Ириска и Николай 11 страница

- Скучала?

Ириска поцеловала подбородок и еще крепче прижалась ко мне. Красноречиво.

- Я тоже скучал.

Мы молчали. Тишина, наполненная невысказанным, не давила, а, наоборот, сближала. Своеобразная передышка перед возвращением в мир.

- Я уеду в Москву, - тихо прошептала Ириска, перебирая мои волосы на затылке. Мои руки непроизвольно начали напрягаться, теснее прижимая ее к себе.

- Отпусти, - в этом приказе слышалось гораздо, гораздо больше простого физического контакта. - Не могу больше, сойду с ума. Рядом с тобой. Вот так. День за днем.

- Тебе нужно окончить школу.

- Окончу. И уеду. Нельзя так с мамой. Мы же потом не простим... - Короткие, рубленные, безысходные фразы. И я понял, возразить не посмею.

- Отпущу, - пообещал я, прижимая ее так сильно, как только мог. Вопреки обещанию, совести, здравому смыслу. Это будет потом, а сейчас она - моя!

Снова молчание. Только теперь совсем другое, тяжелое и горькое.

- Сергей догадывается о чем-то. Мне кажется, он знает.

Я кивнул, принимая к сведению. Стоило поразмыслить, слишком необычным было поведение зама.

Уже начало смеркаться, когда Ириска вернулась на пассажирское сиденье и пристегнула ремень. Через пять минут припарковал машину возле подъезда. Добро пожаловать в реальный мир.

Мое возвращение домой стало для Тани неожиданностью. Ириска ничего ей не говорила, вопрос о моем освобождении на тот момент еще не был окончательно решен. Жена выглядела откровенно плохо, усталая, истощенная, грустная. Мне было ее жаль, чувство вины нахлынуло с новой силой. Не должен я был допускать подобное. Судьба подарила мне шанс, и я им воспользуюсь! Не позволю чему-то подобному повториться вновь. Таня долго меня обнимала, заглядывала в глаза, улыбалась, гладя по щеке, потом пошла готовить ужин вместе с Ириской. А я поспешил в душ. Артемка уснул сегодня рано, будить его не стали. Горячая вода после двух недель в камере казалась восхитительной роскошью. И как только Ириска не воротила от меня свой восхитительный носик.

- Садись, - по кухне летали аппетитные запахи горячей домашней пищи. Передо мной оказалась тарелка жаркого, пиала домашнего майонеза, салатик, свежий хлеб.

- Соскучился?

Я кивнул, поцеловал Танину ладошку и набросился на еду. Жена с любовью наблюдала за мной, а я наблюдал за Ириской. Падчерица потягивала чай из любимой кружки, не поднимая глаз. На лице застыла безэмоциональная неживая маска отрешенности, пальцы иногда чуть подрагивали. Я должен ее отпустить. Ириска права. Как только разберусь с Колесовым, мы прекратим это безумие, будем жить в разных городах, лишим себя возможности творить безумство. Ириска сумеет преодолеть все это, она еще слишком молода. А я... Это уже не имело никакого значения.

- Коля, почему тебя отпустили, ты так и не ответил.

- Ириска баловалась, установила видеокамеру, зафиксировала момент подклада.

Она улыбнулась матери и пожала плечами. Таня крепко обняла дочь, шепча, какой умницей та выросла. Я был полностью согласен с женой. Не зря, Серега, а потом Громов положили глаз на Ириску. Только... Не отдам! И запоздавшая мысль: ой ли... Тяжелый вздох, внимательный Ирискин взгляд, мимолетный контакт, выворачивающий наизнанку мою душу.

- Мама, я спать. Завтра нужно встать раньше, домашку сделать не успела.

- Конечно, конечно! - Таня поцеловала на ночь дочь и, улыбнувшись, отпустила.

Мы остались одни. Она перестала прятать чувства, упала мне на плечо, разрыдалась.

- Коля, мне было так страшно! Если бы не Иришка, не знаю, что бы делала...

Я пытался успокоить, но Таня все плакала и плакала. Когда, наконец, слезы кончились, я приподнял ее за подбородок и твердо спросил:

- Он звонил?

Она не смогла мне солгать, глядя в глаза.

- Звонил.

- Почему не сказала мне?

Из любимых глаз скатилось еще несколько слезинок.

- Он сказал, если скажу тебе, будет еще хуже. А ты был так далеко!

Я невольно услышал в ее словах обвинение, на душе стало муторно.

- Танюш, как же ты не понимаешь? Он будет делать то, что решит, независимо от того, расскажешь или нет. Твои слезы — это удовольствие для него. Ты должна мне помочь, ради нас, нашей семьи. Я смогу защитить нас только в том случае, если ты будешь рассказывать мне все!

Жена кивнула.

- Прости, я виновата.

- Ты не виновата. Тебе больно, ты переживаешь. Я понимаю. Но, пожалуйста, не делай так больше. Хорошо?

Мы говорили почти до полуночи. Таня делилась страхами, надеждой, переживаниями. Я успокаивал, как мог. Нам было необходимо вспомнить, каково это - быть вместе, быть семьей. Я очень сильно соскучился по Артему, но будить все же не стал. Сын! Моя гордость, мое продолжение. И две девочки, между которыми мечется сердце... Как же хотелось, чтобы все стало как раньше, легко, просто, понятно, чтобы счастье порхало по нашему дому. Увы, реку не повернешь вспять, прошлое навсегда останется в прошлом. Таков порядок вещей. Дети взрослеют, родители стареют. Мир меняется независимо от нашего желания, и лишь за нами выбор, поспевать за ним, или навсегда застрять в собственных иллюзиях.

На следующее утро я повез Ириску и Артема в школу. Сын был рад меня видеть, прыгал, смеялся, постоянно прижимался ко мне, делился новостями. У меня внутри потеплело. Тёма болтал всю дорогу, Ириска молчала. Мы боялись взглянуть друг на друга. Припарковавшись возле школы, заглушил двигатель. Ребятня на крыльце собиралась в стайки, резко срывалась с места, исчезала за дверями школы. Артемка попрощался, пообещал получать только хорошие оценки и помчался к друзьям.

- Мне пора, - Ириска сидела, не шелохнувшись, так же, как и я, разглядывая школьников, будто видела эту картину впервые. Как же мне хотелось, чтобы она осталась, навсегда, в этой машине, в этом мгновении. - Скоро звонок.

- Да, - осипшее горло выдало нечленораздельные звуки.

Наше время утекало сквозь пальцы. Скоро она исчезнет, растворится во взрослой самостоятельной жизни, забудет происходящее, как страшный сон. Оставит после себя сладкий аромат ванили и несколько невыносимо восхитительных воспоминаний.

- Спасибо, - наконец собрался я с силами и развернулся к ней, взглянув прямо в глаза. Первый раз за все утро.

- Зачем ты меня благодаришь? Ты бы сделал то же самое, даже больше. Это просто счастливая случайность.

- И все же...

Она прикусила нижнюю губу, рассматривая меня. У меня не хватило сил, чтобы сдержаться, хотя бы от простого прикосновения. Большой палец скользнул по ее щеке, она прикрыла глаза, чуть склонив голову на бок.

- Мне пора, - мольба в голосе, стремящиеся навстречу губы. Я убрал руку, моя девочка грустно улыбнулась и выпорхнула из машины. Дождался, когда падчерица скроется за дверями школы, и поехал в офис.

Работы накопилось море. Сотрудники, обрадованные моим появлением, с еще большим усердием принялись за работу. Я от них не отставал. После обеда в кабинете появился Серега, закрыл дверь и развалился в любимом кресле. Хмурый взгляд не предвещал ничего хорошего.

- И? - Пошел я ва-банк.

- Если бы не знал тебя столько лет, то начал бы разговор с удара в зубы.

- Так что тебя останавливает?

Друг задумался.

- Возможно, я что-то не так понял...

- Все ты понял правильно, - эти слова стали для меня приговором. Не хотелось мне врать другу, с которым нас связывало так много. Я надеялся, он поймет, пусть и не сразу.

Серега вскочил на ноги и принялся наматывать круги по кабинету. Я не мешал.

- Она девчонка, что с нее взять? Но ты! Ты - взрослый мужик!

Я продолжал молчать.

- Между вами было что-то?

- То, о чем ты спрашиваешь, нет.

Серега немного успокоился. Я попросил Инну принести кофе, зам нехотя открыл дверь офиса.

Секретарша появилась буквально через три минуты, Серега проводил ее сальным взглядом. Инна фыркнула, демонстративно повернулась к нему спиной, но зама это отнюдь не опечалило... Фигурка у девушки была привлекательная.

- Как я вижу, ты времени даром не терял.

Сергей мечтательно улыбнулся.

- Моя пассия хотя бы совершеннолетняя, проблем с законом у меня не будет. И потом... Вот возьму и разведусь с Наташкой, совсем чужие мы с ней стали. Сын вырос, папка ему больше не нужен. Еще годик пройдет, и, кроме девок, в голову уже ничего помещаться не будет.

Моего зама было не узнать, сколько любовниц было у него за эти годы... Не сосчитать, но ни разу он не заводил речь о разводе.

- Женюсь на Инночке, родит мне дочку.

- Куда ты дел моего друга бабника? - воскликнул я шутя.

- А ты куда дел МОЕГО друга? - ответил он той же монетой. - Втюриться в собственную дочь... Знаю, что без настоящих чувств в ее сторону даже не посмотрел бы.

Это удар ниже пояса, к которому мне было нужно быть готовым.

- Ты говори, да не заговаривайся!

- Ладно, ладно! - Серега вытянул руки ладонями вперед. - Объясни хотя бы, что между вами происходит? А то придумаю себе, ночами спать не буду.

Черные шутки в стиле моего друга, быстро он пришел в себя. Только вот как ответить... Действительно, что? Не существует таких слов, чтобы описать творящееся безумие. Слишком сложные и многогранные чувства. Или все-таки существует такое слово? Одно единственное.

- Я влюбился.

Голая, бесстыжая, абсолютная правда.

- Да уж...

Серега так и не нашелся с ответом.

Зазвонил телефон. Таня. Я ответил. Она сбивчиво пыталась мне что-то объяснить.

- Родная, успокойся, объясняй по - порядку.

- Люди из опеки, Ирину хотят забрать.

"Началось" - пробилась нужная мысль сквозь хаос в голове. Колесов начал действовать.

- Скоро буду.

Отключился, быстро набрал Ксению. Она обещала подъехать.

- Поезжай за Ириской в школу, я еду домой. Поднимай на всякий случай всех, неизвестно, чем это закончится.

Друг кивнул, вопросов задавать не стал. Все стало понятно из моего разговора с Ксенией. Я на минуту замер, собираясь с мыслями, а затем пошел отстаивать счастье и безопасность собственной семьи.

Глава 14

Ириска

Лидия Ивановна, представитель опекунского совета, и, по совместительству, моя конвоирша, неодобрительно косилась в сторону компании ребят напротив. Наши места были на боковушках, это только добавляло "прелести" путешествию. Мне хотелось лечь, отвернуться к стене, закрыть глаза и прекратить свое существование до момента прибытия. Ребята сходили за очередной порцией пива и продолжили горячий спор на тему хоккея. Внутри у Лидии Ивановны все кипело, мне было это отчетливо видно, но она лишь посылала злые стрелы неодобрительных взглядов и поджимала губы. Я усмехнулась. Человек, призванный отстаивать интересы несовершеннолетних, боится этих самых несовершеннолетних или тех, кто этот рубеж преодолел совсем недавно. Если во-первых - их больше одного, во-вторых — это парни, в-третьих - в компании присутствует алкоголь. Встреть она своих подопечных ночью, в пустынном переулке, то поспешила бы спрятаться за толстыми дверями собственной квартиры. А я - девочка из благополучной семьи, уважаю взрослых, не ругаюсь матом, и не полезу драться. Со мной можно все, душу на изнанку вывернуть, пройтись в грязных сапогах, облить мужчину, вырастившего меня, грязью. Но Лидия Ивановна ошибается, та девочка почти исчезла, растворилась за две недели отчаяния и боли.

- Можно тише? - из-за перегородки показалась немолодая женщина в очках с толстой блеклой оправой.

- Да-да, уже голова болит! - поддакнула моя конвоирша и гордо взглянула на меня. "Мол, видишь, и на таких управа найдется, не то, что на твоего бандита отчима". Откуда-то из глубины пришла волна гнева. Все они хороши, жар чужими руками загребать, и опекунский совет, и папаша новообъявившийся. Лидия Ивановна всю дорогу меня убеждала в том, что черное — это белое. Только бандиты держат частные охранные агентства - иначе просто не выжить... А вот про оборотней в погонах она почему-то не проронила ни слова. Да даже если отчим и был бы настоящим бандитом - мне все равно! Я прожила рядом с ним тринадцать лет, и мой папа был для меня всегда самым лучшим, самым любимым, самым родным. А вот от родного отца я не видела и тысячной, миллионной доли подаренного мне отчимом тепла и заботы. Но мои возражения отклонялись, если начинала упорствовать - чувствовала себя неразумным дитем. В начале поездки привела убедительный аргумент – почему моего отчима выпустили? Фанатичный блеск в глазах Лидии Ивановны не погас.

- Наивная ты, не знаешь еще как такие дела делаются!

Как мне хотелось выкрикнуть ей в лицо: "Кто тогда Вы? Если работаете на государство, где все продается и все покупается. И сколько стоите сами?". Промолчала. Бессмысленно это.

Один из парней, самый старший, бросал в мою сторону заинтересованные взгляды. Во мне проснулся чертенок, захотелось сделать пакость, испортить настроение. Закостеневший мирок Лидии Ивановны меня раздражал. Все мое недовольство, злость, страх, ненависть требовали выхода. А еще отчаяние, и загнанная глубоко внутрь мысль: "Вдруг от Колесова уже не вернусь?". Поэтому, улыбнулась в ответ неожиданному ухажеру и благосклонно кивнула в ответ на приглашение присоединиться к их компании.

- Вова.

- Ира

Лидия Ивановна еще сильнее сжала и без того тонкие губы, отвернулась к окну.

- Спасибо, что скрасила наш мужской коллектив своим присутствием.

- Молодой человек, мы разговаривали... - не выдержала конвоирша.

- Нет, это вы разговаривали, точнее говорили глупости, я слушала с безразличным видом. А сейчас мне надоело. - прервала опешившую женщину, и сама себе удивилась. Она фыркнула. Не культурно-то как...

Ребята освободили мне место, предложили пиво. Я отказалась. Один из них, кажется, Толя, вызвался раздобыть апельсиновый сок. Мне не было страшно, вагон забит до отказа, где-то в этом же вагоне едут двое охранников из папиного агентства. Николай так и не смирился с моей поездкой, но я понимала, что другого выхода, наверное, нет. Хочешь узнать планы врага - подойди к нему так близко, как можешь. Опекунша о нашем сопровождении, конечно, не знала.

Парни сменили тему разговора, начали рассказывать анекдоты и веселые истории. Я отдыхала, впервые за все время поездки. Ко мне никто не приставал, не делал непристойных предложений, не пускал сальных шуточек. Постепенно получилось расслабиться, острые коготки напряжения, терзавшие мою психику, разжались. Как выяснилось, мои попутчики - спортсмены, хоккеисты, ездили на сборы, защищали честь родной альма-матер. Меня ребята тоже спрашивали о цели путешествия, но говорить на эту тему отказалась. Видимо они все прочитали на моем лице и эту тему больше не поднимали.

Я невольно сравнивала парней с отчимом, видела, какие они еще зеленые и неопытные, топорщат друг перед другом "перья", пытаются доказать свою состоятельность, поразить своей крутизной. Николай никуда не стал бы вот так на показ выставлять себя, пытаться с кем-либо о чем-либо спорить, если это не было жизненно важным вопросом. Оценка окружающих, внимание, тоже были для него малозначимыми.

Вспомнила наш поцелуй в машине... Казалось все вышло из-под контроля, окружающий мир не мог прорваться сквозь пелену безумного запретного желания. Остались только мы, он, я... И слабая тень мамы, где-то на периферии разума. Разве хоть с одним из этих мальчиков я смогу испытать что-то подобное? Смогу сгореть без остатка, возродиться вновь, чтобы каждый мой вздох был последним? Потому что удар сердца меняет все, я сама меняюсь. Смогу чувствовать себя цельной, совершенной, смогу обрести себя? Абсолютно счастливой, бесконечно голодной... Мое место рядом с ним. Никто из них не сможет подарить мне это безумие.

Попыталась сравнить Вову с Костей, именно он больше всего понравился из мальчишечьей компании. Каждый из них был красив и интересен по-своему. Костя - интеллектуал, с ним спокойно и уютно, он очень ласковый, нежный, понимающий. Вова - спортсмен, с ним весело, рядом не заскучаешь. Не знаю, как он ведет себя в отношениях с девушками, но от такого друга я бы точно не отказалась. Мы обменялись телефонами и электронками, он пообещал позвонить и пригласить меня куда-нибудь. Думаю, после недели рядом с Колесовым от Вовиного предложения я точно не откажусь.

Меня грызло чувство вины. Я не отвечала на Костины звонки, редко звонила ему сама. Он все понимал, и не обижался. Знал, какое сейчас трудное время для нашей семьи. Но ему было тяжело, его голос становился все печальнее и печальнее. Я чувствовала. Мне хотелось отблагодарить его за заботу, дать ему надежду. Закончу школу, приеду к нему, тогда и наверстаем упущенное. Глупые мечты, несбыточные надежды. В тот момент я еще это до конца не осознавала. Судьба бывает порой очень жестока. Миг, и от надежд, чаяний, стремлений остаются лишь мелкие острые стеклышки, ранящие тебя до крови. "Как только останусь одна - сразу позвоню" - пообещала самой себе и постаралась успокоиться. Костя не заслуживает такого отношения, не хочу ему делать больно.

Я с парнями болтала до самого вечера. Лидия Ивановна несколько раз пыталась вернуть меня на "место", но я ее игнорировала. Это очень обижало женщину, и, наконец, она оставила свои попытки. Если видит во мне трудного ребенка – буду оправдывать ее точку зрения. Не стоит всех равнять друг с другом, подгонять под стандартные шаблоны, не пытаясь разобраться в ситуации, безапелляционно навязывать свое мнение окружающим. Если бы на моем месте был кто-то другой, то случилось бы ужасное. Рано или поздно Лидия Ивановна сумела бы заронить зерна сомнений в детскую душу.

Проводница сообщила о скором прибытии в Челябинск. Парни обрадовались, а меня будто сковало стальным обручем. Как известно, детские страхи самые сильные, и сейчас они завладели мной, воспоминания приходили волнами, раз за разом заставляя дрожать внутри, сжиматься в комок. У меня мелко затряслись руки, стало стыдно перед самой собой. Сколько времени прошло? Я больше не маленькая беззащитная трехлетняя девочка, на глазах которой бьют любимую мамочку. Конечно, на уровне банальной силы, я не смогу пойти против Колесова. Но это и не потребуется, слишком много я взяла от отчима, а он учил в первую очередь думать головой. Колесов сам начал играть грязно, отказался от правил. Я хочу в ней победить, значит, я должна подчиняться единственному правилу - больше никаких правил! Он пожалеет о том, что решил тронуть мою семью.

- Нам пора! - ребята начали со мной прощаться. Вова еще раз пообещал позвонить мне на выходных, чтобы показать город, сводить куда-нибудь. Лидия Ивановна вздохнула с облегчением. На целую неделю она будет освобождена от общества несносной девчонки. Я же попыталась взять себя в руки. Туда, куда я направляюсь, слабости не прощают. Скоро мне предстояло встретить своего биологического отца, которого я не видела почти тринадцать лет.

***

Давно забытый, силой вырванный из памяти город, встретил меня привокзальным гулом и суетой спешащих навстречу судьбе людей. Лидия Ивановна поспешила сойти на перрон и, через несколько мгновений, уже держала на руках маленькую, похожую на ангелочка девочку. Женщина сразу преобразилась, из ниоткуда появилась мягкая улыбка, от глаз побежали морщинки - лучики. Может зря я с ней так обходилась? Но тут же в памяти всплыла причина разыгрываемого спектакля, и ее непосредственное участие в этом балагане. Опекунский совет должен защищать меня, а не подталкивать во власть жестокого тирана.

В голове проносились тысячи мыслей. Я попробовала ухватиться за одну из них, забыться, уверить себя, что все происходящее - кошмар. Еще один шаг, и окажусь на темно-сером от моросящего дождика асфальте. Вообще, когда отчима не было рядом, мир начинал постепенно терять краски. Даже небо гармонировало с атмосферой уныния внутри. Подумалось, что у Кости тоже серые глаза, как и у меня, у нас много общего, в том числе возможно совместное будущее. И одно единственное препятствие, которое никогда не смогу преодолеть. Возможно, получится похоронить под толстым слоем вынужденного забвения... Отчим — это наркотик, бегущий по моим венам, мне плохо без него, а рядом еще хуже... Лишь короткие яркие вспышки невозможного счастья и холодный провал реальности следом. Костя приехал ко мне, а это было не просто. Институт, родители, деньги на билеты. И все для того, чтобы сделать приятное, обрадовать, а я... Белые розы с нежными бархатными лепестками так и остались сиротливо лежать на клетчатой скатерти в кафе. Я эгоистка, знаю, но по-другому не могу. Костя для меня шанс на жизнь.

Небольшая дорожная сумка стала неподъемной, мешала сделать последний шаг. Что меня там ждет? Чем все это закончится? Да, в папином офисе легко сидеть и размышлять о том, что могло бы быть, что я могу сделать, чтобы выбраться из сложной ситуации. Я храбрилась, но мои силы не бесконечны. Появился реальный шанс и им нужно воспользоваться. Может отчим все-таки был прав? Не стоило все это затевать... Послушаться, зажмурить глаза, выкинуть все проблемы из головы и попробовать жить жизнью обычного подростка? Мир взрослых сильных мужчин, беспощадных игр, неписанных правил, и я... Сейчас, на расстоянии одного долгого томительного выдоха до грани, я по-настоящему почувствовала себя маленькой, беззащитной, глупой. "Стоп!" - одернула себя. Кого больше боюсь - Колесова, или своих детских страхов? Остаться в безопасности тамбура, смотреть сквозь разинутую пасть вагона как город, малая родина, покрывается дымкой тумана и исчезает за горизонтом. Сама же себя потом не прощу.

- Ира, что же ты стоишь? Твой папа тебя ждет!

Лидия Ивановна просто сияла. Конечно, это же не бандит, прикрывающийся легальным бизнесом, а доблестный сотрудник полиции. Мне захотелось стереть с ее лица приторно сладкую улыбку, адресованную, к счастью, не мне.

- Где моя дочь? – послышался до боли знакомый, незабытый голос. Удивительно, столько лет прошло…

Значит, они знакомы – промелькнуло в голове. Хотя, чему удивляться? Убедилась уже, что Колесов идет к цели как локомотив, сметая на своем пути все и вся.

Струсить сейчас – значит, проиграть еще до начала боя. Задержав дыхание, как в детстве, спустилась на перрон. И тут же оказалась в медвежьих ненавистных объятиях. Резкий запах одеколона вызывал желание чихнуть, острая пуговица больно царапнула щеку, мои бедные косточки «заскрипели». Меня замутило. Может от неприятного мужского парфюма в избытке, может от волнения.

- Дочь, наконец-то я с тобой встретился! Я так по тебе соскучился! Пойдем домой.

С большим усилием вырвалась от него и выставила перед собой сумку в надежде, что это помешает ему в дальнейшей демонстрации запоздалых отцовских чувств. Передо мной стоял совершенно чужой человек, он не вызывал во мне каких-либо теплых, приятных эмоций, лишь неприязнь.

- Ты рада? – в голосе заискивающие нотки. Он серьезно? – Я рад, что ты наконец-то рядом.

Наверное, Колесов просто издевается… Как я могу скучать по человеку, который причинил столько боли моей маме?

— Вот видишь, Ира, какой у тебя хороший папа! – вставила свои пять копеек Лидия Ивановна. Я полоснула по ней злым взглядом, и она отшатнулась, прикрывшись внучкой.

Колесов подозвал взмахом руки женщину и двух мальчишек, стоящих неподалеку.

- Знакомься с новой семьей.

Я нахмурилась, внутри клокотало негодование. Он понял, что его давление превысило допустимый уровень и немного сдал позиции.

- Аня – моя жена. Кирилл и Саша - твои новые братья.

Женщина оказалась красивой, молодой, изящной. Ее место было явно не рядом с Колесовым. Короткие темные кудряшки, светло-голубые выразительные глаза, прямой нос, ямочки на щеках, сопровождающие приветливую улыбку. Она мне понравилась – меня это не обрадовало. Хотелось видеть его семью безликой и далекой. Саша, младший, спрятался за маму и выглядывал из-за длинной юбки, попутно ковыряя в носу. Длинные темные волосенки падали на глаза и смешно топорщились на макушке. Я улыбнулась маленькому, он вернул мне улыбку. Старший, Кирилл, в противоположность братишке, был хмурым, недовольным. Короткий светлый ежик делал его старше, нахальный взгляд с чувством собственного превосходства тоже не добавлял привлекательности в моих глазах. В нем было слишком много от Колесова. И дело даже не столько во внешней схожести, сколько в манере держать себя, жестах, поведении.

- Паша, поедем домой. Девочка, наверное, устала.

Аня ласково коснулась плеча Колесова, в его глазах на короткий миг мелькнуло чувство, которое с большой натяжкой можно было назвать нежностью. Мне стало не по себе.

- Да, поехали. Тебя ждет твоя комната, уверен, тебе понравится.

Я оглянулась на Лидию Ивановну - лучше бы я целую неделю слушала всякую чушь на боковушке вагона. Долгая неделя… Моя конвоирша даже не оглянулась.

Аня все время о чем-то говорила, пока мы шли к машине. Она всеми силами пыталась разрядить раскаленную до бела обстановку. Если быть откровенной, то создавала ее именно я. Ежик, выставивший на собственную защиту весь арсенал иголок. Буду биться до последнего, за маму, за Темку, за отчима. Боже, как я по нему соскучилась! Раньше мечтала видеть на собственном лице его черточки, стремилась быть похожей. Сейчас смотрела на Колесова и замечала сходство с ним. Очень надеюсь, внешность — это единственное, что от него досталось. Отчим оказал на меня слишком сильное влияние, и я ему бесконечно благодарна.

- Смотри, моя машина, нравится?

Колесов повернулся ко мне, ожидая одобрения. Я плохо разбираюсь в автомобилях. Большая, дорогая, черная. Как раз лет восемь кредит выплачивать с зарплаты полицейского. Но делиться своими выводами не спешила, зачем? Просто поставила очередную галочку и села в салон.

- Пристегнись.

Тут я поняла свою ошибку, по привычке села на переднее сидение, а общаться с папашей без особой необходимости не хотелось. Он же, наоборот, расценил мой поступок как добрый знак от своей молчаливой дочки. Ладно, не убудет, попробую извлечь пользу из своего промаха. Несколько наводящих вопросов и папашка пустился в долгий утомительный рассказ о мощности двигателя, лошадиных силах, цилиндрах. От охватившей скуки хотелось зевать, вот если бы мне отчим обо всем этом рассказывал, то слушала бы не отрываясь. Так было всегда, все что он рассказывал – интересно, полезно, необходимо. Но среди словесного мусора попадались крупицы ценной информации. Я собирала и сохраняла каждую.

Доехали быстро, несколько раз нарушили ПДД. Лихо припарковавшись во дворе, Колесов повернулся ко мне. От пристального изучающего взгляда стало не по себе. Я отвернулась, вышла из машины. Над головой тяжелые тучи грозились пролиться холодным дождем. Солнце спряталось, отказалась освещаться человеческое лицемерие. Ветерок прихватил одинокую слезу и моей щеке и затих. Я незаметно вытерла лицо рукавом, повернулась к «семье».

— Вот так мы и живем, - он широким жестом обвел богато обставленную квартиру. Здесь все кричало о наличии в доме денег, доход выставлялся напоказ. Но самого главного – уюта, я не ощутила. В общем, квартира мне не понравилась.

- Пойдем, покажу твою комнату. Когда покупал квартиру, то сразу выделил ее тебе.

Да уж, по реже бы случались такие проявления заботы, а еще лучше – чтобы Колесов про меня вообще забыл.

Комната обставлена в чисто девчачьем стиле. Пушистый, с длинным ворсом бело – розовый ковер, розовые шторы на окнах, цветастое покрывало на диване, куча мелких разноцветных подушек, плазма на стене, письменный стол, новенький компьютер. Добил меня большущий медведь в виде кресла, на котором стояла коробка в подарочной упаковке.

— Это тебе, подарок.

Колесов продолжал стоять в дверях. Видимо, ждал моей реакции.

- Спасибо.

Большой набор косметики – это явно то, чего мне не хватало в жизни. Палетка теней павлиньих расцветок, блески для губ из серии «для девочек», баночки с кремами, шампунь с принцессой на этикетке, флакончики лака. Если бы мне было лет восемь – девять – может быть и впечатлило бы. Но такой дешевой и некачественной косметикой я никогда не пользуюсь. Мама приучала меня следить за собой, и они с папой никогда не ограничивали мои расходы. Комната – ожившая девичья мечта, без капли души и уюта, давила. Жить в такой спальне – насилие над собственной психикой, по крайне мере для меня. Колесов считал меня маленькой несмышлёной девочкой, не расставшейся с детскими иллюзиями. Он ошибается.

- Я хочу в душ.

- Да-да, - засуетился папашка, - пойдем, покажу, где – что.

Горячая вода после душного вагона подняла немного настроение. Я надела сарафан, в котором обычно ходила дома, отправилась на поиски кухни.

- С легким паром! – Аня суетилась возле плиты.

- Спасибо!

Села на стул, сложила руки на груди. Женщина села напротив.

- Твой папа тебя очень любит, - начала Аня «обязательную программу».

Скептически ухмыльнулась.

- Правда, он последние месяцы просто бредил тем, чтобы тебя забрать домой.

- Действительно, это полный бред! – сама собой вырвалась грубость.

Аня расстроилась, мне стало ее жаль. По непонятной причине, она была мне симпатична, и мне хотелось исключить ее из интриг Колесова.

- Я согласилась приехать, познакомиться. Большего обещать не могу.

Моя слабая попытка уладить ситуацию оказалась успешной.

- И это уже хорошо. Сейчас ужинать будем.

Остальные тоже подтянулись. Папашка сел во главе стола, мальчишки с одной стороны, Аня с другой. Я оказалась рядом с его женой. Первым не выдержал Саша. Подошел, и, глядя по-детски чистыми глазами, спросил:

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒