Бриттани Ш. Черри 12 страница

– Я хочу поговорить с тобой, но не могу. Потому что тогда мы вернемся туда, где были много лет назад, а я не могу к этому вернуться, Алисса. Я не могу снова причинить тебе боль.

Мое сердце подпрыгнуло.

– Так ты поэтому был так холоден со мной?

Он медленно кивнул.

– Логан. Мы можем быть просто друзьями. Нам не обязательно вступать в отношения. Просто войди, и мы сможем поговорить.

– Я не могу быть твоим другом. Я не хочу с тобой разговаривать, потому что разговоры причиняют мне боль. А я больше не хочу боли. Но… я не могу держаться от тебя подальше. Я пытался, но не могу. Я хочу тебя, Хай.

От его слов почувствовала дрожь, прокатившуюся по спине.

– Я хочу гладить рукой твои волосы, – прошептал он, пальцами заправляя мои локоны за ухо. – Хочу скользить языком по твоей шее. Хочу чувствовать тебя, – он погладил меня по щеке. – Я хочу пробовать тебя на вкус, – губами он медленно коснулся изгиба моей шеи. – Хочу поглощать тебя, – Логан обхватил мочку моего уха губами и мягко всосал. – Я хочу… Блядь… – он вздохнул, притягивая меня ближе. – Я хочу тебя, Алисса. Я так сильно хочу тебя. Я хочу тебя так жестко и глубоко, чтобы мой мозг не мог думать ни о чем другом. Поэтому, пожалуйста, чтобы избежать недоразумений между нами, – прошипел он возле мочки моего уха, после чего втянул ее в рот, – не приглашай меня.

Мое сердце колотилось, и я сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в стену дома. Он придвинулся ближе, запирая меня между своих рук. Наши взгляды встретились, и я увидела, что его глаза полны желания, потребности, надежды?.. Или, может, это моя собственная надежда, о существовании которой в его глазах я все еще молилась. Мои бедра дрожали, мысли путались. Часть меня пыталась понять, не сон ли это, ну а остальную, большую, часть это не волновало. Я хотела этого сна. Я мечтала об этом сне последние пять лет. Я хотела чувствовать его тело, прижатое к моему. Хотела почувствовать его тоску по мне. Я хотела наклониться ближе и поцеловать его.

Я хотела чувствовать его…

Пробовать его на вкус…

Поглощать его…

Ло…

– Логан, – пробормотала я, не в силах оторвать взгляда от его губ, почти касающихся моих. Он переместил свое великолепное тело ближе ко мне и приподнял мое лицо за подбородок так, чтобы мы смотрели в глаза друг другу. Его губы напомнили мне то лето, когда мы только и делали, что целовались. Напомнили мне парня, мою первую и единственную любовь, и первого и единственного парня, сумевшего разбить мне сердце.

– Ты сегодня грустный, – я склонила голову влево, изучая каждую деталь его лица. Его волосы, рот, его подбородок, его душу. Темные тени, всегда живущие в глубине его глаз. Он дышал тяжело и неровно, как и я.

– Я сегодня грустный, – согласился он. – Мне грустно каждую ночь, Алисса. Я никогда не думал ранить тебя, не отвечая на твои звонки.

– Не важно. Это было давно. Мы были детьми.

– Я уже больше не тот мальчишка, Алисса. Клянусь, что нет.

Я кивнула.

– Знаю. И я уже больше не та девчонка.

Но часть моей души вспоминала наше прошлое. Часть моей души все еще чувствовала тот огонь, который мы с Логаном зажгли много лет назад. И иногда, в моменты тишины между дневным светом и ночной тьмой, клянусь, я все еще чувствовала его тепло.

– Именно поэтому я хочу, чтобы ты зашел сегодня. Потому что мне тоже грустно. Никаких обязательств. Никаких обещаний. Всего несколько мгновений, чтобы забыться. Вместе.

Пальцами он начал поднимать мою футболку, и вместе с этими простыми движениями я закрыла глаза от удовольствия. Легкий стон вырвался из меня, когда большим пальцем Логан сначала легко скользнул по ткани моих трусиков, а потом, прижавшись сильнее, начал скользить вверх‑вниз. Языком он покружил вокруг мочки моего уха, после чего втянул ее в рот. Правой рукой обхватил меня за ягодицы, а левой сдвинул трусики в сторону, пальцами скользнув глубоко в меня.

Один палец.

Два пальца.

Три пальца.

Мое дыхание стало тяжелым, а желание еще сильнее. Я выгнула бедра в его сторону, желая ощутить в себе его твердость. Я двигалась напротив его пальцев, прося о прикосновениях, которых мне так сильно не хватало.

– Зайди, – сказала я с тихим стоном, прижимая его теснее, нуждаясь в его близости.

– Не приглашай меня.

Он углубил пальцы, и мое сердцебиение ускорилось. В этот момент я чувствовала все: каждый страх, каждое желание, каждую потребность.

Ощущала.

Пробовала на вкус.

Поглощала.

О, Боже, Логан…

– Зайди, – настойчиво повторила я, оборачивая одну ногу вокруг его бедер.

– Нет, Хай.

– Да, Ло.

– Если я войду, то не буду нежным, – поклялся он. – Если я войду, мы не будем ни о чем говорить. Мы не будем вспоминать прошлое, не будем обсуждать настоящее, не будем думать о будущем. Если я войду, то буду трахать тебя. Я буду жестко трахать тебя. Буду дико трахать тебя. Буду трахать тебя, чтобы отключить свой разум, а ты будешь трахать меня, чтобы успокоить свой. А потом я уйду.

– Логан.

– Алисса.

– Ло…

– Хай…

На мгновение я прикрыла глаза, а когда открыла их, то поклялась себе, что не отвернусь от него снова.

– Зайди.

***

Нашего терпения хватило, только чтобы дойти до пианино в гостиной. Когда его губы нашли мои, он поцеловал меня так, как никто не целовал раньше. В этом поцелуе была жесткость, грубость, угроза и отчаяние. Такое невероятное отчаяние. В груди вспыхнул огонь, и мой ответный поцелуй стал крепче. Я хотела его больше, чем он когда‑либо хотел меня. Мы срывали друг с друга одежду, понимая, что сейчас наша жизнь взяла тайм‑аут. Это был шанс заставить замолчать наши мысли и вытеснить нашу общую боль. Он обхватил меня руками и приподнял, усаживая на пианино. Взяв мою руку, он провел ею по своей твердой выпуклости. Я гладила ее, пока его пальцы блуждали по моему телу. Наши взгляды не отрывались друг от друга.

Ощущать.

Пробовать на вкус.

Поглощать.

Да…

Дотянувшись до кармана, он вытащил презерватив и, надев его, раздвинул мои колени. Когда он скользнул в меня, я закричала от блаженства, от удовольствия, от мучительного желания. Он впился пальцами в мои бедра, а я вцепилась ему в спину. Я с силой сжала его руками, когда он глубоко вонзился в меня, заставляя тело дрожать под его весом. Мы раскачивались на клавишах пианино, и их звуки вторили нашим желаниям, нашим потребностям, смятению и страхам. Он кончил и вышел из меня, а я умоляла его не отпускать меня.

Мы были настолько сломлены. Мы были так измучены жизнью. Но сегодня ночью мы занимались любовью на осколках. Это было глубоко. Это было сокровенно. Это разрывало сердце.

Были падения. Были взлеты.

Боже. Это казалось ошибкой, но в то же время ощущалось таким правильным.

Я скучала по нему.

Я скучала по нам.

Я так сильно скучала по нам.

Он ушел, не проронив ни слова.

Он ушел, и я надеялась, что завтра он вернется.

Глава 29

Логан

Я готовлю с пяти лет. Мама обычно не оставляла мне дома ничего, кроме супа, поэтому я вынужден был научиться самостоятельно пользоваться консервным ножом и зажигать духовку. В девять лет я делал пиццу любых размеров на домашнем тесте с кетчупом и тертым сыром. К тринадцати годам я знал, как нафаршировать и зажарить курицу.

Поэтому у меня вызывал беспокойство хмурый взгляд сидящего напротив Джейкоба. Мы сидели в его кабинете в ресторане. И я поставил перед ним тарелку ризотто с грибами и колбасой. Ресторан был все еще закрыт, и это было второе по счету блюдо, которое я принес ему на пробу.

– Хм… – пробормотал он, взяв ложку и зачерпнув приличное количество ризотто. Я наблюдал, как он не спеша пережевывает с полным отсутствием каких‑либо эмоций на лице, словно решает, достаточно ли хороша моя еда, чтобы позволить мне работать на его кухне.

– Нет, – категорично заявил он. – Это не то.

– Ты издеваешься? – оскорбленно спросил я, сбитый с толку. – Это блюдо помогло мне окончить кулинарную школу. Это моя выпускная работа.

– Что ж, значит, тебе не повезло с учителями. Не знаю как у вас в Айове, но здесь, в Висконсине, нам нравится по‑настоящему вкусная еда.

– Да пошел ты, Джейкоб!

Он улыбнулся.

– На следующей неделе принеси мне другое блюдо. Посмотрим, как оно получится.

– Я не собираюсь носить тебе блюда, чтобы ты продолжал их браковать. Это смешно. Я смогу приготовить блюда из вашего меню. Просто дай мне работу.

– Логан, я люблю тебя. Это действительно так. Но нет. Мне нужно, чтобы ты готовил сердцем.

– Я готовлю руками!

– Но без души! Возвращайся, когда найдешь ее.

Я показал ему средний палец. Он снова засмеялся.

– И не забудь, ты все еще должен мне рецепт маски для волос.

***

– Как идут дела после возвращения в город? – спросил Келлан, когда мы сидели в клинике, где он проходил третий сеанс химиотерапии. Мне было ненавистно это место, потому что оно делало рак Келлана реальнее, чем я готов был принять, но старался изо всех сил скрывать свои страхи. Ему нужен брат, который поддержит его, а не слабак, каковым я начинал становиться. Мне было тяжело наблюдать, как медсестры ставят ему в руки капельницы. Видеть, как он вздрагивает от боли, было для меня смерти подобно. Но все‑таки я старался вести себя, как ни в чем не бывало.

– Все хорошо. Хотя Джейкоб ведет себя, как мудак. Он сказал приготовить ему три блюда, прежде чем возьмет меня работать на кухню.

– Это вроде как справедливо, – сказал Келлан.

Я закатил глаза.

– Я отличный повар. И тебе это известно.

– Да, но Джейкоб этого не знает. Просто приготовь дома несколько блюд на пробу. Ничего сложного.

Он был прав. Здесь не было ничего сложного, но мне все еще было неприятно от того, что Джейкоб сначала предложил работу, а теперь ставил условия.

– Как это было – снова увидеть Алиссу? – спросил он, закрывая глаза. – Должно быть, странно.

– Ты имеешь в виду, увидеть ее в одежде или без?

Он в шоке распахнул глаза.

– Нет! Ты спал с Алиссой? – проговорил он громким шепотом.

Я стиснул зубы и пожал плечами.

– Я бы не назвал это словом «спать».

– Логан!

– Что?

– Зачем? Зачем ты спал с Алиссой? Это ужасная идея. Это, абсолютно ни в какие ворота не лезущая, ужасная идея. Я думал, что в твоих планах было избегать ее любой ценой, чтобы не возвращаться в прошлое. Боже. Ты серьезно с ней спал? Как это вообще случилось?

– Ну, когда двое людей сбрасывают одежду, – я начал ухмыляться.

– Заткнись. Я занимался сексом, когда ты еще носил трусы с супергероями. Но как это могло произойти с вами двумя?

Я не мог сказать ему, что пошел к ней, потому что сломался. Иначе он бы ужасно себя чувствовал из‑за моей слабости. Но мне не хотелось врать. Поэтому сказал правду.

– Она всегда напоминала мне о доме.

Он усмехнулся.

– За все это время, после всего, через что вы прошли, она все еще дом для тебя, да?

– Это просто секс, Келлан. И мы сделали это только один раз. Никаких обязательств. Никакого продолжения. Просто способ освободиться.

– Нет. У вас двоих это никогда не было просто сексом. Откровенно говоря, я всегда был за то, чтобы вы были вместе. Эрике это было ненавистно, а мне нравилось.

– К слову об Эрике, давай не будем ей рассказывать. Она будет психовать.

– Психовать из‑за чего? – спросила Эрика, возвращаясь в палату с кофе в левой руке и учебником в правой. Она училась на вечернем отделении, чтобы получить степень магистра, и, когда не опекала Келлана, всегда сидела, уткнувшись носом в книгу. Иногда, даже ухаживая за Келланом, она все равно утыкала нос в книгу.

– Я случайно разбил тарелку у вас дома, – соврал я.

Она оторвалась от книги.

– Что?

– Виноват.

Она начала в деталях выспрашивать у меня, что случилось с тарелкой, которую я не разбивал, и Келлан, улыбнувшись мне, закрыл глаза в ожидании окончания сеанса химиотерапии.

***

Спустя всего тридцать два часа после сеанса химиотерапии, Келлан решил сыграть концерт в баре. Мы с Эрикой пытались отговорить его от этого, но он не послушался, сказав, что не может просто так отказаться от своей мечты. Теперь каждый день он надевал на голову черную бейсболку, чтобы скрыть выпадение волос, хотя я прекрасно знал об этом. Но мы никогда не поднимали эту тему.

Пока мы дошли от дома до машины, у Келлана началась сильная одышка, словно эти несколько шагов были смертельно тяжелы для него. Меня это сильно беспокоило.

– Видите, ребята? – он глубоко вдохнул и протяжно выдохнул. Эрика помогала ему устроиться на пассажирском сиденье. – Я в порядке.

На мгновение Эрика поморщилась, а потом подарила ему фальшивую улыбку.

– Ты отлично справляешься. Не могу дождаться, когда пройдут эти несколько недель, и мы узнаем, насколько помогла химиотерапия, потому что уверена в этом. У меня предчувствие. И мне нравится, что мы по‑прежнему живем нормальной жизнью. Что ты по‑прежнему играешь на гитаре. Врачи сказали, что очень важно придерживаться обычного распорядка. Это хорошо. Это замечательно.

Эрика продолжала повторять эти слова, а я в знак поддержки положил руку на переднее сиденье, где сидел Келлан. В зеркале заднего вида я увидел его слабую улыбку.

Проехав всего несколько кварталов, мы были вынуждены остановить машину. Келлан выскочил со своего сиденья, и его начало рвать прямо на обочине дороги. Мы с Эрикой бросились к нему, чтобы держать его и не дать упасть. Рак с каждым днем становился все реальнее. Мне было ненавистно это. Я ненавидел все, связанное с этой отвратительной болезнью. То, как она делала самых сильных людей в мире слабыми. Не просто прикасалась к вашим близким, а высушивала их.

Если бы было волшебное средство, чтобы я мог забрать всю его боль себе, то принимал бы его каждый день на протяжении всей жизни. Мой брат не заслужил того, чтобы сейчас так бороться за жизнь.

Ни один человек не заслуживает. Даже злейшему врагу я не пожелал бы заболеть раком.

Мы усадили его в машину и поехали прямиком к дому, понимая, что в таком состоянии Келлан не сможет играть. По приезду домой нам с Эрикой пришлось помогать ему дойти до спальни.

– Я в порядке, – сказал он измученным голосом. – Мне просто нужно немного поспать. Не нужно было планировать концерт сразу после химиотерапии. Это просто глупая ошибка.

– Я буду заниматься в гостиной, если вдруг тебе что‑то понадобится, хорошо? – сказала Эрика, уложив и укрыв его. Она поцеловала его в нос, и он закрыл глаза.

– Хорошо.

Она вышла из комнаты, а я задержался, наблюдая за тем, как поднимается и опускается его грудь. Он выглядел настолько похудевшим, что мне стало дурно. Как я могу излечить тебя? Как я могу это исправить?

– Со мной все в порядке, Логан, – проговорил он, словно читая мои мысли.

– Я знаю, просто… я волнуюсь, вот и все.

– Не трать зря время. Потому что я в порядке.

Я пожал левым плечом. Люблю тебя, брат. Он пожал правым, как будто видел мое движение даже с закрытыми глазами.

– Я собираюсь ненадолго уйти. Скажи Эрике, чтобы звонила мне, если вам что‑то понадобится.

– Пойдешь за сладким? Немного растрястись? Заняться разными взрослыми штуками с девушкой по имени Алисса? – поддразнил он.

– Заткнись, Келлан, – рассмеялся я.

Но да.

Именно туда я и собирался.

Глава 30

Алисса

Сначала он стоял на моем крыльце и, ероша руками волосы, говорил, чтобы я не приглашала его зайти. Затем он вернулся на следующий день. И на следующий. И через день. Мне хотелось знать, о чем он каждый день думает. О чем мечтает днем, и какие кошмары преследуют его ночью. Но поскольку мы не разговаривали, мне приходилось читать это по языку его тела. Когда он злился на родителей, то был груб. Когда расстраивался из‑за Келлана, его тело оставалось рядом с моим немного дольше.

Я отошла влево, открывая дверной проем. Он вошел в дом.

На этот раз мы не ушли дальше прихожей. Мы рвали одежду друг на друге. Он поднял меня, прижав к дверце шкафа, и потянул за волосы, когда мои пальцы запутались в его волосах. Я обвила ноги вокруг его талии, и он без предупреждения вошел в меня. От этого толчка во мне все запульсировало, заставляя стонать его имя, когда он начал вдалбливаться в меня, с каждым разом все жестче и сильнее. Я была в нескольких секундах от того, чтобы потеряться в нем. Одной рукой он подхватил меня под ягодицы, а другой сжимал мои груди, все время углубляя толчки.

Ощущал.

Пробовал на вкус.

Поглощал.

Трахал.

Постепенно эти его появления вошли в привычку, и я приглашала его. Страсть стала нашим наркотиком, и мы стали зависимы от этого кайфа.

Я выкрикнула его имя, когда он простонал мое. Толчок. Назад. Толчок. Стон.

Мы старались отдышаться, когда он опустил меня и поставил на ноги. Но в этот раз вместо того, чтобы покинуть дом, он направился в гостиную.

– Что ты делаешь? – спросила я, пока он шел по коридору в сторону моей спальни.

– Оденься.

– Что? Зачем?

– Чтобы я мог снова раздеть тебя.

Глава 31

Логан

Мой самый дьявольски сильный кайф…

Глава 32

Алисса

Ло… Моя самая сильная боль…

Глава 33

Логан

– Ее нет дома, – сообщил приятный голос. Я стоял и стучал в дверь в течение нескольких минут, ожидая, что она впустит меня, но никто не отвечал. – Сегодня вечером она работает в пиано‑баре «Рэдз». И будет играть там всю неделю.

– О, хорошо. Спасибо.

Голос принадлежал женщине лет семидесяти с длинными, посеребренными сединой волосами. Она сидела в кресле‑качалке на соседнем крыльце, читая роман и напевая какую‑то мелодию. Когда я начал спускаться с крыльца Алиссы, женщина снова заговорила.

– Так что у тебя с Алиссой?

– Прошу прощения?

– Иди сюда, – приказала она, махнув рукой и закрывая книгу.

Я шагнул на ее крыльцо и сел рядом.

– Меня зовут Лори, и я знаю эту девушку – мою соседку – уже много лет. Мы разнесли с ней оладий больше, чем со всеми вместе взятыми, с кем я когда‑либо работала. Вокруг столько парней, ежедневно буквально бросающихся ей в ноги, но она даже не смотрит в их сторону. Но потом в город приезжает этот таинственный молодой человек, и она теряет рассудок. Так кто же ты такой?

– Мы с ней были очень близки. Лет пять назад.

– О, – пробормотала она, кивая. – Ты – Логан. Парень из коробки.

– Что?

– У нее под кроватью есть коробка. Там все о тебе. Воспоминания, подарки. Единственный парень, которого она, кажется, не в силах оттолкнуть, – она прижала ладонь к медальону, висящему на ее шее. – Я знаю, каково это.

– Я уверен, она поставила точку на всем, что между нами когда‑то было. Она сама сказала мне об этом.

Лори приподняла бровь и склонила голову.

– Мужчины глупы.

Я засмеялся.

– Есть парень по имени Дэн. Красивый парень. На протяжении последних нескольких лет он каждый день приходил в закусочную и пытался уговорить Али сходить с ним на свидание. И сегодня я увидела, как она официально отказала ему. Знаю, что она сделала это из‑за своих чувств к тебе.

Я не знал, что на это сказать, поэтому молчал, пока Лори продолжала говорить.

– Но давай внесем ясность. Она не наркотик. Она не твой наркотик, юноша.

Я приподнял бровь, и на ее губах появилась легкая ухмылка.

– Думаешь, если ты исчез на несколько лет, то Алисса не упоминала тебя время от времени? Она рассказала мне о твоем наркоманском прошлом и о том, что ты завязал. Это хорошо. Но, голубчик, ты не можешь вернуться сюда и использовать ее таким образом. Она не для того, чтобы помочь тебе забыть о каких‑то вещах в твоей жизни. Она девушка нежная и заботливая, которая до сих пор без ума от одного парня. И то, что ты делаешь, эгоистично. Но то, что делает она, тоже эгоистично. Видишь ли, ты не собираешься прекращать получать это, и она не собирается прекращать отдавать. Вы оба зависимы. Вы оба сжигаете себя в огне, словно не чувствуете ожогов. Если ты хоть немного заботишься о ней, то немедленно прекратишь так поступать. Если тебе хоть немного дорого ее сердце, ты перестанешь снова его разбивать. Все, что вы двое делаете, может быть, для тебя и является просто развлечением, но для нее это гораздо больше. Она ни о чем больше не думала последние несколько лет. Если в итоге ты разобьешь сердце моей подруге, то лучше усвой сейчас, что я переломаю по одному все пальцы на твоих руках и ногах.

Я снова засмеялся, но на этот раз суровый взгляд Лори заставил меня замолчать. Я с трудом сглотнул.

– Хорошо.

– А сейчас тебе лучше поскорее вернуться домой, – сказала она, открывая книгу. – В ближайшие несколько часов прогнозируют сильный ураган.

Я посмотрел на небо: темные облака закрывали луну. Поднявшись, я снова засунул руки в карманы и поблагодарил Лори за беседу.

***

На следующий день Келлан попросил меня присоединиться к ним с Эрикой для визита к его психотерапевту, и я не мог ему отказать. Я готов сделать для него все, что он попросит. Единственный психотерапевт, с которым я когда‑либо общался, был в реабилитационной клинике Святого Михаила. Это были индивидуальные встречи и групповые занятия, во время которых мы краснели и чувствовали себя дерьмом. Сначала я их ненавидел, но через какое‑то время они мне помогли. Но теперь я временами начинаю снова их ненавидеть.

Я сидел рядом с братом и его невестой в кабинете доктора Янга и чувствовал растущее напряжение. Перед выходом из дома Келлан и Эрика ссорились по каждой мелочи типа забытого тюбика зубной пасты, недопитого кофе или учебников Эрики на обеденном столе. Я никогда раньше не видел, чтобы они ссорились, поэтому это было немного странно.

– Спасибо, что присоединился к нам сегодня, Логан. Знаю, что твое присутствие здесь очень много значит для твоего брата.

– Да, конечно, – я похлопал Келлана по ноге, и он подарил мне натянутую улыбку. – Для этого чувака все, что угодно.

Доктор Янг довольно кивнул.

– Я думаю, важно время от времени проверять, как идут дела. Эрика обмолвилась, что ты переехал к ним в дом, и я считаю, что для Келлана это хорошо. Полезно находиться в кругу семьи. Итак, как насчет того, чтобы пообщаться и выяснить, как у каждого из вас идут дела. Келлан, начинай.

– Я в порядке.

– Он немного потерян. И в последнее время выглядит раздраженным, – вмешалась Эрика.

– В данной ситуации это совершенно нормально, – заверил ее доктор Янг.

– Я не раздраженный, – рявкнул Келлан.

Эрика нахмурилась.

– Вчера ты накричал на меня, Келлан.

– Ты мерила мне температуру в три часа ночи, пока я спал.

– Ты выглядел озябшим, – прошептала она.

– А как твои дела, Эрика? Помню, мы говорили о том, что ты справляешься со стрессом, ломая или разбивая какие‑то вещи?

– Да. Но у меня все уже намного лучше.

Келлан рассмеялся.

– Прости, что?

Эрика приподняла бровь и взглянула на моего брата.

– Я сказала что‑то смешное?

– У нас в шкафу семь новых ламп, потому что одна разбилась. Ты сходишь с ума.

Вау. Это было грубо.

Я увидел, как щеки Эрики покраснели от смущения, и она опустила взгляд на свои туфли. Доктор Янг что‑то пометил в своем блокноте, а потом повернулся ко мне.

– А что насчет тебя, Логан? Как ты думаешь, способ Эрики справляться с мыслью о болезни Келлана нормален?

Эрика фыркнула.

– Правильно. Потому что наркоману виднее.

Это тоже было грубо.

Прежде, чем ответить, я со своего места взглянул на Келлана и Эрику. Оба выглядели такими измученными. Такими же, как и мама. Келлан впился пальцами в подлокотники кресла, а Эрика боролась с желанием расплакаться. Я откашлялся.

– Считаю ли я странным те небольшие срывы, когда Эрика сначала разбивает вещь, а потом покупает? Да. Считаю ли я, что она осуждает людей за то, что они думают и поступают не так, как она? Абсолютно, – я почти мог ощущать, как Эрика глазами мечет в меня стрелы, но продолжал говорить. – Но она любит его. Она наводит после меня порядок. Ругается, но все равно делает это. Потому что изо всех сил старается создать для него комфорт. Возможно, по вашему мнению, по мнению Келлана или по моему, у нее не очень хорошо это получается. Может быть, даже совсем не хорошо. Но она делает все возможное. Каждое утро она просыпается и пытается сделать все, что может. Не знаю, делал ли я когда‑нибудь все возможное… – я бросил взгляд на браслет на моем запястье. – Но я пытаюсь. Для этих двоих я стараюсь изо всех сил. Это то, на что способен каждый. Когда я был в реабилитационной клинике в Айове, там в каждой комнате на стенах висели цитаты Рам Дасс. (Прим. Ричард Альперт (6 апреля 1931, более известен как Баба Рам Дасс, Baba Ram Dass) – американский гуру, автор вышедшего в 1971 году бестселлера «Будь здесь и сейчас» («Be Here Now»). В вестибюле была цитата, которая гласила: «Все мы только ведем друг друга домой». До настоящего момента я никак не мог понять ее смысл. Потому что, в конце концов, мы все заблудились. Мы все имеем раны. У каждого из нас есть шрамы. Мы все надломлены. Мы все пытаемся постичь эту штуку, называемую жизнью. Понимаете? Иногда ты чувствуешь себя таким одиноким, но потом вспоминаешь, что ты часть большой семьи. Это люди, которые временами тебя ненавидят, но никогда не перестают любить. Люди, которые всегда будут рядом, независимо от того, сколько раз ты облажался, отталкивая их. Это твой клан. Эти люди, эти борцы – это мой клан. Так что, да, мы разваливаемся на части, но мы будем разваливаться вместе. И мы выстоим – вместе. И тогда, когда закончится все это дерьмо, все эти слезы, все эти обиды, мы совершим скачок вперед. И вот тогда мы вдохнем полной грудью и отведем друг друга домой.

***

Получив все предписания, Келлан с Эрикой отправились домой, чтобы немного отдохнуть, а я весь день гулял по городу, пока не наступил вечер и я не оказался перед пиано‑баром «Рэдз». На доске, стоящей перед входом, я увидел имя Алиссы – главного исполнителя вечера – и волна гордости захлестнула меня. Она это сделала. Она занимается тем, что любит.

Я встал в задней части бара, вне поля зрения Алиссы. Она сидела за пианино, ее пальцы перемещались по клавишам, наполняя бар такой прекрасной музыкой, какую немногим людям в мире доводилось слышать. Я внимательно слушал мелодию за мелодией, вспоминая, какой удивительно талантливой была эта девушка. Дойдя до финальной композиции, она пересела к рядом стоящему микрофону и тихо сказала:

– Каждое свое выступление я заканчиваю этой песней, потому что она занимает очень важное место в моем сердце. Ее стихи – это часть моей души, и она напоминает мне о том времени, когда я любила молодого человека… И на несколько вдохов, несколько сказанных слов, несколько мгновений я думала, что он тоже любит меня. Это «То, что поддерживает во мне жизнь» Сэма Смита. (Примеч.: песня «Life Support» Сэма Смита, под которую герои в первый раз занимались любовью).

Мою грудь сдавило, и я выпрямился. Ее пальцы запорхали по клавишам, и я смотрел за движениями ее тела, словно она была частью инструмента. Казалось, она была ничем иным, как готовым сосудом для искусства. Я не мог себе представить, как она могла стать еще более удивительной. Я не мог понять, как ей удалось поразить меня еще сильнее.

А потом она открыла рот, и слова потекли с ее губ с удивительной легкостью. Закрыв глаза, она пела и теряла себя в стихах, в звуках, в себе, в наших воспоминаниях.

Почетно быть свидетелем такого момента. Слезы вытекали из ее закрытых глаз, пока ее плечи ритмично покачивались взад‑вперед под звуки музыки, которую она создавала. Мир творческих людей – это что‑то иное. Кажется, они чувствуют все по‑другому, может быть, глубже. Они видят мир в цвете, в то время как большинство из нас различает только черное и белое.

Моя жизнь была черно‑белой, пока в ней не появилась Алисса.

Ноги понесли меня ближе к сцене, и я встал перед ней, вслушиваясь в слова, которые сам шептал ей, когда мы были молодыми. Она была так красива, так свободна, когда играла свою музыку. Своей игрой она заставляла всех вокруг чувствовать себя тоже свободными. В те несколько мгновений, что она пела, я был убежден, что жизненные оковы пали. Рядом с ней я был свободным.

Я понимал, что Лори – настоящий друг, она как могла защищала Алиссу, но она не знала одного – что Алисса для меня значит. Она – девушка моего сердца. Даже при том, что большая часть меня пыталась отрицать чувства, сохранившиеся к ней, другая часть отчаянно нуждалась, требовала той любви, которую только она могла разбудить в моей душе.

Алисса закончила песню, поблагодарила слушателей и повернулась к публике. Я не двигался. Ее прекрасные глаза встретились с моими. Она глубоко вдохнула и, немного задрожав, выдохнула. Неуверенными шагами она приблизилась ко мне. Стоя друг напротив друга мы вроде как улыбались и хмурились одновременно.

– Привет, – сказала она.

– Привет, – ответил я.

Мы хмурились и улыбались.

– Могу я проводить тебя домой? – спросил я.

– Хорошо, – ответила она.

Когда мы вышли, на улице шел дождь. Мы делили на двоих ее зонтик в горошек до самого дома.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒