Дэймон: Проклятье. Полагаю, что теперь моя очередь ждать твоего возвращения.

Дэймон: Проклятье. Полагаю, что теперь моя очередь ждать твоего возвращения.

— Это Дэймон? — интересуется Чери.

— Я сейчас лыблюсь, как идиот, не так ли?

— Да. Есть такое, — улыбается она, стараясь соответствовать моему настроению. — Он делает тебя счастливым, и это прекрасно, дорогуша.

Дэймон: Признаюсь, я официально по тебе соскучился. Как тебе это удается?

Я ухмыляюсь.

— Прости. Я напишу ему, что появлюсь дома через час.

— Если хочешь, мы можем идти.

— Ты еще даже не притронулась к своему супу.

Я уже расправился со своим обедом.

— В моем случае не стоит торопиться с едой. Поешь слишком быстро, и голод возвращается. Тем более лекарства влияют на мой аппетит. Я могу просидеть здесь до ночи, доедая эту тарелку супа.

— Черт, мне так жаль. Могу я тебе чем-то помочь? Мне кажется, что я делаю для тебя недостаточно. Я могу пойти на прием к врачу с тобой. Или я могу...

Чери мотает головой.

— Ты и так делаешь многое, позволяя мне оставаться в твоей квартире и составляя мне компанию. Ты мне ничего не должен, Мэддокс. Наши обеды и ужины и так стали особыми моментами... в моем существовании.

Я чувствую, как комок встает у меня в горле.

— Я рад поближе познакомиться с тобой, и благодарен, что ты открыла мне правду.

Она тянется через стол и берет меня за руку.

— Я не заслуживаю таких слов. Отказаться от тебя было лучшим, что я могла для тебя сделать, но это не означает, что я не сожалею. Я сомневаюсь, что ты стал бы таким превосходным парнем, если бы слонялся со мной по свету все эти годы. И теперь, когда я здесь. — Слезы катятся по ее щеке. — Я чувствую себя неловко из-за того, что тебе приходится принимать меня.

— Эй, все хорошо. У тебя непростой период, а мы – одна семья. Это то, что мы должны делать друг для друга.

— Ты должен вернуться к Дэймону. Ступай и ни о чем не беспокойся. Рано или поздно я доем свой суп, расплачусь по счету, а после сразу же вернусь к тебе на квартиру.

Я не нахожу себе места, так как несмотря на то что я должен остаться и убедиться, что она без проблем доберется домой, я реально быстрее хочу оказаться дома с Дэймоном.

— Я знаю, что в этот раз ты хотела оплатить счет, но как ты смотришь на то, чтобы это сделал я, а ты потратишься на такси до дома, чтобы мне не тревожиться о том, как ты доберешься?

— Серьезно, я не заслуживаю тебя.

Я поднимаюсь из-за стола и, склонившись, целую ее в макушку.

— Не парься по этому поводу. Ведь скоро ты все наверстаешь? Придешь на обед как-нибудь, когда тебе это будет нужно?

— Определенно.

Оплатив счет, я стараюсь как можно быстрее оказаться дома. Войдя в квартиру, я застаю Дэймона, вышедшим из душа в одном полотенце.

— Ты уже дома.

Его лицо светится от счастья.

Мой взгляд скользит по нему, от мокрой груди до дорожки волос внизу живота.

— Как Чери?

— Что? — Я поднимаю глаза, встречаясь с его озадаченным лицом.

— Как Чери? Ей уже лучше?

— Думаю, что все неплохо. Она не особо распространяется на эту тему. Лишь могу отметить, что побочные эффекты дают о себе знать... она практически ничего не ест и малоактивна... — Я бросаю взгляд на часы. Мысль о том, каково Чери проходить через все это, побуждает меня прислушаться к ее совету. Не стоит много думать о будущем, а жить и развлекаться здесь и сейчас. — Тебе стоит одеться. Мы идем прогуляться.

Улыбка Дэймона исчезает.

— Где?

— Снаружи.

Я уже давно мечтаю затащить Дэймона в бейсбольную клетку для отработки удара. Я хочу увидеть его в той стихии, где, по его утверждению, он счастливее всего.

Он с подозрением смотрит на меня на протяжении всего времени, что собирается, и пока мы добираемся до метро.

— Хватит, я серьезно. Куда мы направляемся?

— Это сюрприз.

Я надеюсь лишь на одно, что он не станет вести себя так же, как в прошлый раз, когда мы были на бейсбольном поле.

— Если ты еще этого не понял, то сообщаю, что я не особо люблю сюрпризы.

Конечно, я в курсе.

— Вот никогда бы не подумал, — отвечаю я.

Когда мы оказываемся возле спортивного комплекса, Дэймон заметно напрягается.

— Пойдем. Ты обязан показать мне, как почти стал звездой.

Он потирает затылок, когда я буквально втаскиваю его внутрь.

— Мне еще есть, куда расти.

— В любом случае, ты будешь круче меня. — Я всегда был одним из тех парней, которым дается любой вид спорта. Я неплохо обучаюсь, но никогда не достигал больших высот. Никогда не достигал того, чтобы стать асом в чем-то. — Ну же, Король Лев.

Рука зажимает мой рот.

— Прошу тебя, не произноси этого так громко.

Дэймон осматривает практически безлюдное пространство вокруг. Он не убирает руку, пока я согласно не киваю.

— Тебе реально не нравится, когда тебя называют так, правда? — интересуюсь я. — Каковы шансы, что кто-то из присутствующих узнает тебя?

Дэймон пожимает плечами.

— Периодически такое случается, как, например, на свадьбе Честити. Когда я говорю, что был широко известен какое-то время, я не преувеличиваю. Я был довольно популярен еще до того, как достиг профессионального уровня. Меня раздражают миллионы вопросов, которыми меня заваливают, когда узнают. Как продвигается твоя карьера? Куда ты пропал? Они воспринимают меня, как экс-чемпиона, но я даже не являюсь им. Я едва не достиг этого, и потому это еще хуже.

— Да, я понимаю, насколько это обидно. — Не получив ответа, я крепче сжимаю его руку. — Я совершил ошибку, притащив тебя сюда?

— Не-а, я не против поотрабатывать удары с тобой. Просто все, что связано с бейсболом, делает меня и счастливым и удручает одновременно. Это пробуждает во мне противоречивые чувства. Сложно ненавидеть то, к чему так лежит твоя душа.

— Мы уйдем, как только ты захочешь.

Кивнув, он устремляется вперед.

Добравшись до места, Дэймон проводит рукой по битам, выстроенным в ряд возле тренировочных клеток.

— Это что-то типа ритуала? — спрашиваю я. — Ты ждешь, когда какая-нибудь из бит заговорит с тобой?

— Нет. Разговаривающая с тобой бита – это дерьмово, так как она беспрестанно талдычит, что тебе нужно следить за мячом.

— Очень смешно.

— Ты сам этого хотел.

Дэймон берет биту и отправляется в клетку.

Если, отбивая мяч за мячом, Дэймон считает, что ему еще есть куда расти, то я бы был в восторге увидеть его на пике карьеры.

Мой взгляд, к моему удивлению, не прикован к его упругой заднице, пока он делает один взмах за другим. С битой он великолепен во всем – от его длинных рук до играющих мускулов. Тут я вспоминаю о его «бите» и задумываюсь о том, сколько ему понадобится времени, чтобы насытиться, и когда мы сможем отправиться домой.

Подумать не мог, что бейсбол может быть столь возбуждающим.

Дэймон выходит из клетки потный, но светится от счастья. Его лицо сияет, а поза выдает самодовольство и умиротворенность одновременно.

Я надеюсь, что однажды он будет смотреть на меня с таким же выражением лица, так как я все больше убеждаюсь что мне и правда небезразличен парень, стоящий передо мной.

— Я понимаю, питчерам пришлось нелегко? — интересуюсь я. — Ты всем надрал задницу.

— Я был хорош в ударах. Не самый лучший результат, но достойный. Боже, как мне этого не хватало. — Его ностальгический тон и румянец, играющий на лице, заставляют мое сердце разрываться.

Бейсбол был смыслом его существования, а теперь он лишен этого. Дэймон может продолжать посещать матчи и наблюдать за игрой, но сейчас он говорит об этом так, словно после того, как он получил травму, в нем умерла часть его души. Дэймон говорит об игре так, словно это то, что дает ему силы жить.

— Когда ты играл в последний раз?

Собственная обувь в мгновение становится самой интересной вещью для него.

— До того, как получил травму. Я перенес весь период реабилитации, но когда доктор сказал, что я никогда не смогу играть в полную мощь, было безумно больно даже думать о возвращении на поле. И физически, и морально.

— Как твое плечо? — интересуюсь я.

— Не так уж и плохо. Как насчет того, чтобы этим вечером выйти на поле со мной, где я побуду твоим питчером? Посмотрим, сможешь ли ты отбить мой быстрый мяч. — Его лицо становится подобно лицу ребенка рождественским утром, и я понимаю, что домой мы вернемся не скоро. Я полагаю, что в мире Дэймона приоритеты расставлены так: бейсбол, секс, еда. Но если это заставляет его так улыбаться, то я с удовольствием проведу здесь хоть всю ночь, если он захочет.

— Убежден, что не смогу отбить даже твой медленный мяч, — отвечаю я.

— Это мы еще посмотрим, — заявляет он, сдерживая смех.

— Ладно, только полегче со мной.

Он не собирается церемониться.

Мерзавец.

Первый мяч проносится мимо меня прежде, чем я успеваю моргнуть.

— Брось ты, — подтрунивает меня Дэймон, — это же было всего восемь и пять.

Он указывает на табло, на котором фиксируется скорость.

— Я счастлив, что на мне шлем.

— Тебе не о чем беспокоиться. Моя меткость всегда была на высоте.

— Скромности тебе не занимать.

Дэймон вздыхает.

— Теперь ты меня обвиняешь. Представь, каким я был четыре года назад.

Он смотрит на бейсбольный мяч в своей руке и крепче сжимает его. Даже с этого расстояния видно напряжение на его лице.

Я неуверенно делаю шаг навстречу к нему.

— Что случилось?

— Ничего, — бормочет он, не отрывая взгляда от мяча. — Просто... в этом заключалась вся моя жизнь. Я слишком долго злился на себя, на своих тренеров, на весь мир. Хотя никому не признавался в этом. Я всегда внушал себе, что они профессионалы, должны и так все понимать. Я осознаю, что в этом лишь моя вина. Самоуверенность и упертость завладели мной, и я посчитал, что несокрушим. Да, правда, что я безумно скучаю по этому. Стоя здесь, держа этот мяч, я чертовски тоскую. Но знаешь, что?

— Что?

— Я больше не чувствую, что мое место здесь.

Я улыбаюсь.

— Это ведь неплохо, не так ли?

— Думаю, что так. — Дэймон шмыгает носом и смотрит на меня, а я делаю вид, что не замечаю слез в его глазах. — Ты готов к большему?

— Подавай. Но, эм, не слишком жестко.

Дэймон ухмыляется.

На этот раз я собран. Я намерен отразить удар...

Бросок! И мяч снова летит в сетку позади меня.

Дэймон продолжает закидывать меня мячами, но ближе к концу мне удается отбить несколько из них, и я горжусь даже этим. Дэймон либо вымотался, либо слишком раздражен, либо специально подыгрывает мне.

— Думаю, стоит притормозить, — говорит Дэймон немного спустя. — Мое плечо дает о себе знать.

— Слава Богу. Не знаю, как долго я бы еще мог позориться перед тобой.

— Ты справился гораздо лучше, чем я мог предположить. Ну, или я реально не в форме сейчас.

Я приобнимаю его за плечи, пока мы идем к выходу.

— Можно подумать, что ты не был снисходителен ко мне ближе к концу.

На его лице неприкрыто читается, что он просто дал мне ощутить себя конкурентоспособным...

Я склоняюсь и целую его в щеку.

— Я должен беречь тебя. Ты поднимаешь мою самооценку.

ГЛАВА 20

Дэймон

Боже, я не люблю возвращаться домой поздно. Раньше меня это не волновало, но теперь дома ждет Мэддокс, и я просто ненавижу приходить не вовремя. Еще пара недель, и я буду дома в разумный час. Хотя, конечно, к тому времени Мэддокс вернется жить в свою квартиру, и это — полный отстой.

Стоило переступить порог, Мэддокс потащил меня прямо в ванную и начал раздевать.

— Я тоже по тебе скучал, — бормочу я.

— Мы встречаемся с твоими друзьями сегодня вечером, или ты забыл? — Он продолжает ловко орудовать руками и срывает с меня одежду; и я жду не дождусь его прикосновений к себе.

— Вылетело из головы. Во сколько нам нужно быть там?

— Десять минут назад, — отвечает он. — Но им придется подождать, потому что последние три дня я пытался не вырубиться, дожидаясь тебя, но не преуспел. Ты мне нужен.

Меня не нужно просить дважды. И я впиваюсь в губы Мэддокса жадным поцелуем. Сегодня его лицо гладко выбрито, в отличие от привычной щетины, но мне всё равно охрененно нравится. Люблю его губы, его язык. Из меня вырывается стон.

— Подожди. — Отстранившись, говорю я. — Нам нужно...

— Смазка и презерватив уже в душе. И не надо называть меня бойскаутом. Я просто возбужден. Я... э-э… ходил за покупками.

— За покупками?

— Увидишь. — Мэддокс затягивает меня под брызги и крепко целует. Наши языки встречаются в диком танце, а мои руки лихорадочно блуждают по его рельефному телу. Пресс Мэддокса сокращается и напрягается от прикосновений моих пальцев. И когда я путешествую ими к его заднице, то...

— Это пробка?

Его новоявленная любовь к анальным играм — совершенно новый неизведанный мир. Словно квест, в ходе которого можно выяснить множество различных способов кончить.

— Нет времени на прелюдию. Я готов. — Он достает презерватив и раскатывает латекс по моему члену. Затем хватает смазку и, массируя, щедро покрывает мой стояк. Я уже близок к разрядке, поэтому останавливаю его.

— Обхвати меня ногами, прозвучало как приказ, и я на секунду подумал, что Мэддокс продолжит дразнить меня, чтобы посмотреть, как я извиваюсь и умоляю. Но он, похоже, возбужден сильнее меня, поэтому моментально делает, как сказано, не требуя проявления манер.

Он прижимается спиной к стене и обвивает ногами мою поясницу, Поддерживая его одной рукой, второй я вытаскиваю анальную пробку, и бросаю ее на пол душевой. Затем вхожу в него одним быстрым, великолепным движением и жар тела Мэддокса плотно окружает мой член.

— Ты должен кончить побыстрей. Я уже на грани, ну и ты охренеть, какой тяжелый.

Мэддокс смеется, и сокращение его мышц практически доводит меня.

— Это не помогает. — Делаю глубокий вдох, чтобы не кончить раньше времени.

— Я подстрахую, — ухмыляется он. И просунув руку между нами, начинает себе дрочить.

Уронив голову ему на плечо, я начинаю двигать бедрами короткими и неглубокими толчками. Хочется закрыть глаза, чтобы продлить этот момент, но я не могу оторваться от потрясающего вида на руку Мэддокса, скользящую вокруг члена. Он работает запястьем и пальцем размазывает предъэякулят от головки вниз к основанию члена; и так снова и снова. Если бы я не собирался взорваться сию секунду, мог бы наблюдать за этим часы напролет. Большим пальцем Мэддокс еще раз проводит по головке собирая капли предэякулята, и подносит палец к моим губам. Как же мне нравится ощущать его вкус.

Я подаюсь бедрами вперед сильнее и набираю темп.

— Этот угол, — стонет он. — Я собираюсь… — Его слова перерываются настигшим оргазмом. Задница Мэддокса стискивает мой член, и я рычу, толкаясь сильнее преследуя свое удовольствие. Я не в силах продолжать, но и не хочу, чтобы это заканчивалось. Идеальная дилемма.

Мои ноги практически не держат нас, когда я, наконец, вздрагиваю, а задница Мэддокса доит мой член. Мэддокс хватается за мои плечи, пока я толкаюсь в него последние несколько раз. Наконец успокоившись, я не чувствую рук, ноги дрожат, а в правом подколенном сухожилии болевые ощущения.

— Бля, думаю, я что-то потянул.

— Если секс не вызывает травмы, это не весело.

Я выскользнул из него и практически уронил, но Мэддокс быстро обрел равновесие, стоило ногам коснуться кафеля.

— Надо ополоснуться и валить.

Мы моемся так быстро, как только можем, и через пять минут выскакиваем за дверь, но Уайет живет на Верхнем Вест-сайде, около Колумбийского, поэтому когда мы добираемся туда, то опаздываем на сорок пять минут. Это не имеет большого значения, учитывая, что наши сборища всегда спонтанны, но увидев, как я сейчас хромаю, благодаря возне в душе, все точно догадаются о причине.

— Чья это квартира? — интересуется Мэддокс.

— Уайета. Блондин, длинные волосы.

— А, серфер-аналитик.

— За исключением того, что он не занимается серфингом. Ну, и не думаю, что аналитикой тоже. Вообще не понимаю, кем он работает.

Дом Уайета настолько старый, что домофон работает как коммутатор, только для того, чтобы хозяева знали, что к ним пришли. Дабы гости попали внутрь, кто-то должен выйти и открыть дверь, поэтому я нажимаю номер квартиры и жду.

— Я должен сразу предупредить тебя, что сегодня вечером вокруг будут люди, а Уайет живет в однокомнатной квартире, так что, скорее всего, кто-то будет постоянно подслушивать.

— Намекаешь на то, что я не смогу удержать язык за зубами по поводу того, что ты получил травму, пока трахал меня в душе?

Я вздыхаю, а Уайет хохочет. Конечно, ему приспичило открыть дверь в середине предложения Мэддокса.

— Эй, Ноа, — кричит Уайет через коридор в сторону своей квартиры на первом этаже. — Ты должен мне двадцать баксов.

Щеки Мэддокса залило румянцем.

— Я никогда не открою рот снова.

Нахмурившись, я зыркнул на Уайета.

— О чем это ты балаболишь?

— Пари на двадцатку, бьюсь об заклад, что Мэддокс был снизу. А Ноа считает, что он слишком натурал для этого.

— Э-э… — Мэддокс открывает рот, но оттуда не выходит больше ни слова.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если они делают ставки на тебя, значит, ты им и правда нравишься, — объясняю я.

— Хорошо? Спасибо, наверное?

Столовая и кухня Уайета крошечные, поэтому он превратил спальню в большую гостиную, — во всяком случае, для Нью-Йорка, — поставив в углу кровать-чердак.

Ребекка и Скайлар расположились на одной половине кушетки, а Ноа и Арон уселись на полу рядом. У Ноа и Арона странные отношения, но парни отказываются говорить об этом с кем-либо. Скорее всего, они пару раз переспали, но всё отрицают.

Мы с Мэддоксом уселись на диван рядом с девушками.

— Теперь ты один из нас, — говорит Скайлар Мэддоксу.

— Один из вас? — спрашивает он.

— Дэймон сказал Ребекке, она сказала мне, ну а я — всем остальным, что вы двое теперь официально пара. А это значит, что ты один из нас.

— Один из нас. Один из на-а-ас, — нараспев подхватил Ноа.

— Можете ли вы просветить меня на счет секретного рукопожатия? Если нет рукопожатия, мне это не интересно.

— Вот тебе рукопожатие, — говорит Ноа и толкает его.

Мэддокс смеется. И я рад, что он нормально воспринимает приколы Ноа. Иногда он раздражает окружающих. Хотя, думаю, бо́льшую часть времени делает это целенаправленно, чтобы отсеять лишних людей.

Нет на свете никого, с кем мне было бы комфортнее, чем с ними, включая собственную семью. И Мэддокс легко сюда вписывается. Мы сидим там всю ночь, подначивая и обзывая друг друга, и все явно одобряют и любят Мэддокса. И, похоже, я тоже.

***

Прошло еще две недели, а бедная Чери все еще торчит в Нью-Йорке. По словам Мэддокса, ее тошнит от препаратов; врачи пытаются побороть рвоту с помощью других лекарств, но, похоже, ничего не помогает. У Чери есть возможность выйти из клинического испытания, но без этого болезнь может ухудшиться, и она этого не хочет.

Она думает, что пробудет здесь еще как минимум неделю. А это уже целых шесть недель, и я настолько эгоистичен, что благодарен за то, что она больна. Хорошо, не благодарен, — это делает меня совершенным мудаком. Мне не нравится, что Чери больна, но это причина, по которой Мэддокс все еще живет со мной.

Если бы были варианты удержать Мэддокса в моей квартире без болезни Чери, я бы непременно воспользовался ими.

Ты всегда можешь спросить его, тупица.

Или можно продолжать быть огромным куском дерьма и надеяться, что когда Чери уедет, Мэддокс захочет остаться и скажет об этом сам, и мне не придется спрашивать.

Время, проведенное с ним, оказалось лучше, чем я мог ожидать. Но так ли это для него? Любой выбрал бы большую, удобную кровать вместо того, чтобы делить одну комнату с матерью-тетушкой и спать на крошечной кушетке.

Если сказать Мэддоксу, что я готов к девятому иннингу, когда он еще на втором, будет неловко.

Помешало ли мне это подыскивать квартиры между Сохо, где находится ОTS, и Мидтауном, где располагается его офис? Нет. Помешало ли забегать вперед и строить планы на будущее, фантазируя о возвращениях домой, к Мэддоксу, каждую ночь? Нет.

Я знаю, что не могу озвучить эти мысли вслух, потому что он убежит от меня, как ошпаренный. Прошло всего пять недель. Прекрасные пять недель, но всё же... Это слишком рано. Особенно для кого-то вроде Мэддокса, не завязывающего долгосрочные отношения.

Я написал ему перед уходом из офиса, потому что знал, сегодня вечером они тусуются с моей сестрой. Пройдя несколько кварталов до дома, я останавливаюсь у подъезда одновременно с такси.

— Думаю, это принадлежит тебе, — кричит высокий невнятный голос.
Обернувшись, я вижу Мэддокса, вываливающегося из машины. На заднем плане лица Стейси и брата Эрика, Джулиана, приклеены к окну.

— Похоже, вы, ребята, повеселились, — говорю я.

— Удивительно крутая ночь. Было бы еще лучше, будь ты тоже там.

Стараясь не смеяться, я обхватил рукой безвольно поникшие плечи Мэддокса и прижал к себе, чтобы он перестал шататься.

— Удивительно крутая? Сколько ты выпил?

— Около десяти с половиной пьяниц.

— Это правильный ответ, — посмеиваюсь я и тащу его в квартиру.

Не добравшись до спальни, Мэддокс падает на диван и облегченно вздыхает, как будто ему удобно, хотя сам полувисит.

— Принесу тебе стакан воды и немного Тайленола.

Мэддокс садится прямо.

— Я напоминаю тебе Эрика?

Я замираю на полпути к ванной.

— О чем ты?

— Ничего. Забудь то, что я сказал, — отмахивается он.

Я подхожу к нему.

— Нет, скажи, что ты имел в виду?

— Мы тусовались с Джулианом... Он сказал кое-что о своем брате. Возможно, он сказал... подожди, я хочу, чтобы формулировка была правильной.

Понизив голос, подражая Джулиану, Мэддокс произнес:

— Ты офигеть как похож на моего брата. Неужто кто-то клонировал Эрика?

Гребаный Джулиан.

— Ты поэтому напился? — спрашиваю я.

— Не-е-е. Мы все были пьяны еще до этого. Серьезно, галон вина в сочетании с дешевыми шотами не очень хорошая идея. На вкус, как жидкость для заправки зажигалок. Я удивлен, что Стейси все еще стояла на ногах.

— Джулиан становится ослом, когда выпьет, поэтому я уверен, что он не имел в виду ничего такого. Либо он так напился, что на самом деле думал, что ты выглядишь как Эрик…

— Я тоже так подумал, знаешь. Когда впервые встретил того мудака. Моей первоначальной реакцией было удивление, почему ты не хотел меня, когда я явно твой типаж. — Речь Мэддокса перестала быть невнятной, этот разговор его отрезвил.

Присоединившись к нему на диване, я толкаю его и подминаю под себя.

— Ты не замена Эрика, ни при каких обстоятельствах. У вас обоих светлые волосы и голубые глаза, и на этом ваше сходство заканчивается. Возможно, ты был мудаком для своей школьной подружки, но в глубине души ты добрый. — Наклонившись, я целую его в щеку. — И внимательный, — На этот раз целую в шею. — И классный. Ничего похожего на Эрика… — Я захватываю его губы в поцелуе, и да, я отчетливо ощущаю вкус какой-то странной жидкости во рту.

— Что за хрень вы пили?

— Да кто его знает, — бормочет Мэддокс.

— Хочешь лечь в постель?

— Предупреждаю, я слишком пьян, чтобы «встать».

Я расхохотался.

— Я имел виду спать.

— Ммм, звучит отлично.

ГЛАВА 21

Мэддокс

Кряхтя, как старик, я вытаскиваю свою задницу из спальни. Звуки, вырывающиеся из моего рта, можно сравнить с ревом ищущих кормежку зомби.

— Больше никогда не пойду тусить со Стейси и Джулианом, — ворчу я.

Смех Дэймона доносится из кухни, но долбит по ушам так, словно из громкоговорителя рядом, и я болезненно морщусь.

— Кофе? — спрашивает Дэймон.

— Капельницу.

Он еще громче заливается смехом. Тьфу. Захожу на кухню, и нахожу Дэймона, сияющего ослепительной улыбкой.

— Каким образом в двадцать три года можно чувствовать себя с похмелья, как сорокалетний?

— Может быть потому, что кое-кто выпил практически бассейн алкоголя? И даже не говори мне «я больше никогда не буду пить». Мы оба знаем, что будешь.

— Наверное, — очень медленно киваю я.

— Итак, нам нужно поговорить о прошлой ночи? — тихо спрашивает Дэймон, и я на секунду начинаю волноваться о том, что мог натворить, раз это подлежит обсуждению, но потом вспоминаю.

— Дерьмо. Я вел себя как неуверенный осел, не так ли? Я не имел в виду... я имею в виду, я... Черт, я не знаю, что сказать. Не хотелось волноваться об этом, но я был пьян, и Джулиан сказал все это дерьмо о том, что я похож на Эрика...

Дэймон обнимает меня.

— Теперь ты протрезвел, и я скажу это снова. Ты — не Эрик. Помни, что мы с ним не близки со средней школы. Мы поддерживали видимость для наших семей, но это всё. Они думают, что мы были неразлучны вплоть до инцидента с поцелуями, но это неправда. Между мной и Эриком не было ничего, с тех пор как я признался ему, что гей. Да, мы все еще оставались друзьями, но не такими, как раньше.

— Значит, тебе будет все равно, если я скажу, что он отменил свадьбу?

Дэймон отшатнулся.

— Он что?

Я пожимаю плечами.

— Джулиан сказал, что после того неловкого ужина, его брат отменил свадьбу, вернулся в Нью-Хейвен и устроился на работу к одному из своих друзей по Йельскому университету. Говорит, Эрик зарыл голову в песок.

— Это то, что у Эрика получается лучше всего, — говорит Дэймон. — Слушай, было время, когда я заботился о нем и жалел, он же думал только о себе. Я не хочу, чтобы он страдал, но и не хочу больше участвовать в его жизни. На самом деле, если бы ты чем-то напоминал мне Эрика, было бы отстойно, после того, как он поступил.

— Ты уверен? — отведя взгляд, спросил я.

— Ты реально считаешь, что если бы ты мне не нравился, то мы бы ужились последние несколько недель в этой дерьмовой квартире?

Да, эта квартира реально дерьмовая.

— Не могу дождаться, когда вернусь в свой душ. И на кухню.

Дэймон поджимает губы.

— И правда.

— Не пойми меня неправильно. Я более чем благодарен за то, что ты позволил мне остаться здесь, но я готов вернуться в собственную квартиру.

— Разумеется. — Отступив назад, Дэймон прислоняется к кухонному островку. — Как продвигается лечение Чери?

— Она звонила вчера, говорит, что врачи наконец-то стабилизировали ее состояние. Тетушка на идеальном коктейле из препаратов от склероза и лекарств от тошноты. Ко вторнику она съедет из моей квартиры. Я собирался сообщить тебе прошлой ночью, но, очевидно, был сосредоточен на других вещах.

— Например, как напиться с моей сестрой. — Его тон стал холодным.

— Приоритеты, — шучу я, пытаясь сломать внезапный лед, образовавшийся между нами.

— Итак, ты уезжаешь, — констатирует Дэймон, скрестив руки на груди.

— Да, но только во вторник. У нас еще есть выходные. Если только...

Его брови заинтересовано взлетают.

— Если только?

— Ты ведешь себя странно. Хочешь, чтобы я свалил раньше? Я знаю, что задержался дольше, чем был наш первоначальный уговор, но…

Лицо Дэймона напряглось.

— Причина не в этом… ну… забудь. У нас есть время до вторника. Мы должны использовать его по-максимуму. Когда похмелье отпустит.

Я слишком мучаюсь с бодуна, чтобы пытаться расшифровать изменения в его поведении.

— В чем дело? Просто скажи мне.

— Я был… — Дыхание Дэймона сбивается, и следующие слова он буквально выпаливает. — Я надеялся, что ты останешься.

Тупо уставившись на него, я задаюсь вопросом, правильно ли расслышал.

— Останусь? — прокашливаюсь я, в горле словно застрял кусок ваты.

— Черт, я тебя взбесил. — Подведя меня к дивану и усадив, он продолжил: — Это слишком рано. Я знаю.

Мой рот забыл, как функционировать.

— Мэдди, все в порядке. Забудь, что я сказал.

— Не то чтобы мне здесь не нравилось. Просто очень рано думать об этом шаге. И это... ты знаешь... действительно довольно серьезно.

— Мэддокс, — медленно произносит Дэймон. — Тебе не нужно объяснять. Прошло всего пять недель. Я забегаю вперед. Клянусь, все в норме.

Слова Дэймона звучат искренне, но это не мешает чувству вины дать мне подзатыльник, когда разочарование все же проскальзывает в его глазах. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя отвергнутым, ведь дело не в нем. Недели, проведенные здесь, были отличными. Я не чувствовал себя разбитым, задушенным или загнанным в ловушку. Но сама мысль о том, чтобы жить здесь постоянно, вызывает у меня клаустрофобию. Стены только что начали сжиматься?

— Окей, ладно, ты действительно психуешь, — говорит Дэймон. — Я знал, что идея тебе не понравится, но не думал, что будет настолько плохо.

— Я не психую.

Его губы странно скривились.

— Хочешь, чтобы я сфоткал твою физиономию прямо сейчас? Ты выглядишь так, будто сейчас грохнешься в обморок.

— Это похмелье, — лгу я.

— Я не собираюсь заставлять тебя. Мы сделаем это, когда ты будешь готов.

Если мы сделаем это сейчас, когда я не готов, это обернется катастрофой. Вероятнее всего я поступлю как урод и сбегу также, как от Честити.

— И еще ты у меня до вторника, — говорит Дэймон, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. Его губы путешествуют вниз. — Если почистишь зубы, я покажу, как сильно мне нравится, что ты здесь.

Я соскользнул с дивана настолько быстро, насколько позволяло мое разбитое самочувствие, и помчался в ванную, но даже почистив зубы, я все еще ощущал стойкий запах перегара.

— Просто собираюсь прыгнуть в душ, очень быстро.

Я не пробыл под брызгами и тридцати секунд, как сильные руки обхватили меня.

— Всегда можно начать здесь. — От грубого голоса Дэймона член начинает твердеть. — У меня осталось только два экзамена, — шепчет он мне на ухо. — Знаешь, что это значит?

Я качаю головой и вздрагиваю от того, что позвоночник словно прошибает разрядом электричества.

— Не-а.

— Мне практически не нужно заниматься в эти выходные. — Он протягивает руку и обхватывает мой член, сжимая в крепкой хватке. — Надеюсь, ты готов к двухдневному траху.

— Не могу дождаться.

***

В понедельник Дэймон возвращается домой раньше обычного.

— Сегодня без голой кулинарии? — с усмешкой спрашивает он.

Я спрыгиваю с дивана.

— Что ты делаешь дома? Я имею в виду... привет. Нет, я имею в виду... я бы приготовил ужин, если бы знал, что ты придешь домой рано.

— Сегодня наша последняя совместная ночь. Думаю, нам нужно с пользой потратить время.

Я усмехаюсь.

— Уверен, мы выложились по полной в выходные. Удивлен, как Стейси не заметила, что я странно хожу весь день.

— Вероятно, она заметила, но признание этого вызвало бы образы в ее голове, о которых сестренка предпочла бы не думать. Она едва держит себя в руках, когда мы целуемся.

— Это факт.

— Так или иначе, у нас есть повод для празднования. Благодаря тебе, после того, как я закончу учебу на следующей неделе, у меня будет на одного клиента больше, чем у других новичков.

Дэймон приближается и целует меня.

— Кто?

— Мэтт официально подписался с «OTS». Я думал, он сказал тебе.

— Нет, я не слышал о нем с тех пор, как он вернулся в Филадельфию.

— Я буду ведущим агентом по делу Мэтта, потому что он просил, но с его выдающимся профилем меня будет курировать старший помощник. Они хотят разыграть карту «почти известный гей-бейсболист представляет печально известного гея-футболиста».

— Поздравляю. Это потрясно.

— Берегись, мы с Мэттом будем следующей парой на обложках таблоидов. Благодаря тебе у нашей пары даже есть звездное имя. Будем Мэттом Дэймоном спортивных сводок.

— Я надеру Мэтту задницу, если он подкатит к тебе. Кстати, он сам сказал, что у меня есть полное право после того, что случилось в колледже.
Дэймон тихо стонет.

— Мне нравится, когда ты ревнуешь.

А я путешествую взглядом по его телу.

— Мне нравится, когда ты дома рано. — И притягиваю его к себе.

Его желудок протестующе урчит.

— Сначала еда?

В эти выходные мы почти не ели.

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю или…

—Нет. Мы идем ужинать. В хорошее место.

— Я должен надеть галстук? — недовольно застонал я.

— Могу помочь с этим.

Дэймон уже в костюме, и когда я наконец полностью одет, он подходит с узким черным галстуком в руках. Улыбаясь, он скользит руками вокруг моей шеи и начинает завязывать узел.

— Я слышал, что легче завязать его на себе, а потом переодеть, — говорю я.

— Я знаю, но тогда я не смогу прикоснуться к тебе, как на свадьбе Честити. Я искал повод быть ближе к тебе. Твой галстук тогда даже не был кривым... по крайней мере сильно.

— Но ты избегал меня после того, как узнал о моем сне.

— Ты просто с ума сходил. Я не хотел, чтобы тебе было неловко.

— Я почти поцеловал тебя, когда ты завязывал мне галстук, хотя никто не смотрел. Поцелуй на танцполе не был постановочным, я хотел тебя поцеловать.

Дэймон заканчивает и затягивает галстук вокруг моей шеи.

— Меня еще ничто так не радовало, как то, что ты поступил со своей школьной подружкой, как мудак.

Я наклоняюсь и делаю то, что хотел тогда, еще у дверей той церкви почти три месяца назад. Впиваюсь в губы Дэймона требовательным поцелуем. Он обхватывает ладонью мой затылок и прижимается ко мне всем телом.

В этот уик-энд он не заводил разговор о моем переезде к нему, но глубоко в душе я задумывался, не является ли регулярный секс его способом убедить меня, что жить вместе было бы потрясно. Не сомневаюсь, так оно и будет. Просто меня что-то сдерживает. Какой-то постоянный необъяснимый мандраж. Но только вот дело в том, что с Дэймоном я не чувствую беспокойства. Я доволен и счастлив. Точнее счастливее, чем когда-либо был.

Тогда почему я сдерживаюсь?

— Мы должны поужинать, — бормочет он.

Я киваю.

— Ага. Ужин.

***

С объятиями и обещаниями оставаться на связи, Чери снова становится моей ветреной тетей, которая колесит по стране с цирком. Ладно, не с цирком, но экстрасенсорная ярмарка все еще достаточно близко к этому. Я рад, что узнал Чери получше за последние несколько недель, но мои родители всегда будут моими родителями. Мысленно отмечаю, что надо навещать их почаще. Я должен больше присутствовать в их жизни. Чаще звонить. Чаще приезжать. Мысль о возвращении в Кловер Вейл больше не вызывает у меня паники. Наверное, потому что мне не нужно продолжать поддерживать свою глупую ложь. Ну или потому что понял, почему никогда не вписывался сюда. Хотя не знаю. Может быть отчасти и то и другое.

Наконец-то вернувшись в свою квартиру, первое, что я делаю, — это запрыгиваю в душевую с отличным напором воды и широким распылителем, который реально выполняет свою работу. Принимать душ в квартире Дэймона отвратительно... если только он там не со мной.

Выйдя из душа, я ощущаю странную пустоту, несмотря на то, что я привык к тишине, живя у Дэймона, тишина в моей квартире вызывает у меня беспокойство. Мне это не нравится. Это делает мою однокомнатную квартиру огромной, я и не предполагал, что такое возможно. Небольшое пространство, заставленное мебелью, никогда еще не было таким пустым.

Наполовину приготовив обед, я осознаю, что готовлю для двоих. Наверное, за несколько недель выработалась привычка. Чтобы не переводить впустую пищу, я решаю пойти есть к Дэймону. То, что я не согласен переехать, не означает, что я не хочу пообедать с моим парнем после того, как он сегодня сдаст экзамен. Он проведет несколько часов в ОТS и вернется домой поздно, так что, скорее всего, ему будет не до готовки.

Закончив готовить ужин, я положил его в термоконтейнер и направился в Сохо, но Дэймона дома не оказалось, и я воспользовался ключом, который у меня остался.

Зная, что Дэймон может задержаться, я съел свою долю за просмотром телевизора, но в одиннадцать вечера меня все-таки сморило, и я лег спать.

— Мэдди?

Проснувшись, я испуганно вздрогнул от голоса Дэймона.

— Чери пришлось остаться подольше?

Зевая и потягиваясь, я сажусь в кровати и тру заспанные глаза.

— Нет. Я просто... хотел быть здесь. Который час?

Дэймон не отвечает мне, так как, вероятнее всего, его широкая улыбка мешала ему гово

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8 9 10 11 1213