Бриттани Ш. Черри 14 страница

– Он бьет тебя? – спросил я.

Она опустила взгляд.

Из заднего кармана я вытащил кошелек и быстро достал деньги.

– Вот. Возьми. Садись на ближайший автобус и сматывайся от него подальше.

Алисса изучающе смотрела на меня, но не задавала вопросов по поводу происходящего. Все это время ее рука покоилась на моей ноге в знак поддержки.

– Я не могу уйти. Не могу, – сказала Сэди. Ее глаза наполнились слезами.

– Почему нет?

– Я беременна, – прошептала она. – Я беременна, и мне некуда бежать. Он оторвал меня от моей семьи. Он уничтожил все мои связи. И сейчас у меня никого нет, кроме него.

– Сэди, послушай меня. Самое лучшее, что ты можешь сделать для своего ребенка, это сесть в автобус и никогда не возвращаться. Ты не можешь хотеть иметь ребенка с этим человеком. Я был этим ребенком. Поверь мне, это не закончится ничем хорошим.

Она слегка задрожала и опустила взгляд.

– Хорошо, – прошептала она.

Алисса казалась сбитой с толку, но нацарапала свой номер телефона на салфетке.

– Если тебе что‑то понадобится, можешь позвонить мне или Логану. Здесь оба наших номера.

Сэди вытерла заплаканные глаза.

– Почему ты такой добрый? Вы оба меня почти не знаете.

– Как это? Конечно, я тебя знаю. Ты учила меня испанскому, – пошутил я, пытаясь разрядить обстановку.

Она слабо улыбнулась и взяла деньги.

– Уходи через заднюю дверь в кухне. Если хочешь, я провожу тебя.

Я встал, взял ее за руку и подтолкнул в спину. Нам почти удалось это сделать, когда я почувствовал, что ее отдергивают от меня.

– Что, черт возьми, по‑твоему, означает «не двигайся», женщина? – прошипел ей мой отец. Он с такой силой обхватил ее за талию, что в глазах девушки отразилась боль. – Нам пора.

Сэди посмотрела на меня умоляющим взглядом, и я шагнул вперед.

– Не думаю, что она хочет с тобой идти.

– Прошу прощения? – спросил он и, проведя пальцами по волосам Сэди, притянул ее еще ближе и жестче. – Ты не хочешь со мной идти?

Она ничего не ответила.

Отец продолжил:

– Я столько для тебя делаю, Сэди, и вот так ты платишь мне за это? Я люблю тебя. Разве ты не знаешь? – он наклонился и поцеловал ее так же, как обычно целовал маму, когда кормил своими лживыми сказками о заботе и помощи. Она поцеловала его в ответ так же, как делала мама. И я сразу понял, что Сэди не сможет уйти. Она слишком сильно опутана его сетями.

– Мы присоединимся к вам в другой раз, Логан, – сказал он мне. Это прозвучало скорее как угроза, нежели обещание счастливой встречи.

Тем не менее, меня это не удивило. Мой отец ничего не знал о счастье, но он был мастером организации бедствий. Когда они ушли, я почувствовал отвращение. Не произнося ни слова, я вцепился в браслет на запястье.

Алисса подошла ко мне.

– Ты в порядке?

Я покачал головой.

– Если хочешь, пойдем на воздух.

– Да, хочу.

Мне было нужно больше, чем воздух. Мне было нужно, чтобы мой отец сгинул, позволив тем, чьи пути хоть раз пересекались с ним, наконец‑то скинуть с себя его цепи.

Глава 37

Алисса

Когда мы с Логаном вышли на улицу, он сжал кулаки от злости на отца. Не знаю, что было между Логаном и Сэди, но понимаю, что он тревожился о ее благополучии. Так и должно быть. Находиться рядом с отцом Логана – это ужас. Я не могла даже просто представить себя на месте Сэди, без малейшей возможности выпутаться из его сетей.

– Ты в порядке? – спросила я.

– Просто дай мне минутку, – он сжал ладонями затылок и начал ходить кругами по стоянке. Здесь было полно машин. Погода хорошая, поэтому на улице было много людей, которые общались и смеялись. Но Логан являл собой их полную противоположность. Он имел дело с теми самыми демонами, которым нравилось преследовать его.

Он заслужил перерыв.

Прислонившись к стене, я ждала, когда он успокоится. Шагая взад‑вперед, он пинал ногами высокие стебли травы.

– Ты думаешь о наркотиках? – спросила я.

– Ага, – пробормотал он, закрывая глаза и шагая по кругу.

Бедный парень.

– Знаешь, что может улучшить эту ситуацию? – спросила я, держа руки на бедрах и упираясь в стену левой ногой.

– Что?

– Знаешь, что нам надо сделать, чтобы тебе стало лучше?

– Ммм, нет. Но, полагаю, у тебя есть идея?

– Да, отличная! – я зажмурилась. – Ты слушаешь?

Он засмеялся. Это хорошо. Я была счастлива, что он смеется. Я тоже рассмеялась, потому что он был таким красивым. Я рассмеялась, потому что он снова был моим другом. Я рассмеялась, потому что мое сердце знало – этого никогда не будет достаточно для меня.

– Да, я слушаю.

Я выпрямилась, выпятила грудь и сказала:

– Караоке.

– О, Боже, нет.

– Что? Да ладно тебе! Неужели не помнишь, как мы ходили в юности в караоке? И ты пел «Билли Джин» Майкла Джексона, делая его фирменные движения бедрами и все такое? – я воспроизвела его движения с того события.

Он хохотнул.

– Да. А еще я помню, что был совершенно обдолбан, когда в тот раз двигал тазом.

Мое лицо ошеломленно вытянулось.

– Ты был тогда под кайфом?

– Да, иначе я никогда бы не согласился на караоке, поверь мне.

– О. А я просто думала, что ты был в восторге от их сборников Майкла Джексона и Джастина Бибера. Но, как бы то ни было, сегодня мы отправимся в караоке‑бар «О`Райли».

– Ни за что.

Я кивнула и взяла его за руки.

– Это не обсуждается.

– Алисса, я ценю то, что ты стараешься улучшить мое самочувствие и все такое, но, серьезно, ты не обязана. Мне уже лучше. Благодаря тебе мне лучше. Плюс ко всему, нет ни одного чертова шанса, чтобы я снова согласился на караоке.

Глава 38

Логан

Я снова оказался в караоке.

Алиссе каким‑то образом удалось вытащить меня на сцену и вложить в мою руку микрофон. Она пообещала, что мы споем дуэтом, потому что один я ни за что бы не вышел. Но все равно чувствовалось, как у меня в животе все нервно сжимается. Она выбрала песню «Мне нравится, как ты лжешь» Рианны и Эминема.

– Ты знаешь слова? – спросила она меня. – Я все время пою ее в машине, поэтому знаю наизусть.

– Я могу читать с экрана.

Она широко улыбнулась. Я улыбнулся еще шире.

Мой самый сильный кайф.

Когда заиграла музыка, и первые строки песни появились на экране, ни я, ни Алисса не издали ни звука. Люди в баре начали кричать, чтобы мы пели, но ни один из нас не начал. Ди‑джей выключил трек и начал жестикулировать в нашем направлении.

– Хм, ты ведь знаешь, чтобы петь, нужно открывать рот, верно?

Я в недоумении посмотрел на Алиссу.

– На экране написано, что это партия Рианны. Почему ты не поешь?

– Ой. Я не пою ее партию. Мне нравится часть, где Эминем читает рэп.

– Что? – прошипел я, приближаясь к ней. – Я не буду петь партию Рианны.

– Почему нет?

– Потому что я не баба.

– Но у тебя такой красивый высокий голос, Ло. Я думаю, из тебя получится замечательная Рианна, – издевалась она.

– Я последний раз нажимаю повтор, ребята. Сейчас или никогда, – сказал ди‑джей.

– Я не стану этого делать, Хай, – сказал я, пока мы стояли нос к носу и сопели.

– О, ты справишься с этим.

– Нет.

– Да.

Я покачал головой.

– Нет.

Она кивнула.

– Да.

– Алисса.

– Логан.

– Хай.

– Ло.

Заиграло вступление, а я продолжал качать головой, показывая ей, что не собираюсь этого делать. Но когда началась партия Рианны, я поднял микрофон к своим губам и начал исполнять песню от лица женщины – адски высоким голосом.

Алисса прикрыла рот, чтобы не рассмеяться. Я бросил на нее уничтожающий взгляд и, повернувшись лицом к зрителям, попытался максимально перевоплотиться в женщину. Думаю, у меня отлично получилось. И, думаю, именно я сделаю наше выступление волшебным.

Но потом кое‑что произошло.

Началась партия Эминема, и Алисса перевоплотилась настолько, что подобного раньше я никогда не видел. Она стянула с ди‑джея бейсболку, одела ее козырьком назад и начала расхаживать по сцене взад‑вперед, вовлекая зрителей в свое выступление, побуждая их размахивать руками в такт рэпу.

Алисса Мари Уолтерс превратилась в рэпера Эминема. И это было настолько потрясающе. Она вложила туда все: жесты, мимику, она выкладывалась по полной. В тот момент она была такой безбашенной и прекрасной. Свободной.

Когда начался припев, она посмотрела на меня, и я снова запел ужасным высоким голосом. Потом она снова читала рэп, чеканя каждое слово.

Когда дело дошло до последнего куплета – самого сложного – который ей предстояло читать, она сделала глубокий вдох, зажмурилась и, прежде чем начать, пожевала губами воротник рубашки.

Она кивнула. Я кивнул. Она выпустила изо рта воротник и начала читать последний куплет непосредственно мне.

И это было чертовски сексуально.

Ее тело раскачивалось взад‑вперед, она растворилась в словах, а слова наполнились ею, и как только она закончила и опустила микрофон, толпа словно с цепи сорвалась, а я пел последний припев Рианны только для нее.

Закончив петь, мы не могли сдержать смех и крепко обнялись, а люди в зале аплодировали нам, уговаривая выступить на бис.

Мы исполнили еще пять песен, после чего удалились в кабинку в дальней части бара, чтобы отпраздновать все это несколькими напитками. Мы пробыли там большую часть ночи, болтая обо всем подряд и смеясь так много, как не удавалось уже долгое время. Какое‑то время все ощущалось, как раньше. Ее смех был моим дыханием. Ее улыбка была биением моего сердца. Я наблюдал, как двигаются ее губы, пока она рассказывала какую‑то длинную историю. Честно говоря, я не слушал. Я перестал слушать давно, потому что мои мысли были о чем‑то другом.

Я хотел сказать о моих чувствах к ней. Снова. Хотел сказать, что опять влюбился в нее. Хотел сказать, как я по‑прежнему люблю ее дикие волосы, по‑прежнему люблю ее рот, всегда болтающий о том, о сем.

Я хотел…

– Логан, – прошептала она, застыв.

Мои руки каким‑то образом оказались на ее пояснице, и я придвинул ее ближе ко мне. Мои губы находились в миллиметрах от ее рта. Ее тяжелые выдохи смешивались с моими глубокими вдохами, пока оба наших тела дрожали, прижатые друг к другу.

– Что ты делаешь?

Что я делаю? Почему наши губы так близко? Почему наши тела прижимаются друг к другу? Почему я не могу отвести свой взгляд? Почему я снова влюбился в своего лучшего друга?

– Правда или ложь? – спросил я.

– Ложь.

– Я не впал в зависимость от твоей улыбки. Твои глаза не заставляют мое сердце биться быстрее. Озноб не пробегает по моей спине от звука твоего смеха. Твой персиковый шампунь не сводит меня с ума. И, когда ты жуешь воротник своей рубашки, я не влюбляюсь в тебя еще сильнее. Потому что нет. Я не люблю тебя.

Ее дыхание стало тяжелее.

– А правда?

– Правда в том, что я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты вернулась в мою жизнь во всех возможных смыслах этого слова, и даже больше. Я не могу перестать думать о тебе, Хай. Хочу не сбегать от реальности, а принять ее. Ты мое сердце. Ты моя душа. Я хочу тебя. Всю тебя. И сейчас больше всего на свете я хочу поцеловать тебя.

– Ло… – ее голос дрожал. – Ты по‑прежнему первый человек, о котором я думаю, едва проснусь. Все еще тот, о ком я скучаю, когда мы не рядом. Ты по‑прежнему единственное из того, что я считаю для себя правильным. И, искренности ради, скажу: я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Хочу, чтобы ты целовал меня всю жизнь.

Я сплел наши пальцы.

– Нервничаешь? – спросил я.

– Нервничаю, – ответила она.

Я пожал плечом.

Она пожала плечом.

Я улыбнулся.

Она улыбнулась.

Я приоткрыл губы.

Она приоткрыла губы.

Я наклонился.

Она наклонилась.

И мне вспомнился тот день, когда мой мир вспыхнул огнем.

Мы долго целовались в этой кабинке, вспоминая все ошибки прошлого и прощая друг другу ошибки будущего.

Это было прекрасно. Это было правильно. Это было нашим.

Но, естественно, за каждым взлетом следует падение.

Телефон Алиссы зазвонил, и мы отстранились друг от друга. Когда она ответила, я понял – что‑то не так.

– В чем дело, Эрика?

Затем последовала пауза.

– Он в порядке?

Мои внутренности свело, и я выпрямился.

– Мы скоро будем. Ладно. Пока.

– Что? – спросил я, когда она опустила телефон.

– Келлан. Он в больнице. Мы должны идти. Немедленно.

Глава 39

Логан

– Что случилось? – спросил я, влетая в палату Келлана. Он лежал на кровати, к венам тянулись трубки капельниц. – Кел, ты в порядке?

– Я в порядке. Не знаю, зачем она вызвала вас, ребята. Ничего страшного не случилось.

– Он пошел в ванную и в коридоре потерял сознание, – сказала Эрика, нервно покачиваясь в кресле взад‑вперед.

– Я практически сразу пришел в себя, – возразил он. – Со мной все хорошо.

– Келлан, ты не мог идти и не мог вспомнить, как меня зовут.

Келлан открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого просто вздохнул и закрыл глаза. Он устал. С каждым днем он сдавал все сильнее и сильнее, и я не мог не задаваться вопросом, когда же начнет помогать химиотерапия. Казалось, от нее становилось только хуже.

Эрика встала, отозвав Алиссу и меня в угол комнаты для разговора, пока Келлан засыпал. Она обняла себя руками и прислонилась к ближайшей стене.

– Врачи делают дополнительные обследования. Просто он так устал и ослаб. Медсестра сказала, что они могут выписать ему инвалидное кресло, которое поможет ему передвигаться, но он сказал, что не хочет этого. Он такой гордый. Но ему нужно… – она вытерла глаза, после чего схватилась за голову. – Нам просто нужно ему помочь. Он не из тех, кто будет просить кого‑то о помощи. Он всегда сам помогал другим. Но сейчас наша помощь нужна ему. Даже если он будет пытаться нас оттолкнуть.

– Все, что тебе потребуется, – сказал я. – Все, что потребуется ему.

Эрика напряженно улыбнулась. Ее глаза тоже были усталыми. Она не высыпалась. Я был почти уверен, что каждую ночь, когда Келлан закрывал глаза, она не спала.

– Тебе тоже нужна помощь, Эрика. Ты не должна делать все. Для этого здесь я.

– Просто… – ее голос дрогнул, когда она снова взглянула на Келлана. – Пришло время понять, что может стать намного хуже до того, как наступит улучшение. Это меня пугает. Я в ужасе. Логан, если что‑то случится… если с ним что‑нибудь случится… – она заплакала, и я вытащил ее из палаты в больничный коридор и крепко обнял. – Я не могу потерять его. Не могу.

Я никогда не видел, чтобы Эрика расклеивалась. Она единственная из всех всегда была собранной. Такое разбитое ее состояние говорило о том, насколько серьезным стало нынешнее положение вещей.

Взяв себя в руки, она сделала шаг назад и вытерла слезы.

– Со мной все хорошо. Я в порядке. Все нормально, – сказала она, успокаивая больше себя, чем нас. – Они планируют оставить его на ночь. Я останусь здесь с ним.

– Я могу остаться, – предложил я. – Знаю, тебе надо заниматься учебой

– Нет, все нормально. Я в порядке. Со мной все хорошо.

– Сестренка, – прошептала Алисса, вытирая слезы с глаз сестры.

– Я в порядке. Правда. Вы двое возвращайтесь домой. Если что‑то изменится, я тебе напишу.

Я посмотрел в сторону палаты.

– Могу я просто посидеть с ним секундочку?

Она кивнула.

– Да. Разумеется. Алисса, хочешь пойти со мной поискать кофе?

Они обе ушли, и я, войдя в палату, приставил стул к кровати Келлана. Аппараты, к которым он был подключен, пищали и гудели, пока я наблюдал, как поднимается и опадает его грудь. В последнее время даже дышать ему было трудно.

– Ты спишь? – прошептал я.

– Нет, – ответил он. – Просто дремлю.

Я прижал большие пальцы к глазам, чтобы сдержать эмоции.

– Какого черта ты здесь делаешь, Кел? Такие места всегда были больше по моей части, помнишь? Не по твоей.

Он слабо улыбнулся.

– Я помню, ладно?

– Ты в порядке?

Один глубокий вдох. Один хриплый выдох.

– Да. Я в порядке, – он повернул голову в мою сторону, и в его всегда добрых глазах мелькнула улыбка. – Я убиваю ее, – прошептал он, говоря об Эрике.

– Что? Нет…

Келлан отвернулся, пытаясь скрыть слезы, побежавшие по его щекам.

– Да. Наблюдение за тем, как я медленно умираю, убивает ее.

– Ты не умираешь, Келлан.

Он не ответил.

– Эй! Ты слышишь меня? Я сказал, что ты не умираешь. Повтори это.

Брат посмотрел в потолок и закрыл глаза. Слезы все еще катились по его щекам.

– Я не умираю.

– Еще раз.

– Я не умираю.

– Еще раз, старший брат.

– Я не умираю!

– Отлично. И не забывай об этом. Все в порядке. Мы все вместе пройдем через это, – я взял его за руку и слегка сжал ее, пытаясь немного успокоить.

– Все хорошо. Ты прав. Прости, я просто…

– Устал?

– Устал.

Я пробыл с ним дольше, чем предполагал. Эрика вернулась в палату, но я попросил у нее разрешения остаться с Келланом в эту ночь. Она согласилась, и Алисса решила ночевать у нее, чтобы Эрика не чувствовала себя одиноко.

В эту ночь я не спал. Оставшись, я наблюдал за аппаратурой и дыханием моего брата. Когда наступило утро, он открыл глаза и улыбнулся мне уголком губ.

– Иди домой, – сказал он.

– Нет.

– Иди. Иди и живи своей жизнью, Логан. Разве тебе некого любить?

– Как ты думаешь, что я делаю прямо сейчас? – ответил я, положив голову на его кровать.

Он улыбнулся и пожал правым плечом

Я улыбнулся и пожал левым.

***

Мне хотелось бы сказать, что у Келлана все налаживалось, но на деле оказалось, что становилось только хуже. Если он был не в больнице, то большую часть времени проводил в постели. Когда‑то улыбчивый, мой брат медленно превращался в человека, практически лишенного каких‑либо эмоций. Обычно всегда ласковый Келлан все чаще и чаще придирался к Эрике по любому поводу, и от этого она становилась еще более нервной.

Это было невыносимо, потому что она действительно делала все, что могла. Он никогда не кричал на меня, но лучше бы делал это. Эрика выглядела так, словно находилась на грани срыва. Начинался новый учебный год, и она казалась выбитой из колеи расписанием своих занятий и тем фактом, что провалила летом экзамен на степень магистра. Уровень ее нервного напряжения был запредельным.

– Увези ее отсюда, – вздохнул Келлан, когда я усадил его на диван в гостиной. Он сказал, что ему надоело видеть только стены спальни и что от этого у него развивается клаустрофобия.

– Увезти кого?

Он наградил меня «ты‑знаешь‑о ком‑я‑говорю» взглядом.

– Алиссу. На кофейном столике два билета на сегодняшний вечер в Чикагскую оперу. Номер в отеле тоже оплачен. Думаю, ей должно понравиться. Мы с Эрикой планировали эту поездку на свой медовый месяц, но… – его голос иссяк, и он закрыл глаза. – Свози ее туда.

– Я не поеду в Чикаго и не останусь на ночь в отеле, когда твои дела идут не очень хорошо.

– Поедешь.

– Нет. Вчера у тебя была химиотерапия. Тебе всегда после нее еще несколько дней плохо.

– Я в порядке. Кроме того, Эрика поможет мне.

– Келлан.

– Логан, – он приподнялся и сел ровнее на диване. – Ты заслуживаешь счастья.

– Я счастлив.

– Нет. Ты просто существуешь. Проживаешь жизнь. Это бессмысленно. Все, через что ты прошел и с чем сталкивался, должно было превратиться для тебя в некое гнилое болото, из которого невозможно выбраться. Но единственный раз, когда я видел тебя счастливым – и я имею в виду, по‑настоящему счастливым – это когда вы с Алиссой были вместе.

– Келлан, прекрати.

– Помнишь, когда ты пришел просить у меня денег, чтобы купить подходящий костюм и пригласить ее на фортепианный концерт в Чикаго? Ты светился надеждой. А я никогда не замечал в тебе проблесков надежды.

– Совершенно обоснованно. Надежда – пустая трата времени. Вспомни, ведь мы с ней так и не попали в Чикаго, потому что Рики довел меня до того, что я снова скатился под откос.

Он закатил глаза.

– Ты больше не такой. Увези ее.

– Нет.

–Да.

– Нет.

– Да.

– Нет!

– У меня рак.

– Чувак, это удар ниже пояса. Как долго ты еще планируешь играть на этом?

Он улыбнулся, вытянул руку и похлопал меня по плечу.

– Свози ее туда, ладно?

Я кивнул.

– Ладно.

Глава 40

Алисса

– Привет, – сказала я, и у меня перехватило дыхание от вида Логана, стоящего на крыльце в костюме и бабочке. Волосы зачесаны назад. Сам просто лучится.

– Ты потрясающе выглядишь, – сказал он, оглядывая мое длинное черное платье. – Просто великолепно.

Я покраснела.

– Ты тоже. Я имею в виду, солидно. Ты выглядишь солидно.

Он потянулся к моему локтю, и я взяла его под руку. Проводив меня к машине, он отрыл пассажирскую дверь и помог мне сесть. Сердце ударялось о ребра, а порхающие в животе бабочки каким‑то образом превратились в огнедышащих драконов, сжигающих меня изнутри. Я так сильно нервничала.

Когда он спросил, поеду ли я с ним в Чикаго в оперу, мне хотелось убедиться, что это не сон. Много лет назад у нас не было возможностей воплотить в жизнь какие‑то фантазии. Мы никогда не могли любить друг друга так, как действительно того заслуживали. Поэтому то, что сегодня на Логане костюм, который ему не велик, а на мне платье, чересчур изысканное для меня, было потрясающе.

Я все еще люблю тебя…

– Ты волнуешься? – спросил он, когда мы выехали на шоссе.

– Да.

Я все еще люблю тебя…

– Знаю, я никогда не делал ничего подобного. Никогда не был в опере. Я имею в виду, что был на твоих фортепианных концертах, и они были потрясающими, но никогда не видел ничего подобного.

– Тебе понравится, – сказала я. – Когда я училась в колледже, по одному из музыкальных предметов мы были обязаны посещать такие мероприятия. Опера – это реальные переживания.

Он улыбнулся.

– Спасибо, что поехала со мной, Хай.

Каждый раз, когда он называл меня Хай, я чувствовала, будто мне снова восемнадцать.

Я все еще люблю тебя…

Постановка была потрясающей, и, пока мы, сидя в угловой ложе, смотрели на сцену, я заметила, что на глазах Логана выступили слезы. Его взгляд не отрывался от актеров на сцене, а мой – от него. То, что происходит – это безумие. Как одному‑единственному парню после стольких лет все еще удается управлять ударами моего сердца?

После спектакля мы вышли на прохладную улицу осеннего Чикаго. Мы стояли так близко друг к другу, что время от времени наши руки соприкасались. Отель, в котором мы остановились, был на одной улице с Оперным театром, и это было чудесно.

– Отношения Келлана и Эрики стали очень напряженными, – сказал Логан, прерывая поток моих мыслей.

– Да. Чрезвычайно напряженные. Эрика звонила мне прошлой ночью. Она сидела в машине и плакала. Ей кажется, что она в безысходности и что Келлан отстраняется от нее.

– Ты думаешь, он отстраняется?

– Не знаю. Думаю, он просто напуган.

– Да. Я тоже. Я думал… Мы должны что‑то сделать для них. Не знаю что, но хочу сделать что‑то, от чего им станет лучше.

– Это отличная идея, – согласилась я, открывая дверь в фойе отеля. – И я думаю…

– Я все еще люблю тебя.

Что? Я только что вслух произнесла слова, вертевшиеся весь вечер у меня в голове? Слова, преследующие меня последние пять лет?

Нет. Они слетели не с моих губ.

Медленно повернувшись, я уставилась на Логана, который стоял на тротуаре, засунув руки в карманы. Он качнулся взад‑вперед.

– Что? – спросила я, мое сердце бешено колотилось.

– Я все еще люблю тебя, – повторил он, подходя ближе. – Я пытался прекратить это. Пытался игнорировать. Я пытался прогнать это чувство, но оно не уходит. Когда ты рядом, я хочу тебя еще ближе. Каждый раз, когда ты смеешься, я хочу, чтобы этот звук никогда не стихал. Когда тебе грустно, я хочу поцелуями собрать твои слезы. Я знаю все причины, по которым не должен хотеть быть с тобой. Знаю, мне нет прощения за все то, что тогда произошло. Но я знаю, что все еще люблю тебя. Ты по‑прежнему тот огонь, который согревает меня, когда в душе появляется холод. Ты по‑прежнему голос, отпугивающий темноту. Ты по‑прежнему для моего сердца единственный повод, чтобы продолжать биться. Ты по‑прежнему воздух для моих легких. По‑прежнему мой самый сильный кайф. И я по‑прежнему искренне, до безумия, до боли люблю тебя. И не думаю, что когда‑нибудь смогу перестать.

– Логан…

Он продолжал приближаться ко мне, и мое сердце продолжало ускоряться до тех пор, пока я не почувствовала слабость.

– Алисса…

– Ло.

Медленно мы переплели наши пальцы вместе.

– Хай.

Он.

Я.

Мы.

Мы подошли ближе. Наши тела прижались друг к другу, и я почувствовала, как он задрожал, когда кончики моих пальцев коснулись его груди.

– Нервничаешь? – спросила я.

– Нервничаю, – ответил он.

Мои губы были в миллиметре от его рта. Его дыхание стало моим, а мое принадлежало только ему. Он помогал мне жить, заставляя снова и снова сокращаться мышцы моего сердца.

Я пожала плечом.

Он пожал плечом.

Я улыбнулась.

Он улыбнулся.

Я приоткрыла губы.

Он приоткрыл губы.

Я наклонилась.

Он наклонился.

И мы оба были так сильно влюблены.

***

На несколько мгновений он впустил меня в свое сердце, а я позволила ему войти в мое. Его кожа соприкоснулась с моей. Его губы встретились с моими. В ту ночь мы держались друг за друга. Мы не позволяли нашим мыслям заблудиться где‑то. Мы не говорили о прошлом и отказались от разговоров о будущем.

Но мы действительно вспоминали, и мы действительно мечтали.

Мы вспоминали, кем были, и мечтали, кем могли бы стать. Каждый раз, когда он входил в меня, я шептала его имя. Каждый раз, выскальзывая из меня, он шептал мое.

– Я люблю тебя, – тихо говорила я ему на ухо.

– Я люблю тебя, – нежно отвечал он, целуя меня в шею.

Этой ночью мы любили друг друга. Мы любили друг друга без стеснения, без ограничений, без страха. Мы любили друг друга каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждым оргазмом. Мы любили боль, мы любили раны, мы любили наш неистовый огонь, который никогда не угасал.

Этой ночью мы любили.

Да…

Любили так неспешно.

***

Когда я проснулась, мне все еще казалось, что я сплю, потому что лежала в его объятиях. Его глаза были открыты, и он нежно поцеловал меня в лоб.

– Привет, – я зевнула, протирая глаза.

– Привет, – ответил Логан.

– Пора вставать?

– Нет, – он покачал головой. – Сейчас только три часа ночи.

Я немного приподнялась, внутри зашевелилось беспокойство.

– Что не так?

– Ничего.

– Логан. Скажи мне.

– Я просто беспокоюсь, вот и все. Вчера у Келлана была химиотерапия. С тех пор, как я вернулся, всегда был там с ним. Иногда ему бывает плохо посреди ночи, и я волнуюсь, вот и все.

Я поднялась с кровати и начала собирать его вещи, а затем подобрала свою одежду.

– Что ты делаешь? – спросил он.

В его сторону полетели брошенные мной брюки.

– Одевайся. Мы едем домой.

Обратно мы ехали в тишине, но он всю дорогу держал меня за руку. Знаю, это покажется глупым, но пока мы ехали в машине, я почувствовала, что влюбилась в него еще сильнее. Он подвез меня к моему дому и наклонился, чтобы поцеловать.

О, как же я любила его поцелуи.

– Позвони, если что‑нибудь понадобится, – сказала я.

Небо было темным, солнце еще не взошло. Он согласился держать меня в курсе.

– О, и у меня кое‑что есть для тебя, – я потянулась к своей сумке и достала пачку DVD‑дисков. – Я собирала их все прошлые годы, думая, что на них могут быть интересные для тебя фильмы. Некоторые я посмотрела, и они мне понравились. Тот, что о фениксе, был моим любимым и напоминал о тебе.

– Почему ты никогда не переставала верить в меня? – спросил он дрогнувшим голосом.

Я пожала плечами.

– Потому что за некоторые вещи – за самые лучшие – всегда стоит бороться.

Я поцеловала его в губы и начала вылезать из машины.

– О, и, Хай? – он потянулся к бардачку машины и достал DVD‑диск. – Это тебе.

– Что это?

– Я снял фильм, когда был в Айове.

– Что? – спросила я. – О чем он?

– О нас, – ответил он немного застенчиво. – Он называется «Взлеты и падения». На каждое оставленное тобой сообщение там есть ответ. Тысяча девяносто ответов. Плюс, несколько промежуточных моментов.

– Ло…

– Он не очень хорош, но правдив. Он еще сырой. Но я подумал, ты должна знать, что я отвечал. На каждое сообщение. И хочу, чтобы тебе стало известно – именно ты помогла мне пройти сквозь каждую секунду борьбы с зависимостью. Твой голос спас меня.

Едва войдя в дом, я вставила диск в ноутбук и в течение часа практически не дышала. В каких‑то ответах он разговаривал со мной, в каких‑то просто говорил в камеру, словно это был некий дневник. Каждый ответ рассказывал мне о том, чего я, к сожалению, не могла услышать тогда. Каждый ответ точно совпадал с тем, из‑за чего обливалось кровью мое сердце пять лет подряд.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 12 131415 16 17 Следующая ⇒