Ириска и Николай 10 страница

Мама ходила подавленная и расстроенная, я должна была держаться, ради нее. Николая нет рядом, и она начала искать опору во мне. Частые слезы, красные глаза, припухший нос, я часто прижималась к ней, стремясь взять на себя хотя бы частичку боли, терзающей ее. А сама... Не уронила больше ни слезинки после того вечера, лишь сжимала в бессильной ярости зубы и прикрывала веки, запрещая себе плакать. Мамино состояние становилось все хуже. Через несколько дней случайно услышала разговор, о личности собеседника вопросов не осталось. Она опять не послушала отчима и все-таки ответила на звонок Колесова. Умоляющие нотки в ее голосе зародили бурю в моей душе. Прикладывая все возможные силы для того, чтобы сдержаться, я пошла в соседнюю квартиру, туда, где жили чоповцы, охраняющие нас. Быстро обрисовав ситуацию, попросила машину. Охранник кивнул, позвал еще одного чоповца, сделал звонок и повел меня к лифту. В обычной ситуации мне было бы жутко некомфортно, но сейчас внутри лишь разливалось тепло... Отчим продолжал заботиться о нас, даже если сам не мог оказаться рядом.

Сев в машину, набрала Сергея.

- Я хочу его увидеть!

В ответ - категоричное «нет», и мое, еще более жесткое:

- Я хочу его увидеть! Прямо сейчас!

В тот момент даже представить не могла, что он откажется от встречи со мной. Решение родилось немедленно, нужно ехать к его другу, Анатолию Сергеевичу. Охранник удивленно на меня посмотрел, но спорить не стал, когда услышал, куда я направляюсь. Через полчаса мы были на месте. Дежурный помог связаться с подполковником, и вскоре я оказалась в его кабинете. Анатолий Сергеевич оказался приятным мужчиной в возрасте, седина на висках придавала ему солидности, мягкая улыбка составляла контраст жесткому внимательному взгляду.

Проговорили мы долго. В отличие от Сергея, подполковник был разговорчив, хотя по существу ничего нового мне так и не сказал. Настаивать не стала. Кто я для него? Маленькая дочка друга? На мою просьбу о свидании он отреагировал положительно, только попросил немного подождать. Тяжелая мраморная плита со звоном раскололась и свалилась к моим ногам, окрыляя измученную душу. Я его увижу... Нас разделяют всего каких-то два этажа арматуры и бетона! Еще немного, совсем чуть-чуть, и...

- Ирина, он на допросе. К нему сейчас не пустят. - Врать подполковник умел виртуозно, но пробудившаяся женская интуиция все расставила по своим местам. Он не хочет меня видеть. Конец.

Как вышла из здания - не помню. Земля была мягкой и почему-то постоянно пружинила. Из меня, как из шарика, выпустили весь воздух, и я упала на сиденье автомобиля бесформенной мертвой кучкой. Дома просто растворилась в пространстве собственной комнаты, мечтая уйти в небытие. Он не хочет меня видеть. Не хочет! Мысль крутилась в моей голове, не позволяя дышать, думать, жить.

- Колесова, к доске!

Лариса неслабо толкнула меня локтем. Отвечать совсем не хотелось, но и портить себе оценки я не собиралась. Как потом ему в глаза буду смотреть? Говорила, что взрослая, а раскисла, как девчонка.

- Ирина, расскажи о строении бензола.

Рассматривая красочную схему, вспоминала, как в одной молекуле уживаются шесть атомов углерода с таким же количеством атомов водорода. Что именно я отвечала - не помню, но учительница осталась довольна.

***

Гребок, еще гребок... Прохладная вода приняла меня в свои ласковые объятия, смывая все печали, мысли, чувства, взращивая во мне любовь к свободе, к полету. Я сосредоточилась на работе собственных мышц, наблюдала за собственным телом, передачей усилия, движением, приближающим меня к цели. Бортик. Дорожка закончилась. Резкое погружение, кувыркаюсь под водой, мощный толчок ногами и снова полет... Мое существование в этот момент было подчинено единственной цели - вперед! Выжимаю все из инерции и снова начинаю делать быстрые гребки. Я — это движение, я - это стихия, я... Меня нет. Я растворилась и перестала быть...

Эти несколько минут, когда моя личность растаяла в радости любимого занятия, позволили собрать себя в единое целое. Обожаю плавание именно за такие моменты. Возможность отпустить все, для того чтобы внутри осталось самое важное. Ты, настоящая.

Когда отчим впервые увидел меня в бассейне, а научилась я плавать самостоятельно, то даже сменил привычное и любимое "Ириска" на "рыбка". Хватило его недели на две.

- Давно тебя не было видно, соскучилась?

Ко мне подошел Иван Петрович, тренер группы по плаванию. Он несколько раз меня звал присоединиться к команде, но меня интересовал именно сам процесс, а не медали.

- Соскучилась, - не стала врать я.

Проплавав еще около часа, пошла в раздевалку. Там стоял шум, были люди, которые уже по несколько лет ходили в бассейн и успели между собой перезнакомиться. Я старательно улыбалась и спешила одеться. Не хочу, чтобы в очередной раз начинались расспросы о том, почему такая грустная и необщительная. Подсушила волосы феном, сделала легкий макияж и пошла к выходу.

- Привет!

Вздрогнув, обернулась. На крыльце стоял Костя с букетом белых роз.

- Привет! Как ты тут оказался?

Парень улыбнулся и покосился на охрану, шедшую следом.

- Все в порядке. Это мой друг.

Чоповцы кивнули и немного поотстали.

— Это кто?

- Мое ... эм... сопровождение...

- Твоя мама сказала, что ты сюда пошла. Слушай, а у вас дома дверь открыл тоже незнакомый парень, здоровый такой. - Костя задумался на миг, а потом сделал верный вывод. - Что-то случилось?

Я кивнула, но отвечать не спешила. Парень протянул мне букет, я взяла его обеими руками - тяжелый. Подняла на него глаза, потом, засмущавшись, потупилась. Он притянул меня к себе, приподнял мою голову за подбородок и нежно поцеловал. Не стала сопротивляться, Костю обижать не хотелось.

- У меня первая практика, и вот... - Парень развел руки в сторону, я сделала маленький шажок назад.

- Так ты сбежал?

- Ну... Можно сформулировать и более дипломатично.

Я улыбнулась. В этом весь Костик.

- Ты рада?

- Рада.

Только вот радость эта была иная, не та, про которую говорил Константин. Сейчас я полностью уверилась в своих чувствах, все стало на свои места. Мне нравился Костя, но вспыхнувшие по-юношески ярко чувства так и не сумели разгореться. Я относилась к нему как другу и не испытывала и сотой доли того, что будил во мне Николай.

Костя расслабился, улыбнулся. Открытая теплая улыбка, она неуловимо меняла его лицо, делая привлекательным и обворожительным. Рядом с ним была бы счастлива любая девчонка, но не я.

- Может, в кафе посидим? Через три часа мне нужно будет ехать на вокзал.

- Пойдем.

Костя обнял меня за плечи, предлагая свою поддержку, с благодарностью сжала его ладонь в ответ.

Сели мы за самый дальний столик, он единственный стоял в углу. Чоповцы выбрали столик невдалеке.

- Ты голодна? Что будешь заказывать?

Желудок требовательно заурчал. Тренировка меня вымотала. Я заказала жаркое в горшочках, отчим его очень любит. Глупо, конечно, но выбрать что-то другое не решилась.

Костя не стал задавать много вопросов, почувствовал мое состояние и переключил внимание на себя.

- И что я тебе рассказываю? Ты же с подружками наверняка уже видела этот фильм.

- Нет. Давно в кино не ходила. - Мой голос звучал глухо.

Костя удивился, знал мое неравнодушное отношение к хорошему кино.

- Ты очень изменилась после летней поездки.

С этим не поспоришь, только вот причиной изменений стала не сама поездка.

- Прости.

- Тебе не за что просить прощения. - Костя ласково погладил меня по руке.

Меня раздирали противоречия. Я наблюдала, как в противоположном углу небольшого кафе обедает семья - папа, мама и сынишка. Родители дурачились, ребенок задорно смеялся. Знаю, что мысль кощунственная, но в этот миг мне очень хотелось быть на месте этой женщины... И чтобы Николай смотрел на меня такими же влюбленными глазами...

Мужчина достал телефон и начал снимать на камеру, как официант принес маленький тортик со свечками. Восторг малыша ощущался даже здесь. Они общими усилиями задули четыре свечки и поделили торт на три части. А меня что-то терзало... Что-то томилось в глубине моей памяти... Важное и...

- Ира, ты в порядке?

- Да-да. - Быстро киваю головой и ловлю за хвост ускользающую мысль. И тут меня припечатало ожившей картинкой.

- Дура, какая же я дура!

- Ира?

Костя смотрел на меня затравленно.

- Как я могла забыть? Мне надо ехать.

Я резко вскочила со стула, трепещущая искорка надежды несмело разгоралась внутри.

- Прости, мне нужно бежать. Возможно, я смогу помочь папе.

Быстро чмокнула Костю в щеку и показала охранникам на выход. Уже в машине набрала Сергея.

- Кажется, я знаю, как ему помочь. Сейчас приеду.

Как же медленно двигалась машина! Мне казалось, что все вокруг только и делают, что мешают мне двигаться к воспламенившей меня цели.

Я нервно теребила ручку спортивной сумки и пыталась торопить время. Бесполезное занятие, понимаю, но ни о чем другом даже думать не могла.

Зам смотрел на меня скептически, а я злилась!

- Дядя Сережа, вы действительно думаете, что я отвлекаю Вас от дел, потому что мне заняться больше нечем?

Он оторопел от такого напора, а я была готова идти до конца.

- Я сказала, что сделаю все, чтобы ему помочь. И делаю! А вы бы лучше не мешали, если сами ничего придумать не можете!

- Ладно, не кипятись! - Сергей выставил перед собой руки ладонями вперед и сделал шаг назад. - Валяй, спасай папку.

Мне отчего-то было очень важно быть наравне с ним, хотя собственное поведение никак этому не способствовало. Отчим меня учил, что в мире мужчин нужно заслужить уважение, тогда к тебе будут относиться как к личности, а не как к красивой мордашке. Развернувшись на каблуках, побежала в приемную. Инна ни во что не вмешивалась, просто ждала, чем все закончится. Я взглянула на нее повнимательнее, вроде обычная девушка, красивая и ухоженная, но было в ней что-то, цепляющее внимание. Секретарша мне тепло улыбнулась и показала поднятый вверх большой палец.

- Я в тебя верю! Твой папа - лучший шеф, который только может быть. Верни его поскорее.

Ответа она от меня не ждала.

Я ворвалась в кабинет, знакомая обстановка резанула тупой болью. После папиного ареста тут постарались навести порядок, только вот получилось это совсем плохо. У стола не хватает ящика. Стекло на дверце шкафа треснуло, спинка кожаного кресла стоит отдельно от самого кресла, плинтусы оторваны. Что же тебе пришлось тут пережить? Глаза набухли слезами, но ни одна слезинка не скатилась по моим щекам. За дело! Африканская маска с установленной мною лично камерой валялась на столике. Я достала ноутбук, чудом уцелевший при обычке – стационарный комп забрали, и с замиранием сердца вытащила маленький гаджет из деревянной прорези глаза. Камера оказалась выключена. Скрестив пальцы, подключила ее в usb-порт и... Индикатор на камере мигнул раз, второй, началась установка драйверов. Зам замер в дверях, внимательно наблюдая за моими действиями.

- Помочь?

- Справлюсь.

Наконец на мониторе появилось окно, сообщающее, что новое оборудование готово к работе. Открыв программу, нашла путь для сохранения видеофайлов. Личное облако отчима. Видимо, включились настройки по умолчанию. А вот пароль...

- Знаешь?

Ответ Сергея был отрицательным.

- Черт! - Никогда не ругалась, а вот сейчас сдержаться сил не было.

Задумалась, если начну перебирать все варианты, то аккаунт могут заблокировать. Эх, где же достать ключ от аккаунта, на котором папино алиби лежит... Ключ... Ключик, тот самый, золотой... Улыбнувшись, набрала в строке пароля "золотой ключик". Неверно. Тогда... "Golden key"? Тоже нет... Еще варианты... Глубоко вздохнув, ввела золотой ключик на английской раскладке русскими буквами, потом еще одна попытка, только добавила дату рождения. Колесико крутилось на мониторе, крутилось, крутилось... Шла загрузка... И... Подпрыгнула на диване, чуть не уронив с колен ноутбук. Вот оно! Нашла папку на облаке, открыла.

- Смотри, тут есть все записи до момента ареста. Потом камера выключилась.

- Ага, - согласилась я с дядей Сережей и включила первое видео. Фрагменты нарезались по сорок пять минут, и мы промотали шесть штук, прежде чем нашли тот, который нужен. В три тридцать семь ночи в кадре появился человек, одетый в черное. Открыл ящик стола, положил пакет с наркотой и ствол, прикрыл это все бумагами, взятыми тут же на столе. Мельком просмотрел оставшиеся бумаги, мерзко ухмыльнулся и, крадучись, пошел к выходу. Я промотала видео назад и нашла момент, когда лицо взломщика было отчетливо видно.

- Как? Почему на камерах ничего? Я же по несколько раз сам лично проверил записи. - Сергей схватился за голову и отвернулся к стене. А я... Я понимала, что данное видео не может быть основным доказательством в невиновности отца, но как веский аргумент его вполне можно использовать. Тем более что убедиться в подлинности записи было проще простого.

- Едем? Надо Анатолию Сергеевичу запись передать.

- Один поеду, ты тут жди. Все равно его сейчас не отпустят.

- Почему?

- Сначала разбираться во всем этом будут, потом согласование с руководством...

Я кивнула. Понятно.

- Только... - Я замялась, стараясь не показывать слишком много эмоций. - Позвоните мне, когда поедете его забирать. И маме пока ничего не говорите. Вдруг не получится.

Сергей улыбнулся и подмигнул. Теперь в его взгляде присутствовала не только насмешка, но и капля уважения. Приятно.

Как прошли ночь и следующий день - даже вспоминать не хочется. Длинный, беспокойный, выматывающий промежуток времени, который я навсегда хотела бы выкинуть из своей памяти.

- Я еду за Николаем. Собирайся. - Короткая фраза, выброс адреналина в кровь, и я несусь с диким блеском в глазах по школьной лестнице. Охранник не стал меня задерживать, увидел машину отца на школьном дворе.

Прошло два часа. Время натягивалось, как пружина, грозящая лопнуть в любой момент и уничтожить меня эмоциональной отдачей. Люди заходили и выходили, останавливались на крыльце, обменивались шутками, курили, ожидали коллег. Промелькнула и парочка лиц маргинальной наружности. Наконец в дверях появился Сергей, остановился на выходе, поднял глаза и принялся изучать небо. Закурил. Убила бы собственными руками, если бы могла. Специально маринует, зараза. Наконец зам сжалился и направился к нашей машине.

Принципиально я не стала задавать очевидный вопрос, лишь буравила его злым взглядом.

- Выйдет скоро, жди, - сдался зам.

Я замерла на миг, а потом медленно выдохнула - не осознавала, что все это время сдерживала дыхание.

Николай... Скоро... Увижу... Обнимет...

- Дядя Сережа, а правда, отпустили? - Продолжать бессмысленное противостояние было глупо.

- Да, только невыездной будет, но это все равно лучше, чем в СИЗО. И ты, это... Зови меня Сергеем. Какой я тебе дядя теперь... Взрослая ты совсем стала.

Я улыбнулась. Искренне. Соскучилась, как же я соскучилась!

- Девочка, а ведь так отца не встречают. Меня так невеста ждала, из армии. - Улыбка застыла на губах, а потом... Мне стало все равно. Николай вышел из СИЗО и начал оглядываться в поисках нашей машины.

Глава 13

Николай

- С вещами на выход! - Громов сверкал, как начищенный самовар на солнце.

- Как так? - подал я голос с койки.

- Собирайся, Кудрявцев, и дочке своей спасибо скажи! Хорошую девку воспитал. Да и зам твой уже больше часа мне мозг выносит: говорит, мол, белый ты и пушистый.

Спросонья я никак не мог вникнуть в слова подполковника.

- Так и не понял, почему меня отпускают...

- Вот следователю этот вопрос и задай, а мне некогда с тобой нянькаться. - Анатолий покидал остатки вещей в пакет и вытолкал меня в коридор.

- Громов, черт тебя побери!

Подполковник рассмеялся, подмигнул и еще больше заинтриговал.

- Нет, это надо видеть самому! Не буду тебе, как это молодежь говорит... А, вот, спойлер делать.

Я нахмурился, недобро глядя на друга. Он проигнорировал мой взгляд.

Следователь присмирел за прошедшие дни, общение с Ксенией и Вахрушевым не прошло даром. Я гордился своим адвокатом. Она вытряхнула из следователя душу, придираясь к каждой мелочи и жестко следуя букве закона. А когда дошло непосредственно до хода расследования... Раздутая, как мыльный пузырь, мутная история лопалась на глазах, но, все-таки, в столь скорый успех Ксении я не верил. Выпускают, так быстро... Что-то случилось, раз, несмотря на обнаруженные в моем ящике стола полкилограмма наркоты и ствол, я выхожу, пусть даже под подписку о невыезде.

- Садись. - Громов кивнул на потрепанный жизнью казенный стул, включил старенький телевизор. - Иришка у тебя золото, а не дочь! Выйдешь, купи ей куклу, или чем там в ее возрасте увлекаются.

Мой кабинет, еще до разгрома, три тридцать ночи. Я все понял.

- Откуда?

- Вот и мне хотелось бы знать, откуда... - тяжело вздохнул следователь.

Зашел Серега, пожал руку и остановился возле окна, наблюдая за мной. Тем временем события развивались. Парень, судя по отсутствию соответствующих выпуклостей в нужных местах, одетый во все черное, вошел ко мне в кабинет. Лицо плохо видно, но после того, как над записью поработают спецы, разглядеть, как выглядит взломщик, вполне реально. Быстро выдвинув все ящики и осмотрев их содержимое, определился с местом подклада. Сверху накрыл пакет и пистолет бумагами, осмотрел документы, лежащие на столе, и, прихватив один из листов, исчез из поля зрения. Видимо, это был табель о начислении зарплаты - искал его все утро, даже Инна под горячую руку попалась.

- Ириска твоя драгоценная вчера мне запись передала, - ответил на незаданный вопрос зам. Меня припечатало к стулу. Ей удалось то, что не получилось у меня, у друзей, обладающих немалой властью и значительными ресурсами. Случайное совпадение, поворот судьбы. Ириска, моя девочка, моя радость, моя невыносимая печаль и боль. Я почти вырвался. Дальше Ксении будет проще выстраивать мою защиту, алиби мне обеспечено. - Заканчивай тут и пойдем, она тебя в машине ждет.

- Распишитесь здесь и здесь. - Я внимательно ознакомился с бумагами, поставил подпись. - То, что вы должны оставаться в городе и по первому требованию явиться для подтверждения показаний, думаю, не нужно напоминать?

Я широко улыбнулся.

- Не нужно.

Мент с самым серьезным видом уткнулся в изучение толстой папки и не стал со мной прощаться. Ну и ладно, самое главное - я могу отсюда уйти.

- Эх, Кудрявцев, в рубашке родился. - Громов улыбался во все тридцать два. Потом, сделав шаг навстречу, схватил меня за рубаху и прошипел, - так откуда запись? И почему ты, - злой взгляд в сторону Сереги, - ее раньше не принес?

Серега разозлился.

- Ира действительно только вчера о ней вспомнила. Как только флешка у меня на руках оказалась, сразу к тебе. А запись - лучше у Николая спроси.

Я пожал плечами, вырвался из захвата Громова и поправил рубаху.

- Серега накупил всяких шпионских штучек, она решила их в деле испытать. Камеру подключила и забыла. У Темки в тот день неприятности были, после больницы стало не до того...

Вспоминать те дни совсем не хотелось.

Громов сплюнул, показал нам кулак и, резко развернувшись, пошел в направлении своего кабинета. Но через несколько шагов остановился.

- Ты все-таки подумай, возможно, идея знакомства с моим сыном и не настолько плоха.

Сергега подобрался.

- В очередь вставай.

На душе снова стало муторно, не отдам я свою девочку никому, хотя и понимаю - не прав.

- Экзамены ей сдавать надо и в университет поступать, а не романы крутить.

Громов раскис, махнул рукой и удалился. Зам, сообщив, что дождется меня на крыльце, пошел к выходу, а я неторопливо поплелся к дежурному.

Как же приятно оказаться на свежем воздухе! Увидеть небо, от горизонта до горизонта, голубое и недостижимое, ограниченное лишь силуэтами многоэтажек, а не металлическими прутьями решетки. Иногда жизнь приедается, становится блеклой, унылой, серой. Сейчас, после всего произошедшего кошмара, я снова дышал полной грудью и наслаждался каждой мелочью, запечатляя в памяти крохотный моменты настоящего. Вот она, свобода.

Немного развернувшись, заметил припаркованную машину и светлую головку, выглядывающую из приоткрытого окна. Сердце пропустило удар. Как же долго я ее не видел. Боже, по ночам внутри все сжималось от тоски, от потребности немедленно обнять, прижать, защитить своего хрупкого ангела. Ноги сами понесли меня вперед, к ней. За спиной выросли крылья, улыбка скользнула на губы. Еще лишь миг, и целая вечность, и я... Дверь машины распахнулась, маленькая фигурка оказалась прямо передо мной. Огромные серые глазища сверкают, мокрые дорожки блестят на солнце. Губы плотно сжаты, между бровей - упругая складочка. Быстро осмотрев падчерицу с ног до головы, снова вернулся к лицу. Свежесть юного личика потухла, под глазами синяки, в осанке проявилось что-то новое, жесткое и непреклонное. Последний раз, когда я ее видел, Ириска была девочкой-подростком, а сейчас передо мной стояла девушка, уверенная, взрослая, уставшая и, в то же время, бесконечно счастливая. Ее глаза лучились силой, окатывая меня волнами любви и тоски. Слишком яркий контраст, слишком чувствительный. Тринадцать дней... Передо мной новый человек, которого нужно познавать заново.

Мы не сказали друг другу ни слова, в этом просто не было необходимости. Все ясно, просто, понятно. На каком-то очень глубоком, недоступном иным людям, уровне. И в то же время невозможно, преступно, неприемлемо. На каждое восхитительное "да" найдется свое неопровержимое "нет". Малейшая возможность найти друг в друге счастье гибнет под гнетом жестокой реальности. Снова вопросы... За что? Почему мы? Как так получилось? Гореть в испепеляющем пламени, терпеть мучительную боль, не в силах прекратить безумие, сгореть до конца, не оставив после себя даже кучки пепла. Бесконечная отчаянная пытка, личный ад для двоих. Так близко и, одновременно, так далеко... У нее в уголке глаза притаилась слезинка, маленькая переливающаяся капелька радуги. Я шагнул к ней навстречу, ведомый желанием осушить ее лицо от слез, пообещать невыполнимое, дать клятву в том, что моя девочка больше никогда не уронит ни слезинки, если только это не будут слезы счастья.

- Держи. - Сергей протянул ключи от машины. Его присутствие отрезвило меня. - Езжай домой, отоспись, поешь, дела до завтра подождут.

Я поблагодарил. Зам хотел послать за нами ребят, но я отказался. Глупо, очень глупо, но мне безумно хотелось побыть с Ириской наедине хотя бы несколько минут.

- Пусть нас по GPS ведут, если что - сразу наберу.

Серега почему-то даже не стал спорить, лишь пожал плечами.

- Тебе виднее. Позвони, как домой доедешь.

Я сел за руль, Ириска - на пассажирское сиденье рядом. Нетолстый слой металла и стекла отсек нас от окружающего мира, мы остались одни. Надавил на педаль газа и быстро выехал с парковки. Намного быстрее обычного. Внутри меня все замерло, потому что был абсолютно уверен в продолжении того поцелуя во дворе. Предвкушал и ненавидел себя за это, еще одно воспоминание, которое позволит жить дальше, существовать прошлым, в моем будущем места для Ириски нет. Она упорхнет из родительского дома навсегда. Посмотрел вправо и наткнулся на робкий взгляд влюбленных глаз, легкий румянец на бархатной коже, неуверенную улыбку, спрятавшуюся в уголках губ, обреченную надежду в серых затуманенных глазах. Отвернуться и сконцентрироваться на дороге мне стоило огромных усилий. Я не мог ей надышаться, напиться кристально чистой искренней нежностью.

Мои пальцы, сжимающие руль, подрагивали от желания прикоснуться к Ириске, тело напряглось, бунтовало против разума. Ее запах, наполнивший салон автомобиля, окутал меня нежным облаком. Сколько раз за прошедшие две недели мне начинало казаться, что я слышу эти едва уловимые сладкие нотки ванили. Но мой ум играл со мной злую шутку, за которой следовала бесконечная холодная пустота. Мои пальцы еще больше сжались на руле. Слишком много эмоций, сложно разобраться в нахлынувших чувствах. Этот комок, тлеющий внутри, рвался наружу, на свободу. Еще немного... Держался до последнего, на последнем светофоре все же не выдержал и снова повернулся вправо. И понял, что все... Не могу больше сопротивляться. Ударил со всей силы по рулю, выругался и свернул в проулок, который вел к небольшому парку, обычно пустующему в это время дня.

Противный звук от резкого удара по тормозам, нас хорошенько встряхнуло. На мгновение мы замерли. А потом... Маленькая ладошка на моем предплечье, и мир вокруг поплыл. Я повернулся к Ириске, время замерло вместе с последним ударом сердца. Серые бездонные глаза. Они преследовали меня, снились, возникали в полумраке камеры. Свет солнца мерк рядом с ними, целая вселенная, отдельная реальность, поделенная пополам, целый мир... Не хочу больше отрицать, что Ириска для меня - смысл существования. Как бы низко и преступно ни выглядело это со стороны. Все больше увязал в порочных чувствах, все меньше хотел сохранять контроль. Желания рвались наружу, подавляли волю, требовали удовлетворения. Каждую крупинку самообладания провожал безразличным взглядом и тонул... В ней, моей девочке, любимой и единственной.

Время одумалось и рванулось вперед с дикой скоростью. Захотелось попытаться нагнать украденные мгновения. Я не заметил, как Ириска оказалась на моих коленях, отдаваясь мне совсем не в детской ласке. Ее ноги обвились вокруг моей талии, губы остановились в миллиметре от моих губ. Незаметное, едва уловимое движение вперед. Какие же сладкие и нежные у нее губы, мягкие, податливые и, в то же время, ненасытные, жадные, требовательные. Обвел кончиком языка контур ее губ, она тяжело выдохнула и еще теснее прижалась ко мне. Скользнул вслед за ее языком, пробуя на вкус, теряясь в настойчивых движениях, отогреваясь жаром ее плоти. Ириска еще крепче обняла меня за шею, скользнула грудью по моей груди, чуть привставая. Я пропустил вздох и поперхнулся. Легкие обожгло. Теперь Ириска терзала мои губы, нависнув сверху. Я сдался, принимая и благодаря ее за желание подарить всю себя, отдать без остатка. Мне было мало, очень мало. Растворяясь в бушевавшем безумстве, заходил все дальше, почти потерял контроль.

Потребность обладать толкнула мои руки ей под кофту, я хотел ее тепла, пропитаться ее ароматом, слышать хриплые вздохи. Нежная кожа под моими чуть шершавыми ладонями, улетевшая на соседнее кресло кофточка. Пальцами скольжу вдоль позвоночника до затылка и обратно к пояснице, до кожаного пояса. Ириска таяла, расслаблялась, забывала, подавалась навстречу. Даже ненадолго оторвалась от моих губ, прикрыла глаза и замерла, вздрагивая от прикосновений. С губ слетел еле слышный стон. Мои ладони переместились на лопатки и скользнули под бретельки бюстгальтера. В голове взорвалась картинка с моими руками на ее груди. Стало страшно, я могу поддаться искушению. А Ириска, прогибаясь в пояснице, наклонилась еще ближе. Что она со мной творит? Режет по живому...

Страх совершить непоправимое отрезвлял, но не настолько, чтобы я оторвался от ее тела. Ее губы пробежались по моему лбу вдоль линии роста волос, замерли на мгновение на виске, опустились ниже. Нежное покусывание мочки уха, учащенное дыхание на чувствительной коже, и у меня перед глазами все темнеет. Контраст между нерешительностью и затаенной страстью сводит с ума. Ее губы еще ниже, на моей шее. Я откинул голову, позволяя ей творить то, что хочется. Мягкие, неумелые движения моей девочки. Озноб и боль в паху у меня. Титанические усилия, чтобы сдержаться, не переступить грань.

Ириска подняла голову и потерлась своим носиком о мой нос. Этот детский жест тронул меня, пробуждая океан нежности. Раньше я не мог представить, что у нежности существует столько оттенков.

- Сладкая моя, любимая.

- Твоя. Только твоя. - Обжигающий шепот в ответ.

Ее маленькая ладошка на моем неприлично быстро скачущем сердце.

- Хочу быть только твоей.

Она не понимала, о чем просит, но понимал я. Читал ее тело, видел пробуждающиеся желания, слышал невысказанные просьбы. Отпустить себя лишь на пару минут, и уже ничто нас не остановит. Ириска хочет этого, как и я. Наш мир, поделенный пополам. Ее возраст, мое "отцовство", тесный салон автомобиля - все потеряло бы значение. Только она и я. Двое изголодавшихся друг по другу людей. Мужчина и женщина. Но...

- Поцелуй меня еще. Пожалуйста.

Снова робкий взгляд. И, следом, дикий огненный танец губ, бешеное напряжение тел. Ее стон, дрожь под моими руками. Ириска прижимается так близко, как может, желая со мной слиться... Я не выдерживаю, перехожу запретную границу пояса ее джинсов и замираю. Ириска напряглась, может, напугал ее? Едва уловимое "да" с еще большей силой бросает нас в творящееся безумие.

Еще миг, еще один рваный вздох, последний украденный у судьбы поцелуй, и мы остановимся... Я обещаю себе, ей, своему разуму. Собрав все сохранившиеся каким-то чудом крохи воли, мягко отстранил ее от себя. Ириска казалась дезориентированной и продолжала тянуться навстречу.

- Не могу больше, если продолжим - не сдержусь.

Она разочарованно кивнула и опустила головку мне на плечо. Я наслаждался приятной тяжестью ее тела, присутствием любимой женщины в кольце собственных рук, тонкой струйкой дыхания, ритмично щекотавшей кожу на шее. Собственное дыхание, быстрое, частое, прерывистое, постепенно восстанавливалось. Нахлынувшее помешательство затухало, сворачивалось шершавым клубочком до поры.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒