеешь? Давай научу!

- Я же сказала, не пью.

Стас улыбнулся, как ему думалось – соблазнительно, придвинулся ближе.

- Тогда, может быть, придумаем что-нибудь интересное?

При мысли об «интересном» в компании этого напыщенного индюка меня замутило.

- Я, пожалуй, прогуляюсь.

Обошла парня по кривой, направилась в сад. Набрела на беседку, спрятавшуюся на берегу небольшого водоема, и услышала тихие голоса. Хотела пройти мимо, но замерла.

- Как все продвигается? – голос был знаком.

- Почти все готово, - Колесов.

- У тебя и в прошлый раз было все готово, в итоге он гуляет под подпиской о невыезде, – Юрий Семенович.

- Понятия не имею, откуда та проклятая запись взялась.

У меня перехватило дыхание, одно дело – подозревать, другое – услышать все самой. Наблюдать за тем, как другие хотят сделать плохо родному любимому человеку, было тяжело. После поездки в Германию мои чувства стали сильнее, обрели цельность и завершенность. Я любила, просто любила, без какой–либо надежды. Моя любовь окрыляла меня, позволяла взлететь над собственными страданиями и болью.

- Как девчонка? Когда придет время, она должна сделать именно то, что нужно. Бумаги должны быть подписаны, иначе Игнат отменит сделку.

- Да куда она денется? Выбора все равно не будет, мать свою она любит. Сделает все и не пикнет.

- Хорошо. Дочка у тебя красивая, не дура. Ты такой не заслуживаешь. – Антонов замолчал ненадолго, потом продолжил, взвешивая каждое слово. – Мне нужна именно такая невестка. Не сейчас, конечно, дети еще пока слишком молоды.

Колесов закашлялся.

- Юрий Семенович, так я это… Всегда…

- Ладно, - он хлопнул моего папашку по плечу. – Придет время – будем решать.

У Антонова зазвонил телефон, я потихоньку пошла обратно. Меня будто оглушили, страх сковал внутренности. Переставляла ноги лишь благодаря клокотавшей внутри меня ненависти. К своему отцу. Биологическому. К этому подонку, который продал родную дочь. Папа в опасности, а мама опять может оказаться в роли разменной монеты.

Вернулись мужчины назад нескоро. Колесов привлек Аню к себе, на его лице промелькнуло то же чувство, что и в день нашей встречи. Тогда я ошибочно приняла это за нежность. Он на это не способен – удовлетворение от того, что все идет по намеченному плану.

Суббота – этот день настал. Сегодня я еду домой. Страх, поселившийся во мне вчера, не хотел отпускать. Они что-то затевают, чем скорее мы выясним, тем лучше. Я до сих пор не сказала отчиму про жучок. Наверное, схожу с ума, потому что мысль о подобном со стороны Колесова заставила меня перевернуть все свои вещи, проверить все, что возможно. Ничего, скажу ему при личной встрече.

Завтракали в молчании. Я считала каждую секунду до того, как покину этот дом. Надеюсь, навсегда. Николай будет защищать меня до последнего. Приеду, расскажу все, что узнала. Аня расстроилась, не хотела со мной расставаться. Саша не отходил ни на шаг. Кирилл, наоборот, довольно улыбался.

В полтретьего мы стояли на перроне, дожидались Лидию Ивановну. Она с внучкой на руках появилась за десять минут до прибытия поезда. Девочка застенчиво улыбалась, глядя по сторонам, прятала личико на плече у бабушки.

- Здравствуйте! – поздоровалась моя нежелательная попутчица.

- Здравствуйте, – поздоровались мы в ответ.

Объявили посадку. На этот раз нам досталось купе. Я махала рукой Ане и Саше, пока они не скрылись из вида, а потом залезла на верхнюю полку и отвернулась к стене. Желания продолжать начатую неделю назад дискуссию не было. Встреча с Колесовым подорвала во мне какие-то внутренние резервы, о которых я раньше даже не подозревала. У меня есть время для того, чтобы привести себя в порядок, а лучшее средство для этого – сон. Разбор полетов состоится гораздо позже, тогда, когда придет для этого время. Сейчас же я уверена только в двух вещах: я безмерно рада, что покинула общество Колесова, и я – еду домой!

Глава 16

Николай

Всю неделю не находил себе места, практически не спал, не ел, на работе не мог заниматься делами. Одно единственное желание – придушить Колесова своими руками, владело мной. Я хотел забрать свою девочку. Закончить этот цирк, сделать так, чтобы он ее и Таню больше никогда не беспокоил. А действия представителей опекунского совета все еще будоражили кровь, будили в глубине ярость. У нас в стране можно купить все, практически все… Купили и этих благочестивых пожилых дам.

Пока был на работе, они заявились к Тане и потребовали нашу дочь. Незаконное, глупое, беспочвенное требование. Жена пыталась протестовать, «опекунши» набросились на нее стаей коршунов, обвиняя в запрете встреч с родным отцом. Досталось и в мой адрес. Необоснованные обвинения, за которые они еще ответят – Ксения им это с рук не спустит. После этого Таня не выдержала, расплакалась. Именно эту сцену я и застал дома. Дамы притихли, но, как оказалось, ненадолго. Все трое были в очках и рассматривали меня будто под микроскопом. За сколько же их купили? Или запугали? Может быть, совсем невероятное, они – идейные?

- С чем пожаловали? – начал я грубо и неприязненно.

- Мы забираем девочку.

- Кто вам это сказал? – искренне удивился я.

- И на каком основании? – добавила Ксения. Адвокат, приехала вскоре после моего звонка. Дамы притихли, учуяли в ней угрозу. Мне было спокойно рядом с Ксенией и ее нестандартным мышлением по мужскому типу. «Дверь закрыта? Значит, ищем форточку!» - девиз адвоката в работе, да и по жизни, наверное. Был еще один большой плюс в наших отношениях – они были чисто деловыми. Никто не имел друг на друга марьяжных планов, это позволяло общаться открыто и легко. У меня из головы не шла Ириска, в отношениях с Таней начало копиться напряжение.

- Мы забираем девочку, - металлическим тоном повторила Лидия Ивановна, «командирша» этого балагана.

- На каком основании? – твердостью голоса Ксении можно было резать стекло.

И… понеслось… Меня обвинили во всех смертных грехах, Таню спросили, почему она доверила воспитание ребенка такому грубияну и уголовнику, как я. Тот факт, что обвинение было ложным, никого не волновал. Ириску жалели за «долгие годы» страданий в нашей семье, за жизнь в «нечеловеческих условиях». Лидия Ивановна старалась больше всех, потребовала осмотреть ее комнату. Я противился, Таня молчала, Ксения наблюдала за цирком с холодной улыбкой. Мы с женой никогда не заходили к нашим детям без стука. А тут чужие тетки хотят залезть на личную территорию моей падчерицы. Адвокат отвела меня в сторону и попросила не мешать. Их действия противозаконные, останавливать все это не стоит. Чем больше накопится нарушений, тем проще будет потом, в суде. Я, стиснув зубы, открыл дверь спальни Ириски. Дамы применили тактику активного поиска. Интересно, чего именно? Скелетов, наркоты, журналов для взрослых? Залезли в шкаф, стол, комод, пролистали оставленные на столе тетради. Осмотрели фото в рамках, которые в большом количестве висели на стене. Самые счастливые моменты нашей семьи. Лидия Ивановна недовольно поджала губы. Чем ей фотографии-то не угодили? Ребенок выглядел здоровым, довольным жизнью в «неблагополучной семье», улыбался в тридцать два зуба!

- Папа, - я напрягся. Ириска давно уже меня так не называла, и свою реакцию на это понять не получилось, - что здесь происходит, и кто эти люди?

- Ирочка, здравствуй, - вторая дама, кажется, Елена Васильевна, улыбнулась приторно-слащавой улыбкой и направилась к моей девочке. Та напряглась. Неправильно «опекунша» начала разговор, всяких «Ирочек» падчерица терпеть не могла. Ириска, недолго думая, спряталась за моей спиной. – Мы хотели поговорить с тобой, спросить, как ты живешь?

- Поэтому вы мою комнату перевернули вверх дном? – справедливый вопрос. Елена Васильевна пожала плечами.

- Мы должны посмотреть, как ты живешь, всего ли тебе хватает. Не занимаешься ли ты вне школы чем-нибудь плохим.

- А почему не спросили у меня разрешения, хотя бы формального? Почему не дождались, пока я приду из школы? – в логике моей девочке не откажешь. Молодец!

— Это были бы просто слова. И осмотр комнаты лучше всего проводить неожиданно, - слащавости в голосе дамы стало заметно меньше.

- В таком случае, зачем меня вообще спрашиваете? Чем вас могут заинтересовать мои «просто слова»?

Простой вопрос подростка поставил «опекуншу» в тупик.

- Ладно, - Лидия Ивановна хлопнула в ладоши, - нам нужно осмотреть кухню. Где у вас холодильник?

Но и здесь дамы потерпели фиаско. Кушали в нашей семье много и вкусно. Каждые выходные мы с женой ходили в магазин и возвращались домой с полным багажником всякой всячины.

- Ирочка, твой папа хочет забрать тебя к себе, - начала Лидия Ивановна.

Ириска подошла ко мне, прижалась, обняла за талию.

— Вот мой папа. Я дома.

Я гордился своей дочкой. Как бы дальше ни сложились наши отношения, но было приятно видеть результат своих трудов.

- Ты не понимаешь, я имею в виду твоего настоящего, биологического папу.

Ириска нервно теребила пуговицу на моей рубашке, ее пальцы мелко, почти незаметно дрожали.

- Так вы определитесь, про кого говорите! Про настоящего отца или биологического?

Выброс адреналина добавил стали в голос Ириски.

- Павел Колесов обратился в опеку с заявлением. Твоя мама и отчим не хотят добровольно разрешить ваше общение, поэтому состоится суд.

- Ирине уже исполнилось четырнадцать лет, она имеет право выбирать родителя, в чей семье хочет остаться. А в ваших настоящих действиях я вижу огромное количество нарушений. И сейчас мы их все обсудим, - Ксения посчитала именно этот момент самым удобным для вмешательства.

Препирания продолжались долго. Ириска замерла возле меня восковой куклой и молчала. Я заволновался. Слишком сильным потрясением стала для нее картина посторонних людей в собственной спальне. А эти… женщинами назвать склочных дам у меня язык не поворачивается, шли напролом к своей цели. Чувства ребенка в расчет не принимались.

- Так, все! На сегодня хватит. Хочет Колесов дочь? Пусть подает в суд, - я начал надвигаться на «опекунш», вытесняя их в сторону прихожей. Проводить нежеланных гостей было непросто, но, совместно с Ксенией, получилось. Ириска крепко цеплялась за меня. Таня молчала, растерянная, подавленная, напуганная.

- Не бойтесь, мы что-нибудь придумаем. Я не позволю вас обидеть!

Светлые тонкие волосы под моей ладонью, доверчиво склоненная к моему плечу голова, дурманящий запах любимой женщины, болезненно-притягательный, невероятный.

- А если он и правда в суд подаст? Судью подкупит? – Таня заламывала руки, сдерживая подкатывающую истерику.

- Если будет совсем тяжело, я спрячу Ириску. Возможность есть. Колесов долго искать будет.

Вечер был длинным, тяжелым, выматывающим.

На следующий день Ириска пришла ко мне в офис. Настроена девочка была решительно.

- Привет, - поздоровалась она с замом.

- И тебе не хворать, - Серега неуверенно заелозил в кресле, потом спросил в лоб. – Вас оставить?

Ответить я не успел, Ириска опередила.

- Лучше не уходи. Я хочу посоветоваться.

В голове щелкнуло, сейчас что-то будет. Мы выжидательно смотрели на собеседницу. Ириска бросила сумку на диван, прошлась по кабинету. Я любовался ей. Знаю, что никогда моя девочка не будет моей, не посмею. Но все равно, ее присутствие меняло все.

- Хочу поехать к нему. Они вчера предлагали Ксении компромисс – если погощу в его семье, то опекунский совет оставит меня в покое до суда. Якобы познакомилась с отцом и его семьей, погостила, пообщалась.

Кресло подо мной жалобно скрипнуло, настолько резко я подался вперед.

- Ты с ума сошла?

- Нет. Это будет правильно.

Ириска села на соседнее с Сергеем кресло, на самый краешек. Ее спина была прямой, взгляд - твердым.

- Я знаю, что ты против. Но можешь хотя бы выслушать?

Промолчал. Она приняла это за согласие. В любом случае не отпущу, но буду хотя бы знать, что за план созрел в ее взбалмошной головке.

- Мы не знаем, чего хочет Колесов. Если узнаем – поймем, что с этим делать.

Я не проронил ни звука. Серега молчать не стал.

- Ты предлагаешь приманить «на живца»? Провести разведку боем?

Ириска пожала плечами.

- Думаю, он подобного не ожидает. Может быть, что-то и получится. Ксении это поможет в переговорах с опекунским советом.

- Нет, - выдохнул я, наконец.

- Ты отправишь со мной своих парней, будете меня охранять. Я действительно хочу это сделать. И… - девочка замолчала, зажмурилась на мгновение, продолжила немного осипшим голосом, - мне действительно это нужно. Пойми, пожалуйста. Я знаю, что поймешь! – острый взгляд, пробивающий насквозь.

Не знаю, как она нашла тот самый аргумент, но я дал согласие. Через два часа Сергей уже собирал ребят, разрабатывал план и прощупывал обстановку в Челябинске. Сопровождать Ириску к «настоящему» отцу вызвалась Лидия Ивановна. Спорить не стал. Опекуншу можно было использовать и в наших интересах.

Время тянулось, тянулось, тянулось… Ириска звонила каждый день, делала вид, что все хорошо, что просто соскучилась. Но я чувствовал, насколько ей тяжело, плохо, одиноко. Каждый раз внутри что-то надрывалось, поднималась волна ярости. На себя, на Колесова, на продажный опекунский совет… Кулаки были разбиты в кровь, под глазами - темные круги. Отросшая щетина довершала образ.

Зазвонил мобильный.

- Приехала? Встретил? – Таня беспокоилась о нашей дочери.

- Нет, поезд немного задерживается. Я позвоню.

Начал накрапывать мелкий дождик, который немного остудил разбушевавшиеся эмоции. Плохо, когда ты перестаешь себя контролировать, жди беды. Я соскучился, безумно соскучился по своей девочке. Как я буду без нее, когда она упорхнет в свою Москву? Сдеру кожу с костяшек до костей, но не буду удерживать ее, не имею права.

Объявили прибытие. Вдалеке показался локомотив. Я напрягся. Рядом с ней Лидия Ивановна, нужно держать себя в руках. А это будет непросто…

- Папа! – Ириска бросилась ко мне, повисла на шее. Как же это невероятно, ощущать тяжесть ее тела, слушать сбивчивое учащенное дыхание, наслаждаться звуком голоса, чувствовать под руками живое тепло. Я прижал ее к себе, крепко. Хотел спрятать, ото всех, навсегда.

- Здравствуйте, - поздоровалась Лидия Ивановна.

- Здравствуйте, - конфликтовать не стал. Просто хотелось как можно быстрее покинуть опекуншу.

- Ирочка, ты так и не ответила на мой вопрос. Как тебе у твоего папы? Настоящего папы!

Ириска задумалась. Я смотрел на нее и снова не узнавал. Моя девочка изменилась. Сильно. Повзрослела. И я опять не заметил, когда…

- Наверное, мне нужно сказать вам спасибо, - эти слова удивили не только меня, но и Лидию Ивановну.

- За что? – на короткий миг с опекунши слетел образ святой.

- Я раньше не понимала, насколько мне повезло в жизни и насколько я счастлива.

Забрал у падчерицы сумку и повел ее в сторону перехода. Ответом на слова Ириски стала тишина.

***

Сел за руль, захлопнул дверь. Мы наедине, мира больше не существует, лишь тесное пространство автомобиля, да чистые влюблённые серые глаза напротив.

- Соскучился, - прошептал еле слышно. Впитывал в себя ее образ, пил, словно странник в пустыне, истосковавшийся по чистой ключевой воде. Реальность начала расцвечиваться яркими красками. Золотистые спутанные волосы немного темнее обычного - дождик намочил. Легкий румянец на щеках, густые ресницы, губы алые, притягательные, нежные, в которые до безумия хотелось впиться долгим поцелуем… Моя Ириска, похудевшая, повзрослевшая, истосковавшаяся…

- Соскучилась, - ее ладошка приблизилась к моему лицу, пальцы легли на висок и скользнули ниже.

- Замерзла?

- Совсем чуть–чуть.

Я включил печку, взял ее прохладную ладошку и начал отогревать собственным дыханием.

- Согрелась?

В серых глазах вспыхнули озорные искорки, уголки губ спрятали улыбку.

- Нет.

- Иди сюда, - я расстегнул куртку, отодвинул сидение назад. За окном сверкнула молния, прокатился гром, ливень хлынул такой, что видимости совсем не стало. Ириска свернулась клубочком на моих коленях, уткнулась носом в шею. Мои руки гладили ее спину, плечи, шею, губы целовали висок, лоб, нос. Сводящий с ума запах любимой женщины, обостренный во влажном дождливом воздухе, пропитал салон автомобиля.

- Эта неделя показалась вечностью, - тихо пробормотала она, еще плотнее прижимаясь. – Я счастлива, что вернулась.

- И я, - скупые слова, бесцветные, плоские. Как я могу выразить то, что испытываю на самом деле? В юности смеялся над друзьями, которые теряли голову в очередном романе, а сейчас сам… Еще хуже. Потому что взрослый, опытный, прекрасно отдаю отчет в происходящем. Ириска – мой личный наркотик, с каждым разом доза нужна больше и больше. Чувства к Тане утекли куда-то в параллельную реальность, где я – муж, глава семьи, отец. А сейчас… все иначе… Другой мир, настоящий и безумный. Мне становилось больно от шквала собственных эмоций и состояний, сменяющих друг друга с огромной скоростью. Не успевал перестраиваться, приспосабливаться. Если это – любовь, то, получается, я до этого не знал, что это такое? Неужели я придумал себе чувства к Тане, и мой брак был всего лишь иллюзией? Нет, не имею права так думать, плохой путь… Просто Ириска ломает все лишь одним своим присутствием, переворачивает с ног на голову, обесценивает, рушит моральные принципы, создает новые идеалы. Мир открывает с иной, недоступной ранее стороны.

- Давай поедем к тебе в офис.

- Зачем? Я сказал Сереге, что меня не будет сегодня.

- Хочу кое–что проверить…

Тяжело вздохнул.

- Хорошо. Только маме надо позвонить.

- Не нужно, я уже позвонила ей. Когда подъезжали к вокзалу.

Я понимал мотив ее поступка. Ей, так же, как и мне, не хотелось делить этот момент ни с кем.

- Тогда едем.

Ириска подняла голову. Серые глаза потемнели, так же, как и мои. Мне стало страшно. Глупо, взрослый мужик испугался юной девочки. Но… Одно движение, и мы пропадем, сорвемся в пропасть. Я не смогу остановиться. И мысли о Тане не смогут удержать от непоправимого.

Она поцеловала меня в щеку, так же близко от губ, как тогда, в аэропорту.

- Я жучок поставила. В телефон Колесова.

Протяжный выдох вырвался сам собой. Когда он его обнаружит…

До офиса ехали долго. Видимость на дороге была очень плохой. Серега пообещал нас дождаться.

- Как нет? Ночью целовала, а сейчас не хочешь? – донеслось из приемной.

- Сережа, сейчас Николай Александрович приедет, - в голосе Инны слышалась паника.

- И что? Выгляни в окно, видишь, какой дождь. Они еще нескоро будут.

- И все же! – в голосе Инны добавилось твердости.

- И все же здравствуйте еще раз! – пошутил я, входя в собственную приемную.

Инна покраснела и отгородилась от нас рабочим столом. Сергей расплылся в ухмылке.

- Что тебя притащило? Встретил свою Ириску - поезжай домой. Не мешай людям личную жизнь устраивать.

- К секретаршам приставать? Это хотел сказать?

Зам повернулся к Инне.

- Ладно, несговорчивая моя, отложим на время незаконченный разговор.

Смутившаяся Ириска проскочила в мой кабинет, я пошел следом. Последним зашел Сергей и закрыл дверь.

- Что она на этот раз натворила?

- Сам не до конца понял.

Ириска победно улыбнулась, она уже колдовала за моим рабочим компом.

— Вот!

Мы подошли ближе.

- И что? – Сергей придирчиво оглядывал длинный список аудиофайлов.

- Разговоры Колесова за последние три дня.

Зам замер соляным столбом. Мне стало нехорошо, слишком опасно, на грани.

- Смотрите, исходящий.

Ириска нажала на кнопку «прослушать», и пошли гудки.

- Алло, - голос Тани. Я напрягся, Ириска замерла.

- Здравствуй, дорогая, обдумала мое предложение? – Колесов, самодовольный гад, играл на струнах души моей жены.

- Я на это не пойду.

Он хмыкнул, помолчал немного, потом продолжил:

- Ладно, поезжай на склад, мой человек ждет тебя. Если не хочешь, чтобы твоего Кудрявцева ждал сюрприз посерьезнее, чем в прошлый раз. Дырка в голове сама собой не затянется. Подпишешь бумаги, и свободна. Приведешь за собой хвост – пеняй на себя. У тебя полчаса.

- Я не могу поехать одна, Коля меня не отпускает. Со мной всегда охрана.

- Твои проблемы. Позвонишь ему – он труп, позвонишь в полицию – он труп, не отвяжешься от охраны – он труп. Короче, ты меня поняла… Сделай то, что я сказал, и валите вместе с Иркой на все четыре стороны! Выбор за тобой.

Долгое тяжелое молчание.

- Я буду.

Звонок завершен. Медленно перевариваю услышанное.

- Что делать будем? – Сергей был предельно собран.

- Охране отбой, Татьяну отпустить. Следом – две машины, вести предельно осторожно. Звони Громову, поднимай всех. Колесов что-то затевает. Я еду за женой, - предельное напряжение вернуло меня в прошлое. Война, пусть и в мирное время, остается войной.

- А я? – никогда раньше не видел Ириску такой растерянной.

- Слушай и держи меня в курсе.

Пролетев по офису как ураган, побежал к парковке. Я успею, не дам Татьяне натворить глупостей.

Дождь прекратился. Возле крыльца образовалась огромная лужа. Это меня и спасло.

Я уже отключал сигнализацию, когда услышал испуганный родной голос.

- Стой! Папа! Стой! Не ходи! Бомба в машине!

Не успел осознать до конца то, что кричала Ириска. Чисто на инстинктах упал на землю, закрывая голову руками…

…Одна автоматная очередь сменяет другую. Измученные, израненные солдаты, совсем еще молодые парни, прячутся за изрешеченными кузовами старых автомобилей, укрываются от пуль в полуразрушенных зданиях. Чуждая речь режет слух, ругательства, уже знакомые и понятные, оседают на разгоряченную землю вместе с пылью, поднятой разрывами снарядов, кровью, трупами мгновение назад живых солдат… Еще один вздох, еще один миг… Последний или нет? Только всевышнему известно…

- Пошли! Вперед! – проносится по нестройным рядам тех, кто еще держится на ногах. И неизвестно, кому повезло больше, выжившим или тем, кто отправился в иной мир, чистый, светлый, добрый. Может, его, другого мира, и не существует, но до одури хочется в него верить…

- Вперед! – ты встаешь и идешь. Выбор невелик, двигаться дальше, убивать тех, кто хочет убить тебя, или умереть. Каждую минуту выгрызаешь шанс на жизнь зубами, пули летят у виска, в нескольких метрах правее подрывается мина… Жить… Идти вперед… Разве может быть еще какая-то цель, какой-то смысл?..

- Папа! Папочка!

Испуганный родной голос. Снова. Открываю глаза. В сером от едкого дыма мире золотое шелковистое облако волос, алмазные капельки слез из серых глаз.

- Папа!

- Все хорошо. Живой.

Я прижал к себе Ириску. Ее трясло, моя рубашка намокла от ее слез. Она ощупывала меня, хотела убедиться, что я действительно цел.

- Ира! – встряхнул ее. Взгляд девчонки стал более осмысленным. – Жить буду.

Она еще что-то говорила, но я плохо разбирал. Звуки доносились словно издалека. Подбежал Сергей. Осмотрел меня, кивнул.

- Помоги подняться. Надо ехать, - беспокойство о Тане достигло пика. Ей угрожает опасность, а я тут на асфальте отдыхаю.

- Громов туда выехал. Пойдем.

Мир перед глазами вращался, меня пошатывало. До кабинета получилось добраться с трудом.

- Как это могло случиться? – у меня в голове вертелся тот же вопрос.

- Автосервис. Две недели назад, - быстро предположил зам.

- Надо проверить.

У Сергея зазвонил мобильный. Громов. Я не стал участвовать в разговоре, слух еще не восстановился.

- Ты как? – Ириска не отрывала от меня взгляда.

- Дай немного времени. Все будет хорошо.

Моя девочка принялась гладить меня по плечам, по рукам, по одному начала распрямлять пальцы – я так и не разжал кулаки. Наклонилась, поцеловала. Сладкий от нежности поцелуй, соленый - от слез. Я упивался ею, вырывался из прошлого, возвращался в настоящее. Серега запнулся во время разговора, но больше ничем не обозначил своего присутствия.

- Еще звонок, входящий.

Ириска оторвалась от меня и включила прослушку.

- Ну, что еще? – Колесов был явно чем-то недоволен. – Приехала?

- Она попала в аварию, - голос собеседника холоден. - Машина врезалась в фуру. Насмерть, шансов нет.

Часть 2. «Нельзя»

Глава 17

Ириска

Мы замерли. Новость поразила нас, заморозила мысли и чувства. Казалось, вот-вот, и бессмысленно жестокий голос рассмеется в динамик, прокричит «шутка». Секунда за секундой растворялись в тесной бесконечности. Среди отборной брани Колесова не прозвучало ни одного обнадеживающего слова… Мама погибла. Ее больше нет.

- Она не подписала бумаги, уроды! Почему вы ее не вели? Я, что, каждый ваш шаг контролировать должен?

Снова крик, застрявший в ушах. Колесов недоволен крушением плана. Мама ему безразлична, лишь какие-то бумаги, что он хотел от нее, имеют значение. Бездушная сволочь. Убийца.

Исходящий. Снова голос Колесова. Ненавижу!

- Придурки, кончайте его! Он не должен выжить!

- Но… Он в последний момент остановился, потом упал на землю, будто знал о взрыве.

Долгое молчание. Потом, будто выплевывая слова Колесов продолжил:

- Идиоты! Какие вы придурки! Почему не дождались, пока он в машину сядет? И где Ирка?

- С ним. То есть у него в офисе, - голос его собеседника был еле слышим. Испуганный. Напряженный.

- Нахрена я вас из тюрьмы вытащил? Вы даже с таким простым заданием справиться не можете! Отбой! Ничего не предпринимать, ждать моего звонка!

Я закрыла глаза. Мир поплыл, реальность смазалась. Не могу… не могу поверить. Не хочу… Нет…

Снова исходящий.

- Юрий Семенович, эти идиоты раньше времени машину подорвали. Кудрявцев выжил.

- А с женой что? – голос Антонова был недовольными и сухим.

- На смерть.

- Бумаги подписала?

- Нет.

Молчание. Долгое, тяжелое.

- Паша, ты немедленно должен оформить опекунство над Ирой. Меня не волнует, как ты это сделаешь. Представляешь, сколько будет стоить голова девчонки, когда все откроется? Скоро нового губернатора назначат, к этому времени завод должен быть в наших руках, - депутат говорил спокойно и размеренно, но у меня, даже в таком состоянии, по спине пробежал озноб. Стало страшно. Сильно – сильно. Как раньше, в детстве.

- А Якущенко?

— Это не твоя забота. Он из комы уже не выйдет.

- Понял Вас.

Снова исходящий. Опять гудки. Мир начинает пульсировать с ними в такт, голова разрывается изнутри, вместо сердца – пустая болезненная тяжесть.

- Слушать меня! – рычит Колесов. – Кончайте его! Девчонку беречь, чтобы волос с головы не упал! Провалите задание – сгною. Лично!

Окружающий мир начал затвердевать, покрываться хрупким хрустальными налетом отрицания. Я дышала осторожно, бережно, чтобы он не треснул, не растворился в кислоте подступающего горя.

- Как же так… - опустошенно выдохнул отчим. Потом повернулся ко мне, глаза его потемнели, а лицо, наоборот, стало белым будто бумажное полотно. Скулы заострились, обескровленные губы – две тонкие бесцветные нитки, сжаты. – Ира?

Мамы больше нет… Мамы больше нет… Мамы больше нет… Раз за разом било в моей голове. Я сжала виски ладонями, чтобы остановить этот траурный набат. Разум отказывался принимать, цеплялся за прежний мир, в котором самый дорогой для меня человек был еще жив. Зачем мне пустая холодная реальность?

Зачем?.. Зачем?.. Зачем?.. Набат продолжал звучать в моей голове, каждый удар отдавался болью, тонкой и резкой, пронзающей всю меня насквозь. Она никогда больше не будет заботиться обо мне, о нас, не приготовит завтрак, не спросит: «тепло оделась?». Я больше никогда не услышу ее тихий спокойный голос. Я больше никогда не пойду с ней по магазинам, и никогда не буду спорить о том, купить мне «эту вещь» или нет. Я больше никогда не услышу от нее: «спокойно ночи, доченька!».

Я больше никогда… Никогда… Никогда…

- Ира, очнись! Ира! – Коля тряс меня за плечи. Чего он от меня хочет? Не понимаю. – Ира, ты меня слышишь?

- Да, - ответила я и напугалась. Бесцветный, какой-то высохший голос. Но испуг быстро прошел, какое это вообще имеет значение?

Щеку обожгла пощечина, еще одна. Я не реагировала. Боль была мелкой, незначительной, даже немного приятной, если бы это имело хоть какое-то значение.

- Ириска! Девочка моя! Очнись, вернись ко мне!

Снова боль, от которой я отмахиваюсь… Но вот что-то царапает, цепляет внимание.

- Ириска! Я с тобой! Ты мне нужна! Слышишь? Нужна! Не оставляй меня сейчас! Вернись!

Я цепляюсь за голос, как за якорь, вытягивающий меня из пустоты. Назад дорогу искать сложно. Устала, хочу отдохнуть. Мамочка! Мы были такими похожими и, в то же время, такими разными. Зачем я тут, без нее?

Что-то изменилось, кажется, меня заставили сесть. Голова почему-то откинулась назад, стало трудно дышать… Обжигающая резкая жидкость в горле. Задыхаюсь, кашель, обжигающий пожар… Потом звон, видимо что-то разбилось. Надо Инну попросить убрать, чтобы папа не порезался. Сама сейчас не смогу…

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒